Интервал

i can't seem to let myself leave you

but i can't breathe anymore

Злосчастная бумажка мозолила глаза несколько дней, прежде чем Югём решился что-то сделать с этим. По номеру и имени он быстро разобрался, что это за человек, и не нашёл ни одного признака, за который можно было бы зацепиться, чтобы использовать в качестве оправдания для отказа. Спасибо интернету за информацию, но будь он проклят, что подставил, выдав столько положительных результатов. Для окончательного решения потребовалось ещё пара дней, и как только ему назначили следующий выходной — выбор, на что потратить его, был очевиден. Так Югём оказался в кабинете психолога. Переступив порог уютной комнаты, он невольно сократил все жесты и движения вдвое, и только по активно перемещающемуся взгляду можно было понять, что он осознаёт ситуацию. Он рассматривал всё, что видел, почти не двигая при этом головой. Самыми активными движениями были шаги. И только для того, чтобы сесть в кресло, игнорируя мягкий диванчик в стороне. Выбор этот был сделан не просто так. Не важно, какие выводы сделает из этого женщина напротив, но располагаться комфортно Югём не собирался. Он не дома и даже не на работе, а для разговоров не обязательно расстилаться по всяким поверхностям. За несколько секунд нахождения здесь он прошёл большой мыслительный путь, в то время как для психолога он был просто незнакомцем, молчаливо усевшимся перед ней с недовольным видом. — Итак, почему вы здесь? — она мягко улыбнулась. Простой вопрос, но Югём не ответил. С самого момента появления он не сказал ни слова, кроме зажатого приветствия. Ни в первую минуту, ни в следующие пять. Десять. Пятнадцать. Женщина продолжала ждать. Он продолжал молчать. Больше тридцати минут из отведённых сорока в кабинете была полная тишина. Югём видел часы. Видел, что время истекает и ничего с этим не делал. Не мог. И не очень-то хотел. Когда оставалось меньше десяти минут, он, наконец, заговорил: — Мне сказали прийти. Я и пришёл. — Значит, вас заставили? — переспросила женщина. Она звучала равномерно, неторопливо, хладнокровно при всей теплоте её улыбки. Слова были чёткими и понятными, словно ей было важно, чтобы каждый её звук был услышан и понят так, как она задумала. — Посоветовали, — исправил Югём. — Есть догадки, почему? — Есть. Продолжения не последовало, и психологу пришлось уточнить: — И что это, по-вашему? — Долгая история. — Главное, начать. — Я не знаю, с чего надо начинать. — С чего захотите. Югём посмотрел на неё привычным взглядом из-под бровей, а потом перевёл взгляд в сторону и двинул плечами. Физический дискомфорт, возникающий от дискомфорта мыслительного был хорошо знаком ему, но не в таком количестве, как сейчас. Она ещё даже не начала копаться, а уже не терпится сбежать отсюда. — Что ж, — заговорила женщина после паузы. — Можете начать с себя. — Я просто живу. Работаю, ем, сплю, как и все. — Где вы работаете? — Хостом в клубе. — Вы довольны? — Да, меня всё устраивает. Женщина сделала несколько пометок в блокноте на коленях. Через стол Югём не смог бы рассмотреть написанное, но он и не пытался. Он понимал, как это работает и не собирался вмешиваться в процесс. Вообще-то, он хотел бы вообще не участвовать в этом и спать сейчас дома. — Какова демография? У вас лично. — По большей части люди от двадцати пяти до сорока. Плюс-минус пара лет. — Широкий охват, — женщина вскинула брови. — Должно быть, утомляет. — Иногда. — С кем нравится работать больше? — Да не важно, в общем-то. — И всё-таки. Югём вздохнул, выражая недовольство, но всё же заставил себя ответить: — Не знаю. Наверное, женщины. — Почему? Осталось всего несколько минут до конца. Нужно продержаться ещё чуть-чуть. — Безопаснее? — неуверенно ответил он. — Мужчинам вы доверяете меньше? — Те, кто считает себя мужчинами, врут чаще, — Югём усмехнулся. — Удивительно, да? — Не думаю, что это правда так, — спокойно ответила женщина, улыбнувшись в ответ. — Но я верю вашему опыту. Югём пожал плечами, словно ему было всё равно, и посмотрел в сторону. В это время женщина сделала новую пометку в блокноте. — Так вас из-за этого отправили сюда? — Не отправили. Посоветовали. Решение было на мне. — Хорошо, — женщина