I'll be your song when the dance is over

      Библиотека хранит в себе сотни миллионов слов. Разных: напечатанных и рукописных, выведенных пером и произнесëнных шëпотом. Библиотека видела сотни тысяч пар глаз. Разных: усталых, сонных, нервных, бегающих, пытливых, дотошных… По этим полкам гуляли в поисках нужного фолианта руки. Много рук. Атмосфера этого места напоминает атмосферу храма; наверное, это и есть своеобразный храм. Если можно, конечно, даже ради красивого слова в странной и незаконченной книге сравнить с чем-то религиозным место, которое до последней пылинки пропитано волшебством.       Библиотека — это идеальное место для занятий, подготовки к контрольным и экзаменам, для теоретической отработки лабораторных или практических работ. Знающие в этом толк люди могут устроить здесь если не лучшее, то, по крайней мере, необычное свидание. Здесь и воздух, и звуки — всё способствует сосредоточению и высокой продуктивности работы.       А ещё библиотека — идеальное место, чтобы найти ответ на свой вопрос. Если знаешь, что и где искать, разумеется.       Алиса собрала волосы в низкий хвост, чтобы не мешали, сцепила пальцы в замок и отвела их от себя, потягиваясь. Спина немного ныла от того, что она долго сидела в не совсем удобной позе, пока делала уроки, но Алиса пока уходить не собиралась.       Её ждали книги про древние магические обряды и магические контракты. По некоторым фолиантам было заметно, что они были созданы тогда же, когда зародилась сама магия. Среди книг, которые она подобрала, были две из Запретной секции. Никакого труда в том, чтобы их достать, у Алисы не возникло: предлог о том, что ей нужно готовиться к поступлению, для профессора МакГонагалл работал всегда.       Теряла ли она время, пытаясь найти ответ на вопрос, который знает наверняка только мама, потому что речь идёт исключительно о ней?       Да. Она могла потратить это время на ту же подготовку к поступлению, на общение с друзьями, на свой законный отдых, в конце концов.       Могла ли Алиса отказаться от часов в библиотеке, когда она выискивала то, что хотела узнать?       Нет. Она с детства ненавидела, когда на её вопросы не отвечали.       Вообще девушка пробовала подойти с другой стороны. Она пробовала спросить у самой мамы, о чём же всё-таки шла речь в том подслушанном разговоре между ней, мистером Краучем и профессором Грюмом, но та ответила решительным и категоричным отказом.       «… У тебя есть то, о чём бы ты не хотела мне рассказывать, и я это уважаю. Я знаю, что твои секреты меня не касаются. Так вот, девочка моя, то, о чём ты спрашиваешь, тебя совсем не касается…»       Мадам Пинс усилила свет, зажгла больше свечей. Казалось, что воск таял медленнее, чем последние дни ноября. За окнами было темно, но на подоконнике со стороны улицы рос сероватый сугроб. Снег впервые за сезон пошёл на прошлой неделе, и сейчас он сыпал как хлëсткая крупа…       До отбоя было два часа. Алиса придвинула к себе первую книгу. «Обзор древнейших сильнейших чар». Может быть, сегодня ей повезёт?

