Вампиры-близняшки

Чимин расслабленно тянется всей тушкой к неприветливой серой мороси неба над головой, пока лениво и с крайней неохотой плетётся по обочине в университет. В данный момент у него изрядно хорошее настроение, ведь оба вампира-сожителя что-то замышляют на его день рождения. В прошлом году заветную дату отметили сухо и по стандарту, в стиле равнодушных родителей Пака — дали денег свыше нормы и отправили гулять с друзьями. Именно поэтому в такие даты Чимин особенно сильно любил напиваться и, возвратясь на порожек дома, портить всем настрой своим скотским отношением также, как поступали и с ним. Однако в этот раз Чимина ждало нечто более интересное и, лишь возможно, семейное. Это слово такое странное, мол, когда он вообще начал мечтать о чем то таком? Фыркнув, но не растеряв воодушевления, Чимин, дабы подпитать бунтарский дух, достал из-за пазухи давно не обновленную пачку сигарет и с одной в зубах, попеременно пыхтя да подворачивая повыше ворот косухи от ледяного ветра, поражающего теплый загривок, появился у ворот частного учебного заведения. Охранник ожидаемо проводил его с тихим ворчанием — привык уже, что этот студент плюет на правила дресс-кода и дымит на территории. Однако некто, явно блюдущий законы университета ответственнее, чем следовало, нагло встал у Чимина пути и, прижав к груди свой портфельчик с вещами, потребовал тут же избавиться от сигареты, пользуясь своим высоким ростом, чтобы смотреть на омегу свысока. Хотя, как заметил Чимин, подняв свой фирменный недовольный взгляд светлых глаз, из-под густых бровей отдающий опасным прищуром, заметил, что у незнакомца от него пробежали мурашки по шее и рукам. Смерив его медленным взглядом, Чимин приметил его выглаженный костюмчик, стоящий воротничок рубашки, даже запонки имелись, выглядывая на рукавах за краем пальто, Чимин пришел к выводу — препод, наверняка, первый день. Наученный, что ешкаться с администрацией себе дороже — привет прилетит незамедлительно от Юнги — Чимин, не сумев сдержать фырканья, ибо этот засранец посмел посягнуть на светлую его радость начала отстойного дня — показательно выкинул окурок. — Извините, — грубо бросив, Чимин стремительно обогнул его плечом, стремясь скрыться по двум причинам — не мог опоздать, ибо Мин взял с него обещание появляться на всех парах, если Чимин еще хотел сохранить свой привычный карманный заработок «на булки», которые альфа отстегивал ему каждую неделю и не особо следил за тратами на карте омеги; и потому, что всё же не хотел, чтобы препод запомнил его в лицо, а то вдруг нажалуется. Тут таких неженок, готовых стучать на всех в крысу — целый университет. Хосок обнаруживается только на второй паре. На первой Чимин праздно провел время в телефоне, лениво просматривая резюме вакансий для подработок. Ему было плевать на дальнейший выбор деятельности после университета, не он сюда поступал, не он выбирал специальность, наверняка у альф уже есть какой то план на его счет — в этом омегу всё устраивало, однако он не собирался жить в кругу «дом-учеба-друзья», ему нужно было ещё какое-то отвлечение от рутины, кроме гулянок, чтобы поддерживать образ бед боя, показывать себя и пракриковаться в острых фразочках, флирте, как-то себя выражать. Это могло звучать глупо, но, когда Чимину слишком комфортно, он начинает превращаться в не особо любимую им версию себя — домашнего тихого мальчишку, что снова утонет в книгах и видеоиграх, выдуманных мирах, оставляя заботу о себе другим — таким он был все свои семнадцать лет до того, как встретил Минов. А такой заезженный образ тухлого неинтересного мальчишки, — Чимин был абсолютно уверен, — братьям был бы не нужен. — Какие планы на выходные? — Хосок привалился плечом к шкафчикам, пока Чимин выкидывал из портфеля все книжки и тетради обратно в и так заваленное барахлом место. По выходным он таскал учебники с собой и показательно занимался дома всяким общенаучным дерьмом, вроде английского, затем экономикой и немного творчеством, вроде архитектуры, которая у них появилась лишь вскользь на последнем курсе. Вы не подумайте, не по своему желанию, и всё-таки он отметил, что, впервые придав учебе чуть больше значения, чем полный ноль, Чмин заметил, что котелок у него стал работать шустрее — он уже не подвисает, подолгу подбирая слова в голове, меньше матерится, появилось чуть больше интересов помимо обычных студенческих радостей, да и банальный отдых, когда нагружаешь себя работой или учебой, стал цениться больше. — Пока не знаю, Мины что-то планируют, — стараясь не выдать своего воодушевления, отвечает Чимин и ловит лукавый взгляд Чона, но тут же алеет щеками, фыркает и размашисто захлопывает дверцу шкафчика. К сожалению, Хосок был единственной душой, которой удалось проникнуть чуть дальше в личину Чимина и заглянуть в закрытый ото всех мир особняка в дремучем лесу, чтбы быть уверенным, что равнодушничает омега скорее по привычке. — То есть, вечерика срывается? — Я никогда не против, если ты платишь, — Чимин закидывает другу руку на плечи и на секунду отворачивается в сторону, чтобы в следующую не заметить, как кто-то врезался в него и все его тетрадки, небрежно придерживаемые рукой, распластаются по полу. Все трое замерли в неловком молчании. — Извините, — словно передразнив, отвечает им преподаватель. Чимин глубоко хмурится, не привыкший, когда над ним хохмят. Преподаватель, лишь поправив очки и блестнув линзами, смеряет обоих друзей взглядом и минует их, уходя прочь. — Мудак, — фыркает Чимин, самостоятельно сгребая свою макулатуру, и недовольно пыхтит остаток пути до аудитории. По иронии судьбы, стоит парням зайти в кабинет, сделав привал на кофеек из автомата и, тем самым опоздав на пару минут, как понимают, что этот высокий шкаф в деловом костюме — их новый преподаватель по праву. *** Кое-как пережить этот день, когда новый вылупень преподавательского состава вытрахал все мозги, Чимину помогает лишь одно: — Он меня заебал, — показательно ноет Чимин, балуясь да стараясь придать себе ноток страдания. — Выбирай выражения, — на том конце телефонной трубку мягко журит его Юнги. Сегодня он снова укатил в город, ибо уже под утро Чимин не обнаружил его машины под окнами. — Вот как бы ты отнесся, если бы у тебя в универе был такой препод-мудак? — Не называл бы его мудаком, а постарался бы усерднее понять его предмет и под конец семестра обыграл бы его самого в его же дисциплине, — выдал он план, не задумываясь. Намджун, деля с ним один длинный стол и, пока начальник разговаривает, продолжавший работать за ноутбуком, с интересом поднял взгляд от экрана. Давно Ким не слышал таких обыденных, мягких разговоров от него, вечно холодного, всегда закрытого и играющего по-грязному. — Нет, это слишком сложно. Я просто постараюсь не послать его ко всем чертям и не придушить, если он еще раз попробует всучить мне долбаный доклад за один крохотный разговорчик во время пары, — Чимин аж показывает перед собой крохотное расстояние пальчиками, словно Юнги его сейчас видит, всеми силами стараясь найти сострадание и поддержку. И пускай эта холодная глыбина, как Мин-старший, не особо жалостлив, но Чимин может позвонить только ему, потому что Мин-младший в учебе омегу совершенно не поймет. Некоторое время Чимин пинает ногами гравий, плетясь домой в сторону выросшей на горизонте в просветах меж деревьев крыши их дома, прекрасно зная, что Юнги никогда не скинет звонок первый. Это уже стало их привычкой, что альфа дает ему столько времени, сколько нужно, чтобы высказаться, и почти всегда Чимин прерывается на абстрактные долгие паузы, чтобы собраться с мыслями, придумать, что ещё сказать, аль просто чтобы продлить ощущение чужого присутствия, когда особенно грустно идти в одиночку. — Купишь тортик? — бурчит Чимин, не придумав, чем еще можно поднять себе настроение. Пить и курить не хотелось — это депрессанты и показатель бунта, а веселиться, куда-то ехать и поднимать себе настроение общением не хотелось вообще. Негативные эмоции после пережитой пары отбирали все силы и желание на тусовки. Кажется, не ожидая такого вопроса, Юнги подвис на пару секунд, задумчиво ворочая в пальцах ручку, и Намджун, посматривавший на него со стороны кофейной машины, стоявшей прямо у их офисе рядом с мини-баром, бедный, поперхнулся кофе, когда босс вдруг неожиданно опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Это высокий голосок звучал для него так… по-домашнему. — Какой тебе хочется? — почти промурчал, что всё же было едва заметно через телефонные помехи, и Чимин задумчиво прикусил губу, перешагивая порог их дома. — Давай клубничный… хотя не, с орехами, — сняв обувь и зябь улицы, едва очутившись в приятной теплоте полов с подогревом, вкусы голодного желудка быстро переменились. — Нет, постой! Морковный, с той кофейни, где мы были. Оставив сумку на пороге, Чимин пошаркал в гостиную, нацепив свои пушистые тапки, чтобы обнаружить, что вся его тщательно натасканная в дом и откормленная живность вытащена из клетки и прыгает по гостиной. — Как скажешь, пуговка. Распрощавшись и скинув вызов, Чимин недоуменно взял одного из кроликов за ушки, перетаскивая к себе на руки, и тут же зарылся ладошкой в мех, чтобы отогреть пальцы. Их вечно новогодняя гостиная теперь выглядела более обжито и уютно — над камином включен телевизор, горят гирлянды, а на диване много пушистых пледов, разворошенных из аккуратных стопок, и еще много еды на низком столике. Не понимая, откуда всё это, Чимин повернулся в сторону столовой, откуда, легко напевая, шел Шуга, одетый в домашнюю красную клетчатую пижаму. У него волосы собраны в высокий хвост, в руках целая булка хлеба и маслины, в зубах — недоеденная сосиска. Они неловко встретились глазами, однако Шуга никогда не любил неловких ситуации, поэтому постарался сделать вид, что это обычный понедельник, проходя к своему спроектированному гнезду и отодвигая в сторону пушистиков, которые сами ему в конце концов приглянулись. — Привет, птенчик, — съев остатки колбасы, Шуга легко приобнял его за талию и чмокнул в лоб — мягкое прявление тактильности, которое медленно начало появляться в их отношениях. И потеснил омегу с сторону, чтобы сесть на диван. Немного смущенный, но не прерывающий своего дела, альфа которко глянул на него и со смачным звуком открыл банку маслин, голодно присасываясь к краешку. К хлебу на его коленях шустро проявили интерес пушистые комки, задергали носами, навострили уши и полезли ближе, ожидая вкусных крошек. Чимин принял решение, что сегодня все просто сошли с ума, и ему стоит сделать вид, что ничего не было, он ушел к себе. Спустя некоторое время, по мягкому стуку в дверь своей комнаты Чимин сразу понял, кто вернулся, и тут же