I'll be your song when the dance is over

Январь 1994

      Реальность встретила Алису резкой головной болью, мутью вместо мыслей и расплывчатой тёмной плёнкой вместо ясного зрения.       Девушка норовила упасть; она была совсем слаба. Все силы уходили только на то, чтобы попытаться вернуться в сознание. Она ощущала, что сидит, что опирается спиной о что-то твёрдое, но всё равно этой опоры не хватало.       Но она не падала. Человек, который был рядом и помогал прийти в себя, сидел перед ней на коленях. Он был болезненно истощённым, с синеватой бледной кожей. На худом лице выделялись одни усталые глаза над бурыми синяками хронического недосыпа. Когда-то пышные тёмные кудри потускнели, поредели и потеряли былую форму, а ещё в них проглядывали серебристые ниточки седины.       Его худая, но крепкая рука с выпирающими суставами и венами держала девушку за плечо. Другая рука уверенно направляла на неё же палочку. Мужчина тихо бормотал заклинания. Он давно не колдовал, но нужные вещи в такой момент вспомнить удалось. Срабатывали далеко не все заклинания, но упорства ему было не занимать — постепенно девушка стала приходить в себя.       Сейчас о большем мужчина и не просил. Все его проблемы и переживания — мощные и веские, надо признать — сейчас отошли на второй план. Только бы девочка как можно скорее вернулась из небытия.       И это случилось. Она, проморгавшись, опёрлась руками о землю и выпрямилась. Сосредоточила взгляд и посмотрела вперёд, на того, кто был перед ней.       «Вот, значит, как», — подумала Лестер. И больше никаких мыслей в голову не приходило. Она и сказать сейчас ничего не могла.       — Как ты себя чувствуешь? — негромко и хрипло спросил мужчина. Алиса не ответила. Она просто молча смотрела на своего отца. Тот чуть склонил голову вбок и слегка приподнял уголки губ. Нервно, через силу. Не улыбка, а ломаная линия. — Хотя бы кивни, если всё хорошо.       Лестер, чуть помедлив, пожала плечами. Блэк прищурился. Забеспокоился.       — Голова кружится? Тошнит?       — Нет… Немного. Но я в порядке, — наконец выдавила Алиса почему-то резко сиплым голосом. Она опёрлась руками о холодную землю и села ровнее, понимая, что абсолютно не верит всему сюрреализму, который сейчас происходит. Не верит, но вот он, прямо перед ней, держит её за плечо. Куда ей спрятаться?       Сириус Блэк прямо напротив неё. Она нашла его. Она сама пришла к нему.       Нечёсаные чёрные волосы, одичавшее лицо с грубой неровной бородой, глубокие морщины, как у старика, хотя он молод… И глубокие, грустные, болезненные синие глаза.       От этого мама её отгораживала? Про него говорила, что он, возможно, сошёл с ума?       Сириус не делал ничего плохого. Он вообще ничего не делал — только смотрел на неё, желая вовремя увидеть любой намёк на ухудшение её состояния. Но Алиса неосознанно вжималась в стену грота.       У него в руках палочка. Её палочка. Всё ещё нацелена в её сторону.       Алиса сосредоточила взгляд на ней. Если он заберёт её — она даже против не будет, только бы всё это закончилось без последствий. Кто-то ей рассказывал, Тонкс, наверное, что если на тебя нападают, а ты не можешь защититься, то лучше и палочку отдать, но уйти живым.       Только Сириус не нападал на неё. Почему она боится? Алиса не отдавала себе в этом отчёта. Сама бежала, сама хотела найти, сама желала встречи. И в итоге — плюхнулась в обморок, а теперь пыталась отшатнуться.       Он проследил за её взглядом и встрепенулся:       — А, прости, — он опустил палочку вниз, но всё ещё цеплялся за неё своими худыми пальцами. — Я запаниковал. Медицинские заклинания — первое, что пришло в голову. Я верну твою палочку, обещаю, только… — он немного замялся. — Немного позже.       Алиса, сама не зная почему, кивнула. Ей просто хотелось поверить. Зачем бы там ни была ему нужна её палочка — пусть так будет.       — Точно всё в порядке?       Он здоровски нервничал.       — В-всё хорошо, просто… — Алиса запустила пальцы в волосы, прислушиваясь к себе. Сердце всё ещё билось чаще обычного, а глубоко вдохнуть не получалось — в груди болело. Тахикардия? Или что похуже? Почему она такая чувствительная? Даже слов никаких подобрать не смогла, хотя книжек читала много. Поэтому просто тихо выговорила: — Ох.       Сириус Блэк слегка опустил голову. На его лице была глубокая тень вины и сожаления.       — Я не хотел тебя пугать.       — Я не испугалась, — легко соврала Алиса. Её всю сковывала какая-то незримая тяжесть. Ещё немного — и воздух в этой пещере станет осязаем.       — Ходить можешь? — вдруг сухо спросил Сириус. Алиса неуверенно мотнула головой. Блэк повторил её движение: — Тогда пойдём, к огню сядешь.       Наверное, на её состояние больше влияла психосоматика, потому что тело стойко выдержало подъём, хотя все мысли были о том, что она не выдержит — упадёт, развалится. Она почти без поддержки добралась до другой части пещеры.       Ближе к огню. Воздух здесь тяжёлый и тёплый, он колол щёки и потрескивал.       Дальше от выхода. И Алиса уже не понимала, хочется ли ей убежать.       Она села на какой-то крупный камень, а потом случилась неловкая пауза — обычно в такие моменты те, кто принимают гостей, предлагают выпить чаю. У Сириуса даже хиленького ворованного котелка не было, чтобы воду вскипятить. Значит, он не здесь живёт — почему-то в разуме появилось такое умозаключение. Алиса обняла свои колени, подобрав ноги с земли, и посмотрела на отца большими глазами.       — Как поняла, что я анимаг? — прямо спросил Сириус, стоя с другой стороны от пламени. Искры летели в воздух и взрывались, растворяясь.       — Я не думала, что вы — анимаг, — медленно ответила Алиса. — Я поняла, что пёс — это анимаг… И хотела узнать, кто он на самом деле.       — Вот, значит, как… — Сириус цокнул языком и отвернулся. Он отошёл от огня — его спину и волосы подсветило алым золотом. — Пёс-анимаг… Я-то думал, ты обо всём догадалась. Мерлин, не стоило тебе открываться… — он начал бормотать, думая вслух и проводя ладонями по лицу вверх и вниз. Алиса больше не могла разобрать его слов.       Алисе стало неловко. Отец, видимо, считал, что она умнее. Что она погналась за ним не из-за безрассудства. А она даже в такие моменты думала о своей ущемлённой гриффиндорской гордости…       — Не нужно так за меня переживать, — это вырвалось горячим (она успела отогреться, отец посадил её слишком близко к костру) хрипом.       — Я не перестану переживать за тебя, Касси.       От его слов сердце пропустило удар, и теперь ритм сбился к чертям, как поезд, который съезжает с рельс. Сириус сел напротив неё, и на него сложно смотреть из-за вспышек пламени между ними. Снаружи ветер усиливался. В узкий проход в расщелину залетела горка снега, как будто её подбросили лопатой.       Некоторое время они сидели в тишине и не решались посмотреть друг другу в глаза. Алиса смотрела куда-то вверх, на то, как огонь разбрасывал искры в воздухе. Сириус не сразу нашёл в себе силы посмотреть на неё снова.       — Живёте здесь? — зачем-то поинтересовалась она, заранее зная, какой это глупый вопрос. Сириус, будто очнувшись, кивнул, окинул взглядом небольшую пещеру и ему, вроде как, стало немного неловко, что его временное жилище выглядит так убого.       — Вообще в Хогсмиде, в флигеле пустого дома… — начал объяснять Сириус упавшим голосом. — Но здесь встречаться безопаснее.       — Я бы написала маме.       Сириус резко сдвинул брови.       — Зачем? — он произнёс это так колко, что Лестер на пару секунд пожалела, что вообще раскрыла рот.       — Ну… Она поможет, — беспомощно предложила Алиса, со страхом поднимая глаза на Сириуса. Он уже несколько секунд смотрел на неё, и его взгляд был ясным, спокойным. Ей показалось.       Блэк долго не реагировал на её слова. Между ними были тишина, треск пламени и вой далёкой снежной бури. Его лицо утяжеляли отблески костра, они делали тени и скулы глубже. Но в какой-то миг появилась маленькая тёплая улыбка.       — Она ещё работает в Министерстве? — мягко поинтересовался Сириус. — Разве её не заставили уйти из-за меня?       — Нет, она сейчас в больнице святого Мунго, — ответила гриффиндорка. — Ведущий целитель в отделе по борьбе с недугами от заклятий…       — Ничего себе, — усмехнулся по-доброму Сириус. — Эта женщина всегда умела пробиться…       Лестер прищурилась.       — Ей нелегко пришлось, чтобы добиться этого, вообще-то.       — Я догадываюсь… — Сириус провёл рукой по волосам, начиная от лба, чтобы убрать несколько неопрятных прядей назад. — Ей было очень трудно?       Алиса почувствовала, что хочет, должна рассказать ему о маме. Это чувство было странным, но оно требовало освобождения… Она хочет доверять ему, хотя ещё три минуты назад испугалась до чёртиков.       — Ей пришлось изменить всю свою жизнь. Я была маленькой, и она особо про это не говорила со мной, но я уверена, она прошла через ад. Сменила работу, потеряла друзей, что-то такое. Мне кажется, это очень страшно.       Блэк чуть склонил голову вбок, вслушиваясь в её слова. Только позже, прокручивая эти воспоминания, Алиса будет понимать, что, возможно, не стоило вот так палить по отцу в открытую, рассказывая, как мама из-за него страдала.       — Скажи, разве ты хочешь сейчас доставить ей ещё больше проблем? — твёрдо сказал Сириус, обдумав то, что услышал. Алисе стало не по себе. Снова они вернулись к прежнему разговору… Лестер понимала, что беглый узник прав, что мама не сможет отказать Сириусу в помощи, но при этом подставит себя под удар. Но всё равно…       — Она может…       Сириус перебил её. На его лице чётче проступили морщины.       — Это исключено. Это всё… — он встал и начал ходить по пещере, нервно крутя её палочку в своих пальцах. — Это была большая ошибка — увидеться нам с тобой.       — Но вам же нужна…       — Тебе.       — Что?       — Давай на «ты», — устало произнёс Сириус, остановившись и посмотрев ей в глаза. — Послушай, я благодарен, но я с места не сдвинусь, пока не закончу то, что мне нужно в Хогвартсе.       — Что вам… что тебе нужно в Хогвартсе? — Алиса тоже встала на ноги. Блэк посмотрел на неё с опаской, но девушка уже была в порядке. Второго обморока не будет. — Познакомиться с Гарри?       — Разумеется, я этого хочу, но не сейчас, это успеется… — он вздохнул. Ему было тяжело впервые за столько времени говорить с кем-то о собственных никчёмных чувствах.       — Что тогда нужно? — с напором спросила Лестер.       — Крыса, — признался Сириус.       — Крыса?       — Крыса. Эта мразь притворяется, по крайней мере, ручной крысой. Живёт в семье Уизли.       Алиса издала возглас узнавания. Она обошла костёр, её глаза горели от предвкушения нового квеста.       — Короста, что ли?       Сириус отмахнулся, стискивая челюсти так, как будто дробил ими камни.       — Понятия не имею, какое имя себе взял этот плешивый кусок дерьма… — с отвращением проговорил он, а потом спохватился и виновато поднял ладони: — Извини, девочка.       — Зачем ва… тебе крыса? — не унималась Алиса. — И почему именно эта?       Сириус быстро помотал головой.       — Нет, нет, нет, это не твоё дело. Так, — он круто повернулся к ней и сделал пару шагов, а потом серьёзно сказал: — Знаешь, что? Тебе стало лучше? Давай-ка, возвращайся в замок…       — Что?! — вскинулась Алиса. — Это закончится так?       Она решительно не понимала, почему её лишают возможности пообщаться с отцом, поучаствовать в новом захватывающем квесте, почему ей не рассказали до конца загадку про ручную крысу, которую нужно изловить…       Сириус решительно не понимал, как мог позволить себе согласиться на такую роскошь: пообщаться с собственной дочерью и разболтать ей то, что не следовало.       — Ну а на что ты рассчитывала, дитя моё? — воскликнул он, разведя руки в разные стороны. Его голос был переполнен злостью на самого себя. — Посмотри на меня — я не похож на отца, который может отвести тебя на Косой переулок за новой нарядной мантией! Я не могу сейчас дать тебе ничего, кроме больших проблем, о которых ты даже представить себе не можешь…       Алиса помотала головой и подняла руку, горячо перебивая его.       — Никто не узнает. Никто, клянусь! — она была звонкой и эмоциональной. — Я никому ничего не расскажу. Вы думаете, я сейчас побегу рассказывать о нашей встрече одноклассникам? Или помчусь звать сюда дементоров, чтобы вас вернули в Азкабан?!       Снова «вы». Сириус закрыл глаза.       — Пару минут назад ты собиралась звать сюда Алекс, — хрипло проговорил он. Имя матери из его губ звучало как название какого-то нежного цветка. От этого на душе стало трепетно.       — Мама верит в то, что вы… ты не виноват… — медленно произнесла Алиса.       — Почему она вообще в это верит? — прошептал Сириус, обращаясь скорее к силам небес и всех Великих волшебников, чем к пятнадцатилетней девочке.       — Я не знаю, — ответила Алиса, а потом, не выдержав, снова вдалась в подробности: — Она растеряна, она не знает, что от тебя ждать, но… Она верит. Хотя и боится.       — Чего ей-то бояться?       — Она боится, что ты больше не человек. Что дементоры забрали у тебя слишком многое, и теперь ты не контролируешь себя… Боится, что ты причинишь мне вред. Хотя я в это уже не верю.       Последние слова заставили Сириуса поднять голову и посмотреть на дочь прямо. Алиса только теперь увидела, что они похожи даже больше, чем кажется на первый взгляд.       — А во что ты тогда веришь, Алиса Кассиопея? — прохрипел он, чуть прищурясь.       — В то, что вижу, — честно произнесла Алиса. Сириус фыркнул.       — По тебе и не скажешь, что тебя растил мракоборец в отставке.       — Почему?       — Ты очень неосторожно поступаешь, — серьёзно и чётко начал Блэк. — Если бы вместо меня в обличии пса был какой-то негодяй, ты бы попала в серьёзные неприятности. Ты несколько минут назад упала в обморок, и без моей помощи ты бы сейчас не стояла так твёрдо на ногах. Бьюсь об заклад, твои друзья не знают, где и с кем ты находишься, а ещё твоя палочка до сих пор у меня. Если бы я желал тебе зла, ты могла не вернуться в замок сегодня вечером. Подумай об этом.       — Это что, нотации? — вдруг улыбнулась Алиса. Сириус сдержался, чтобы не закатить глаза. Девочка прямо как он, когда был подростком, смеётся, едва видит, что кто-то пытается её воспитывать.       — Послушай, девочка… — Сириус вздохнул. Его синие глаза были полны боли и ожидания чего-то, против чего Блэк не может бороться. — Мне жаль, что всё так. Мне жаль, что я не могу дать тебе ничего больше… Да и вообще ничего не могу сделать тебе хорошего, пока не закончу своё дело.       Он показал рукой на выход, уже выразительнее намекая, чтобы Алиса уходила. Она это проигнорировала.       — Нужно принести крысу? — она слегка подалась вперёд. — Она живёт у Рона. Я могу попробовать…       Сириус вновь жёстко перебил её.       — В школе уже есть тот, кто может справиться с этим быстрее.       — И кто же? — Алиса приподняла брови. «Что-что-что, простите, он успел найти себе сообщников? Среди кого? Неужели Люпин в деле?»       — Неважно.       — Что даст крыса?       — Это сложно объяснить, но — свободу. И возможность отомстить за убийство моих лучших друзей.       — Это будет какой-то тёмный ритуал? А крыса — жертва, да?.. Что-то из языческой магии?       Блэк кисло рассмеялся от того, насколько сильно девочка ошибалась. А с другой стороны — хвала Мерлину, что она ошиблась…       — Нет. Но я обещаю, как только я своё дело закончу, всё будет иначе. Послушай, тебе правда пора. Давай-ка… — он снова махнул рукой в сторону снежного воя и холода.       — Это неправильно, — упрямо проговорила Алиса, не двигаясь с места. — Всё равно неправильно.       — Это было неправильно с самого начала.       И тут Алиса увидела, что он снова направил на неё палочку. Её собственную палочку — на неё!       Всё произошло за секунду…       — Сириус…       — Обливиэйт.       …и погрузилось во тьму.

