Лампочка

Кирилл Егоров.

Блять. Вот просто блять. Никаких других слов в моей голове нет уже почти сутки. Если бы кто-то меня спросил, где я нахожусь от одного до десяти по шкале ебанутости, я бы ответил, что я шкала. Потому что я пропустил момент, когда блондинка, оказалась ко мне вплотную настолько, что почувствствовал её дыхание на своих губах, и запоздало заметил, как её ладонь впечатывается в мою щеку, обжигая огнём. Она что, сидит на стероидах? Могу поклясться, что видел перед глазами звёздочки, как в том грёбаном мультике, где кролик ебашит тебя вытащенной из кармана наковальней по голове. Машинально перевожу взгляд по траектории, куда выронил мобильник, и морщусь замечая, что эту груду стекла и металла, с таким же успехом, можно было смело оправить в полет до ближайшей мусорки. Вот же с... терва. Пять месяцев ходил — ни царапинки, а эта… Кристина за секунду превратила его бесполезный кусок металла. Ей бы в ломбарде работать… — Самоуверенный сукин сын! — уже не особо следя за уровнем громкости, вскрикивает Кристина. –… с таким дебилом, как ты! К её последнему предложению я уже прихожу в себя, и чувствую, как где-то внутри начинает клокотать и пениться ярость — вплоть до того, что хочется сгрести её волосы в кулак и шарахнуть головой о стену, потому что, будь она сама нормальной, ни за что бы не повысила голос на людях. Не знаю, что взбесило меня больше, но я уже попросту не мог контролировать свой собственный приступ агрессии. Очень хотелось хорошенько её встряхнуть, чтобы её чёртова корона наконец свалилась и перестала жать ей мозг, а может даже ударить — она вполне заслужила. Но на глаза попадается так кстати валяющийся в ногах плакат. Всматриваюсь в её лицо и злобно фыркаю: может, как раз чуток грубости ей и не помешает. Хватаю за руку и тяну на себя, девчонка не разочаровывает — со всего маху впечатывается в меня. Не особо контролирую, что говорю, а затем впиваюсь в призывно приоткрытые губы болезненным для неё поцелуем; она охает от удивления, и я, пользуясь случаем, проталкиваю язык в её рот. Мне плевать, что нас сейчас видит весь универ или мои друзья, и что подумает обо мне Лиза, которую замечаю в другом конце коридора — сейчас мне было важно разжечь одну суку и заставить гореть до тех пор, пока я не решу, что ей пора погаснуть. И, наверно, прижимаю её чересчур сильно; а, может, у меня просто давно не было секса, но девочка явно не дура, и прекрасно понимает, что именно сейчас упирается в ее бедро. Её зрачки расширяются и темнеют до синевы, губы приоткрываются, и я слышу тяжёлое дыхание. Вот же шалава — уже сейчас готова к тому, чтоб её взяли. Отрываюсь от неё и пытаюсь не выдать свою ярость, чтобы не спугнуть девчонку; вместо этого цепляю на губы обаятельную улыбку — в этом я мастер. Блондинка начинает краснеть, а я едва успеваю сдержаться, чтобы не закатить глаза — тоже мне, недотрога… Мысль о том, что передо мной — двуличная стерва, которая с радостью раздвинет ноги, стоит поманить её нужным количеством купюр, охлаждает мой пыл; желание тут же сходит на «нет», и я радуюсь, что не придётся переться через весь универ, указывая на всех и каждого своей дубиной. –… думал за тридцатку в час — ты хорошо целуешься. Но нет, так себе. Оставляю девчонку наедине с её полным ошеломлением и очень надеюсь, что к следующему нашему столкновению она уже будет достаточно «нагрета», чтобы включиться в игру. На тренировку еду злой, как чёрт, но за те сорок минут, что провожу в дороге, собрав все пробки и светофоры, успеваю немного остыть, и в итоге во мне остаётся лишь горстка глухого раздражения. После того, как дважды на площадке дело практически доходит до драки, от парней я выслушиваю кучу всякой херни, которая должна не то успокаивать, не то мотивировать на что-то явно положительное, но в реальности лишь ещё