отложил телефон, впрыгнул в тапочки и пошел в коридор, где его ждал Юнги, ещё в офисном, в пальто с принесенным с улицы холодом, но главное — с тортиком, перевязанным красной ленточкой. Восторженно забрав находку, Чимин глянул в его глаза и всё-таки на секунду прижался к его широкой груди плечом, лишь делая вид, что таким образом собирался убрать альфу в сторону от прохода, но на самом деле стремясь ненавязчиво и скрытно обнять, ибо так просто поцеловать альфу в щеку или нормально приобнять было пока что для омеги слишком большим шагом. Если с Шугой было просто — альфа сам как-то очень ненавязчиво стал проявлять к нему такие крохотные интимные жесты, то в отношении Юнги больше инициативы нужно было проявлять Чимину — но пока он не мог переступить через смущение, даже если желания порой бывало, в чем омега не признается, хоть отбавляй. — У нас остался тот вкусный синий чай? — спросил Чимин, обернувшись на шедшего рядом с ним альфу, что собирался пойти в свой домашний офис и проводить его до лестницы вниз. — Должен быть, поройся в верхних ящиках. Когда Чимин спустился в гостиную, никакого бедлама в стиле драмы отчаянных домохозяек уже не было, гостиная была глуха, прибрана и пуста, то он решил, что это действительно были лишь галлюцинации. В столовой он решил организовать себе прием маленькой принцессы: откопал тонкостенные чашечки из сервиза, заварил целую бадью чая и огромным, явно не для тортов, столовым ножом, принялся отрезать себе угощение. — Ого, что ешь? — выглядя слегка запыханным, Шуга вошел в столовую с улицы, на пижаму была накинута зеленая куртка, а на ногах почему-то тапочки. Грешным делом подумав, что альфа так спешил прибраться в гостиной, чтобы не быть засеченным братом, а потом смылся от него на улицу, Чимин сам фыркнул на неправдоподобность таких мыслей. К сожалению, однако, в большой семье клювом не щелкают — заметив горящие интересом глаза альфы, Чимину пришлось делиться. А потом к ним в уютную атмосферу тишины и горячего чая присоединился и Юнги. Альфе стало интересно, почему в доме вдруг стало так тихо и где два его неугомонных мальчишки, что должны быть заняты хоть чем-то, развлекая себя вечером — видеоигры, просмотр шумных видео на телефоне, в конце концов усердное строчение конспектов или просмотрит глупых сериалов на Нетфликс (косяк Шуги). А потому пошел на их поиски. А застал такую картину — оба играли в «Кто быстрее схомячит весь торт и заберет последний, драгоценный! Призовой кусок». Мельком отмечая необычную, подозрительную тягу брата к сладкому, Юнги составил им компанию за столом и сделал вид, что увлечен телефоном. Голодно потянувшись за последним куском, со знатным отрывом уделав омегу у кого и ротик поменьше, и сил прожевывать и запивать свою сухость творожного крема чаем было не такое количество, Шуга, встретившись взглядом с братом, что глядел с явным осуждением на это ребячество от взрослого парня, что собирался обделить их малышку-омегу вкусненьким, стыдливо опустил взгляд в чашку и сжал руку в кулак. Ничего не заметивший Чимин, дожевав все, что было в тарелке, с победным возгласом, от которого едва не подавился чаем, забрал себе последний кусочек. Тротик был не слишком жирным, явно сделаным из натуральных продуктов без химии, и из-за того, что в составе коржей было лишь малое количество сахара, но больше моркови и чернослива, он не отяжелял желудок и можно было за милую душу прикончить целый тортик без последствий. Юнги тяжело вздохнул, молчаливо сетуя, что сам виноват и не взял побольше сладкого для двоих ведь, не уследив за календарем, не понимая какая дата приближается. Когда чаепитие было окончено, сытый и довольный Чимин отправился в ванную, что бы наконец заняться купаниями, отмокнуть в ванной под сериальчик и дальше упасть в мягкую королевскую постельку — его любимая рутина, к которой он настолько привык, что уже отказывался даже при наличии предложения возвращаться в общагу на неудобную койку. Братья, чуть погодя, отправились следом на второй этаж. Время было позднее учитывая, что у Чимина пары аж до восьми, но сейчас время стремительно близилось к ночи. Юнги проследил внимательным взглядом за братом, что вяло махнул ему рукой, ментально желая спокойной ночи, и чьи плечи были опущены в не напуском, а реальном разочаровании, что было не присуще для его характера. Подумав, альфа, пока отправлялся к себе в соседнюю спальню, открыл курьерское приложение. А уже к трем часам ночи, изводящийся от какого-то внутреннего неуюта Шуга получил целый пакет от курьера с самыми разнообразными сладостями и жирной едой, от которой разве что не танцевал. *** — Это все очень хорошо, студент Пак, что вы открыли учебник перед парой и продемонстрировали все-таки ваши способности к чтению, но этого все же мало, чтобы разобраться в конституционном праве, чем я просил вас заняться в качестве эссе, — Чимин стоял у доски, заложив руки за спину и со всем недовольством в мире смотря в спину сидевшего за своим столом препода по праву, что сегодня вел у его группы практическое занятие. Остальные омеги, с которыми он знаком не только в качестве одногруппника, смотрели на него с сожалением, некоторые готовы были отдать ему собственные конспекты и доклады, лишь бы их красавчик и бед бой, коих почти не было в этой закрытой тюрьме, не унижался перед строгими стариками-преподами и не получал плохих отметок. Однако в этот раз природное очарование Пака и репутация в группе не могли ему помочь. — Которое вы, собственно не подготовили, — Чимин возмущенно выставил перед лицом мужчины распечатанные бумажки с тем самым своим докладом, который честно списал из интернета, и его лицу не хватало только что заорать, однако омега был умнее, так что держал язык за зубами. — А это списанное нечто можете оставить себе. Жду вас с новым докладом не позже завтрашней лекции и, если его не будет, то я буду разговаривать с вами по другому. Тяжело упав на свое место на задней парте, Чимин не приминул передразнить последнюю фразу препода и отпихнул от себя подальше чертов доклад. Он даже прочитал его содержимое и выучил пару фраз, чтобы не так откровенно пялиться в бумажки, и верил что подобный трюк прокатит и на праве, ведь именно так омега и доучился до четвертого курса. — Ну ты и попал, чувак. Этот осел на тебя явно взъелся, — Хосок тоже не разделял любви к этому преподу, решившему завались всю сладкую жизнь последнего курса, но старался открыто не идти в конфронтацию лишь бы и до него не стали докапываться. Следующей парой стояла физра. Чимин решил, что не выживет её, если не перекурит. А Хосок, добрый друг, вместе со встреченным ими Чонгуком, уже протягивали ему аж две сигареты. Ну вот откуда берутся такие драгоценные знакомые? Быстро переодевшись, троица скрылась в закутке недалеко от стадиона, чтобы чутка расслабиться и обсудить предстоящую тусовку на день рождения Пака, которую планировали провести в выходные сразу после заветной даты, ибо Чимин все еще не знал, что именно затеяли близнецы. И, укрывшись в своем тайном убежище, где вероятность прогулки рядом преподавателей и администрации стремились к нулю, они стали свидетелями кое какой любопытной картины: в кустах, ближе к забору, парочка обжималась у ствола дерева. И все бы ничего, обычное дело у подростков, если бы Чимин, поперхнувшись дымом, не увидел в одном из парочки того самого препода по праву. Вытерев рот и воровато осмотревшись, мужчина быстрым шагом скрылся за углом, а второй человек из пары, словно пьяный, оперся спиной о ствол дерева и долгое время стоял, пока, наконец, прижимая руку к шее, не поспешил также в здание универа, чтобы не опоздать на пару. Чимину показалось все это чень странным, пока оба Чона лишь гоготали о том, что новый препод, оказывается, любит крутить шашни со студентами. Физкультура на последнем курсе — вещь страшная. Казалось бы в обычных университетах такое развлечение отменяют уже на предпоследнем курсе, но в частном университете для людей, преимущественно омег, усиленное внимание уделялось физическому здоровью учащихся, поэтому в здешних столовых всегда была лишь слишком здоровая еда и не этажах не было человеческих автоматов со снеками, только кофе — последний оплот вредноты и адекватности в этом месте. Не зная, какая муха укусила их физрука, он гонял студентов с утроенной силой, что даже такие подкачанные экземпляры, как Чонгук, под конец уже лежали на траве, холодной и влажной от осеннего противного дождя. Упражняясь по кругу, прыгая да разминаясь, как дрессированные зайцы, у молодых людей не было времени заметить, что за ними наблюдала пара заинтересованных глаз из окон своего кабинета. Задумчиво прокручивая запонку меж пальцев, мужчина усмехнулся, наблюдая за забавной троицей друзей и обласкивая глазами самого мелкого из них и, особенно, его открытые из-за спортивной майки смуглые руки с намеком на мышцы, и изрядно тренированные ноги. — Забавный экземпляр, — хохотнув, он переключился с него на аппетитные попки других омег, мальчиков и девочек в обтягивающих лосинах, чтобы мешковатая ткань спортивных штанов не мешала движениям, и голодно облизнулся. *** Как манифест, Чимин прошествовал вместе со своими крайне смущенными друзьями в дом. Обоим им было неловко, ведь каждый из них уже как минимум сосался с младшим близнецом, а как максимум залез к нему штаны — всё по пьяни, и все-таки даже отсутствие ревностной реакции со стороны Чимина не могло переубедить их в отсутствии своей вины. Но Паку жуть как хотелось обсудить с ними произошедшее, учитывая, что гондон препод за сегодня сделал еще кое что странное, а ехать в придорожное кафе, их место встреч, не хотелось. На последнем курсе пары стали тянуться аж до позднего вечера, поэтому сил на гулянки не оставалось никаких. Их встретила все та же картина, показавшаяся Чимину галюнами в прошлом — Шуга, в окружении еды, с его кроликами. Отсалютовав пришедшим, Шуга сделал лицо кирпичом и продолжил смотреть сериал, в душе думая лишь о том, что в конце концов ему стоит обосновать уютный угол на чердаке, чтобы никто из неожиданных посетителей не видел его в таком виде, но в этот раз было уже поздно. Поздоровавшись тоже, оба друга поспешили к Чимину в комнату, ведь для обоих этот мужчина даже в небрежном виде выглядел невыносимо сексуально. А ведь Юнги они боялись. И в этот раз не на пустом место — всего за полчаса до их прихода Чимин поругался с Юнги по телефону о том, что хочет привести гостей, а Мин запрещал. У альфы были свои мотивы, он тревожился за состояние младшего брата, который, даже не говоря напрямую, сейчас нуждался в максимальном комфорте и отсутствии чужаков рядом. В конце концов все оказалось не так печально, Шуга даже никак