кивнула. — Так причина в этом? — Вряд ли. — Всё ещё не хотите рассказать? Югём понимал, что прямо сейчас является не самым приятным клиентом. Кому как не ему было знать о достойном поведении, когда находишься в комнате у человека, чья работа позаботиться о тебе. Он не собирался вредничать. Просто не мог делать это так легко, как от него, наверное, ожидали. Удивительно, что вообще сказал так много, хоть и под конец сессии. — Мой отец умер, — коротко сказал он, уставившись в высокое растение у окна. — Хотите поговорить о нём? — Нет. В блокноте над словом «недоверие» появилось «отец» со знаком вопроса рядом. — Кто остался из семьи? — Мама и брат. Близнец. Женщина написала ещё несколько слов неподалёку от «отец», но Югём уже не обращал на это внимание, глядя только на растение. Никакой ценности в зелёных листочках не было. Просто больше не на что было смотреть. Не в глаза же человеку напротив. — Тогда, может... Прозвучал таймер, и женщина спокойно закрыла блокнот. — Время вышло. Место Югёма сразу же опустело. Как только прозвучал таймер, он встал и направился к выходу. — Хорошо. Спасибо, — у двери он поклонился и отвернулся, но его остановил вопрос. — Ещё увидимся? Глянув в сторону, Югём пару секунд думал, прежде чем обернуться с вежливой улыбкой. Едва заметно кивнув, он молча вышел. Что бы он ни пытался этим сказать, выглядело это как согласие и хотя надёжным оно не казалось, он всё же пришёл снова. В следующий выходной он опять появился на пороге кабинета и его опять встретили улыбкой. — Рада снова видеть вас. Присаживайтесь. Югём сел в кресло, опуская руки на подлокотники. В этот раз он не был намерен тянуть с разговором. У него было несколько дней на то, чтобы смириться, что сдирать пластырь придётся быстро, если нужно скорее разобраться с этим. Может, это болезненнее медлительности, но это единственная возможность покончить с этим быстро. — Не в обиду вам, но я хочу закончить с этим побыстрее, так что давайте просто сделаем всё, что нужно, — равнодушно заявил Югём. — Если придётся прийти ещё пару раз — это достаточно быстро? — Быстро было бы, если бы сегодня был последний. Женщина улыбнулась, приподнимая плечи: — Всё зависит от вас. — Тогда делайте всё, что нужно. — Я ведь говорю: всё зависит от вас. Моя работа в том, чтобы подсказать путь. — Ладно, и что мне нужно сделать? — исправился Югём, не скрывая недовольство. — Говорить. Югём поджал губы, постукивая пальцами по подлокотникам. — Продолжим с того, где остановились в прошлый раз? — спросила женщина. — Если так нужно. — Вы становитесь сговорчивее. Это очень хороший знак. Хорошая тактика. Югём не мог не оценить. Сам таким с удовольствием баловался. С опытом он начал считать, что на нём самом это не сработало бы, но, как ни странно, работало. Что-то внутри это зацепило. — Я просто... — Да, вы хотите быстрее закончить, — женщина кивнула. — И всё-таки это хорошо. Уже даже то, что вы снова пришли, много значит. — Ладно. Что там? — Насколько я помню, мы остановились на вашей семье. На отце, если точнее. Югём кивнул. — Как ваша семья переживает его смерть? — Уже всё равно, прошло шесть лет. Хотя я бы сказал, что у мамы проблемы с принятием, — Югём хмыкнул и только сейчас посмотрел в глаза. — Может, это с ней вам нужно говорить? — Может быть. Но сейчас здесь вы, — ответила психолог, улыбнувшись уголками губ. — Как насчёт вашего личного отношения к этому? — Как я и сказал, уже не важно. — Шесть лет не такой уж большой срок. Особенно когда касается ухода любимых. Взгляд Югёма снова стало невозможным поймать. Он не только не смотрел, но и не реагировал. Это стоило очередной пометки в блокноте рядом со словом «отец», визуально делая его похожим на островок, в отличие от ничем не выделяющихся «мать» и «брат». — Расскажите о нём. — Что? — Первое, что придёт в голову. Подойдёт и воспоминание, если хотите. Что угодно. Югём заметно напрягся, но, несмотря на неуверенный вид, идея пришлась ему по душе, и он даже знал, почему. Контроль. Ощущение, что решение можно принять самому. Даже если это «первое, что приходит в голову», которое вроде как должно считаться чем-то неконтролируемым. Разум непредсказуем и может подкинуть что угодно, но говорить ли об этом, как