I'll be your song when the dance is over

      В тревожном ожидании новостей о наступлениях Пожирателей, в тренировках и свиданиях в Выручай-комнате, в первых мыслях о маячащих на горизонте экзаменах, в выполнении домашних заданий и долгих вечерах у камина в гостиной Гриффиндора почти закончилась зима. Война — пока скрытая, пока не оглашённая публично — полыхала где-то далеко, и оставалось только гадать, насколько всё плохо. Алиса напоминала себе, что если бы случилось что-то действительно серьёзное, им бы обязательно сразу дали знать, как когда мистер Уизли пострадал… И в суете будних дней было легко спасаться этой мыслью, но порой тишина превращалась в грозовой призрак, который сдавливал плечи и грудь. Порой тревога съедала всё остальное.       Вылазка в Хогсмид выпала на день Святого Валентина. Они с Фредом договорились провести время вместе, но встретиться чуть позже: им с братом нужно было съездить в Лондон по делам, а ей — зайти на почту. Алиса вспомнила про подарок крёстного и дошла до Хогсмида, слушая музыку через магически улучшенный плеер. Алиса вдруг поняла, что давно не была наедине с собой. Дорога до Хогсмида — двадцать минут, ну, может, тридцать, если с ночи навалило много снега, — сейчас казалась не просто знакомой дорогой, а освобождающим путём к самой себе. А кассета новой группы со странным названием Radiohead, которую ей одолжил Ли, помогала ни о чём не думать. И это было прекрасно.       Её личная ячейка почты Хогсмида ломилась от писем. Отец, мама, Тонкс, Люпин, Билл и Родерик — все успели написать ей за всё это время по несколько писем. А отец даже отправил небольшие посылки с домашними сладостями: похоже, он перешёл с тортов на печенья и пирожные. Это было так трогательно, что щёки сводило.       Алиса заняла небольшой столик в углу почтового отделения.       Письма она вскрывала с такой опаской, как будто там должны быть не вести из дома, а взрывчатый порох Фреда и Джорджа. Но она быстро успокоилась, начав читать. По всему выходило, что Пожиратели смерти никак не проявляют себя: по крайней мере, так, чтобы это было заметно Ордену и штабу мракоборцев. Огромным облегчением было получить письмо от Тонкс. Она писала, что весь январь её мотали туда и обратно, она несколько раз была даже внутри Азкабана, где они расследовали, как именно сбежали Пожиратели, и каждый раз после этого Римус долго отпаивал её чаем, потому что её трясло и она не могла связать и двух слов, хотя вроде как опытная уже.       А вот мама… Было такое ощущение, что она что-то скрывала. Она писала сухо и мало, не отвечала ни на какие её вопросы, говорила загадками. И это при том, что ранее они видели в газете заметку о нападении на какого-то служащего Отдела тайн в больнице Святого Мунго: кто-то принёс ему саженец Дьявольских силков, который его и задушил. Мамы в ту ночь не было в отделении, а служащий погиб.       Родерик писал, что вернулся домой на каникулы и ему хочется обратно, потому что атмосфера тьмы и смрада окутала его поместье.       «Новости ты, разумеется, знаешь. Мои родители и моя сестра говорили, что напуганы, что возвращение Пожирателей стало жуткой неожиданностью, а меня злость пробирает каждый раз, когда я слышу эти глупые причитания. Может, потому, что потом они идут пить чай к Ноттам, где задушевно болтают. Муж моей сестры и его отец — они оба ещё летом примкнули Сама-Знаешь-К-Кому. И чего они не знали?..».       А в конце он неожиданно попросил её уехать.       «Я надеюсь, ты не передумала о переезде, надеюсь, ты всё ещё готовишься к поступлению. Меня не посвящают в разговоры, не доверяют никаких тайн, но я догадываюсь, что дальше будет только хуже. В прошлом году ты едва не стала жертвой покушения, а ведь это было до всех печальных событий. В Америке теплее и безопаснее, поэтому жду тебя здесь…».       Алиса только вздохнула. Родерик не знал, что «все печальные события» на самом деле начались очень-очень давно, когда её отца посадили в тюрьму без суда, а всё остальное — это лишь последствия.       — Знаешь, он очень странный, — позже сказала она Фреду, когда они встретились. Они из всех заведений Хогсмида выбрали самую тихую кофейню, где и не было грязи, как в «Кабаньей голове», и кричаще-розовых украшений, как у мадам Паддитфут. Просто милая кофейня, где ненавязчиво играло волшебное радио. Фред принёс ей цветы. Алиса кратко пересказала ему письмо Родерика, и чем дальше она рассказывала, тем мрачнее и злее Фред становился.       — Да, я всегда так говорил, — немного сердито сказал он. — Кем он себя считает? Белой вороной среди сраных Пожирателей? Он ничем их не лучше.       — Почему?!       В груди Алисы завязался тяжёлый комок. Фред недовольно помешал свой кофе золотистой ложечкой. Он смотрел на неё так, как будто она была непроходимо глупой.       — Слушай, если бы его так оскорбляло их общество, если бы он так сильно не желал видеть их, знать об их делах и бла-бла-бла, и духа бы его там не было. А он трётся рядом, может, тоже с Ноттами чай пьёт…       — Потому что это часть его семьи, — отчеканила Алиса. Фред отмахнулся:       — Не оправдывай его. И Малфои — твоя семья. Но ты же не…       — Спасибо, что про Лестрейнджей не напомнил, — съязвила Алиса, резко перебив его. Фред замолчал, его лицо изменилось.       — Я лишь хочу, чтобы ты была осторожнее. Он очень скользкий. Ты не знаешь, какой он по-настоящему. Никогда не знала. Семья у него стрёмная, а он сам ни с теми, ни с этими, практически проводит время с Пожирателями, но усиленно отплёвывается…       — Мир не делится на чёрное и белое, Фред, — устало сказала Алиса. — Нельзя быть либо точно хорошим, либо точно плохим…       — Да? — с нотками наезда спросил Фред. — А во время сраной войны?! Как вообще можно не выбирать никакую из сторон…       — Он уехал из страны! Он не выбирал никакую сторону! Это не его война! — Алиса тоже повысила голос. Они оба резко посмотрели по сторонам: в кофейне всё стихло. Все посетители смотрели только на них. Фред закатил глаза, поджал губы и откинулся на спинку стула. Алиса сделала тоже самое, скрестив руки на груди. Ей не нравился этот разговор. Очень не нравился.       — Почему он вообще писать тебе продолжает? — буркнул Фред уже значительно тише.       — Потому что мы друзья, — грустно пробормотала она. — Мы договаривались не терять связь.       — Ты же не сболтнула ему ничего лишнего? — насторожился Фред. — Как много вообще ты ему рассказываешь?       Алиса аж вспыхнула и резко подалась вперёд.       — Если ты волнуешься, что я передам ему сведения об Ордене или о моём отце, то нет, я ничего ему не рассказывала. И спасибо за заботу.       — Просто не злись на меня, а послушай… — вздохнул Фред и протянул Алисе руки через стол. Алиса закусила уголки губ и медленно взяла его за руки. Он был далеко, даже через этот чёртов стол. Фред смотрел ей в глаза — он определённо ощущал то же самое. — С Родом правда что-то не так. И всегда было.       — Ты теперь запретишь мне с ним общаться? — окислилась она. Глаза Фреда горели пронзительно, как искры поискового заклинания.       — Будь. Осторожна. Ладно?       — Ладно, — легко сказала Алиса, лишь бы отмахнуться. — Ты зря переживаешь. Я знаю его столько же, сколько тебя. Я ему доверяю. Он не такой, как ты думаешь.       — Ты уверена? И не такие, как он, могли самых умных и предусмотрительных людей обвести вокруг пальца… — он сжал её руки чуть крепче. — Лис, я не в обиду тебе это говорю. Я просто переживаю за тебя, понимаешь?       — Думаешь, я опять нарвусь из-за него? — съязвила она.       — Да, думаю, что ты опять нарвёшься, — он ослабил сжатие рук и посмотрел в окно. — Ориентировки на сбежавших Пожирателей на каждом шагу, но ни мракоборцев, ни дементоров во всём Хогсмиде нет. И вокруг замка тоже. Если кто-то хочет тебе навредить, ему это сделать проще простого. Не давай им ещё больше возможностей, — он понизил голос и посмотрел ей в глаза. — Я с ума сойду, если тебя потеряю.       — Что ты будешь делать? — негромко спросила Алиса, проглотив то, что Фред снова приравнял Родерика к сбежавшим Пожирателям Смерти.       — Если из-за писем Родерику ты пострадаешь, я думаю, я убью его, — без обиняков отозвался Фред. — И всех, кто к этому причастен. И если это случится с мамой, Джинни или кем-то ещё из родных… Я бы и Волан-де-Морту шею свернул, — он сглотнул и быстро сделал глоток кофе. — За отца, за ту грёбанную змею, которая чуть не… Что уж говорить про каких-то слизеринских мальчишек…       — Ты говоришь, ты бы мог убить моего друга?.. — произнесла Алиса с трудом. Ком в горле стал остроугольным.       Его светло-карие глаза стали пронзительными. Для него не было никакой проблемы. А Алису натурально заштормило.       — Ну а представь себя на моём месте. Если бы меня предал какой-то… друг, я бы попал в беду, что бы ты сделала? Тебе бы не хотелось защитить меня?       — Защитить, — в горле пересохло. Она смотрела прямо в глаза. — Но не убить.       — Что в этом такого? — Фред чуть приподнял одну бровь и собрал маленькой ложечкой пенку со стенок чашки.       Алиса надула щёки и тяжело вздохнула. Она покачала головой и отвернулась к окну, убрав свои руки. На землю за окном стали падать крупные хлопья снега. Они казались чёрными. Они таяли, едва касались неровной колотой брусчатки, которая покрывала извилистые дорожки волшебной деревни, и небо было тяжёлым, серым… Фред заказал себе ещё кофе («Лис, а ты будешь?» — «Нет, спасибо»), а Алиса смотрела в окно. Жители Хогсмида, студенты Хогвартса, изредка мелькающие эльфы или гоблины — все они просто лавировали в толпе, под подошвами их ботинок и сапог таял февральский снег.       Это было больно и отрезвляюще одновременно. Персиково-золотистый туман с ароматом корицы и мускатного ореха, который с самого начала окутывал их отношения, стал рассеиваться… Как будто и здесь, в их невероятно тёплой связи, пошёл мокрый февральский снег.       От глотка кофе стало горько и сухо, к глазам подступили слёзы. Фред ничего не заметил.       — Не надо никого убивать. За меня или не за меня. Ладно? — пробубнила Алиса, с болью посмотрев ему в глаза. Фред мягко кивнул и нервно дёрнул уголком губ.       Он всегда считал Родерика странным мальчишкой, и раньше это было безосновательно: единственной причиной, по которой ему не нравился МакГуайр, был его факультет. Теперь, если не знать Рода, не знать, каков он на самом деле, довольно сложно отделить его от его семьи, которая на короткой ноге с приспешниками Волан-де-Морта.       Но Фред снова заявил о своей жестокости. О том, что он способен сделать вещи похуже, чем Конфундус, из-за которого она переживала несколько недель назад. Легко будет подумать, что это просто слова. Что на деле он на такое не способен…       Ей просто хотелось думать, что она, Фред, Джордж, Гарри, весь состав Отряда Дамблдора в целом и состав Ордена Феникса в придачу — ей хотелось думать, что все они отличаются от Тёмных магов не только моральными принципами, но и тактикой ведения боя. Они будут обороняться, а не нападать. Они будут защищать слабых, а не претендовать на чужое. Они лучше арестуют, чем убьют.       С другой стороны… Нет-нет, да и мелькала у неё самой мысль: если бы два года назад в Визжащей хижине они с Гарри дали Сириусу и Римусу убить Петтигрю, ни-че-го бы этого не было. И если бы Лестрейнджей, Руквуда, Кэрроу и прочих казнили по итогу первой магической, Волан-де-Морту было бы сложнее вернуться назад… Они, те, кто сражались на стороне Ордена пятнадцать лет назад, позволили своим врагам выжить, хотя те не дали бы им такой роскоши.       И именно милосердием они были лучше. Именно это, была уверена Алиса, и приведёт их к победе. Потому что на десять с лишним лет армию Волан-де-Морта остановила не серия убивающих заклинаний. И если они будут дальше выбирать путь дипломатии, путь милосердия, если они будут думать о том, как не потерять себя, не раскромсать душу в крошево, убивая направо и налево, они обязательно выстоят.       Война ещё не началась, но она обязательно закончится, и им нужно будет жить дальше. Смог бы её отец жить спокойно, убив Петтигрю? Смог бы он ходить сейчас по дому на площади Гриммо с ещё одним призраком за спиной? А Римус? Римус, который в детстве спасал её от монстров под кроватью, должен был стать убийцей?       А Фред?.. Представить Фреда, улыбчивого и обаятельного, извергающим из палочки ледяной зелёный луч Авады Кедавры… Это было невозможно.       Алиса не знала, как сказать это всё Фреду. Как ему это объяснить. Поэтому она просто смотрела, как тает снег. Зима скоро закончится.