не отреагировал на чужие запахи, пока ему было достаточно обеспечивать себя маленькими вещами уюта и тепла, и его собственнические повадки пока спали. Чимин покосился на закрытый кабинет в конце коридора и фыркнул, утягивая свою гвардию к себе в комнату. — И так, я думаю, он вампир, — заявил Чимин, чем знатно всех удивил. — Правовик? Да непохож он на кровожадного хищника, — фыркнул Чонгук. В его предствалении все вампиры выдавали себя дикими повадками и глазами, а препод права скорее был запуганным ягненком, нежели притаившимся волком. — Даже если так, то что с того? Вампирам не запрещено преподавать. — И я думаю, что он кусает учеников, — выдал Чимин, стремясь пуще заинтересовать друзей. У него было сильное желание, подпитываемое ненавистью, изобличить в надоедливом преподе какую нибудь скрытую личину и у него даже начали появляться доказательства. — Это довольно сильное обвинение, — сказал Хосок, задумчиво поглаживая подбородок и разлегшись на кровати, как у себя дома. — Есть доказательства. — Я видел, как из его кабинета выходила девчонка сегодня, и у нее была кровь на блузке. — Воу. — Эх, а я бы хотел, чтобы меня укусили, — мечтательно сказал Чонгук, пребывая в своих фантазиях и увидел, что на него все смотрят. — Ну что? Словом, друзьям все еще нужно было привыкнуть к немного мазохистским наклонностям своего друга. Пока Хосок считал, что препод с такими наклонностями может быть серьезной опасностью в универе, Чимин строил план мести за уязвленную гордость и унижение у доски, Чонгук лишь генерил в голове романтическую линию с опасным преподавателем в опасных отношениях. Чонгук был не с ними в группе, препода по праву еще не видел, поэтому воображал себе хищного красавчика, такого как Чимин но, может, немного по-выше. (Да, ему нужно было время, что бы окончательно отпустить глупую влюбленность в своего теперь уже друга, а не любовника). Проводив друзей до такси, Чимин выдохнул, радуясь, что Юнги, видимо решил спустить эту его попытку непослушания с рук, и отправился дальше прорабатывать план, как поймать подлого препода с поличным. *** — Третий незачет?! — возмущался Чимин, получив листик со своей работой с промежуточным, еще не контрольным, тестом. Услышав его возмущенный вопль, преподаватель лишь усмехнулся и пошел дальше раздавать работы. Чимин гневно обернулся, чтобы посмотреть на него, удалявшегося вглубь аудитории, и гневно придавил рукой работу. Он не мог понять, как мог завалить уже третий раз самую простую работу, учитывая, что учил как проклятый последние две недели, как только правовик послал его нахуй с его докладом, во второй раз сделанным по совести, и выставил кол в журнал. Чимин свято верил, что его нагло садят, ведь сколько бы он ни любил свою прекрасную личность, мог отличить вымысел от неуемной гордыни, а потому от чувства несправедливости хотелось рвать на себе волосы и бесконечно жаловаться. Хосок, кстати, тоже недалеко утопал, но таки смог пройти пороговый балл, ничего не учив и явившись с бодуна на пару, в то время как Пак даже не пошел в клуб, а зубрил как проклятый, лишь бы не прилетело за плохую оценку. И каков итог? Он медленно прется домой, как овца на заклание — ему конец. Однако, по мере приближения к кабинету Юнги, в Чимине медленно накапливается решимость, поэтому вместо того, чтобы признать свою вину и ебланство, он идет в наступление. Благо, сегодня Юнги кажется сговорчивее обычного и добрее, что ли. У него было мало дел, пока в мире бизнеса небольшое затишье, переход с летнего на зимний сезон, поэтому он занял позицию выжидания пока еще какой нибудь перспективный выскочка не объявит о себе, похвастается своими успехами в мире легальной преступности, и тогда у скучающего альфы наконец появится какое-то занятие. — Я не понимаю, что не так, это не мои ответы! — жалуется омега. Чимин присел на краешек кресла Юнги за рабочим столом, в руках у альфы его нещадная вся измятая бумажка с тестом, и Чимин тычет пальчиком в исправления правильных ответов, которые делал не он. — Наврятли преподаватель стал бы так поступать. Им за подобное тоже может прилететь, — сомневается альфа и смотрит на Чимина. Тот же готов просто с кресла взлететь от переполнявшего возмущения. Явно не врет и не пытается избежать каноничного наказания за академическую неуспеваемость. — Если мне дадут пройти тест в электронном варианте, то у меня не будет ни одной ошибки! — заверял мальчишка, и Юнги положил на стол перед ними помятый тетрадный лист, прижимая его сверху ладонью. — Хочешь сказать, что преподаватель намеренно тебя подставляет? — спрашивает с легким прищуром глаз за очками, ожидая уловить хоть каплю сомнения и увиливания. Не стоит обвинять альфу за подозрительность — Чимин уже не раз лгал ему об учебе, буквально весь прошлый учебный год он был сущей катастрофой, так что сейчас, разбрасываясь подобными обвинениями, нужно было на сто процентов быть уверенным в его честности. Пока Чимин распалялся в возмущениях, Юнги задумчиво поглаживал губы, другую руку положил на бедро омеги, чтобы удержать дергающегося мальчика на быльце и не дать ему свалиться. Часть его разума была занята предстоящими выходными и конечно, своим младшим братишкой. Тот переживал трудный, но уже знакомый период, и нуждался в большем внимании, чем когда либо. — Мне кажется, он меня просто не взлюбил, ведь я не кокетливая сука в юбке, — закончил Чимин свои умозаключения, всплеснув руками. — Что ты имеешь ввиду? — Да он засматривается на омег, — фыркнул Чимин так, словно эта информация не из ряда вон, а обычное дело. — Постоянно вижу, как он облизывает их глазами, а с меня только смеется. Так и хочется ему по роже прописать. Однако, вопреки воинственному настрою, он опускает взгляд и злобно щелкает ногтями, на Юнги не смотрит — в некой степени стыдно и смущающе. — Мне кажется, пуговка, тебе стоит прекратить подозревать его во всех грехах и следить за ним, — произнес альфа, ожидаемо встретив недовольный взгляд. — Я не спорю, что он может быть предвзятым к тебе, однако и тебе стоит быть осторожным, разбрасываясь обвинениями. Лучше постарайся чуть больше времени уделять этому предмету, приходи ко мне за помощью, и не наживи проблем. Мне опять пожаловались, что ты курил на переменах. Чимин задохнулся от возмущения. — Ты… ты не слушаешь меня! — аж вскрикнул омега, он то поделился проблемами, пришел к нему со всей душой, а Юнги не то что не пожалел его, так еще и снова упрекнул! В расстроенных, задетых чувствах омега хотел подскочить и убежать — его любимый сценарий с Юнги, — но альфа удержал его, прижав за бедро к себе, и взялся за его подбородок, чтобы говорить глаза в глаза. — Пуговка, если кто-то когда-то посмеет смотреть на тебя и прикоснуться к тебе, когда ты не хочешь, испугать тебя по-настоящему, то я всегда буду тем, кто встанет на твою защиту, — уверившись, что его внимательно слушают альфа продолжил. — Но сейчас все твои претензии беспочвенны. Постарайся над тестом и не накручивай себя. Возможно, преподавателя злит твое неуважение к нему и он пытается так наладить дисциплину в группе. Подумай над этим. Лишь закончив, Юнги отпускает и Чимин, не смея при нем ни фыркнуть, ни кинуть что-то пренебрежительное вслед, что всегда делал, потому что обижен и задет, он молча ушел к себе, тихо бурча себе под нос. Еще раз осмотрев работу и действо, найдя различие между почерком и цветом синей ручки между написанным и исправленным, Юнги покачал головой и отлижил листок в нижний, вечно пустующий ящик стола. Однако на сегодня гости не закончились. Альфа сходил себе за кофе и собирался проведать брата, однако он уже тут как тут был в его кабинете, развалился на диване и притащил с собой свой нелепый черный пушистый плед. — Как ты? — старший альфа с заботой провел ладонью по его волосам и убрал со лба челку. Шуга интуитивно потянулся головой за его прикосновением, и вздохнул, пододвигаясь и освобождая брату немного места на диване. У младшего альфы начинался гон. Будучи вампирами с рождения, у них гон был раз в несколько лет, не то что у людей — раз в два месяца. А потому они могли забыть о его проявлениях и каждый раз удивлялись, когда их привычки и ход мыслей менялись, они тянулись в гнезду, к дому и семье и не могли найти в себе сил заниматься обычными делами. Становились вялыми, охочими до ласки. И почти всегда гон они проводили вместе. У обоих близнецов не было представления о будущем друг без друга, возможно, именно поэтому они оба были согласны на одну омегу, что станет для них связующим звеном, их центром непонятных, одновременно братских но и нежных заботливых, почти что любовных отношений. — В порядке, — прохрипел Шуга низким, севшим голосом, явно только ото сна приполз к нему побездельничать и погреться в руках. — Доставку сделать или еще осталось что съестное? — Юнни присел на выделенный ему островок на уголке дивана, но Шуге это не понравилось — он притянул брата за талию в нагретый им центр и налго, грубовато, но в своей очаровательной манере резко прижался виском к его груди, обхватывая длинными руками и продолжил смотреть сериал на планшете страшего брата, налго стащенного для личных нужд. — Сделай, — буркнул Шуга, очаровательно вытирая кончик носа о свой рукав, и вздохнул, почти заваливая старшего брата на спинку дивана, чтобы разлечься на нем и закинуть ногу, прикрытую пушистым пледом. Ближе к началу гона он становится падким на плюшевые, пушистые вещи. Еще будучи подростками, Шуга в свой первый гон хотел поступить по примеру отца — тот проводил свой гон в охоте. Но это не помогало, мальчишка становился дерганым, истеричным. Юнги пока еще не пережил своего первого гона, но будто чувствовал своего близнеца лучше, чем шокированные родители, что не знали, как справляться с бесноватым подростком и вместо того, чтобы прочитать между строк о его внутреннем беспокойстве и страхе перед неизвестным первым гоном, они начинали огрызаться, кричать в ответ, приказывали идти в свою комнату и остыть. Тогда Юнги тайком много читал о гоне и его проявлениях, и в один день предложил брату почитать вместе. В их детстве еще не изобрели всех чудес техники, а ходить в театр когда Шуга отказывался уползать дальше своей комнаты, было невозможно. А затем, в процессе чтения, Юнги ненавязчиво укутал постоянно дергавшего ногами и руками младшего брата вязаной пушистой шалью матери, и Шуга тут же успокоился и, словно околдованный, заснул. В первый гон ему снилось много кошмаров. Это ошибка, считать, что течка или гон обязательно требуют полового акта. Особенно, когда ты еще гормонально и морально не созревший ребенок, сколько бы тебе ни было лет. В большинстве случаев ты просто становишься уязвим, тебе хочется окружить