AU, в которой Хани влюбляется в коллегу своего брата-близнеца из-за розыгрыша.

Юн любит повторять, что им жилось бы гораздо проще, если бы Хани был действительно похож на него больше. Это, конечно, никаким образом не касалось их внешности - они были настолько идентичными, насколько, кажется, природа вообще может им позволить быть. Даже мать всегда путала их до тех пор, пока их стили не начали отличаться достаточно, чтобы сделать это можно было без особого труда. Правда в том, что еще до того, как Юн впервые сказал что-то подобное, Хани уже просто устал пытаться. Вписаться. Быть на него похожим. Не разочаровать маму тем, что у него все равно никогда и ни за что не получится. Сейчас им было по 27 и каждый жил свою счастливую жизнь без видимых открытых ран и переживаний. Юн был рожден без крови и слез и потому ему было все равно, а Хани научился скрывать свои чувства задолго до того, как они оба стали взрослыми. В этом была определенная степень обиды и жестокости, что только на его долю выпадали переживания по поводу того, через какую жизнь им проходилось пробираться, будучи близнецами. Но разве это могло беспокоить его гениального младшего брата, который к 27 уже имел место главы команды в своем офисе (чем бы они там, честно говоря, не занимались, Хани не имел ни малейшего ни представления, ни понимания)? У Юна всегда все было идеально, все получалось с первого раза и не вызывало никаких конфликтов внутри. Хани из конфликтов и противоречий состоял насквозь. Наверное поэтому никто, включая его самого, толком так и не понимал, чем конкретно он занимается в своем возрасте, когда другие уже начинают задумываться о том, чтобы остепениться. Хани дрейфовал по жизни, не зная ни одного направления, в котором он хотел бы двигаться, и из этого потока он наблюдал, как уверенно его брат-близнец двигался прямо против течения, добиваясь целей, которые были видны только ему одному. Он хотел место главы отдела. У него были амбиции и ссоры, о которых Хани лишь смутно догадывался, когда они втроем вместе с Мингю, другом их детства, устраивались в какой-нибудь кофейне, чтобы выпить невероятно вкусный кофе, который делали почти в любом местечке около офиса брата и Кима. - Этот начальник Чхве просто невыносим, - возмущался Мингю так, как будто от этого зависела его жизнь. - Когда команду собирали, нам всем казалось, что молодой начальник - это благо, которое прислано нам, чтобы позволить развиваться в направлении, которое мы хотим. Но Сынчоль невыносимый самодур и тиран, который не слушает ничьих идей и отказывается отступать от рабочего протокола. - Его методы ведения дел прискорбно устарели, - с легким надменным презрением соглашается Юн, хотя он вовсе никогда и не работал с Чхве, потому что они в разных отделах. - Очень жаль, как из-за его отвратительного управления ко дну идет такой отдел. Хани знает, что Юн и Мингю несправедливы - Мингю угощает их сегодня, потому что получил премию. Разве может человек, работающий в отделе, который страдает от плохого управления, получать премию за свою работу? - Я, кстати, слышал слухи о том, что он гей, - отзывается Ким, фыркая в свою чашку. - Спорим с его характером он застрял в порочном круге недотраха? - Порочный круг? - дезориентировано отзывается Хани. - Он такой злобный, что его не трахают, и потому он злобный, - говорит Юн так, как будто это в каком-то роде очевидная метафора. Пока Джонхан задумывается, как это можно интерпретировать, на лице брата расплывается довольно зловещая усмешка. - Я думаю, у меня есть идея, как проучить этого нахала. *** Юнджон, младший брат-близнец Джонхана, определенно обладает своеобразным чувством юмора и справедливости - и только в его все таком же гениальном как и скользком уме может появится идея о том, чтобы шутки ради трахнуть Чхве Сынчоля. Не в самом деле, конечно, едва ли кто-то из них настолько безумен (или одинок), чтобы сделать это