***

      В понедельник, как обычно, они вместе развернули новый выпуск Пророка. Первые три-четыре страницы заняла громоздкая статья о какой-то пышной вечеринке.       — Чёртов Нотт купил газету, — пробухтел Джордан.       — Нотт? — Алиса подумала про пятикурсника Нотта — неприятного типа с точёным профилем, одного из дружков Драко Малфоя.       — Ага. Пишут, что он успешно купил пакет каких-то акций и закатил вечеринку в своём гадюшнике. А нам-то нахрена читать про это? Это «Пророк» или «Ведьмин досуг»? — недовольно фыркнул он.       — Полегче там насчёт «Ведьминого досуга»! — нервно отозвалась Джинни откуда-то с другой части стола.       — Где настоящие новости?.. — продолжил ворчать Ли. — Ничего интересненького.       Он больше не проявил к газете никакого интереса, а вот Алиса пробежалась глазами по пёстрым колдофотографиям. Фамилия Нотта чесала её мозг. Мойра, сестра Родерика, выскочила замуж за Вальтера Нотта, Родерик сильно плевался по этому поводу все полгода их переписки и в последнем письме тоже. Ему и была посвящена статья. Он присутствовал почти на всех колдофотографиях: с Малфоями, с Розье, с Яксли, с Крэббом и Гойлом-старшими, с ближайшими подопечными Фаджа. Алиса стиснула зубы. Малфой — Пожиратель смерти. Этот тип тоже. И этот. И все они на вечеринке с мужем Мойры… Жуть какая. Неудивительно, что Род писал…       «О, чёрт».       На двух колдофото был и Родерик. Его легко было узнать: самый молодой из присутствующих. Он стоял чуть поодаль от остальных, но всё же стоял.       Ей не хотелось обращать на это внимание Фреда. Она смотрела, не мигая, как Род хлестал коктейль рядом со столиком для напитков, пока на переднем плане кружатся счастливые танцующие пары. Её сердце пронзило болью. Роковая мысль кольнула её разум: а вдруг Фред прав, вдруг Родерик, её друг, её самый лучший слизеринец, не тот, кем кажется?.. Захотел бы — не пришёл бы на эту чёртову вечеринку! Не вещь же он, не табуретка, которую двигает кто-то другой, — нет, он сам пришёл.       Алиса сильно стиснула челюсти. Такого не может быть.       Ну и кому ей верить? Роду или Фреду? И почему ему сейчас нельзя написать?..       Февральские лучи неслабо били в окна кабинета трансфигурации. Алиса зашла в кабинет, погружённая в свои мысли, и за три часа ей не удалось выполнить ни одно задание, даже простая комбинация заклинаний у неё не получилась. И когда профессор МакГонагалл, которая была сегодня более резкая и сухая, чем обычно, попросила задержаться её после урока, Алиса не удивилась. Сейчас снова разнесёт её в пух и прах. Или скажет, что не для того она столько времени тратила на подготовку Алисы ко вступительным в ВМА, чтобы она не оправдала её ожиданий. Алиса могла сказать себе то же самое.       — Мэм, но у нас же обед! — выпалил Фред. — Вы не можете её задерживать!       — Вот и отправляйтесь на обед! — рявкнула декан. — И закройте дверь с той стороны! — Фред захлопал глазами. Ему было не привыкать, что учителя относятся к ним с близнецом по-особенному, но МакГонагалл редко позволяла себе повышать голос. Однако он послушался. Декан повернулась к Алисе, которая смотрела на неё большими глазами. — Лестер, а вы ступайте за мной.       Она пригласила её в комнату, примыкающую к кабинету, в которую обычно студентов не пускала. Тёмно-красные шторы, шотландский узор на скатерти на кофейном столике, все стены в книжных полках. Прикрыв за Алисой дверь, МакГонагалл неожиданно вздохнула.       — Вам лучше присесть, — сказала она уже гораздо спокойнее. По одному её взгляду и напряжённой позе Алиса поняла, что не услышит она ничего по поводу своей никчёмной успеваемости.       Алиса почувствовала, как волосы на затылке зашевелились. «Нет!».       — Что… — с тревогой начала она, но МакГонагалл мягко надавила на её плечи, усаживая в кресло.       — Утром вам пришло письмо, — начала она. — Его перехватили члены Инспекционной дружины и передали мне. Не беспокойтесь, все ваши родные в безопасности, это… — она на секунду замялась, а Алиса за эту секунду почти сошла с ума. — Лишь угроза.       — Угроза?! — в горле пересохло.       — Это письмо написала Беллатриса Лестрейндж. Понимаете, о чём я говорю? Орден Феникса сейчас пытается найти направление, откуда оно было отправлено, но, похоже, что она слишком хорошо замаскировалась…       Голова пошла кругом — её как будто схватили за волосы и окунули в бочку с ледяной водой. Ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни выплыть, держат-то крепко. Не дыша, Алиса слушала, как декан рассказывает про вчерашнее вторжение нескольких неопознанных волшебников на больницу Святого Мунго. «Это было гнусное вооружённое нападение. Мы предполагаем, что они планировали проникнуть на пятый этаж…».       Это сон? Это ведь сон, да?! Слова лились ей в уши, проникали прямо в мозг, ранили в самое сердце. Мунго… Мама…       — У вашей матери было дежурство, и она была одной из тех, кто отразил удар, поэтому обошлось без жертв, — МакГонагалл наливала ей стакан воды. Алиса отказалась. — Ваша мать в безопасности, профессор Дамблдор распорядился, чтобы о ней позаботились.       — Позаботились? — прошептала Алиса, цепляясь за подлокотники кресла. Нет, нет… Она не могла в это поверить…       — Она ранена, но идёт на поправку, — ответила профессор.       — Ранена?! Кто мог её ранить?! Да… Да в Мунго же полно охраны! — воскликнула Алиса. Ужас выбивал воздух из её лёгких. — Это должно быть самое охраняемое место после Хогвартса! Как такое случилось?! Почему моя мама?..       — Охрану отвлекли. Как будто вам неизвестно, как это бывает, мисс Лестер, — декан недовольно и сочувствующе сжала губы. — Охрану отвлекли, а ваша мать успела позвать на помощь, но пришлось принять основной удар на себя.       — Беллатриса там была? Она на неё напала, да?       — Я не осведомлена о деталях, мне известно лишь то, что Александра передала со своих слов.       — Она будет в порядке? — жалко спросила Алиса. Ей нужно было услышать, что всё в порядке, что всё хорошо, что это вообще была ошибка, что ей это приснилось, да, она просто уснула прямо на уроке и свалилась в один из своих самых ужасных кошмаров…       — Разумеется, мисс Лестер, — твёрдо сказала МакГонагалл, и её глаза строго сверкнули. Как будто было глупостью в принципе в этом сомневаться. — Нет таких чар, с которыми она не могла бы справиться. Ваша мать очень сильная волшебница. С ней всё будет хорошо. Эта ситуация под полным контролем профессора Дамблдора, поверьте, никто не оставит это без внимания.       Алиса чуть не расплакалась от облегчения, хотя всё ещё не до конца верила в то, что происходит, в то, что она услышала. Это было вчера утром… Целые сутки назад её мать могла быть мертва, но об этом ей расскажут в последнюю очередь…       — А что за письмо мне пришло? — спросила Алиса, сжимая кулаки на подлокотниках. МакГонагалл поджала уголки губ, и между её бровями залегла суровая складка.       — Я бы не хотела показывать вам его, но профессор Дамблдор считает, что я не могу отказать, если вы захотите взглянуть… Как он сказал, рано или поздно это может повториться и вы должны быть к этому готовы. И так же вы должны понимать, что всё в наших руках. Вы не должны поддаваться на угрозы и провокации. Орден в значительном меньшинстве, но он держится, потому что не под…       — Покажите мне письмо, пожалуйста, — тихо перебила её Алиса. Она смогла собрать в себе силу и успокоиться. Врага нужно знать в лицо. Она должна понимать, что ей хотела написать эта сука Беллатриса.       — Вы уверены? — вкрадчиво спросила декан. Алиса кивнула. Тогда ещё несколько секунд МакГонагалл внимательно смотрела ей в глаза, а потом взмахнула палочкой и призвала пухлый коричневый конверт.       Она распечатала его в воздухе, оттуда выплыл пергамент в каплях чернил и крови, с всего несколькими словами, написанными кошмарным почерком:       «Привет, милая племяшка! Жаль, что мы не знакомы. Скоро исправим…»       В конце тёмный отпечаток губ, несколько капель крови и чернил, и ещё… Прядь светлых волос. Она выплыла из конверта, свернулась в воздухе, как толстая золотистая змея. Алиса неосознанно потянулась к ним пальцами и лишь предупредительный голос МакГонагалл остановил её от того, чтобы она к ним прикоснулась. Ей и не нужно было их касаться. Ей знакомы эти волосы — тонкие, светлые, с редкими ниточками седины, в багровых следах крови…       — Это мамины. Это… Это мамины! — отчаянно выкрикнула она. К её рукам прилило тепло такой силы, что оно могло бы согреть всю гостиную Гриффиндора.

***

      В следующий миг Алиса обнаружила себя в своей спальне. Трясущимися руками она вытаскивала из недр чемодана свою половинку Сквозного зеркала, бегло накладывала на дверь спальни запирающие и заглушающие чары. Получалось не сразу. Кажется, она орала сама на себя, пробуя снова и снова. Потом она села прямо на пол, взяла в одну руку зеркало, в другую — палочку, взглянула на своё бледное и перекошенное отражение и несколько раз постучала палочкой по краю зеркала. Её отражение стало мутнеть и растворяться. Алиса почувствовала, что ей не хватает воздуха.       — Пап! Папа! — позвала она. Ответа не было. В зеркале ничего не менялось. — Пожалуйста, ну папа!       Сердце стало биться где-то в горле, грубый ком свернулся в желудке. Папа должен знать… Папа должен сказать… Но было тихо. Прошла минута, бесконечная минута, и у Алисы пропало терпение.       — Папа! — крикнула она, снова и снова стукая палочкой по зеркалу так, что с палочки посыпались искры.       Со стороны зеркала послышалось какое-то шуршание, и через пару секунд Алиса увидела часть лица Сириуса — синий глаз, бледная и мятая кожа, прядь волос на лбу.       — Папа… — встревоженно повторила Алиса, кинув палочку на ковёр. Она чуть не плакала, двумя руками вцепившись в зеркало. — Пап, что с мамой?       — Она жива. Сейчас спит, — быстро ответил он, глядя куда-то в сторону. Судя по звукам, он ходил по дому — и половицы, и двери скрипели. — Дитя, только не кричи так, пожалуйста, весь дом сейчас… — он глухо кашлянул. — Как ты узнала?       — Мне МакГонагалл сказала, — коротко ответила Алиса, решив про письмо пока умолчать.       — МакГонагалл и должна была тебя успокоить, дорогая моя, — Сириус раздражённо мотнул головой, откидывая с лица волосы. — Ну ладно, ладно. Касси, смотри на меня. И слушай. Слушаешь? С Алекс всё будет хорошо.       МакГонагалл говорила то же самое. Это не меняет никакого дела.       — Она пострадала? Пап, только не ври, чтобы успокоить меня…       — Я и не собирался. Да, её потрепало. Пара сложных проклятий в духе моей обожаемой сестрицы. Но Алекс успела послать весточку Дамблдору, он привёл подмогу, и её оттуда вывели. Она сейчас в моём доме. Отдыхает. Я прослежу, чтобы она отсюда не вышла, пока не придёт в норму.       — Боже… — Алиса прижала ладонь ко рту, запоздало начав плакать.       Её мама, её сильная, решительная и мудрая мама, которая несёт на своих плечах горы забот и проблем и никогда не жалуется, кажется, впервые попала в настоящую беду. Алиса знала о том, что это может случиться — ещё с тех пор, как она пропала на несколько недель, выполняя задание Дамблдора в Малфой-мэноре. Алиса с содроганием каждый вечер проговаривала про себя их имена: и мамино, и папино, имена Римуса, Тонкс, всех старших Уизли, всех членов Ордена, кого могла вспомнить, молясь, чтобы с ними были небесные силы и все Великие волшебники, чтобы их не тронуло, чтобы их обошло стороной… В какой вечер она забыла произнести мамино имя?       Могло быть хуже. Она могла умереть.       