Виктория

      * * *        Выйду ночью в поле с конём,        Ночкой тёмной тихо пойдём.        Мы пойдём с конём по полю вдвоём,        Мы пойдём с конём по полю вдвоём.        Ночью в поле звёзд благодать...        В поле никого не видать.        Только мы с конём по полю идём,        Только мы с конём по полю идём.        Сяду я верхом на коня,        Ты неси по полю меня.        По бескрайнему полю моему,        По бескрайнему полю моему.        Дай-ка я разок посмотрю -        Где рождает поле зарю.        Аль брусничный цвет, алый да рассвет,        Али есть то место, али его нет...*        Ласково пропел Святослав, мягко укачивая на руках младшую дочь. Обычно Алиночка сразу же засыпает, стоит отцу запеть любимую песню царевны. Несколько минут, и она уже мирно сопит, сладко причмокивая губами, но в этом раз колыбельная не подействовала.        Он любяще смотрел на хнычущую малышку, нашёптывая ласковые слова, Мирославович мягко проводил свободной рукой по головке Алины, перебирая её тёмно-синие пряди волос, почти черные, коснулся пухленьких, раскрасневшихся от плача щек, провел ласкающе по сжатым маленьким кулачкам малышки, которые она сжимала весьма усиленно. Алина плакала от того что у неё прорезались зубки из-за чего десны чесались. Когда у Алины только-только начали прорезаться зубки, она укусила отца за щеку и начала пожёвывать её, тем самым вызывая смех у Святослава.        Она уже час так плачет, устала и начала похныкивать попеременно икая. Святослав качнулся с правой ноги на левую, создавая плавное движение убаюкивающее, Алина вроде бы начала успокаиваться, лишь по икивая. Малышка распахнула очаровательные узкие золотистые глаза: ближе к ядру они все ещё оставались голубенькими, но вскоре золотистый оттенок полностью вытеснит этот цвет. Он склонил голову к левому боку, пряди белоснежных волос упали с плеча, и Алина тут же ухватила папкины волосы за кончик, потянула на себя, переключаясь на новое увлечение. Свят нежно улыбнулся, чувствуя в сердце безгранично любовь к этому дитя, его дочери. Его маленькой Алине. И ни кто не отберёт её у него. Пусть только попробуют, он руки им переломает. На миг в груди вспыхнуло пламя гнева от одной лишь мысли, что его малышку кто-то посмеет тронуть. Но тут же оно потухло так же стремительно, как и вспыхнуло, стоило Святославу лишь заслышать веселое улюлюканье дочери. Он улыбнулся ей.        Мирославович любит обеих своих дочерей. Единственное, о чем жалеет царь, так это то, что он не может провести больше времени с Алиночкой, как того хотелось бы ему. Мало кто видел старшого царя с этой стороны: заботливого, нежного, мягкого, любящего родителя. Такая сцена много кого бы тронула, если бы, конечно, они её застали. А так такое видели только домочадцы, как нянечка с кормилицей в данное время. Большинство дворян считают царей суровыми мужчинами, в особенности Святослава. А как не выработаться такому характеру, коли живёшь так долго и повидал многое, Слава видел многое. Хотя Империя неоднократно слышал все эти слухи, сплетни с домыслами. Он лишь усмехался, не придавая им серьезного значения. Так говорят лишь те дворяне, кто лично не знаком с царями. Приближенные к монархам, знают их с различных сторон. Кроме такой семейной стороны. Впрочем, Романовы знают, как ни как, они довольно тесно связаны с ними, начиная с Михаила Федоровича и заканчивая их нынешней десницей Елизаветой Петровной. Всех Романовых на руках перетаскали, как своих собственных детей. Как и Павлушу сейчас, то Вал его на руки возьмет, то Шурик с Иркой и он, конечно же.        Нянечка было уже поднялась с кресла, намереваясь помочь царю с дочерью, Святослав замечает то, как Василиса Павловна поднимается с насиженного места, мужчина мягко улыбается, качая головой, тем самым говоря, что и сам справиться. Алинка то у него не первая дочь. Нянечка кивает, присаживаясь обратно, женщина складывает руки на животе поверх белого накрахмаленного фартучка. Василиса Павловна улыбнулась, с теплотой в сердце наблюдая за взаимодействием Империи и малютки царевны. Женщина переглянулась с кормилицей царевны, что сидела рядышком, Ольга Сгружская ответила лёгкой улыбкой. Алина больше полторачаса назад отужинала, в процессе коего Ольга морщилась и вздрагивала, малышка из-за прорезающихся зубок покусывала сосок кормилицы, после чего к ним подоспел царь-батюшка, желавший провести остаток вечера с дочерью перед баней. Василиса Павловна вспомнила то, как Его Величество Святослав с Алиночкой мирно спали днём вместе на кровати царевны. Разве что ноги его светлости не помещались на постели, из-за чего их пришлось свесить. Это было настолько мило! И когда пришла Ольга, Василиса сразу же поделилась с ней увиденным.        Святослав отвернулся от нянечки и кормилицы в сторону окна, за которым простиралась зимняя ночь. Империя обратил внимание на дочь, что во всю уже жевала его локон, мужчина усмехнулся, нежно улыбаясь Алине. Малышка что-то булькала, только себе понятное, ерзала на руках отца, кряхтела и вздыхала. То выпустит из ротика намокший локон, то снова в рот и грызть начинает. Свят поднял руку, мягко потянул свой локон обратно, Алина нехотя отпустила полюбившуюся прядь отцовских волос.        - Папкины, волосы вкусные, да? - с лёгким смешком спросил Мирославович. Малышка разулыбалась, показывая только-только прорезающийся зубки, отец в долгу не остался, обнажил ровные ряды белоснежных зубов с острыми клыками, что выдвигались из дёсен, увеличиваясь в длине, он зашипел в шутку, желая слегка припугнуть Алину, но вместо того, чтобы испугатся, малышка завизжала, радостно, протягивая в сторону лица родителя ручки. Святослав рассмеялся нежным грудным смехом, - у меня растет бесстрашный воин! - Алина агукнула словно в подтверждение слов отца. Слава наклонился к личику дочурки, соприкасаясь своим лбом с её. Тут же ощутив, как Алина схватила его за волосы и, смеясь, дернула за них. Империя ойкнул и мягко стал высвобождаться из хватки дочурки. - Сильная! - гордо заявил он. Алина захихикала.        Алиночка запищала, когда отец перевернул её аккуратно из вертикального в горизонтальное положение, развернул её спиной к себе и прижал к груди. Мирославович сел на край софы, опуская Алину себе на колени, желая немного поиграть с ней. Дочка недовольно забурчала, явно не желая сидеть. Она бы больше предпочла ползать, Святослав перехватил ее под подмышками, удерживая большими ладонями хрупкое тельце, его плоть и кровь забарабанила крошечными ножками по коленям отца.        - Мы ехали, мы ехали, за грецкими орехами, по кочкам, по кочкам, по маленьким пенечкам,* - мелодично слегка запел старший царь. Алина радостно заулюлюкала, откинув голову на торс отца и смотря на него, её попочка подпрыгивала на коленях Мирославовича. Святослав поднимал и опускал ноги в ритмичном такте сказанных им слов, не отрывая ступней от пола, создавая эффект поездки. - В ямку - бууууууух! - Алина задорно завизжала, когда не почувствовала под своей попой опоры. Святослав развел колени в сторону, создавая "яму" и иллюзию падения, придерживая дочь за ручки. Царевна счастливо рассмеялась, наполняя детские покои весельем.        Василиса Павловна и Ольга Сгружская не сумели сдержать улыбок. У нянечки от увиденного в уголках глаз проступили слезы от нежной семейной идиллии. Василиса украдкой смахнула их, не желая упустить ни чего важного из того, что происходит в этих комнатах. Павловна могла лишь гадать, какие семейные отношения у других правящих своими территориями офтаров. В прочем это сейчас неважно. То, что она сейчас видит, останется с ней на всю жизнь. Как и в памяти Ольги Сгружской.        Тем временем Святослав бережно уложил младшую дочь на спину, придерживая её головку, когда же спина младшей царевны коснулась мягкой поверхности софы, мужчина бережно убрал ладонь из-под головы Алины. Девчушка, сжав пальчики в кулачки, заводила ими по воздуху, поднимая при этом и ножки, пухленькое личико девочки приобрело сосредоточенный вид, что заставило сердце Империи биться чаще в трепетных ударах. В такие моменты Мирославович видел в Алине маленькую Ирину. Были у его дочерей общие черты лица даже в таком нежном возрасте. Свят поджал под себя правую ногу. Алина тут же запинала отца по ноге. Он мягко взял ножки дочери и приподнял их, платьице задралось, обнажая облаченные в утеплённые колготки ножки Алины, Святослав поправил колготки дочери, мягко обхватил её за щиколотки.        - Скок, скок, скок. Побежали на мосток, побежали на мосток. Потеряли сапожок, - ласково произносит Слава.        