Вампиры-близняшки

      Сессия далась тяжело. Чимин всячески уламывал её сжалиться, приносил собственные жертвы — обещал перед вселенной не пить и не курить, если удастся сдать без ещё одной пересдачи. Не то чтобы ему не понравилось наказание, которое он вспоминает с дрожью в коленях и непомерным стыдом, заплывающим румяные щеки, но ему больше не хочется разочаровывать Юнги. Словно после небольшого откровения в кресле в чужом кабинете, когда ему под пыльным слоем официоза и таинственности удалось разглядеть что-то совершенно не присущее Юнги — искренность и понимание, некую простоту, к которой сам Чимин всегда стремился по жизни — больше поводов злиться на себя Чимин давать не хотел.              И, пускай крепость была защищенной, а преподы, особенно тетка по вампиризму — особенно жуткими, парень смог выстоять и теперь с довольством помахивал в воздухе зачеткой со всеми пятью в ряд выставленными оценками. Не высшей категории, в основном тройки и даже четверки — и всё-таки, уже результат.              Чимин прытко взбежал по лестнице в особняк и гордо распахнул дверь чужого кабинета, едва сдерживаясь, чтобы не сделать это с ноги, и торжествующе развел руки в стороны, ожидая оваций или хоть сухих поздравлений, пока не понял, что в комнате он один.              В растерянности почесав затылок, парень сунул зачетку в задний карман всё еще широких и непомерно больших джинс, которые он таскал в надежде казаться больше и пугающее, отрицая свое буквальное положение овечки в стае из двух волков, и повнимательнее оглядел стул, стол и кресла на примет чужого недавнего присутствия, но ни пиджака, ни чашки с остатками кофе, ни пепла в мраморной пепельнице не было. Да и в кабинете стоял непривычный мороз, доказывая, что здесь явно давно никого не было.              — Ну и ладно, — сделав вид, что не обиделся, Чимин всё же в некой растерянности потер локоть и, сомневаясь, всё же достал телефон.              Никому из близнецов он никогда не звонил, если не нужно было срочно получить деньги или пока ситуация не накалится до грани отчисления или смерти, поэтому нужный контакт в списке недавний звонков Чимин искал довольно долго, пока не нашел нужный с сухой подписью «Хён» (стоит отметить, что Шуга подписан как «Второй хён», так что это вроде даже комплимент) и неуверенно нажал кнопку вызова.              Звонить Юнги всегда было нервно, и Чимин начал неосознанно мерять кабинет шагами, потянулся к губам, чтобы покусать заусенец. Однако он пришел столь браво сюда с конкретной целью — получить ожидаемый подарок за хорошо сданную сессию.              Что довольно нагло предполагать, ведь альфа на самом деле ничего ему не обещал, и всё же изрядно помогал во время экзаменов и всячески поощрял чужое стремление к учебе. Чимин устроился у него на диване в кабинете и штудировал тетради в панике за пару ночей до каждого экзамена, с ужасом понимая, что не знает абсолютно ничего, и тогда Юнги ставил ему под нос сладкое какао, чтобы зарядить горе-студента глюкозой и повысить его концентрацию, а затем спокойно раскладывал ему по полочкам материал, который Чимину оставалось только запомнить и самому структурировать в голове.              И парочку раз Чимин всё-таки в качестве шутки говорил о подарке, если он хорошо сдаст, но Юнги всегда увиливал: то взгляд отведет, отвлекаясь на супер-важное дело, то как-то странно усмехнется, но не будет отрицать. И Чимин хитренько принимал его молчание за согласие.              — Да, пуговка, — голос Юнги на том конце уставший и необычно приглушенный.              — Ты ел? — вырвалось у Чимина интуитивно. Последний раз Юнги звучал таким убитым на заправке, спустя месяцы голодовки. Что странно, ведь они виделись всего два дня назад и хён был полон сил и сарказма.              Видно, удивленный таким вопросом, Юнги помедлил и в конце концов по-доброму усмехнулся. С его стороны послышалось копошение и шорох одежды.              — Не беспокойся, я не голоден.              — Ты где? — выстрелил Чимин следующим вопросом. Он шикнул, случайно прокусив зубами кожицу до крови, и обижено надулся от своей неловкости, но больше от отсутствия вампира рядом.              — В командировке. Думал, управлюсь за день, но не вышло. Придется задержаться на все выходные.              — На все? — Чимин прекратил шагать по комнате и с абсолютной потерянностью на лице уставился вникуда, по случайности на пустующее рабочее место. Нет, раньше он старался избегать близнецов и виделся с ними в лучшем случае раз в месяц, но спустя несколько недель жизни с ними под одной крышей никто из альф никогда не покидал дом так надолго. Юнги ездил в город, но и там редко задерживался на ночь.              — Да, пуговка, — тоже расстроенно прозвучал мужчина. У него был тяжелый день, бумажная волокита и умасливание одного владельца фирмы с расчетом, чтобы потом посадить на его место нужного Юнги человека, забирают у вампира все силы. Ему не нравится играть на равных, даже зная, что вскоре он снова будет наверху, это разряжает его социальную батарейку и требует полного уединения, поэтому он заперся в номере с бокалом крови от любезного донора из своей команды юристов, что делает такие подачки за огромную премию, и устроился в кровати, собираясь отдохнуть до утра. Но звонкам Чимина он всегда был рад.              — Ясно, — с плохо скрываемым разочарованием ответил Чимин. Осознавая, что мальчишка в расстроенный чувствах сейчас отключится, Юнги попытался его отвлечь и завязать разговор.              — Как у тебя прошел день? — гул и легкая боль в голове тут же ушли благодаря мелкому глотку, от которого инстинктивно на нижней губе выступили клыки, Юнги откинулся на мягкие подушки, рядом на пустой половине валялась книга, которую он наобум взял из кабинета будущего партнера, и собирался провести с ней ночь, лишь бы разгрузить мысли от нескончаемых деловых бумаг. Сну, как Шуга, он предавался редко, учитывая, что ему крайне трудно просыпаться после такого отдыха. Младший брат всегда шутит, что это из-за старости.              — Нормально, — Чимин фыркнул, как ежик, и сел на диван, каким-то новым взглядом осмотрел кабинет и поежился от холода. Рядом лежал клетчатый плед, лично притащенный им во время учебных вечеров с уютной гостиной на первом этаже, которую, кажется, лишь единожды украсили к рождеству, и больше не трогали, там постоянно витал вайб предновогоднего настроения и пушистых теплых вещей.              — Чимин, — протянул Юнги в особенности предпоследнюю букву, призывая омегу перестать дуться. Ему было приятно, что мальчишка стал более привязан к нему, но пока не особо распознавал в себе столь теплые, непривычные ему чувства.              Выдохнув в слабом недовольстве, словно его заставляют делать что-то непомерно тяжелое, Чимин завернулся в плед, не отдавая себе отчета в том, что уткнулся в ткань и потянул носом, всё-таки улавливая остаточные нотки парфюма Юнги, что всегда сидел к нему близко на диване и иногда прикасался запястьями к ткани, чтобы укрыть мерзнувшего Чимина посильнее.              Постаравшись подавить обиду, Чимин начал более мирным тоном:              — Ну, сегодня был последний экзамен биологии, — в университете Чимина, к счастью, уделялось обязательное внимание не только изучению биологии вампиров, но и их собственной, и сдавали её все специальности на третьем курсе. — Четверку поставили. Хотел поделиться, вот.              Чимин поскреб ногтем по обивке дивана, с назойливым упорством вытягивая из ткани порванную и торчащую ниточку, чтобы после намотать её на палец с триумфом.              Юнги понятливо промычал и чуть ослабил галстук. В номере был слабый свет, и вампир с удовольствием бы погрузился во тьму, но некое неудобство напоминало ему о том, что стоит сходить в душ и повесить костюм в гардеробной, чтобы надеть его утром с новой рубашкой.              — Моя вторая четверка, — уделил внимание этому Чимин с очевиднейшим желанием похвалы. От такого тона угол губ у вампира не мог не потянутся вверх в улыбке. Малыш хвастается перед ним, ждет похвалы.              — Ты хорошо постарался, — послушно проговорил Юнги, буквально слыша чужое маленькое насупленное состояние. Он прекрасно помнил, что от него хотел Чимин, но не хотел говорить об этом заранее.              — А ты в командировке, — Чимин проглотил в себе желание поныть о чем-то вроде: «Тебя нет рядом, чтобы меня похвалить» — он же всё ещё должен оставаться крутым и независимым.              — Постараюсь приехать как можно раньше.              — Не надо, — фыркнул Чимин, вдруг во вновь возросшем недовольстве выпутался из пледа, кинул его и пошел прочь из кабинета. Какого черта он тут разнылся, словно ему так уж нужна чужая похвала!              Едва услышав, как Юнги тяжело вздохнул, явно не намереваясь возиться с недовольным им, Чимин ещё больше разозлился и скинул вызов. Пожалел об этом тут же, пустым и почти что слезливым от досады взглядом смотря на завершенный вызов и потухающее на экране «Хён», но перезванивать не стал, поставил телефон на беззвучный и понуро пошаркал в свою комнату.              Он не думал, что кто-то кроме слуг, что выползают только по ночам, будет в доме в такой час. Не считая обычно всегда закрытого в кабинете Юнги, что сегодня какого-то черта бросил его ради работы.              Чимин понял, что просчитался, только когда уперся носом в грубую ткань армейской куртки и встретился взглядами с Шугой. Тот с вопросом посмотрел на его рассеянный вид и влажные глаза.              — Завалил экзамен? — старался догадаться альфа, мягко кладя широкую ладонь на светлую макушку омеги. Чимина впервые бесило то, что у близнецов одно лицо на двоих, ведь подняв взгляд на Шугу, он хотел лишь вывалить на него все обиды на Юнги, но понимал, что младший близнец не имеет к чужим разборкам совершенно никакого отношения и не виноват в скотстве.              Чимин мотнул головой, и все-таки опустил взгляд. Не глядя потянулся к заднему карману и протянул мужчине зачетку. Может, хоть Шуга, ничего не смыслящий в его учебе и том, как туго она дается Паку, постарается оценить его старания.              Шуга пролистал до нужной страницы и, увидев вполне приличные баллы, подбадривающе погладил его по макушке снова, и Чимин едва не мурлыкнул, чувствуя себя обиженным дворовым котенком, которого сначала пнули под зад ботинком, а потом приласкали.              — Поздравляю. Чего грустный-то, разве молодежь не отмечает такие события вечеринкой? Или случилось что-то ещё? — осознавая, что Шуга и впрямь начал беспокоиться, Чимин приободрился и уже более оживленно в отрицании махнул головой. Хоть кто-то проявляет к нему внимание.              — Нет, всё в порядке, — Чимин впервые оглядел мужчину и оценил его практичный вид охотника, если только те носят дорогие куртки и собираются марать в грязи обувь от Армани. — Куда идешь?              — Да так, поохотиться, — Шуга сам осмотрелся, словно не он только что-то одевался, забирая с вешалок первое попавшееся шмотье. Он поправил полы куртки и с неким сомнением осмотрел омегу, что вдруг замялся, начал отводить взгляд, всё вертел зачетку в пальцах. Шуга, может, и не академик, но в чувствах людей кое-что смыслил. — Со мной хочешь?              Чимин поджал губы в задумчивости, собираясь отказаться и предаваться самобичеванию в комнате, настолько сильно он был расстроен, а затем подумал, да какого черта, неужели он окажется от веселого дня только из-за того, что Юнги не предупредил о том, что уедет?              Тогда мальчишка с готовностью вложил свою руку в приглашающе подставленную чужую и пошел за Мином обратно к выходу, кидая зачетку на узкую тумбочку под одну из неоправданно огромных кармин в темном коридоре, чтобы не таскать её с собой.              Охотником Шуга был свирепым. Чимину было страшно и зачастую противно смотреть за тем, как он выпускает свою истинно-вампирскую сущность со злыми красными глазами, длинными клыками и сильной бледностью кожаных покровов, а также смотреть за тем, что и как он делает, разрывая зубами артерии животных, однако даже проведя среди этих лесов столько времени, Чимин всё еще боялся гулять по ним один, хотя окружающая природа, много зелени, влажности, свежего воздуха и тишины всегда манили его.              — Запрыгивай, — Шуга присел перед ним, как только они спустились с крыльца, и без заботы о штанах сел на одно колено, подставляя свою спину, чтобы Чимин мог удобно на неё забраться.              Поза уже привычная, поэтому Чимин тут же доверительно обнял его со спины, сплетая руки на шее, и, стоило почувствовать, как крупные ладони коснулись его за заднюю строну колен, как омега тут же обхватил его талию ногами, немного съезжая вниз, когда Шуга снова поднялся на ноги.              — Хватайся крепче, не бойся, задушить не получится, — Шуга хищно ухмыльнулся, повернувшись к нему в профиль, и Чимин, всегда чувствуя себя особенно уязвимо рядом с вампиром, готовящимся к охоте, но подсознательно чувствуя и зная, что рядом с близнецами он всегда будет в безопасности, Пак кивнул и покрепче обнял его за шею, закусив нижнюю губу от натуги, и прижался щечкой к мягким черным волосам.              Шуга двинулся в путь, первые минуты спокойно шел, чувствуя, как омега елозит на спине, находя удобное положение, а потом плавно потрусил и перешел на бег, стараясь не делать все резко, чтобы не пугать Чимина. После того раза с полетом, когда вампир случайно переборщил, проверяя чужие границы смелости, теперь он не так легкомысленно относился к комфорту другого.              Жаль, во всю разогнаться не выйдет, бесновато прыгая по веткам и без разбора истребляя живость, чтобы потом особенно сочную и жирную принести слугам, чтобы те сварили ему и Чимину — единственным двум едокам особняка — хороших жирный ужин, но Шуга не собирался оставлять хандрящего мальчишку в четырех стенах.              Омега прикрыл глаза, чувствуя, как шевелятся ресницы и лицо обдувает приятный свежий воздух, которым из-за сильного потока было трудновато дышать, и из-за этого Чимин закопался носом за воротник армейской куртки старшего и покрепче поджал ноги, чувствуя под бедрами твердую и уверенную хватку.              На первом встреченном кладбище камней Шуга на пробу прыгнул на один из них, потом на следующий, повыше, и так забрался на самый верх, чтобы потом перепрыгнуть пять метров на скальный выступ холма, заставив Чимина коротко вскрикнуть от неожиданности.              — Не волнуйся, я держу крепко, — Шуга снова повернул к нему голову, в доказательство своих слов подкинув его слегка вверх.              — Я не испугался, — бросил Чимин, слегка ослабляя удушающие объятья, о чем вампир учтиво не жаловался, однако снова скрестил руки с силой, когда Шуга перепрыгнул на другой холм, тихим сапом поднимаясь в гору.              Они замерли на самом уступе крутого обрыва, на метров двести уходящем вниз, к спокойному заболотившемуся озеру, что казалось комично крошечным с такой высоты. Чимин любопытно выглянул из-за чужого плеча, завороженный видом, и Шуга послушно наклонился вперед, чтобы дать омеге полный обзор.              — Красиво? — догадливо спросил мужчина, совершенно не заботясь о неудобной позе.              — Очень, — тут же ответил парень, со смесью страха и волнения выглядывая вниз на бескрайнюю, совершенно не тронутую природу. Подобные виды завораживали.              — Мы может побыть здесь, — предложил вампир, чуть ослабляя хватку на его левой ноге, но получил совершенно другую реакцию, в отличие от предыдущей.              — Не отпускай, нет! — Чимин запаниковал, вцепившись ему в куртку, и сам пополз выше к его плечам, впиваясь коленями ему в бока с небывалой силой.              — Хорошо-хорошо, — тут же послушался Шуга, мысленно сетуя, где опять успел напортачить. Ну вот не умел он обращаться с омегами, особенно столь хрупкими мальчиками, как Чимин. Видимо, слишком долго общался с грубыми мужиками и агрессивными вампирами.              Молча и с досадой коря себя, Шуга отошел от края, чтобы мальчишка мог успокоиться, и тот в наплывших чувствах заныл, тесно обнимая его руками и утыкаясь лицом в шею.              — Не отпускай… — уже шепотом повторно попросил Чимин, а потом вдруг не смог больше держать в себе эмоции и расплакался.              — Птенчик, это из-за меня? — испугался мужчина, для достоверности вовсе отходя как можно дальше от пугающей высоты. У него голова раскалывалась от мыслей: что случилось, если Чимин сам буквально минуту назад сам вытягивался из-за его спины и тянулся к виду. Обычно в столь деликатных вопросах Шуга всегда обращался к Юнги. У того больше опыта общения с нежным полом, тем более с людьми.              — Н-нет, — не в силах слышать эти всхлипы, о которых сердце в груди ощущалось странно, зудело, словно трескалось, Шуга всё-таки ссадил его с себя и развернулся, что нормально обнять. Чимин, потеряв контакт и тепло, расстроился только больше, но принял и такие объятия, перехватывая мужчину поперек торса.              Шуга всегда ощущался как один из его неблизких, но надежных друзей, и трогать его, вот так обнимать и проявлять другой тактильный контакт всегда было проще. С Юнги же Чимин от ненависти буквально перескочил до романтических, глупых чувств, и от того эти отношения ранили сильнее.              Немного успокоившись, Чимин прогундосил в его куртку, всхлипывая:              — Почему Юнги такой придурок?              Шуга подвис от вопроса, перестав гладить чужую спину, но Чимин отказывался на него смотреть, вновь спрятавшись у него под подбородком, прижавшись к нему макушкой.              — Он обидел тебя? — с сомнением спросил младший. Может, снова наказал за какой-нибудь проступок? Но Чимин никогда так сильно не обижался на старшего за такие методы воспитания. Или поссорились?              — Н-нет, — снова отрицал Чимин, вгоняя Шугу в окончательный ступор.              Не зная, что делать, вампир неловко похлопал его по спине, пока мальчишка сам не успокоился, а потом сам полез к нему на спину, обходя и в милой требовательности дергая вниз за плечи.              После такого неловкого эпизода Чимин утер нос и решил отвлечь их обоих.              Найдя пригодную опушку, Чимин приметил какую-то живность в кустах и попросил опустить его на одну из невысоких ветвей, подальше от опасных животных на земле.              — Ты же хотел поохотиться, — напомнил Чимин, аргументируя свою волевую просьбу оставить его на ветке, и Шуга, окончательно позабывший о своих планах в тот момент, когда омега снова плакал из-за него, но на этот раз не из-за псевдо течки даже, а по совершенно непонятной причине, хотел лишь одного: вернуть птенчика домой и завернуть в плед, ведь так ему точно не будет грозить никакая опасность.              Однако мужчина все равно согласился и, оставшись одним на земле, встряхнул плечами и, постоянно напоминая вновь проснувшемуся вампиру о том, что он не должен слишком расходиться и не преследовать жертву далеко от дерева, где он оставил свою драгоценную ношу, Шуга прикрыл глаза и прислушался.              