***

Июнь 1994

Мне говорят, что все будет хорошо, Но я даже не знаю как это «хорошо» объяснить. Закрываю глаза и гадаю Не все ли было в пустую, как сегодня думаю я. — David Bowie — Tryin' to get to heaven

      Алиса крепко обнимала бордовую вельветовую подушку, сидя с ногами в кресле в гриффиндорской гостиной. Она смотрела на догорающие угли и улыбалась сквозь слабые слёзы. Голова болела от недостатка сна, но Лестер точно знала, что если положит голову на подушку, это не даст никакого эффекта.       Едва всё закончилось, когда они вернулись в Больничное крыло, испытали на себе бешенство Снейпа и Фаджа, которые упустили её отца, Алиса поняла, что не может сидеть на одном месте. Гарри, Гермиона и Рон, который пришёл в себя, ещё около часа горячо обсуждали произошедшее. Потом мадам Помфри заставила их притихнуть; вскоре все трое крепко уснули.       А Алиса выпросила у мадам Помфри разрешения вернуться в свою спальню. Сначала уставшая целительница была непреклонна, но потом, видимо, решила не бороться. Она махнула рукой и взяла с девушки обещание, что та зайдёт к ней после завтрака, чтобы убедиться, что с ней всё нормально.       И когда её ноги ступили на мягкий алый ковёр пустой и непривычно тихой гостиной, в глазах защипало от непрошеных слёз. Каких-то шесть или семь дурацких часов назад в этой гостиной она дала по носу Оливеру Вуду. Сейчас девушке казалось, что с тех пор прошли недели. Но, что было более значимо, её это сейчас совсем не волновало.       Она дошла до любимого кресла, закрыла глаза, а потом… Потом она быстро поняла, как прочитать новые, возвращённые воспоминания. Теперь прокручивала в голове это, как будто заново ставила одну и ту же пластинку. И раза с третьего она поняла, что отец с самого начала, ещё с того момента, как она перешла порог пещеры, собирался стереть ей память. Возможно, это осознание дошло до неё из-за того, что он сам, как смог, второпях объяснил, почему применил «Обливиэйт», а может, потому что воспоминание было забрано им самим и прошло через призму его разума.       Теперь это всё в прошлом.       Теперь это часть её истории. Её памяти. Её личности.       Больше Алиса не та глупая девочка, которая чуть что рассказывает всё, что знает, которая ломает драму и которая задаёт глупые вопросы.       «Но если бы он сказал мне найти и принести ему Хвоста, я бы это сделала… Если бы он принял моё предложение о помощи, я бы не подвела».       Всё могло закончиться раньше. И не было бы ни обращения Люпина, ни Снейпа, ни дементоров. Она бы принесла ему Питера в ту самую пещеру, чего бы это ей ни стоило, и тогда…       «Дай мне просто убить его!!!»       Это не дало бы ничего. Это сделало бы всё хуже. Отец бы только измарал руки в крови, разбил бы свою и без того искалеченную душу, и уже никто, ни одна душа не смогла бы догадаться о том, кто на самом деле виноват в гибели Лили и Джеймса Поттеров. Отец бы навсегда потерял возможность стать свободным.       Сейчас, вынужденный улетать и скрываться, он более свободен, чем был бы, если бы убил Петтигрю.       Может, после убийства он бы сошёл с ума.       «Но теперь у него есть шанс… И почему-то именно сейчас он сам принял решение полететь к маме».       Алисе очень хотелось не быть здесь. Не быть в этом замке. Ей хотелось сбежать домой. К ним. Она ведь никогда и не видела своих родителей вдвоём и вместе… Только в далёком детстве, но были ли это точные воспоминания или это было что-то, что призвало её воображение?       «Надо было лететь с ним. Я бы нашла потом как обратно вернуться в Хогвартс…»       После того, что произошло этим вечером, она чувствовала себя очень взрослой, очень сильной, слишком сильной, чтобы оставаться в теле школьницы, которая должна доучиться. Она, чёрт возьми, сегодня ночью спасла своему отцу жизнь… И теперь её просто вернули в этот замок, где всё по-прежнему, да только вот с ней всё не так.       Она теперь знает его… Все недостающие детали были собраны воедино.       