Помнишь яркость тех цветов?

Утренняя мгла неприветливо встречает Каге во время пробуждения. Саихара слышит своё сбитое дыхание; отмечает, как ему холодно, несмотря на одеяло и чужое тепло рядом. Пульс неспокойный прощупывается в глотке. Каге отрывает голову от груди Сюичи, садится. Вспомнить приснившийся тревожный сон не получается. Челюсти ноют от напряжения. Во рту сухо, глоток воды вызывает одну тошноту и боль в желудке. В носу что-то щиплет. За окном едва видно блестит рассвет. Обдавшая кожу прохлада заставляет Сюичи наполовину проснуться и сжать угол пододеяльника. Каге ложится обратно, подперев рукой голову. Зрение в темноте различает черты лица Сюичи, почти его собственные, но не столь угловатые, более мягкие и миловидные. Сюичи спрашивал, не обошла ли бессонница и его стороной. После больших перемен в лице переезда и самостоятельной жизни внутри пробуждаются подзабытые опасения. И пусть заканчивается всего первая учебная неделя, отсутствие нормального сна раздражает сильней с каждым днём. Время на часах — немного за пять. — Хей, Сю, — зовёт Каге неслышно. В этой глухой тишине шёпот бьёт по ушам, произносить каждое слово страшно. — Ты не спишь? Реакции ноль. Выходить на улицу одному боязно, и Каге не хочет заставлять Сюичи вставать лишь из-за собственного желания подышать свежим воздухом. Лучше остаться в квартире. Каге проводит пальцами по спутанным ото сна волосам, касается чёлки Сюичи, отодвигает чуть. Целует в лоб, любуется с невольной улыбкой. Каждый раз, стоит взглянуть на брата, у Каге внутри всё сжимается и тянет болезненно так. Едва он вылезает из кровати, Сюичи сонно подаёт голос: — Уже утро? Проснулся-таки. — До будильника час. Спи дальше. — Ты на улицу? — Обойдусь. — Я тоже хочу. От грубого подъёма веки слипаются, утренняя зарядка бодрит только слегка. Сонливость тормозит мысли — язык сбивается со счёта. Сюичи надевает тёплую кофту, ведь догадывается, какая температура на улице. — Ты не пойдёшь в одной футболке, — говорит он, смотря на Каге в отражении зеркала. — Я согреюсь. Сюичи тратит время на то, чтобы найти в так и не разобранном до конца чемодане Каге его толстовку. Он протягивает её брату, молча заставляя его одеться. Ветер обдаёт щёки холодом, оседающим в пальцах. Влажная свежесть стоит в воздухе. Близ их жилого комплекса есть парк, который не остаётся без внимания любящего гулять Каге. — Я недалеко, — говорит, отвлекая Сюичи от любования погодой. Ухмыляется. — Заскучать не успеешь. Сюичи кивает в ответ. Каге передаёт ему в руки воду, застёгивает свои карманы и срывается с места слишком уж быстро для лёгкого бега. Людей вокруг мало. Кто-то тоже на пробежке, кто-то выгуливает собак. Сюичи наворачивает круги по пустым тропинкам, разглядывает кладку под ногами и траву. Бутылка в руке лежит тяжким грузом. Под кроной деревьев юноша останавливается, глядя вверх. Меж листьев пробиваются ранние солнечные лучи, вся растительность скромно шуршит свою мелодию. Свет слепит. Сюичи присаживается на ближайшую лавочку. От нечего делать считает до десяти и обратно, рассматривает голубей и стрекоз. Делает вдох поглубже и резко чувствует в носу запах мокрой земли, аж вздрагивает. Шёл ли дождь сегодня ночью? От чего грустно так, что слёзы стынут на склере? — Нашёл тебя. Каге, подкравшись к задумавшемуся брату, тянет руки к нему из-за спинки лавки. Сюичи смаргивает влагу и неловко оглядывает улицу, стоит ему получить от Каге поцелуй в макушку. — Каге, не на людях, помнишь?.. — Ты просто так замёрз. Руки Каге обнимают по-родному тепло и изрисованы царапинами от всякого. Ладони заметно красные. — …Ты упал по дороге? — Может быть. Впечатление, будто прошла уже половина дня, но на деле школьные занятия только начинаются. От этого кружится голова, и Сюичи потирает глаза уже столько, что на щеках остаются случайно вырванные ресницы. — Амами-кун спрашивал, не хотим ли мы вступить в какой-нибудь клуб, — медленно говорит Сюичи, пока пялится в потолок. — Не хотим, — режет Каге, едва ли дослушав. — Ну, осторожничаем, скорее, — хмыкает Сюичи и ловит на себе мрачный взгляд. — На самом деле, я до сих пор не пробовал многих вещей… Ты тем более. — Мне многого не нужно, знаешь, — отмахивается парень. — А как же агенство дяди? — На одних рассказах и чтении мне не продвинуться. Каге вздыхает. — Стрёмно, но, — пальцы его постукивают по предплечью в раздумьях. Взгляд мечется по полу. — Раз ты не боишься… можешь попробовать?.. — Попробуем вместе? — Сюичи улыбается столь светло, пока рефлекторно берёт его за руку. — Тебя тоже что-то привлечёт, я уверен. — Чё… Да ни в жизнь. — Каге-чан такой категоричный! — звучит резко под самым ухом. — Выбираешь отшельничество, я смотрю? Близнецы синхронно поворачиваются к голосу и видят Кокичи. — Иди отсюда, Оума, — Каге ведёт рукой в сторону так, будто мальчик перед ними — надоедливая муха. — Шумный. — Я совершенно случайно услышал ваш разговор и захотел вставить пару слов! Ничего криминального. — Ты стоял и подслушивал. За слепого меня держишь? — Ох, простите, но мы стоим в одном классе! Считаешь, весь мир крутится вокруг тебя, Каге-чан? — от напыщенно радостного отыгрыш Кокичи меняется на снисходительный, считай, унизительный. — Ты, мелкий… — Кхм, Оума-кун, — Сюичи сжимает руку на плече Каге, моля его не срываться на грубости. — Что ты хотел? Стоит ему посмотреть на Сюичи, Кокичи вновь улыбается радушно. — Как я понял, экскурсию для новеньких с презентациями клубов вы пропустили, поэтому я, староста класса пятьдесят три, ваш покорный слуга, — Оума кланяется, голос его непривычно басистый, движения неестественно плавные. — Хотел предложить свой любимый клуб в качестве кандидатуры вам на рассмотрение. Сюичи хихикает неожиданно для себя от этого представления, прикрыв губы ладонью. — Разве у нас староста не Акамацу-сан? — спрашивает, не подыгрывая. — Ве-ерно, я просто пошутил. Я её зам, — Кокичи быстро выпрямляется, сводя на нет весь свой предыдущий тон. — И в клубе никаком я уже не состою. — Зам же Амами-кун?.. Каге закатывает глаза, возвращает прожигающий взгляд к Оуме. — Сюичи, не слушай его, — тянет, скрещивая на груди руки. — Он просто клоун. — А, попрошу! — вскрик Кокичи и поднятый перед самым лицом указательный палец заставляют Каге отшатнуться, поморщившись. — Актёр прямиком из театрального клуба! Знаешь такой? Культурное место, между прочим. В ответ ничего. Тихо. Запал Оумы тухнет; парень смотрит на близнецов поочерёдно, замечает резкую перемену в их настроении. Сюичи силится придумать, что сказать, а на лице Каге можно разглядеть не то гнев, не то отвращение. — Знаем, да, — запнувшись, говорит Сюичи первее. Скажи Каге что-то — то точно был бы мат. — Вряд ли мы подойдём. Рот открыть Кокичи не успевает, так как его перебивает звонок. Что такое театральный клуб? Это выступления, сценарии, реквизит и игра. Развлечение людей, репетиции и чарующая харизматичность. Театр — это тоска, ложь и чувство вины. Игра — это призрак матери в доме и фальшь в глазах их отца. Рис с нори не лезут в пустой желудок. — Сюичи. Каге дотрагивается до его спины, ведёт ладонью к плечу. Пытается уловить его взгляд. — Тебе плохо? Сюичи замечает, что бенто Каге уже пустое. Оглядывает тротуар у ног и ближайшие кусты; вспоминает, что они обедают в школьном дворе. — Извини, — старший улыбается виновато, откладывает контейнер с едой в сторону. Смотрит на Каге, наконец. — У меня нет аппетита. — Сходим в медпункт? Или уйдём домой? — Не переживай так сильно, Каге. Я просто не голоден. Каге это не успокаивает, но всё же он молчит.