больше меня бесит. Пока дружно переодеваемся, за компанию смеюсь над тупыми шутками, хотя оно мне нахрен не упало, и притворяюсь получающим кайф распиздяем. Напоследок шучу что-то про ясельную группу детского сада и «ловлю» рожей снежок от Самсонова. Пару секунд офигеваю от неожиданности и наглости, под дружный ржач остальных, а потом в голове что-то щёлкает — и, видимо, не у меня одного — и на парковке начинается настоящий снежный бой. Примерно через полчаса мы уставшие и мокрые, но довольные, расползаемся каждый в свою сторону. Едва мы выходим из парадных ворот университетского спорткомплекса, понимаю что оставаться сейчас одному — вот совсем не вариант, если не хочу натворить какой-нибудь лютой хрени. В голову врезается мысль, есть-ли где-нибудь в центре нормальный спортзал, где вероятность пересечься с отцом близка к минимальной, и можно спокойно поколотить грушу — сейчас это самое то для меня. Найти в интернете адрес не составляет труда, и уже через двадцать минут я паркую машину на его территории. «Спортзал» на деле оказывается двухэтажным спорткомплексом со стеклянной крышей, в котором помимо тренажёрки был ещё теннисный корт, бассейн, волейбольная площадка, боксёрский клуб и куча всякой другой херни на любой вкус и цвет. В любой другой день, неравнодушный к любым видам спорта, я бы облазил, наверно, каждый отдел, но сегодня мне хотелось тупо расхерачить обо что-нибудь кулаки. Даже если это будет обычная груша. Сменной одежды у меня с собой, естественно, нет, но комплекс оказывается местом что надо: в тренажёрке мне выдали спортивный костюм (далеко не самого хренового качества) и даже закрепили его за мной — на случай, если я всё-таки окажусь не «разовым клиентом». И что-то мне подсказывало, что, пока я окончательно не разберусь с Кристиной, этот комплекс станет моим лучшим другом. Никогда не был в этом деле профессионалом — в том смысле, что никогда не занимался боксом на профессиональном уровне — хотя отец предлагал отдать меня в секцию, и даже нанял личного тренера с которым мы совместно с отцом занимаемся раз в неделю — но да, мне чертовски понравилось избавляться от ярости, вымещая весь свой гнев на трёх метрах бесчувственного брезента, который был достаточно грубым, чтобы царапать костяшки моих пальцев. Единственный минус во всём этом — после выплеска эмоций, голова вновь становиться ясной, и я перестаю ненавидеть или, по меньшей мере, злиться на Метельскую за её выходку. Хотя, на самом деле, ни моя агрессия, ни противоречивые чувства к девушке не давали возможности оценивать ситуацию здраво, потому что в любом случае — головой правили эмоции. Я всегда завидовал людям, которые могли в нужный момент отключать чувства и трезво смотреть на вещи, потому что мне это никогда не было дано. Да, я мог относиться к девушкам как к средству получения желаемого, но даже здесь я лоханулся. Почему именно она? Почему бы, для осуществления моего плана, не нанять любую другую «индивидалку», или же первокурсницу с бюджета? Я мог бы сказать, что меня привлекла её внешность, однако, это был бы откровенный обман — в моей жизни была уйма шикарных девушек. С неприступностью тоже мимо — я и не таких «королев» в постель укладывал. Пытаюсь понять, как эта херня вообще работает, и понимаю, что нихрена не понимаю. Может, я мазохист, и ловлю кайф каждый раз, как получаю смачный пинок от жизни? Вряд ли, — чё тогда с недовольной рожей хожу? А раз нет, значит, в живых остаётся только один вариант: где-то в прошлой жизни я накосячил так, что проблем с лихвой хватит даже моим внукам, если я когда-нибудь рискну обзавестись семьёй. Мой новый телефон в очередной раз разразился громкой трелью, но я даже не шелохнулся, продолжая валяться на постели в своей квартире и изучал «безумно интересный» потолок. Вот так всегда: то ты подыхаешь от