В ритм сказанных им слов постукивал ножки дочери друг об друга. Алина более не хмурилась, а улыбалась, довольная происходящим. Он отпустил щиколотки малышки, и она тут же за хулиганив, начала стучать ступнями по ляжке отца, вызывая у того улыбку. Мужчина сделал с дочерью ещё одно упражнение: то, как машут крылышками уточки, так же приговаривая стишок, который они сочинили с братом, пока их старшие дети были маленькими, как это было и с Романовыми.        Беловолосый мужчина склонился над дочерью, упираясь руками по бокам от её тельца, серебряный каскад волнистых волос упал по бокам лица Святослава, создавая своеобразный занавес. Мирославович любяще смотрел на дочь. Он и думать не хотел о том дне, когда его малышка подрастет и за ней будут увиваться юноши, пока она не найдет того, кто ответит на её тягу взаимной тягой, и это не перерастет в притяжение, как это случилось с Ири и Мердведем. Святослав не принял бы тот расклад, если бы его старшая дочь начала испытывать тягу к шведу или поляку: закапал бы обоих в землю, но перед этим умертвил бы самым жестоким способом, какой только знал весь Белый свет. Память о том, как Швеция похитил его дочь и племянника, все ещё была свежа и вызывала в душе Империи гнев, (да и не только в его душе), который он подавил сразу же. Но сейчас его девочка все ещё маленькая, и он хотел бы, чтобы она оставалась такой навсегда. Он и моргнуть не успеет, как она вырастит. Святослав миг смотрел на неё, как и притихшая Алина на отца, она даже перестала бить ножками по бедру родителя. Мужчина улыбнулся. Он наклонился и соприкоснулся своим носом, начиная тереться об носик Алиночки. Малышка радостно взвизгнула, начиная смеяться, чувствуя перемену в настроении отца. Свят почувствовал присутствие брата.        Владислав бесшумно зашёл в детскую комнату, зная, что его близнец здесь, столь же бесшумно прикрыл двери и встал у дальней стены, наблюдая за действиями брата. Он встретился взглядом с нянечкой и кормилицей. Те было хотели встать и, как подобает, поприветствовать царя, но Влад мягким движением кисти показал, чтобы они сидели на месте. Поднеся к губам указательный палец, с мягкой улыбкой указал на то, чтобы они сохраняли тишину. Женщины обменялись взглядами, но не стали перечить вечному царю, так же откинувшись в креслах. Владислав перевёл взгляд с женщин на брата и племянницу. Младший царь вспомнил то, как делал те же упражнения с Александром, когда тот, ещё будучи карапузом, протирал животом ковры в Кремле. Губы мужчины растянулись в ласковой улыбке.        - Баня готова, - подаёт голос Владислав.        Святослав повернул голову к близнецу, улыбаясь ему, Алина тут же схватила вновь отца за волосы и потянула на себя. Ох, и нравится же ей дергать папку за волосы.        - Хорошо, - ответил Слава, не замечая тянущей боли в волосах.        - Бестужев и Шувалов уже направились в баню, туда же отвели и Павлушу, - предупреждает Вал.        Святославу удается выпутать волосы из хватки Алины, продолжая щекотать её за пузико.        - А Пётр? - спрашивает Свят.        - Предпочел принять ванну здесь, - отвечает брат, в его голосе едва уловимо чувствовалась небрежность.        - Какой негодник, - улыбнулся Святослав, шутливо протянув слова.        - Дайка мне побыть с племянницей, - подался вперёд Владислав, подходя к софе, где сидел брат и лежала Алина, притихшая и наблюдавшая за действиями дяди.        Усмехнувшись, Святослав уступил место брату и отошёл на несколько шагов от софы. Владислав занял место близнеца, приняв туже позу, что и Свят. Алина, непривычно тихая за весь этот день, сосредоточила взгляд на лице дяди, что выражало нежность и доброту по отношению к ней. Девочка сжала кулачки, напрягаясь всем своим крошечным телом, готовая в любой момент ответить на угрозу. Владислав, видя напряжение в племяннице, максимально медленно, без резких движений, опустил локоть правой руки с боку от Алиночки. Малышка, поняв, что дядя не станет причинять ей вреда, расслабилась и даже улыбнулась, показывая первые зубки. Святослав, видя происходящее, тихо усмехнулся, предвкушая нечто особенное, что должно произойти с минуты на минуту. Не даром Алина показала зубки, словно хищник, Вал склонился достаточно близко, чтобы соприкоснуться своим носом с носиком Алиночки, начиная тереться об него, при этом создавая забавные звуки, дабы рассмешить племянницу. Алина, не оценив действий дяди, тут же укусила его в кончик носа. Это не папа, только папе так позволено делать! Ойкнув, он отстранился от племянницы, начиная потирать кончик носа. Владислав зажмурился, ощущая, как по щекам начинают течь слезы. Регенерация за секунду залечила место укуса, но боль, которую он ощутил от острых зубок Алины, осталась.        В детской раздался громкий хохот, что сотряс стекла в оконных рамах. Святослав смеялся заливисто, задорно, заражая своим смехом присутствующих тут людей. Василиса и Ольга засмеялись в след за старшим царем, прикрывая свой смех ладошками. Засмеялась и Алина в след за отцом, столь же заливисто, как и сам Свят.        - Моя кровь! - отсмеиваясь гордо заявил Империя, он взглянул на брата, что вытирал слезы и вновь засмеялся, - я запомню это на долго!..        - Не сомневаюсь в этом, - заявил с улыбкой Владислав.        Близнецы обменялись взглядами. Свят старательно пытался сдерживать рвущейся наружу смех, его губы кривились в улыбке, а плечи сотрясались сдерживаемым смехом. Делу не помогала и нахальная улыбка Владислава. Перед глазами все ещё стояла сцена того, как Алина кусает брата за нос. Не выдержав, Святослав рассмеялся, ему же вторил близнец. Смотря друг на друга, они хохотали. Первым успокоился младший брат и поднялся на ноги, вытирая уголки глаз. Все ещё едва посмеиваясь, беловолосый нежно поднял на руки дочурку, прижав её к своей груди. Алина ухватила папкины волосы и просто сжала их в кулачке. Владислав провёл в ласкающем жесте по голове племянницы, растрепав её иссиня-черные волосы. Алина довольно булькнула, зажмурив глазки.        - Я уложу её спать, - заявил Святослав и посмотрел на брата, - и позову Александра.        - Хорошо, - кивнул Владислав, - должно быть, Шурик в библиотеке, или же чертит схемы.        Приняв слова брата, Империя развернулся в сторону комнаты, где находилась колыбельная Алины. Малышка уже во всю сонно хлопала глазками, но упорно не желала засыпать. Царевна зевнула, и старшие почувствовали прилив умиления. Владислав попрощался с нянечкой и кормилицей, покинул покои. Святослав прошагал в комнату, в след за ним зашла Василиса Павловна.        * * *        - ДВЕ ТЫСЯЧИ ВОСЬМОЙ!!! - радостно кричат выпускники школы номер: 156, подбрасывая старые школьные тетрадки в небо, прижимая к своим бокам корочки с их итоговыми оценками.        Святогорская была в их числе. Счастливо улыбаясь Виктория прижимает к груди красный диплом, она конечно была не прям отличницей, но хорошисткой, в прочем сейчас это и не важно вовсе, они окончили школу, пройдя бремя мучительного ЕГЭ, как же она переживала из-за этого экзамена, нервы трепала себе, ночами не спала. В настоящее время все позади, а дальше взрослая жизнь и она уже знала куда пойдёт учиться. Оглядывая одноклассников, что счастливо улыбались, обнимаясь друг с другом или фотографируясь с любимыми учителями, на память, с учительницей, что была у них в начальных классах и с последним классным руководителем. Наконец-то все это закончилось, теперь можно вздохнуть спокойно.        Вика подобрала сумку с земли и убрала туда диплом. Она вместе с одноклассниками уложили сумки и рюкзаки у корней деревьев, прежде чем пойти фотографироваться. Святогорская заправила за ухо выбившуюся короткую прядь темных волос, поправила прическу и накинула на плечо лямку сумки. Она развернулась к одноклассникам, что продолжали обниматься и прощаться с любимыми учителями. Вон Зойка Миланова, симпатичная блондинка, их староста разговаривает с классным руководителем: должно быть общаются насчёт возможной встречи выпускников. На вряд ли многие согласятся сейчас на это, но пройдет несколько лет и все снова соберутся вместе, дабы вспомнить школьные годы. А вон там, прислонившись к дереву, стоит Дима Шустров, шатен хитро улыбается, точно Чеширский кот, поглядывая на всех. Вика улыбнулась. Через несколько часов они всей дружной гурьбой пойдут гулять, праздновать свой выпускной, а потом... Потом разъедутся кто куда, уедут учиться. Многие останутся здесь, в Москве. Но Святогорская знала, кто уедет в Питер, а кто в Новгород. Они разбегутся как муравьи в огромном городе. Вика тряхнула головой, отгоняя печальные мысли. Ничего, они все однажды вновь встретятся на пороге своей школы, со своими делами или на встрече выпускников.        - Вика! - окликнул её знакомый звонкий голос, точно ветер в листве.        Святогорская обернулась, встречая радостные лица своих подруг: веснушчатое яркое личико рыженькой Нади Гречовой. Она оправила подол платья, привезённого матерью из Парижа. Рядом с Надей шагает, хитро окая, низенькая Лена Полено, блондинка с длиннющий толстой пшеничной косой. Такой косичкой можно и побить кого-нибудь. Их догоняет Катька Кулушкина, слегка полненька девушка. Она цепляет Ленку за руку и дёргает на себя. Ленка же, не успев переставить ногу вперед, заваливается в бок прямо на Катерину и недовольно смотрит на неё. Надя начинает заливисто смеяться, и Вика не отстаёт от подруги.        - Ну извини Ленусик, это и в правду смешно, - извиняется перед подругой Гречова.        Ленка недовольно куксит личико и переводит хмурый взгляд на Святогорскую.        - Я присоединяюсь к словам Нади, - улыбаясь произносит Виктория.        - Фиг свами, - махает рукой Елена, и девушки радостно улыбаются.        - Куда мы пойдем? - спрашивает Катя, переводя взгляд с одноклассников на подруг. Она чуть наклоняется в перед и шепчет заговорчески, - я слышала, как Зоя, Алёна и Настя обсуждали до получения дипломов возможность пойти в Макдональдс.        Катька всегда любила посплетничать, так что это не удивительно, что она услышала об этом. Надя морщит носик в брезгливом жесте. Одно лишь слово Макдональдс вызывало у неё отвращение, учитывая, что сейчас она сидит на диете. Ленка призадумалась. Она, конечно, хотела бы сесть парочку бургеров, но там такая очередь за ними. Лучше сходить в магазин, купить колы или спрайта с чипсами или булочками, чем ждать, пока до тебя дойдет очередь. Вика для начала хотела погулять, а уже потом пойти в кафе, но фотосессия затянулась, а есть уже хотелось.        - Может тогда сначала в кафе, а потом на ВДНХа? - предлагает Вика.        - Не плохая идея, - кивает согласно головой Лена.        На этом и решили. Девочки было уже засобирались попрощаться с учителями и одноклассниками и идти на остановку, как тут их окликнули, вынуждая остановиться. Четыре подруги одновременно недовольно нахмурились. Переглянувшись, девушки стали разворачиваться. Святогорская уже знала, кому принадлежит один из окликнувших их голосов. Лёгкая волна недовольства поднялась в ней.        - Эй, Викусик, не хочешь сходить с одним привлекательным парнем в кафе поесть мороженного? - предлагает с самодовольной улыбкой на лице Антон Гвоздев.        Вика окидывает нахального блондина, что выводил её из себя все школьные годы, оценивающим взглядом: серебреный пиджак расстегнут, руки в карманах брюк. Девушка фыркает и произносит:        - Если я увижу симпатичного парня, может быть, и схожу с ним в кафе, - насмешливо говорит Вика. Подруги подхихикивают, прекрасно зная, как Гвоздев бесит Святогорскую, - так что будь добр и катись колбаской в лес.        Антон улыбнулся так словно, ожидал этого ответа.        - Если ты пойдешь со мной, - ухмыльнулся парень.        Святогорская лишь фыркнула, махнув на него рукой. Гвоздев раздражал её всю школьную жизнь. Ещё несколько минут потерпеть можно. Блондин делает пару широких шагов в сторону девушки, шарясь в кармане брюк. Он достаёт их из карманов, сжимая в кулаке кусок бумажки.        - Передумаешь - позвони, - Гвоздев протягивает Святогорской кусок бумажки, на котором был его номер сотового телефона.        Девушка бросает быстрый взгляд на помятый клочок бумажки и недовольно поджимает губы. Вздохнув, парень понимает, что она не хочет брать его номер телефона. Он берет её за руку и вкладывает в ладонь девушки бумажку. Вика недовольно хмурится, выдергивая запястье из хватки Антона. Парень ухмыльнулся, отступая назад.        - Закончил? - спрашивает шатенка, опуская руку. - Молодец!        Вика отворачивается от него и переводит все свое внимание на подруг. Парни проходят мимо девушек, начиная обсуждать свои планы.        - Гвоздев, вроде как спортом занимался же? - спрашивает Катя.        - Ага, - кивает головой Лена, - я бы с ним сходила на свидание.        - Вик, ты же явно ему нравишься, - протягивает Надя, с явным намеком.        - Ага, - кивает согласно Святогорская, - настолько, что он бесил меня все восемь лет.        - Ты же даже с ним подралась, вроде как в пятом классе, - весело заявляет Лена, - и поставила фингал.        - А не фиг меня бесить! - всплескивает руками Вика, подавляя лёгкую вспышку злости.        Девушка опускает взгляд на клочок бумажки с номером телефона, впол уха прислушиваясь к тому, о чем говорят девочки.        - Как думаете что они будут делать? - спрашивает Надя.        - Не знаю, наверное сядут у подъезда и будут пытаться побить рекорд в змейке, - хихикнув заявила Лена.        Девочки рассмеялись.        Вика поднимает взгляд на подруг. Солнечные лучи падают на них, создавая сказочный эффект. Такие веселые, светлые и красивые. Святогорская на всю жизнь сохранит этот момент в сердце.        Так хорошо...        Девушка и не замечает, как по её щеке скатывается одинокая горькая слеза.        Маша вошла в гостевые покои при Банном корпусе Петергофа, держа в руках банные принадлежности для своей госпожи. Она закрыла дверь, ловко удерживая стопку вещей на одной руке.        Грушева оглядела комнату: княжны Мирославовны нигде не было видно. Виктория не могла уйти из покоев и сразу же пойти в баню на женскую половину без вещей? Грушева обратила внимание на лежащую на столе книгу с закладкой на первых страницах. Маша помнила, как княжна брала её с имеющейся здесь книжной полки и садилась читать на диванчик. Но, видимо, начав читать, ее светлости Виктории не понравилось, и леди отложила книгу на круглый стол, устланный скатертью, связанной паутинкой.        Положив туда же вещи, Маша взяла книгу в руки и бегло пролистала страницы на французском, в этом нет сомнений, она тут же закрыла книгу. Грушева припомнила то, как сеньора любила зачитываться романами, привезенными из Франции. Но, видимо, Виктории это наскучило, и она отложила книгу. Вопрос то, куда делась из покоев княжна, все ещё стоял перед Машей. Она уже подумывала о том, чтобы начать искать донью вместе с остальными служанками, не привлекая пока к поискам гвардейцев. Но пока тревогу девушка не желала поднимать. Служанка, приподнявшись на носочках, убрала книгу на место. Вытерев руки об передник, Грушева развернулась. Угли в камине почти догорели.        Подойдя к камину, служанка присела на корточки и стала подбрасывать новые поленья в топку, вороша угли кочергой. Закончив с этим, она поправила дровницу с дровами, принялась раздувать огонь при помощи меха. Воздух набирался в кожаный мешок и с забавным шипением выходил наружу, раздувая потухающие угли. Когда же пламя начало облизывать поленья и те мельком затрещали. Маша убрала мех в сторону, прислонив его рядом с дровницей, поднялась на ноги. Она удовлетворённо улыбнулась самой себе, одобрительно хмыкнув.        Грушева обратила внимание на расположившуюся рядом с камином голландскую грелку. Она протянула руку к деревянной ручке, провела по ней кончиками пальцев, отмечая гладкость и поношенность изделия, явно указывающее на частое использование, коснулась медной части с выколотым узором и маленькими дырочками для воздуха. Медная часть оказалась холодной.        "Грелку не использовали," - мысленно отметила Грушева.        Впрочем, офтаром от части это и не нужно. Насколько знала служанка, у многих температура тела настолько высока, что банально грелка и не нужна. Девушка, конечно, не знала, как с остальными воплощениями, но северные державы отличались высокой температурой тела. На ум сразу же пришёл Шведская империя, он же Харольд Ёрмунганд по прозвищу: Стальная Секира. Вот о нем говорили, как о мужчине, что мог в самую лютую зиму выйти на дикий мороз в одной лёгкой рубашке и штанах, оставляя за собой тающие следы. Так, по крайней мере, говорят. Из слухов же Маша знала, что первичной силой Его Величества Харольда является лёд, как их второго царя Его Величества Владислава Мирославовича. Первичной силой же старшего царя Святослава Мирославовича является огонь. Из многочисленных рассказов Грушева знала о том, как император Святослав сжёг к чертям собачьим, верхом на своем альфа-ореле флот Харольда. Очевидцы тех событий говорили, что знаменитый флот шведа полыхал не хуже любого костра.        