Инь и Ян

— Юнги очень хороший, почему ты мне не веришь? Я приведу его домой и познакомлю вас, хочешь? Джей посмотрел в сияющие глаза брата и тяжело вздохнул. Он, наверное, никогда не поймёт, как же так получилось, что их лица похожи, как две капли воды, но личности разные, как инь и ян. Словно где-то в другой вселенной существует только один человек, который вобрал в себя все качества, сбалансировал и стал крепкой здоровой личностью, а в этой ему, инь, приходится постоянно защищать свою наивную ян-половинку от жесткого мира. Упомянутый Юнги был старше на курс и уже третий год был солнцем, вокруг которого летал влюблённый с первого взгляда Хоби. Юнги был спокойным, уверенным, увлеченным музыкой и баскетболом парнем, который был не против накормить своего хубе обедом, пройтись половину пути до дома по вечерам или подарить на новый год яркий, пушистый и дурацкий брелок, с которым Хоби никогда с тех пор не расставался, но он никогда не заходил дальше приятельских отношений, никогда не смотрел на Хоби, как на потенциального партнёра, даже не шутил рядом с ним пошлые шутки, словно чувствуя, будто Хоби не был подходящим слушателем. Юнги был мил, но относился к Хоби скорее, как к младшему далёкому родственнику. Хоби же был наивным, милым и очень застенчивым парнем, который краснел от любого случайного прикосновения и даже мысли не допускал о том, чтобы признаться первым. — Я слушаю это третий год, но ты ничего не делаешь, даже пригласить его сюда боишься, — Джей вырвался из плена глаз-сердечек и отвернулся к монитору ноутбука, на котором была открыта папка с фотографиями с его свежей фотосессии. — Признайся ему уже или найди кого-то ещё. — Нет, — Хоби прижал к груди пушистую розовую подушку и поджал губы, — ты же знаешь, что я не могу. — Хочешь, я сделаю за тебя? — усмехнулся Джей, не поворачиваясь и тут же ловя, летевшую в голову подушку. — Нет! Не смей! — Хоби нахмурился, приняв свой самый серьёзный вид, и Джей, на секунду кинувший на него взгляд, весело фыркнул. Джей часто отшивал парней Хоби. То есть, потенциальных парней, которые слишком уж навязчиво начинали появляться где-то рядом с витающим в облаках парнем. Хоби всегда со всеми был открыт и мил, и некоторые парни принимали все его улыбки на свой счёт. Они считали, что если Хоби не скидывал их рук со своей талии, то ему нравилось. Если Хоби хихикал, когда они прижимали его к себе и сжимали его ягодицы в ладонях — он был не против. Хоби же просто не хотел их расстраивать. Хоби боялся их расстраивать. Хоби думал, что всё закончится, когда они немного его потрогают. Даже если самому ему страшно, неприятно и немного хочется плакать. Джей разбивал им лица, ни о чём не переживая. Джей знал, кто нравится Хоби, а кто был налипшим на него паразитом. Джей не был дураком и даже, если Хоби молчал, он знал, что к нему пристают, потому, когда заставал их на месте преступления, не думал дважды. Джея выгнали с первого года старшей школы за то, что однажды он ударил учителя. Учитель слишком странно прикасался к его брату. Хоби трясся, рассказывая Джею, как учитель гладил его по бёдрам. Им никто не поверил, конечно. Такой уважаемый учитель и какой-то мальчишка, который, видимо, решил ему отомстить за плохую оценку. У Хоби не было плохих оценок, потому стрелки перевели на Джея, а тот, почувствовав отчаяние, со всей силы врезал учителю ногой между ног, чтобы наверняка отбить желание трогать невинных мальчиков. Между старшей школой и своим братом Джей, не раздумывая, выбрал второго. Их родители к тому времени уже не возлагали на старшего на минуту брата никаких надежд. Они с начальной школы давили их учёбой и своими ожиданиями, но даже когда братья приносили отличные табели, не хвалили их, требуя чего-то большего, сверх этого. К средней школе мальчики изменились. Хоби сломался: из шумного, активного и любознательного мальчика, став тихим, послушным, избегающим любые конфликты и готовым всё стерпеть. Джей сломался: из тихого, умного и ответственного мальчика, став холодным, агрессивным и бунтующим против всего. Пятнадцатилетний Джей набил свою первую тату где-то в подвальном клубе, где ни у кого не спрашивали документов. Там же сделал свои первые фото для онлифанса. Ещё невинные, но неожиданно собравшие его первую аудиторию, желающую большего и платящую за каждый открытый миллиметр его кожи. К третьему году старшей школы Хоби, Джей собрал достаточно денег, чтобы оплатить им отдельное жильё в Сеуле и как минимум год обучения в Институте Искусств. Родители братьев хотели, чтобы Хоби стал офисным работником. Если повезёт — каким-нибудь управляющим. На врача не надеялись, глядя в таблицу успеваемости по классам, где Хоби никак не мог подняться выше тринадцатого места. Никаких нестабильных, странных и глупых профессий. Хоби же мечтал танцевать. Он много танцевал у них с братом в комнате, когда