***

      Дни летели, как тот же снег. Календарная зима пришла с отрывом от климатической. Семестр неумолимо подползал к концу. Алиса своего дела не бросала.       «… Доподлинно неизвестно, сколько на самом деле существует форм и видов магических контрактов. Вплоть до 1610 года среди волшебников считалось, что вообще любые договоры или соглашения, в том числе и устные, считаются подкреплёнными силами магии. Маги и волшебницы полагали, что нарушить их было сродни подписанию смертного приговора самому себе… Так продолжалось, пока глава магического парламента Англии (Прим. автора: магический парламент — высший законодательный орган, действующий на территории магического королевства Англия до основания в 1707 году Министерства магии Великобритании) не заявил, что данное распространённое мнение является ошибочным…»       — Раз оно ошибочное, зачем вообще о нём писать? — раздражённо пробормотала Алиса, резко переворачивая страницу и косо пробегая взглядом по ещё нескольким абзацам, содержащих пустые исторические отступления.       «Самой распространённой и употребляемой среди волшебников формой магического контракта является Непреложный обет. Подробное описание этого ритуала вы найдёте на странице 599…»       — И с ним всё уже тоже ясно, тысячу раз прочитала, — вздохнула Алиса. Она пролистнула вперёд ещё несколько страниц. Далее шло то, о чём она уже знала из других книг: про контракты с магическими артефактами, про соглашения с домовыми эльфами, про соглашения, которые заключаются в обмен на человеческую жизнь, но не являются Непреложными обетами, про семейные договоры… Про последнее упоминали мало и вскользь, как бы стыдясь, что такое вообще до сих пор есть в мире современных волшебников.       Везде про семейные договоры писали по-разному, но, в общем, суть одна: первые благородные представители чистокровных семей когда-то создали свою форму Непреложного обета, которая связывала членов семьи каким-то обязательством перед родом. Юношей и девушек, например, могли обязать подобрать себе партнёра только из представителей других чистокровных семей… И это, похоже, действовало, работало! И думать об этом было тошно.       Алиса оторвалась от чтения, поняв, что погружается в тяжёлые мысли и уже третий раз скользит глазами по строчкам, не понимая смысла слов. Сегодня в библиотеке было тише, чем обычно, и, если честно, вообще удивительно, что здесь кто-то был. Сегодня объявили о том, что в первый день рождественских каникул будет Святочный бал. Что было!.. Однокурсники Алисы отреагировали сносно, но что устроили младшие студенты, особенно третий курс, которых вообще не собирались пускать на бал, если у них нет партнёров… Анджелина предположила, что и четвёртый курс решили пустить на Святочный бал только потому, что сам Гарри с четвёртого, а он чемпион, как его-то можно не пустить? И все похмыкали, соглашаясь.       Лестер не знала, что в других студентах живëт такой сильный дух, состоящий из гаммы бушующих эмоций и огромного желания попасть на бал. Одно упоминание Святочного бала вело за собой часы обсуждения — можно было считать, что обсуждение было бесконечным. Но Алису ничего этого не касалось. Она уже решила, что на бал не пойдëт.       «Алиса, сосредоточься».       — Нет, хватит, я устала, — пробормотала она самой себе и захлопнула книгу. В этой книге и в предыдущих не было ничего. В смысле ничего из того, что она могла бы подчерпнуть о прошлом своей мамы. Вот бы были какие-то хроники, какой-то раздел в «Современной истории магии», где описывались случаи нарушения магического контракта… Или, может, в следующий раз заглянуть в архивы «Ежедневного пророка»? Тоже не вариант: много же ей читать придётся, особенно, если речь будет идти о временах войны, когда наверняка были более громкие и более важные случаи.       К ней начало подкрадываться осознание, что это всë зря. И ей не хотелось думать об этом.       Алиса откинулась на спинку кресла и сомкнула веки, чувствуя, что глаза от долгого чтения при жёлтом свете свечей побаливают. Она отлевитировала книгу в сторону Сортировочного шкафа (удобная вещь для студентов-неумех, которые забывали, в каком стеллаже из тысяч брали ту или иную книгу), направление задала по памяти. И решила, что хочет просто послушать тишину и отдохнуть… В библиотеке было тепло, кто-то периодически тихонько листал страницы, скрипело перо мадам Пинс…       — Гриффиндорская башня совсем доконала, и ты теперь тут ночуешь?       Алиса резко дёрнулась и открыла глаза.       — А-а?!       — Тихо, ты в библиотеке.       Алиса резко выпрямилась, ощущая во всём теле какую-то тягучую, как мёд, усталость. Голова немного побаливала, глазам легче не стало… Неужели она задремала? Она чуть прищурилась и увидела, что Родерик сидел перед ней на корточках.       — Мерлин, Род, ну зачем ты так пугаешь?!       Родерик МакГуайр всегда был из таких мальчишек, которых нужно приводить домой с мамами знакомить. Рубашка с открахмаленным воротничком (интересно, это работа домовиков или его собственные старания?), в меру небрежно уложенная пшеничная чёлка, галстук в серебристо-зелёную полоску как с иголочки, сумка из дорогой кожи через плечо… И улыбка, немного холодная, но всё-таки дружелюбная. Знакомая. Родная.       — Это ты меня пугаешь, — весело отозвался он, посмеиваясь с того, как Лестер сонно пытается прийти в себя. — Спит себе и спит…       — Спасибо, что разбудил. Не знаю, как так вышло… — Алиса поспешно потянулась за своей сумкой. Ей хотелось поскорее встать с этого кресла, которое было мягким, тёплым, по-опасному удобным, если она повернётся на бок и подожмёт ноги под себя, то проспит тут целую вечность…       — Да не оправдывайся, бывает, — Род слегка пожал плечами. Он встал на ноги раньше и протянул подруге руку, чтобы помочь той встать, и сделал это правильно: еë ноги немного одеревенели. — Решила заучиться до смерти?       — Это не связано с учёбой, — поморщилась Алиса. Они шли к выходу из библиотеки. Гриффиндорка огляделась по сторонам — здесь уже никого не было, а если судить по часам, то до отбоя оставалось всего ничего. — Бывало у тебя такое, что ты вроде бы занимаешься важными вещами, вкладываешь много сил, а потом смотришь на то, что получается, и как будто всё это время просто мешал воду в котле?       — Бывало и бывает, — притворно зевнул Родерик. — Доброй ночи, мэм! — он кивнул библиотекарше. А потом продолжил: — Дружил с одной девчонкой, сто раз ей говорил беречь себя и не мучить книжками, а она всё равно раз за разом переутруждается и страдает… Противная такая, на Гриффиндоре учится.       — Смешно, — отозвалась Алиса. — Но я серьёзно… Хочу найти правду, сама не знаю, зачем мне эта правда сдалась, столько всего перелопатила, а как будто только хуже сделала. И сейчас, представляешь, понимаю, что всё зря. И что ради этой правды мне нужно было просто поговорить с человеком, а не искать ответ в книжках столько времени…       За ходом мыслей Алисы уследить было сложно, но Родерик пытался. Он неопределённо кивнул.       — Так ты поговоришь с этим человеком? — спросил он.       — Я пыталась в самом начале. Он сказал: «нет», — горестно пожаловалась Алиса. И вздохнула, потирая глаза: — На что я надеялась, когда перерывала всю библиотеку? Что его ответ будет записан в какой-то книге, написанной почти с полтысячелетия назад, когда его самого и в проекте не было?       — Не знаю. Ты непредсказуема, — честно признался МакГуайр. Алиса пробормотала:       — То, что я ищу и о ком ищу, ещё больше непредсказуемо…       — Кто это, если не секрет? Ты так говоришь об этом человеке, что плакать хочется от обиды за тебя.       — Моя мама. И плакать не надо… Просто очередная загадка, связанная с её жизнью, которую я пытаюсь разгадать, вот и всё.       — Мне стоит задавать наводящие вопросы? Хочешь поговорить об этом?       Они остановились на развилке возле движущихся лестниц: одна из них ведëт в сторону башни Гриффиндора, а если обогнуть площадку и спуститься, можно попасть в коридор, где будет лестница в общежитие Слизерина.       — Тебе в ту сторону, — произнесла Алиса, кивая в сторону темнеющего коридора, ведущего в подземелья. — И комендантский час скоро начнëтся… — Родерик смотрел на неë, почти не мигая. Алиса немного прищурилась: — Или ты хочешь послушать?       — Если тебе станет легче, то я могу тебя выслушать, — и МакГуайр кивнул в сторону лестницы вверх.       И Алиса, сама не зная почему, повела его к своей гостиной и начала изливать Родерику душу. Про то, что мама всегда была еë самым родным человеком, про которого она ничего не знала. Про то, что мама никогда не рассказывала о своëм детстве, не знакомила с родственниками со своей стороны, про то, что Алиса не знает даже своих бабушку и дедушку. Про то, что мама всегда о чëм-то недоговаривала, в их доме всегда было много тем, на которые говорить нельзя. Про то, что если обо всех этих тайнах и недомолвках особо не задумываться, то можно жить спокойно, а когда понимаешь, что рядом с тобой, по сути, живëт человек, про которого ты знаешь совсем мало, от этого такой холодок по спине…       — И сейчас я случайно узнала, что в прошлом у неë была одна нестандартная ситуация, так скажем… Пыталась спросить и насчëт неë у мамы, но опять: «это секрет». Наверное, меня переклинило на почве того, что в моей жизни было слишком много еë секретов… — Алиса вздохнула. — И поэтому я в библиотеке пропала. Пыталась найти хоть что-то, пыталась узнать еë секрет за неë.       — Может, так и нужно, чтобы у неë были секреты? — предположил Род.       — Их слишком много, и меня это пугает, — угрюмо отозвалась Алиса.       — Послушай, Лис, — слегка вздохнул Род. — Я могу ошибаться, но, по-моему, ты перегибаешь палку. — Алиса определëнно не ожидала, что еë сейчас никто не будет жалеть или поддерживать, поэтому удивлëнно уставилась на своего друга. Тот продолжал: — Эта женщина вырастила тебя одна, она всегда тебя любила, и ты для неë — самое дорогое, что есть в этом мире. С секретами или без них ты знаешь еë больше, чем кто бы то ни был. Может быть, то, что она от тебя скрывает, это то, что она хочет забыть? Может, еë прошлое было слишком пугающим… Не важнее ли то, что происходит здесь и сейчас?       Алиса молчала. Родерик продолжал:       — Я знаю тебя и знаю, как тебе важно добиваться своего до последнего. Но я думаю, что тебе здесь стоит отступить. Оставь ей право на свои тайны… Может, в будущем она сама будет готова рассказать.       После этих слов наступила тишина. Пламя с факелов на стенах, мимо которых они проходили, играло на их лицах.       — Наверное, ты прав, — когда они стали подниматься по последней лестнице перед коридором, ведущим в башню Гриффиндора, призналась Алиса. Она под гнётом своих мыслей, казалась маленькой и неуверенной. — Я только больше путаюсь, когда погружаюсь во все эти книги…       Потом Родерик понял, что пора сменить тему. И начал говорить о бале. Алиса ёршилась и ворчала, называя это ерундой, чем очень удивила своего приятеля. Казалось бы, Алиса — та ещё романтическая натура, которая любит музыку и вечеринки со своими друзьями, и для неё это ерунда? Быть не может! МакГуайр шутил, задавал вопросы, не отвязывался, пока Алиса наконец с неким разочарованием не призналась, что не собирается туда идти. Потому что бал будет в Рождество. Потому что Рождество — это их с мамой важный праздник. Потому что если она не приедет, мама будет дома одна в этот день.       — Парни, которые хотели бы тебя пригласить, должны локти грызть… — понимающе произнёс Родерик.       — Меня только какой-то парень из Дурмстранга хотел пригласить.       — Тебя уже пробовали пригласить? В первый день? И ты ему отказала?       — Разумеется, — категорично сказала Алиса. Род сделал страшные глаза, и Алиса слегка рассмеялась: — Он был милым и воспитанным, бесспорно, но я даже не знаю его имени.       — Значит… Смотри, если бы ты пошла на бал, тебе было бы важно, чтобы тебя пригласил кто-то знакомый?       Они остановились в нескольких шагах от задремавшей Полной дамы, так как будить её пока не хотелось. Прерывать разговор на самом интересном месте — это настоящее преступление!       — Не просто знакомый… — задумчиво произнесла Алиса. — Нет. Я бы пошла с каким-нибудь хорошим другом. С тобой, допустим, — она улыбнулась Родерику. — С кем-то, в ком я могу уверена, с кем-то, с кем можно весело провести время, а не думать о том, как он пялится на мою фигуру в платье или хочет поцеловать при своих дружках… — на последних словах она непроизвольно поёжилась и чуть побледнела, как от сильного отвращения.       — Никакой романтики, значит? — аккуратно поддразнил её Род. — Ты скучная женщина…       — Да никакая это не романтика, — устало фыркнула Алиса. — И я устала от романтики. Я не думаю, что готова к новым отношениям… Мне было тяжело в прошлый раз, я не хочу ещё. Вообще не хочу. Я бы просто расслабилась и потанцевала, не более. Что насчëт тебя? Кого-то пригласил или думаешь пригласить?       После этих слов МакГуайр заметно помрачнел и начал отводить взгляд. Он немного помялся с ответом.       — Думаю пригласить… Но, наверное, не буду. Не уверен, что этот человек готов идти на бал со мной.       — Да брось, — поддерживающе улыбнулась Алиса. — Кто может быть не готов идти на бал с тобой?       — Вот так, — пожал плечами слизеринец.       — Назови имя этой счастливицы. Я уверена, она…       — Себастьян Селвин.       — Оу… — Алиса слегка покраснела.       Она знала, о ком идёт речь. Себастьян Селвин был слизеринцем, они все вместе ходили на усиленное зельеварение к Снейпу.       — Ага, — кивнул Род. — Мы неплохо ладим, но не настолько неплохо, чтобы он рисковал своей репутацией из-за меня.       — Мне жаль… У тебя нет других вариантов?       — Нет… В отличие от тебя, я был бы не против романтики. Ну, пожалуй, приглашу кого-то из однокурсниц, кто останется без партнëра…       — Ты само благородство. Пришли мне колдофото со Святочного бала, ладно? — она вдруг хмыкнула. — Я бы посмотрела на тебя в твоей пижонской вечерней мантии…       Родерик притворился, что обиженно отмахивается от неë, а потом развернулся и ушëл, засунув руки в карманы.       — Спокойной ночки! — сказала Алиса ему в спину.       — Сладких снов, — отозвался Родерик, не оборачиваясь.       Алиса несколько секунд смотрела, как он уходит по коридору, а затем повернулась к спящей Полной даме. Та, проснувшись, здорово ворчала, но в гостиную всë равно пустила.