Девушка убрала руку от грелки. Грушева решила пока разложить постель для княжны. Но и найти ее надо бы. Девушка прикусила до боли внутреннюю сторону щеки. Маша переживала и уже было хотела остановить себя, развернуться и покинуть покои, бросив затею о подготовки постели к отдыху после бани. Пока не услышала всхлип и судорожный вздох. В тишине покоев это прозвучало жутко, и волосы на затылке служанки встали дыбом, тело покрылось гусиной кожей, ледяные мурашки пробежались по спине, сердце застучали быстрее. Несколько секунд Грушова прислушивалась к застывшей в покоях тишине, не повториться ли всхлип ещё раз? Но ничего не происходило, она медленно расслабилась, тихо выдыхая, понимая, что в покоях все же не одна. Нет сомнений в том, кто это. Маша разворачивается и заглядывает за ширму, что скрывала кровать и того, кто лежал на ней. Вернее той, что лежит.        И почему она не додумалась до того чтобы сразу же заглянуть за ширму и тайна: куда делась княжна? Сразу же раскрылась бы! Грушева сделала несколько маленьких бесшумных шагов к кровати.        Княжна Виктория лежала поверх одеяла, что сбилось в некрасивую кучу под её беспокойным телом. Себя же девушка накрыла плотно связанной шалью, прикрывая в основном руки и шею, независимо от того, что в покоях было тепло, а через некоторое время и вовсе станет жарко. Княжна беспокойно вздыхает и елозит руками под шалью. Маша тут же подходит к постели и в полумраке покоев замечает следы слёз на подушке в весьма обильном количестве. Мирославовна все ещё плакала, судорожно вздыхая и тихо похныкивая сквозь сон. Грушева не имела ни малейшего представления о том, что сниться её драгоценной леди. Горничная протянула руку, аккуратно касаясь плеча высокой госпожи, затрясла бережно, стремясь разбудить от кошмара, что явно терзал её разум во сне.        - Миледи, проснитесь, - позвала Маша княжну, - прошу вас проснитесь, вам снится кошмар.        Виктория нахмурила широкие белесые брови, наморщила аккуратненький носик, судорожно выдохнула. Вздох в тишине покоев прозвучал как нечто тяжелое, словно само мироздание давит многотонной плитой на княжну. Она распахнула заспанные, покрасневшие от слез глаза цвета арктического льда. Маша тихо, облегчённо вздохнула, радуясь тому, что с княжной все в порядке. На миг ей самой стало тяжело от того, как болезненно выдохнула её синьора. Она убрала ладонь от плеча девушки, выпрямилась, отходя на почтительное расстояние, вставая рядом с креслом, которое так удобно расположили возле окна.        Святогорская медленно села в постели, не замечая того, как с неё падает шаль. Девушка чувствовала себя уставшей и больной. Казалось бы, она отдыхала у себя в покоях Петергофа, но особо по ним не расхаживала. Через какое-то время после обеда её навестил доктор Федор Добронравов, что изучал её состояние в первый день, скорее сказать, вечер после пробуждения в этом времени и мире. Святогорской казалось, что с течением времени её состояние только ухудшалось. Вот и сегодня он её навестил, посоветовав бывать почаще на свежем воздухе. Вика фыркнула бы, но сдержала себя и поблагодарила Добронравова за помощь. Она даже улыбнулась пожилому мужчине, надеясь, что улыбка не была вымученной, совету врача она не хотела следовать, предпочтя оставаться в четырех стенах. Но всё же она пришла в банный комплекс, поскольку Ирина весьма сильно настаивала на этом, подталкивая дочь к баням. Вика зевнула, прикрывая рот ладошкой. Остатки слез скатились по щекам.        - Что стряслось, Маша? - спросила Святогорская, посмотрев на камеристку.        - Баня готова, ваша светлость, я пришла помочь вам к ней подготовиться, - кивнула Грушева головой, - я принесла банные вещи, как и было велено.        Вика шмыгнула носом и удивлённо округлила глаза. Она протягивает руку к щеке и касается мокрой от слез кожи, те ещё не успели высохнуть, явно указывая на то, что она ранее плакала. Святогорская чувствовала сухость в глазах, должно быть, лицо припухло после слез, хотя сейчас её это волновало меньше всего. Наверное, не стоит удивляться, что разум справляется со стрессом таким образом.        - Я плакала, - спросила Вика, глупо прозвучало, но и не такое скажешь спросонья, и отстранила ладонь от щеки, затем она кивнула принимая слова служанки, - хорошо, спасибо, Маша.        - Да, ваша светлость, - подтвердила Маша, она было открыла рот, чтобы спросить что-то ещё, но смолчала закрыв его, да и княжна была растерянной спросонья, не хотелось лишний раз тревожить её хрупкое состояние.        "Я помню, что мне снилось. Почему именно выпускной год из школы? - мысленно задала она сама себе вопрос, зная, что на него никто не сможет дать ответ, - а, счастливое время. Мы же тогда с девчонками после кафе все ноги себе истоптали на ВДНХа так устали, что от усталости смеяться начали. - Мимолётная счастливая улыбка коснулась её мягких губ и в уголках глаз вновь засобирались слезы, но тут же улыбка пропала. - Через несколько лет кто куда разъехался: Ленка в Екатеринбург уехала учиться, там же и осталась, Надя в Париж с родителями переехала и вроде как вышла замуж, Катя в Чебоксары уехала, я одна осталась в Москве, училась дальше...".        Прошла минута тишины. За закрытыми окнами выл ветер, гоняя снежинки в ночной мгле. В камине жалобно трещали и стонали поленья, разрываемые языками пламени. Маша ждала следующих указаний госпожи. Святогорская, сцепив ладони в замок, разместила их у себя на коленях поверх скомканной шали, при этом поигрывая большими пальцами. Девушка в очередной раз думает о том, что лучше бы приняла ванную у себя в покоях. Но баня звучит так заманчиво! К тому же это целая царская баня! Когда ещё такая возможность выпадет? Ну, теперь у неё это будет на постоянной основе. Во всём нужно искать плюсы.        Василиса, весело напивая песенку себе под нос, легко открыла дверь в гостевые покои княжны, прошмыгнула внутрь теплого помещения, закрыла дверь, удерживая одной рукой блестящий серебреный поднос с позолотой, на котором разместились: фарфоровый чайничек с узорами гжели: из носика струился ароматный дымок, такая же чашечка. Под круглым металлическим баранчиком скрывалась тарелка с угощениями.        - Я принесла чай и пирожки для вас, госпожа. По просьбе ее высочества царевны Ирины, - звонко возвестила Вася.        - Василиса! - возмущённо произнесла Грушева, выходя из-за ширмы, упирая руки в бока.        - Простите, я не хотела будить госпожу, - виновато опустила голову младшая служанка.        - Ты меня не разбудила, Вася, - послышался слегка хрипловатый голос княжны из-за ширмы, а затем показалась и сама Виктория, скручивающая в трубочку шаль. Раньше Святогорская так часто складывала вещи, и места больше в шкафу оставалось. Она протянула шаль Маше, и та взяла её, убирая в шкаф. Сама же Вика прошла к столу и кивнула Васе. Усевшись, спросила: - Что ты принесла?        - Вот, - улыбнувшись, Василиса поставила поднос на стол, разложила принесенное, сняла с тарелки крышку, показывая вкусно пахнущие песенные пирожки, налила в чашку чай и протянула синьоре. Мирославовна поблагодарила, принимая чай, улыбнулась служанке, - приятного аппетита, ваша светлость.        Набивать живот перед баней Вика не хотела, потому съела, всего два пирожка: запив все это чаем. Вытерев губы салфеткой, она поднялась на ноги, схватила принесение Машей вещи и помчалась к двери. Грушева хотела помочь госпоже с переодеванием, но Вика отмахнулась и выскочила в коридор.        * * *        Развязывая пояс на платье под грудью, Святогорская тихо напевала себе под нос песню группы ДДТ: "Что такое осень".        "Что такое осень - это камни, верность над чернеющей Невою. Осень вновь напомнила душе о самом главном, осень, я опять лишен покоя," - мысленно напевала Вика, под такт слов похмыкивая.        Так приятно отвлечься и настроение утраченное ранее днём поднялась, она почти не вспоминает о том сне, что ей приснился на накануне.        Да, путь из гостевых комнат занял приличное количество времени. Может, она зря положилась на остаточную память? Возможно, стоило спросить у Маши или Василисы путь, али попросить, чтобы проводили. Но это же выглядело бы странно со стороны: княжна, не помнящая путь на женскую половину бани? А так, девушка прошаталась по коридору туда-сюда несколько минут, привлекая к своей персоне ненужное внимание, из-за которого испытывала неловкость, пока не вспомнила таки путь. Голова привычно начала болеть. Вика внезапно для себя осознала, что это головокружение для неё стало привычным. Хотя то вот вообще ни капельки неприятно. Она чувствует себя больной, стоит, голове закружиться. А какие перфомансы она ловила с чтения дневников княжны Мирославовны! Голова кружилась как юла, и казалось, что вот-вот отвалиться и прокатиться по земле, точно колобок. К такому не следует привыкать. Это очень плохо. Она мотнула головой, вновь занимая все мысли песней.        