День завершения этого мира

4

Тревор Григс прожил пятьдесят с лишним лет, неизменно веря в три вещи: что он, прежде всего, преданный лейборист; что теории заговоров могут оказаться чистой правдой; и что никто, кроме него, в полной мере не знает, как правильно класть цветочный компост. Когда в Королевских садах Кью появился новый сотрудник, этот мистер Смит, с его темными очками, дорогими ботинками и вальяжной походкой, в Треворе Григсе безотказно сработал конспирологический маячок. Это не могло быть простым совпадением. Во-первых, еще никогда за весь его пятнадцатилетний стаж комитет ботанического центра не принимал на работу сотрудника с такой скоростью. Буквально утром Марта Хендерсон сообщила ему, что они начинают поиск нового арбориста. Однако уже вечером, за чаем, она весело воскликнула: «Человека нашли! Он прямо с собеседования приступил к работе. А его рекомендательные письма просто безупречны!». «Рекомендательные письма?!» — мысленно ахнул Тревор. - «Кто в наше время вообще приносит рекомендательные письма? Разве что… шпион, который хочет куда-то внедриться!». Во-вторых, садовник без резиновых сапог? Серьезно? Даже лорд-канцлер с его перчатками выглядел бы уместнее. А в-третьих, однажды, проходя мимо Смита с тележкой удобрений, Тревор совершенно ясно услышал, как тот злобно спорит с невидимым собеседником. Телефона у него не было, и в радиусе десяти метров никого. У Тревора был один логичный вывод. Точно шпион. Вопрос: зачем агент МИ-6 отправлен в Сады Кью? Подозрений становилось все больше. Спрятавшись в тени деревьев, Тревор старательно конспектировал в свой блокнот растущий список вопросов. Он назвал его «Операция “Смит”»:          1.      Почему растения начинают шевелиться, когда он рядом? Это что, какие-то военные разработки? Управление флорой для маскировки диверсантов?          2.      Почему он вообще ходит на работу, когда выглядит, словно сошел со страниц «Вог»? Небось, надеется не привлекать лишнего внимания. Ха!          3.      Почему человек, который утверждает, что «любая работа должна быть честной», ездит на машине, чей возраст перевалил за столетие, а двигатель звучит так, будто внутри сражаются демоны? Подержанная «Бентли» — серьезно? Это ли не классическая шпионская легенда?          4.      Почему на его авто следы гравия и песка, как будто он только что вернулся из пустыни? Неужели у него там была операция?!          5.      И, наконец, что он постоянно записывает в своем блокноте? Настоящий садовник так не делает. Тревор мысленно похвалил себя за сообразительность. «Да, Григс, ты раскроешь этот заговор», — подумал он, бросая взгляд на мистера Смита, который в этот момент как раз хмуро переговаривался с каким-то кустом.          

***

Что касается самого Кроули — он, конечно, оставался собой. В большей степени. Та часть его, которая рвалась изрыгать огненные молнии от непреодолимой, назовём это так, эмоции, тщательно сдерживалась. Ещё бы, она была способна на многое. Без сомнений, она была способна трансцендентально много пить. В количествах, не сопоставимых с производственной мощностью всех виноделен мира. А под действием алкоголя эта часть страстно желала скомкать квантовое пространство, в котором, видите ли, возможно всё, и даже то, что кажется абсолютно невозможным, и метнуть его в лицо создателю. Ситуация бы возникла патовая, с какой стороны не глянь. Но самое страшное, эта часть могла отправиться прямиком к Азирафелю. «Наивный идиот» — сказал бы он, расхаживая перед ангелом как зверь в клетке. — «Тебя же хотели поджарить в адском огне!». Он бы сказал: «Как ты не поймешь, ты – лишь новая фигура на шахматной доске, и ходить придется по правилам, иначе тебя разменяют!». Эти слова звучали у него в голове как сцена из дешёвого фильма. Но он знал, что будет молчать не поэтому. Всё, что он хотел сказать, разбивалось об одну-единственную фразу, произнесенную давным-давно. «Ты же демон. Ты, кажется, вообще на хорошие дела не способен. Так тебе положено. По природе». Эти слова эхом звучали в тишине теплицы, отдаваясь глухой болью где-то между сердцем и мозгом. Лейка дрожала в его руке. Растение начало подозрительно светиться. Кроули швырнул лейку на пол. — Вот ведь идиот, — прошипел он, даже не разобравшись, на кого злится больше — на Азирафеля или на себя. Кроули устало вздохнул и бросил взгляд на куст с латинской табличкой Berberis thunbergii, который рос неподалеку. Название звучало так, будто кустарник был наследником какого-то древнего дворянского рода. — Берберис тунбергии, — пробормотал он, растягивая слова с каплей сарказма. — Видишь, чем все кончилось? Ты, наверное, думаешь: «Какой достойный демон, всегда держит себя в руках, точно знает, чего хочет». Куст хранил молчание, но листва подозрительно шевельнулась. — А я? А меня черт знает зачем угораздило ввязаться в это, — продолжал Кроули, запуская руки в карманы. — В любом случае, я не могу уехать. Если бы я сбежал, это выглядело бы… как-то слишком. Он ведь наверняка догадается, что я этого хотел. А я… не хочу, чтобы он думал, что мне безразлично. И что он вообще может считать, что знает меня. Кроули опустил взгляд на землю и на миг замолчал. — И вот я здесь, — заключил он, подняв глаза к кусту. — Угрожаю растениям, чтобы они росли. Не лучший способ справляться с разбитым сердцем, но… пока работает. Куст слегка наклонился вперед. Возможно, от порыва ветра, но Кроули был почти уверен, что его слушали.