Кровь и Огонь

Москва. Третий курс МГУ. Съёмная квартира.

      Серёжа удобно устроился на диване, с ноутом на коленях, не обращая внимание на шум воды доносившийся из ванной. Да, зимой здесь было довольно холодно, шумели трубы и слабо грели батареи, но поэтому маленькая квартира казалась ему настоящим раем после обшарпанной комнаты в общаге и одного общего на весь этаж душа.       Птица выходит из душа накинув шелковый халат, который он недавно с гордостью отхватил в каком-то секонде, небрежно вытирая волосы махровым полотенцем. Останавливается напротив дивана, изучая брата, немигающе взирая на близнеца, хитро щуря янтарные глаза.       В последнее время его близнец слишком сильно загружал себя работой и учебой, тщетно стараясь заглушить тревожные мысли. Наверняка все еще злится на Олега. Злорадно подмечает Птица. Этот идиот не просто умудрился завалить сессию на первом курсе и загреметь в армию на целый год, красить траву и строить генеральские дачи. Более того, вопреки ожиданием Серёженьки, Олег после службы восстановиться в институте не собирался, подписал контракт и сейчас гонял террористов где-то по сирийской пустыне. И пусть Волков говорил о том, что это всего на полгода и что они заняты охраной гуманитарной миссии и международных наблюдателей в Алепте, Серёжа был категорически против желания Олега рисковать жизнью в богом забытой стране, имея все шансы в любой момент стать пушечным мясом. Они серьёзно поссорились прямо накануне отъезда. Олег говорил что Сереже очень скоро понадобятся деньги для запуска соцсети, но его брату не были нужны деньги, ему был нужен Олег, живой и здоровый, рядом с ним. И он вполне справедливо считал что никакие деньги не стоят подобных рисков.       Сережа задумчиво кусал губы, полностью погрузившись в написание кода. Свободная фиолетовая толстовка с совами слегка сползла, открывая острое плечо. Огненно-рыжие волосы близнеца, в отличии от самого Птицы, были заметно длиннее и собраны в высокий хвост, перетянуты фиолетовой резинкой. Еще две украшали его тонкое запястье. В отличии от брата Птица носил ультрамодную короткую стрижку с длиной ассиметричной челкой. Сам Александр предпочитал одеваться ярко и броско, его стиль одежды многие считали слишком эпатажным и агрессивно-вызывающим, совершено неподобающим для студента-омеги. Впрочем, как и его поведение в целом. Несмотря на постоянные конфликты с мажорами альфами и неоднократные попытки преподов занизить ему оценки, Александр оставался лучшим студентом на курсе, уже второй год занимающий первое место в престижном всероссийском конкурсе программистов Top Coder, Сережа и Денис Титов делили второе и третье места соответственно. — Что? — Сережа отрывается от ноута, поднимая на брата растерянный взгляд.       Стоит сделать неосторожный вдох как легкие наполняет терпкий запах огня и колдовских трав, смешанный со стойким металлическим запахом свежей крови. За последние несколько часов запах Птицы стремительно усилился, становясь ярче и гуще, словно заполняя собой все пространство. А это могло означать только одно.       Блокаторы хоть и убирали запах, ослабляли симптомы течки, но не способны были блокировать полностью повышенное влечение. Видимо, Серёже вновь придется провести ночь на диване в гостиной, с наушниками. Птица всегда был слишком громким. А еще не стеснялся демонстрировать краснеющему близнецу свою внушительную коллекцию разнообразных игрушек. Природа наделила Птицу поистине огненным темпераментом и сильной половой конституцией, и это доставляло определённые проблемы. В среднем у половозрелых омег течки приходили с периодичностью раз в полгода, или хотя бы каждые три-четыре месяца. Птице же «повезло» он был вынужден принимать блокаторы каждые два месяца чтобы не выпадать из учебного процесса на три-пять дней. Многие считали что в преддверье течки омеги становились более игривыми и податливыми, привлекая потенциального партнера. У Птицы же повышенное влечение легко перенаправлялась в агрессию, он был буквально готов вырвать кадык любому альфе, осмелившемуся приблизится к нему на расстояние меньше нескольких метров.       