Интервал

На втором стакане виски Юнги начал думать, что проведёт вечер в одиночестве. Тётя нашла столько убедительных слов, чтобы вытащить на эту встречу, но вот возможность вовремя появиться она, похоже, не нашла. Юнги не собирался думать об этом так озлобленно, но с расшатанными нервами сложно было уследить за гневом, да и запястье как по часам регулярно напоминало о себе болью. Бывало и одной мысли о Тэхёне, даже самой отдалённой, было достаточно для этого. Всерьёз или психосоматика — уже было не понять, но иногда плохо было настолько, что хотелось то ли в разрушительный гнев податься, то ли в землю закопаться и не показываться этому миру больше никогда. Само по себе подобное не случается, и Юнги точно знал, что это не из-за него, значит, из-за Тэхёна. Но даже в его худшие приступы легкомыслия он не бросил бы всё просто так. Должна быть другая причина. Например, чувства. Он только ими и руководствуется. Тут замешан кто-то третий. Кто. У кого и когда было достаточно времени и возможности, чтобы довести ситуацию до такого? Кто-то знакомый? Новых людей в кругу Тэхёна не видно. Хотя Юнги вряд ли мог считаться знатоком его жизни. И его как человека — тоже, судя по всему. Тряхнув правой рукой, Юнги ругнулся и опустил взгляд на перебинтованное запястье. Опять прижгло. — Смотрю, начал без меня, — женский голос прервал мрачные мысли. Юнги моргнул, поворачивая голову: — Я начал вовремя, этот ты опоздала. — Прости, пробки. Надо было ехать на метро... — она села рядом и заказала лёгкий коктейль. В обычное время Юнги тоже не стал бы брать ничего крепкого, но ему нужно было хоть какое-то облегчение, и он пока не нашёл способа лучше, чем этот. Хотя, признаться, даже это не то чтобы спасало. Только временно отвлекало. — Всё в порядке. Как видишь, я хорошо провожу время. Равнодушие в его голосе очень напоминало его брата. Женщина не осмелилась бы сказать об этом вслух, но сейчас он как никогда ощущала их схожесть. Только в отличие от Югёма, которого обычно спасала харизма, Юнги даже не пытался сгладить свои слова. Он говорил, что хотел и как хотел. Конечно, в этом немалую роль сыграл алкоголь, но не нужно было даже быть знатоком человеческой души, чтобы понять, что за этим скрывалось что-то куда более важное. Что-то настолько масштабное, что он перестал думать о правилах приличия и в принципе о последствиях. Понять его всегда было непросто и, может, это вопрос положения «тёти» со стороны. Друзьями стать так и не удалось, да и тяги особой не было. Он просто был не из тех людей, с которыми она предпочитала общаться на регулярной основе. А ведь он даже никогда не закрывался, в отличие от Югёма. Как получилось, что одного спокойного и открытого она совершенно не поняла, а с капризным вторым не пожалела времени, чтобы добраться до его души — она не знала, но это и не было самым важным. Самым важным было, что Юнги всегда был предсказуем. Как бы мало ни было информации, ожидания всегда были оправданы. Благодаря этому с ним всегда было приятно провести время. От него исходила аура спокойствия, надёжности. Стабильности. Теперь этого не было, и она не знала, что это значило, но вряд ли что-то хорошее. Она никогда не видела, что бывает, когда предсказуемый человек становится непредсказуем. Признаться, пугающая перспектива. — Разве? — спросила она, заставляя себя смотреть на него, несмотря на то, как некомфортно было из-за этого его вида. — Что? — Не похоже, что ты правда «хорошо проводишь время». Юнги ничего не ответил, и она спросила откровенно: — Что случилось? — Сначала ты. Я же не просто так сюда приехал. Вряд ли он знал, насколько сильно его прямой взгляд усугублял дискомфорт, который