себя комфортом, хочется ненадолго отпустить бразды правления и отдохнуть, пока твой организм получает заслуженный отдых и делает то, что ему нужно без давления внешних постоянных стрессов. И теперь у Шуги закрепилось, что пушистый плед и совместная деятельность с братом — его уют. Только повторив заказ с начала недели, где уже был набор всех нужных продуктов, Юнги снял очки и взъерошил свои волосы, второй рукой прочесал длинные волнистые кудри Шуги. Мимо Юнги не прошло, что младший постоянно дергал носом, видимо, ища запах. Запах, в которому привык и которого не доставало в комнате. Запах, который каждый из альф начал считать частью своей семьи. — Ты знаешь, мы можем позвать Чимини посидеть с нами, — ненавязчиво предложил Юнги, не смея настаивать. Сейчас только Шуга диктовал свои правила комфорта. На самом деле, Юнги был чертовски мягок касательно требований к уюту и комфорту своих малышей. Если они в чем-то испытывали нужду, то альфа скорее в лепешку разобьется, но принесет им это любой ценой. Хотя внешне он продолжал казаться довольно холодным и мрачным. При виде младших в нем кипели эмоции. — Я не хочу, чтобы он видел меня таким, — переместив голову на чужие колени, Шуга обнял их руками и продолжил стараться отвлечься происходящим на экране. Хотя, конечно, ему хотелось бы обнять их маленького, крохотного даже, столь уютного в руках, омежку. Нагреться его теплом, понежится лицом в светлих волосах, может, немножко поприператься и поспорить, как они любили делать вместе, и сладко заснуть. — Наш омега не стал бы тебя осуждать, — напомнил ему Юнги, но с мягкостью в голосе, не желая давить. Однако он должен был быть уверен, что Шуга знает, что, хотя снаружи Чимин любил казаться грубым, глуповатым и поверхностным, он был мягким и любящим и никогда бы не осудил людей, которые для него близки. — Я знаю, просто… Пока не могу, — не найдя причины, вздохнул Шуга и лишь покрепче прижался к брату. В гон он становился прилипчивым, жаждал чужого тепла, и не стал бы принуждать Чимина ни к чему, но пока что он не мог быть уверен, что омега предложение помочь ему с гоном воспримет с правильной стороны. — Ладно, — Юнги спустился поглаживаниями на шею, немного подразнил чувствительное место, и шикнул, когда Шуга в отместку укусил его в бедро. Они как родственники были невосприимчивы к яду друг друга, а потому иногда так дразнились. *** — Птенчик? Что случилось? Шуга думал, что ему показалось, когда он услышал какое-то копошение на веранде, и решил выглянуть, а обнаружил там Чимина, сиротливо сидящим на взбухшем от влаги деревянном кресле с самой страдальческой физиономией. Он мог поклясться, что препод хочет ему насолить, но все еще не мог этого доказать. Он думал о том, чтобы соврать Юнги о том, что его домагались, и чтобы тот разобрался с доставучим преподом, ему же не трудно? И все-таки понимал, какие неприятные будут последствия, если правда вскроется, поэтому пока продолжал портить себе настроение. С горем пополам закрыв тест, где часть правильных ответов также была перечеркнута, но все-таки дойдя до проходного, Чимин не хотел идти опять позориться перед Юнги, потому что уже четко выразил свою позицию. Он чувствовал себя несчастно и не понято. Хотя бы вид Шуги в одной длинной футболке и с тарелкой наделанных бутербродов поднимал ему настроение. — Может, эм, посмотрим фильм вместе? Шуга буквально задыхался от восторга зная, что выглядит нелепо радостным, когда Чимин, недоуменно на него покосившись, все-таки лег ему на плечо и позволил себя приобнять. Фильм играл на фоне, бутеры почти уничтожены, пока Чимин в красках выговаривался альфе о всех своих бедах. — Мои друзья не хотят проблем и не станут лишний раз появляться в поле зрения этого препода, а мне нужен свидетель со стороны, чтобы убедится, что я не сошел с ума и правовик действительно водит к себе омег. У нас уже пол группы слегло с больничными, но все молчат как рыбы, оправдываясь, что подцепили простуду. А я то знаю, что у них жирнющие укусы на всю шею, вот и палиться боятся. — М-м, — поддерживающе протянул Шуга, такое, конечно, поинтереснее любого сериала будет. На экране девушка ухлестывает за парнем, а потом узнает, что ему нравятся мужчины, и решает изобразить из себя плей боя, чтобы внедриться в его круг общения и получить желаемое. И тут Шуге приходит гениальная идея. *** Чимин не понимает, как не краснеть. Он идет под руку с очаровательной брюнеткой, на них все пялятся, а той хоть бы хны — для нее это все как приключение забавы ради. Даже парика не надо, лишь сделать укладку и подобрать омежий шмот — Шуга сам поражается, как немного ему нужно, чтобы начать походить на омегу. Сильные худые ноги скрыты джинсами-клеш, в пятую точку напихано ваты для придания объема, наверху объемная куртка, чтобы скрыть широкие плечи, и намек на воротничок кружевной рубашки над не до конца застегнутой молнией. Видимо, гон подавил остатки мозгов, или же Шуге захотелось проникнуть в атмосферу учебы современной молодежи, но он с легкостью предложил авантюрку, и Чимину едва удалось провести его мимо своих друзей на нужную пару и притаится с ним на задних рядах. Шуга получал множество заинтересованных взглядов на себе, и подавители делали свое дело — все видели в нем интересную незнакомку, наверняка подругу с другой группы, что пришла посидеть на чужую пару. Почему именно девушка? Потому что, если бы Шуга решил разыграть парня омегу и надеть более мужские вещи, то он никак не смог бы скрыть своего альфьего телосложения. Началась пара. Преподаватель вошел в аудиторию и стал раскладывать вещи. И у него не заняло и трех минут, чтобы сделать все это безошибочно, найдя глазами Чимина. — Пак Чимин, не продемонстрируете ли вы выполнение своего доклада? Будем надеяться, что этот не будет таким провальным, как остальные, — Чимин стиснул челюсти и недовольно поднялся с места, пока Шуга, лениво подпирая голову рукой, наблюдал за ним и принялся стучать кончиками пальцев по надписям на парте, выщербленными ручкой вмятинам вроде «К 🖤 М» или «Чон Чуен — говнюк», или какие то шпоры — подобного добра на задних партах полно. А Чимин тем временем принялся зачитывать доклад, и действительно старался говорить своими словами, иногда подсматривая, конечно, и Шуга не мог не любоваться и не гордиться тем, какой его птенчик старательный, как хорошо он учится, наверняка пойдет по стопам Юнги, но не в криминал, как оба близнеца, а скорее на какую нибудь увлекательную серьезную работу. Шуга ничерта не смыслил в современном образовании, но у него не было сомнений, что его старательный птенчик может стать кем угодно. И под конец доклада, полного умных, юридических слов, он почти поднялся, чтобы захлопать, когда преподаватель вдруг перебил Чимина на полуслове: — Я, конечно, понимаю, что современные нейросети способны на потрясающе грамотные и ладно сложенные доклады, однако, Пак Чимин, зачем же так утруждаться запоминать столько трудных для вас слов? Если бы вы постарались говорить более простым лексиконом, понятной для всех речью, а не сухими терминами, и подобным бы продемонстрировали свое понимание предмета, было бы куда похвальнее. А так, прошу садиться, а это, — указал ручкой на доклад, — можете выкинуть. Стоя у доски, Чимин медленно вскипал. Доклад у него в руках превращался в мятый ком, и между студентами пошли шепотки о том, что сейчас точно что-то будет. Подняв взгляд наверх, Чимин встретился взглядом с Шугой, и, почувствовав его опору и присутствие, тяжело выдохнул. Если бы альфы сейчас не было в аудитории, Юнги бы точно вызвали вечером с его приказом на отчисление — ведь послать препода нахуй было бы куда выше полномочий простого студента. Упав за парту рядом, Чимин уперся локтями в парту и зарылся рукой в волосы. Правовик усмехнулся, получив желаемую реакцию, и обратил внимание на новое лицо симпатичной студентки рядом с Паком. Решив разузнать, что за прелесть, он попросил её к доске. — Ваше имя? — Мина, — грубый голос удивил всех в классе. Чимин готов был благословлять всех богов, что Хосок сегодня забил на пары. Иначе тот бы никогда такого не забыл. Сгорая от стыда, Чимин сквозь пальцы на своем лице смотрел на Шугу, что выглядел у доски, заложив руки в карманы куртки, вполне расслабленным. Даже позабавленным ситуацией. От подобного низкого тембра препода всего передернуло на стуле. Он прокашлялся. — Что вы знаете об уголовном праве, студентка? — Это человеческие законы, которые определяют, какие действия требуют наказания. Явно удивленный, что залетная незнакомка способна складно ответить, мужчина спрашивает дальше: — На каком основании выносится мера наказания? — На основе человеческой вины, — фыркает Шуга, явно уставший от такого тупого расспроса. Порой мужчины у него в банде, пока бездельничают за картами да лотерейными билетами в одном из зданий их района, соревнуются в знаниях уголовного кодекса. И Шуга, редко участвующий в этих забавах, уже успел наслушаться. — Вы продолжаете говорить «человеческий», — замечает правовик, поправляя галстук. — Разве закон не един для вампиров и людей? — Нет, на вампиров не распространяются человеческие законы, — от уверенности в тоне по классу тут же проходит волна удивленных шепотков. Конечно, такого не расскажут в жеманном университете для людей, спасающем крошек омег от сурового мира, где живут неуправляемые клыкастые хищники. — Тогда какие законы сдерживают их беззаконие? — спрашивает профессор, и сглатывает, когда студентка смотрит на него так, словно уже знает все его секреты и лишь ждет случая подловить его на них. — У кланов есть понятие кровной мести, чести, и договоры о ненападении, если у людей есть, что им предложить. А вот у безродных шавок, — безошибочно отследив, как за нервным облизыванием чужие губы приоткрылись и показались спрятанные клыки, Шуга хмыкнул и выпрямился, до этого угрожающе нависнув над профессором. — Нет ничего. Таких нужно испреблять. Поскорее усадив студентку, ведь больше не мог выдерживать колоссального давления, препод обтер лоб и начал занятие. Под конец пары правовик все же нашел в себе силы поднять взгляд на дальние парты. Пак Чимин — его золотая рыбка, жемчужинка его коллекции. Этот строптивый хулиган должен быть укушен им, доведенный до крайности, предварительно наоравший на препода и выплеснувший все свое негодование, чтобы тот мог пригласить его к себе в кабинет для беседы, и там уже сделать своим. Трахать омег в университете было опасно, а вот кусать их девственно белые шейки, кушать их кровь — этим он наслаждался, как и одним видом послушных, желавших ему угодить красоток и красавцев. И его изрядно разозлило то, что он увидел, как наглая, слишком много знавшая студентка