Возможно, Александр так прикрывал свою уязвимость? В этот период Птица рычал даже на Олега, поэтому Волков старался не попадаться ему на глаза. Единственный альфа по отношению к которому Птица не проявлял агрессии был его близнец. Александр с энтузиазмом таскал его футболки, перманентно обвиняя Серёжу в полном отсутствии вкуса и имидже серой мыши, мог бесстыдно продемонстрировать новинки из секс-шопа, и вести откровенные разговоры с самым непринужденным видом, что вгоняло застенчивого близнеца в краску. Сереже повезло больше, его собственный гон наступал где-то раз пол года, фактически не доставляя ему серьезного дискомфорта, не влияя на его повседневную жизнь. Серёжа часто жаловался на усилившееся восприятие чужих запахов из-за чего начинала болеть голова. В этот период он просто использовал фильтры, если присутствовал на занятиях и когда выходил на улице. В блокаторах не было надобности. Чуть повышенное либидо Серёжа привык игнорировать, сублимируя в творчестве. Чувствуя прилив сил и энергии Разумовский мог рисовать в студии всю ночь напролет, напрочь забывая о времени.       Сначала Александр думал что Серёжа вообще не про секс. Пока однажды не застал своего близнеца на приютском чердаке, куда сбежал покурить, самозабвенно целующимся с Олегом. Раскрасневшийся, смущённый с совершено расфокусированным взглядом Сереженка выглядел совершенно очаровательно. Как позже выяснил Птица, секс его близнецу все же был интересен, но для этого ему требовалась сильная эмоциональная связь с партнером. Иными словами Серёжу никто не привлекал в интимном плане кроме Олега, важно что тот также являлся альфой. — Ты пахнешь, — смущенно замечает Серёжа, — Тебе нужно принять блокаторы. — Я не хочу таблетки! — Птица звучит сердито и, злобно сверкнув глазами, буквально выбивает из рук близнеца пузырек с блокаторами. Белые таблетки разлетаются по всему ковру. — От них у меня туман в голове! — последние слова близнец кидает ему прямо в лицо, грозно нависая над ним. — Нам проект в понедельник сдавать, забыл?! — Я все и сам сделаю, — поспешно заверяет Серёжа. — Это нечестно, что природа сделала альфой именно тебя. — Птица оказывается слишком близко, нагло вторгаясь в личное пространство. — Все должно быть наоборот. — Я тоже так думаю, — на грани слышимости шелестит Серёжа. — Боишься, что твой ненаглядный Олег оставит тебя ради своего истинного омеги?! — ядовито продолжает Птица, — Брось, Волк всегда считал тебя своим, плевать что тоже проявился как альфа. Ты всегда был таким хорошеньким. Даже твой запах слишком необычный для альфы, делает тебя привлекательным для всех полов.       Птица нагло ведет носом по шее близнеца вдыхая запах вишнёвого ликера с нотками красного апельсина и корицы. Вкусно. — Знаю, — неожиданно огрызается Сережа, — От этого одни проблемы, — тихо продолжает близнец.       Серёжа терпеть не может повышенное внимание к себе. А уж тем более настойчивое внимание со стороны альф, омег и даже бет вводило его в ступор, вызывая лишь неловкость и желание моментально сбежать. — Может тебе все же следует найти себе партнера? — осторожно предлагает Серёжа, опасаясь навлечь на себя праведный гнев непредсказуемого близнеца, что предсказуемо и происходит. — Думаешь, я позволю какому-нибудь альфе прикоснуться к себе?! — ядовито шипит Птица, опасно склоняясь к лицу Серёжи. — Я не доверяю им, никому из них. Но ты, ты совсем другое дело, Птенчик, — задумчиво томно выдыхает Птица в самые губы близнеца, незаметно стягивает резинку с волос брата. Огненно-рыжее пламя каскадом рассыпается по плечам, и Птица не отказывает себе пропустить шелковые пряди сквозь пальцы. Сережа затаился, почти не дышит, взирает на близнеца небесно-голубыми глазами, очаровательно краснея. Такой смущённый и растерянный. Неужели тебе настолько нравится мой запах? — Как удачно совпало да? — Птица обнажает острые зубы, одаривая близнеца улыбкой порочной и хищной, вновь невесомо ведет носом по обнажённой шее, лижет манящую кожу, запах вишневого ликера разливается на языке запретной сладостью, дразня рецепторы, вкусный и потрясающе терпкий. Дурманит разум дразня дремлющие инстинкты, пробуждая порочное неконтролируемое желание. — Позаботишься обо мне? — томно мурлычет Птица, вздергивая подбородок близнеца, подцепляя его изящными пальцами, не давая отвести взгляд. — Ты точно этого хочешь? — сбивчиво произносит близнец. — А сам как думаешь? — усмехается Александр, в следующую секунду не позволяя опомниться впивается в открытые от шока губы близнеца хищным, требовательным поцелуем. Целует неумело, но пылко. Серёжа замирает, позволяя терзать свои губы как Птица хочет. — Не торопись, я весь твой, — Серёжа слегка отстраняется, смотря на близнеца сияющими от восторга глазами, берет лицо брата в свои ладони, касаясь гладит острые скулы кончиками пальцев, а после целует сам, нежно, почти невесомо. Поцелуи близнеца чувственные и утончённые как итальянская вино, пьяняще чувственные. — Мы можем остановится, когда захочешь. — с придыханием шепчет Серёжа, припадая губами к красивой шее Птицы, целуя чувствительную кожу под кадыком. Лижет дразняще и нежно, Птица издает одобряющий клёкот, слегка откидываясь назад, с интересом наблюдая за действиями близнеца. — О, нет, сегодня мы дойдем до конца. Можешь даже не сомневаться. — Птица бесстыдно сбрасывает фиолетовый халат, оставаясь совершенно обнаженным. — Ты слишком одет. — недовольно замечает Александр. — Так исправь это. — в голосе Серёжи Птица отчётливо слышатся игривые нотки.       Александр нагло стягивает с близнеца безразмерную футболку с совами. Серёжа по сравнению с Александром выглядел более худощавым и астеничным. Но Птица видел близнеца утончённым и эстетически красивым. Изящное стройной тело, бледная кожа с россыпью золотистых ресниц, длинные огненно-рыжие волосы, спадающие ниже лопаток и чистые небесно-голубые глаза, все это невольно притягивало взгляд. Серёжа никогда в полной мере даже не осознавал собственной привлекательности и уникальности. — Такой сильный, такой красивый, — заворожено повторяет Серёжа, касаясь кончиками лица брата, обводит острые скулы, высокой лоб, касается насмешливо изогнутых губ. Словно хочет навсегда запомнить его черты, а после запечатлеть в камне или глине.       Птица замирает, как изящные пальцы близнеца порхают по его лицу повторяя его черты, прикосновения лёгкие и нежные, словно крылья пугливой бабочки. Серёжа взирает на Птицу сияющими глазами с непередаваем восторгом и трепетом, как не смотрел на шедевры горячо любимого Боттичелли. Как если бы Птица был для него прекрасным творением, самым желанным подарком. — Да ты меня обожаешь. — с темным удовлетворением замечет Александр. — Взгляни на меня, Птенчик, — Александр властно подцепляет подбородок близнеца, не давая отвести взгляд, от чего Серёжа начинает стремительно краснеть. — Ты ведь тоже думал об этом, Птенчик. И как давно? — задорно интересуется Птица, — Я видел твои картины, там, в студии, — понижая голос до интимного шёпота продолжает Птица, — и рисуешь ты не Олега. Таким ты меня видишь, да? Опасным демоном с горящим огненным взглядом с огромными черными крыльями, на фоне пылающего разрушенного города? — Я… — Серёжа окончательно теряется, нервно кусает губы словно близнец застиг его на месте преступления, узнав его самую постыдную тайну. — Мне это льстит. — Птица хрустально и заливисто смеется. Все эти мрачно мистические образы. Не знал что я настолько занимаю твои мысли, — лукаво продолжает близнец, бесстыдно забираясь под легкую ткать домашних штанов, спуская их вместе с бельм, срывая с губ Серёжи несдержанный вздох.       Александр вновь припадает к желанным губам близнеца, наслаждаясь его податливостью и мягкостью, целует влажно, подчиняюще горячо. Сережа гладит острые плечи и сильные руки близнеца, ласково проминает красивый рельеф мышц, дразняще нежно обводит пальцами крылья лопаток, скользит вдоль позвоночника до поясницы. Птица одобрительно стонет в поцелуй, но к его разочарованию Сережа убирает ладони, лишь невесомо огладив его бедра. Теперь его ладони обвешиваются вокруг его шеи, скользят вниз касаются чувствительных бедер, снова возвращаясь к груди, касаясь гордо торчащих темно розовых сосков, слегка сжимая и надавливая подушечками изящных пальцы.       «Смелее Птенчик.»       Александр слегка отстраняется, смотрит дразняще и выжидающе откровенно провоцируя на более решительные действия. Ему безумно любопытно что предпримет его обычно застенчивый и интровертный близнец.       Запах Серёжи становится гуще, окутывает его с головой, словно ластится к коже. Вишневый ликер кружит голову, феромоны альфы не кажутся резкими или подавляющими. Запах скорее влекущий, чувственный. Близнец не стремиться обладать или подчинить себе. Серёжа жаждет его любить. Его чувства похожи на теплый ласковый океан, его глаза сияют восхищением и любовью, желанием доставить удовольствие. — Тебе настолько нравится мой запах, да? — Ты пахнешь как абсент и пылающий огонь. — восторженно повторяет Сережа, прижимаясь губами к открытой шее, дразняще вылизывая и покрывая трепетными поцелуями бледную кожу.       Птица ерзает на бедрах близнеца, обвивая его своими длинными ногами, прижимаясь и притираясь самым бесстыдным образом, слегка откидываясь назад.       