Помимо трогательных, разбивающих сердце остаточных всхлипов мальчишки он улавливал шорох птичьих перьев в полете, шуршание белок, стрекот кузнечиков в траве и жужжание букашек в полевых цветках.              Бытие вампиром даровало ему поразительные слух, скорость и кровожадность, и Шуга решил воспользоваться всем этим, едва улавливая звук жующего парнокопытного и срывая в нужную сторону.              Чимин наблюдал, как тот сорвался с места, и тут же прикрыл ушки, заглушая первый и последний вскрик животного, и постарался больше обращать на это внимание.              Смотря под ноги и вяло болтая ими на краю ветки, Чимин задумался о том, что творится в его жизни. О Юнги и Шуге, о свежих сплетнях своих друзей и предстоящих каникулах. Если братья не будут слишком заняты, они смогут куда-нибудь съездить, или, может его отпустят одного с друзьями в путешествие? Хотя теперь Чимин сомневается, что сам готов провести без их компании слишком много времени.              Краем зрения он увидел какое-то движение пушистого комка, и посмотрел, как на опушку вышел кролик белоснежно-кофейного окраса с карамельными пятнышками и большими навостренными ушами.              Он выполз из норки, оценив, что не слышал больше звуков жующего большого врага, и начал хрумкать травку, а за ним выползли на свет и еще два комка с таким же раскрасом.              Чимин ахнул, залюбовавшись на красивых животных. Он не знал, что такие водятся в их лесах. Испугавшись, что с малышами может что-то произойти, омега засуетился и попытался сам спрыгнуть, но не вышло.              Шуга замер, прислушиваясь к звукам, и тут же ринулся на тонкий вскрик. Гнавшая его за собой волчица, пришедшая на свежий труп оленя, всё-таки смогла улизнуть.              Когда он снова появился на поляне, Чимин лежал на земле и болезненно ахал, едва трогая пальчиками, испачканными в земле, свежие кровоточащие ссадины на коленях.              — Боже, птенчик, — Шуга присел на корточки и отодвинул его дрожащие ладошки от собственных коленок. Чимин обтесал их о грубую кору большого корня дерева, на котором сидел, тот был лишь слабо виден с той высоты, где сидел омега, поэтому Чимин смело прыгнул, не замечая подставы.              Запах свежей сладкой крови тут же раззадорил Шугу, и как на зло он не успел насытиться донорской кровью перед выходом в лес, потому что не знал, что с ним будет омега. Но теперь Юнги рядом не было, чтобы позаботиться об омеге и дать младшему брату прийти в себя, теперь ответственность на себя придется брать Шуге. В конце концов, он должен учиться обращаться с мальчишкой, учитывая, что тот с ними надолго, если не навсегда.              — Давай, может, врача, эм, или в аптеку. Нужна какая-то мазь? — Шуга смочил слюной большой палец, убирая с него всю грязь, и заботливо протер от мелких иголочек хвои, земли и коры самую стесанную коленку. Чимин сжал зубы, терпя боль.              Обтерев палец о штаны, мужчина не решился снова смачивать его, чтобы не раззадорить себя вкусом, и повторил то же самое с указательным и другой коленкой. А затем, убедившись, что хотя ранки ещё кровоточат, но видимой грязи нет, поднял Чимина на руки.              — Постой, я видел кроликов, — Чимин похлопал его по плечу и указал куда-то пальцем. Обернувшись, Шуга действительно заметил комки, убегающие от них обратно в норки. — Мы может забрать их домой? Я не хочу, чтобы их съели.              Понимая, что в доме появится ещё одна живностью, которую Шуге нельзя будет случайно прибить, мужчина не мог отказать омеге в том единственном, что могло сделать его счастливым от отвлечь от грустных мыслей, поэтому, опустив его снова на землю, он метнулся к их норе и выволок за уши всех троих, что смешно дергали мохнатыми задними лапами и пищали.              Улюлюкая, Чимин забрал их свою кожанку, спеленав живность на подобие ляльки, и тогда Шуга накинул на него свою куртку и, подняв, пошел к дому.              — Будь осторожен, у них очень сильные лапы, бьют хлестко, если намереваются удрать. Тебе придется приручить их морковкой, — Шуга наблюдал, как Чимин возится с кроликами, улюлюкая и поглаживая мордочки.              Те не убегали от омеги, может, потому что боялись высоты. Они сгрудились у него на животе, прикрытые курткой, и дергали носами. Даже не пытались атаковать, укусить за палец. Может, им нравилось, что с ними воркую и пока не собираются зажарить.              Добравшись до гостиной, Шуге показалась эта прогулка самой долгой в жизни, ведь он всеми силами уговаривал себя не смотреть на кровоточащие ранки, и потому первым делом, оставив Чимина в «новогодней» гостиной на первом этаже, сорвался в подвал и в диком порыве разорвал пакеты, жадно приканчивая пять штук прежде, чем окончательно убедиться в том, что у него больше не появится соблазна очистить коленки Чимина языком и, может, присосаться к ним, пустить в ход клыки. Он был уверен, что никогда не простит себе такого срыва, и навсегда отвадит свою же омегу от себя.              Уперевшись ладонями в высокий деревянный ящик со второй положительной, накиданной огромной кучей на дне в пластиковых медицинских пакетах, Шуга повесил голову, и подсознание укорило его в том, что Юнги никогда бы не сорвался. Он никогда не подумал бы даже о том, чтобы выпить крови их омеги. Даже питаясь не часто, большую часть времени пребывая в состоянии голода, чтобы потом по полной насытиться из живого источника — человеческой шеи донора или врага, Юнги оставался абсолютно трезв в течку Чимина, когда кровь из него лилась похлеще, чем смазка, в то время к Шуга сходил с ума, закидываясь полным желудком субпродуктов и специально надавливая на ссадины на лице, которые оставил ему брат, лишь бы продлить свою боль, опомниться.              Черт, как бы он хотел, чтобы Юнги сейчас был рядом, не в этой глупой командировке, и снова вправил ему мозги, приложил бы головой об стену, чтобы до звона в ушах и долгожданного отвлечения, которое позволило бы собрать мысли в кучу, потому что это Шуга виноват в том, что Чимин решил прыгнуть с дерева сам, ведь вампир был слишком далеко, он виноват, что довел его до слез, даже если к этому мог приложить руку и Юнги в какой-то невидимой доле.              Слишком много ответственности для его безответственной натуры. Для достоверности разорвав ещё пакет, Шуга скомкал его, шариком бросил на пол у расколотой крышки ящика, которую сдернул слишком сильно, и твердой, не пошатывающейся походкой пошел обратно к Чимину, чтобы обработать его раны и найти на кухне какую-то кроличью еду.              С коленками, заклеенными пластырями, придерживающими ватные диски с мазью, Чимин понес новых друзей к себе в комнату и в найденной Шугой корзинке обустроил кроликам гнездо, засунул туда одну подушку на дно, скомкал простыню, кинул пару плюшевых игрушек и тарелку с намытой морковкой, которую те расхватывали на ура.              — Потом я куплю вам игрушки для зубов, шампунь и много милых бантиков на ушки, а этому, самому толстенькому, черную бабочку как ошейник. Скажи, прикольно будет? Кролик-министр, — хихикнул Чимин, обернувшись к вампиру. Тот сидел на краю его заправленной постели, подперев ладонью голову и широко раскинув сильные ноги, и с интересом наблюдал за непонятной ему любовью к еде. Буквально пару дней назад они ели крольчатину и Чимин уплетал за обе щеки, смакуя мяско с бокалом вина, который иногда тырил у Шуги, когда Юнги отворачивался, иначе прилетело бы всем участникам тайного плана по спаиванию.              Наигравшись и оставив кроликов самим осваивать территорию, Чимин, едва ли стесняясь Шуги, поменял джинсы на цельные, без дырки на коленках, и сел в кресло у туалетного столика, на котором ворохом лежали учебники, тетрадки и торчали меж них исписанные листы, которые следовало выкинуть.              Не зная, о чем говорить, Чимин задумчиво надулся. С Шугой они говорили не часто, но всегда откровенно и зачастую в тайне от старшего брата.              — Юнги обещал мне подарок за окончание сессии, — с обидой рассказал Чимин, конечно, немного слукавив для драматичности эффекта.              Шуга вскинул бровь, отвлекшись от кроличьей возни, и перевел взгляд на младшего.              — Мы можем съездить в город, — предложил мужчина. — В конце концов, не одному Юнги дарить подарки, да?              Чимин старался не сделать самодовольное лицо, чтобы не показать, что он именно этого и добивался. Всё-таки подарок за свои труды он хотел сегодня, потому что сегодня отвоевался с последним экзаменом, и не собирался портить планы.              Однако от машины Шуга отказался, поэтому сели на мотоцикл. Чимин узнал, что на нем можно сидеть впереди водителя, и почувствовал себя куда увереннее, прижатый к широкой груди вампира, и не цепляясь за его куртку как за свою жизнь сзади, ещё и рискуя обжечь икры о горячую выхлопнул трубу.              Поэтому омега даже насадился поездкой, пускай и не любил мотоциклы. Для удобства Шуга умостил свою голову у него на плече и на трассе, когда не было машин, он держал руль одной рукой, а второй обнимал омегу за живот. В такие моменты Чимин чувствовал его тепло и поддержку, то, что он начал чувствовать с Юнги лишь недавно, а с Шугой каждый раз и потому принимал как должное. Казалось, какой-то непонятный барьер не давал Чимину посмотреть на Шугу в другом плане, хотя все его друзья наперебой тащились именно от младшего близнеца, одному даже удалось побывать в его постели, а потом смущенно признаться и покрасоваться животными метками, полными страсти алыми засосами и укусами. Чимин быстро принял все извинения, что его «жениха» отобрали у него под носом на один вечер, потому что совершенно не испытывал ревности.              