тётя и так испытывала в достатке, но она делала всё, чтобы не показать этого лишний раз, и справлялась на отлично. А учитывая, какой секрет она скрывала, способность держать себя в руках под таким пристальным вниманием можно было считать героической. — Если бы я знала, что ты в таком настроении... — заговорила она. — Что? Всё отменила бы? — Как минимум, перенесла бы. Это серьёзный разговор. — Значит, хорошо, что я уже выпил. — Наоборот. Бармен поставил перед ними стакан с коктейлем, вынуждая замолчать на пару секунд. Тётя воспользовалась этой возможностью в полной мере, сразу пробуя напиток. Зрительный контакт прервался и она мысленно выдохнула с облегчением. Он ей в сыновья годился, да и пугливой она себя никогда не считала, но это давление выжимало из неё всё, что осталось после того, как Югём «отчитал», а потом решил игнорировать звонки и сообщения. Эти дети с ума сведут. И ведь даже их родителям не пожаловаться. Никто не сможет остановить ни одного, ни второго, независимо от того, кто с кем дружит. Оба отключают уши быстро и успешно, что только ударом жизни по голове они включаются обратно. Коктейль вообще не впечатлил, но она продолжала медленно пить, давая себе больше времени собраться с мыслями. Хотелось бы, чтобы эта пауза помогла и Юнги, но надежды лучше было оставить в стороне вместе с попытками предсказать его поведение. Вместо этого лучше понаблюдать повнимательнее и попробовать понять, что он представляет из себя сейчас, в таком состоянии. — В чём дело? — спросил Юнги. Похоже, пауза показалась ему подозрительной. Вот и ответ на то, насколько ему это помогло. — Ты мне скажи. — Я хочу начать с тебя, я же сказал. — У меня право старшинства. — Единственное твоё преимущество. Тётя нахмурилась, поворачиваясь к нему всем телом: — Между прочим, я здесь потому, что хочу тебе помочь, так что было бы неплохо, если бы ты перестал грубить. Ты даже не представляешь, какой выбор я сделала, чтобы оказаться тут. Юнги не затронул её строгий тон, и, похоже, слова тоже. Наоборот, это будто только усугубило его хмурое настроение: — Все внезапно взялись что-то выбирать. — «Все»? — Сначала ты, — повторил Юнги. Рядом с ним зажужжал телефон, спасая их обоих от очередного спора. На экране отобразилось «Ким Намджун», и он тут же среагировал: — Да. — Надеюсь, не отвлекаю, — прозвучало в телефоне. — Если ты по делу. — Нашёл я этого парня. Ты был прав, он... Юнги перенёс телефон к правому уху, плотно прижимая его. Тётя отвернулась, давая понять, что не заинтересована в подслушивании. Пока он был занят, она попивала свой коктейль и разглядывала бар. В какой-то момент это стало даже интересно и, наверное, поэтому она чересчур расслабилась, позволяя взгляду дойти до Юнги. На правой руке, которой он держал телефон, рукав опустился ниже, показывая напульсник и часть бинта под ним. Женщина замерла, не моргая глядя на это. Не может быть. С каких пор всё так плохо? Почему Югём ничего не сказал? Он вообще знает? Оторвав взгляд, она бездумно уставилась в поверхность стойки. Нельзя об этом думать. Это личное. Не важно, что это такое и что это на самом деле, даже если от этого поднималась целая волна воспоминаний многолетней давности. Нет, важно. Именно поэтому и важно. Это всё меняет. Полностью. — Понял, спасибо. Увидимся завтра. Юнги закончил разговор и через несколько секунд получил от Намджуна сообщение с дополнительной информацией. Взглянув, он не стал открывать его, убирая телефон в карман. Когда он обратил внимание на тётю, та выглядела растерянной, и он решил не скрывать, что заметил это: — Что такое? Она взглянула на него, нервно улыбнувшись: — Да, я просто... — она собиралась оправдаться, но