Серёжа пользуется возможностью, обхватывая губами его правый сосок, втягивая в горячий рот, дразня проворным языком, слегка касаясь кромки зубов для остроты ощущений, так, как нравится его своенравному близнецу.       Серёжа оказался очень пылким и чувственным, его руки ласкали сильное тело Птицы поразительно правильно, словно он знал где следует сжать, погладить, сдавить чуть сильнее бедра. Близнецы тонко чувствовали друг друга на особом уровне. А еще у Серёжи были потрясающе чувствительные пальцы, Птица ощущал себя инструментом в руках гениального музыканта, холстом, которого касается кисть великого художника, вот так ощущались его прикосновения. Сережа знал как Птице нужно на глубоком интуитивном уровне, с легкостью улавливая его невысказанные желания. Это оказалось неожиданно волнительно и возбуждающе.       Птица всегда искреннее ненавидел собственную сущность, лишь сейчас осознал что в том чтобы быть омегой есть бесспорные преимущества, тело и кожа альфы никогда не было столь чувствительным и отзывчивы к ласке и удовольствию, способным испытывать все оттенки наслаждения от прикосновений. Хотя, возможно Серёжа являлся счастливым исключением. В любом случае Волков вряд ли мог плавиться словно воск в его руках, как это делает сейчас Птица. Его тело мощное и грубое было скорее заточено под борьбу и выживание, как точное смертоносное оружие, кожа грубая и покрытая множеством шрамов.       Серёжа абсолютно не думал о собственном удовольствии, искреннее наслаждался возможностью касаться его тела, сделать Птице по-настоящему хорошо. Целовался близнец потрясающе. — Хватит меня дразнить, — голос Птицы звучит низко и властно. Александр облизывает ладонь, обхватывает оба члена, прижимая к друг другу, легкое трение лишь сильнее разжигало желание, даря лишь толику ощущений и он намерен это исправить. Ведет дразняще пальцами по головке, размазывая капельку смазки, скользит по стволу плотнее обхватывая изящными пальцами. Член близнеца ощущается просто потрясающе, красивый, достаточно длинный не огромный, с влажной розой головкой. Птице не терпится почувствовать его внутри, а лучше взять в рот, ощутить его вкус на языке. С Серёжей они могут попробовать любые позы, воплотить самые смелые фантазии. И почему они не делали этого раньше?!       Серёжа тихо дрожит и стонет, широко распахивая глаза. Птица целует его развязно и горячо, ласкает сильно и быстро, подводя их к краю. Он сам давно возбужден до предела. Птица не может поверить что застенчивый близнец действует на него подобным образом.       «Какой чувствительный.» — Пожалуйста, не так быстро, я сейчас. — сбивчиво умоляет умоляет близнец, невольно вскидывая бедра, подаваясь в плен ласкающих пальцев.       Близнецы кончают почти одновременно, срываясь в яркий ослепительный оргазм, сплетаясь в объятиях друг друга. — Оближи, — томно мурлычет Птица.       Серёжа взирает на него абсолютно расфокусированным взглядом, медленно вбирая в рот, обхватывая губами изящные длинные пальцы Александра, уделяя внимание каждому, нежно вылизывает чувствительные подушечки, лаская трепетно и нежно. Птица на пробу двигает ладонью, видя как Сережа покорно прикрывает глаза, впуская его пальцы глубже в горячий податливый рот, Александр удовлетворенно наблюдает как мелко подрагивают рыжие длинные ресницы близнеца, а бледные щеки вновь пунцовеют под голодным призывным взглядом.       Птица понимает, Серёжа позволит ему абсолютно все.       Александр чувствует как его член начинает стремительно наливаться кровью, а чуть притихшее после оргазма возбуждения возвращается с удвоенной силой. Птица не догадывался что его собственные пальцы могут быть настолько чувствительны.       Похоже, Серёже тоже нравится подобные игры с темным удовлетворением, отмечает Александр. Напоследок трепетно целует центр ладони Птицы, не спеша выпускать его руку, чувственно ведет языком по внутренней стороне запястья, отзывающейся устремляющейся горячей волной к низу живота. — У тебя оральная фиксация, Птенчик, — Александр хрустально смеётся, пытаясь скрыть насколько его кроет и размазывает от такой невинной ласки, от полных искренней любви и обожания взглядов близнеца. — Пойдем в спальню, Птенчик, — томно выдыхает Птица, игриво вылизывая ушную раковину брата, смущать и провоцировать обычно интровертного и скромного близнеца определено было его любимым занятием, — Ты же не хочешь делать это здесь, правда? — Нет, — тихо шелестит Серёжа. — У меня на тебя очень большие планы этой ночью. — Птица улыбается хищно и многообещающе, избавляя несопротивляющегося брата от последнего элемента одежды.       