Они приехали в ближайший торговый центр, и Чимин на правах почти что именинника, которому в этот день всё дозволено, пошел для начала в магазин техники. Зная, что Шуга не станет мелочиться и позволит ему слегка разгуляться, Чимин купил себе крутые большие наушники, в другом магазине удобную барсетку, а в третьем — бордовую теплую кофту с пушистой подкладкой.              Шуга ходил за ним тенью, закопав руки в карманах и идя вразвалочку — примеряя свой излюбленный образ похуистичного парня на людях, и лишь протягивал на кассе кредитку, на которую Чимин, вечно ограниченный карманной мелочевкой от Юнги, смотрел с восхищением и жадностью. Потом они поели на местном фудкорте какой-то китайской еды, что не понравилась обоим из-за отсутствия жира, немного подгорелых кусочков сочного мяса и в принципе сытости.              А уже на пути к дому Чимину пришло сообщение о том, что Хосок и банда уже подтягиваются в клуб на празднование по окончанию учебного года, и они ждут Чимина в первых рядах.              На удивление, Шуга не отказался его подвезти.              На лице мужчины проскользнуло недовольство, когда Чимин назвал ему адрес. Клуб находился в одном из его районов. Не так глубоко в дебрях, где его люди ловят наркоманов и жаждущих укуса пьяных малолеток, но и не близко к благополучному району.              Поэтому, подвезя Чимина, альфа решил остаться присмотреть.              Омега, оставив все свои пакеты, помахал ему рукой на прощание и побежал к друзьям, обнимаясь с теми на входе, где один не особо крепкий охранник пропустил молодежь без вопросов. Осмотрев улицу, он столкнулся со знакомым байком, а потом и с его обладателем, прикурившим у руля, и кивнул ему в признании босса.              Шуга махнул рукой в ответ, мол, нечего привлекать внимание, и отошел в темный переулок, чтобы переждать какое-то время, перекурить, дать Чимину разогнаться выпивкой и высказать друзьям последние новости, в которые, возможно, он не хотел, чтобы Шуга был посвящен, а уж потом идти в клуб, чтобы не дать вляпаться в неприятности.              Решив, что часа хватит, за это время Шуга успел отогнать пьяную толпу от какого-то омеги и с профилактическим подзатыльником забрать самокрутку у юного вампира, приказав взашей топать домой.              Когда он зашел с черного входа в клуб, минуя целующиеся парочки, курящих, дико смеющихся и ругающихся, он поднялся на второй этаж, чтобы иметь хороший обзор на танцпол и бар, и увидел Чимина всё еще в компании друзей. Те ребята неплохие, вполне искренние и явно возятся с Паком не из-за денег и статуса, что он приобретет в будущем, став частью клана Мин.              Они слишком невинно для такого места смеются, не слишком много пьют, и иногда общаются с подходящими однокурсниками, что выныривают из толпы танцующих заказать ещё выпивки или сигарет, перекинуться парой слов и обратно пойти танцевать.              Шуга опирается локтями о перила и лениво щелкает спичками, одной рукой подпаливая, дожидаясь, пока не начнет обжигать пальцы, и выкидывая огарки куда-то в толпу.              Он признает в одном из танцующих соблазнившего его мальчишку. Тот был слишком пьяным в тот вечер, гибким, податливым до прикосновений и пошлым. И плевать, что альфа.              Остальные «охотники за призраками» в их затхлом поместье в тот вечер спрятались в комнате Чимина и быстро отрубились, а последний увязался за Шугой и полез целоваться. Альфа по началу не собирался отвечать, но его слух случайно уловил то, что происходило в кабинете в брата, и первый ласковый стон Чимина, который чувствовал себя хорошо рядом с Юнги, а с Шугой лишь плакал, тогда вызвал в нем дикую злость и ревность. Он сорвался, но парнишку всё же полноценно не трахнул, так, заставил кончить пальцами в попку и слегка покусал его шею и плечи, пока человек не осознавал, в какой опасности находился с разозленным хищником. Благо, все остались целы.              Проследив глазами ладные ножки, уже знакомую задницу и острые лопатки альфы, Шуга вернулся к Чимину и понял, что тот слишком часто пьет. Решив, что настало время обозначить свое присутствие, альфа скинул куртку и остался в рубашке, чтобы больше походить на подростка, а не на папочку, и появился из-за спины омеги, забирая у того рюмку с текилой из-под носа и разом осушая.              Явно удивленный, но всё же догадывавшийся о том, что Шуга просто так его не оставит, Чимин надулся и заказал себе еще, пока его друзья замерли, удивленные присутствием красивого мужчины, и пытались флиртовать.              После третьей ушедшей из-под носа рюмки Чимин скорчил недовольную моську и пошел танцевать. Тогда Шуга оперся о барную стойку, чувствуя себя довольным, и на место Чимина тут же запрыгнул какой-то омега, стремящийся завести с ним разговор.              Окинув его незаинтересованным взглядом, Шуга предпочел понаблюдать за своим омегой. А тот словно специально вешался на других, плыл в руки, и с вызовом смотрел из-за плеча, а мужчине от это ни горячо, ни холодно.              — Будешь?              Чонгук слабо пихнул его в плечо и предложил самокрутку, Шуга обратил внимание на его зрачки — расширены, не реагируют на засвеченный неоновым бар, и забрал протянутую сигарету, сразу же разламывая её и выбрасывая на пол.              Обычно он не такой душный в компаниях, частенько любил повеселиться, но здесь все для него слишком малы, еще слишком мало дерьма повидали, чтобы с ними было, что обсудить, и с интересом пообщаться, а просто обдолбаться и напиться, учитывая, что вампиру нужно действительно много дури, чтобы почувствовать хотя бы легкое недомогание, не было никакого желания.              Более того, на этот с виду дружеский жест расслабиться Шуга лишь подумал о том, чтобы этот парень не вздумал предлагать подобное Чимину. Вампир не хотел разбираться, как выводить человека из-под дури и лишний раз волноваться, бегая по больницам, потому что, как ему сказали, наркотики пагубно влияют на слабый человеческий организм.              С ленцой наблюдая за тем, как Чимин красиво вертится на танцполе и действительно чувствует музыку всем телом, не забывая флиртовать с кем попало, Шуга отвлекся на свой напиток с крепким алкоголем, но его смакование нарушил чей-то девчачий крик, а потом толпа засуетилась и расступилась прочь.              В её центре стояла девушка, её в прошлом милое белое платье было все изорвано, подол заляпан в чем-то, напоминавшем мазут, волосы превратились один большой клок. От неё несло мертвечиной, свежим мясом и кровью, и была она вся бледная, словно светилась в темноте клуба.              Её рот был весь выпачкан, а на шее чернела метка вампирского укуса.              Как Шуга успел заметить, в этом месте было преимущественно больше людей, все студенты. Новообращенная, видно, обрадовалась, увидев столько источников пропитания за раз, и бросилась к первому попавшемуся.              Охранник был всего один и не успел среагировать. Тогда пришлось Шуге показать то единственное, в чем он был хорош — в умерщвлениях и драках. Ему не составило труда перехватить девчонку за волосы, когда та почти достала шеи какого-то высокого парня, и вжать её лицом в пол, отчего тут же вокруг её головы возникла лужа черной крови и существенная вмятина.              Вампирша ещё пыталась вырваться, но Шуга зашипел, усмиряя её, а затем поднял на ноги и встряхнул за шиворот. Обескураженная и напуганная чужой силой девчонка завозилась в его руках, пока он держал её, как обоссавшего тапки котенка.              — Если не хочешь проблем и оказаться в подворотне со свернутой шеей, заявившись ещё в какой-нибудь бар, ты сейчас приведешь себя в порядок и пойдешь в банк кровь, возьмешь бесплатную дозу и дальше разберешься со своей жизнью, — порой Шуга обращался не так мягко, однако на глазах у малолеток, особенно на глазах у Чимина, что явно вздрагивал от любого грубого отношения с другим живым существом, мужчине приходилось быть благосклонным и все-таки пожалеть девчонку. Может, её обратили не специально и у неё не было куратора в мире вампиров, что на первых парах снабдил бы её достаточным количеством крови.              Вампирша, ковыляя, ушла, и по чуть-чуть вечеринка возобновилась. Однако довольно скоро Чимин выдохся и, понимая, что под чутким надзором ему не дадут ни выпить, ни покурить, ни зажать кого-нибудь в углу, захотел домой.              На обратном пути Чимин обнимал свои подарки и, глядя на них, всё-таки немного оттаял к Шуге. Ведь омега сам попросил его подвезти и можно сказать дал разрешение следить за собой, а так Шуга вполне послушно удовлетворил все его хотелки, так что жаловаться нет смысла.              — Заедем в забегаловку? Я хочу коктейль, — попросил Чимин, кинув из-за плеча, когда Шуга чуть замедлился, выезжая по кольцевой из города, и речь не смывалась потоком ветра.              — Давай закажем на дом, — ответил альфа, и Чимин поджал губы, почувствовав, что в его объятиях уже не так уютно.              Слышать отказ от Шуги было… неприятно. Казалось, привилегия воспитывать омегу принадлежала только его брату, а Шуга всегда был за любой кипишь. Так что сейчас?              