наклонилась и чмокнула явно преисполненного тревогой Чимина, чтобы успокоить, прямо в центр алых, невозможных губ, пока Пак на протяжении всей пары не мог перестать жаловаться ей на свое незавидное положение и мудака-преподавателя. Нервно шлепнув мел о край стола так, что он раскрошился, мужчина скомканно произнес задание и неожиданно указал пальцем на незнакомку и попросил её в свой кабинет для беседы о том, что она забыла на чужой паре. Переглянувшись, Чимин отпустил Шугу, переживая за их положение и, прячась по углам пошел следом за парой, чтобы проследить и быть в курсе событий. В дверь заглянуть не вышло, но Чимин встал рядом и вскоре услышал сдавленный стон, а затем визг, приглушенный ладонью, и поспешил выйти из укрытия. — Что вы себе позволяете?! — мужчина застонал от боли в промежности, куда его ударили, как только мелкий вампир выпустил клыки и хотел уже укусить студентку, чтобы знала, как неповадно ешкаться с его Чимином. К сожалению, скрыть от обстоятельств дела самого Шугу не вышло, а, чтобы Чимину не прилетело из деканата за то, что проводит непонятно кого на занятия, пришлось звонить Юнги. Надо было представить себе картину собравшейся у порога декана семейки — Шуга, даже с достанным пушапом с пятой точки, прятался за волосами от стыда и курил, а Чимин с небывалым самодовольством выпятил грудь, мол, он был прав и препод действительно точил на него зуб. И Юнги, смотрящий на все это дело, единственный оплот здравомыслия, даже встал от них чуть в стороне, дико обескураженный их видом, и пытался понять, смеяться ли ему от глупого вида его близнеца или плакать, но пока решил поднакопить сил, чтобы сделать громкий выговор напыщенной деканше, что всегда выливала на Чимина ушат дерьма, за то, что не уследила и допустила такой беспредел в бахвалившейся своей безопасностью школе. — Ты в порядке? — Шуга приобнял мальчишку за плечо, пока они тусовались под уже знакомым козырьком знакомого крыльца, и Чимин задумался, вспоминая, что из портфеля правовика вывалились на пол несколько его, Чимина фотографий, преимущественно с занятий по физкультуре, все смазанные, с ракурса окон его кабинета, и оставалось лишь гадать какие планы он на Пака имел. Смог бы он отбиться от даже слабого вампира? Решив, что ни к черту гадать о том, что могло бы быть, лучше сосредоточиться на том, что есть сейчас, и ответил, что все в порядке. Однако Юнги, пускай и обеспокоенный ситуацией, но вдоволь выпустивший пар в кабинете декана, не смог сдержать тихого смеха, когда Шуга, садясь в машину на переднее сидение с удовольствием подметил, что накладки на задницу все-таки лучшая удобнейшая вещь. *** Пока на семейном фронте было тихо, выходные приближались, у Юнги были еще кое какие дела на работе. В гостиной планомерно начиналось строительство внушительного гнезда. Чимин прознал о том, что у Шуги начинается гон, решил с энтузиазмом помочь ему с обустроиством мягкого уютного места, чтобы потом первым же упасть в наваленную гору подушек, конфет и вредной еды. Юнги прошел мимо них к выходу, не в силах не остановиться, чтобы понаблюдать, как парочка нежится в объятиях и, мило споря, пытается сойтись на каком-то одном сериале, чтобы каждому было интересно. Чимин капризничал и дул губы, на весь дом возмущался о том, что уже все видел, а сериал которым Шуга упивался последние недели — тупая мыльная опера, альфа же в свою очередь не отставал, и, хотя спорил не так рьяно, пульт все-таки из-под проворных омежьих ручонок убирал, чтобы самому поставить что нибудь на правах страдающего. Они даже не заметили его ухода, но сейчас это к лучшему — успеют восполнить недостаток контакта на выходных, а сейчас, наверняка, кто-то из младших стал бы слишком прилипчивым и грустным, когда старший альфа все-таки при любых уговорах вынужден будет отказать им провести вместе время. Однако, конечно, небольшое раздражение зудело под кожей, ведь какого черта он, как босс, должен жертвовать своим личным временем, особенно в такой трепетный период своей семьи. Намджун здоровается с ним на входе в здание и бегло извещает о сути дел, зримо ежась от тяжелого феромона недовольного альфы. Мин Юнги был довольно субтильным по комплекции в сравнении с другими альфами, но, как и любой вампир с подлинной родословной и соответствующим набором генов, от него веяло опасностью. Вскоре после посещения офиса им приходится выезжать на объект. После смены главы мафиозной группировки Кындаль Пхэ, видно, эти черти решили наметить с бизнесменом Мин Юнги крайне тесное сотрудничество, и все чаще начали докладывать им дельную информацию, с которой разбирались братья — Юнги чаще в юридических вопросах и общением с верхами, а Шуга непосредственно на полевых работах. Ах да, чем же занимается широко известный, осевший с поколениями бизнес клана Мин? Помимо легальной скупки земли и спонсирования военных программ, поставлявших оружие и налаживающих сотрудничество с другими странами, конечно, банком крови. Их донорские центры разбросаны по всей стране, даже в самых отдаленных закутках трущоб и, стоит отметить, условия там на порядок выше, чем у их названных конкурентов: за кровь по тарифам платят приличные суммы, за самую редкую — тройную цену, также любой донор может пройти бесплатное мед обследование и дальнейшее наблюдение после сдачи крови, при необходимости — нужные медикаменты. Компания Мин делает все возможное, чтобы расположить к себе людей и заставить их вернуться. С другой стороны, учитывая, что многие власть имущие на данный момент вампиры — преуспевающий банк крови — это прежде всего большие деньги и легальная нажива, большой кусок пирога в экономике, который хочет себе каждый. И, зачастую, у Минов появляются враги, решившие посягнуть на их власть и отвоевать вооруженно или подкупом принадлежавший им район и выставить там свои правила, чтобы откармливать свою вшивую армию новообращенных массовыми убийствами. Именно поэтому Шуга, занимавшийся истреблением подобных новообразовавшихся кланов, так люто ненавидел неприкаянных вампиров, особенно едва обращенных детей, о которых никто не позаботился и выкинул на улицу без должных инструкций к существованию — вампиры, лишенные морали и банального уважения к людям, не должны существовать. Поскольку Шуга сейчас не у дел, с мелкими проблемами приходится разбираться старшему. Юнги со своим секретарем встречают по названному адресу одни руины живого здания, где располагался один из филиалов его компании. Все герметичные холодильники и склады опустошены от крови, а все медицинские сотрудники, работавшие в неблагополучных районах за двойную ставку — мертвы. На месте погрома уже собралась толпа зевак, преимущественно стариков и школьников, у кого есть свободное время в середине дня. Ен Иджон собственной персоной появляется в их поле зрения, выходящая из развалин дома вместе со своими телохранителями, и выглядит подозрительно воодушевленной. Пока она приветствует их и представляется вновь, а затем начинает рассказывать о том, как лихо её оперативники, отслеживающие порядок на районе, заметили готовящийся подрыв и как четко они запомнили всех, кто первыми выбегали из здания, явно знали о будущей катастрофе. К сожалению, ее люди не успели среагировать до того, как был произведен взрыв, они все, как один, были уверены, что в этом замешаны Муён-Дэ, еще одна мафиозная группировка, доставлявшая Юнги головную боль в Сеуле, но достаточно большая, чтобы быть достойной вести с ней возможное сотрудничество, а не сразу быть истребленной. Однако Юнги, при всей своей сосредоточенности, слушает её в полуха. Окинув взглядом район, он подмечает никем не замеченные детали, а именно: мужчин, сливавшихся с тенью колонн, за ралетами, в едва приоткрытых дверных проемах и балконах, смотрящие в его сторону с крыш, из-за мусорных баков, одетые все как один — неприметно, блекло, чтобы ни у кого никогда не отложился в памяти их образ. Не все вампиры, многие люди, и Юнги малознаком с ними, но, благодаря дарованной судьбой схожести его с братом, люди Шуги признали его за своего. Благодаря своему исключительному слуху, Юнги не нужно напрягаться, чтобы услышать тонкий тихий шепот, следующий из их едва приоткрытых губ, и не стоит труда увидеть едва уловимые движения глаз, указывавших на что-то незаметно для остальных. Никто бы и при должном желании не смог бы понять их и увидеть, однако, Юнги знал, куда смотреть. Осознав, что поизошло на самом деле, благодаря информации людей, которым он верил гораздо больше — ведь все эти мужчины работали на его клан, Юнги не на шутку разозлился. Нет, он в бешенстве, когда его пытаются обмануть, предварительно подмазавшись в доверие. Хватает секунды, чтобы сжать податливую шею трепыхающейся Ен Иджон в пальцах, а Намджуну — еще одной, чтобы наставить оружие на не успевших среагировать ее охранников. Все невольные зрители ахают, старушки поскорее уводят детей от патасовки, но некоторые все равно воодушевлены зрелищем. С поразительной охотой она лгала ему в лицо и даже чувствовала себя на равных с ним, желая при помощи большого игрока их непрекращающего настольного поединке, где в центре — карта всей страны, убрать мешающего ей конкурента — банды Муен Дэ, подставив их. Но она не просчитала, что у клана Мин есть уши везде. И, пожалуй, пока показать, что ни одна группировка не сможет тягаться с вековым остопом бизнеса, построенного на крови. Ведь Юнги учился у лучших — у своих хватких, жестоких родственников, вампиров. Покончив с ней, альфа с некой брезгливостью откидывает от себя бездыханное тело вампирши, которую многие из ее группировки считали непобедимой и сильнейшей, Юнги вытирает пальцы, касавшиеся её, белоснежным платком, и смеряет остальных её прихвостней тяжелым взглядом. Они пускаются в бегство, и тогда притаившиеся мужчины дают о себе знать. Выплыв из переулков, нор, как вмиг обросшие плотью тени, они забирали во мрак заброшенных построек своих жертв. Юнги не сомневается, что они как никто другой лучше знают, что делать с предателями. *** Разбираясь с делами, Юнги не появляется ночью. А потому утром субботы его телефон начинает разрываться от сообщений. Он едва позволил себе пять минут отдыха, пусто смотря перед собой в кабинете с погашенным светом, отпустив Нама перекурить, а самому перевести дух. С потерей потенциального партнера в бизнесе, чьего главаря Юнги сегодня устранил, нужно было пересмотреть множество сделок и перезаключить их. И даже их вампирской выдержки, концентрации и чистоты ума не хватало, чтобы все сделать за одну ночь. Переведя взгляд на панорамное окно за спиной, Юнги с удивлением отметил, что над высотками уже начал пробиваться рассвет. Он не мог уехать сейчас, но, с другой