В спальню они буквально вваливаются, страстно целуясь, сплетаясь в объятиях друг друга словно сиамские близнецы. Птица понимает, что его кроет окончательно, но впервые от совершено искренне наслаждается своим положением вдыхая потрясающий манящий запах близнеца, Серёжа целуется просто крышесносно. Интересно, с Волковом натренировался или это врождённый талант? Запах вишневого ликера и красного апельсина, заполняет легкие, смешанный с неповторимыми феромонами альфы словно ластится к коже, пробуждая его сущность, это похоже на древний танец, первородный призыв. Птица чувствует себя опьянённым.       «Нужно было раньше, столько времени зря потеряли», — ошеломлено думает Птица.       Птица падает на кровать утягивая за собой близнеца, целует хищно, подчиняюще, горячо, вплетая пальцы в длинные шелковые волосы брата. — Давай, покажи мне, чему тебя научил Волков, — призывно выдыхает Александр в самые губы близнеца, настойчиво подталкивая ниже, в янтарных глазах Птицы пляшут черти. — доставь мне удовольствие, Птенчик.       Серёжа понятливо стекает вниз, понимая его без слов, пальцы мимолетно задевают горячие и твердые соски, слегка сжимая и гладя, ладони с любовью оглаживают сильное и гибкое тело. Сережа склоняется над ним чувственно целуя где-то в районе пупка, а после накрывает влажную краснеющую головку, медленно вбирая в горячий влажный рот. Двигает головой скользя губами по стволу, втягивая щеки, берет неглубоко помогая себе рукой. Серёжа сосет интенсивно, с полной самоотдачей, очаровательно краснея под голодным внимательным взглядом Птицы. — А Волков тебя неплохо обучил, да? — Птица несдержанно выдыхает комкая простынь, вплетая подрагивающие пальцы в длинные волосы близнеца, слегка сжимая у корней, властно направляя собственной рукой — Давай, возьми глубже.       Серёжа издаёт беспомощный звук, абсолютно податливый и покорный, расслабляет горло впуская глубже горячий пульсирующий член, быстро улавливая желание бесстыжего близнеца.       Птица не сводит с него горящих желанием и похотью янтарных глаза.       Сереженка между его разведённых ног смотрится просто потрясающе. Александр мог позорно кончить просто от одной этой картины. Такой возбуждённый и покорный, искренне желающий доставить ему удовольствие. Ощущение влажного горячего рта и яркого языка, умело кружащего вокруг головки, дарило поистине незабываемые ощущения. Нет, он должен продержаться еще немного. — У тебя такой потрясающий рот, — стонуще выдыхает Птица, выгибаясь на лопатках, от подступающего удовольствия, ощущая как изящные пальцы близнеца оглаживают и массируют чувствительный вход, проникая внутрь мучительно медленно, оглаживают бугорок простаты, умело надавливая. Одновременно Сережа берет в рот, насаживаясь до самого конца.       В ту же секунду Птицу буквально выламывает от яркого и стремительного оргазма. Александр кончает долго и мучительно сладко, обессилено падая на смятую простынь. — Не знал, что ты так умеешь, Сереженька — Птица с трудом восстанавливает сорванное дыхание, ошалело взирая на своего близнеца.       «В тихом омуте черти водятся, это про тебя, да?»       Птица смотрит на него с хитрым прищуром, провоцируя на активные действия, словно говоря «ну же, удиви меня».       Серёжа слизывает жемчужные капли с его члена, доверчиво трется щекой о его бедро, вылизывает плоский живот. Неожиданно шире разводит его ноги, нежно поглаживая узкие бедра Птицы, просит приподняться подкладывая мягкую подушку.       Александр наблюдает за его действиями с нарастающим интересом. Серёжа вновь оглаживает его ягодицы, мягко сминая в ладонях, оставляет трепетные и нежные поцелуи на внутренней стороне бедра.       Тело отзывается привычным томлением и приятным жаром, кожа здесь невероятно чувствительна. Птица невольно раздвигает ноги шире, давая больше доступа для ласк, нетерпеливо ерзая.       Близнец неожиданно припадает губами к припухшему пульсирующему входу, с явным удовольствием слизывает выступающую смазку, лаская горячим языком сжимающееся кольцо мышц. Вылизывает каждую складку, ввинчиваясь кончиком в середину, расслабляя и доставляя непривычное будоражащее удовольствие. Эти непривычные, но столь желанные ощущения заставляют сущность Птицы довольно клекотать в груди и трепетать от предвкушения. — Блять! — Птица стонет несдержанно и громко, кусая губ, от резкого нахлынувшего возбуждения.       