средство от одиночества или сумасшествие?

Мэй почти успела позвонить в звонок, как дверь перед ней распахнулась. На пороге стояла миловидная девушка на вид не старше самой Мэй. Одета она была элегантно, со стилем. Девушка определённо куда-то спешила судя по её запыхавшемуся виду. Заметив Мэй, она сначала удивленно уставилась на неё, а затем настороженно спросила: —Детектив? Что ты здесь забыла? — губы девушки искривила гримаса то ли отвращения, то ли ненависти, словно перед ней стояло какое-то противное насекомое. Впрочем, для лисицы Мэй, наверное, таковой и являлась. —Ты, полагаю, Ки Ю Ри, — вместо приветствия сказала Мэй, не сводя пристального, внимательного взгляда с девушки. Она внушала опасность, так же как и Ран. —Мне нужен Ли Ран. —Ран? Зачем тебе он? Тебе разве не сказали, что твои услуги больше не нужны? Хотя, толку от тебя с самого начала не было. Мэй сдержалась, чтобы не скрипнуть зубами. Неужели эта лиса считает, что Мэй такая же шестёрка Ли Рана, как и она? —С чего ты вообще решила, что он здесь живёт? — не унималась лиса. Она всё ещё стояла у прохода, скрестив руки на груди. Высокомерный взгляд Ю Ри не нравился Мэй. —Я детектив, — дала та краткий и исчерпывающий ответ. —Так он дома или отлучился по лисьим делам? Всё таки не сдержалась от колкости. —Тебя это не касается. Ты и без того приносишь только неприятности. Кажется, эта лисичка знала многое, если не всё, касаемо Рана. —Ты его девушка? — неожиданно даже для себя спросила Мэй. —Что? Нет, конечно! Нас с Раном объединяет гораздо большее, чем ты можешь себе представить. Но Мэй и не собиралась представлять. Ей от Рана нужно было только одно. Остальное её не касалось и не должно было. —Так что, если вдруг решишь стрелять в него ещё раз, — лисичка подошла вплотную к Мэй, но детектив словно приросла к земле. —Я тебе лично печень вырежу. Ю Ри не шутила. Мэй нервно взглотнула. У неё может и было преимущество перед Раном, всё ещё не отплатившим ей сполна свой лисий долг, но не перед разъярённой лисичкой. Храбриться не было возможности. Но храбриться и не понадобилось. —Что за шум? Ли Ран уже стоял на пороге своего дома, опершись локтём о дверной косяк и выглядывая наружу, через проём. —Зачем пожаловала, детектив? — совсем не удивившись её появлянию, заявил Ран обыденно. —Она мне не ответила, — обиженно надула губы лисичка. —Ты, кажется, опаздывала, — Ран весело приподнял брови и кивнул, когда Ю Ри перевела неуверенный взгляд с Мэй на него. Лисичка нехотя всё же решила прислушаться к совету Рана и направилась мимо Мэй со вздёрнутым подбородком, еле удержавшись от того, чтобы "ненарочно" не толкнуть её. —У меня к тебе разговор, — наконец проговорила Мэй, оставшись только с одним из лисов. —Неужели? А мне показалось, что мы всё обсудили. Ран не выглядел разозлённым, когда говорил это, скорее его взгляд выражал отсутствие интереса, но продлилось это ровно до тех пор, пока Мэй не заявила: —Вот именно. Ты сказал. Но не я. Лис молча отошёл вглубь комнаты, открыв дверь полностью и жестом приглашая Мэй зайти. —Ну? — сказал он, словно заранее знал, о чём будет говорить детектив и только хотел ускорить этот процесс. Она не знала, как именно подойти к своему вопросу, как начать. В голове, как назло, все мысли перемешались в одну непонятную массу. Стало как-то тяжело дышать. Под пристальным взглядом, сковывающим движения, Мэй не сразу заметила, что Ран сегодня выглядел иначе, чем обычно. Уже такой привычный строгий костюм сменили футболка с простыми штанами, а идеально уложенные волосы были сильно взъерошены. Девушка и представить себе не могла, что коварный кумихо может выглядеть подобным образом, может вести себя как обычный человек. Почему-то такая мысль просто не укладывалась в голове. Наверное, потому что совсем недавно она была свидетельницей убийства, которое он совершил, и призраки которого поначалу преследовали её. —Ты решил, что убрать меня со счетов