Демон Гоэтии (Ars Goetia)

Гекай(Земля). Месопотамия. Урук. 2604 год до Н.Э. Главный зиккурат Урука. Покои Меродаха. Сразу после моего разговора с Гильгамешем я, не обращая ни на что внимания, побежал к своим покоям, где сейчас отдыхает моя жена. Два стражника стояли у дверей, их, кроме как предметы интерьера, никак нельзя воспринимать. В покоях две служанки занимались полезным делом, а третья сидела рядом с кроватью, наблюдала. Жестами отослав служанок подальше, я подскочил к кровати, и увиденное меня обрадовало и огорчило одновременно. Сидури была все такой же прекрасной, но я чувствовал ее слабость. Ребенок вытянул из нее все силы и только предпринятые меры предосторожности не дали ей умереть. Она была слаба, как никогда, физически и энергетически ей больше ничего не грозит, но она никогда не станет прежней. — Ты как? — глупый вопрос, но я не знал, с чего начать. — Хорошо. Осознание материнства делает меня счастливой, — с нежной улыбкой проговорила Сидури. Она перевела взгляд на маленькую кроватку. Я сразу понял, кто там лежит. На деревянных ногах я подошел и увидел ребенка. Обычного карапуза с пучком каштановых волос, но с очень сильной энергетикой. Уже сейчас он по силам не уступает начинающим адептам магии, что сильно для такого маленького ребенка. — Правда, он прекрасен, — это не вопрос, а утверждение. Кто я такой, чтобы спорить? — Правда... Как назвала? — скорее всего в честь отца или деда. — Никак,— умеет она удивлять. — Почему? — что-то здесь не сходится. — Я хочу для него только лучшего. И лучше для него будет, если имя ему дашь ты или царь Гильгамеш, — чуть грустно объяснила Сидури. Мда, вот что происходит, когда прагматизм и материнство соединяются вместе. Давно стало известно, что будущий потенциал ребенка зависит от множества обстоятельств. Одним из них является его имянаречение. Чем сильнее существо, что его нарекает, тем больше будет потенциал в будущем. Некая часть условного "потенциала" существа перейдет в ребенка, и чем сильнее он, тем больше этого "потенциала" от существа перейдет. Именно поэтому не ручаются просить сильных людей нарекать любимое дитя. Правда редко, кто соглашается. "Потенциал" очень медленно восстанавливается, поэтому мало кто хочет его терять. Гильгамеш признался, что мое имянаречение сожрало у него пятую часть сил и ополовинило его "потенциал" на десять лет. Это он высчитал на тренировках, когда стало понятно, что профит от занятий уменьшился вдвое. То есть Гильгамеш ослаб на одну пятую часть на год и десять лет не мог нормально развиваться. Вот чем наградил меня царь за десятилетия верной службы. Сейчас мне предлагают сделать то же самое, но в меньших масштабах. По моим расчетам, я потеряю около десять процентов своей силы на полгода и треть "потенциала" на два года. В обычной ситуации я бы не колебался, но сейчас у нас идет война на уничтожение и в ближайший месяц решится судьба всего человечества. Во мне боролся "долг отца" и "долг защитника Урука". Надо это решать здесь и сейчас, ведь есть большая вероятность моей смерти. Я хочу, чтобы у моего ребенка было нормальное будущее и пожертвовать десяти процентов силы — малая цена. Но мои десять процентов превосходят суммарные запасы целой элитной группы примерно в семь раз. Сами элитные группы состоят из десяти человек. Пять сильных, опытных солдат ближнего боя, которые не дают подойти лахму к магам, стоят первой линией. Три человека поддержки, они лечат, ставят барьеры, усиливают солдат ближнего боя, не дают окружить отряд, и стоят второй линией. И наконец солдаты третьей линии — атакующие маги. Они, не отвлекаясь ни на что, должны постоянно атаковать и наносить большой урон лахму. Для крупных нужно минимум трехсловное заклинание, а это дается только избранным. То есть мои десять процентов могут заменить минимум семь таких групп... Чем больше я думал в этом направлении, тем поганее мне становилось. В конце я принял решение, о котором, скорее всего, буду жалеть. — Я не буду, не сейчас. Что толку от имени, если мы не сможем остановить Тиамат? И даже капля силы может склонить чащу весов в нашу сторону, — на это она свела брови к переносице, что свидетельствовало о ее сильном недовольстве. — Понимаю, — угрюмо проговорила она. — Понимаешь, но не принимаешь, — усмехнулся я. — Да, — все же не стала отпираться от обвинений Сидури. Проговорив на разные тему десять минут, с сожалением я ее покинул. Гильгамеш разрешил с ней повидаться, но попросил не задерживаться. Царь хочет рассказать, посовещаться и узнать мое мнение о его плане. *** — Пффф... — Что думаешь? — спокойно спросил меня царь. Когда