Серёжа раскрывает его, уверено удерживая за бедра, проникает языком внутрь, вылизывает абсолютно бесстыдно, буквально трахая слишком умелым языком.       Птица стонет протяжно и сладко, выгибается на лопатках, нетерпеливо подается бедрами, желая получить больше непристойной ласки. Александр чувствует как по его бедрам стекает смазка, внутри все горит и пульсирует, член рыжеволосого омеги стоит почти до боли, прижимается влажной головкой к плоскому животу. Птица и представить не мог что его тихий социофобный близнец абсолютно потрясающе трахает его языком. И если Серёжа продолжит, он не продержится и минуты. Этого мало, слишком мало. Изысканные и чувственные ласки лишь сильнее распаляли желание Птицы. Александр уверено отстраняет от себя. — Я что-то сделал не так? — растерянно отзывается Серёжа, отрываясь от своего сладкого занятия, невольно облизывая влажные от смазки губы. — О нет, наоборот, ты слишком хорош, Птенчик, — томно мурлычет Птица, — но я собираюсь кончить на твоем члене.       Серёжа даже не догадывался насколько он потрясающе чуткий и чувственный любовник. Ведь он не был ни с кем кроме Олега.       Александр с легкостью опрокидывает близнеца на подушки, меняя их местами заставляя Серёжу удивленно вскрикнуть, пользуясь его замешательством садится сверху, бесстыдно потираясь бедрами о его восхитительно твердый член, явно намереваясь немедленно осуществить задуманное. — Подожди! — Серёжа тараторит сбивчиво и испугано, — У меня ничего нет.       «Ну разумеется, двум альфам защита не нужна.» Птица мысленно закатывает глаза. — Зато у меня есть, — издевательски торжествующе заявляет Птица, быстро тянется к верхнему ящику стола, а после достаточно удачно раскатывая презерватив по члену близнеца. Ловко для первого раза, но он тренировался на игрушках. Об этой маленькой хитрости Александр, конечно. сообщать не собирался.       Птица обольстительно улыбается, уверено направляя член близнеца к распалённому ласками чувствительному входу, насаживается мучительно медленно, сантиметр за сантиметром продлевая незабываемые ощущения.       Рыжеволосый омега всегда думал, что первое проникновение должно быть крайне болезненным, а секс сумбурным и неловким, оставляющим чувство глубокой неудовлетворённости и разочарования. Альфы казались ему крайне эгоистичными и грубыми собственниками, теряющим остатки разума и здравого смысла при виде течного омеги. Ведомые инстинктами, желающие подчинить, повязать, обладать и присвоить себе.       В реальности же он чувствовал лишь томительное захватывающее тело удовольствие. Его изнывающее от ласки и удовольствия тело, жаждало проникновения, было слишком чувствительным и открытым, горячим и влажны изнутри. Влажная головка давила на раскрытый припухший вход, скользнула внутрь поразительно легко. Птица облизал пересохшие губы, на пробу двигая бедрами. Ему нравилось. Более того, было офигенно.       Александр чуть прогнулся в спине, позволяя члену близнеца войти ровно на половину, начиная медленно раскачиваться, интуитивно ища ритм движения доставляющие наибольшее удовольствие. Птица был поражен, насколько их тела идеально подходили друг другу, член близнеца заполнял его потрясающе хорошо, создавая приятное трение, стимулируя чувствительные стенки.       Птица никогда не отличался особым терпением, не стал продлевать эту сладкую пытку хотя изначально планировал подразнить близнеца немного дольше. Александр опускается до самого конца, гипнотизируя Серёжу пылким взглядом янтарных глаз, не сдерживая тихого чувственного стона. — Ты как? — Серёжа реагирует мгновенно игнорируя собственное возбуждение выглядит встревожено, готовый прекратить все прямо сейчас. — Не больно? — Офигенно, Птенчик. — Александр улыбается торжествующе и томно, начинает медленно двигаться, выгибается в спине, ища правильный угол наклона и идеальный ритм.       Запах вишневого ликера становится гуще и слаще, вызывая эйфорию, дурманит разум дразня рецепторы. Руки близнеца ласково касаются его изящной спины, ласкают сильное гибкое тело, Серёжа невесомо обводит крылья лопаток, восторженно гладит сильные бедра Птицы, скользит по внутренней стороне бедра, касаясь подушечками пальцев, вызывая чувственную дрожь и новую волну жгучего возбуждения.       Серёжа взирает на близнеца сияющими глазами, полными исступленного обожания и восхищения, как смотрят на прекрасное языческое божество. Птица невольно любовался своим обычно спокойным и слегка социофобный близнецом. Небесно-голубые глаза заволокла дымка возбуждения, волосы разметались по подушке, словно живой огонь, бледные щеки порозовели, а дыхание окончательно сбилось. Очаровательно.       