Страх сковал ей горло колючей проволокой. Рыдания были жалкими и бессильными. Она ненавидела эту войну.       Сириус слушал её в самом тактичном молчании. Он позволил ей молча поплакать, пока ходил по дому, спускался по лестнице. Потом он, судя по всему, оказался на кухне: освещение было знакомое, да и обстановка вокруг тоже.       — Т-ты дашь мне с ней поговорить, когда она проснётся? — пробормотала Алиса между всхлипами.       — Что? — тихо и устало спросил Сириус.       — Ты дашь мне с ней поговорить, когда она проснётся? — сказала Алиса чуть разборчивее.       — Да, конечно, — легко ответил он. — Но не сейчас. Ей нужно отдохнуть. О чём ты думаешь?       Легко сказать! Если бы можно было из вороха мыслей и боли вытянуть что-то более-менее значимое и важное…       — Это было вчера. День назад. Целый день… — проговорила она, сердито вытирая слёзы. — С мамой могло быть что угодно, её могло вообще не быть, а я об этом даже не знаю!       — Ну а если бы знала, кому было бы легче?       — Как будто ты не знаешь, что это такое — сидеть без каких-то новостей, без возможности выйти, помочь хоть чем-то…       — Как, по-твоему, ты могла бы помочь?       Алиса разозлилась. Что за дурацкие вопросы?!       — Не знаю, пап! Не знаю! — повысила голос она. — Но лучше бы я была с вами! Лучше бы я была там и делала вообще что угодно, лишь бы вы хоть на дюйм были ближе к безопасности…       — Тебе бы пришлось отдать собственную безопасность взамен, — мрачно произнёс Сириус. — А мы с мамой этого никогда не допустим. Мы все по уши в дерьме, ещё тебя тут не хватало, детка…       — Как мне вообще жить, зная, что с любым из вас может что-то случиться? Я далеко, здесь, и я даже сразу об этом узнать не смогу…       — Как жить? — он провёл ладонью по лицу. — У тебя два варианта. Продолжать каждый день бояться и переживать или просто жить дальше, как ты и жила. В обоих вариантах ничего не в твоей власти. Просто живи и всё, так же, как все живут. Прошлая война длилась годы, и все эти годы мы только и старались, что жить, особо ничего не планируя. Эта война… Мерлин знает, когда это всё закончится. Но ты в лучшем положении, чем все мы. Чем я. За твою голову, по крайней мере, не назначена награда в тысячу галлеонов…       — Па-ап… — простонала Алиса.       — Ну не повезло тебе с родителями, ясно? — устало улыбнулся Сириус.       Они разговаривали ещё долго. Алиса не хотела, но это произошло само собой: все её тревоги вылились наружу, оставалось только облачать их в слова и выплёскивать на отца. А он только сочувственно выслушивал и помогал разобраться в эмоциях. И, оказывается, сейчас Алисе только этого и было достаточно, а ведь она думала, что утонет в своих мыслях. Никто не забрал у неё страх за близких, за состояние мамы, но дышать стало проще. Даже слёзы, кажется, стали пресными и лёгкими. Лишь когда она сказала про «письмо» Беллатрисы, на лице Сириуса вспыхнула ярость, и он не сразу смог взять себя в руки.       Она не собиралась идти на оставшиеся уроки, а вот Сириусу нужно было идти по каким-то делам. Алиса смутно догадывалась, что это как-то связано с мамой, но расспрашивать не стала. Отцу и так не хотелось оставлять её со слезами, с вопросами и горящей болью внутри.       — Будь другом, детка, — попросил Сириус перед тем, как отключиться, — передай Гарри, чтобы связывался со мной почаще. У него тоже есть Сквозное зеркало… Да и ты тоже про меня не забывай, — обиженно добавил он. — А то пишешь, только когда что-то случается…       — Хорошо, пап, — дрожащими губами улыбнулась Алиса. — Обязательно. Я люблю тебя, пока!       — И я тебя, Касси. Береги себя, — нежно произнёс Сириус, а потом зеркало стало мутным, пока наконец Алиса не увидела в нём своё собственное отражение. Она осталась одна. Тяжело вздохнув (камень внутри не хотел ворочаться, чтобы пропустить кислород), она прижала зеркало к груди и легла на кровать, подтянув колени к подбородку. День за алыми занавесками был ясным и безмятежным. Небо было светлым-светлым…

***

      — Лестер! — прикрикнул Гарри внезапным басом, и только тогда Алиса очнулась.       С красной пеленой перед глазами она рубила тренировочные манекены Режущими чарами. Ничего не слышала, кроме свиста от заклинаний… Все остальные в Выручай-комнате отрабатывали Оглушающие в парах. Лишь услышав окрик Поттера, Алиса смогла остановиться (груда кусков манекенов повалилась на пол кучей).       — Чего тебе? — бросила она. Лоб заливал пот.       — Не хочешь сделать перерыв? Хотя бы… — Гарри замялся, глядя на результаты работы Алисы. — Чтобы Выручай-комната успела компенсировать разрушенное.       — Не беспокойся, Гарри, — слабо улыбнулась Алиса. Палочка в её руке была раскалена, как котёл. — Возможности Выручай-комнаты больше, чем ты себе представляешь…       Неоднозначный тон и усмешка заставили Гарри нахмурить брови. Алиса невольно оглядела его с головы до ног. Когда он успел так повзрослеть? Летом ему будет шестнадцать — уму непостижимо… А по глазам кажется гораздо старше. С этим менторским тоном, которым он даёт рекомендации другим ученикам, с рукавами рубашки, закатанными до локтей…       — Сделай перерыв, а то выдохнешься.       — Может, я этого и добиваюсь?       — Считай, что это приказ.       — Серьёзно?! — хохотнула Алиса. Вовсе она не хотела делать перерыв. Её очень успокаивало представлять, как она полосует на части Беллатрису Лестрейндж. Гарри кивнул и поспешил пойти на помощь к Полумне, радуясь, что последнее слово осталось за ним. Алиса, покачав головой, убрала палочку и помяла ноющие плечи. В Выручай-комнате было душно: все старались на пределе своих возможностей, не жалея сил. После январского побега Пожирателей ни у кого не осталось желания валять дурака во время тренировок, тем более, что из-за облав Инспекционной дружины они случались реже.       