Торопиться некуда, так что Вика медленно сняла с себя платье, вслед за верхним слоем - нижнее вязаное, а после того, как избавилась от наэлектризованной ткани, ойкнула, ощутив, как её ударило статический заряд. Недовольно поморщилась, сведя светлые брови к переносице. Хмыкнув, Святогорская принялась за сорочку, начала развязывать узелки на груди. Она опустила взгляд на сложенные банные принадлежности: широкое вязаное полотенце для обсыхания тела, тут же поверх него банный халат, который она накинет на себя сразу же, как управиться с сорочкой. Девушка не хотела смущать дам наготой своего тела для и в малознакомой компании женщин она будет ощущать себя неловко, несмотря на то, что княжна Мирославовна была знакома с ними всеми. Хотя, чего стесняться? Они же все женщины, да и среди них нет мужчин. Да и не будут же они звать стриптизёра, не двадцать первый век на дворе всё же. Вика усмехнулась этим мыслям, губы тронула улыбка.        Стянув через голову сорочку, Вика поежилась ощутив, как прохладный воздух касается её кожи, заставляя мурашки бегать по коже оставляя за собой гусиный след. Соски затвердели на холодненьком воздухе, тело неспешно начало адаптироваться к прохладе помещения, вроде бы тепло, не прям жарко, но умеренно, как и должно быть в предбаннике. Она опустила руки ниже начиная стягивать панталоны с бедер, хотя наверное сначала надо было снять, гольфы с ног, а уж потом нижнее белье, но уже ничего не поделать, Вика начала с них. Примостившись на софу прямо рядышком с полотенцем и халатом, Вика мазнула быстрым взглядом по ширме, что скрывает её от ненужных глаз. Хотя в предбанник ещё никто не заходил помимо неё, может ли быть так, что она пришла первой, али дамы уже здесь, а их вещи забрали служанки. Вполне возможно и так.        Вика оглядела предбанник, выглянув из-за ширмы. Да это не деревенский предбанник, а целые хоромы: картины висят, коврики постелены на дощатый пол. Под её ступнями тоже лежит коврик, в некоторых местах сбившейся, образуя выпуклую складку. Девушка вздохнула, сложила панталоны аккуратно и положила внутрь сложенного верхнего платья. Она свела бедра вместе, чувствуя прохладу на нежной коже, потянулась к лентам на гольфах, начала распускать их. Белоснежные волнистые пряди скользнули по голым плечам, щекоча кожу. Вика хихикнула, поведя плечами, будто бы стараясь убрать раздражитель. Волосы упали на груди, прикрывая их от возможных любопытных глаз. Хотя здесь помимо неё никого нету.        "У нас предбанник не такой. Да вся баня вообще была старая, сделанная прадедушкой по черному ещё в тридцатые годы двадцатого века, - она подняла взгляд на помещение: веревки, натянутые, на них сушили белье, висели полотенца, которыми пользовались после бани. В памяти воскресал образ старой родимой баньки. Её взгляд упал на круглый стол, что виднелся из-за ширмы: на нем стоит хрустальный кувшин то ли с чаем, то ли с морсом, - да и стола у нас не было, за которым можно было бы попить чай или квас. Зато есть широкая скамейка, которую в основном и использовали как стол. - Вика улыбнулась воспоминаниям. - Отец и дядя хотели сделать новую баню, но уже по белому, да времени все не хватает: летом много работы в огороде, зимой холодно. Фундамент, то есть, но денег и средств нету.".        Вика тряхнула головой стряхивая лишние мысли, да так сильно, что ударилась затылком об побеленную стену за спиной. Она зашипела, точно кошка, клыки удлинились. Девушка подняла руки, сжимая в кулаках гольфы. Выдохнув, она открыла глаза и посмотрела на чулки в ладонях. Сложила их быстро и спрятала туда же, к панталонам, накрыв все это дело нижними слоями платья. Поднявшись с софы, она подтянулась, упирая руки в поясницу. Недовольно промычав, Святогорская коснулась таки пульсирующего затылка, помассировала место ушиба, стремясь успокоить ушибленное место. Прям тоже самое место, куда пришелся удар при падении на школьную лестницу. Хотя предыдущая владелица тела не расшибала себе голову до крови, Вика подумала о том, что у воплощений, должно быть очень крепкие кости, раз даже шишки не осталось, что уж говорить о царапине или шраме, который вполне себе мог остаться после падения с лошади. Вспомнив Владислава со шрамом на скуле, они всё же у них остаются.        Беловолосая посмотрела на сложенный поверх полотенца халат, уперла руки в бока, сжимая мягкую кожу пальцами, качнулась с правой ноги на левую, плавно поведя бёдрами.        "Может не надевать? - мысленно спросила у самой себе Вика, - там всё равно же только женщины все свои, чего мы друг у друга не видели? - Махнув рукой, девушка хмыкнула. - Ай, ладно, станет жарко, сниму и вынесу. Все равно тут два шага сделать.".        Она протянула руку к мягкой черной ткани, схватила и стала продевать руки в рукава, отмечая узоры хохломы на манжетах халата: рябина, цветы, листочки растекались: красными, жёлтыми и рыжими плавными узорами вдоль ворота и до самого подола. Чарующая красота! Невольно Вика подумала о том, сколько же усилий приложили швеей, чтобы сшить эту красоту. И ведь не найдется ещё одного такого же халата. Узор был сделан специально для княжны Виктории Мирославовны. А теперь это носит она. Вика не удержалась и провела пальцами по узорам. Да, через два столетия этот халат будет храниться в музее. Если доживёт до того времени, конечно, и его разве что не сожрёт моль раньше времени, Святогорская фыркнула, сдерживая смешок. Халат слегка был раскрыт на груди. Святогорская сняла так же и крестик на тонкой серебряной цепочке, дабы металл в жарком помещении не нагрелся и не обжег кожу, аккуратно спрятав его в складках платья.        Заведя руки за шиворот и вытащив волосы из-под халата, Вика оглянулась на оставленные вещи, подумав о том, что вещи заберут и принесут сменную одежду. Маша или Василиса, кто-то из них двоих. Удовлетворённо кивнув самой себе, Вика направилась в баню.        Низенькая крепкая дубовая дверь, деревянная широкая ручка, которая на ощупь оказалась гладкой. Вика распахнула дверь, и жар помещения обнял её лицо горячими касаниями. Как же давно она не была в бане, даже если эта самая баня восемнадцатого века. Ну, теперь она искупается в старорусской бане. Не абы какой, а Царской бани! Святогорская скользнула в полумрак помещения, закрывая за собой дверь.        В бане жарко, как и должно быть.        Святогорская проморгалась, стараясь привыкнуть к полумраку помещения. Она окинула беглым взглядом окружающее её пространство. По левую сторону от неё находится высокая побеленная печка, которую по всей видимости, отапливают по черному. Странно то, что стены не закоптились от такой протоки, хотя может быть есть труба, но просто скрытая в стене за деревянными досками, наверху печи вальяжно так расположились пушечные ядра. Натуральные ядра от пушек, видимо используемые в качестве поливальных камней для подачи жара и распространения горячего и сухого воздуха. Помимо четырех окошек, расположенных у потолка, через которые проникал свет в помещение. Ну, на улице сейчас непроглядная темень, так что о дневном светиле никакой речи быть и не может. А вот источник общего света в самой бане давали свечи в фонарях, создавая тот самый уютный полумрак.        Попривыкнув к полумраку Святогорская застыла как вкопанная, вот так те на. Как так вообще произошло то?        Здесь мужчины, женщин нет.        Она на мужской стороне бани.        Вика захотела рассмеяться, нервно так, но лишь прикусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая мимолетную истерику. Девушка кинула беглый взгляд на двух мужчин, расположившихся на нижних ступенчатых лавках, что растянулись на ещё две широких ступеней в верх. Лица знакомые. Вика не обратила внимание на то, что голова привычно заболела. Утешала лишь одна мысль, что это скоро все пройдёт. В создании бились имена мужчин, что сейчас стыдливо и неловко прикрывали интимную часть своих тел от ошалелого взора княжны, что в принципе то смотрела только на их лица. Святогорская была в шоке. На неё налетели неловкость и стыд. Она отвела взгляд от канцлера империи и главы тайной канцелярии. Натыкаясь взглядом на плещущегося в деревянном тазу мальчика, что расположился на третей верхней койке, мальчик радостно посмотрел прямо на неё.        "Павел Петрович," - промелькнула в сознании девушки мысль.        Рядышком с тазом в котором сидит Павлуша расслаблено, лежит...        О, нет...        