Восторженный, растрёпанный и заведённый до предела, смотрящий с немой мольбой в блестящих глазах, выстанывающий его имя Серёжа нравился ему до безумия.       Птица двигается хаотично и быстро, наклоняется вперед, находя правильный угол, так близнеца давит на простату, заставляя рыжеволосого омегу удивлено вскрикнуть сжимаясь от удовольствия, желая продлить это потрясающее ощущение. — Да, вот здесь. Вот отчего омеги кайф ловят. — Птица стонет торжествующе и громко, почти сбиваясь с ритма, доводя их обоих до сладкого исступления. — Поцелуй меня, — сбивчиво молит Серёжа. И Александр не может ему отказать склоняется близко, мажет языком по призывно открытым губам, целуя близнеца глубоко и влажно искушающее сладко, срываясь в оглушительно-яркий оргазм.       Сознание возвращается медленно, собственное тело ощущается невесомы и невероятно легким, чистое незамутнённое удовольствие. Кайф! И почему они не этого раньше не делали?! Сережа покрывает лицо Птицы нежными трепетными поцелуями, ласково перебирая рыжие волосы. — Ты ведь понимаешь, что так легко от меня не отделаешься? — хитро улыбается Птица, — Я теперь тебя из постели все выходные не выпущу, и, — Александр склоняется к уху близнеца понижая голос до интимного шепота, — теперь моя очередь. Я же вижу что ты хочешь, отдаться мне, Птенчик. — Даа, тебе я позволю абсолютно все. — близнец сморит на него мечтательно и влюбленно, — я тебе доверяю. — Только давай сначала примем душ вместе. — Сережа счастливо смеется, — И пиццу закажем.

Настоящее время. Санкт-Петербург. Квартира Игоря Грома.

— Бывай, Гром, — голос Птицы звучит раздражающе весело, Александр уходит не оборачиваясь, запрыгивая на пожарную лестницу. Несколько минут назад он отправил сообщение своему личному водителю. Знакомая неприметная машина уже ждала за углом во дворе колодце, в нескольких домах от жилища майора вдали от камер видеонаблюдения. Еще не хватало чтобы его кто-нибудь спалил вылезающим из квартиры Игоря.       Птица запрыгивает на заднее сидение захлопывая дверь. Шура-Мальвина сразу включат музыку, начиная беззаботно трепаться никак не комментируя ночные приключения своего босса, отвлекая от мрачных мыслей. Александр бросает мимолётный взгляд, отмечая что кудрявые волосы его личного водителя были на этот раз ярко-малинового цвета, вновь отворачивается к окну. Этот веселый бета с легким характером определенно заслуживал его доверие.       Постылое сырое пасмурное утро, воздух пронизан холодом и туманом. Такую погоду Разумовский искреннее ненавидел, особенно когда нужно было тащиться к первой паре в институт на метро.       Эйфория после оргазма схлынула, уступая место странной опустошённости. Словно утро после студенческой вечеринки, полное безудержного алкогольного угара, оставляющее лишь похмелье и тошноту.       В груди разрасталась пугающая черная дыра, порождая ощущение неправильности и недосказанности. Непризнанная связь словно резала внутри, порождая противную фоновую боль. Так не должно было быть. Отвержение и непризнание терзали его, убивая мимолётное удовольствие, Птица ощущал себя грязным, использованным. Сущность омеги ранено выла, раздражая Птицу своей слабостью и зависимостью.       «Заткнись, Тряпка.» — Мысленно цедит Александр.       В Башне его немного отпускает, Птица наскоро принимает душ мечтая быстрее завалиться спать. Горячая вода расслабляет усталые мышцы, тело болит и ноет, невовремя напоминая о жестоком и недопустимом обращении. Птица раздраженно выключает воду, игнорируя явный дискомфорт, он давно привык к боли, почти сросся с ней. Боль странным образом позволяла ощущать себя по настоящему живым, доказывая что его тело способно выдержать многое.       Манящий запах свежей еды доносящийся с кухни невовремя напоминает Разумовскому что он не ел ничего с самого утра. В квартире Грома поживиться было нечем, решительно втихаря обшарив недра старого советского холодильника Александр с прискорбием обнаружил лишь остатки сгнившего яблока.       Планы резко поменялись, Птица свернул в сторону кухни, предсказуемо обнаруживая там Олега. Вид сурового наемника в фартуке с мемным волком заставил Александра согнутся в приступе истерического смеха. — Что снова всю ночь меня караулил, Волчара?       «И охота же Волкову вставать в такую рань?!»       