о первом пришедшем в голову — всё ещё собственный выбор. Для Югёма это была картинка телевизора перед глазами. Достаточно всего на секунду увидеть это, и дальше ассоциации работают уже самостоятельно. Это любопытно. Но это неудачный выбор и уж точно не то, что хотелось бы обсуждать прямо сейчас. Слишком много придётся объяснять, описывать и вспоминать. Кроме того, это относительно регулярное и практически неизменное воспоминание. Годы и годы похожих на это уже начали сливаться в одно целое. В необъяснимый образ с, наверное, вполне объяснимым символизмом. Тогда следующее. А следующим на очереди было не менее странное, но куда более простое и очень-очень старое. Оно всегда находилось в памяти где-то рядом с первым, но скрывалось в тени. Теперь, убрав главное с пути, можно было вывести его на свет. Это даже почти честно. Оно и правда первое. Просто сразу после другого первого, которое не нравится.  — Есть одно, но это было давно, — заговорил Югём, задумчиво прищурившись. — Лет двадцать назад. Не уверен, что помню правильно. — Правильность не главное. Рассказывайте так, как удобно. Подумав, Югём выдохнул носом и неохотно начал рассказ: — Это было ночью... Я уже давно должен был спать, но не спал. Просто лежал и смотрел в потолок. Не знаю, сколько было времени, но точно больше часа, потому что брат уже спал, а он не засыпал раньше часа. В прихожей был какой-то шорох, и я сначала подумал, что просто показалось, но раз делать было нечего, я пошёл проверить. Больше всего я боялся, что это мама пришла с работы, потому что она бы увидела, что я не сплю, и была бы недовольна. Без понятия, что именно меня выдало, но отец меня заметил. Когда я понял, что это он, стало легче, потому что он никогда не злился, если я не ложился вовремя. Но даже если бы он злился — в тот раз я бы вряд ли понял, было слишком темно. Единственный свет был из гостиной и его лицо было видно только наполовину. На нём была уличная одежда, и я подумал, что он собрался уйти. — Куда ты идёшь? — Не иду, я уже вернулся, — единственное, что всегда можно было хорошо видеть, так это его улыбку. В те годы он часто улыбался мне. — Тогда... куда ты ходил? Даже если бы он сказал правду, я бы не понял. Я даже не понимал, почему он уставший и откуда был свежий приятный запах. Но он ответил так близко к правде, как мог, наверное. — Виделся с другом. Он опустился на одно колено, и когда мы обнялись, я понял, что тот запах был из-за него. Не помню, о чём я тогда думал, можете даже не спрашивать. Думаю, я просто радовался, что на меня не будут ругаться. Но помню, что его одежда пахла улицей, а волосы — незнакомым шампунем. — Почему не спишь? — Не хочу. — Маме это не понравится, — каждый раз, когда он говорил так, он немного прищуривался, как будто ему не нравилась эта мысль так же, как и мне. — Она ещё на работе. — А, ну это всё меняет. — Я не знал, что тебя не было. Думал, это мама пришла. — Ты и не должен был знать. — Тогда я тебя поймал. — Кто кого поймал. Это же ты до сих пор не спишь. Когда-то он казался мне забавным. А потом я перерос это. Или ему просто надоело няньчиться. — Ты тоже не спишь. — Я взрослый, мне можно. — Я быстро стану взрослым и тоже буду долго не спать. — Это не так весело, как кажется. А теперь иди в комнату, пока мама не вернулась. У него была привычка гладить волосы, когда он говорил с нами. Со мной и с братом, он делал это постоянно. До какого-то возраста мне это нравилось. Потом надоело на это смотреть. — Звучит как приятное воспоминание, — сказала женщина, когда рассказ закончился. — Вам судить. — Судить как раз-таки вам. Ваше ведь воспоминание, — она поймала взгляд Югёма. — Как считаете, хорошее оно всё-таки? — Не знаю. Наверное, — поначалу он смотрел в глаза, но потом снова перенёс внимание на растение. — Дети впечатлительные. Несложно сделать «хорошие» воспоминания, когда ты ребёнок. — Тогда, может, поделитесь более свежим воспоминанием? — Нет. — Что ж, — в блокноте появилось ещё несколько заметок. — Когда он умер... Югём вздохнул, прервав её речь, но она рискнула продолжить. — ...