Владислав Мирославович. Царь спит, раз не обращает внимание на то, что происходит вокруг него. Он лежит на животе, отвернув голову к стене, и ему, похоже, так же все равно на летящие капли воды из тазика. Бедра его прикрывало полотенце, что было достаточно длинное, раз спускалось чуть ниже лежака.        - Тетя! - радостно воскликнул Павлуша, улыбаясь Вике, показывая ещё не всё вылезшие зубы.        Вика медленно перевела взгляд на мужчину, что вот-вот должен проснуться после такого звонкого крика. Она, как прикованная смотрела на то, как вздрогнул Владислав, повернул голову, упёрся ладонями в лавку, начиная приподниматься на руках. Вика видела, как под кожей царя перекатываются крепкие мышцы, на спине, на руках, напрягаются, создавая рельефные виды. Он выгнулся в пояснице, перевернулся на бок, подгибая правую ногу под себя, упираясь на локоть правой руки и устремляя полусонный взгляд на ту самую "Тётю".        Девушка невольно стала разглядывать нагое тело царя. Хотя мозг вопил, весьма настойчиво чтобы она убиралась отсюда побыстрее, но Вика не могла. Ноги отяжелели, да так, что ими трудно было пошевелить. По телу гуляли мурашки ужаса. Надо, надо уходить. Да вот только взгляд её был прикован к Империи: крепкое тело, хорошо развитые грудные мышцы, твердый пресс, сильные руки. Она, конечно, и до этого замечала крепость тел всех троих Мирославовичей: мундиры им шили по фигуре, а как иначе, несмотря на это, даже так проглядывались мышцы тела. До этого как-то все мимо проскальзывало. Ну, есть и есть, а сейчас...        Перед ней нагой царь.        Приплыли.        Теперь она видела, куда тянется шрам от левой скулы: вниз по шее к левому плечу, обрываясь рвано. Святогорская встретилась с острым, внимательным и удивлённым взглядом Владислава. Лицо его не отражало тех эмоций, что проскользили в глазах мужчины. Вике показалось, что золотые очи Мирославовича вспыхнули, точно светлячки в темноте, в полумраке бани это отчетливо видно. Она отмахнулась от этого. Ничего особенного, просто свет упал так. Вика видела как они медленно потухли, точно свет от свечей, не иначе. Сколько они так смотрели друг на друга, Святогорская не знала, но чувствовала себя добычей, которую сейчас проглотят и не подавятся. Она не выдержала, чувствуя охватывающий её стыд, сменивший начавший отступать шок. Её взгляд опустился на вспревшую вздымающуюся грудь мужчины. Возникло желание, весьма настырное: коснуться крепких мышц, ощутить их рельеф, да просто провести ладонью по разгорячённой коже. Взгляд упал ниже, скользя по животу монарха, от пупка тянулась темная дорожка волос, спускающихся под... полотенце.        "Фу, фу, Вика! У тебя же есть молодой человек, - мысленно отругала себя Святогорская, и тут же печально добавила: - вернее был... Но это не повод заглядываться на чужого мужчину!".        Она втянула носом горячий сухой воздух, в котором витал острый знакомый аромат Владислава, ударяя по чувствам Святогорской. Как-то приятно потянуло внизу живота, захотелось потереть бедра друг об друга, унимая зуд. Вика застыла, и смущение ещё сильнее накатило на неё, как и осознание того, что тело её весьма интересно отреагировала на второго царя, она возбудилась. Черт побери!        Мирославович наблюдал за тем, как растерянная бедняжка в смущение и стыде краснеет, отводит от него свои очаровательные очи, мельком разглядывая тело. А тут есть на что посмотреть! Владислав пробежался взглядом по её фигуре, отмечая распахнутый халат на груди, где проглядывалась ложбинка. Ви тут же запахнула его, заметив его взгляд. Золотые глаза Империи вновь переместились к личику внучки. Она смотрела прямо на него, а ее щеки пылали румянцем, что перешёл ей на шею. Черноволосый слабо потянул носом раскалённый воздух, чувствуя изменившийся аромат девушки, что в данный момент усилился, и помимо этого он ощутил её сладкий... Оу. Внутри что-то зашевелилось, то, чего он очень давно не испытывал. Вика зажмурила глаза, вытянулась как струна и крутанулась на пятках, разворачиваясь к нему спиной.        - Извините! - выдохнула Вика охрипшим голосом.        Святогорская сделала два широких стремительных шага, вытянула руку, чтобы схватиться за ручку, но вместо этого стукнулась лбом об косяк, зашипела в изумлении распахивая глаза, какие-то несколько секунд тупо смотрела на то место, куда только что приложилась, а затем схватила ручку и начала дергать. Раздалось жалобное трескание дерева. Вика в ужасе осознала, что её начинает охватывать паника.        - Спокойнее дорогая, от себя, - за спиной раздался мягкий баритон Владислава.        И Вика слегка успокоилась.        - Ага.        Святогорская вылетела в предбанник, где уже во всю готовились Святослав и Александр, разговаривая, царь делился с племянником эмоциями которые получил за время проведенное с Алиночкой, он поведал о том, как малышка укусила своего дядю за нос, Саша фыркнул сдерживая смех, но в глазах его танцевали смешинки. Мужчины раздевались, Свят успел снять рубашку прежде чем задеть тему утренних полетов.        - Славно я тебя с Ири погонял, - насмешливо произносит Святослав, смотря весело так на племянника.        Александр расстёгивая рубашку, скашивает взгляд на развеселого дядю, он ничего не говорит. Святослав принимает молчание за ответ и продолжает:        - Признай: тебе понравилось летать,- улыбнулся он и тут же предложил: - в следующий раз полетаешь с нами?        - Нет, дядя Свят, мне не особо пришлось по душе эта прогулка на орлах, - вздыхает Саша, опуская руки смотря прямо на дядю.        Святослав встречает уставший взгляд Мердведя и улыбается расплетая косу.        - Ну-ну, - насмешливо тянет он.        Александр фыркает и отворачивается, хотелось бы закатить глаза, но он удержал себя от этого.        Святогорская быстро захлопывает за собой дверь и приваливается к ней, дабы перевести дух. Она вздыхает облегчённо. Теперь надо забрать вещи и поспешить на женскую половину, пока сюда кто-нибудь ещё не нагрянул. Поздно. Вика поворачивает голову на голоса, а там стоят: Святослав и Александр. Первый, обнаженный по пояс, спиной к ней, не успевший снять штаны. И на том спасибо. Вика видит длинные шрамы вдоль мощной спины, побелевшие со временем: выглядят болезненными. Создалось впечатление, что их оставил крупный хищник, например, медведь. Царевич смотрит прямо на неё, и Вика бледнеет, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться.        Святослав разворачивается, заметив, что племянник отвлекся. Он видит растерянную и красную от стыда или смущения внучку, мужчина ласково улыбается.        - Вики, что ты тут делаешь? - спрашивает старший царь.        - Милая, разве ты не должна быть на женской половине? - подключается Александр, видя растерянность дочери.        Вика делает шаг назад как раз в тот самый момент, когда из бани выходит Владислав. Она упирается спиной в торс мужчины. Мирославович кладет ладони на плечи девушки, легонько сжимая их. Святогорская напрягается, ощущая касание. Ее глаза широко раскрываются от шока. Она ведь даже не слышала того, как он вышел, как дверь бесшумно закрылась. В ушах била кровь, а все внимание было сосредоточено на Александре и Святославе.        "Кошмар, как же так! Дурная голова! - негодовала в мыслях Святогорская, покрываясь мурашками и краснея ещё больше от стыда и смущения, - ужас какой! Что теперь обо мне будут говорить?"        - Перепутала, - задушено выдыхает она, наконец найдясь с ответом и срывается с места убегая.        Мужчины удивлённо смотрят вслед сверкающей пятками Вике. И секунды не прошло, как Святослав издал тихий смешок. Забавная ситуация. Видать их внучка с момента падения и пробуждение ещё не до конца пришла в себя. Близнецы обменялись взглядами. Владислав вздохнул. Похоже, он пришёл к тому же выводу, что и брат с сыном. Свят качнул головой, развернулся и снял последний элемент гардероба, оставшись полностью обнаженным. Он кивнул в сторону двери, и мужчины скрылись за ней. Александр велел слуге позвать к себе служанку Виктории. Грушева не заставила себя долго ждать, пришла сразу же: смущённая и удивлённая, когда царевич вручил ей вещи княжны. Маша не стала задавать лишних вопросов, а сразу же ушла, поклонившись напоследок выражая почтение и уважение Офтару. Александр кивнул напоследок, отпуская девушку. Расправившись с одеждой, царевич вошёл следом за отцом и дядей, попадая в жаркую баню.        - Эх, вы не хотите, чтобы вас царь-батюшка попарил, - с наигранной обидой в голосе произнес Святослав и так печально покосился на канцлера и главу тайной канцелярии, что от одного лишь взгляда сердце может защемить.        