А Шуга тем временем размышлял о том, что снова показал себя с неприглядной стороны перед Чимином. В этот день слишком уж много раз он задумывался над тем, какое впечатление производил на омегу. Возможно, виной всему то, что Юнги как-то удалось преодолеть барьер, выставленный своей строгостью и бойкостью Чимина полностью отрицать их, как любовников, и первым прикоснуться к мальчишке.              Нет, Шуга за пальму первенства не борется, однако не может не заметить, что Чимин общался с ним куда чаще, и всё еще, что видно по глазам, боялся его. И альфа не знал, как сделать так, что он перестал быть ходячим разочарованием и угрозой. Всё, на что альфа способен рядом с ним — это бесконечно бояться сделать больно, бояться не сдержаться и бояться довести до слез.              Раньше ему в общении с Чимином отлично помогала маска «плохиша» и человека, которому плевать на всё, и тогда Чимин общался с ним лишь потому, что Шуга казался прост в общении и легок на подъем. И Шуге казалось, что еще с десяток лет их отношения среди троих продолжат держаться на уровне знакомых и вынужденных сожителей, с которыми надо вести хорошие отношения, однако среди двоих всё начало перетекать в какую-то серьезную плоскость, и Шуге в глубине души было больно осознавать, что он не удел. Но еще больнее понимать, что он абсолютно ничего не может сделать, что это исправить.              Потому что всё, что он умеет — это причинять боль и избегать ответственности, и он никогда не думал, что в будущем должен будет стать для кого-то опорой. Что ему может прийти желание кому-то понравиться. Всю жизнь он думал, что напрочь лишен эмоций, но Чимин делал с ним что-то странное.              Прибыв домой, они отправились по комнатам, Чимин замер в коридоре и смотрел, как альфа, не обернувшись, скрылся за дверью своей.              Неуютно поведя плечами, Чимин перехватил пакеты одной рукой и пошел в свою комнату. Он надеялся, что отвлечется на кроликов, может, наведет порядок, ещё раз примерит обновки и наконец подключит наушники, но ничего не приносило покоя.              Ему не навилось, когда в доме, где он живет, повисало напряжение. Чаще всего он сбегал после ссор дома у родителей, с Юнги сбегать не получалось, но все обиды выходили со шлепками и вполне вескими аргументами о своем ебланстве, оставляя только пустую голову и горящую задницу, но с Шугой такое впервые. Он никогда не показывал свои эмоции так явно.              Приоткрыв дверь в его комнату, Чимин обнаружил парня развалившимся звездой на белой шкуре на полу. Тот пускал кольца дыма в воздух и в качестве света оставил только одну свечу, что пачкала воском дорогую столешницу.              — Эм, всё в порядке? — попытался Чимин, и, не получая прямого запрета, скользнул в комнату.              — Птенчик, — Шуга потер глаза, словно успел заснуть, и убрал сигарету, смотря, как омега прохаживается по его комнате и садится на самое мягонькое — на постель, куда альфа кинул куртку.              — Ты злишься? — на недоумевающий взгляд Чимин объяснил. — Ну, из-за вечеринки. Я думал, ты знаешь, что я иногда так… развлекаюсь.              — Не в этом дело, — мужчина мотнул головой, присаживаясь на полу, и уставился куда-то в районе ног Чимина и очаровательных белых носочков. Говорить о своих чувствах тяжело. А надо ли?              — Тогда, ты злишься из-за девушки? Что в клубе была плохая охрана? — думая, что догадался, спросил омега.              — Птенчик, — Шуга мотнул головой и потер основанием ладони глаза. Чимин замолчал, ожидая его слов. Понимая, что мальчишка никуда уходить не собирается, Шуга сдержал вздох отчаяния и закинул голову, вдыхая прохладный воздух комнаты и слабый феромон омеги. Он совершенно не возбуждал, но вызывал некую тревогу в груди. — Тебе было хорошо с Юнги?              Чимин пораженно замер, приоткрыв рот. Уж явно не этого вопроса он ожидал. Испугавшись, что сморозил не то, Шуга принялся тараторить:              — Прости, я не должен был спрашивать. Это только ваше дело, я не буду лезть, — альфа отчаянно застонал, понимая. что мог снова всё испортить, и не хотел смотреть на омегу. — Эм… Я просто не понимаю, не знаю, как правильно вести себя с тобой. А брат как-то смог.              Чимин захлопнул рот, от осознания, что Шуга слышал всё, что происходило в кабинете в тот вечер, он заалел от накрывшего стыда и постарался весть себя достойно, а не спрятаться где-нибудь, чтобы избежать дальнейшей беседы. Обоим не хотелось сейчас говорить, но разговор должен был состояться.              — Что ты имеешься ввиду? — спросил Чимин, сглотнув.              — Мне кажется, что я тебя отпугиваю, — признался Шуга, грубо ероша волосы. — Но я не хочу этого. Я… Я пытаюсь быть хорошим с тобой, но всегда срываюсь и не могу держать себя в руках. Я думаю, что ты чувствуешь опасность, находясь со мной рядом, и это меня просто убивает.              Он замолчал, и Чимин в полнейшем шоке уставился в его профиль, не веря своим ушам. Шуга буквально был первым, к кому из двоих омега потянулся за общением и кого с удовольствием звал на вылазки приятно провести время. Но теперь, после его глупой просьбы в кабинете с Юнги прикоснуться к нему, Чимин вспомнил, что рядом с ним в доме живут не просто двое мужчин-вампиров, а двое альф. В их неосознанных инстинктах желание защищать омег, желание нравиться. И видно, что подобные мысли Шугу съедают изнутри.              Не зная, как ещё высказать то, что он думает, чтобы альфа поверил, Чимин сполз к нему на пол и прикоснулся к плечу. Вампир вздрогнул, не ожидая прикосновения, и обернулся. Тогда омега подполз ближе.              — Ты не пугаешь меня, честно. Я даже не думал, что ты думаешь о подобном. Я всегда себя чувствую защищенным рядом с тобой, — признался Чимин, сам смущенно отведя взгляд от пронзительных карих глаз, смотрящих на него. — Не то чтобы такому сильному омеге была нужна защита, ну, ты понимаешь.              Оба усмехнулись с это слабой попытки разрядить обстановку и, помедлив, Шуга выдохнул часть напряжения и прижался своей рукой к ладошке, лежащей на его плече.              — Ты плакал сегодня, и плакал до этого. Это не похоже на положительные эмоции, — проницательно подметил Шуга, а затем своевольно откинулся назад, кладя голову на колени Чимина и смотря на него снизу вверх, всё еще держа его за руку. — Обещай, что скажешь мне, когда я что-то буду делать не так. Я совершенно не знаю, как не делать вещей, которые тебе не нравятся.              — Всё, что ты делаешь, мне нравится. Ты просто не знаешь, какую дичь я иногда творю, всё остальное покажется цветочками, — Чимин посмотрел на его расслабившееся лицо, как мужчина усмехнулся и прикрыл глаза, буркнув «хорошо, как скажешь» и словно мог заснуть прям так, в любой момент.              Пак задумчиво проследил от его глаз ниже, зацепился за красивую венистую ладонь, всё еще поглаживающую большим пальцем его руку, поднялся к точеному подбородку, скулам, острому носу, скользнул на губы. Интересно, они такие же сухие и горячие, как у Юнги, такие же мягкие? Или чуть влажные из-за постоянного посасывания фильтра и холодные?              Шуга вздрогнул, когда вначале почувствовал касание волос к своему лицу, а потом ощутил мягкое прикосновение к своим губам, и пораженно, полностью обескуражено замер. Чимин не мог долго играться с исследованиями, потому что скоро им овладело волнение из-за предстоящей реакции, но альфа еще некоторые время лежал, переваривая, что произошло.              Нет, они уже целовались, но то был всплеск гормонов и оба ничего не запомнили, но теперь Чимин чмокнул его по своей воле, абсолютно трезвый из-за отсутствия феромонов, и, видно хотел этого.              Это невинное касание губ окончательно развеяло сомнения Шуги. Тот открыл глаза, опустил ладонь и потянулся, чтобы погладить большим пальцем алую щечку омеги, лицо было столь крохотным на фоне его смехотворно большой ладонь, и благодарно произнес:              — Спасибо.              Чимин посмотрел на него, и повернул лицо, чтобы чмокнуть в центр ладони. Оба напряглись. Тогда омега оставил ещё один чмок у запястья и вдруг присосался к нему губами, прямо к запаховой железе, стимулируя выделение запаха. Понимая, что омега заигрался, Шуга приподнялся на локте, и вздрогнул, когда Чимин вдруг крохотными клыками прихватил его за косточку со внутренней стороны запястья, сдавливая и даже чуть раня кожу.              Оба посмотрели друг на друга, и в этот раз абсолютно точно отдавали себе отчет в том, что происходит. Чимин упал спиной на кроватью, и Шуга, как хищник, медленно навис сверху, очертил пальцем его висок, скулу, губы, и, поддев подбородок костяшкой, наклонился, собираясь поцеловать, и Чимин охотно подался на встречу, но альфа вдруг хищно оскалился и увел лицо в сторону, вместо этого втягивая в рот мочку с крохотным колечком-сережкой, и влажно поцеловал в шею. От легкой щекотки и влажных звуков Чимин застонал, откинув голову, и сам подставился сладко бьющейся жилкой под губы.              Но альфа не хотел искушать себя, поэтому поднялся легким чмоком по подбородку к губам и сам поцеловал мальчишку, со знанием дела углубляя поцелуй, и не прекращая страстно двигать губами и языком, пока Чимин не заелозил под ним, прося воздуха от длинных поцелуев.              Пак закусил губу, скашивая взгляд на его макушку, что опускалась всё ниже, целуя сквозь одежду, пока Шуга не подтолкнул его по постели вверх, отчего Чимин заскользил по красным шелковым простыням, и с раскрытым ртом поцеловал между ног, вырывая тоненький писк удивления.              — Ты хочешь этого? — на всякий случай спросил Шуга, хотя прекрасно чувствовал феромон возбуждения омеги, но он не знал, как далеко Чимин зашел в ласках с альфой, и ему следовало быть осторожным.              Не думая, Чимин заполошно кивнул, всё еще спешно дыша от возбуждения, однако в противовес словам всё же смущенно свел коленки, пряча промежность, и Шуга по доброму оскалился, вновь мягко разводя его бедра, и снова прикоснулся через джинсы, прихватывая ткань вместе с плотью губами и давая омеге время отпустить смущение и захотеть большего.              Однако прекрасно зная, что Чимин всё еще перебарывает себя, едва соглашаясь и принимая в себе желание близости с альфой, которую ранее всегда отрицал, мужчина не стал слишком мучить его и снял с него штаны вместе с бельем.              От неожиданности, что вмиг на нем не осталось никакой преграды, Чимин тут же прикрылся ладошками и сомкнул ноги, и Шуга, осевший на колени на пол у высокой постели, ласково поцеловал его в бедра, в ладошки, мягко помял восхитительные пышные ягодицы, на размер которых не хватало даже его больших рук, но даже спустя несколько минут ласк Чимин боялся перебороть смущение.              — Всё в порядке, — то ли вопрошая, то ли утверждая, произнес Шуга, касаясь носом его ушка и виска, руки заботливо поглаживали коленки с пластырями.              — Я делал это омегам раньше, — защищаясь от неопытности, в защитном жесте оправдался Чимин, вжав в голову в плечи.              — А тебе? — Шуга поцеловал его волосы, выглядя, как нежный кот, просящий ласки, всё целовал его в разные места, но совершенно не стремился убрать его ладони и раздвинуть ноги. — Я могу сделать приятно.              Он пообещал, и Чимин заскулил, замотав головой.              — Не говори таких вещей! — потребовал омега, и так чувствуя себя ужасно неловко. Мужчина хрипло рассмеялся, погладив его по бокам.              — Могу не говорить, — покорно сдался Шуга.              Поцеловав коленки, он мягко пощекотал ладошки Чимина, прося отдать одну руку, и тут же сплел их вместе, и подался вперед, вжимая одну руку омеги над его головой.              — Скажи, мне продолжать, или ты больше не хочешь? — от последних слов Чимин посмотрел на него крайне потеряно, вдруг испугавшись, что Шуга действительно собирается уйти, и альфа безошибочно прочитал его взгляд. — Я понял, просто прикрой глаза и постарайся расслабиться.              Они снова поцеловались, глубоко и долго, и Чимин всё-таки убрал ладони от промежности, и обеими коснулся груди альфы. И тут же почувствовал легкое, как ветер, прикосновение кончиков пальцев к киске.              Они проникли чуть вглубь, размыкая внешние губы, и коснулись клитора, затем рука скользнула выше и мягко отвела ноги в стороны. Чимин, как и просили, послушно прикрыл глаза и постарался расслабиться, и тут же дернулся, когда всё той же рукой Шуга развел пальцы в стороны, открывая его внутренние складочки, и язык уверен прошелся по ним, обхватил губами клитор и тут же отпустил без давления.              Омег тут же захныкал от нежных прикосновений, и понимал, что рассыпется на части, если Шуга решит сказать что-то своим невозможным голосом. В тайне от братьев, Чимин сходил по их тембру с ума.              Альфа не торопился, давая ему время смаковать удовольствие, получаемое впервые, и опять открыл вульву, теперь двумя большими пальцами раздвинул киску в стороны, губами прикоснулся к дырочке, уже столь неприлично мокрой.              Чимин завозился сверху, сжал простыни и попытался свести коленки, но лишь сжал чужую голову меж пухлых бедер, а Шуга смелым мазком облизал его полностью, и омега заворчал, закусывая губу от подскочившего возбуждения.              — М-м-мых, — младший заскулил, когда альфа чуть настойчивее пососал его клитор и зажмурился, ведь теперь Шуга начал по настоящему вылизывать его, прекратив изучать.              Ощущать горячий юркий язык между ног было странно, но очень приятно. Чимин елозил бедрами и иногда резво отпрыгивал от слишком стимулирующих облизываний, но Шуга возвращал его на место, чуть сильнее сжимал его бедра и с силой приникал губами к мокрой киске.              Каждое его интимное местечко стимулировали таким откровенным образом, что Чимин не находил себе места, ведь кто-то сейчас действительно впервые вылизывал его, а не он кого-то. Чимин помнил, как девочки и мальчики плакали, когда он становился на колени и отлизывал им между пар, и всегда в глубине души было желание попробовать, но он всегда отказывал.              Оказалось, ему просто был нужен альфа, а не омеги, с сильным правильным языком, что сделает ему по-настоящему приятно.              — Нравится? — спросил мужчина, оторвавшись со звучным чмоком, и Чимин боднул его пяточкой в плечо, вмиг зардевшись.              А Шуге видно нравилось дразнить его. Поцеловав в низ живота, альфа принялся вновь работать языком, и Чимин в голос захныкал, приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, как его темно-розовые губки облизывает пухлый красивый рот не менее красивого парня, как крохотная киска пропадает под чужими движениям губ и языка, что кончиком то и дело мелькает на клиторе.              От увиденного новая порция смазки потекла из него, и Чимин, закусив губу, коснулся волос альфы, и вздрогнул, когда Шуга прижался ещё ближе, язык предостерегающе толкнулся в дырочку, грозясь проникновением.              Чимин не знал куда себя деть от накрывающего удовольствия, и заелозил по постели, весь завертелся и, уперся стопами в плечи альфы, однако тому не мешали его движения, Шуга крепко держал его бедра и поощрительно отлизывать сладкую девственную киску, наслаждаясь лившимися стонами.              Осознав, что успел кончить, Чимин вдруг стал слишком чувствительном и попытался оттолкнуть голову альфы от себя, но тот только хрипло замычал, и наконец толкнулся языком в вагину на всю длину, кончиком упираясь в плотно сжатое кольцо нетронутых мышц.              Тогда омега попытался отползти, но тоже не вышло, его продолжали стимулировать, а Шуга был слишком сильным, чтобы от него можно было убежать.              — Я чувствительный! — заныл Чимин, упираясь двумя ладошками ему в голову, но в нем после оргазма совсем не осталось сил и он, напрягая ноги, лишь сильнее выпускал порции смазки.              Шуга отстранился, облизывая губы, и собирался ответить нечто пошлое, когда услышал шум шагов на лестнице. Они уже давно не были одни и их тайные дела уже достаточно давно оказались раскрыты.              И как только Шуга не заметил?              Так что вместо ответа от наклонился вновь и раздвинул ягодицы, облизывая нежное розовое колечко. От этого Чимин весь взвился и боднул в плечо.              — Не туда-а, — протянул омега, закрывая лицо руками, и за своими звуками и влажным шумом лизания он не услышал открывшейся двери. Шуга встретился взглядом с вошедшим и тот, не найдя в его глазах агрессии или предупреждения, бесшумно прошел внутрь.              Тем временем Шуга снова поднялся к киске и потеребил кончиком клитор, прихватил в рот внешние губки и чуть укусил их, а затем принялся счищать белесый беспорядок, пока Чимин ещё слабо сопротивлялся, толкая его пяточкой в лопатку.              Вдруг его губ коснулись другие, и Чимин пытался понять, как такое возможно, когда потянул с чужой одежды аромат парфюма и свежесть ночной улицы, и в отместку укусил Юнги за губу. Тот покорно отстранился, принимая наказание и чужую обиду, и проворковал, смотря на его насупленную моську с полным умиротворения видом.              — Злишься на меня? — догадался мужчина, и Чимин, пускай и пытался вглядеть злым, вместо ответа свел брови и ахнул, распахнув губы, когда Шуга снова пососал его клитор, и омега вцепился ладошкой ему в волосы, когда альфа не прекращал этого делать, пока у Чимина не задрожали ноги.              Взгляд Юнги чуть потемнел, понимая, чем они трое сейчас занимаются, и вновь наклонился, прихватывая нижнюю губку в поцелуе. В этот раз Чимин с охотой ему ответил, рвано выдыхая в губы от приятного отлизывания.              — Привет, — шепнул альфа ему в губы, полный вожделения и обожания взгляд опустился на омегу, осоловело моргающему на него в отчаянно попытке сфокусировать взгляд, и Юнги опустил руку ниже, мягко закружил по клитору средним пальцем, когда брат послушно опустился губами ниже, раздвинул пальцами нижние губки и теперь основательно взялся за дырочку.              Понимая, что они делают, Чимин замотал головой, выгибаясь на постели дугой, и напряг ноги, понимая, что скоро кончит по второй раз. Его период был таким коротким, потому что Чимин никогда не ласкал себя в одиночку, да и в постели с омегами не всегда кончал, получая удовольствие лишь от доминирования, и, очевидно, двое опытных мужчин слишком быстро доводили его до пика.              — Скучал? — с некой издевкой спросил Юнги, и вот тогда Чимин уж нашел в себе все силы посмотреть него с ненавистью, сжимая губы, из которых вырывалось сладкое высокое мычание.              Рука старшего не останавливалась и спустилась вниз, подушечка пальца погладила вход и неглубоко проникла вместе с языком, и Чимин вцепился в его руку, не давая зайти дальше, чувствуя, но Шуга снова спустился к дырочке ануса, отсрочивая его пик.              