ПО БУРНОЙ РЕКЕ

ОТ АВТОРА Итак, друзья мои, вот и готов мой новый обзор по ЭРХЕ! С 11 по 20 главы. https://www.youtube.com/watch?v=nHmXhjGf-hY  Это шикарные главы. Как много мы узнаем о прошлом Чу Ваннина и Мо Жаня, знакомимся с призрачной распорядительницей свадеб и узнаем трагическую историю Ло Сяньсянь. Я буду говорить о том, почему в прошлой жизни эта арка была иной, а также выдвину версию о том, кто такая Ло Сяньсянь и почему, как мне кажется, именно она была выбрана на роль жертвы.Также я затрагиваю темы того, что такое сценарий жизни, ложные убеждения, безответственность, непроработанная травма. Поговорим о том, как важно ценить себя.В моем видео много мини-отрывочков-цитат, а в конце вас ждет рассказ про один фанфик по Эрхе. Если вам интересно, буду рада видеть вас у себя на канале. НА БУСТИ https://boosty.to/deepthyme Картинки к этой главе в ОТКРЫТОМ доступе. Глава 14. — Теперь моему Младшему Брату необходим сон. Я надеюсь, Лорд Шэнь позволит мне его донести. Ци нужно усвоить, и организм нуждается в покое. «Нет! Не трогай меня! Мало ли что я могу вытворить. Только не в постель! Только не на руках! Нет!» — но сил на то, чтобы сказать это вслух, почему-то не осталось. Странная усталость не позволила ему даже разомкнуть губы, а Глава Школы воспринял молчание как согласие. Он поднял обездвиженное прекрасное тело на руки и отнёс в спальню, уложив удобно в постель. — Мой брат не должен волноваться, я буду рядом на случай искажения ци, — это было последнее, что Шэнь Цинцю услышал, прежде чем провалился в сон. А Глава Школы, посидев и полюбовавшись, подошел к кровати. Он точно знал, что сегодня Лорд Цинцзин не проснется до утра, ведь снотворное, что было в чае, являлось одним из самых сильных. Сегодня он осуществит мечту, что уже больше месяца не дает ему покоя. Подумать только, он и сам не понял, как все зашло слишком далеко. Его желания теперь не обуздать . Он знает, чего хочет - изучить каждый сантиметр тела своего младшего боевого брата. Он отстегнул сережку и положил ее на маленький столик , затем подошел к кровати, расстегнув на себе верхний халат, но внезапно почувствовал приторный аромат от которого закружилась голова. Прошло несклько секунд и Глава школы рухнл на пол возле кровати , а через несколько секунд послышалось его мерное дыхание. Юэ Циньюань спал. На полу между стеной и кроватью. Зайди кто нибудь, этот кто-то даже не заметил бы этого величественного человека. Всё это время, что Ло Бинхэ находился в бездне, тянулось без каких-либо ориентиров дня и ночи, ибо солнце могло зайти через несколько мгновений после того, как поднялось, а ещё через пару снова выйти или оставаться, казалось, несколько суток кряду. Ло Бинхэ, пребывавший вначале в воодушевлённом состоянии, уже начал впадать в депрессию. Дракон не обнаруживался. Еда, которой теперь служили маленькие огненные ящерки, и вода, которую они смогли отыскать только внутри круглых колючих плодов какой-то разновидности растения, похожего с виду на засохшие деревца, не приносили ни насыщения, ни радости. А отсутствие стабильности дня и ночи делало вообще иллюзорным их нахождение в бездне. Как оказалось, даже Мэнмо были важны ориентиры пространства и времени. Не было ни того, ни другого. А мысль, высказанная стариком случайно, о том, что время за пределами бездны возможно уже перевалило за десятки лет, оказала разрушительное воздействие. Юноша буквально разрыдался, когда осознал, что к моменту его возвращения учитель может уже вознестись со всем поколением своих боевых братьев. Нужно было срочно что-то предпринять. Мэнмо, знавший теперь незавидную участь Лорда Цинцзина и не могший не испытывать по поводу этого сожалений, всё же вынужден был фокусировать внимание своего носителя на этом человеке, понимая, что только любовь способна быть стимулом, чтобы вытащить их с мальчишкой из этой дыры. А Мэнмо хотел жить. Но чтобы он жил, и его носитель тоже должен быть живым, и желательно в приемлемом эмоциональном состоянии. Безусловно, он, находясь в голове юноши