Тайны вселенной

Едва успевает рассеяться туман, окутывающий портал, как я начинаю ощущать нестерпимый, удушающий жар. В воздухе начинают появляться алые и чёрные оттенки, которые постепенно обретают форму: скал, лавы, сильнее всех выделялся массивный причудливый остроконечный замок, будто выстроенный из осколков и сталагмитов, выросших на прям на выжженной земле. — Черт! — выругался Люцифер. — Это… — Ад, — договаривает за меня Люцифер. — Но что мы здесь делаем? Повернувшись в мою сторону, Люцифер больно хватает меня за руку и оттаскивает в сторону мощеной дороги. — Ай, Люцифер, — воплю я, пытаясь освободить руку. — Отпусти меня! — Что мы здесь делаем?! — зло передразнивает демон, полностью игнорируя меня. — Расплачиваемся за твою тупость! — Люцифер, — взмолилась я, пытаясь освободиться. — Отпус… Не успеваю я договорить, как слышу жуткий собачий вой, который заставляет меня замолчать. Боль в руке и недавние проблемы отступают на задний план. Зловещий лай, от которого в душе похолодело, становится всё громче и громче, покуда на дорогу не выбегают три здоровенные гончие ада. Я в страхе застываю на месте, а Люцифер, перехватив два моих запястья, закрывает меня собой, пряча от собак. — Домой, — рычит Люцифер. Огромные доберманы, ростом более метра, с глазами-рубины, горевшими огнём, нетерпеливо переминались с лапы на лапу, словно готовясь к прыжку. Вырывается недовольный рык сквозь пасть, полную яростной пены. — Домой, — громче и строже повторяет Люцифер. Собаки делают шаг назад, но рык не прекращается. — ДОМОЙ! Содрогнувшись, гончие поджимают хвосты и убегают в замок. Люцифер отпускает мои руки и оборачивается. — Это гончие ада? — тихо уточняю я, смотря на свои дрожащие руки. Люцифер хоть и схватил меня за руки, синяков на запястьях не было. — Да, они охраняют Ад от посторонних. — Ясно, — отвечаю я, поднимая глаза на Люцифера. — Если бы я была здесь одна, они бы… — Разорвали бы тебя, — честно отвечает демон. — Для них неважно, кто ты, если они тебя не боятся. — Их нет у расщелины, когда мы ходим в библиотеку. — Это практически школьная территория, а мы сейчас буквально в самом центре Ада. Люцифер хочет сказать что-то ещё, но прерывается, насторожившись. — Идём, живо. — Люцифер хочет опять схватить меня за руку, но я успеваю отстраниться. — Не надо, — говорю я, хватая себя за плечо, где недавно держал меня Люцифер и где, в отличие от запястий, наверняка был синяк. — Я не убегу. Люцифер кидает в меня настороженный, недоверчивый взгляд, но все же соглашается. — Как ты вообще попала в свой город? — Спрашивает Люцифер спустя пару минут дороги. — Почему портал не доставил тебя в школу после задания? — Потому что мое задание и было в этом городе, — отвечаю я. Я спотыкаюсь, но Люцифер успевает подхватить меня, не давая упасть на камни. — Смотри под ноги, Непризнанная. — проговорил Люцифер, отпуская меня и возвращаясь к прежней теме. — Это невозможно, сто лет… — Да я знаю. Но я там как-то оказалась. Кстати, почему… — Черт, — Люцифер, вдруг резко останавливаясь и схватив меня опять за руку, стаскивает с дороги на ещё более непроходимые ухабы. — Люцифер… — Заткнись! Через пару минут мы входим в маленькую, вытесанную из гранита дверцу в непроглядную тьму. Постепенно глаза начинают приспосабливаться, и решётки справа, слева и снизу начинают прорисовываться вдоль коридора, кой-где виднеется слабый синий и красный огонёк. Прислушавшись, я начинаю слышать стенания боли и горя. — Где мы? — тихого спрашиваю я, и кто-то хватает меня за краешек крыла. — Ой, — воплю я, прижимаясь от страха к Люциферу. — В тюрьме, — отвечает Люцифер, не прекращая шагать. — За один проступок? — Не совсем, — отвечает Люцифер, останавливаясь. — Мы вошли через чёрный ход. Ты не пойдёшь к отцу, а подождёшь меня здесь. Люцифер открывает дверцу камеры, приглашая меня войти. — Почему? — спрашиваю, не понимая, зачем меня тащили на ковёр к Сатане, если, по ходу дела, я и не нужна. — А нельзя подождать в другом месте? — Другого места нет. Отец не должен увидеть тебя. Иначе он поймёт, кто ты. Не дождавшись, пока я войду в камеру, Люцифер грубо впихивает меня туда и захлопывает дверь. — Почему? — спрашиваю я, хватаясь за прутья, которые в мгновение ока обрастают острыми шипами, я вскрикиваю от боли, отнимая окровавленные руки. — Ничего не трогай и никому не говори свою фамилию. Сказав это, Люцифер удалился, а я осталась запертая в тюрьме ада. — Люцифер, — кричу я, наблюдая за пропадающей в темноте фигурой. «Ничего не трогай — это