мне подробнее рассказали о нашей ситуации, я стал понимать, в какой мы жопе. Тиамат — Бог-дракон Хаоса и Жизни, у нее сверх всякой разумной меры, много энергии, что позволяет ей создавать бесконечное количество лахму. Она не может умереть окончательно, пока в измерении есть хоть какая-то жизнь. И она же имеет абсурдную защиту и регенерацию. Все началось, когда Тиамат лично появилась на горизонте у защитной стены, тогда Гильгамеш отправился вместе с подкреплением на фронт. Произошла мясорубка, лахму гибли десятками тысяч, но и люди платили страшную цену. Гильгамеш, под прикрытием царской стражи, начал заряжать Эа. И тогда настала пора отчаяния. Меламу Дингиры не смогли ее ранить, залпы сокровищ Гильгамеша оставляли небольшие порезы, которые моментально заживали. Стража царя погибла, но смогла дать необходимое время. При использовании ЭА, Тиамат была выведена из строя на двадцать секунд. Двадцать жалких секунд! На столько хватило силы оружия, от которого боги ссутся в штаны! У Тиамат есть какие-то лахму-стражи. Они значительно сильнее и быстрее обычных. И когда Гил отходил от применения ЭА, то получил то ранение в бок. Далее Тиамат пробивает свои телом стену. Гильгамеш понял, что фронт потерян и объявил отступление. Он оставил Саргона, командира левого участка, и большую часть ополчения для прикрытия отступления. По пути они эвакуировали все ближайшие деревни и поселения. Будучи в Уруке, Гил озаботился эвакуацией ближайших поселений. Дальним деревням не повезло, они далеко и послужат для отвлечения части сил лахму. Жестко, ну а что делать. Если будем распылять силы, то не победим. Все солдаты с других направлений и городов давно уже были стянуты к Уруку. Ситуация говно, но даже тут Гил придумал план. Лахму двигаются к поселениям с наибольшим количеством. И мы используем это. Когда люди за пределами города погибнут, то Урук и все его жители станут отличной приманкой. Все лахму во главе с Тиамат стянутся к Уруку, где мы их уничтожим. Вавилон был спроектирован на пересечении множеств лей-линиях планеты и его задачей было вбирание в себя огромного количества энергии с последующим ее использованием. Лей-линии — это жилы планеты, по которым течет энергия, и именно к ним присасываются и паразитируют измерения богов. Вавилон должен сделать "кровопускание" планеты, что ослабит привязку измерений богов к нашему. Дальше накопленная энергия пойдет на удар, который отвяжет все лишнее от нашего измерения. Оказывается, Эрешкигаль не простила избиение Гильгамеша и она на протяжении всех этих лет делала подкоп в Урук, дабы в один момент обвалить его в царство мертвых. Гильгамеш это нашел относительно недавно и изначально хотел использовать, чтобы в конце поднасрать всем врагам одновременно. То есть использовал бы Эа, чтобы уничтожить армию Тиамат и скинул бы ее на голову Эрешкигаль, отомстив ей за подкоп. План был неплох, но он поменялся. Эрешкигаль нам была нужна из-за ее измерения. Главное условие окончательной смерти Тиамат — смерть во всем измерении. В мире мертвых живых нет и мы сможем убить Тиамат. Но что делать, если даже Эа не осилило Бога-Дракона? Регенерация и крепость тела никуда не делись. И в этом нам поможет Вавилон и ЭА. Грубо говоря, Вавилон — это ослабленная и измененная версия ЭА, ведь Меч Разрыва послужил образцом для его создания. Так вот, Гильгамеш хочет использовать их похожесть, перенастроить Вавилон на запитку Эа. Перенастройка займет три недели, она будет с жутким КПД, но будет. Когда Тиамат провалится в подземный мир, Гильгамеш использует заряженное Эа и убьет Бога-Дракона. Не смотря на сложность выполнения плана, он вселял в меня очень много оптимизма. И я не задумался, что Гильгамеш отдал, чтобы Эрешкигаль разрешила уничтожить ее царство? *** После прорыва стены и возвращения очень малой части армии в городе царила безысходность и скорбь. Все семьи потеряли кого-то на стене, что наполняло их сердца болью, и рассказы выживших о мощи Тиамат не добавляли храбрости. Люди готовы были умереть с оружием, но это было из-за отчаяния. Гильгамеш прекрасно понимал, что с таким настроем нам не победить, поэтому призвал всех выживших людей ради объявления. Люди стояли с мрачной обреченностью и стали ждать слов царя. Гильгамеш, как обычно, встал у порога зиккурата. Взглянув на весь собравшийся народ сложным взглядом, он начал: — Народ Урука, что продержался до сих пор. Полгода назад, когда был открыт фронт, я провозгласил следующее — как ни сражайся, но Урук падет! Вы сказали, что хотите сражаться, даже понимая, каким будет конец, вы выбрали бороться! Пока народ чуть