Питер Паркер в новом обличье (18+)

"Я, э-э... Да, я немного тренируюсь…" "Какие-нибудь боевые искусства?" Из ниоткуда она наносит ему удар. Это очень хороший удар, но довольно простой, и его чувство опасности предупреждает его задолго до того, как он попадет в цель. Инстинктивно он отводит его в сторону… Только для того, чтобы пожалеть, что не позволил ему приземлиться. Возможно, это дало бы ему выход из этого разговора. Фелиция, конечно, кажется удивленной, хотя было очевидно, что она не вложила никакой реальной силы в попытку удара. Ее следующий удар немного сильнее, и Питер отразил и этот. Через несколько мгновений он буквально сражается с девушкой, которая сунула ему записку и попросила встретиться с ней за трибунами. Которая поцеловала его всего несколько мгновений назад. Которая сейчас делает все возможное, чтобы надрать ему задницу. Питер знает, что он должен подыграть… Но он просто не может заставить себя сделать это. Называйте это как хотите, но, может быть, у него наконец-то появилась какая-то зарождающаяся гордость. Фелиция хороша в любых боевых искусствах, которые она знает, но, хотя Питер не обучен профессионально ни в одной конкретной школе, он метачеловек с улучшенными чувствами и большим опытом драк. Он все еще несколько стеснен тем фактом, что на самом деле не хочет наносить ответный удар… Но это нормально, потому что он привык бороться. В конечном итоге Питер прижимает Фелицию спиной к стене за трибунами, ее руки скрещены на груди, в то время как он держит ее кулаки напротив друг друга в своих соответствующих захватах. Прижать ее к стене — это единственный способ, который приходит Питеру в голову, чтобы положить конец драке… и к ее чести, Фелиция не идет ни на какие удары ниже пояса, хотя Питер наполовину готов к этому. "Этого достаточно…" Его голос немного грубее, чем, вероятно, должен быть, его тон глубже и немного хрипловат от легкой тренировки. Фелиция, с другой стороны, дышит довольно тяжело, их маленькая ссора явно оказывает большее влияние на нее. "Я- это? Ты загнал меня сюда в ловушку, Питер. Назад за трибуны, совсем одну. Ты победил меня… И, я должна добавить довольно легко. Ты мог бы сделать со мной все, что захочешь… С одной стороны, Питер испытывает облегчение от того, что, похоже, Фелиция слишком возбуждена, чтобы с подозрением относиться к его нечеловеческим качествам и тому факту, что он просто легко справился с ней, не имея никакой профессиональной подготовки. С другой стороны, он мог бы поклясться, что она испытывает еще большую жажду, чем Гвен! "Я не… Я не такой парень". С этими словами Питер отталкивается от нее, отпуская ее руки, но на самом деле не отодвигается полностью, все еще стоя перед ней, пока Фелиция опирается спиной на стену. Может быть, он делает это для того, чтобы дать ей шанс сделать именно то, что она делает дальше… "Ну, значит я такая девушка~" С кривой усмешкой на этих таких знакомых губах Фелиция Харди сползает по стене, опускается на корточки, раздвигает ноги и в то же время тянется к его штанам, как только ее глаза оказываются на уровне его промежности. Может быть, Питеру следует остановить ее… Нет, на самом деле, он знает, что должен остановить ее. Но он не может заставить себя сделать это. Он не может не хотеть посмотреть, что она сделает дальше. Ну, а дальше она, конечно, вытаскивает его член. Вытаскивая его член, Фелиция загорается и облизывает губы, глядя на него своими большими голубыми глазами. "Большой и мясистый, именно такой, как я люблю~" Намек не такой уж и намек, когда он направлен прямо на его член. Питер собирается сказать что-то на этот счет, какую-нибудь быструю и остроумную колкость в ответ на нее, когда Фелиция опережает его, наклоняясь вперед и заглатывая его член прямо здесь и сейчас. И тут же глаза Питера чуть не вылезают из орбит, когда она обводит языком его член, как делала это раньше. Вот в чем дело… он понял. Все подсказки, все внезапно встало на свои места, и все, что для этого потребовалось — это чтобы Фелиция прижалась ртом к его члену. Это… более чем немного постыдно, думает Питер. Но, по крайней мере, теперь он знает, почему она носит парик. Питер медленно протягивает руку и кладет ее на голову Фелиции, проводя пальцами по ее темным локонам. Она реагирует немедленно, отбрасывая его руку и бросая на него предупреждающий взгляд, пока двигается вверх и вниз на его члене. Правило "не прикасаться" невероятно ясно и в то же время подтверждает то, что Питер уже заметил. Фелиция Харди носит парик. Но это потому, что она печально известная воровка-домушница, Черная Кошка. Тяжело сглатывая, пока Фелиция делает все возможное, чтобы проглотить его член, точно так же, как это сделала Черная Кошка прошлой ночью на крыше, Питер продолжает внутренне корить себя за то, что не понял этого раньше. Ему не нужно было получать гребаный минет, чтобы понять, кто такая Фелиция. Хотя, он предположил, что это объясняет, почему Пятница так неохотела раскрывать ему тайную страсть Черной Кошки, наряду со всей ее другой личной информацией. Учитывая охват ИИ, у Питера не было никаких сомнений в том, что Пят уже знала, в кого влюблена Фелиция Харди. Что ее тайным увлечением был тот же самый мужчина, которого она уже трахала на крыше, в ее альтер-эго. Он продолжает искать какое-то узнавание в этих голубых глазах, но, похоже, Фелиция и близко не такая похотливая, как он, потому что она, похоже, не сразу поняла, что он Человек-паук, просто отсосав его член. Что ставит Питера в тупик, не так ли? Должен ли он сказать ей, кто он такой? Только потому, что он разгадал ее тайну, имеет ли она какое-то право на его тайну? В конце концов, не похоже, чтобы она выказывала какое-либо намерение сообщить ему, как Питеру Паркеру, что она Черная Кошка. Но в то же время, может быть, если бы она поняла, что он Человек-паук, она бы что-нибудь сказала, призналась бы ему. И независимо от того, что ОНА будет делать, на самом деле все сводилось к тому, что должен сделать Питер. Сказать ей? Не говорить ей? Заняться с ней сексом? Остановить это? Черт, чуть раньше он думал о том, насколько сложнее ориентироваться в старшей школе по сравнению с ориентированием в борьбе с преступностью. Но теперь эти две вещи смешались воедино, и Питер мог подтвердить на сто процентов, что и то, и другое одновременно было намного сложнее.