понятно, но что не так с моей фамилией? Что не так с фамилией Уокер?» Отойдя от решёток, я огляделась по сторонам: небольшая камера, отделанная серым камнем, с маленьким окошком под самым потолком. Я сделала шаг вперёд и ненароком споткнулась об обветшалый и потёртый временем матрац с огромным бордово-коричневым пятном посередине — кровь. Приглядевшись, я заметила, что на каменных стенах были изображены различные узоры, которые, по всей видимости, были созданы детскими руками. Когда я неосознанно коснулась изображения человечка с крыльями, высеченного на стене, из темноты раздался звон цепей. Я вздрогнула, намереваясь отойти, однако некто быстрый и худой хватает меня за руку, впиваясь своими острыми, похожими на ветки пальцами мне в кожу. — Свежая кровь, — скрипит голос заключённого, схватившего меня. Я пытаюсь освободиться, но заключённый лишь сильнее впивается мне в руку, погружаясь пальцами чуть ли не до кости. — Отпусти, — зло цежу я, пытаясь не обращать внимания на то, как моя собственная кровь ручьём стекает на каменный пол. — Я не заключённая! — Ты в камере, а значит ты пленница. — Я здесь временно, — отвечаю я, надеясь, что это правда и Люцифер меня здесь не бросит. За прутьями издаётся звонкий, словно колокольчики, смех, полный сарказма, и нечто наконец приближается вплотную к прутьям, демонстрируя свое обличие — полусгнившее серое тело, покрытое язвами, из которых сочился гной. — Мы все здесь временно, покуда не сдохнем, или пока нас не освободит Повелитель. Пару язв раскрываются, и я понимаю, что это глаза. Тошнота подступает к горлу, я хочу отойти. — Зачем Сатане вас освобождать? — спрашиваю я, пытаясь освободиться, но чем больше я шевелилась, тем больше заключённый цеплялся за меня, я уже чувствовала, как его пальцы шкрябают мою кость, оплетая её. — Я не про труса на троне Ада, а про Мальбонте. — Мальбонте, — его имя было написано на траве около места убийства Лоры. — Кто это? — О-о, — оживляется заключённый, раскрывая ещё пару гнойных глаз. — Это… — Зигза! Я вздрагиваю, в проёме камеры стоял Люцифер с огромным ожогом на лице по правую сторону, который медленно затягивался, а испепеляющий взгляд демона был направлен прямиком на заключённого, держащего меня. Секунда, и ноющая боль в руке пропала, пальцы Зигзы вместе с нею, оставляя открытую зияющую рану, из которой продолжала выпекать кровь, но уже медленее. Я сделала шаг назад, пока меня опять не схватили, но тут же Люцифер взял меня за здоровую руку, выволакивая из камеры. — Отец знает, что ты прячешь здесь Уокер? — прохрипел Зигза. Ничего не ответив, Люцифер зло глянул на меня и, сильнее сжав руку, потащил за собой. — Люцифер, — засопротивлялась я, пытаясь освободиться, чтобы хоть немного понять, что происходит. «Говорят какими-то отрывками, и при этом все хватают меня и тащат куда-то!» Не произнеся ни слова, Люцифер протащил меня по тюремному коридору, и, когда мы миновали камеры, я обернулась и заметила, как блеснули чьи-то алые глаза во тьме. Выйдя из замка, Люцифер разжал руку и отпустил меня. — Хватит меня хватать! — недовольно крикнула я, толкнула Люцифера в грудь. — Спасибо бы сказала! — зло процедил Люцифер, прожигая меня взглядом. — Спасибо, что запер меня в камере с каким-то юродивым. — Вы были в разных камерах! — Да, но это не помешало ему дотянуться до меня своими щупальцами-ветками, — сказала я, демонстрируя свою раненную руку. — Радуйся! — Крикнул Люцифер. — Отец бы сделал с тобой намного хуже, узнай кто ты. Последнее явно вырвалось сгоряча, так как Люцифер в следующий момент разом стушевался. — А кто я? — Непризнанная, — ответил Люцифер и опять схватил меня за руку, начиная шаг. — Да перестань! — крикнула я, освобождаясь. — Как я могу избегать неприятностей, если всё, что вы делаете, это хватаете меня! И ничего не говорите! Мой родной город в запрете, но при этом я оказываюсь в нем через неделю после моей смерти и нахожу себя, — уставше произношу я, чувствуя, как собственные слезы катятся по щекам. — Я не искала себя намеренно. Я даже не сразу узнала пригород из моего детства. Я не знаю, почему и как я оказалась там. Но это так! Так ещё моя фамилия что-то значит для небес. Такое, что её знает даже твой отец. И нет, я не говорила Зигзе, кто я. — говорю я, предчувствуя обвинение в болтовне от Люцифера. — Так что, пожалуйста, просто скажи, что такого в фамилии Уокер. Я взглянула в алые глаза Люцифера, взглядом, полным замученности и мольбы, прося ответить мне. — Если ты именно та самая, то твоя мать — Серафим.