Были и другие воспоминания. Менее яркие, менее цельные, но не менее значимые. Алиса плакала сильнее, погружаясь в них и осознавая, как много Сириус забрал у неё, чтобы уберечь от опасности.       Осень, холодное небо, листья всех оттенков от канареечно-жёлтого до багрового, как кровь. Она отгоняет мальчишек от своего отца, помогает ему восстановить своё тело, при этом матерится как сапожник… При этом воспоминании Алиса смущённо прятала лицо в подушку, которую крепко держала в руках. Вряд ли отец после всего, что они пережили этой ночью, был бы против того, что его дочка могла бы сквернословить, но ведь это неправильно…       Тоже осень, ещё холоднее, бесконечные тренировки по квиддичу. Сириус был на многих. Она танцует и смеётся на трибунах, не пропуская ни одной. Она угощает Блэка сандвичами, чешет за ухом, объясняет ему, как маленькому, правила игры, а тот терпеливо слушает. Она поддерживает команду, переглядывается с капитаном, а тот раз за разом махом подлетает к ней после тренировок и срывает с её губ поцелуи. Пёс опускает голову на лапы и не моргает.       «А что там с твоим парнем? С этой звездой квиддича…»       Осень, очередная тренировка, она почему-то решила, что очень хороша в спорте и что отсутствие какой-либо подготовки не помешает ей покрасоваться. Она ловит бладжер и едва не валится за трибуны, с самой высокой лавки — пёс хватает её за ногу, и вместе с двумя другими парнями держит, пока не убеждается в том, что она в полном порядке.       — Буу, привет!       Её радостный голос — и пёс громко лает, приветствуя её. До самых первых снегопадов она проводила много времени на воздухе, знала, что её верный друг, странный чёрный пёс, на которого у неё нет аллергии, ждёт её там. А он ждал…       И ещё воспоминания… И ещё. Вплоть до январского снежного дня в Хогсмиде, когда пёс вдруг помчался от неё в сторону скал, а Алиса рванулась за ним…       — Алиса… А, извини.       Лестер возвращается назад, в июнь. Она поспешно вытирает слёзы тыльной стороной ладони и мокрыми глазами смотрит на Гарри, который тоже вернулся в гостиную. Он, наверное, не сразу заметил, что она плачет, а теперь заметил — и не знает, что делать. Его подмывает сбежать, он не знает, что делать с плачущими девчонками. Он, наверное, хотел поговорить с ней, хотя до этого они вообще очень редко разговаривали наедине.       И ему неловко вдвойне. Алиса улыбается.       — Гарри, всё хорошо… Ты чего здесь? — слабо сказала она, заставляя себя успокоиться, хотя душа будто на части разорвана от всего пережитого и от этих новых воспоминаний.       — Мне не спалось, — тихо ответил Гарри, с тревогой в глазах оглядывая её. На его лице свежий заживающий шрам под слоем терпкой мази, на шее и плече бинты — Гремучая ива здорово по нему ударила…       — Когда я уходила, ты крепко спал…       — Я притворялся.       — Мадам Помфри отпустила тебя?       — Это важно? — пробормотал Гарри, садясь.       — Нет, неважно. Я лишь думала, ты слишком слаб, чтобы идти сейчас куда-то, — удивлённо произнесла Алиса.       — Нет, у меня нет таких сильных повреждений, чтобы там оставаться. Я… — он чуть скривил губы. — Просто не мог.       — Слишком много мыслей?       — Да. У тебя тоже?       — У меня тоже, — эхом повторила Алиса и вытерла новые слёзы, изо всех сил жалея, что Гарри нашёл её в таком состоянии. Гарри молчит, разглядывая каменную кладку над камином, гриффиндорские стяги, чьи-то рисунки талисманов факультета и портреты каких-то незнакомых студентов — этим портретам десятки лет, их никто не снимает только потому, что не замечает в обычное время. Видимо, три часа ночи — отличный момент, чтобы заметить.       — Я слышал, ты сказала Сириусу, что не верила в то, что он кого-то предал, — спустя несколько минут сказал Гарри. — Это правда? — Алиса медленно кивнула. — Как ты жила с этим целый год?       «О, Гарри, раз ты решил, что настало время откровений, я не могу не поддержать тебя, чёрт возьми».       — Было трудно, — просто и честно отозвалась Алиса. — Но мне было, во что верить. Иди сюда, посмотри…       Гарри пересел на кресло рядом с ней, а Лестер вытащила из кармана немного рваной мантии колдографию с собой маленькой и отцом. Поттер неосознанно потянул за неё пальцами, и Лестер спокойно отдала, позволив третьекурснику разглядывать миленькую далёкую счастливую сценку.       — Это всё моя мама, — негромко сказала Алиса, когда Гарри опомнился и вернул колдо обратно. — Она запомнила его таким, какой он здесь. И она помогла мне полюбить его.       Гарри выглядел немного взволнованным.       — Знаешь, а у меня ведь тоже есть колдофото с ним! Подожди минутку, пожалуйста…       Он соскочил с кресла и понёсся в сторону спален для мальчиков. «Надо же, как мы заговорили! У тебя есть с ним колдофото, Гарри!», — горько думала Алиса, а потом грустно улыбнулась. Мальчик не виноват. На его месте Алиса бы тоже молчала об этом, учитывая, что до этого вечера он хотел убить Сириуса.       Спустя минуту Гарри вернулся в гостиную. Некоторое время он слегка мялся у ступеней, раздумывая, не слишком ли то, что он собирается делать. А потом он всё же показал ей это — красивый фотоальбом в кожаном переплёте, наполненный фотографиями.       На них преимущественно были двое людей: красивая рыжеволосая молодая девушка и юноша, который похож на Гарри, каким он будет лет через пять-семь. Они остановились на свадебной фотографии: на ней Лили и Джеймс стояли рядом с молодым смеющимся Сириусом в роли шафера… И все они счастливы.       — Твои мама и папа очень красивые, Гарри, — негромко сказала Лестер. Поттер тихо кивнул.       — Сириус сказал мне… Что они попросили его быть моим опекуном, если с ними что-то случится.       — Оу…       — Да. Я мог вырасти вместе с ним, а не с Дурслями. Представляешь? Это глупо, знаю, но я успел поверить в то, что теперь буду жить с ним. Сириус сказал, что у него был дом… Дамблдор сказал, что однажды я буду благодарен тому, что не позволил убить Петтигрю сегодня ночью… Но сейчас я думаю о том, что я упустил… Что ты упустила, когда выросла без отца — из-за Петтигрю. И уже не думаю так.       Алиса оторвала взгляд от колдофото и посмотрела прямо на Гарри так, что тот физически ощутил, что его сверлят взглядом. Он поднял голову.       — Гарри, — негромко и вразумительно сказала Алиса. — Если бы мы дали им убить Питера, никто из нас не стал бы счастливее. Никому из нас не стало бы лучше. И наше прошлое не было бы более счастливым, мы бы абсолютно ничего не исправили. И, тем более, никто, даже Дамблдор, уже не позволил бы тебе жить вместе с Сириусом, зная, что он убил человека… Пусть даже и такого подонка. А ещё, представь… Профессор Люпин — и убийца…       — Ладно, ладно, Лис. Я понял… — пробормотал Гарри, заливаясь краской. Лестер могла допустить мысль, что её слова могли быть слишком резкими и жестокими, но она знала, что права.       — Конечно, было бы лучше, если бы всё было по справедливости… — со вздохом сказала Алиса. — Но у Визенгамота со справедливостью проблемы. Ты сам видел.       Гарри мрачно кивнул.       — Всё наладится, — пробормотала Алиса, положив ладонь на плечо третьекурснику. — Мир иначе и не работает.       — Ты в этом уверена? — невесело усмехнулся Поттер. Лестер вместо ответа только коротко рассмеялась. В конце концов, им никто никогда не говорил, что всё будет хорошо… И сейчас девушка догадывалась, почему.       Огонь в камине вспыхивал, потрескивая. Ночь за окном перетекала в утренние сумерки.       — Знаешь, если бы ты вырос с Сириусом, ты бы вырос ещё и со мной, — вдруг сказала Алиса, улыбаясь. — Я - обязательное приложение к нему. Уверен, что тебе нужна такая старшая сестричка? Поверь, я ужасная!       Гарри рассмеялся. И пока солнце не встало и их глаза не стали слипаться, они вдвоём веселились, представляя, что могло произойти в их детстве, если бы они могли что-то решать.