одиночества, то сразу все люди на планете хотят с тобой поговорить, встретиться, побухать… Я уже вторые сутки по полной игнорил звонки и смс-ки парней, они однозначно заметят мой лихорадочный взгляд, сложат два и два, и начнут трахать мне мозги, а им за эти двое суток и так досталось на целый век вперёд. Блять! Я вскочил на ноги и заметался по комнате, словно в мою дверь гремит спецназ. Хватаю телефон и ключи от машины, одеваюсь и выскакиваю из квартиры, даже не потрудившись застегнуть пальто и до конца не понимая, куда собираюсь. Телефон в кармане тут же разрывается от очередного звонка, и на этот раз я поднимаю трубку. — Может, уже хватит тупить? — зло бросаю в ответ. — Если я не беру трубку, значит, мне похуй, что там у кого случилось, неужели не понятно?! В трубке несколько секунд царит молчание, и я понимаю, что не посмотрел на номер абонента. — Будем считать, что я ничего не слышал, — слышу недовольный голос отца. Провожу по лицу ладонью. Надо что-то делать с самоконтролем, потому что сейчас я готов разнести к хуям большую часть города. — Прости, пап. В чём дело? — Да, в общем-то, ни в чём. Просто хотел узнать, как дела у моего сына. И, судя по твоему ответу, херово. Мои брови, а вслед за ними и глаза лезут на лоб от ответа отца, который негативно относится к употреблению любой формы грубых слов. На некоторое время я даже забыл, что его оценка моей действительности, как никогда близка к правде. — Я бы выразился немного иначе, но тебе не понравится, а выслушивать очередную лекцию я пока не готов, — пару секунд я тупо изучаю грязный снег под ногами. — И, если у тебя всё нормально, и ты не хочешь обновить информацию в разделе «охреневший сын», то я пошёл. Несколько минут вдыхаю морозный воздух, чтобы безрезультатно проветрить мысли, и открываю общий чат, где Федорцов на все лады и, кажется, не только на русском, называет меня «эгоистичным засранцем»; Крепчук же просто прислал лаконичное «пиздец ты охуевший», и я вполне согласен с каждой оценкой. «Где пожар?» — спрашиваю у парней, заранее приготовившись к «комплиментам». «Тебя где черти носят?!» «Я не понял, какого хера твоей задницы до сих пор нет в спорт-баре?» — подключается Самсонов. — «Между прочим, это была твоя идея, а ты слиться решил?!». Я вспоминаю, что действительно ещё в субботу предложил сходить в спорт-бар, чтобы посмотреть очередную игру чемпионата ВХЛ. Но, вот честно, сейчас мне было откровенно похеру, что там происходит у «Барса» с «Кристаллом». «И что?» — взрываюсь я. — «Я не имею права передумать?!» «Ты чё баба, чтобы своё решение в последний момент менять?!» — не успокаивается Влад. Последние двадцать четыре часа я был не в себе, но сейчас готов попросту расхуярить лицо нашего капитана до состояния фарша. «За языком следи, Самсонов! А то, я не посмотрю на то, что ты кэп.» «Или что?» — не сдаётся он. — «Набьёшь мне морду? Так для этого тебе надо быть здесь, а не хер знает где!» В голове разноцветным фейерверком взрывается очередное «блять». Зажимаю значок микрофона, поднося мобильный к губам. — Вот парни, какого хрена вам всем от меня надо сейчас? Я же не лезу к вам в душу, когда вам херово, так? И, между прочим, молчу, что ты Самсонов, сам ходишь с кислой рожей вторую неделю, и дело тут явно не в приближающейся сессии. Не хочешь побазарить на эту тему? Или ты смелый только, когда дело касается моего дерьма? После моего выпада, в чате пару минут отсутствует жизнь, и я понимаю, что моя стрела попала в цель. Скажем так, по себе знаю: если ты перестал получать удовольствие даже от игры, то без бабы тут не обошлось. В конце концов, я ведь сам в бешенстве из-за одной стервы. «У меня другая ситуация, Кирюх…» — идёт на попятную Влад. Но я же похуистичный сукин сын, так что не даю ему возможности выйти сухим из воды — если страдать, то всем вместе.