***

— Если ты любишь читать, Саихара-кун, — подумав мгновение, начинает Рантаро. — Можешь вступить в литературный кружок. Или заглядывать почаще в местную библиотеку. — Если хочешь попробовать новое, как насчёт музыки? — Каэде склоняет вбок голову. — У нас есть чудесный рояль! Ох, и ещё полчища разных инструментов. В хоре тоже хорошие ребята, очень понимающие. Сюичи чувствует разочарование. От того, сколько часов раздумий он убивает на всё, от своих непонятных опасений и трусости. От поддержки извне внутри крепнут сомнения. — Скука, — Каге фыркает. — Каге-кун, вредничаешь? — Амами усмехается ненавязчиво. — Спасибо вам, — Сюичи кивает, едва приподняв уголки губ. — Я подумаю. — Лицо у тебя унылое, — встревает неоправданно громкий возглас Момоты, когда тот хлопает Сюичи по спине слишком сильно, выбивая весь воздух из груди. Каге недобро зыркает на Кайто. — Вы, парни, странные очень, — он смотрит на близнецов с прищуром. Братья переглядываются. — Тебе, Каге, спорта не хватает! Хилый ты слишком и сонный, смотреть на тебя жалко. — Я-я Сюичи… — А, разве? Акамацу звучно смеётся, кладя руку на грудь. — Замолчи, придурок, — Каге сжимает меж пальцев свои волосы. Возмущения Кайто он игнорирует. — Мы вообще только с Амами говорили, вы двое чего пристали? — Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя комфортно! Поэтому хотим помочь, — пусть и надувшись на слова Каге, Каэде не теряет свой энтузиазм. — Вы довольно медленно адаптируетесь, почти ни с кем не общаетесь. — Ясен фиг, всё из-за того, что варитесь вдвоём в своём бульоне. У Сюичи от головокружения вот-вот земля уйдёт из-под ног. Во время вечерней уборки никто не разговаривает, что позволяет переварить сказанные ранее слова. Тревогу унимают монотонное мытьё пола и парт. Всё чуть-чуть встаёт на места. Пусть и страшно, Сюичи тепло так в груди, словно бед никаких быть и не может. Почему он вообще считает, будто должно случиться плохое?