Мирославович ударил веники друг об друга, выбивая из них капли воды. Павлуша радостно вскрикнул, когда на него попали капли, осыпавшись, точно дождь в летний день. Свят усмехнулся, видя радость ребенка. Владислав отодвинулся чуть в сторону, не желая, чтобы вода попала на него, по крайней мере, пока. Но капли все же попали. Младший царь внимательно посмотрел на брата, словно говоря, чтобы тот не делал так больше. Вон печка есть, пусть над ней веники трясет. Александр широко улыбнулась, видя взгляд отца и довольное лицо дяди.        - Мой государь, мы бы с радостью, но у вас рука тяжёлая, - улыбаясь, произнёс Бестужев. В уголках его глаз скопилась сеточка морщин. Мужчина знал, что его величество шутит.        - А я то чаял на то, что из вас сейчас всю дурь выбью, километровые сопли висеть будут, - озорно улыбаясь, протянул Святослав, прокручивая веник в левой руке. Он наклонил голову, и мокрые волосы скользнули по плечам и крепкой спине.        Святослав крутанул веники в руках, легонько покачивая ими, а затем вновь окунул в таз с водой, смачивая начавшие сохнуть листья. Царевич разместился на верхней лавке, практически упираясь головой в дощатый потолок. Перед ним на нижних лавках сидели Шувалов и Бестужев. С мужчин градом катился пот, они лениво улыбались, разморенные жарой. Старший царь вновь поднял веники, озорно улыбаясь.        - А кого попарить?        - Меня! - воскликнул Павел, чуть ли не выпрыгивая из таза.        Мужчины весело рассмеялась. Княжич растёт настоящим войном, что не могло не радовать присутствующих, наполняя их сердца надеждой, что будущий десница будет лучше предшественников.        * *        Близнецы игрались, сидя в деревянных тазах. Они обливали друг друга водой, посмеиваясь над собственной проказой. Брызги летели в разные стороны и попадали на тело отца, что прилёг на лежак после того, как хорошенько попарил себя дубовыми вениками. Некоторые листья прилипали к коже и совершенно не мешали Мирославу. А вот что мешало, так это непрекращающийся дождь из капель воды. Царство распахнул разноцветные глаза, он перевернулся на бок, а затем улёгся на живот, свесив левую ногу и уперевшись ею в нижнюю лавку. Обперся локтями в лавку, Ярославович с улыбкой наблюдал за шалящими сыновьями. Очередные брызги воды попали на лицо Мирославу. Мужчина фыркнул и с хитринкой глянул на сыновей. Позади мальчишек из тазов поднялись вверх водяные шары. Плавно перетекающие они зависли над головами царевичей и одновременно рухнули на них, смачивая полусухие волосы мальчишек. Раздался плеск воды, и на миг в бане повисла тишина. Святослав и Владислав удивлённо переглянулись, смотря на мокрые лица друг друга, а затем старший царевич расплылся в широкой улыбке, показывая отсутствие двух верхних молочных зубов. Святослав засмеялся: громко, заливисто, заразительно, так, как умел только он. Владислав засмеялся вместе с братом. Близнецы перевели веселые взгляды на отца. Мальчики одновременно стукнули ладошками по воде, обрызгивая ею отца.        - Не шалите так сильно иначе Банник вас веником обожет или ущипнет, - заявил царь.        Принимая сидячее положение, а затем и вовсе встал, вытягиваясь во весь рост. Платиновые волосы скользнули по спине. Близнецы восхищённо смотрели на отца и в то же время Владислав, нахмурившись, спросил:        - Кто это Банник?        Царство наклонился, проверяя замоченные в горячей воде веники из дуба и березы. Мирослав удовлетворённо улыбнулся, поднимая на сыновей разноцветные глаза. Святослав в знак поддержки кивнул. Ему тоже было интересно узнать, кто такой Банник. Царевичи догадывались, что это что-то из старины, что-то от их деда Ярослава.        - Банник - это хозяин бани, и его не стоит злить: за шалости он может ущипнуть или ошпарить, - отец не стал рассказывать больше, дабы не пугать сыновей. Этого кусочка более чем достаточно, чтобы мальчишки в дальнейшем не шалили, он так же добр к тем, кто уважает порядки в бане.        - Но ведь духов не существует, - задумчиво протянул Владислав.        Ярославович достал веники и встряхнул их над камнями печки. Те зашипели, поднимая пар и горячий сухой воздух, что приятно обжог кожу. Царь развернулся к ожидающим сыновьям, показывая им веники.        - То что вы их не видеть, это не значит, что их не существует, - произнес отец и тряхнул вениками, - а кого попарить?        - Меня! - воскликнули близнецы, вызывая у Царства улыбку.        * *        Женщины щебечут, обменивались услышанными новостями и сплетнями, обсуждая грядущую охоту и скорое Рождество. Дамы замолкают, когда в баню раскрывается дверь. Елизавета уже было хотела отшить служанку, что в очередной раз решила их потревожить, но осеклась, заметив вошедшую княжну. Виктория мгновение смотрит на них растерянно и напугано, но это проходит. Она приветливо улыбается им, все ещё сжимая халат на груди. Да, вид у нее был весь какой-то потерянный.        Ирина изящно поднимается на ноги, подходя к племяннице, легонько приобнемая ее за плечи. Святогорская вздрагивает, резко поворачивая голову к царевне. Мирославовны, мягко улыбается, видя растерянный вид ребенка.        - Мы так рады, что ты к нам присоединилась, - говорит Ирина, - здесь все свои, можешь открыться нам.        Святогорская не сопротивляется, когда с ее плеч стаскивают халат. Она обводит присутствующих дам взглядом: тут и Елизавета, что удобно устроилась на лежаке, и Лариса Сергеевна, от чего у Вики ее наличие здесь вызвало лёгкое недовольство, но она была рада, что это не отразилось на ее лице. А ещё тут присутствует Екатерина, супруга Петра от чего-то виновато смотрела на неё. Девушка видела, что немка что-то хочет сказать, но стеснялась это делать при других? А может, хочет поговорить наедине? В любом случае Вика могла гадать так и дальше. Она прошла к свободному лежаку, испытывая все ещё лёгкое смущение. Устроившись на нем, девушка прикрыла глаза, надеясь разомлеть от жары. Пока по попе ей не прилетело веником. Вика от неожиданности вскрикнула, подскакивая на месте, она уставилась возмущённо на задорно улыбающуюся Ирину, что прижимала веник к груди. В бане раздается звонкий смех дам, точно переливы колокольчиков. Святогорская и сама засмеялась, подхватывая веселья женщин. Она ощутила себя легче.        * * *        После ужина близнецы ушли вместе, у Владислава были планы, он хотел пригласить Сергееву к себе, но увязавшиеся за ним Слава не дал этого сделать. В покоях младшей Империи полумрак, в камине танцует пламя, слуги заметившие царей поклонившись и пожелав доброй ночи, покинули комнаты оставляя Мирославовичей на едине.        Пройдясь по комнате Владислав обратил внимание на приготовленные спальные вещи, он должен был провести эту ночь, в компании любовницы, но заним увязался Свят.        "Ко мне придёт Лариса, в следующий раз вместе поспим," — передал мысль близнецу Влад.        Святослав прекратил растегивать рубашку, оставив ее на предпоследний пуговице, он подошёл к близнецу, что уже аккуратно складывал белоснежную ткань, укладывая ее на мягкий стул рядом с собой. Владислав посмотрел на брата, когда Свят коснулся его груди, ощущая, как бьётся сердце близнеца, прижавшись своим лбом к его. Оба закрыли глаза, слушая потрескивание дров в камине. Они могли бы сыграть в шахматы или в карты, провести часок в развлечение, а потом лечь спать, но у Вала другие планы, он не будет их растраивать.        "Вот по этому я и не зовожу любовниц, во первых они не выдержат моего напора, во вторых от них много проблем, - раздался голос Свята в сознание Вала, - зови уж, свою Ларису, хорошенько ее..."        "Свят," - коротко оборвал брата Владислав.        Святослав хрипло засмеялся.        "Я хотел бы провести эту ночь с тобой," - дополнил Святослав.        "Будет ещё время," - ответил Владислав, коснувшись скулы брата.        После ухода Святослава Вал позвал служанку, велев ей привести к нему Ларису Сергеевну. Ждать долго не пришлось. Женщина, сморщив носик, вошла через вход для слуг. Её привели по тайным ходам. Судя по внешнему виду, женщина готовилась ко сну, но стоило изумрудным очам коснутся силуэта Империи, что стоял возле камина, золотые отблески танцевали на его теле, подчёркивая крепость мужчины. Лариса не заметила, как за ее спиной бесшумно прикрылась дверь с тихим щелчком. Она и позабыла, что её провели тайными ходами для слуг, оставив при себе все возмущения. Золотые очи Владислава мягко блеснули, в них отразилась нежность к этой женщине. Такой добрый и любящий только для нее: леди Сергеевой. Лариса поправила темные волнистые волосы, кокетливо начав накручивать на пальчик прядь волос, чуть прикусила губу, щеки налились румянцем. Она поправила подол сорочки, что скрывал персидский халатик.        