родителей не было дома. Джей иногда записывал его танцы на видео, потому что только тогда Хоби выглядел действительно счастливым. Джей почти ничего на себя не тратил из того, что зарабатывал на подработках, а так же фотографиями и рекламой в неожиданно ставшим популярным инс****аме. Подработки, обычно требующие от него перетаскать коробки, помочь с переездом и прочие физические нагрузки, делали его взрослеющее тело рельефным, молодые татуировщики с радостью делали ему новые тату за рекламу, а потому одни подписчики сходили с ума, когда он показывал кусочек пресса, а другие — когда приспускал штаны, демонстрируя татуировки кошачьих лапок на ягодице. Когда Хоби готовился подать заявление в университет, Джей положил перед ним заявление в Сеульский институт искусств, о котором младший брат даже боялся мечтать. Джей сказал, что для отбора им ещё нужно видео и у него их полно. Он сказал, что комиссия точно влюбится в движения Хоби, в его чувство музыки, в страсть, в блестящие глаза. Хоби боялся даже смотреть на это заявление, но Джей заставил его. Он не стал сразу говорить Хоби, что у него достаточно денег, чтобы всё оплатить, потому что сначала нужно было, чтобы заявление приняли. Хоби заполнил заявления и они с Джеем пошли отправлять их. Джей порвал его заявление в местный институт управленцев, а потом накормил мороженным. Джей действительно теперь выглядел старшим братом. Теперь, если не приглядываться, сложно было понять, что они когда-то появились из одной яйцеклетки. У Джея была загоревшая из-за работы кожа, тату, пирсинг, беспорядочно вьющиеся, немного выгоревшие чёрные волосы, широкие плечи, выделяющиеся мышцы и вечно хмурое, но только не для Хоби, лицо. Хоби был сильно бледнее из-за постоянного нахождения дома, в школе, на дополнительных курсах. Хоби был тощим из-за стресса и пунктика мамы о здоровом питании и страха потолстеть. Из-за этого же он был на пару сантиметров ниже и ощутимо уже в плечах. Волосы Хоби были короче, темнее, всегда прилизанные в дурацкой причёске. Рубашки, школьная форма — всё пыльных, приглушённых цветов. Никаких брелков на рюкзаке. Никаких браслетов, которые дарил ему брат — мать срывала их прямо с руки, оставляя красные полоски от ногтей на коже и рассыпавшиеся по полу цветные бусины. Никакого личного мнения, вкуса, потребностей. Джей чувствовал себя виноватым, когда видел отрешенное выражение лица брата, его тонкие запястья и мозоли на пальцах — на него явно возложили двойную дозу ожиданий, когда старший брат вырвался из-под контроля. Удивительно, что они не выгнали Джея из дома, позволяя жить в общей с братом комнате. Может, потому что Джей не пытался защищать брата и не ругался из-за него с родителями. Не потому что не хотел, но потому что Хоби рыдал у него на плече, умоляя не вмешиваться, говоря: «Если тебя выгонят — я не выдержу тут один. Я не справлюсь без тебя. Я могу выдержать одну ночь, когда ты остаёшься на подработке или у друзей, потому что знаю, что ты вернёшься ко мне. Если ты уйдёшь — я и ночь не переживу». Джей мог начать пить или употреблять другие вещества, как делали парни в клубах, в которых он подрабатывал официантом. Джей мог проматывать все заработанные деньги на развлечения, прожигая жизнь и проживая свою травму так же, как поступали многие. Джей мог бы, если бы был один. Он не был. У него был Хоби. Поэтому Джей работал за двоих, чтобы снять квартиру, чтобы оплатить учёбу, чтобы вкусно и сытно кормить, чтобы покупать ему яркие вещи, на которые Хоби только облизывался. Чтобы сделать брата счастливым, потому что казалось, что тогда и сам Джей станет счастливым. Будто оно было у них одно на двоих это счастье и даже дышать было больно, когда другому плохо. Потому Джей украл Хоби прямо с выпускной церемонии в школе. Джей взял машину у знакомого, закинул туда их собранные рюкзаки с необходимыми вещами, оставил записку, что искать их не нужно, а потом приехал к школе, и когда потерянный Хоби оказался у школьных ворот — единственный, не окруженный счастливой семьёй и цветами — выбежал, чтобы обнять и тут же утащить на пассажирское сидение машины. Он извинялся, что не пришёл раньше, но Хоби только отмахивался. Он никого и не ждал, знал же, что Джей очень много работает. Так они доехали до вокзала, откуда тот знакомый заберёт машину, а они на поезде отправятся дальше, в новую самостоятельную жизнь. Это было странное чувство — ехать в большой незнакомый город только вдвоём. Оставив позади семью и немногочисленных друзей. Джей, конечно, уже был ко всему готов, он так много узнал о жизни, пока шатался везде, подрабатывал и общался с людьми, что его ничего не пугало. Наоборот, он впервые за долгие годы был так счастлив, прижимая к себе за плечи молчаливого, напуганного брата, в глазах которого всё же мерцали любознательные звёздочки, которые, казалось, погасли давным давно.