Александр замечает оставленные на столе приготовленные бутерброды с твороженным сыром и ломтиками слабосолёной семги. Все как он любит.       И все же подобное проявление заботы было Александру приятно. Правда, Птица не признался бы в этом даже под пытками. — Доброе утро, Птиц. Кофе будешь? — Волков не реагировал на явную провокацию, невозмутимо помешивал кофе в турке, добавляя щепотку ванили, корицы и капельку сливок. В отличии от Сережи Птица предпочитал крепкий, без сахара.       Олег невозмутимо ставит чашку с свежезаваренным кофе напротив Александра, невесомо касаясь рукой наливающихся яркой синевой свежих следов и отметин, осторожно убирая волосы с красивой шеи своенравного омеги. — Лапать меня вздумал? — Птица резко вскидывается, отбивая его ладонь, зло щуря янтарные глаза, смотрит неприязненно и остро. — Надо обработать, — задумчиво произносит Олег, хмуро разглядывая оставленные Громом следы несдержанной грубости. — У тебе через три дня фотосессия для модного журнала, забыл? Я знаю, как ты ненавидишь закрытую одежду. — Валяй, — нарочито безразлично отзывается Александр, с явным аппетитом затачивая второй бутерброд.       Олег достает аптечку, немного согревает в пальцах прозрачную мазь, принимается сосредоточенно обрабатывать следы несдержанной страсти, оставленные на бледной коже, Птица невольно замирает, ощущая непривычно бережные касания. Александру так и хочется сказать что-то едкое, но в этот момент он невольно делает глубокий вдох. Рыжеволосого омегу сразу окутывает запах пробуждающегося утреннего леса. Запах Волкова дарил спокойствие и незримую защиту, укутывал и обволакивал словно теплое пуховое одеяло. Птица невольно расслабляется, ему хочется горько рассмеяться от абсурдности ситуации. Почему он никогда не ощущал подобного спокойствия и безопасности рядом с Громом? Почему именно Волков?       Напоследок Олег касается пальцами искусанной в кровь нижней губы, аккуратно нанося заживляющую мазь, отвлекая от странных мыслей.       Неожиданно Птица хватает огромную ладонь наемника, начиная с любопытством разглядывать его пальцы. От рук наемника привычно пахло порохом и все же его ногти и грубоватые ладони казались весьма ухоженными. — Что? — Олег вопросительно поднимает бровь. — Ты что, в салон на маникюр сходил? — Я же телохранитель самого Сергея Разумовского. Должен соответствовать, — Волков зубасто улыбается, обезоруживающе и открыто. — Даже так? — лукаво мурлычет Птица. — А если серьёзно, у Серёжи очень чувствительная и нежная кожа, — чуть смутившись поясняет альфа. — не могу же я к нему с неухоженными пальцами лезть. — Ясно. — Птица отворачивается, нарочито теряя интерес к разговору, наскоро доедая второй бутерброд, стремясь как можно быстрее покинуть ненавистную кухню. Вновь возникает это поганое чувство.       «Зато Гром таким явно не заморачивается. Ему даже не приходит в голову меня подготовить или хотя бы растянуть прежде чем… Природа конечно позаботилась о этом, природа прекрасно позаботилась об физиологии омег, сводя к минимуму возможность получения серьезных травм во время спаривания даже при довольно агрессивном и грубом обращении со стороны альфы и все же…»       Птица заглядывает в спальню брата, скидывает халат, забираясь к нему в постель. Серёжа беспокойно ворочается во сне, но стоит ему почувствовать присутствие близнеца как его дыхание становится глубоким и ровным, теплые ладони перехватывают его поперек груди, прижимая к себе. — Птиц, Мокрой псиной пахнешь… Ненавижу Грома… — сонно, но совершено отчетливо произносит близнец, доверчиво трется носом в районе лопаток, прижимаясь как можно ближе, согревая своим теплом.       Александр неверяще замирает, не сразу понимая что Серёжа просто вновь разговаривает во сне, как часто бывало когда он сильно нервничал.       «Вот значит как ты меня любишь»       Птица медленно расслабляется в объятиях близнеца чувствуя как незримая черная дыра в районе груди начинает медленно затягиваться. Становиться спокойно и правильно.       «Тебе никогда этого не понять, Игорь. Серёжа никогда не хотел обладать мной, подчинить, растоптать присвоить себе. Он всегда хотел любить меня, всем своим существом. Сережа искреннее желает доставить удовольствие, видеть меня счастливым. Его любовь теплая и искренняя согревающая своим теплом, способная исцелить самые глубокие душевные раны.       Наша любовь это болезнь, Игорь. Она похожа на пылающий огонь. Мы лишь бесконечно раним друг друга, оба сгорая в этом диком и неистовом пламени, выжигая друг друга до тла.»