будет хорошей идеей, лис. Но я так и не получила то, что хотела. Слишком много уверенности было в её голосе, когда она заговорила, что Мэй даже удивилась своему напору. —Соскучилась? — вдруг будничным тоном обратился он к ней, делая шаги вокруг кресла, на которое наконец осмелилась присесть Мэй, хоть Ран и не проявил должного уважения к гостю, предложив это сам. —Очень, — ответила Мэй, откинув голову назад, чтобы рассмотреть лиса, возвышавшегося позади неё. —Думала, когда же увижу тебя снова. Но ты совсем забыл обо мне. Пришлось напомнить. Сначала она словно прощупывала почву, но поняв, что лис настроен вовсе не враждебно, а даже готов был выслушать её — не без своей язвительности —сковывающее движения чувство потихоньку отступало. —Настолько незабываем? Огонёк озорства вспыхнул в его глазах, когда он остановился прямо перед ней. Мэй резким движением поднялась с кресла — оттуда было весьма проблематично говорить — и, скрестив руки на груди, продолжила, как ни в чём не бывало: —Потому что твой долг передо мной всё ещё не оплачен. —Вот как? — лис мигом сократил дистанцию между ними, и Мэй поспешно продолжила: —У нас был уговор, что ты помогаешь мне раскрыть преступление, а ты привёл меня на вечеринку. В своих целях, — довольно быстрая, но достаточно уверенная речь обязана была произвести должное впечатление. —Так что, я думаю, ты всё ещё мой должник. Лис ничего не ответил. Задумался. Настала очередь Мэй улыбаться. —Уверена, что это помешает мне просто убить тебя и избавиться от обязательств? —Тогда сделал бы это раньше. Всё просто: ты не можешь, — вот теперь настал момент храбриться. —Ты ведь не знаешь, как работает лисий долг, не так ли, детектив? — сказал Ран неожиданно. —Бьёшь наугад, надеясь, что прокатит. Он, оскалившись, опять начал описывать круги, но уже вокруг самой Мэй. На этот раз лис задал правильный вопрос. И попал в точку. —С чего ты взял? Не была бы уверена — не стала бы к тебе приходить. Я теперь более осторожна. Совсем рядом послышался тихий смех, и Мэй не могла не обратить внимания на то, насколько он в момент казался неподдельным. —Ты боишься меня? — заглядывая в глаза, вдруг спросил он, сведя брови к переносице. Его вдруг посерьёзневший тон выбил почву из под ног Мэй. —Это уже стало заезженной темой, —закатила она глаза, скрестив руки на груди, чтобы хоть как-то отгородить себя от стоявшего непозволительно близко Рана. —После того, что случилось с гоблином? — продолжал он невозмутимо, вытаскивая наружу струнки души, которые ему удалось задеть. —Или после того, что ты увидела через очки? Хочешь знать, что это было? Уверен, что хочешь. Мэй затаила дыхание. Опять он делает это.. —Так что же, детектив? Зачем рискуешь, если боишься? — Ран почти неощутимо провёл рукой по её лицу, убирая спадавшую на глаза прядь волос. Девушка попятилась назад, когда Ран, стоявший на расстоянии вытянутой руки, неожиданно сделал уверенный шаг навстречу, и упёрлась в кресло, стоявшее позади. Опять её внутренности потихоньку сжимает, и опять она ненавидит себя за это.. —Не боюсь, — слишком резко бросила она, а сама уже потянулась к оружию, висевшему под пиджаком. —Когда же ты запомнишь, что врать лису — затея проигрышная, — склонил он голову набок. —Неужели ты хочешь сказать, что твоё человеческое сердце не трепещет теперь от одного только моего вида? Неужели тебе не хочется сейчас убежать? Или попробовать снова выстрелить в меня? Неужели хочешь сказать, что я не являюсь тебе в твоих самых худших кошмарах, детектив? Он сделал небольшую паузу лишь затем, чтобы продолжить с ещё большим напором. —Ты боишься, потому что не можешь найти управу, не знаешь, как обезвредить. Но если бы не страх, что бы ты испытывала ещё? Дай угадаю. Это слишком просто. Ненависть? Твоя душа и сейчас пропитана ею. Но вот в чём загвоздка: человек не может показать своё истинное лицо, своё нутро, пока боится. Ран осознавал, что всё, что он