настоящим. Откровенно говоря, Джонхан не понимает, что он забыл в этой авантюре. Да, это, по меньшей мере, забавно, но он чувствует себя неуютным и потерянным, вдвойне от того, что твидовый пиджак Юна колется и давит делает его плечи по крайней мере в полтора раза шире, заставляя тощую шею теряться на этом фоне. Хани хочется попросить вернуть ему его женский жакет от Chanel - тот его стройнит. Юн кажется не очень довольным тем, что на Джонхане опять женские вещи (как будто они не ссорились на этот счет каждый божий раз, когда вопрос заходил об одежде: но пока Юн всеми силами пытался "выправить" свою откровенную андрогинность, Хани давным-давно признал ее той частью себя, которая не только не была достойна того, чтобы ее прятать, но наоборот, становилась все больше его гордостью). - Брось, Джонхан, будет совсем неплохо, - Юнджон гладит его по плечам с силой, которая обычно исходит от их матери, таким подавляющим и неуютным он кажется. - Ты ведь знаешь меня как никто другой и сможешь прикинуться. Так и я смогу попасть на встречу, и наша маленькая шутка не перестанет работать. И волки сыты, и овцы целы, понимаешь? Джонхану хочется протестующе пищать, но с другой стороны разве не он был одним из разработчиков плана "Возбудим и не дадим Чхве Сынчолю?". Как ответственный, он теперь должен был, просто должен был взять на себя хотя бы часть ситуации. Юн водил его на свидания уже около недели. Это была всего пара раз и довольно ненавязчивая, в обед или ланч, небольшой флирт и все такое - но сегодня дело принимало другой оборот, так как они договорились на встречу в ресторане. Это становилось чем-то как бы серьезным, и ни Юн, ни Мингю, ни даже сам Хани (нельзя было сказать, что он жертва и невинная овечка в этой ситуации, понимаете?) не хотели прекращать, когда зашли уже так далеко. И тут у Юна нарисовалась встреча с вредными азиатскими поставщиками, которая не терпела никаких отлагательств. И тут на сцену выходил он. Более чем подходящий на эту роль, и чуть более, чем способный исполнить ее хорошо, к сожалению Хани. Он столько лет пытался втиснуться в правильный образ отпрыска своей матери, в тот, каким по мнению всех был младший из близнецов. Он только недавно смог отпустить все это, перестать сравнивать себя с успешным братом и вздохнуть полной грудью, признав, что ни учеба на экономическом, ни попытка выглядеть "по-мужски", ни скучная офисная работа никогда не были пределом его мечтаний. Совсем немного времени прошло с тех пор, как Хани обрел свой собственный голос в этом мире, и он еще сам не до конца понимал, как он, этот голос, какой он сам, что он есть и что он может предложить этому миру. Поэтому такое насильное отправление обратно, в ненавистные будни "хорошего ребенка" было слегка...подавляющим. К сожалению, Джонхан определенно был профессионалом в том, чтобы принимать плохие решения. - Подай плойку, Юнджон. Мне надо распрямить кудри. *** Было странным то, насколько Сынчоль одновременно соответствовал тому, о чем рассказывал Мингю и одновременно нет. В нем были все те черты, определенно: и определенная скованность, и исключительно деловой вид, и очевидная напряженность, которая имела мало общего с их свиданием - казалось, она жила в самих костях Чхве, сковывая его тело и мышцы, в том числе и лица. Все его улыбки были скромные, даже если и искренние, как будто что-то в самом строении его лица не позволяло ему улыбаться во всю ширь его рта. Джонхан, конечно, не улыбался так тоже - это было совсем не свойственно его старшему брату, который всегда описывался всеми окружающими не иначе, чем с помощью слов "элегантная сдержанность". Джонхан, в основном, получал оценку "очаровательный бедлам". - Мне кажется, что у вас с остальной командой происходит какое-то недопонимание, - привычно подражая деловой манере Юна, сказал Джонхан, едва поглаживая подушечкой пальца край своего винного бокала. - Говорят, они