вовремя поняла, что это хорошая возможность сбежать из ситуации. — Думаю, мне лучше уйти. Трусливое решение, которое она ни за что не приняла бы в обычной ситуации, но встреча не заладилась с самого начала. Одно только нахождением рядом с этой его аурой и давящей атмосферой выжало столько сил, сколько ни одному человеку не удавалось выжать. Даже самому вредному из всех известных — его брату. Ни одно слово не звучало для Юнги убедительно, и он этого не скрывал. Тётя не только избегала взгляда, но и в принципе старалась не смотреть на него, и у него не заняло много времени, чтобы понять, что на самом деле не так. — Дело в этом? — он приподнял правую руку, внимательно наблюдая за тётей. Ей не пришлось даже отвечать. Избегающий взгляд всё говорил за неё. Правда, чуть позже она всё же взглянула на руку, прежде чем поднять взгляд к лицу с сочувствующим видом: — Что случилось? — То, что ты и думаешь. Как бы она ни старалась предотвратить это, похоже, этого оказалось недостаточно, и хотя это не её вина, она не могла не чувствовать себя виноватой. — Сочувствую, — тихо выговорила она. Лицо Юнги не изменилось, но его взгляд ушёл в сторону, и женщина тут же почувствовала облегчение. Этот вечер точно останется у неё в памяти как один из самых выматывающих. — Ладно, — Юнги встал с места, оставляя на стойке деньги. — Куда ты? — женщина растерянно посмотрела на него. — Домой. Не хочу тратить больше времени, чем ты уже потратила. Откровенный упрёк, но она знала, что он прав. Она опоздала на встречу, а теперь отказывалась говорить то, ради чего позвала его сюда. С его точки зрения это неуважение, и она думала бы об этом так же, если бы не ситуация с запястьем. Возможно, он просто не понимает, насколько на самом деле это важно для людей вокруг него. Для тех, кто желает ему лучшего, во всяком случае. Надеясь избавиться от чувства вины, она окликнула его, пока он не ушёл слишком далеко: — Подожди. Юнги обернулся, приподнимая брови. — Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу тебе лучшего. Юнги продолжал просто смотреть на неё. Собравшись с духом, она неохотно договорила: — Могу только сказать, что тебе нужно поговорить с братом. Но сначала приди в себя. — Я в себе. — Я так не думаю. — Хорошо, что ты не я. — Поверь, ты не хочешь услышать эти новости в таком состоянии. Глянув в сторону, Юнги помолчал пару секунд и, казалось, даже был согласен с тем, что она говорила. Через пару секунд он спокойно сказал: — Он звонил недавно. Из-за этих «новостей»? — Честно, не знаю. Он, наверное, решил, что я сама расскажу. — А ты струсила. Женщина нахмурилась: — Как я и сказала, я хочу тебе лучшего. Ты не готов к таким новостям сейчас. Юнги не ответил, но его вид заметно смягчился. Посмотрев на неё ещё раз, он едва заметно кивнул и вышел из бара. Хуже этот день стать уже не мог, поэтому когда он добрался до дома, он решил сесть за работу. Встреча была сразу после работы и, как оказалось, даже не стоило того. Без этой траты времени, возможно, сейчас он уже расслаблялся бы на диване. Правда, тут важно было не только время, но и состояние. В данном случае — ещё и не трезвое. Юнги хватило взять в руки один лист, чтобы понять, что он не готов с этим работать. Он видел буквы, но не понимал, что читал. После душа легче не стало и после еды тоже. Через полтора часа он мыл посуду и думал о том, что сказала тётя на прощание. Было бы хорошо, если бы мозг мог так же усердно работать, как думал о прощальных словах тёти. Да и если верить ей же — состояние не то. Не значит ли это, что это должно уйти куда-нибудь в подсознание и посидеть там пару дней-недель. На удачу, он и правда быстро перестал думать об