***

      Декабрь перекатил за середину. Тот завтрак казался особенно оглушительным. Зимнее солнце играло на волосах и лицах жующих студентов. Джордж резко проткнул желток вилкой, тот сразу стал растекаться по тарелке. Уизли обмакнул в него край хрустящего тоста и сказал, другой рукой подливая себе кофе:       — Пропадай в библиотеке ещё больше, и когда наступит конец света, ты об этом даже не узнаешь, потому что будешь «флифком ванята»! — последние слова он произнëс с набитым ртом. Жареный хлеб хрустел в зубах.       — Джордж, неужели не можешь объяснить нормально? — простонала Алиса, накладывая себе в тарелку неизменную любимую овсянку. На всëм длинном столе было около десяти котелков с овсянкой, и только один из них был без противного тающего жирного куска масла посередине. Этот котелок всегда был рядом с тем местом, где обычно сидела Алиса.       Гермиона действительно хочет, чтобы домовиков освободили?..       — Ефо рав. Они равофлис-с, — старательно выговорил Джордж, чавкая.       — Не просто поссорились? Разошлись? До конца? — уточнила Алиса.       Джордж уверенно мотнул головой. Он был занят, чтобы говорить: пережëвывал сосиску. Алиса почувствовала, что внутри неё что-то дрогнуло, хотя, казалось бы, ну почему её это вообще волнует?       — А… А почему?       — Патти так решила, — запив еду мощным глотком кофе, сказал Джордж уже гораздо внятнее. — Ты бы это видела: мы сидим и рисуем бланки, никого не трогаем, а она подходит к нему, лицо у неë такое, как будто она дерьма наелась, и говорит всю эту чушь про то, что они слишком разные, она чувствует себя нелюбимой…       Уизли оборвался на середине предложения и испуганно поднял глаза на Анджелину, которая стояла с другой стороны стола от него и смотрела на него холодно и зло.       — Уизли, если ты не прекратишь, честное слово, я сделаю так, чтобы ты сам дерьма наелся, — убедительно сказала она.       — А что я не так сказал, Джонсон? — Джордж приподнял брови. — Я не оклеветал еë, всë доподлинно так и было!       — Прояви хотя бы немного уважения, — строго произнесла Анджелина, усаживаясь. — Ей сейчас непросто.       — Так ведь она сама предложила Фреду расстаться! Ты же видела…       — А ещё я видела, как она потом полночи проплакала. И хватит это обсуждать!       Патти, поникшая и похожая на тень, подходила к шестикурсникам в сопровождении поддерживающей еë Алисии.       Джордж заткнулся и опустил глаза в тарелку. Алиса пыталась вспомнить, слышала ли она плач Стимптон ночью и поняла, что не слышала. Она спала, как убитая. Ей стало стыдно, что она пропустила чужую беду, которая была так рядом. Патти и раньше встречалась и расставалась с мальчишками, но отношения с Фредом всё-таки были дольше, серьёзнее… И вообще, они были с Фредом, а не с кем-то там. «Наверное, надо с ней поговорить», — решила Алиса. Она сама пережила своё первое и единственное расставание относительно легко, но Патти была гораздо чувствительнее… И еë было жалко, хоть и вела себя она странно.       — А Фред как? — осторожно прошептала Алиса, убедившись, что Патти неохотно ест и, судя по отсутствующему взгляду, ни на что не реагирует.       — Так себе, — так же тихо признался Джордж. — Но с ним всë будет нормально. День-другой, и он начнëт переживать, что остался без пары на Святочный…       — Утречка всем! — громко и бодро провозгласил Фред, возникая как из ниоткуда. — О-о-о, здорово, я даже успел на сендвичи с помидорами. Патриция, душенька, как спалось?       Патти от этих слов только насупленно уставилась на него и ничего не сказала. На её лице ни один мускул не дрогнул. «Она что, выпила успокоительное с утра?»       — Захлопни свою пасть, — прошипела Анджелина. Фред, рискуя жизнью, послал ей воздушный поцелуй и сел напротив Джорджа. Он выглядел бодро и свежо. Отросшие волосы он собрал в крохотный пучок, который еле стягивала маленькая резинка, брюки почему-то сегодня на подтяжках, галстук завязан не совсем правильно, а из сумки выпирало что-то, что явно не касалось уроков, которые будут сегодня по расписанию.       — Чего ты к ней пристал? — нахмурившись, тихо спросила Алиса. Фред приподнял брови, глядя ей в глаза:       — Я не приставал! Надеялся, что за ночь она остынет, — он вздохнул и с опаской посмотрел в сторону девочек, которые через пару мест от него пытались увлечь Патти разговорами. — Я даже понять не успел, что произошло, если честно… — но нотки меланхолии уже через несколько секунд пропали. — Джорджи, нам определённо нужно успеть до Святочного бала доработать все наши текущие разработки и закончить письмо для… — он быстро посмотрел на Алису и подмигнул ей, а потом выразительно кашлянул. Лестер закатила глаза.       — Если хотите хранить от меня секреты, храните их, а не ходите вокруг со своими полунамёками, — проворчала она. Количество секретов и недомолвок за последнее время определённо превышало годовую норму. Близнецы только лукаво и как-то немного грустно улыбнулись.

***

      «Алиса Кассиопея, объясни мне одну вещь: зачем ты засобиралась домой на рождественских каникулах? Ты неважно себя чувствуешь? Если нет, то почему ты хочешь упустить Святочный бал? Это грандиозное и важное мероприятие. Я была на нём один раз, когда сама училась в школе, и, поверь, оно стоит того.       Повеселись и отдохни хорошо. Рождественские каникулы в замке ничем не хуже, чем каникулы дома, тем более, что все твои друзья будут рядом. А у меня всё равно дежурства и в сочельник, и в твой день рождения — что-то я сомневаюсь, что тебе это больше по душе. Я соскучилась по тебе, но ничего не поделаешь.       Тебе скоро будет шестнадцать. Это самый лучший возраст, чтобы хвататься за любую возможность сиять и получать радость от каждого мига. Я тебе, по крайней мере, только этого и желаю. Ты заслужила после этого по-настоящему трудного года.       Не упускай ничего.       Целую, мама»       Алиса нервно улыбалась. Вокруг неё гудел ледяной зимний ветер. Вокруг неё всё было совсем-совсем белое. Снег окончательно запорошил предместья Хогвартса, и только тёмно-серая гладь Чёрного озера оставалась живой, двигалась, находила на берег волнами и неспокойно бурлила, глотая мелкие снежинки.       Она всегда оказывалась здесь, когда стояла перед выбором. Ну, можно сказать, сейчас у неё и вовсе не было никакого выбора…       Она идёт на Святочный бал. Кажется, мама ясно это обозначила в своём письме. Странно так: ей скоро шестнадцать (это мама тоже в письме обозначила), а подобные решения до сих пор принимаются за неё.       Это значит… Что? Причёска, платье, туфли, косметика? Партнёр?       А обязательно искать партнёра?..       Вроде как, обязательно для участников Турнира. Они открывают вечер своим танцем, если верить слухам. Но ей-то самой необязательно танцевать с кем-то.       А с другой стороны… Вот придёт она одна, да и проведёт весь вечер одна. Потому что все её друзья будут с парами.       Алиса отклонила четыре предложения за всё это время. Четыре ничего не значащих предложения от ничего не значащих людей. Первое — от того дурмстранговского студента, второе — от другого студента из той же школы. Третье — от тихого семикурсника с Когтеврана, который ходил с ними на зельеварение и был одним из самых слабых в группе. Четвёртое было от прыщавого гриффиндорца с пятого, но он, как Алиса быстро поняла, пытался пригласить её на спор. Алиса потом сделала так, чтобы у него в сумке совершенно случайно оказались леденцы-липучки (новая разработка братьев Уизли, конфеты, от которых язык приклеивается к нёбу). Судя по тому, что остряк весь следующий день пучил глаза и выразительно мычал на разный лад, разработка очень успешная.       