ожидали в молодом начальнике не грозный авторитет, а товарища, который поможет им воплощать то новое, что может быть воплощено в вашей работе. Джонхан, черт возьми, понятия не имел, чем занимается их компания. Делает чайники? Продает презервативы? Когда ему было до этого дело?! - Я бы с превеликой радостью воплотил все их желания в жизнь, - криво усмехнувшись, отозвался Сынчоль (разговор не шел с самого начала, и сейчас Хани замечательно видел, что провалил все, что мог). - Но у меня есть определенная ответственность, которую я несу, выполняя обязанности начальника. Я не могу от них отказаться. Кроме того, отдел проявляет исключительную эффективность, работая под моим начальством. - Ага, и считает тебя самодуром и тираном, - отозвался в ответ Хани быстрее, чем смог подумать. И черт возьми, Юн точно никогда бы так не поступил. В чем он всегда был хорош, так это в умении вовремя оставить свой язык за защитой ровного ряда зубов и не говорить вещи, о которых бы он жалел. Именно поэтому он так высоко забрался по карьерной лестнице - даже если что-то его не устраивало, он предпочитал решать эти вопросы обходными путями, не говоря ничего напрямую и вслух. - Это их дело, - сжав тканевую салфетку, отозвался Чхве. - Я не пришел в компанию, чтобы оправдывать ожидания моих подчиненных, Юн Юнджон. - Тогда знаете что? Вам бы стоило попробовать сделать это хотя бы раз! Какое дело до вашей эффективности на первом месяце работы, если через полгода все поувольняются, устав от муштры и постоянных выволочек? - не сдерживается Джонхан. - Я все понимаю прекрасно, и у меня как будто бы есть представление о том, как работает деятельность в команде. И люди любят быть услышанными, Чхве Сынчоль. Услышанными и воспринятыми по достоинству, а не задвинутыми со своими идеями в какой-то глубокий ящик, куда вы предпочитаете складывать все вещи, недостойные вашего внимания. Мне наплевать, считаете ли вы свои действия и поведение эффективным - оно таким не является и ранит коллег, которые пришли под ваше управление, чтобы в том числе добиться своих высот. Почему вы считаете, что имеете моральное право ограничивать их стремление к творчеству и самореализации? Только потому что так "удобнее"? Это просто полная чушь. Джонхану никогда не было дело до фактов. Он никогда не слушал пары по менеджменту и не мог, подобно брату, прочитать Сынчолю лекцию о том, какие минусы авторитарное лидерство имеет по отношению к либеральному и демократическому стилю, и уж точно он не мог сделать никаких выкладок - но он, по крайней мере, не засовывал язык в жопу (потому что это было выгодно) и говорил от чистого сердца. Он бросил салфетку и ушел еще до первой смены блюд, и ему было чертовски наплевать на то, что он испортил это свидание, и что Юн и Мингю точно будут не рады услышать о том, что тут произошло. Если, конечно, кто-то им вообще расскажет. В очередной раз Джонхан мысленно поздравлял себя с тем, что облажался. *** - То есть ты действительно пытаешься убедить меня в том, что не согласен с речью Аль Пачино? - Уж извините, но я считаю, что три придурка, испортившие машину директора школы должны были пробкой вылететь оттуда и это было бы справедливо! Они три богатых, катающихся в масле хулигана. Они должны были бы хоть раз почувствовать на себе груз ответственности за то, что они вытворяют. - То есть ты не поддерживаешь идею что стучать - это не по-мужски? Разве не ты мне тут рассказывал о том, как важно поддерживать атмосферу в коллективе, - Сынчоль улыбается, поднося чашку кофе к губам, чтобы спрятать в ней эту дразнящую ухмылку. - Не путай мягкое с теплым! - от возмущения Джонхан аж подскакивает на своем высоком стуле. - Коллеги заслуживают уважения и принятия, а три мелких сволочи, которым откровенно было наплевать на судьбу Чарли, и они бы не постыдились ни на секунду, если бы его выгнали из школы и точно никак бы не возместили ему ущерб за