Алиса села на мягкий пуфик, там же, где оставила свою сумку. Выпила немного воды, ощущая удивительную ясность в голове. Нельзя отдыхать, нельзя — она знала, что когда придёт беда и ей придётся столкнуться лицом к лицу с Пожирателями, никто не даст ей перевести дух, но она всё же позволила себе несколько минут тишины. Утром Гера — только сейчас, в пятницу, спустя целую вечность! — передала ей весточку из дома на площади Гриммо: маме стало лучше, она просит не волноваться. Ком в горле, знакомая боль где-то под рёбрами, но нужно продолжать жить. Нужно быть благодарной, что маме становится лучше.       Хотя от того, как легко в школу смогли доставить письмо от самой разыскиваемой Пожирательницы и как приходится исхищряться её собственным родителям, чтобы поддерживать хоть какую-то переписку, Алисе хотелось выть.       Её немного отпустило, когда она посмотрела на Фреда. Он мягко улыбался, объясняя что-то второкурснику Криви. Тот пыхтел и сопел, пытаясь отбросить подушку, и Фред подбадривал его, направляя его руку с палочкой… Фред был таким милым…       Алиса решила подойти ближе, чтобы понаблюдать или помочь, но тут Анджелина решительно махнула рукой Гарри через весь зал.       — А мы можем сегодня закончить пораньше? — громко поинтересовалась она. — Завтра игра.       — Игра? — эхом повторил Гарри.       — Ну да, игра, — невозмутимо сказала Анджелина. — И нам было бы неплохо выспаться!       Гарри хмуро приподнял брови и посмотрел на наручные часы. Фред выразительно переглянулся с Джорджем. Алиса могла прочитать их мысли: Анджелина наивна, если считает, что сон поможет команде Гриффиндора, которая переживала не лучшие времена.       — Мы можем потренироваться ещё двадцать минут, до десяти… — произнёс Гарри.       — Между прочим, пуффендуйцам тоже нужно выспаться! — отозвалась Мэдди, которая до этого отрабатывала чары с одной из сестёр Патил. — Если не жалеешь своих, подумай о нас, у нас больше шансов на победу!       — Мечтай, Уилсон! — одновременно рявкнули Джинни и Анджелина. Мэдди злорадно расхохоталась. Она была хорошенькой с раскрасневшимися щеками и сбившейся русой чёлкой. А Джордж строго посмотрел на своих бывших сокомандниц.       — Да, Гарри, давай закругляться, — вдруг выразительно зевнул Фред. — Славно потрудились, пора и по кроваткам.       — Ну… — Гарри посмотрел на всех собравшихся. Кто-то неуверенно топтался, не зная, поддерживать ли им призыв завершить тренировку раньше времени, но однозначно никто ничего не сказал. Только Анджелина и Джинни продолжали свирепо сверкать глазами в сторону Мэдди, которая забавлялась от их поведения. В конце концов Поттер махнул рукой. — Отлично. По гостиным!       Без толкового прощания или объяснения, когда пройдёт следующий сбор Отряда Дамблдора, он первым покинул Выручай-комнату. За ним, порицательно качая головой, вышла Гермиона. А затем потянулись и все остальные. Алисе не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Фред будет ждать её и никуда не пойдёт — ближайший час им обоим покидать помещение не понадобится… Мимо них прошли Джордж и Мэдди, которые о чём-то горячо спорили:       — Ни за что!       — Тебе что, слабо?!       — Мне-то не слабо! — у Джорджа алели уши. — Это ты не знаешь, о чём просишь!       — Игра у них, представляешь, Лис? — усмехнулся Фред, потягиваясь. Рубашка чуть задралась, открывая участок кожи в веснушках. Алиса не могла оторвать от этого взгляд. — Милые дети… Я стал забывать то время, когда переживал из-за какого-то квиддича.       — Ты мог бы попереживать хотя бы ради приличия.       — Этот сезон — не наш, — Фред пошёл вглубь комнаты. — Пора это признать…       — Но там играет Джинни! И наши девчонки!       Фред остановился и посмотрел на Алису с такой испытывающей улыбкой, что та фыркнула. В Выручай-комнате они остались одни.       — Что? — насмешливо спросил он.       — Кто-то хотел спать, мне кажется, — поддразнила она его.       — Сначала кому-то нужно в душ, — улыбнулся Фред, проведя рукой по её волосам. Он смотрел на неё сверху вниз, и от этого взгляда было так тепло. Алиса любила это.       — Так тебе показать дорогу, Фредди? — промурлыкала она. Фред решительно прищурился, опуская ладони на её щёки.       — И составить компанию, — он крепко поцеловал её в губы и прошептал: — Здесь.       Алиса улыбнулась и едва заметно кивнула. Фреду этого хватило. Её палочка стукнула о пол и откатилась, но она уже об этом не беспокоилась. Выручай-комната вокруг них менялась так быстро, как никогда.       И было неправильно, несерьёзно так радоваться досрочному завершению тренировки, тому, что они остались наедине. Было неправильно один и тот же день делить с тревогой за близких и с этим тёплым-тёплым-тёплым мальчишкой, который может взять её за подбородок и увести хоть на край света, а она пойдёт за ним. Было так легко забыть про всё, совершенно ни о чём не думать, беря ситуацию в свои руки и создавая над ними потоки горячей воды, выдохнуть ему в рот, заставив прислониться спиной к кафельной стене, оказаться в плену его объятий. Любви не место на войне, но вот они здесь — задыхаются, путаются друг в друге, рычат из-за внезапно мешающей одежды, прилипшей к коже, смотрят друг на друга как впервые.       Вот оно: то, чего никогда не будет ни у кого из этих уродов, и особенно — у этой суки Беллатрисы. Никто не будет любить её так сильно в клубах пара. Никто не будет ловить капли воды с её плеч и бёдер, никто не будет впиваться в её губы чувственным поцелуем. Никого, никого эта дрянь не будет принимать так же жадно, задыхаясь от ощущения тепла и восхитительной наполненности, никого она не будет обнимать всем телом, не боясь оторваться от земли. Ничьи плечи она не будет стискивать и царапать, не зная, как ещё — на слова не хватит дыхания — выразить себя, свою благодарность, свой восторг, своё желание заполучить ещё, заполучить его целиком, до последней крошки… И уж никто, разумеется, не станет с каждым новым толчком, рыком, переплетением пальцев (и сжатием их до хруста и вскрика), с каждым смазанным поцелуем напоминать ей о том, как она желанна, любима, не-об-хо-ди-ма…       — Я тебя не узнаю, — промолвил Фред, когда она тяжело спустилась по стене на кафельный пол. Фред выключил воду, приманил чарами пару банных халатов и полотенца.       — Почему? — пробормотала Алиса сипло. Ноги её не держали, а в голове было пусто.       — Ты какая-то другая. Злая. Я видел, как ты расправляешься с теми манекенами во время тренировки. Уж боялся, что со мной будет то же, если я сделаю что-то не так.       — Вот как?       Фред кивнул.       — Милый, я люблю тебя, — умилённо произнесла Алиса, делая большие глаза. — Как я могу тебе навредить?       — Это сейчас ты так говоришь. Просто не видела себя со стороны. Особенно — вот эти глазки… Они та-ак светятся, только для меня, — он провёл подушечкой большого пальца вдоль мокрых ресниц. Алиса слабо улыбнулась и порозовела. А Фред продолжил — тихо и уверенно: — В такие моменты мне кажется, что целый мир у меня в руках. А ты спрашиваешь, почему я не беспокоюсь о каком-то дурацком школьном квиддиче…       «И вот этого Беллатриса никогда не услышит», — со злорадством подумала Алиса. Фред вдруг рассмеялся, бросив взгляд на её трясущиеся колени.       — Оу, давай помогу.       Он помог ей подняться на ноги, удержал, когда её повалило куда-то в сторону. Помог вытереться, закутаться в халат и избавить от лишней влаги волосы. Алиса могла бы справиться сама, могла призвать невербальную магию, хватило бы слабого импульса. Она просто не хотела.       — Вот какой, по-твоему, целый мир, — съязвила Алиса, когда они с Фредом очутились в спальне. Никакого лишнего антуража, никаких атласных и бархатных покрывал, как в их первую встречу здесь — просто спальня с просторной кроватью и самым мягким одеялом на свете. Алиса села на эту кровать и поняла, что до утра точно не поднимется. — Он рассыпается на части…       — Не говори так, — попросил Фред, укрывая её одеялом. Где-то вне поля её зрения трещал камин.       «Выкуси, старая ты сука», — с удовольствием подумала Алиса, закрывая глаза.

***

      Утром был матч по квиддичу; на команду Гриффиндора нельзя было взглянуть без жалости. Алисе порой хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как Рон пропускает мячи один за другим, а те, кого взяли на место Фреда и Джорджа, чешутся и ковыряются в носу, не выполняя свои обязанности. Анджелина чуть не плакала каждый раз, когда трибуны Пуффендуя взрывались от ликования. Несмотря на это, близнецы срывали голоса, поддерживая свою сестрёнку, которая делала всё, на что способна, чтобы позорная игра закончилась.       Джинни поймала снитч, но Гриффиндор это не спасло: даже так от победы их отделяло целых десять очков. Сильнее всех убивался, как ни странно, Джордж. А вот Мэдди цвела от счастья и, кажется, не только из-за победы своего факультета.       — Да знаю я, знаю! — гаркнул он, когда они встретились на лестнице. Его лицо было почти таким же пылающим, как и волосы.       — В чём дело? — спросила Алиса у Фреда. Тут хихикнул в кулак.       — Они поспорили, чей факультет победит. И поставили кое-что на кон…       — Не продолжай! — взмолилась Алиса. Фред рассмеялся.       Но недолго в школе кипели обсуждения позорного матча. В понедельник в печать вышел выпуск «Придиры», в котором Гарри дал интервью Рите Скитер и рассказал всё, что было с ним в ту июньскую ночь, когда вернулся Волан-де-Морт. Покупателей «Придиры» в школе было раз-два и обчёлся, но, смекнув, в чём дело, семикурсники Гриффиндора махом создали десятки копий и раздали всем желающим. Уже к обеду все знали содержание этой статьи — кто не читал, тому пересказали шёпотом. Впервые с начала учебного года на Гарри смотрели не как на обманщика.       — Ты должен был сказать мне! — возмутилась Алиса, сев рядом с Гарри вечером в гостиной. — Я тоже могла вставить словечко-другое на интервью!       Гарри похлопал глазами, отрываясь от каких-то звёздных карт по астрономии.       — То есть, я, конечно, не Мальчик-Который-Выжил, куда мне до тебя, но…       — Дело не в этом, — устало улыбнулся Гарри. — Я и сам не знал, что дам это интервью.       — Вы слышали? — Алиса хлопнула по коленям. — «Я и сам не знал, что дам это интервью», ну и жизнь у тебя, Поттер!       — Лис! — засмеялся Гарри. — Я не шучу. Гермиона притащила меня на встречу и поставила перед фактом: сейчас ты дашь интервью Рите Скитер. И вот к чему это привело…       — У Гермионы всегда потрясающие идеи, — со вздохом сказала Алиса. Гермиона, которая сидела неподалёку, и которая, очевидно, слышала их разговор, зарделась от похвалы. — Гарри… Ты молодчина. Так и нужно. Это только начало! В следующий раз пойдём брать тараном «Пророк»!       Гарри благодарно улыбнулся.       — Надо послать копию выпуска в Лондон, — предложила она, понизив голос и придвинувшись ближе к уху Гарри.       — Я уверен, что это сделали раньше нас. По-моему, в Ордене, — слово «Орден» он сказал одними губами, — есть кто-то, кто читает всю печатную продукцию магической Британии.       — Тогда… Просто напиши ему, ладно? — «ему» было произнесено крайне тихо и крайне выразительно. — Или свяжись через зеркало. Он должен сказать, что ты молодец…       — Связаться через что?       — Через зеркало, Гарри. Сквозное зеркало. Он не дарил тебе его на Рождество?       — Я не помню, что он дарил мне на Рождество, — хмуро сказал Гарри, потрепав волосы на затылке. — По-моему, я вообще не открывал его подарок. Там была какая-то штуковина, через которую его можно позвать в Хогвартс…       — Не позвать, Гарри. А просто поговорить с ним на расстоянии. Как… Знаешь, можно поговорить с чьей-то головой в камине? Здесь так же — только его голова будет вместо отражения в зеркале. Очень удобно и безопасно.       