последние годы обучения, видел, как учитель относился к своему ученику — более чем строго, но и не мог не заметить того, что мальчишка отчасти был прав. Какая-то часть души учителя почти всегда находилась рядом с учеником. Она была почти осязаема, имела свою ци, чуть отличную от тела, идеально подходила пацану, и Мэнмо мог поклясться, что не только чувствовал её и видел, но иногда даже слышал слова ободрения или успокоения, даровавшие Ло Бинхэ надежду на то, что учитель его всё-таки любит, что он дорог, значим, что за его успехами следят, а недочёты прощают. Что это было за заклятье, чтобы отделять от себя кусок души, который будет следовать за другим человеком, будет иметь отдельное сознание, свободу воли, способность говорить, чувствовать, любить, делиться ци, Мэнмо не знал, хотя, учитывая, кем он был и сколько прожил, знал он много. А ещё по поводу наказаний и жестокости Лорда Цинцзина Мэнмо мог точно сказать, что учитель не наслаждался происходящим, скорее хотел укрепить волю и выносливость тела. Тот всегда следил за тем, чтобы вред не был необратимым. Учитель всегда был очень напряжён во время экзекуций, а состояние мальчишки проверял после каждого удара. Единственное, что точно было совсем уж неправильным, так это то, что наказания получал только Ло Бинхэ. Телесные, болевые, унизительные доставались только ему, и на этом контрасте они выглядели ещё более жестокими и несправедливыми. Остальные подростки пика получали наказания тоже и много, и часто, но всё сводилось к стоянию на коленях, переписыванию трактатов, дополнительным занятиям игры на цине, забегам вокруг пика, отжиманиям. Никого, кроме Ло Бинхэ, не секли на Цинцзине. Но опять же, Мэнмо за свою жизнь видел не одну Духовную Школу, и даже предыдущие поколения Цинцзин были ему знакомы — лордство Шэнь Цинцю было самым мягким и уважительным к человеческой личности, даже к личности Ло Бинхэ, по сравнению с тем, что творилось на этом пике сотню лет назад. Но мальчишке сравнивать было не с чем. И наверно, ни к чему рассказывать ему, наивному дураку, как наказывал, скорее даже пытал его учителя, когда тот был ещё подростком, тот, кто был тогда Лордом Цинцзин. Через что парню пришлось пройти и, к удивлению, остаться в здравом уме и не превратиться ни в безвольную жертву, ни в садиста, каким был его учитель. Вот уж кто, как не он, наслаждался болью и страданием этого красивого зеленоглазого юноши. И надо отдать должное, будь Мэнмо моложе на пару сотен лет, украл бы этот невероятный экземпляр человеческой селекции для себя. Но всё сложилось как сложилось. И ему будет бесспорно жаль, когда пацан, раззадоренный мечом, прервёт эту невероятную утончённую жизнь, да ещё так мучительно. В том, что так и будет, он не сомневался. Но к сожалению, даже пытаться перенаправить мысли парня куда-то в другое русло не мог. Ничто не было мальчишке так ценно, как его учитель, на котором тот бесспорно помешался. Но что же предпринять? Придумывать нужно было срочно! Решение, что пришло к нему, было гениальным! У него хранилось несколько цветков преодоления тысячи ли и обратно. Можно было опробовать прорвать грань бездны с помощью цветка и на несколько минут вернуться на Цинцзин. Ло Бинхэ бы увидел учителя, а Мэнмо бы постарался разузнать, сколько времени прошло с их исчезновения. И даже если оно идёт вперёд, он соврёт мальчишке. Хотя, учитывая видение об убийстве, — они точно встретятся. — Бинхэ, — позвал старик. — Отстань. Замолчи, — пробурчал юноша, не желая слушать голос разума в своей голове. — У меня есть идея, — поддразнил его старческий голос. — Очередная... Мы умрём здесь, а учитель там... ещё найдёт кого-то себе, нового ученика возьмёт. А ты ничем мне помочь не можешь! Сам говорил, что только я должен! — Я знаю, как проверить, сколько прошло времени с момента нашего попадания сюда, а ты при этом сможешь увидеть своего ненаглядного Шэнь Цинцю. Демонёнок всполошился. Наконец-то закрыв глаза, он перенёсся к Мэнмо, у которого в руках было какое-то чахлое серое растение. Ло Бинхэ поморщился, глядя на него. — Что ты хочешь, ему больше трёхсот лет! Я бы на тебя посмотрел! Ну, слушай. Пришлось старику подробно рассказывать про цветок и его невероятное свойство. Множество раз пришлось повторить, что срок действия цветка не больше десяти минут, а может меньше. И что, возможно, только увидев учителя издалека, он снова вернётся. Что ему нельзя попадаться на глаза ни учителю, ни кому-то другому. Что неизвестно, куда они могут попасть, и поэтому надо очень чётко представить то место, которое находится на пике Цинцзин, но где его точно никто не увидит. Ведь неизвестно, ночь или день будет, и действовать придётся по обстоятельствам. Ло Бинхэ кивал, в его пустых огромных глазах, видимо, была одна мысль — увидеть учителя, всё остальное он пропускал мимо ушей. — Ты слышал меня, ты понял, что цветок не может прорвать реальность насовсем? Что он заберёт тебя обратно через несколько минут, ты будешь по сути внутри созданного им прозрачного пузыря пространства, который утянет обратно, как только силы цветка истощатся, — Ло Бинхэ кивнул, но как-то совершенно рассеянно. — Ты понял, что никого не сможешь забрать с собой? Силы цветка не так велики, что и пытаться не стоит, максимум какой-то предмет, — опять неосмысленный кивок. — И ты пообещал мне, что без истерик, когда мы вернёмся! — опять кивок. — Ты запомнил, что когда почувствуешь, что тянет назад, надо расслабиться! Абсолютно расслабиться! Это очень важно! «И за что мне это наказание! Я как с ребёнком разговариваю!» — Ладно, ты готов? — Ло Бинхэ кивнул. — Закрой глаза и сосредоточься на том месте на пике, где тебя никто не увидит. Представить место надо во всех подробностях. Ло Бинхэ встал, закрыл глаза и представил, а когда открыл их — оказался внутри Бамбуковой Хижины, как он и хотел. Была ночь, всё вокруг было наполнено сумраком, ароматами дерева, такими вкусными, что закружилась голова. Запахом свежести, видимо недавно прошел дождь. Бинхэ раньше и не замечал, как здорово пахнет на пике, как ценен ветерок, звуки сверчков, лёгкий шум бамбука. Хорошо, что была луна, и он мог различать предметы в комнате, глупо будет упасть и создать шум, который привлечёт слишком много людей. «Ты что наделал! — раздался злой шёпот в голове. — Ты куда нас привёл? Это же Бамбуковая Хижина! А я что говорил? Туда, где тебя не найдут!» — Сейчас ночь, и меня здесь никто не найдёт! — ответил мысленно Бинхэ. — Это идеальное место. Юноша вдохнул любимый запах дерева и трав, которые ассоциировались с покоем и счастьем, с его мечтой об Учителе, а звук ночных цикад и звёздное ночное небо, свежесть воздуха, ароматы природы, они все ударили по нему какой-то невероятной тоской, что даже в глазах стало жечь от непролитых слёз. Он подошёл к столу учителя. — Смотри! Луна вышла из-за туч и осветила стол. На столе лежали пергаменты и свитки, листы бумаги, исписанные почерком учителя про небесных демонов и ледяных, и были пометки и даты. Некоторые старые, судя по датам, некоторые новее. Бинхэ не читал содержимое листов, только пробежался по датам. — Тушь в чернильнице ещё не высохла! Учитель писал сегодня. Последние записи. Смотри, Мэнмо, они самые яркие, — молодой демон взял в руки страницу и пробежал по тексту. — Про Лорда Аньдина. Вот лист и дата. О, Святые небеса! Прошло менее ста дней с момента моего попадания в бездну. Вряд ли время идёт быстрее, чем там. Что думаешь, Мэнмо? Мне кажется, в бездне оно даже быстрее. Мои ощущения, что я там год провёл не меньше, — Ло задумался. — Странно, что учитель не убрал бумагу и чернила. Видимо, что-то его отвлекло. Надо найти его, вдруг кто-то напал! — Не смей! Он не должен тебя увидеть! Он убьёт тебя, ты демон! — зашипел Мэнмо, уже понимая, что пацан его не послушается. Он тяжело выдохнул. Молодость не видит препятствий и не ощущает возможные риски. Но она всё равно прекрасна.  