то, что он спас их задницы. Аль Пачино был прав всю дорогу: Чарли должен был признаться и получить свое место в Гарварде. Вот чего он действительно заслуживал. - И после этого ты говоришь, что "Запах женщины" все еще твой любимый фильм? - Естественно! В нем же играет Аль Пачино, - Джонхан закатывает глаза и наконец дает перерыв своей быстрой речи, чтобы укусить новый крунджи с джандуйей (Джонхан питал огромную слабость к нутеле с самого детства) и миндальными лепестками - они ужасно популярны в социальных сетях, у него все рилсы заняты тем, как люди ими хвастаются, и, конечно, ему любопытно. На вкус как слишком пережареный круассан (чего и стоило ожидать, конечно), но паста и посыпка это искупают. - Я вообще считаю оскорбительной идеей, что я не могу разносить в пух и прах вещи, которые я люблю, - говорит Джонхан, морща нос. Он до сих пор не совсем понимает, как так вышло, что после той катастрофы, которую он стеснялся назвать "первым свиданием" Сынчоль не только захотел еще, но и так вышло, что Хани составлял ему компанию почти на всех из них? Они продвинулись так далеко, что теперь у него была привилегия выбирать места, куда они пойдут провести время и это было, ну, на самом деле довольно восхитительно, на вкус Юн Джонхана, если бы вы его спросили. Пафосные рестораны душили его атмосферой, и куда больше ему нравилось ходить в места, которые в своем ig нахваливал Хоши. - Это кажется алогичным, по меньшей мере. Разве мы не защищаем всем сердцем то, что нам по душе? - В этом и разница между "фильмом, который нравится" и "любимым фильмом", - фыркает Хани так, будто это очевидно. - Как с влюбленностью и любовью. Когда ты по-настоящему что-то любишь, ты прекрасно знаешь обо всех недостатках, но они не становятся препятствием, которое надо преодолевать на пути к этой любви. Это просто такие же черты, как и все другие, те, которые тебя впечатляют, когда ты встречаешься с этим впервые. И поэтому да, я могу часами разговаривать о том, как меня бесит что-то в "Запахе женщины", потому что я люблю его так сильно. И никакая из этих черт, которые я буду описывать, ни за что не заставит меня разлюбить его... О Хоши! Джонхан улыбается другу, которого видит на входе и машет ему приветственно рукой, совершенно не замечая изумленный и трепетный взгляд, который Сынчоль бросает на него. *** - Спасибо, что согласился пойти со мной. Я знаю, что океанариум - не лучшее место для свиданий, но я восемь лет живу в Сеуле и ни разу тут не был, - Джонхан усмехается, неловко сжимая лямку своей сумки Prada. (с этой сумкой есть ужасно стыдная история о том, как Джонхан "украл" у Мингю подарок для его мамы ко дню матери, но Ким был целиком сам виноват, и Джонхан носил ее как свою и не собирался этого стыдиться) - Я в первую очередь бы не согласился на место, если бы мне было неуютно, - Сынчоль улыбается, запихивая руки в карманы джинс. - Но я надеюсь, что раз это был твой план, ты проложишь для нас путь. Они довольно сюрреалистично выглядят в окружении семей, детей и молодых девушек, но кажется это правда никого не смущает. Джонхану правда нравится то, что Сынчоль воспринял его идею и даже воплотил ее вместе с ним, не стесняясь этого и не пытаясь высмеивать его. Некоторые люди считают, что взрослым нечего делать в океанариумах. Но Джонхану, и так чувствительному к чужим словам и еще только учащемуся делать то, что он считает правильным и желанным, пока что нужна поддержка в том, чтобы делать такие вещи. Сынчоль хватает его за руку, когда их едва не разделяет толпа младшеклассников на экскурсии, и после этого он его руку уже не отпускает. Он все еще такой, какой о нем говорил Мингю: напряженный, очень деловой и строгий, он все еще совершенно не имеет ничего общего с идеалами Джонхана, но со временем он учится замечать в нем те его стороны, который обычно скрываются за образом строгого начальника. Сынчоль очень чувствителен к ощущению