Чимин хотел ругнуться на старшего альфу, пихнуть, показать хоть как-то, что он обижен его отъездом без предупреждения. Но никто здесь не давал ему думать.              — Может, сменим позу? — предложил Юнги, и брат тут же согласился, устав стоять на коленях.              А Чимина никто не спрашивал. Время, когда он мог раздавать решения, прошло. Да и он, желающий кончить, не был против.              Шуга лег на спину и Чимин вяло возмутился, когда Юнги поднял его за руку, поднимая и вращая, как вздумается, за тем, поставив его на колени на кровати, вдруг тесно прижался со спины и прихватил зубами за шею, руки прошлись по тазу и внутренним сторонам бедер. Чимин замер, напрягшись в инстинктивном чувстве опасности, и рука старшего скользнула под одежду, смяла грудь и погладила соски.              Шуга притянул его за бедра к себе, и Чимин в смущении поставил колени по обе стороны он его головы, и вдруг ощутил уже знакомое желание прикрыться, но оба брата направили его вниз: Юнги надавил на плечи, а Шуга — на ноги, и у омеги не оставалось выбора. Горячий рот снова накрыл вульву, и вдруг перед лицом Чимина оказались пальцы.              Он закинул голову назад, на плечо альфы, и посмотрел ему в глаза. Лучше бы он этого не делал: строгий, но возбужденный взгляд Юнги было трудно вынести, чтобы не потечь вновь, и Чимин слабо и нежно захныкал, самостоятельно пуская в рот его указательный палец.              Прикрыв глаза, омега пососал его, на секунду представляя, как тот будет ощущаться внутри, и доверчиво прижался к Юнги спиной, тот подбадривающе гладит его по низу живота и иногда даже грубо хватал брата за волосы, чтобы еще сильнее вжать его лицом в текущую киску и призывать работать усерднее, ведь Чимин должен кончить ещё раз, чтобы быть абсолютно расслабленным.              Они двое полностью находились во власти третьего, и всех троих это слишком сильно возбуждало.              Достав палец, Юнги прямо на глазах у Чимина растер его вязкую слюну между указательным и большим и задрал его кофту, прикасаясь мокрыми подушечками к соскам, раскатывая меж них алую бусинку, и Чимин вскрикнул, хватаясь за его крепкие, казалось, стальные руки для поддержки, и чуть приподнялся с языка, ощущая слишком много в этот момент стимуляции, но Юнги снова опустил его, толкая в поясницу вперед потереться клитором о кончик носа, а сам коснулся и второго соска, вновь прихватил кожу загривка зубами, отчего спина и плечи Чимина покрылись мурашками, и он вдруг застонал, кончая.              Юнги поворковал и протянул руку, чтобы накрыть его мягкую горячую киску холодной ладонью, и Чимин полностью сел на ней уставшими бедрами и откинулся на старшего близнеца, заполошно дыша и вытирая потный висок и его рубашку.              — Хорошая работа, — похвалил их Юнги, держа омегу в объятиях, ловя взгляд брата, и безошибочно распознал, что обоим мало. Они понимали, что не должны быть настойчивы, но и Чимин должен знать, что изводить их не следует, преследуя свои минутные хотелки, которые бросают самих альф в пожар, а, получив желаемое, убегает. — Кончишь ещё раз? — спросил он в ушко Чимина, и тот, вяло моргая, замычал, чувствуя, то после двух оргазмов уже не такой чувствительный.              — Я липкий, — от чего-то решил поделиться Чимин. Он сильно вспотел и соображал довольно вяло, но понять, почему, было не трудно. Набрав в легкие побольше воздуха, по его рукам тут же прошлась дрожь, ведь кровать и его в самом её центре огромным облаком окутали сильные феромоны двух возбужденных альф, и Чимин почувствовал себя как никогда маленьким в чужих руках, поддерживающих его на весу.              Он что-то сказал, но сам не понял, что, и повернул голову, утыкаясь Юнги в лацкан пиджака. Тот только вернулся с этой дурацкой командировки, пускай и поразительно раньше срока, и уставшему разуму омеги было трудно представить, о чем тот подумал, застав часть своей семьи в таком компрометирующем положении.              Чья та ладонь опустилась ему на макушку, доверительно вжимая носом прямо в шею, и ещё руки окончательно сняли с него всю одежду, оставляя его полностью обнаженным меж двух прячущихся за одеждой вампиров.              Отдыхая и тихо прислушиваясь, Чимин уловил лишь звуки тяжелого дыхания и, отстранившись, поплывшим влажным взглядом заглянул во всегда строгие глаза старшего альфы.              Близнецы действительно были разными, если знать достаточно хорошо, то это можно прочитать лишь по глазам. Во взгляде Шуги много дикости, не смирения, и вместе с тем поразительно много покорности, вины и послушания к Чимину, он, как неприрученный волк, готов огрызаться на всех вокруг, но рядом с близкими мог позволить себе проявить неуверенность и страх, привлекающую мягкость.              С Юнги сложнее, даже сейчас его взгляд довольно строг, изучающ, с таким врачи препарируют трупы, выискивая причину смерти. Чимин может лишь догадываться о работе хёна, ведь тот явно не просто перебирает бумажки в кабинете, и его охватывает дрожь в ногах от одной мысли, каким взглядом тот смотрит на своих врагов. Потому что даже сейчас в его глазах омега чувствует себя крохотным, ничтожным, но то, что обладатель этих глаз прижимает его к себе руками трепетно и нежно поддерживает, не давая упасть и ища контакта, обнадеживает. В Юнги чувствуется уверенность, он не просит к себе указаний и контроля, и Чимин чувствует, что тот никогда не переступит черту, за которой Чимин может держать их с братом в стороне, и Пак тонет в ворохе мыслей и принятий.              — Сними, — Чимин по-детски капризно хлопает ладошками по груди альфы, и тот, хмыкнув, чуть отстраняется, чтобы скинуть пиджак и приспустить ворот рубашки, освободив пару пуговиц.              Тем временем Шуга приподнялся и сел на постели, теперь Чимин у него был прямо перед носом, и мальчишка покраснел, когда увидел состояние лица близнеца — его щеки испачканы в смеси своей смазки и слюны, а губы ярко-алые, цвета крови и винной рубашки мужчины.              Омега протестующе замычал, не желая пачкаться, когда Шуга потянулся снова поцеловать его, но сдался, удобнее устраиваясь на его бедрах, не слыша возни за спиной.              Юнги отстранился, чтобы теперь вдоволь насладиться видом их тел. У их омеги ладная, пышная фигура, которую тот продолжает прятать в мешковатых рокерский балахонах, и Шуга рядом с ним отлично держится, аккуратно держит за талию, не дает плюхнуться прямо на вздыбившуюся ширинку, и даже контролирует свои клыки, и старший брат прекрасно знает, каким трудом его необузданному тонсену эту дается.              Тот никогда не станет жаловаться на свои неудачи, и Юнги долгое время боялся, пока Чимин еще не поселился в их доме окончательно, а бегал по общагам, протестуя, что Шуга, не привыкший к близости людей и сладкому запаху омеги, сорвется и натворит дел, о которых будет жалеть. И хотя до полного контроля далеко, подобная близость без проявления вампирской сущность — очень похвально.              Чимин ахнул, когда его оторвали от пьянящего поцелуя, ведь Юнги с силой потянул его бедра на себя и прижал грудью к торсу брата. Вся его промежность оказалась выставленной напоказ, и омега впился ногтями в Шугу, когда в него без спроса проник палец.              Мальчишка дернул бедрами, но в такой позе едва мог что-то сделать, и потому лишь требовательно захныкал, стремясь уйти от жалящего прикосновения, но затем к пальцу добавился чужой рот и Чимин прекратил протесты.              От ворчал, растягивая рубашку Шуги во все стороны, когда Юнги ввинчивал в него уже два пальца. Его аристократичные, длинные пальцы с кольцами были все перепачканы в смазке, они мяли нежную розовую плоть, как податливое тесто, без зазрения совести проникая вглубь, в пьянящую узость, даже если Чимин слегка протестовал, альфа знал, что ему понравится.              В подтверждение своих догадок вдруг младший вскрикнул прямо на ухо Шуге и тот пораженно откинул голову на постель, подальше от пьянящей шеи человека, его глаза начали мигать от карего к бордовому и появилось сильнейшее желание прикоснуться к своей изнывающему члену, погладить хотя бы сквозь брюки, потому что возбуждение заставляло его терять контроль, но он не мог никак добраться до себя, когда Чимин полностью придавил его к постели, так соблазнительно и чувственно дрожа на каждый толчок и ища у него поддержки.              Подняв пораженный и смиренный взгляд на брата, понимая, что его положения не улучшить, Шуга заметил, что тот совершенно не стеснятся трогать себя при омеге. Пока Чимин отдавался рукам младшего, требовательно скуля каждый раз, когда тот убирал ладони с его тела, пока старший разрушал его киску, иногда опускаясь, что соблазнительно и грязно провести по ней языком, Юнги также гладил себя сквозь брюки, сильно прихватывая себя в том месте, где располагалась головка, и растирая её кончиками пальцев.              От безысходности своего положения Шуга застонал, предпочитая прикрыть глаза и не искушать себя видом этих двоих, однако, видимо, старший брат решил его добить. Он потянул Чимина плечо на себя, чтобы омега встал на саднящие о колени и слабыми руками уперся в грудь Шуги, и затем самостоятельно опустился на подставленные под киску пальцы, и трепетно захныкал. Милое лицо Чимина скривилось от плохо сдерживаемого стона, и по уголку чудный губ потекла слюнка.              Мальчишка сжал ноги, то ли чтобы удержать пальцы, или вытолкнуть их из себя, и тем самым вжал Шугу в кровать. Затем Чимин снова приподнялся, ведомый руками Юнги, и снова опустился.              