Братья в тенях

***

В тёмной комнате, освещённой лишь тусклым светом лампы, Лололошка сидел, уткнувшись в свои записки, пока тишина вокруг давила на его сознание. Он слышал, как Джон снова бурно обсуждал что-то со старшей сестрой Сашей в соседней комнате. Её звонкий смех и саркастичные замечания Джона пронзали воздух, как молнии, и в который раз Лололошке было не до смеха. С тех пор как они родились, всего-то пятнадцать минут разделили их судьбы. Джон, чуть старше, всегда был в центре внимания родителей, словно это давало ему право на всё. Его яркая натура и скверный характер только привлекали к нему больше людей. Лололошка же был тенью, таился в углу, погружённый в свои мечты и замыслы. Погружённый в тени, как гениальный творец, который предпочёл бы строить миры, чем разрушать. Он вспоминал, как в детстве он учился читать и писать сам, без помощи. Даже самые простые вещи, как ходить или разговаривать, он осваивал без руководства и одобрения. Джон же требовал внимания, и получал его с избытком, купаясь в признании. Но Лололошка никогда не завидовал; он знал, что его путь был другим. Единственный, кто иногда обращал на него внимание, была Саша — старшая сестра, на которую Лололошка мог полагаться в сложные моменты. Для него она была единственным человеком, кто видел в нём что-то большее, чем просто младшего близнеца. Однако отношения с Джоном становились сложнее. Джон испытывал смешанные чувства к брату, но, несмотря на скрытую зависть и пренебрежение, он всегда считал Лололошку своим близким человеком. Порой, когда они были наедине, Джон открывался, но эти моменты были редкими, словно скрытыми под маской Междумирца, которую он надевал, чтобы не показывать истинных чувств.

***

В лагере, куда отправили их классы, судьба распорядилась так, что Лололошка и Джон оказались в одной комнате. Ночь опустилась на лагерь, и, когда остались только тени от тусклого света настольной лампы, Джон наконец снял маску Междумирца, отбросив её на кровать. Он встал перед Лололошкой, возвышаясь, словно призрак из его самых темных кошмаров. — Ну и что, младший? — его голос звучал с сарказмом, но в глазах была какая-то затравленная нотка, ускользающая в темноту. — Всегда носишься со своими мечтами, а на деле ты… лишь тень. Моя тень. Лололошка тихо вздохнул, изучая глаза Джона. Ему было больно слышать это, но с возрастом он научился скрывать свои чувства под бесстрастным выражением лица. — А ты и правда считаешь себя лучше? — его голос был спокоен и холоден. — Считая меня тенью, ты забываешь, что даже за светом всегда стоит тьма. И если однажды тьма накроет свет… Слова зависли в воздухе, Джон чуть приподнял бровь и ухмыльнулся. Он шагнул ближе, их лица разделяли всего несколько сантиметров, и теперь было видно, как их тени переплетаются на стене, словно закручиваясь в мрачный, пугающий узор.

***

Каждую ночь, проведённую в одной комнате, их разговоры становились всё более интенсивными и откровенными. Лололошка чувствовал, как напряжение между ними росло, и всё же не мог понять, что именно заставляло Джона тянуться к нему, несмотря на все их различия и противоречия. — Ты ведь завидуешь мне, — однажды резко заявил Джон, неожиданно откровенно. — Завидую? — Лололошка тихо усмехнулся, подняв взгляд на брата. — С чего бы мне завидовать? Твоему неумению ценить людей? Или твоему одиночеству? — У меня есть друзья, — огрызнулся Джон, хотя Лололошка заметил едва уловимое сомнение в его голосе. — Саймон, Молли… Они всегда со мной. В отличие от тебя. — Они с тобой не потому, что ты им нужен, — спокойно ответил Лололошка, — а потому, что ты сам так решил. Ты воспринимаешь людей как вещи, Джон. И когда ты это осознаешь, возможно, уже будет слишком поздно. Молчание было глубоким и тяжелым. Лололошка вернулся к своим записям, но почувствовал, как Джон наклонился к нему, как будто что-то хотел сказать. Однако он так и не решился.

***

Прошла ещё одна неделя, когда они наконец оказались на лесной тропе во время ночной экскурсии. Туман стелился по земле, а за его завесой скрывались тени деревьев, будто пробуждая древние воспоминания. Джон шёл впереди, как всегда, с уверенностью, а Лололошка следовал чуть позади, наблюдая за его спиной. Вдруг, когда они остановились, чтобы перевести дух, Джон повернулся к нему и снял свои оранжевые очки. Его глаза темнели, как глубокий омут. — Ты ведь не просто так вечно идёшь за мной, Лололошка, правда? Тот усмехнулся, не отрывая взгляда от Джона. — Я иду за тобой, потому что всегда на твоей стороне, как бы ты это ни отрицал, — сказал он. — Может, для тебя это не имеет значения, но для меня… ты всё равно остаёшься моим братом. В ответ Джон резко развернулся, будто бы собрался уйти, но в последнюю секунду остановился. Его лицо было искажено чувствами, которые он пытался скрыть слишком долго. Он шагнул ближе, сжал руки Лололошки. — Чёрт возьми, Лололошка… ты прав. Но, наверное, мы никогда не сможем быть ближе. Это просто… невозможно.

***

Утро застало их в той же комнате лагеря. Молчание вновь заполнило пространство, но на этот раз оно было другим — пропитанным тем, что так и не удалось высказать. Саша, забежавшая к ним, улыбнулась, глядя на своих братьев. Она почувствовала, что, несмотря на все слова и тени, теперь между ними было нечто особенное, что нельзя было объяснить словами. На прощание Лололошка молча кивнул Джону, понимая, что тот сделает свой выбор. Джон лишь ухмыльнулся и отвернулся, напуская на себя свою обычную уверенность, но в его глазах была тень сожаления. Они разошлись в разные стороны, каждый со своей судьбой, но с одной общей памятью — памятью о том, что даже тень и свет могут сосуществовать, пусть и не до конца вместе.