собственной незащищенности и всеми силами борется с ним, ограждая себя толстыми стенами из обязанностей, обязательств и вежливостей. Но под всем этим прячется человек, склонный к эмпатии, к сопереживанию и ко вниманию. Он запоминает, какой кофе Джонхан любит - Юн несколько раз жалуется, что тот приносит ему эту "горькую жесть", которую Джонхан так бесконечно обожает. Он внимателен к тем слабостям, которые перед ним намеренно или нет раскрывает Джонхан. Он заботлив и снисходителен, он чертовски теплый и дарящий комфорт. Хани не может врать себе. Ему действительно нравится Чхве Сынчоль. Вся эта история с розыгрышем теряется где-то на полпути на очередное свидание, когда Джонхан надевает свои любимые вещи, не задумываясь о том, стал бы носить такое его брат-близнец или нет. Они исчезают где-то там, во времени, когда Юнджон интересовался тем, что происходит и вместе с Мингю впитывал подробности каждой встречи - сейчас кажется, что все забыли о происходящем и больше даже не вспоминают. Шутка потеряла свою свежесть и интерес. И все это в действительности происходит. Свидание в самом девчачьем месте на земле, Сынчоль, который фотографирует его на фоне рыб и морских млекопитающих. Их руки, мягко соприкасающиеся при ходьбе и теплые разговоры о детстве и юности. Сынчоль родился в Сеуле, но в океанариуме был лишь в глубоком детстве, так давно, что с тех пор все в этих местах изменилось. Он говорит, что нет времени, говорит, что был слишком занят тем, чтобы удовлетворить все желания и требования своего строгого отца, который не отличался теплом по отношению к нему. Он рассказывает о дедушке, который действительно любил и любит его, и именно из-за этой любви Сынчоль так и не восстал против диктатуры родителей - в уважение ко всей любви, что подарил ему дедушка он пытается делать все правильно. Он на самом деле не хотел быть начальником, но перед своим отъездом в Пекин дед сказал, что он действительно хочет отдать Сынчолю компанию, в которой он работает, а для этого ему нужен опыт. (не будем говорить о том, как долго Джонхан переваривал идею того, что Сынчоль чеболь в третьем поколении, иначе это будет уже совсем другой разговор) Чхве бы и рад стать по щелчку пальцев крутым руководителем, о котором мечтает его команда, но его собственные страхи и слабости делают его тревожным и требовательным. Он чувствует, что боится не оправдать надежд отца и дедушки (дедушки, конечно, в первую очередь) и потому выдавливает все соки из самого себя и из своей команды, чтобы давать не просто впечатляющие, но лучшие результаты. Даже если это значит переругаться со всей командой и перейти в режим трудоголика, выполняя кроме основной должности менеджера и начальника еще и должностные обязанности супервайзера (что, как знают они оба, очень не нравится его сотрудникам). Джонхан понимает. Куда лучше, чем в первую встречу и как будто куда лучше, чем Юн и Мингю. Возможно это только от того, что он на самом деле не привязан к их работе эмоционально (все еще не имеет никакого представления от том, чем конкретно они занимаются, и это почти смешно), возможно потому, что у него нет никаких амбиций в этом деле – но он может сопереживать Сынчолю, которому приходится своими руками причинять вред отношениям с коллегами, потому что он слишком боится сделать что-то, что окажется недостаточно хорошим для его семьи. На их свиданиях больше нет никаких разговоров о работе. В основном потому, что Джонхан чувствует, что облажается, если продолжит говорить об этом, но еще и потому, что у них есть куда более интересные и захватывающие темы для их разговоров, которым не нужно вертеться вокруг одного и того же раз за разом. Они обсуждают искусство и новости, мир вокруг них, свои предпочтения, свои мысли и чувства, и это оказывается освежающе и уютно – делиться чем-то таким с человеком, который хочет это слышать. Именно поэтому у Джонхана нет никакого намерения