стороны, и не мог не явится домой. Шуга ждал его как никогда сильно, ибо взял обещание с Юнги, что именно на выходных он поможет ему с гоном, медленно достигающим пика, а у малыша Чимина был день рождения, и близнецы кое что приготовили для него. Приятный сюрприз. Но только вот уж мужчина не думал, что в такой важный день будет так сильно измотан. Зная, что нужно приложить над собой усилие, Юнги ответил на звонок и постарался придать голосу приободрения. — Да, я сейчас за вами приеду. Поднимаясь на деревянных ногах с офисного стула, Юнги не мог себе представить как найдет силы сначала совершить поездку обратно по трассе, домой, а затем и до арендованного загородного дома, но его перебили. — Мы уже у твоего офиса, выходи. — Что, но…? — Юнги еще раз посмотрел в окно не понимая, что они забыли здесь в такую рань, всего в каких то пять-шесть часов утра. — Мы сидели и ждали тебя, а потом у нас закончилась еда в холодильнике и ты не отвечал на звонки, следовательно, ты слишком сильно ушел в работу и можешь легко забыть о наших выходных. Пришлось рассказать птенчику, что мы запланировали, ибо он уже собирался всерьез на тебя обидеться. Слушая заполошную речь Шуги, Юнги потер пальцами переносицу и взял с кресла напротив свое бежевое пальто. Действительно, сегодня работа может подождать. Когда он спустился, то увидел Чимина, стоящего спиной к лифту и фотографирующего необычный лиловый рассвет и сиреневое свечение, отбрасываемое предрассветными лучами на глянцевые стенды холла через прозрачные стеклянные стены. Омега вздрогнул и случайно щелкнул смазанный кадр, когда почувствовал объятие со спины — уставший, вымотанный Юнги мягко приобнял его со спины и уложил голову ему на плечо, с ленцой наблюдая, чем он занимается. — Доброе утро, — мягко пробурчал вампир. — Мы не ложились еще, — ответил Чимин рассеянно и отвернулся, чтобы закончить выискивать хороший ракурс, однако рука его ненавязчиво и робко всего на секунду коснулась чужой ладони, лежащей на животе. — Ну что, едем? — из уборной вышел Шуга, встряхивая вымытыми руками, и Юнги, успевший отвыкнуть от запаха брата, вмиг покрылся мурашками от ошеломляюще сильного феромона, который заставлял его напрячься в ожидании и мигом проснуться. Мазнув кончиком носа по шее омеги чтобы немного заземлиться его славным нежным запахом, Юнгм пошел с ними на выход. Шуга взял свой байк и откзывался оставлять его на фенебельной парковке бизнес центра, не доверял он местному контингенту лощеных бизнесменов. — Я хочу на машине, — заявил Чимин, он уже успел обморозиться, сидя на пассажирском кресле мотоцикла, и теперь зарекся без особой нужды кататься на двух колесах, особенно в столь неприветливые и пробирающие морозцем ночи. — Может, у тебя есть, м, плед в машине? Едва заполз на переднее сидение, Чимин привычно пристегнулся и, борясь с привычкой ставить ноги на край сидения — что Юнги запрещал ему делать на переднем сидении, ибо так он перекрывает ему боковое стекло — Чимин потянулся замершими лапками к обогревателям, которые, ожидаемо, пока не источали тепла в незаведенной машине. Заведя двигатель и привычным жестом кинув на приборную панель телефон и ключи, Юнги обернулся к нему и смерил взглядом, отмечая, что пора бы оплатить мальчишке новый, теплый гардероб. А то весенне-летние теплые дни заканчивались, а Чимин все не перестает носить тонкие косухи, джинсы-трубы и легкие майки под низ. Все таки пока еще не вампир, нужно позаботиться о хрупком человеческом здоровье. — Держи, — скинув с себя пальто, Юнги накинул его нагретой стороной ему на колени и плечи, и, пока Чимин смущенно бурчал слова благодарности и закутывался в «плед», дорогой, большой и хорошо пахнущий, альфа настроил навигатор, чтобы прямо из офиса поехать в сторону забронированного домика. Еще в начале пути Чимин сладко задремал, и Юнги не решился его будить. Мальчишка очаровательно сопел и, казалось, с кем то дрался во сне, ибо иногда резко дергался и морщил носик. Нужно было закупить еды, обязательно забрать заказанный праздничный торт, и альфы отправились в придорожный гипермаркет вдвоем, оставив в машине играть тихую музыку и включенную печь чтобы не нарушить чужой сон. — Тц, поверь мне, я знаю толк в вечеринках, — заверял старшего брата Шуга, когда Юнги высказывал большие сомнения о том, что им действительно нужно столько вредной еды и серьезно переживая за чужие желудки. Но, догадываясь, что большую часть голодный во всех смыслах альфа все-таки берет для себя, перечить не стал, а мирно попивал кровь из закрытого пол-литрового стакана, которую приобрело в ближайшей аптеке своей фирмы. Нужно было подкрепиться перед долгим днем. Он мирно шествовал по магазину, как по подиуму, без пальто, в одном белоснежном бадлоне с горлом и струящихся штанах цвета хаки с закосом под офисный стиль, его характерная седая прядь среди уложенного буйства глубоко-черных волос придавало зрелости его лишенному намеков на старость лицу. И он приковывал множество взглядов, сам того не подозревая и не стараясь. И Шуга, рядом толкавший тележку со всем нагруженным и методично кидающий еще и еще, не забывая от любимых Чиминкой снеках и вяленом мясце, теперь вдруг начал из-за этого раздражаться. Как тодько очередная дама, проходя мимо них, томно вздохнула, младший альфа раздраженно шикнул и взял Юнги под руку, притягивая к себе под шокированный взгляд брата. Шуга с воинственным видом потянул его за локоть к кассам, желая как можно быстрее вывести его из рассадника похотливых сук. Догадавшись, что младший хотел провернуть, Юнги укусил себя за щеку, чтобы не рассмеятся. Шуга, просто… нечто. Такой очаровательно ревнивый во время гона. Они приехали в чудесный парк, где сдавались номера как для кемпинга в палатках и трейлерах, так и обычные номера в отдельных домах с видом на море, галечный берег и с личной зоной для барбекю. — С днем рождения, — шепнул Чимину на ухо Юнги, нежно тормоша его за плечо. — Просыпайся, пуговка. — Мых, — Чимин продолжал отфыркиваться, желая ухватиться за ускользающие крохи сна, но холод от открытой двери быстро привел его в чувство. — Спасибо. Еще даже не открыв глаза до конца, Чимин буквально сполз к нему в руки из машины, укутываясь и цепляясь за пальто, как за любимую мягкую игрушку цепляется ребенок, и вдруг понял, что стоит в окружении двух своих альф — так непривычно стоять рядом всем втроем так близко, у омеги сразу засосал под ложечкой неприятный комплекс в росте. Потирая глаза и сладко зевая, Чимин забрал протянутый ему большой и увесистый пакет с маркой неизвестного бренда от Шуги, и, вдруг преисполнившийся осознанием того, что пришло время подарков, настоящих, на самый настоящиц день рождения, впервые проведенный не с друзьями в кабаке и безликими, однотипными омегами, Чимин тут же подскочил к рядом стоящему у беседки столу и достал из пакеты огромную коробку в подарочкой бумаге. Внутри обнаружилась дизайнерская рокерская куртка, из натуральной кожи, прятного темно-коричевого цвета с ржавмыи потертостями, детализированными замками и заклепками и, что примечательно, без раздражающих угловатых плечей, что часто можно встретить на дубовых экземплярах в магазинах. Куртка отлично села ему по плечам и Чимин, не сдержавшись, взвизгнул, как ребенок, от счастья и, не сомневаясь, кто был инициатором подарка, кинулся обнимать Шугу, что выглядел как никогда довольным. Терпеливо дождавшись своей очереди, Юнги ненавязчиво прокашлялся и следом, когда Чимин обратил на него внимание, от некого волнения заложил руки за спину и произнес: — Мы решили купить тебе машину. Ты скоро закончишь университет и захочешь быть более мобильным, чтобы не ждать меня или брата, чтобы подвезти тебя до города. Как только получишь права, мы купим тебе любую понравившуюся модель. Чимин, честно, не ожидал такого большого подарка. Что на долгие мгновения подвис, размышляя над сказанным. Кто вообще дарит машины на день рождения? За просто так? За красивые глаза? Омега особенно удивлен этим не потому, что думал, что Мины не могут себе такого позволить. Но Юнги буквально все время ограничивал его в деньгах. Нет, если его попросить по делу, на что-то конкретное, он не ерепениться, но, учитывая, что в подавляющей доле случаев Чимин спускал все карманные на тусовки и заоблачные цены на такси, чтобы добраться из клубов до общаги, а после до особняка, получить такую огромную инвестицию в дар, что буквально развязывает Чимину руки, показывает, что ему наконец начали хоть немного доверять. Учитывая, что Юнги не изменял себе и даже говоря о подарке, делал это довольно сухо и безэмоционально, Чимин уже научился читать этого парня, поэтому ему самому нужно было прильнуть к нему, встать на носочки, чтобы самому поцеловать в щеку и поблагодарить. А потом уже Юнги, получивший молчаливое дозволение прикоснуться к нему, сам обнимает его и, тронутый, но не показывающий этого, еще раз тихо поздравит его с юбилеем. Отправив Чимина исследовать территорию и выбирать любую понравившуюся комнату в доме для себя, братья принялись выгружать машину от масштабных закупок и переговариваться между собой. Площадка для кемпинга с видом на холодное море и полный камешков берег, весь блестящий солью и влагой в уже рассветающем солнцем, захватывает дух. Чимин кутается в свою новую куртку, оставив пальто Юнги на перилах у входа в дом, и, пользуясь тем, что пока все лавочки под невысокими деревьями, высаженными недалеко от линии берега, были пустыми, парень забрался на нее в позу лотоса и тут же свотографировал невероятный пейзаж. У него было несколько чатов с друзьями, а знакомым и просто омегам на одну ночь он никогда не давал личного номера. Но среди всех этих чатов из людей, которым он мог хоть немного открыться, приподнять завесу своей жизни, в такие моменты Чимин выбирал писать лишь Хосоку. Они с этим парнем повидали действительно много, он был тем, кто никогда не зарился на деньги, обещанные Чимину в наследство как единственному ребенку богатой семьи, а потом и жениху двух состоятельных мужчин. Ни с кем не хотелось больше делиться той тихой радостью, рассказывать о замечательных подарках, быть искренним и выражать свой восторг, как с одним единственным другом. С учетом, конечно, что становящиеся более родными мужчины, сейчас с ним рядом, в шаговой доступности. Изрядно поморозившись в утренней октябрьской прохладе, зато получив кучу поздравлений и смайликов, Чимин перебежками пошел в сторону снятого дома, который нашел лишь по машине Юнги. Он застал близнецов за каким-то рядовым спором по работе. Шуга, препираясь с братом, размахивал ножом, пока открывал упаковки — единственное занятие, которое Юнги поручил ему, криворукому. А старший не