приободрился, а некоторые стыдливо опустили головы, царь продолжил. — Истинно так, Урук был благословенным городом, его история, его уклад, развитие, и его народ. Это делает наш город величайшим из городов, что когда-либо был и будет! В глазах людей зажглись любовь и гордость за свой город. В нем они провели большую часть жизни, они видели здесь чудеса, о которых остальной мир и не подозревал, в нем они родились, выросли, влюбились, завели семью, растили детей, внуков, правнуков. Любовь к тому или иному городу обусловлена чувствами, которые в нем пришлось испытать, а не самим городом. — Но я провозглашу вновь — Урук падет! Это истинна, которую не изменить! Но нам не за чем скорбеть! — шокировал их царь. В этот момент люди стали недоумевать, Гильгамеш продолжил: — Почему? Если рассвет нашей победы узреет хоть один человек, то в его душе навсегда отпечатается история нашей жизни! Пускай мы погибнем, пусть не оставим детей, но мы завещаем свою волю другим, ведь такова сила, которой наделены люди! Мы наследуем знания в обход крови! И эта цепь жизни не прервется с гибелью Урука! Внемлите, лучшие из моего народа, мы можем победить! И вместе мы разжжем зарю победы, и светом ее свяжем эпохи. Сегодня мы отринем первобытных богов и ознаменуем начало эпохи человечества! Преподнесите мне свою жизнь, чтобы донести славу Урука до последующих поколений! Идите за мной, до победного конца! — кричал Гильгамеш. — ДО ПОБЕДНОГО КОНЦА! — кричал народ славного города. Гильгамеш открыл людям второе дыхание. Раньше они сражались из-за безысходности, но сейчас царь вернул людям надежду на победу, на невозможное. *** Грустно видеть как экипируют стариков и детей. Вдвойне грустно, когда видишь их глаза, полные надежды, но ничего не поделаешь. Людские ресурсы давно исчерпали себя. У нас осталось одна двенадцатая от изначальной профессиональной армии, и не осталось нормального ополчения, оно все померло при отступлении. Сейчас в бой идут дети, старики, да женщины. Ворота решено было полностью запечатать, все равно нам некуда отступать. Гильгамеш покинул нас четыре дня назад. Оборону города оставили на Белтешазара, он в этом разбирается гораздо лучше меня. Я же засел за перенастройку барьерной стены. Понимая, что первостепенной целью стоит задержание врага на максимальное время, я настроил барьер на ослабление лахму. Раньше он был обычным куполообразным, не допускающим никого в Урук. Но собрав новые данные, мне стала понятна их неэффективность, лахму залезут на барьер всей толпой и быстро прогрызут его. Сейчас у нас есть почти сотня тысяч условных солдат, и они никак не смогут эффективно убивать лахму. И как бы жестко это не звучало, их максимум — это задерживать тварей своими телами. Чем слабее лахму, тем меньше они могут убить, тем дольше мы продержимся. Очень тупая и беспощадная тактика. Она будет та же, что и на стене. У нас осталось очень мало сильных солдат, поэтому стена — мертвая точка, ополченцы не дают им пробиться своими телами, а ветераны используются только ради уничтожения. Чтобы как-то облегчить бремя защиты, я "освободил" барьерную команду от их обязательств и отправил к Белтешазару. Барьерная команда — маги, которые поддерживали барьер, но их энергия не подойдет для моего проклятого барьера. Я же буду участвовать только в крайней необходимости, ведь на проклятый барьер уходит почти вся моя энергия. Этот барьер ослабляет лахму во всех аспектах. Сила, скорость, гибкость и мышление, падает все, что поможет прожить ополчению чуть дольше и поспособствует скорейшему убиванию тварей ветеранами. Первые два дня нас вообще не атаковали, это вселяло оптимизм. На третий день стало понятно почему — орда лахму с десятками тысячами трупов людей, словно муравьи, стекаются в единый поток по направлению Тиамат. Это были трупы всех людей, живущих за пределами Урука. Десяток часовых расстались со своим завтраком. На четвертый день с утра лахму не было. От их присутствия осталась только ужасная картина. Маленькие кровавые дороги соединяются в средние, те в большие, а они затем в одну большую кровавую реку. Но у нас не было времени поддаваться страху, ведь ближе к вечеру четвертого дня лахму пошли на нас в атаку. — И так, началось, — проговорил я себе под нос. — Люди Урука, сейчас здесь решается судьба всего человечества! Отриньте свой страх и смело смо... — я перестал слушать воодушевляющую речь Белтешазара и пошел в центральную барьерную комнату. Там я смогу напитывать своей энергетикой весь барьер и ограниченно изменять его прямо на ходу. "Ну что ж, начнем насилие над моей энергетикой" — невесело подумал я.