отталкивать Сынчоля, когда тот целует его в темноте одной из темных арок океанариума. В голове 0 мыслей, он просто обнимает Сынчоля за шею и радуется тому, что его жизнь впервые не напоминает совершенный бардак из обрывков мыслей, желаний и чувств. Ему нравится Сынчоль. И он нравится ему, определенно нравится, это хорошо читается в его сбитом дыхании, когда они на секунду отстраняются, прежде чем прильнуть друг к другу снова – и кроме этого ему больше ничего не нужно. *** Хаос возвращается после и определенно мстит за то, что Джонхан посмел подумать, что его жизнь приходит в норму. Юнджон смотрит на него с ужасом и говорит: - Ты что, в самом деле встречаешься с Чхве Сынчолем? Вы целуетесь? Сынчоль не сдерживает своих чувств и ловит его брата-близнеца в офисе, как бы невзначай пробравшись на его этаж. Конечно, он целует его, потому что скучает, с утра он писал ему об этом (оставляя прямо неприличное количество стикеров, вообще никак не сочетающихся с его устрашающей аурой начальника) – и Джонхан одновременно испытывает трепещущее чувство тепла и любви, и ужасный страх из-за всей ситуации, и ревность по отношению к брату, который, пускай и не специально, взял и украл поцелуй его парня. - Разве тебя это волнует? – огрызается Джонхан, складывая руки на груди. – Мне казалось, вам с Мингю уже надоела игра в издевательства над Сынчолем. Мы просто…сблизились. Так вышло. - Ты зовешь его по имени? Джонхан, он мудак, и ты это знаешь! - Нет, это не так. Давай мы не будем спорить, кто из нас лучше знает о том, каков Чхве Сынчоль, Юнджон. Просто оставь нас в покое. - Ну уж нет, - Юн кривится и достает телефон. – Забыл? Ты все еще прикидываешься мной перед ним. Думаешь, он будет очень рад, когда узнает, что ты обманывал его? Что он начал встречаться с совершенно чужим и незнакомым ему человеком? Ты ведь не признался ему, правда? Конечно, ты не признался. Потому что ты трус, Юн Джонхан. И потому что ты знаешь, что ты никому не нужен просто так. Только с моим образом ты смог привлечь внимание этого гребанного-… - Это неправда, - очень жестко и очень холодно отзывается Джонхан. – Я уже давным-давно перестал стыдиться того, что я просто такой, какой я есть. Я люблю свою одежду, даже если вы с матерью считаете, что она мне не подходит… - Боже, Джонхан, она же женская!.. - И мне все равно, если мой образ жизни не вписывается в ваши стандарты, - даже недослушивая, продолжает Джонхан. – Я знаю, что я разочарование для вас, тот самый, кто исполняет в семье квоту на «уродца», но мне все равно. Я рад жить той жизнью, которая у меня есть. И мне нравится Чхве Сынчоль. Я не сказал ему просто потому, что я забыл о том, что между нами есть подобное. Я не хотел обманывать его. - Этот розыгрыш был и твоей идеей, - Юн усмехается, с напряжением вскидывая подбородок. - Да, когда-то это было так. Но прошло слишком много времени и все успело поменяться. - Не надейся, что я это так оставлю. Я не хочу, чтобы мой брат встречался с гребанным Чхве Сынчолем. Джонхан чувствует себя пораженным и разбитым, зная, что у Юнджона все преимущества – он позвонит Сынчолю и расскажет все прямо сейчас или напишет ему о встрече, и Джонхану не оставят места для оправданий. Это будет нелепо и жестоко, и разве можно было испортить его только начавшийся отстраиваться мир еще сильнее? *** Сынчоль смотрит на Юна по меньшей мере мрачно. Это даже несколько неуютно, настолько этот взгляд прожигает и пригвождает его к стулу. Ему кажется, что ситуация медленно выходит из-под контроля. Он назначил это свидание, чтобы остановить весь этот надоевший и слишком далеко зашедший фарс. В итоге он чувствует себя так, будто весь контроль находится целиком в руках только Чхве Сынчоля. - Ты думаешь я не догадался, что человек, с которым я хожу на свидания, и ты – это разные люди? – Сынчоль усмехается, откидываясь на удобное кресло в ресторане. - Тогда на кой черт ты поцеловал