отставал, но скорее не повышал голос (это у него получалось порой слишком пугающе), а скорее бурчал, из-за низкого тембра этот звук был больше похож на мурчание, да подпихивал брата в узкой кухне плечами, чтобы подвинулся да заткнулся и не мешал ему делать заготовки для них троих к обеду — резать мясо, овощи, стряпать гарниры. Ведь по иронии судьбы готовить умеет в этой семейке только он, учитывая, что не особо жалует человеческую пищу. — Помощь нужна? — Чимин заложил руки за спину да задумчиво надул губы, с любопытством заглядывая в миски. Шуга накануне накормил его дома такой изрядной долей фаст фуда, что лишь от вида овощей у него потекли слюнки. — Да не, не особо, — ответил Шуга. Одна упаковка ему совершенно не давались, приготовленные в доме ножи были тупыми, поэтому он отрывал упаковку зубами, совершенно не заботясь о своих клыках. Юнги, увидев это, фыркнул и ударил бестолкового брата ложкой по темечку и забрал поломанную упаковку. — Ну хен! — наиграно возмутился Шуга. Казалось они впервые так дурачились при омеге. И Чимин, сам того не ожидая, рассмеялся, на самом деле, будучи довольно смешливым по натуре, но всегда смущался так открываться другим. Уловив звук его хихиканья, вампиры, казалось, на секунду напряглись, но затем продолжили заниматься своими делами, кажется, слегка смутившись. Чимин некоторое время наблюдал за ними, подперев щеку рукой, но вновь начал зевать и решил, что не прочь доспать остатки ночи, полностью проведенной в поездках. *** В доме целых три спальни, и Юнги выбрал ту, что с видом на океан. Когда в детстве он с братом прожили довольно много времени у своих родственников на море, и этот период особенно запал ему в память. Было так… беззаботно. Никаких обязанностей, никакого чувства долга, никакого понимания взрослой жизни и выстраивания стен вокруг себя, чтобы защитить от этого мира то трепетное и живое, что в нем осталось. После того, как пришлось вернуться домой, Юнги занялся музыкой. Она стала для него еще одним способом, помимо бесконечных вечеров, проведенных на берегу моря, выразить себя. А сейчас… сейчас уже мало что осталось. Прислушавшись и удовлетворившись тем, что пока все приезжие в округе спят, он решил прогуляться до пляжа, наконец оставив свои телефон и планшет — все, что связывало с делами — в комнате. Ему нужно было пару минут наедине с промозглой, весьма неприятной погодой с беспокойным морем. Закинув голову назад, он провел ладонью по волосам, думая о том, как иронично то, что они вновь увидели море после стольких лет именно с этими двумя людьми. Вероятно, порой он может быть слегка драматичным. Шуга, невзначай читающий его мысли, но не всегда говорящий об этом, в детстве называл его «принцем», а себя «разбойником, нарушавшим покой в его дворце». Юнги не согласен. Младший далеко не разбойник, порой он единственный, кто все еще удерживает его на плаву. — Да, давненько нас здесь не было, — встав рядом, Шуга с наслаждением набрал полную грудь воздуха и расправил плечи. Он, как и старший, скинул обувь и провелся по гальке босиком. Все его вампирские инстинкты трепетали перед встречей со стихией, ощущая легкую, но знакомую опасность. — Уже успокоился? — недавно младший ускакал в лес, чтобы выпустить часть напряжения, все возрастающего из-за гона. — Немного. Вид с гор здесь отличный. Нужно будет вечером отвести вас туда, и птенчика захватить. — Ты говорил, он боится высоты. — Нет, он боится скорее меня, когда я тяну его на высоту, — признался Шуга, но по его виду сразу было ясно, что он не собирается об этом говорить. Юнги размышлял, чем бы занять себя в редкий выходной, помимо работы. Стоит ли ему что то почитать, или вовсе посвятить весь день прогулкам? Места тут дивные. В легком замешательтве он перевел взгляд на свою руку, которую ненавязчиво сжали, и Шуга вдруг стал к нему ближе, приобнял за талию и положил подбородок на плечо. — Отодвинься, — кинул старший. — Не-а, — прекрасно зная эту колючку, младший лишь сильнее сжал его в объятиях и, когда ему прилетело локтем в живот, лишь слабо застонал, но с приглушенным смехом. И все равно еще раз прижался ближе, немного раздражая своим теплом привыкшую в холоду, из-за одной надетой рубашки, спину. — Мы можем повторить то, что делали во время твоего гона? — тихо, неуверенно, готовый к отказу, спросил его Шуга. Едва услышав это, старший альфа судорожно выдохнул. Во время первого свего гона Юнги напугал всю семью. Став огрызаться на любое человеческое существо, он словно озверел, и, едва удержавшись от убийства большей часть деревни прилегавшей к их имению, самостоятельно заперся в комнате и выл дни напролет, страдая от сжирающего изнутри желания и жажды. Шуге пришлось вломиться к нему через окно, чтобы выкурить брата, и там же ничего не соображавший подросток накинулся на него, видимо приняв за омегу и повалил на кровать. Стоит отдать должное, в редкие прорехи ясного сознания Юнги просил остановить его, приструнить, прижать за горло к стене и дать опомниться. Потому что альфочка был напуган собой не меньше, чем Шуга. Но младший все равно позволил им переспать, понимая, что брату не станет легче после драки или массового истребления. Юнги, вечно закрытый в себе, тихий ребенок, после своего гона еще долго ненавидел Шугу за то, что тот позволил этому произойти, и им обоим потребовалось еще очень много лет, чтобы наладить те отношения, в которых они сейчас — спокойные, понимающие, близкие. — Ты хочешь? — старший тяжело сглотнул, опустив глаза на обнявшие его руки, и Шуга подтверждающе замычал, упершись взмокшим лбом ему в лопатки. В такой уязвимый момент он мог, и хотел, довериться только брату. Использовать омег? Птенчик под строжайшим запретом, а с другими Шуга явно не мог за себя ручаться. И только брату он мог позволить доминировать над собой так, чтобы альфа мог не сдерживать себя. Они оказались в третьей, самой большой спальне, и Юнги с осторожностью уложил его на кровать придерживая за голову, чтобы не стукнулся, но Шуга знал, что брат будет с ним излишне мягок, и сам грубо потянул его к себе за воротник. Уперевшись локтем в кровать, притянул его к себе и крепко поцеловал, специально раня собственные губы о чужие клыки. Юнги глухо зарычал, почувствовав вкус его крови. Кому, как Шуге не знать, что игры с кровью с его братом были особенно опасны. Когда старший альфа, получив заполошный кивок, с переливающими янтарно-красным глазами, впился клыками ему в шею, Шуга, шикнув на легкую боль, быстро расстегнул его погувицы на неоправданно дорогой рубашке и голодно провел большими ладонями по белоснежным покатым плечам. Оторвавшись от сильной шеи, Юнги прижал его за живот к постели, нависнув угрожающей скалой, и встряхнул головой, стыдясь своих глаз, слишком явно выдающих его желание. Но у Шуги были такие же, полные несоизмеримой похоти, и он уже мог честно признаться в том, что дико желает своего брата. Каждый из них справился с ремнями другого и Шуга, знающий что Юнги, этот хитрющий жук, в любом случае найдет способ позаботится о нем и растянуть, решил сразу брать свое и, едва приспустив чужие брюки с трусами, обхватил всей ладонью член и тут же направил его в себя, вскидывая бедра. В отместку Юнги превратил его плечо и левую грудь в кровавое месиво, наказывая за вольность, но младшему было плевать. Они были примерно равными по силе, и потому Шуга совершенно не боялся агрессивного вампира, для него больше похожего на вздыбившего хохолок кота. — Двигайся, блять, — младший альфа дернул Юнги еще раз к себе, заваливаясь на спину, и глубоко поцеловал брата, давая проникнуть в себя по основание, невыразимо кайфуя от боли и чистого наслаждения от чужого доминирования, разливающегося по венам. Юнги впился нотями в его тощие бедра и сам ответил на поцелуй с напором, покорно двинул бедрами. Это не было похоже на секс. Они скорее дрались за обладание всесторонним, всепоглощающим вниманием партнера, за эмоции, за чувства, раскапывая их где-то глубоко друг в друге. Шуга захватил ему губу и прикусил, а затем пихнул его в плечи от себя, чтобы с наслаждением наблюдать как красивая бордовая капля струится по фарфоровому белому подбородку и скапливается на ключице, пока Юнги совершенно не обращает внимание на такие мелочи. Он методично двигается, но с каждым разом делать все аккуратно становится все сложнее, толчки становятся рваными, у обоих напрочь сбито дыхание, волосы в беспорядке, одежда едва держится на их телах кое как. Шуга шипит сквозь зубы, неимоверно наслаждаясь, но подталкивая слишком напряженного брата к краю: — Сильнее, черт возьми, ну же, — чтобы потом самому вскрикнуть и заныть подбитым щенком от доставляемой столь желаемой боли. Кончив почти одновременно, Юнги тяжело упирается кулаком в кровать рядом с чужим бедром с низко повешенной головой, стараясь вернуть контроль над собой. А Шуга откидывается на подушки, позволяя напряженной спине отдохнуть и похлопывая брата по руке, замершей на его колене, вдруг ведет носом и чувствует тонкий нежный аромат. Повернувшись в сторону двери, он встречается глазами с Чимином. Мальчишка весь домашний, со сбитыми в гнездо волосами, очаровательно сонный, в одной футболке и джинсах так и уснул, едва добравшись до постели, и вышел на слишком громкие звуки ругани и стуков из соседней комнаты. Чимин вздрогнул, но после Шуги посмотрел на Юнги, и его коленки задрожали. В эту секунду Чимин явно почуял сильный концентрат феромонов в воздухе и увидел чужие слишком ярко горящие золотом глаза. Младший ощутил, как белье вдруг все намокло, и вцепился в косяк двери. Возбуждение разом нахлынуло на него, тяжелое, сильное, исходящее жаром от двух мужчин на постели. — Иди к нам, — Шуга приглашающе протянул ему руку, и, стоило Чимину сделать шаг доверчиво в комнату, как Юнги тихо зарычал. Альфа ощутил, что на него слишком сильно повлиял гон брата и, возможно, он сам приближается к пограничному состоянию. А близость Чимина рядом, с нежной плотью, полной живительной крови, трепетно возбужденный, хрупкий делает все еще хуже. Скосив на него взгляд и пихнув пяткой в бедро, чтобы успокоился, Шуга все еще протягивал мальчишке руку. Чимин неуютно замер на полпути, прижал руки к груди и неловко и неуверенно смотрел на притихшего старшего близнеца. Омеге жуть как хотелось к ним, в тепло, в ласку. Он как котенок замер на полпути к угощению и большими испуганными глазами смотрел на злого хозяина, ожидая, что тот сейчас отпинает его тапком и вышвырнет за дверь. Сейчас между ними тремя все было обнажено до невозможности, на инстинктах можно было играть одним дыханием, как на тонко настроенных струнах. Прошло некоторое время, прежде чем Юнги наконец посмотрел на него прямо, без