этом, но то, что заменило эти мысли, оказалось не лучше. Он вернулся к попыткам понять, кто ещё замешан в этой истории. Ничего хорошего из этих предположений получиться не могло, но ему это по какой-то причине очень нужно было. Может, из-за некого чувства контроля над ситуацией, которое он ощущал каждый раз, когда ему казалось, что он приближался к разгадке. Но в конце концов он только каждый раз разочаровывался в себе, потому что не мог прийти ни к какому серьёзному выводу. А несерьёзные были, ну... несерьёзными. Например, кто-то из других профессоров. Вряд ли кто-то из них рискнул бы, да и никто вроде не во вкусе Тэхёна. Не чтобы Юнги знал, что во вкусе Тэхёна вообще. Чёрт. Запястье прижгло, и Юнги едва не выронил тарелку. Отложив всё, он переключил воду на холодную и подставил туда открытое запястье. Так-то лучше. Юнги всё время пытался вспомнить и понять, как через это проходил папа, но возможностей наблюдать за ним в такие моменты было не так уж много. Тем более тогда, когда он был наедине с собой. В этом смысле Югёму, наверное, повезло больше. Он видел больше. Хотя, пожалуй, не стоило называть это везением. Ничего хорошего для детских глаз в этом виде не было. Юнги понимал это уже сейчас, а ведь ещё даже не дошёл до той степени, до которой довёл себя папа. Свободной рукой Юнги вытянул телефон из кармана и уже почти набрал номер брата, когда слова тёти снова возникли в голове. Не стоит пока лишний раз с ним контактировать, наверное. Без информации от брата у Юнги были только его собственные воспоминания и эмоции. И что бы он ни говорил другим про папу, для себя он должен был признать, что даже много лет спустя не мог перестать думать о нём, как о ком-то невероятно жалком. Одинокий, даже с целой семьёй. Всегда в боли, всегда где-то в себе. Жалкое зрелище. Унизительное. И, как оказалось, смертельное. В этот раз всё не так. Всё по-другому. Это совсем не то, что было у отца. Даже по односторонней истории от Кимов это очевидно. С Тэхёном получилось что-то построить. Пусть и недолго, но эти отношения работали. А потом Тэхён решил тихо оставить всё позади и перейти к чему-то более важному. К кому-то, если точнее. Мама была права. Это семейное проклятие. Вот только Юнги никогда не позволил бы себе опуститься до того, чтобы собственноручно загнать себя в могилу. Звучало, как самообман, потому что мысль о том, чтобы принять Тэхёна, если он вдруг образумится, всё ещё не казалась дикой. Юнги хотел бы считать это просто бесполезными идеями на фоне боли, однако к следующему утру практически ничего не изменилось. Разве что запястье не болело, но в голове был всё тот же бардак, и если вначале он надеялся прийти в себя за неделю, то теперь он уже не был так оптимистичен. Погода тоже подвела. Весь день шёл дождь, и всё бы ничего, если бы он мог поехать домой сразу после работы. Вместо этого он должен был идти к чужому дому. Технически это было общежитие, но на самом деле это был просто домик на троих человек, и Юнги надеялся, что увидит именно того, кого нужно. Желательно, чтобы ещё и Тэхёна там не было в это время, иначе ничего не получится. Остановившись у двери, Юнги закрыл зонт и взглянул вверх, убеждаясь, что выступа крыши достаточно, чтобы он не намок. Несколько секунд спустя дверь открылась, и он увидел именно того, на кого рассчитывал. Никого другого дома не оказалось. Лучше и быть не могло. Разговор был коротким, но Юнги был уверен, что доходчиво объяснил своё отношение к тому, что кто-то решил всерьёз испортить сразу две жизни только из-за того, что неудачно подрался пару раз. Этот парень понимал только один язык, и Юнги, к счастью, помнил, как на нём общаться. Не так