меня в офисе? – шипит разъяренно Юнджон. - Для того, чтобы однозначно узнать это, конечно. Я не рад, что из всех способов воспользовался этим, но так было откровенно быстрее, чем выводить тебя на разговор, который ты не помнишь. Особенно учитывая ваше семейное исключительное умение говорить с полной уверенностью о вещах, о которых вы не имеете ни малейшего представления, - Сынчоль спокоен, как будто это не ситуация, сродни сюжетным поворотам из дешевых дорам по телику. У коллеги, который пару месяцев назад начал с ним флиртовать, есть брат-близнец, который ходил на свидания вместо него и после они влюбились друг в друга. Почему просто брат-близнец, а не другая личность? - Раз ты все понял, я тебя поздравляю. Убери свои грязные лапы от Джонхана и мы все забудем о произошедшем. Сынчоля даже умиляет очаровательная ярость Юнджона. По нему видно, что он действительно любит брата, хотя и терпеть не может Сынчоля. Ему нравится, что тот сам чувствует себя неуютно от мысли о том, что шутки зашли слишком далеко и оказались далеко не такими безобидными. Нравится, что он отстаивает честь и безопасность брата. Кажется, что Юнджон не такой уж плохой парень, каким Сынчоль хотел бы его считать. Проблема только в том, что он считает его придурком, которому не место рядом с Джонханом, а Сынчоль отказывается это место покидать ни при каких условиях. - Сынчоль! – зовут в стороне, и они оба оборачиваются, чтобы увидеть запыхавшегося Джонхана. Что ж. Даже если Сынчоль и понимал, что такое брат-близнец, мысль о том, что он видит буквальные копии одного и того же человека все равно заставляет его чувствовать себя сюрреалистично. У Джонхана неприятно красные щеки, однозначно от бега. Его кардиган сбился и перекосился, сумка висит кое-как и волосы взлохмачены куда больше обычного. Сынчолю кажется, что это самый потрясающий образ, каким Джонхан перед ним представал. Он встает к нему на встречу, и кладет ладони на его плечи. - Давай, герой, дыши, - говорит он ласково. – Вдох-выдох, вдох-выдох, вот так. Мы же не хотим, чтобы ты заработал себе гипервентиляцию. Все хорошо. Понял меня? Все хорошо. - Сынчоль, - всхлипывает Джонхан, и Чхве не ждет дальнейших разговоров и просто обнимает его, давая уткнуться холодным носом в свою грудь. Он мягко гладит его по спине и улыбается напряженному и прищурившему глаза Юнджону за спиной Хани. - Знаешь что? Я думаю, что тебе этот стиль идет куда больше, - говорит он Джонхану в волосы, но так, чтобы младший близнец точно услышал. – Тебе красиво в той одежде, которая нравится тебе, Джонхан. Тот крупно вздрагивает от того, что Сынчоль так просто произносит его имя, и снова утыкается в него. - Прости, - бормочет он, сцепляя руки замочком на талии Чхве. - Все хорошо, я не в обиде. Думаешь я такой дурак и не понял, что ты не Юн Юнджон? - Когда ты понял? – Джонхан удивленно вскидывает голову, и его глаза перестают быть похожими на два блюдца, готовых проливать воду. - Ты, конечно, хороший обманщик, но только потому, что я мало что знал о твоем брате, - говорит Сынчоль, закатывая глаза. – Так что я сомневался с первого дня. Потому и позвал на другое свидание, чтобы проверить свои догадки. Вы может внешне копии друг друга, но между вами чувствуется разница, и эта разница…фатальна. В моем случае так точно. Юн выдыхает с присвистом, но ничего не говорит. По нему видно, что он все еще против происходящего, но также видно, что от того, насколько очевидно счастливым выглядит его брат, он испытывает некоторое смущение и раздражение, не готовый прервать их. - Как ты нас нашел? – вместо ругани спрашивает вдруг он. - Взломал твой Mac, - улыбается Джонхан, бросая на брата острый взгляд. – Не думал, что ты питаешь такой трепет по отношению ко дню рождения Мингю. - Ой, да пошел ты! Джонхан смеется, все еще держа голову на груди Сынчоля. Сынчоль думает, что уже начинает привыкать к этому потрясающему чувству.