Ни для кого не секрет, что Лариса Сергеевна фаворитка императора Владислава Мирославовича, многие дамы смотрят на неё с завистью, а она же на всех них с гордо поднятой головой.        - Подойди, - раздался хрипловато, игривый голос Владислава.        От низкого тембра голоса государя пробирает от кончиков пальцев ног до корней волос, по телу пробежались приятные мурашки, заставляя твердеть соски, между ног появилась влажность.        Мирославович склонил голову на бок. Поток черных с золотистым блеском волос скатились по крепким плечам мужчины и груди. Он отошёл от камина, хищной поступью плавно ступая в сторону широкой кровати. Лариса, точно под гипнозом, следовала за Империей. Когда мужчина раскрыл руки в стороны, черноволосая с радостью нырнула в объятия любимого. Сильные руки сомкнулись на талии Сергеевой, прижимая женщину ближе, а она и не против, ласково обвивая шею Владислава руками. Их губы встретились в нежном поцелуе. Женщина со всей пылкостью отвечала на поцелуй, что переройс в ненасытный. Владислав голодно сминал ее губы, покусывая их, а Лариса, постанывая, с покорностью размыкала рот, пропуская Империю. В области живота давило, ведь она чувствовала его возбуждение сквозь туго натянутую ткань брюк, что лишь сильнее подначивало женщину отдаеться этому мужчине. Ладони Мирославовича сжали ягодицы женщины.        - Лари, - раздалося хриплый, полный желания голос Владислава, он смотрел на нее потемневшим взором.        Лариса капризно надула губки, желая, чтобы ее вновь поцеловали. Пока ее ладони в нежных, дразнящих касания бродили по мощному телу мужчины, касаясь его грудных мышц, пресса на животе, оглаживая крепкую спину, задевая края ночных штанов, будоража его только сильнее. Внезапно Владислав скинул с нее халатик, отбрасывая ненужную ткань в сторону, развернул к себе спиной и прижал к своему телу. Сергеева тут же подалась бедрами назад, ощущая возбуждение офтара. Над ухом раздался тихий рык, разнесший по телу женщины приятные мурашки. Лари тихонько застонала, когда горячие губы опустились на изгиб шей, а широкая ладонь приспустила лямки сорочки, обхватила полную грудь, сжимая ее, а вторая рука, ласково провела по бедру, задирая сорочку, коснулась чувствительного места. Лариса ахнула, когда в нее проникли пальцем. Наслаждение заволокло разум женщины приятной дымкой. В этот момент ей никто не нужен, кроме ее Империи: ощущение его горячих губ на своей коже, сказанны ласковых слов.        * * *        После хорошего ужина с семьёй, который девушке все ещё трудно привыкнуть, где также присутствовала и Елизавета Петровна десница императоров. Святогорская расположилась в покоях Петергофа переодетая ко сну, она заняла удобное место на кровати, подложив под спину все имеющиеся подушки, взяла один из дневников княжны Мирославовны, который привезла с собой, раскрыв его принялась читать, ну как читать, уставилась пустым взглядом в строчки. Вика сидела так бог знает сколько времени, бездумно перелистывая дневник, от одной корки к другой и обратно, раскрывала на рандомной странице и опять же пялилась пустым взглядом, в конце концов с раздражённым шипением чувствуя, как клыки удлиняются, захлопнула книжицу и отбросила от себя на одеяло, скрестив руки на груди улеглась на подушки, откинув голову к деревянному разному подголовнику уставилась на балдахин.        "Все хватит, - мысленно взвыла девушка, - я больше не могу, голова и без того раскалывается, я так скоро с ума сойду! Надо сделать перерыв оставить дневники на какое-то время, а потом вернуться к ним, - Вика поджала губы, медленно сползая вниз по подушкам, - может мне надо было с самого начала сказать им, что я, вернее не я, а настоящая Виктория потеряла память, это объяснило бы мое странное поведение, а исходя из писанины из дневников, вырисовывается этакий образ егозы, веселой девушки-кокетки, с не хилым актерским талантом. Умная мысля приходит опосля, да надо было с самого начала говорить, что мне память отшибло, но я ведь тогда была в шоке, он ведь никуда не ушёл, да? Может ещё не поздно сказать, что у меня частичная потеря памяти? Или уже поздно, - вздохнула она тяжело, - и Святослав который ой, как неровно дышит к своей внучке, я ведь об этом уже думала, пару дней назад. Хотя это нормально для императорских, королевских семей, к концу девятнадцатого века так и вовсе почти вся Европа и Россия в плане династий приходились друг другу родственниками, хотя бы те же Николай Второй и Георг приходились друг другу двоюродными братьями, как две капли воды похожие друг на друга. Но наш император Николай красивее, - она замолкла, - так что это должно быть нормально для меня. Не привычно и странно. Хоть бы он не пришёл сегодня, Святослав, как печка, невозможно спать, спасибо за то что не трогает меня в ни каком плане, а просто лежит рядом, - бурчала она про себя, - напрягает."        Только потянулась к дневнику, собираясь убрать его под подушку, как застыла с вытянутой рукой, прислушиваясь к звукам. В покоях что-то тихо за шуршало, и знакомый аромат, что приятно защекотал слизистую носа, коснулся ее тонким шлейфом. Святогорская напряглась всем телом, мурашки побежали по коже, а кончики пальцев рук заледенели. Она медленно подняла взгляд, скользя от книжки по одеяла к окну. А там, в полумраке покоев, возле окна стоял...        "Ну вот, печка пришла, - недовольно отметила Вика, - теперь я точно не засну. И как он сюда только попал?"        На свет свечи вальяжно вышел Святослав, точно кот объевшийся сметаны и теперь идущий спать, весь в белом, пижамная рубашка по обыкновеннию растегнута на груди, в прочем у этой рубашки никогда не было пуговиц, с распущенными волосами, что стекали по его могучим плечам и крепкой груди, падая ниже поясницы, точно призрак блуждающий в ночи. И этот призрак пришел к ней. Вика села в кровати недовольно глядя на царя. Мирославович задорно улыбнулся, уловив ее хмурый взгляд, подходя к ней ближе, сначала опустил правое колено на кровать, перина прогнулась под его весом, мужчина наклонился вперёд нависая над девушкой. Вике пришлось откинуться назад, упираясь ладонями в постель, чтобы смотреть на него. Кобальтовые глаза с любопытством пробежались по телу княжны. Беловолосая почувствовала, как щеки обожгло жаром и она поспешила отвести взгляд, от столь жаркого взора. Со стороны мужчины раздался приглушённый бархатный смешок, Святослав разместился на кровати полностью, по обыкновенную подперев голову рукой.        Вика бросила на него беглый взгляд, встречаясь с лукавыми очами, тут же отвела свои. Старший Царь пошевелился, принимая более удобное положение. Он задел босой ступней кожаную книжецу, тут же заинтересовавшись вещичкой, плавным движением пальцев поманил ее к себе. Дневник, повинуясь, плавно поднялся в воздух, ливитируя к старшему монарху. Вика изумлённо округлила глаза, чувствуя, как сердце испуганно пропускает удар. О нет, только не дневник! Святогорская протянула руку, хватая книжонку. Подрывается с кровати, собираясь спрятать в другое место, как ее тут же поперек живота хватает сильная рука и валит на кровать. Девушка падает грудью вниз, пряча под собой дневник. Ее ноги: обхватываю ноги царя, а сам он слегка придавливает внучку грудью, широко улыбаясь. Теперь Империи в двойне интереснее, что она там такого прячет.        - Что это ты прячешь, Framboise? - мурлычет он ей в ухо.        Вика краснеет слышала, как он мурлычет, а мужская грудь прижатая к ней вибрирует от издаваемых Святославом звуков.        - Да, так, всего лишь мой дневник! - нервно выдыхает она.        "В этом дневнике ничего такого нет, всего-то мысли княжны Мирославовны, но если Святослав, прочтёт его, то поймет, что с его внучкой, что-то не так, - панически думала девушка, - а со мной и так что-то не так! Это и без дневника понятно!"        - Покажешь, - ласково произнёс Империя.        Его ладонь коснулась поясницы девушки, мужчина уловил, то как Вика вздрогнула от его касания, улыбка тронула губы.        - Нет! Вернее нет, это ведь личные записи, - полуписком произнесла Вика.        Святослав опустил голову упираясь ею в плечо девушки, он тихо и глубоко дышал, пока его ладонь ласкающе прошлась по бедру Вики, он огладил ее, смиренно замершую, как зайчишка при виде волка. Губ коснулась улыбка при мысли о сравнении, раньше она была бойкой, напористой, охотно отвечающую на ласки, а сейчас... Сейчас она и такой ему нравится.