как это случилось? — Ну, мы думали, по естественным причинам. — Но?.. — Но, видимо, сам себя замучил до смерти. Заработал себе гипертонию, или что там у него было, и свалил, — равнодушно сказал Югём, по-прежнему не глядя на неё. Женщина написала что-то в блокноте, прежде чем спросить: — Вы были там? — Да. — Мать и брат тоже? — Да, но мы заходили по очереди. Это было в больнице. — Он что-нибудь сказал вам? — Нет, он не мог говорить, — Югём опустил брови и посмотрел на неё. — И какая разница? Даже если бы сказал, это всё не важно, когда человек мёртв. — Это важно живым. Югём отвернулся, поджав губы. — В таком случае... — продолжила женщина. — ...поговорим о вашем брате? Югём тут же вернул взгляд на неё: — В смысле? — Вы хорошо ладите? — Достаточно. — Похоже на завуалированное «нет». — Всё так, как должно быть. Нас устраивает, — уверенно сказал Югём. — Интересно. — Что? — «Мы», — женщина внимательнее посмотрела на него. — Когда речь была о матери, вы сказали спрашивать её, но за брата вы можете говорить как за себя. — Я просто знаю его. И он точно так же знает меня. — Наверняка вы были из тех, кто любил подменять друг друга в школе. На лице Югёма ненадолго появилась ностальгическая улыбка, но она довольно быстро ушла. — Было такое, но это просто игры, — ответил он. — Теперь всё по-другому. — Теперь вы взрослые люди. — Вот именно. — Не значит ли это, что, возможно, вы уже не знаете его так хорошо, как раньше? — Я знаю его так же, — Югём прищурился. — Я знаю, что он делает и что будет делать дальше. Что он думает, что он хочет, что ему нравится и что не нравится. Я был в начале его пути и буду в конце. И это работает в обе стороны. — Вы же понимаете, что это выглядит не очень здорово? — серьёзно спросила женщина. — Нет ничего плохого в том, что я знаю его. — Да, ничего плохого тут нет, — женщина кивнула и добавила. — Плохо, когда вы убеждены, что знаете кого-то настолько хорошо, что можете говорить за него. — К чему это вообще? — Чревато ошибками. Серьёзными. — Если и так, пускай. Всё равно это будет на мне. Сразу после этих слов в блокноте психолога появилась новая запись, после чего она продолжила всё так же серьёзно, но с меньшим давлением: — Но если это правда «работает в обе стороны», это слишком много ответственности и для вашего брата тоже. Рано или поздно это навредит и ему. — Это общее решение, мы давно так живём. А от проблем я избавлюсь. — У вас не всегда будет такая возможность. — Но я буду стараться, — упрямо сказал Югём. Возникла пауза. Несколько секунд они оба молчали, и это помогло напряжению Югёма снизиться. Психологу это, судя по всему, было видно, потому что только тогда она решила продолжить: — Давайте обсудим, откуда началась ваша вера, что вы так хорошо его знаете. — Так было с детства, — Югём ответил намного спокойнее, чем раньше. — Тут всё и так понятно. — Вам понятно, но я ничего об этом не знаю, — женщина улыбнулась. — Мне бы не помешал контекст. — Мы вместе росли и много времени проводили вместе. — Многие родственники растут вместе, но до такого не доходит. Югём откинулся на спинку, не сводя с неё взгляд. В его глазах что-то изменилось, когда в голове мелькнула какая-то мысль, а после этого на лице появилась полуулыбка. Что бы это ни было, плохим ему это не казалось, и хотя это то, чем он не хотел бы делиться, он смирился, что придётся сделать это. Другого выбора нет. — Рассказать секрет?

***

Югём вышел на свежий воздух и потянулся. Тело ничуть не устало и ничего не болело, но привычка вытягиваться после нескольких часов в замкнутом пространстве въелась слишком глубоко. С годами это стало больше способом физически выразить радость от свободы, чем разминкой. Занять собой столько воздуха, сколько захочется, вытянутыми вверх руками и наполнившимися воздухом лёгкими. Свобода. Свобода от всего, кроме мыслей. После сложного разговора голова была тяжёлая, но с лица не сходила улыбка и погасить её смогла бы только мысль, что придётся прийти сюда ещё пару раз, но портить себе этим настроение не хотелось, поэтому к чёрту эту мысль. Пока есть причины улыбаться, лучше не рисковать и насладиться этим моментом. В это время в кабинете, из которого он так рад был уйти, в блокноте психолога под словом «брат» появилась первая значимая надпись: «созависимость», и чуть позже рядом был добавлен знак вопроса.