скажет, заденет её за живое. Он так искусно подбирал слово за словом, вытаскивая наружу секреты и страхи любого. И сейчас Ран проделывал то же самое. Проверял на прочность, вываливал наружу то, о чём Мэй бы ни за что не захотела говорить, обнажал душу. Но Ран хотел знать гораздо больше, чем способен был увидеть сам. Он желал, чтобы Мэй лично высказала ему всё, что думает и чувствует, чтобы перестала прятаться за неправдоподобной маской храбрости, которая — он это видел отчётливо — трещала уже по швам. —Я не боюсь тебя, — более уверенно заговорила она. —Я боюсь только того, чего не могу объяснить, суть и цели чего не понимаю. —Может быть. Но ты боишься того, что я могу сделать. Не с тобой, ты привыкла рисковать жизнью, а теперь, когда считаешь, что достаточно хорошо меня знаешь, тебе и вовсе не трудно сделать это. Вот только твоя ахиллесова пята — это люди, которых ты так упорно защищаешь и убить которых доставит мне немалое удовольствие. Даже в домашней футболке и с нерасчесанной головой Ран не производил более дружелюбного впечатления, держал настороже, даже, отчасти, пугал. —Ты права. Я действительно должен тебе. И именно этот долг не позволяет мне наведаться к твоим дружкам, — Мэй взглотнула. Она уже знала, Ран способен быть безжалостным. Она видела. Девушка уже начинала понимать, к чему клонит лис. И ей это совсем не нравилось. А он, между тем, всё торжественнее продолжал: —Но как только ограничения будут сняты, а у меня не останется причин сдерживать себя, я тут же убью их. Друзей, которые даже не подозревают о том, какая опасность может их ждать, а всё потому что они не поверили тебе. Не волнуйся, перед самой смертью я дам им осознать, насколько они ошиблись в своих выводах, — хищный оскал, который ни на секунду не покидал лица Ли Рана за всё это время, заставлял внутренности Мэй сжиматься, пока не образовался тугой узел. Она знала, лис не шутит. —Так скажи, что ты выберешь? Безопасность ни о чём не подозревающих друзей или славу? Ты, вероятно, не хочешь упасть в грязь лицом, вернувшись к своим друзьям с пустыми руками, не хочешь выставлять себя идиоткой перед коллегами, признав поражение и ошибку. И ты можешь избежать этого позора. Всего одно слово, и кто знает, может я приведу тебя к лаврам и успеху? Он говорил медленно, растягивая каждое слово, словно мёд. Но мёд этот был слишком горек. —Выбор только за тобой, детектив. Лису доставляло огромное удовольствие ставить человека перед нравственным выбором, проверять на прочность и наблюдать, как каждый из них со временем ломается под давлением страстей и желаний, как готов отказаться от чего-то столь ему дорогого, ради цели более высокой, из-за мелочности, жадности или меркантильности. У каждого есть своя тёмная сторона. —Мне вовсе не нужны лавры! Мне нужна справедливость. —Называй это как хочешь, детектив. Но мы с тобой оба знаем правду. Так что же, осмелишься озвучить? Всего одно слово. Ран приподнёс своё ухо прямо к лицу Мэй, с нетерпением ожидая, пока та даст свой ответ. Он был настроен как никогда серьёзно, несмотря на озорные искорки в глазах, словно юто всё было для него лишь небольшим развлечением, и хотя выбор, казалось, был чересчур очевиден, лис ожидал, пока Мэй сама сделает его. Узел, образовавшийся где-то в области живота всё с большей силой давил на внутренности, Мэй то сжимала, то разжимала похолодевшие вдруг ладони, глаза её метались, как будто способны были увидеть решение поблизости. —Знаешь, что? Лис, отстраняясь, бросил на неё заинтересованный и в меру возбуждённый ситуацией взгляд. —Я рискну, — наконец смогла она выпалить. Слишком больно было бы потерпеть неудачу после всего. Брови Рана метнулись вверх, а за ними и уголки губ изменили своё положение. Он отстранился от Мэй на несколько шагов. Не этого ответа лис ожидал. Мэй слишком быстро приняла это решение, слишком резко выпалила заветные слова. Так неужели вся человеческая преданность