хорошо, как в годы старшей школы, но всё же достаточно, чтобы разговор прошёл успешно. Покинув дом, он раскрыл зонт и пошёл в сторону выхода из кампуса. Костяшки правой руки были покрасневшими, заметно выделяясь на бледной коже, и когда он это заметил, он сразу спрятал ладонь в карман. Кожа совсем изнежилась за годы отсутствия подобной «нагрузки». Но нельзя быть всегда везучим. Что-то должно было пойти не так, поэтому Юнги не очень удивился, когда встретился лицом к лицу с Тэхёном. До границы кампуса оставалось всего несколько метров, а там был поворот, на котором пути расходились. Если бы он справился с надоедливым малолеткой всего на пару минут быстрее — этой встречи не случилось бы. Лучшим вариантом было бы молча пройти мимо, и он собирался поступить именно так, но Тэхён остановил его внезапным низким поклоном. У Тэхёна не было зонта, и он успел промокнуть достаточно, чтобы даже с его одежды капала вода, но, как ни странно, не это делало его жалким. Его лицо делало его жалким. Виноватый вид прямо перед тем, как он поклонился. Юнги хотел бы этого не видеть, потому что не знал, как реагировать на два совершенно разных чувства, возникших от этого. Сочувствие и презрение. С одной стороны всё внутри рвалось к Тэхёну так сильно, что с трудом удавалось не сделать ни шага, но этот вид также и отторгал. Двойственность не позволяла решить, как поступить, поэтому он просто замер на месте на несколько секунд. Тэхён выпрямился, и всё в нём говорило о волнении и сожалении. Юнги чувствовал это даже без связи. — Прости... — голос с трудом был слышен за шумом стучащего по зонту дождя. Юнги понял, что он сказал, в основном просто по губам и виноватому лицу. Это ничего не меняет. Юнги отвёл взгляд и заставил себя сдвинуться с места, проходя мимо Тэхёна. — Даже не отчитаешь? Ты же злишься, нет? — прозвучало в спину неожиданно громко. — А разница? — Юнги обернулся. — Тебе это зачем? Чтобы полегчало? — Я просто думал... — О себе. Можешь не объяснять. Тэхён опустил взгляд, вытирая с лица дождь, несмотря на беспрерывный ливень, а потом неуверенно ответил: — Не знаю, как так получилось. — Такое не происходит случайно. А если это и правда так, то это ещё хуже, — Юнги прищурился. — Ты же не хочешь сказать, что это даже не твой осознанный выбор? Тэхён осторожно посмотрел на него, ничего не говоря, и этого было достаточно, чтобы понять. Юнги разочарованно выдохнул со звуком, напоминающим досадливый смешок. — Серьёзно? — он собирался сказать больше, но остановил себя и договорил равнодушно. — А вообще, не важно. Я ухожу. И надеюсь, что ты оставишь меня в покое хотя бы сейчас. — Твоя рука... — ...больше не твоё дело. Я умею о себе позаботиться. Юнги умел бы о себе заботиться, даже если бы не хотел, потому что был уверен, что никому не было дела до его благополучия больше, чем ему самому. Если он не позаботится о своей жизни и своих мечтах, то другие уж точно этого не сделают. Другие заняты собой и своими мечтами. Некоторые даже больше других. Как человек перед ним сейчас, ещё недавно считавшийся соулмейтом. Унизить ещё больше было, наверное, невозможно. Юнги и представить себе не мог, что всё самое лучшее и всё, что могло быть в перспективе, развалится вот так легко и быстро, а оправданием будет не что-то весомое, не что-то по-настоящему важное. Случайность. «Так получилось». Юнги впервые по-настоящему подташнивало от чьих-то слов, да так, что он решил просто развернуться и уйти. Наверное, это будет лучшим решением последних нескольких дней. Что бы ни сказал Тэхён, это ничего не исправит и, как видно, даже не объяснит. Зато точно сделает больнее и тяжелее процесс отвыкания, который должен произойти.