угрожающей завесы похоти и жажды, застилавшей глаза. — Да, пуговка, ты можешь подойти, — альфа с силой прижал пальцы к вискам, пока зачесывал челку прочь с лица, и вмиг стал прежним, собранным и внимательным Юнги для них двоих. — Можно? — Чимин неуверенно протянул ручку к Шуге и тот тут же переплел их пальцы, ненавязчиво утягивая к себе. Омега однако продолжал остерегающе посматривать на Юнги. — Не бойся. Шуга потянулся и поцеловал его в талию, задрав край большой футболки, Юнги мягко коснулся его спины, погладил от поясницы по загривку, размял шею, и помог ему снять с себя верхнюю одежду. — Ты в порядке? Чимин, не в силах ничего сделать с тем, что благодаря феромонам его уже накрыла поволока возбуждения, томно посмотрел на Юнги, и тот вплел пальцы в его волосы, притягивая для поцелуя. — Более чем. Мальчишка застонал, как только язык проник ему в рот, и две крупные ладони близнецов сжали обе ягодицы, проникнув под голубую ткань трусиков. — Так хочу тебя, — простонал Шуга, специально ударяясь затылком об деревянное изголовье постели, чтобы не терять контроль. Услышав подобное, Чимин крепче сжал бедра, еще больше смазки вытекло из него, и младший альфа зашипел, вожделенно собрал вязкие капельки большим пальцем с киски и, не удержавшись, отправил в рот. Юнги проследил за его эмоциями, пытаясь решить, на что сегодня согласен Чимин, и последил за любопытными глзаками, опустившимися туда, где альфы были еще крепко связаны. Увиденное явно понравилось шаловливому омеге. Притягивая к себе для поцелуев, Юнги прижал его за поясницу к своему голому торсу, а Шуга помог им убрать мешающие трусики. Влекомый руками, Чимин перекинул через лежащего мужчину ногу и оседлал его торс, тут же оставляя влажный след на животе. — Я тоже хочу, — Чимин обернулся из-за плечика, чтобы смутиться из-за ласковой, но с тем похабной улыбки Шуги, что совершенно не был против красивого вида ладненькой омеги на себе, он восхищенно обвел руками фигуристую спинку от лопаток до попки, помял мягкую плоть. — Ах. Омега закусил губу и прикрыл глаза, как только чьи то пальцы проникли в его киску, другие огладили поджавшуюся звездочку сфинктера, в то же время его гладили по ногам, оттягивали волосы, целовали и покусывали ключицу и шею. Спустившись мокрым поцелуем к топорщащимся сосочкам, Юнги наклонился вперед и вошел еще глубже. По спальне прокатились грудные стоны, и Чимин весь задрожал от исходившей от мужчин энергии. Он никогда не чувствовал себя таким нуждающимся в постели с кем либо. Чтобы как-то держаться прямо, Чимин обнял Юнги за плечи, прижавшись к нему и ощущая, как его обняли в ответ. — Мне нужно… Я хочу… — как в бреду Чимин завозился, его коленки неконтролируемо сжимались, его лоно сокращалось и тесно сжимало в себе несколько крупных длинных пальцев мужчин, но сейчас ему хотелось не этого. Хотелось ощутить тоже, что испытывал Шуга, так сильно хотелось. Мальчишка сам прижался пальчиками к пухленькому колечку и толкнулся внутрь кончиками. Понимая его желание, к нему тут же добавились более сильные, уверенные руки, так приятно и правильно они проникнули внутрь, доставляя приятное давление. В это время оба альфы снова завелись, их толчки отдавались импульсом в Чимине. — Развернись ко мне, красота, — заворковал Шуга, желавший получить и себе толику внимания их прелести. Ласковой пташки, их маленькой омеги, с которой нужно обращаться с нежностью и прятать клыки. Но теперь Шуга был уверен в себе и своем контроле после того, как выплеснул всю скопившуются агрессию, видимую теперь уже в заживавших ранах на теле старшего брата. Чимин развернулся к нему на ватных коленках и лег на него сверху, являя второму близнецу умопомрачительный вид на двух свои сладких малышей, нуждавшихся во внимании. — Наш красивый мальчик, — Шуга заправил ему волосы за ухо и чмокнул в заалевшие губы, обе руки ласково огладили его, уверенно и нежно. Рядом с Чимином он преображался, снова становился опорой, оплотом спокойствия для маленького неуверенного ни в чем птенчика. Также, как Юнги преображался для него, являя более мягкую свою сторону, о которой мало кто знал. Целуясь, они оба застонали, когда Юнги, шаля, ухватился крупной ладонью за член альфы и провел крупной головкой меж складочек маленькой розовой киски, от вида которой у него скапливалась слюна. Столь привлекательные влажные места так и ждали его поцелуя, сладко поджимаясь. Однако он, лишь раздразнив, повел головку дальше, и с нажимом ввел в едва растянутый сфинктер, оттягивая пышную ягодицу в сторону и предварительно плюнув для большего количества влаги. — Расслабь попку, пуговка, — посоветовал Юнги, наблюдая, как непослушный Чимин, едва привыкнув, захотел насладиться еще ниже, притираясь вспухшим клитором о полоску коротких лобковых волос и поджимая пальчики на ногах. Старший альфа, мерно трахая не менее привлекательного мужчину под собой, взял ладонью эту крохотную стопу и слегка пощекотал, наслаждаясь мягкостью кожи без изъянов. Чимин же захотел устроить им обоим шоу. Поднялся на руках, тяжело упираясь в грудные мышцы Шуги, и задвигал бедрами также, как когда трахал насадкой других омег — изящно, широко раздвинул колени, с оттяжкой, словно действительно танцевал. И мужчины были заворожены его движениями и грацией. Шуга, напрочь позабыв о собственном удовольствии, придерживал его талию, давая кататься на себе, демонстрировать свое невероятное тело, сладко постанывать на любой крохотных толчок самого альфы. — Альфа, — Чимин всхлипнул, смотря только на Шугу прикрытыми слезливыми глазками, когда его мышцы начали уставать, и мужчина поддерживающе замычал, заземляя омегу этим звуком, огладил рукой его милое лицо, выражая невероятную привязанность к этому крохотному созданию — и Чимин притерся к его руке щекой. Доверчивая крошка в его руках. Юнги придержал его под животик, не давая свалиться и опустился пальцами на клитор, помогая мальчишке получить еще больше удовольствия. Чимин тут же повис в его крепких руках, упираясь ладошками в предплечье, и захныкал, теряя собственный темп, столь потерянный в приятных ощущениях. Тогда Шуга взял инициативу на себя и, уперевшись пятками в постель, осторожно и медленно сам принялся толкаться, невероятно сильно кайфуя от осознания того, что крошка доверил ему свою девственность. — Просто отпусти, малыш, — шепнул ему Юнги, оба брата напрочь позабыли о своем прошлом занятии, они полностью оплели Чимина руками, окружили собой, столь невероятно слабые до ублажения своего мальчика. — Не-не могу-у… Так много, — Чимин крепко стиснул коленки на боках альфы под собой, не зная, хочет ли он соскочить с распирающего упругого члена и отстраниться от настойчивых пальцев в киске, или хочет окончательно разрушиться в оргазме. Он запрокинул голову и вхслипнул, когда Юнги укусил его, спрятав клыки, в лопатку, давая ту порцию боли, чтобы, кончив, Чимин не потерялся в собственных ощущениях и не испугался этого после. — Все хорошо, малыш, мы здесь для тебя, — поддержал его и Шуга, изрядно медленно проникая внутрь пухлой попки, порой стимулируя одну лишь головку тугими внешними стеночками, лишьбы омега не испытывал неприятной пустоты, терпеливо дожидаясь, когда он кончит. Окруженный их запахами и голосами, Чимину стоило лишь прикрыть глаза и откинуться на Юнги, закинув руку его на шею, чтобы окончательно потеряться и сладко содрогнуться в оргазме, напрягая животик и сильно сжимаясь на члене. Словно рассчитав время, Юнги именно в нужный момент позволил брату выйти и нежно растер в ладони всю алую промежность мальчишки, взял его под коленку и уложил на кровать рядом с братом, снимая с себя тонкую ручку. Чимин тут же прижался к Шуге, уткнулся носом-кнопкой ему в шею, а в ладони продолжал держать руку старшего альфы, пока трепетно и тяжело дышал, медленно и неохотно приходя в себя. Альфы покончили со своим возбуждением, крепко стиснув органы друг друга и, пережав головки, крепко сжимая да порой щипая до сильной боли, довели и себя до бурного оргазма, растирая по членам смазку их омеги. *** После бурного секса все ожидаемо захотели есть. А потому, едва отдышавшись, младшие как сговорившись выпнули Юнги (что он считает примером крайне оборзевшего поведения) из спальни готовить. Нагло забрав кофту Шуги, Юнги нашел среди кухонной утвари, приговоренной в доме, фартук, и достал из холодильника все заготовки, пока его ненаглядные смывали с себя все жидкости и начищали перышки. Чимин же забрал у Шуги его футболку — потому что она из тяжелой, приятной к телу ткани, и она теплая — и альфа, обкраденный и лишенный последней шмотки, выплыл к мангалу самым последним в рубашке Юнги светлого оттенка, почему то смотревшейся на мужчине донельзя нелепо. — Чем помочь? — Чимин с любопытством заглянул на стол в беседке, где альфа разложился для удобства. — Нарежь лук, нужно много, и кинь его в эту миску к мясу мариноваться, — рассказывая, Юнги указывал ножом на нужные миски. А младшего брата отправил в машину за углями. Как говориться, любишь кататься, люби и саночки возить. А потому Чимин терпеливо нарезал ядовитый лук, живя лишь с мыслью, что вскоре он превратиться в донельзя аппетитный гарнир. Когда с готовкой было покончено, уже наступили сумерки. — Вау, как вкусно! — глаза Чимина светились детским восторгом, как только ему передали пластиковую тарелку со всеми прелестями, приготовленными на настоящем мангале, и чуть не запрыгал на месте. У него никогда не было таких… семейных, что ли, праздников. Пока Юнги посылал за всякими мелкими делами, Шуга завел с ним разговор о новых дорамах, найдя новую точку соприкосновения с Чимином, и так они трындели как старые подружки, даже когда заветная еда уже была в руках и они направились с тарелками к лавочкам с видом на море. Чимин застонал от первого уже укуса сочной курицы и сделал вид, что испустил дух. На что Юнги усмехнулся и, щелкнув его по носу, сказал: — Не балуйся. Устроившись на скамейке, Чимин оперся на Шугу, укладывая ему на плечо голову, чтобы было удобнее воровать у него еду из тарелки. На что голодный альфа, конечно, возмущался, но не возражал. Посмотрев, что Юнги задумчиво смотрит перед собой, не влезая в их разговор, Чимин нагло закинул ему на колени свои ноги, удивляя альфу и, не давая ему времени на тирады о правилах приличия, чмокнул жирными губами в уголок чужих. — Это самый классный день рождения, спасибо, — сказал это и, посмотрев на обоих близнецов, Чимин тут же сделал вид, что ничего не говорил и принялся с напевом дальше кушать, хрустя хрящиками и да облизывая пальцы. Переглянувшись между собой, альфы молча перевели взгляд вперед на беспокойное, но умиротворяющее своим видом, море, абсолютно соглашаясь с чужими словами.