Создавалось впечатление, что омега скакал на его члене, что, к сожалению, всё еще был спрятал в брюки и до него никак нельзя было добраться. И всё-таки Шуга насладился видом: маленький омега мало что мог сделать, чтобы избежать прикосновений и выпутаться из рук вампиров, он был маленькой жертвой, совершенно не понимая, в какой опасности оказался, как только поселился в вампирском логове.              Братья были деликатны с ним, нежны, однако Чимин сам дал доступ к своему телу, и теперь познавал все последствия своих легкомысленных поступков.              Почувствовал, что к двух согретым им пальцам приставился ещё одним, мальчишка замотал головой, желая приподняться, и мало что видя заплывшими от слез удовольствия глазами. Он мог издавать лишь едва разборчивые звуки и хлопать вампиров по плечам да ладоням, но те прекрасно понимали, насколько он беззащитный.              — Нежная киса, — промурчал Юнги, оглаживая всей ладонью чувствительную промежность и снова с натугой проникая внутрь. К его двум добавился и палец брата, что решил тоже принять участие в их игре, и Чимин протестующие замычал, стискивая в руках рубашку Шуги. — Пробралась в наше логово, как думаешь, чего нам стоит укусить тебя и наконец сделать своим навеки?              Альфа испытующе замычал, и не ожидая ответа, и наклонил головку Чимина чуть в бок, нежно убрал его беспокойно отросшие волосы с шеи и оголил её для себя. Маленькая жертва трепетно задрожала, когда почувствовала близость клыков к коже, но Юнги лишь оставил там поцелуй, переходя к плечу, и второй рукой сжал щеки Чимина, призывая приоткрыть рот, и оттянул верхнюю губу, чтобы показать ему с братом крохотные и едва ли острые клыки.              Чимин всосал в рот его палец, трепетно задрожав ресницами, и, когда альфы с силой толкнулись в его вагину, всю воспаленную и ноющую, он вскрикнул, выгибаясь, и прикусил подушечку большого пальца. Кислый яд для его организма тут же капелькой осел на язык.              Но никто не обратил на это внимания в пылу оргазма. Юнги снова толкнул его на брата и голодно опустился к его киске, размашисто охаживая её языком. Омеги — мягкий и нежный десерт для его языка, все их до ужаса крохотные чувствительные складочки напоминали ему съедобную плоть, живую, горячую и до ужаса сочную. Он всегда прежде занимался сексом лишь с вампирами, и никогда не отказывал себе в удовольствии впиться в киску клыками. Омеги визжали, а потом бурно кончали от смеси боли и удовольствия от вампирского яда, становились податливыми и умиротворенными.              Но с человечком надо было нежнее, и, пускай его язык грубо проник внутрь дырочки, вычищая её от смазки и солоноватого вкуса их пальцев, Юнги держал клыки при себе, позволяя себе лишь такое и ничего больше.              Вдоволь утомившийся, Чимин мигом отрубился, как только голова коснулась подушки.              ***              Утром Чимин проснулся в кровати один. На нем была пижама — светло-голубая хлопковая футболка Юнги и собственные синие мягкие штаны без узора. На нем даже были трусики — черная пара из комода для белья в его комнате.              Простыни на кровати Шуги был чистыми и новыми, темно-серого цвета, и в помещении горел камин, не давая человеку замерзнуть ночью. Однако просыпаться одному было неприятно.              Утащив плед с кровати, Чимин тут же обжег ноги о дьявольски холодный пол, но тапок рядом не было, поэтому пришлось опрометью бежать до коврика у двери, а потом по такому же пыльному, но в коридоре.              В гостиной на первом этаже тоже никого не было. Насупившись, Чимин отправился на кухню, чтобы урвать себе что-нибудь на завтрак. Особняк словно вымер, и он ощущал поражающее одиночество.              Отчего-то его зубы неприятно ныли, может, он успел стесать эмаль о кольца Юнги, пока смачивал чужие пальцы? Дернув головой, прогоняя воспоминания, Чимин залез в холодильник, отыскал колбаску, и вскрикнул, когда увидел Шугу за захлопнутой дверцей холодильника.              — Прости, — бросил близнец, кладя пакет с кровью на столешницу и одним движением ножа срезая уголок из плотного пластика. Кровь тут же показалась на поверхности, Шуги всё-таки упустил пару капель, что тут же впились в дерево разделочной доски, остались на ноже, а остальные он собрал с пакета языком.              Чимин никогда не любил наблюдать за этим, поэтому предпочел заняться своим завтраком.              — Сделаешь и мне? — попросил Шуга, присаживаясь на край стола, где никто никогда не сидел, и прислуга лишь стирала со столешницы пыль.              Чимин хотел съязвить, мстя за то, что не предусмотрительные альфы оставили его одного, не зная, что мальчишка не хотел после секса очнуться один, но вдруг пронзительная боль в верхней челюсти заставила его выронить нож.              Тот выскользнул из рук и звучно ударился рукояткой о плитку, колбаса откатилась к стене, а сам Чимин ничего не замечал, с паникующим криком он прижал руку к губам, сдавливая щеки, и тут же заплакал от боли.              Шуга мигом оказался рядом и попытался убрать его руку, спросить, что случилось, но Чимин отвернулся от него, не зная, куда себя деть, и сел на корточки — стоять прямо было невозможно.              — Давай я посмотрю, ты прикусил губу или поцарапал десну? — пытался догадаться Шуга, отнимая руку Чимина, и, нежно взял за подбородок, едва отогнул нижнюю губу, как омега пронзительно вскрикнул.              В испуге, что это Шуга виноват, тот тут же убрал свои пальцы от омеги, и тот опустил голову в колени, окончательно падая на пол, и заныл. Чимин не понимал, что происходит, и им сильнее начала завладевать паника.              А Шуга теперь боялся прикоснуться, ведь для него всегда мальчишка был насколько хрупким, что порой Шуга боялся его и пальцем тронуть, что уж говорить про сейчас.              Он мог лишь предположить, что происходит, и с жалостью и поверженности смотрел на страдающую малютку, не зная, как прекратить его боль, когда на кухне появился Юнги.              Старший брат как чувствовал, что сегодня на работу ему уезжать не стоит.              В отличие от Шуги, что пытался обращаться с омегой деликатно, Юнги подошел к Чимину и грубо дернул его голову вверх, откидывая его крохотную ладошку. Чимин тут же закричал, пихая альфу в грудь, и попытался вырвать свое лицо из пальцев, но Юнги был сильнее.              — Открой рот, — Юнги слегка тряхнул его за челюсть, не поддаваясь желанию Чимина убежать и спрятаться. Подняв слезливые глаза, Чимин замотал головой, и тут же отчаянно захныкал, сжимая одежду альфы, и по его губам в уголке потекла алая кровь. — Открой.              Уже настойчивей, и из-за боли в челюсти Чимин всё-таки повиновался, давая Юнги посмотреть на свои зубы.              — Так, — осознав, что происходит, не без недовольства и укора в свою сторону, Юнги отпустил Чимина и посмотрел на Шугу. Тот, выглядывая из-за его плеча, казался полностью обезоруженным.              Понимая, что сейчас от брата толку ноль, он слишком боится сделать Чимину больно, Юнги понимал, что это не закончится, пока он не вмешается.              Найдя на кухне полотенце, от поднял Чимина с пола на стол. Омега попытался спрятаться, закутавшись в плед с головой, но Юнги взялся за его волосы и заставил откинуть голову назад.              От страха омега заплакал ещё сильнее, и этот звук сводил младшего брата с ума. Он не мог терпеть вида боли крошки-омеги, и не понимал, как Юнги держится. А тому, казалось, было плевать на состояние обоих.              — Мне больно, — заскулил Чимин, ужасно шепелявя, и закричал в голос от новой боли в клыках.              — Я знаю, — спокойно ответил ему Юнги, указательным пальцем надавливая на зубы, чтобы шире открыть его рот. Старые человеческие клыки мальчишки неестественно выгнулись в стороны, а под ними, тараня корни и нервы, выступали белоснежные острые зубы.              Спокойный, полный уверенности голос альфы внушил Чимину надежду и слегка успокоил. Он взял Юнги за руку, зажмурившись, и крепко стиснул её, когда клыки показались сильнее. Новые зубы искали выход, и им нужно было освободить путь, чтобы прекратилась боль.              Шуга, казалось, сейчас потеряет сознание. Вида крови он не чурался, как и увечий, но именно из-за него Чимин испытывает эту боль, из-за неосмотрительности и жалкой капельки яда.              — Сейчас будет больно, но не так сильно, как до этого, — предупредил Юнги и, пока никто в комнате не успел опомниться, он пальцами в полотенце взял крохотный клык и вырвал его из десны.              Чимин тут же взбрыкнул, ударил его ногой в бедро, но пронизывающая боль в левой стороне тут же отступила — новый клык вылез наружу без препятствий. Повторив то же самое с другой стороны, Юнги выкинул полотенце вместе с содержимым и повторно осмотрел его рот — два небольших смертоносных клыка теперь украшали крохотную пасть омеги, на кончиках тонкие, как иглы, и на вид крепкие, гораздо крепче остальных зубов.              — Не болит? — спросил Юнги, поглаживая макушку в том месте, где тянул за волосы, и Чимин на пробу пробежался языком по верхним зубам и кивнул, от усталости и наконец прекратившейся боли он подался вперед, упираясь лбом в плечо альфы.              Юнги хрипло замычал, этим глубоким звуком из центра груди успокаивая омегу, и пока Чимин не понимал, что происходит, оба брата прекрасно знали и это не мог их не расстроить.