Гарри смотрел на неё с нерешительностью. Алиса похлопала его по плечу.       — Просто сделай это, ладно? Поговорите по душам… Знаешь, как он мается там, в Лондоне?       — Я представляю, — тихо ответил Гарри. Алиса знала, что он не будет разговаривать с отцом.       Было вполне ожидаемо, что Амбридж запретит читать или иметь при себе «Придиру». Инспекционная дружина вышла на новый уровень, заставляя случайных школьников показывать им содержимое сумок. Тогда и те, кто не имел при себе выпуска, получили его: близнецы дарили его всем по поводу и без повода, попутно объясняя студентам помладше, как трансфигурировать их в свиток пергамента. Профессор МакГонагалл узнала об этом и уже на следующем занятии наградила их дополнительными двадцатью (двадцатью!!!) баллами за ответ на вопрос и ещё тридцатью (тридцатью!!!) за сданное домашнее задание.       Алисе тоже не удалось скрыться от облавы Инспекционной дружины. Пьюси и Монтегю перекрыли ей дорогу, обогнав, когда она шла с Зельеварения. На Зельеварение никто из её товарищей не ходил, а Мэдди ещё задержалась в классе, вот и была она одна.       — Показывай, что в сумке и в карманах, Лестер, — грубо сказал Пьюси, скрестив руки на груди прямо перед ней. Алиса зло посмотрела на него, на Уоррингтона. Последний ехидно улыбнулся ей.       «Ненавижу».       — Знаете, что? Обойдётесь, — твёрдо сказала она. Слизеринцы переглянулись.       — Ты забираешь и своё, и наше время, киса, — проворковал Кассиус. Алиса рассердилась на такую наглость.       — Уйдите с дороги! — зашипела она.       — Не забывай, мы в дружине, — Пьюси постучал ногтем по своему значку. — Или тебе нужны проблемы?       — Что ты вообще там можешь прятать? Письмо от папочки? Или от твоего любовника? — Уоррингтон презрительно приподнял бровь.       — Ты думаешь, нам есть дело до твоего грязного белья? Нам сказали — мы выполняем.       — А если я скажу, вы пойдёте, куда следует? — поинтересовалась Алиса, затем решительно убрала сумку за спину и посмотрела на них выжидающе. Последние студенты выходили со стороны кабинета Снейпа, и сам Снейп тоже уже закрывал дверь на ключ, собираясь куда-то…       — Мы-то пойдём, сокровище, — Уоррингтон перешёл на шёпот. — Но у тебя будут проблемы.       — Проблемы? — фыркнула Алиса. — Ты всё плетёшь и плетёшь о проблемах, что-то я ни одной так и не видела… Может, добавишь для разнообразия? Или это только слова?       — Не только, — предостерегающе сказал Уоррингтон. Они с Пьюси синхронно развернулись и пошли в сторону лестницы из подземелий.       — Лестер! Почему, по вашему, мы должны стоять и любоваться вашей спиной? — проскрипел Снейп. — Может, освободите дорогу?       Она освободила. И с каждым шагом ей в спину ударял невидимый камень. Кажется, она нарвалась. Кажется, она нарвалась. Кажется, она нарвалась.       Ещё несколько дней она вела себя крайне аккуратно, старалась не ходить одна, внимательно смотрела по сторонам, тщательно следила за своими вещами. Фреда удивляло, когда она вдруг крепче стискивала его локоть, когда они шли из одного кабинета в другой. Иногда Алисе мерещилось что-то странное, и страх усиливался. На уроках ЗОТИ она была лапочкой. Она не давала ни единого повода нарваться на наказание.       Но жить в постоянном напряжении было невозможно. Алиса смирилась с тем, что Уоррингтон — просто балабол, который не посмеет её тронуть, если шкура дорога. Её и пугала, и грела мысль о том, что с ним сделает Фред, если она хоть заикнётся, что этот змеёныш ей угрожал. С такой мыслью она пошла в библиотеку одним вечером в начале марта. Это было сразу после ужина, в замке зажгли ещё не все факелы. Алисе нужно было готовиться к вступительным в ВМА, до которых оставалось всего ничего.       У неё огромный список документов для сдачи. У неё внутренние экзамены в несколько этапов, первый уже в апреле. Ей нужно безупречно сдать ЖАБА. Ей нужно готовиться к собеседованию, шлифовать своё личное дело…       Алиса вышла из библиотеки, когда за окнами было совсем темно. У неё в руках были листы пергамента с записями и заметками, пара книг — те, которые не влезли в сумку. Она шла в сторону гостиной, погружённая в свои мысли, и не обратила внимание, что один из коридоров почти не освещён.       Всё было так, как будто кто-то ускорил эти секунды, накинув ей на шею цепь Маховика времени. Вот за одной из дверей послышалась возня, вот эта дверь распахнулась, вот белая рука перехватила её запястье и грубой хваткой потащила на себя. Не совсем галантно. Она ударилась всем телом о дверной косяк и стену, заорала, пытаясь вырваться, но тут вторая рука схватила её ещё сильнее, и затащила в пустой класс.       Пара книг, вывалившиеся из сумки, так и остались лежать в коридоре.       Кто-то грубо толкнул её к партам второго ряда, Алиса судорожно вцепилась в свертки бумаги и поэтому не смогла опереться хоть о что-то, стукнулась бедром о столешницу и свалилась на неё же. Спасительную дверь кабинета перегородили лавкой.       — Эй, откройте дверь! — выпалила Алиса, рывком заставляя себя прийти в себя и начать соображать. Здесь было темно, почти совсем темно, и окна тоже затемнили, ни одного огонька. Лишь одна свеча, которую держал Уоррингтон, и давала классу какое-никакое освещение. От возни огонёк трясся и плясал, и Уоррингтон прикрывал его ладонью. Алиса начала было плевать в его сторону всеми ругательствами, какие только знала, она сдёрнула с плеча сумку, выкинула куда-то в сторону чёртов пергамент, но тут её обезоружили.       Монтегю.       — Остолбеней.       А это Пьюси.       — Славно, — протянул Кассиус, подходя чуть ближе. — А вот теперь мы и поговорим о проблемах.