дружбе — пустой звук, преграда, через которую без проблем можно переступить, ради собственной выгоды? —Рискнёшь, в надежде, что я пощажу их? —Я знаю, ты этого не сделаешь. —Так как же ты тогда планируешь поступить? — недоумевал лис. Мэй хотела было ответить, но тут же поняла, что не знает что. Она не хотела подвергать риску друзей, но и от своей цели отказываться тоже. Пусть это и звучало слишком эгоистично, слишком мелочно, но где-то в глубине души у неё теплилась надежда, что всё же удастся обойтись без потерь, интуиция подсказывала, что всё обойдется, и Мэй доверилась мгновенному порыву, выбирая то, чего так страстно и долго желала. Она понимала, что поступает отвратительно, что не заслуживает прощения, но несмотря на все муки совести и колебания, её решение в этот момент оставалось неизменным. В конце-то концов, она ведь делает это не ради славы, а ради справедливости, и слова лиса лишь попытка уколоть её побольнее? Ведь так? Эта мысль выступала жалким утешением, маленькой хитростью, ложью самой себе, и Мэй позволила себе зацепиться за неё, как цепляется скалолаз за свой канат, лишь бы не попасть в тысячаметровое путешествие вниз с горы. —Ты не знаешь? — Ран снова сократил расстояние, чтобы Мэй смогла разглядеть эту мерзкую ухмылку на его губах, когда он произнёс: —Ты превзошла все мои ожидания, детектив! — он никогда раньше не ставил никого перед выбором между жизнью других и человеческой алчностью, не веря, что можно без раздумий выбрать второе. Мелочность Мэй и её слепое стремление к цели его раззадорили. —Рад буду помочь, дорогуша. В ушах у неё звенели колокола, когда до девушки в полной мере дошёл смысл того, что она только что сделала. Ран не пощадит её друзей, ни под каким предлогом. Она видела это в его хищном оскале и в жутком смехе, который донёсся до ушей Мэй, словно сквозь пелену. —Нет! Я передумала! — вдруг вскрикнула она со всем желанием исправить ошибку. Она не хотела рисковать, не в этот раз, не друзьями точно. Её мозг, в мгновение затуманенный желанием преобладать, сейчас кричал об обратном. Убеждённая, что лис с радостью выполнит своё обещание, Мэй в этот момент желала только одного: отменить сделку, бросить всё, ради чего она рисковала изначально на полпути, хоть это и не было в её духе. Плевать на принципы. —Слишком поздно, дорогуша. Ты свой выбор уже сделала. Мэй уже знала, что так оно и есть, и что ни уговоры, ни мольбы не помогут ей искупить своей вины. Бешеный стук сердца отправлял на задний план все остальные звуки внешнего мира, и Мэй не сразу поняла, что Ран что-то говорит. —Так кто же твоя цель, детектив? Но детектив упорно молчала. Недолго думая, она поняла, что нет пути обратно, и теперь, чтобы сохранить жизнь своим друзьям, она должна довести начатое до конца, без права на ошибку. Только так у неё появится возможность. Эта мысль огоньком надежды засветилась у неё внутри, и Мэй, собрав всю волю в кулак, начала в подробностях описывать свой план, а лис, вальяжно развалившись на диване, с ленивым выражением на лице, словно совсем недавно ничего и не происходило, слушал её, разглядывая ковёр под ногами. Голос Мэй под конец дрогнул, и лис поднял свой взгляд на неё. Она держалась стойко, только бегающие глаза и неровный голос выдавали волнение. —Не трусь, ты уже сделала свой выбор. —Не знаю и знать не хочу, что из себя представляла Софи, но даже не надейся, что я такая же, — вдруг заявила она, следуя какому-то своему ходу мыслей. Лис только весело покачал головой. —Ты точно такая же, детектив, — он плавным и грациозным движением поднялся с дивана и направился к двери мимо Мэй, похлопав её по плечу. У девушки вдруг появилось острое желание выбросить свой пиджак. —Чего стоишь? — спросил он, дойдя до двери. —Я знаю, где живёт твоя новая жертва. Выходи, пока не передумал. И Мэй ничего не оставалось, кроме как побежать за ним, с усилием засовывая колющее чувство вины куда поглубже.