И это всё. Прошла неделя. Вдруг больше и не предвидится?       Нет, всё-таки, быть гордой и против правил — это одно дело, а прийти на самую классную вечеринку за все семь лет обучения без пары — другое. Лучше не прийти.       Просто блеск. На носу семестровые зачёты, контрольные и промежуточные тесты, ей необходимо сделать несколько важных работ, чтобы не уйти на каникулы с долгами и плохими оценками, а она стоит на берегу озера и думает, давясь от жалости к себе, что было бы, на самом деле, неплохо принять чьё-то приглашение на…       — Твои подружки считают, что я урод. Можешь что-то с этим сделать?       Оказывается, она задумалась так крепко, что не услышала шагов Фреда по глубоким сугробам. Или это из-за ветра? Неужели вечером будет пурга?       — По поводу? — спросила она, поднимая взгляд на Уизли. Он был без своего брата и выглядел слегка потерянным, неловким… Алисе стало не по себе, когда она поймала его взгляд.       Что-то необычное мелькнуло в его светло-карих глазах. Что-то знакомое, но не принадлежавшее Фреду ранее. И это всколыхнуло ворох пламени в душе Алисы.       — Что стряслось, братец? — взволнованно спросила она, делая глаза больше. Разрыв Фреда и Патти был спонтанным по мнению большинства (разумеется, их разрыв обсуждали окружающие, как такие вещи вообще можно оставить без внимания?). Алиса знала, что в чужих отношениях всё может быть неоднозначно; она сама задыхалась последние месяцы вместе с Вудом, хотя для окружающих всё было прекрасно и мило.       Но Фред… Лестер точно знала, что ни его воспитание, ни характер, ничего вообще не позволят ему плохо обращаться с девушкой. Ни ему, ни Джорджу, ни кому-либо ещё из детей Уизли. Они выросли не в той семье, где может быть допустимо непочтительное отношение к своему партнёру.       Почему именно они расстались — загадка. Но Патти устроила всё так, как будто ей было плохо. И как же всё это было запутанно…       — По поводу Пат, конечно, — устало объяснил Фред. — Точнее, нет, дело не совсем в ней. Мы с ней так и не разговаривали с тех пор, как расстались, хотя я пытался и не раз. Анджи и Алисия теперь считают, что я вёл себя как кретин по отношению к ней, поэтому она стала такой, какая она сейчас…       — А какая она?       — А ты не замечаешь в ней никаких изменений? Она стала такой серой… Тихой, задумчивой и очень-очень странной. Порой зависает на одном месте, а порой исчезает куда-то. Порой говорит какие-то вещи, которые от неё совсем не ожидаешь услышать. Её будто подменили, не знаю… В общем, девчонки считают, во всём виноват я. Хотя, Лис, клянусь, я ничего не делал.       Вокруг них было пусто и тихо. И всё это было нереальным. Фред, изливающий ей душу… Алиса видела его таким за всё их знакомство раза два-три, но она понимала, что сейчас ему это необходимо. Поэтому она слушала, не сводя с него глаз.       — Может, я не такой парень, которого она заслуживает. Не смотри на меня так, я знаю, она тебе не нравится, но на самом деле она хорошая и достойна потрясающего человека. Может, я чем-то отличаюсь от других парней. Может, я в самом деле обращал на неё мало внимания. Может, я не всегда понимал, что она хочет мне сказать… Особенно в последнее время, когда она стала меняться. Но, Мерлин, — теперь он говорил вполголоса, тяжело глядя в сторону горизонта, — когда мы только расстались, всё это было для меня каким-то ненастоящим, а теперь я задумываюсь над тем, где мог ошибиться и понимаю, что, чёрт возьми, да нигде. Я точно не мог сделать ничего такого, чтобы она впала в грёбанную депрессию.       — Ты любил её? — тихо спросила Алиса. Фред не ответил. Он смотрел на далёкие волны, тающие в снежной дымке… И почему-то Алиса (совсем неподходящее для этого время) вспомнила, как горели его глаза в то лето, когда они с Джорджем приезжали к ней в Портстьюарт. Солнечное янтарное пламя. Похожее он носит в волосах круглый год.       — Знаешь, что? Нет. Я думаю, нет.       — Я могу ошибаться, но… Зачем вы тогда встречались?       — Нам было хорошо вместе, — спокойно произнёс Фред. — Первые месяцы были сказочными, а вот после летних каникул её как будто подменили, и всё становилось только хуже с каждым днём. Она продолжала за меня цепляться, но была другой. Иногда она меня пугала… А я думал, ей без меня будет хуже.       — Знакомая история. Вуд тоже думал, что ему без меня будет хуже, — ляпнула Алиса. — И чем всё закончилось?       — Считаешь, я как Вуд, да? — голос Фреда был наполнен колкой злостью. Алиса только сейчас поняла, что она сказала.       — Нет. Нет, не считаю, — она поспешно замотала головой, хватаясь за руку Фреда в вязаной перчатке. — Это неудачное сравнение… Прости, пожалуйста.       Фред спокойно кивнул. Он всегда таким был — быстро разгорался, быстро потухал… И быстро прощал.       — Окей. Так вот, я могу попросить тебя, чтобы ты как-нибудь поговорила с Джонсон и Спиннет, а то, судя по их поведению, я — урод и тиран, который измывался над бедной Патти? — он слегка погладил её холодные пальцы своими в перчатках.       — Я постараюсь, обещаю, — сказала Алиса. Снег пошёл снова, наверное, его принёс этот гудящий ветер. Нужно постоять здесь ещё минут пять, не больше, а то потом обратную дорогу в замок совсем занесёт. Успеть бы дойти до тёплой гостиной и согреться, а то потом на Святочный бал с соплями… Она, не подумав, озвучила эту мысль вслух. Фред слушал её, слушал, а потом посмотрел на неё…       Бывает такое — физически ощущаешь на себе чей-то взгляд.       Алиса подняла глаза. И снова почувствовала что-то неописуемое в глазах своего лучшего друга.       Нет, это всё же было что-то знакомое, иначе она бы не обратила внимание. Кто вообще в здравом уме вглядывается в глаза других людей и пытается считать там какие-то эмоции? Ну, разве что книжные герои.       — Так ты идёшь на бал? — спросил Фред более оживлённо, почти не моргая. Повезло ему, снег бил не в его сторону — это Алиса часто моргала, потому что бесчисленные снежинки норовили попасть в глаза.       — Иду, — Алиса нервно улыбнулась. Что-то кувыркнулось внутри и тёплым комом замерло; чёрт возьми, ей всё меньше нравится то, как Фред смотрит на неё.       Он умеет смотреть так. Как на картину, которая не просто висит как предмет интерьера, а как что-то, что действительно интересно изучать, что радует глаз. Он смотрит так на Спиннет, прося прикрыть его перед МакГонагалл. Он смотрит так на маму, объясняя ей на очередных каникулах количество жалоб на них с братом от администрации школы.       Впрочем, нет, сейчас он всё равно смотрит по-другому. И, сдаётся ей, видела Алиса этот взгляд — только от другого человека. От того, от сравнения с которым Фред страшно оскорбился.       А снег бьёт ей в лицо. А смотреть в ответ всё сложнее. Только хлопаешь мокрыми от талой воды ресницами, как идиотка… И на месте всё сложнее оставаться, разум так и норовит унести её куда-то вдаль отключиться от этой версии реальности.       Но сейчас Алиса понимала, что произойдёт дальше. Почувствовала? Привыкла к Фреду настолько за все эти годы, что угадывала некоторые реплики до того, как он произносил их вслух? Неясно. Ничего, на самом деле, ей в точности неясно.       — Если ты никому не успела пообещать, что пойдёшь с ним на бал, то… Как насчёт того, чтобы пойти со мной, Лис?