В этот момент из дальних комнат Хижины раздался стон, и влюблённый юноша, не слушая доводов старика, рванул на звук и увидел Лорда Цинцзин, мечущегося по постели. Тот весь горел и тяжело дышал. Тело было натянуто как струна. Секунда, и оно выгнулось как тогда, в прошлом. «Святой Будда! Как он прекрасен! — пронеслось в голове юноши. — Невозможно оторвать взгляд! Невозможно отказаться!» — Трясущиеся руки сами потянулись навстречу. — Не смей! Убери от него свои лапы! Увидел и уходим! Проснётся же! — зашипел Мэнмо, но разве старческое ворчание когда-нибудь останавливало юные сердца?! — Так сделай так, чтоб не проснулся, — хрипло прошептал Ло Бинхэ, у которого дух захватывало от увиденного. Он, под завывания и проклятья старика, уже дотронулся до нижнего халата. Странно, что Учитель не переоделся в ночные одеяния. Молодой демон забыл, как дышать. В его голове билась кровь, гулко отдавался каждый удар сердца! Он дрожащей рукой уцепился за край пояса и потянул на себя. Пояс легко распустил узел, и в этот момент Лорд Цинцзин опять выгнулся. Полы халата разлетелись, взметнувшись как крылья бабочки, и раскрылись, подобно тому как цветок открывается, приглашая к себе пчёл. Идеально красивое, молочно-белое тело предстало очам Ло Бинхэ. А напряжённый небесный столб учителя говорил о том, что Лорду Шэнь снится весенний сон. Но самым невероятным было то, что на идеально-молочной груди на шнурке обнаружилась подвеска гуанинь. Его, Ло Бинхэ, подвеска! «Значит, Учитель нашёл её и сохранил как память обо мне», — пронеслось в голове, и под старческие вопли: «Ах ты бестыжий! Ну погоди! Вернёмся, я тебе устрою!» — шипел Менмо. Рука Ло Бинхе потянулась к горячему, обнажённому телу. Кожа была нежной и мягкой, и как только Ло Бинхэ прикоснулся к ней, Лорд Цинцзин задышал чаще и прерывистей. Юноша пододвинулся на постели и уже более смело огладил грудь и живот. — М-м... — простонал учитель, поддавшись ласкающей руке. «Он ещё красивее, чем в фантазии. Я вернусь и заберу его себе! Это всё моё! Захочет он или нет! Будет ли он сидеть на моих коленях, или в цепях у моего трона, но как только я стану достаточно силён, он будет моим. Я завоюю его душу, я заставлю полюбить себя!» Бинхэ сам не заметил, как глаза стали краснеть, а на лбу проступила огненная метка. Жар охватил и его. Рука огладила напряжённый столб, а из уст учителя вырвался очередной стон. — Бинхэ, — прошептал Шэнь Цинцю. — Что? — в первую секунду юноше показалось, что он оглох — все остальные звуки будто исчезли. Он замер. — Ещё! — опять произнёс Шэнь Цинцю. — О Боги! Учитель! — Бинхэ задышал часто-часто, и голова закружилась. «Значит, и тогда в хижине он кричал моё имя! А я боялся, что это было имя Лю Цингэ!» — Учитель, я сейчас... — Бинхэ попробовал пододвинуться к учителю поближе, но в эту секунду какая-то огромная сила потянула его назад. Он пытался ухватиться за учителя, потом за постель, он даже схватил что-то, но безжалостно, с огромной силой был вдавлен в какую-то невидимую узкую щель, точнее сказать было нельзя. Все мышцы болели. Казалось, его протащили через игольное ушко, переломав все кости и содрав кожу, а затем с силой выкинули, швырнув о стену. — О!!! — простонал молодой демон, с трудом вставая и оглядывая всё вокруг — та же пещера, в которой он находился до попадания на пик Цинцзин. Он снова в Бездне! Те же запахи горечи и вони, какой-то затхлости в пещере! — Нет! — простонал он и упал на красный песок, который даже ночью был горячий. — Ну что, «соблазнитель» хренов! «Завоеватель» и «соблазнитель» хуев! Получил сполна! Сказал же тебе, дураку, надо расслабиться, а не сопротивляться! И тогда пла-а-авно, слышишь, пла-а-авно вернёшься обратно. Но нет, будущий покоритель этого мира не будет слушать! А если бы тебе свернуло шею? М? А я? Обо мне ты подумал? — Верни меня назад, — проговорил подросток, глаза которого были красны и безумны. — Верни! — Эх, молодо-зелено. Я же сказал: 10 минут, не больше. Ты чем слушал? Между прочим, даже 12 получилось, если быть точным! — Он звал меня во сне! Меня! Понимаешь! Значит и тогда! Тогда он уже! Меня! Понимаешь! Он и тогда хотел меня! Он всегда хотел именно меня! Верни хоть на минуту. Я уже его завоевал! Он уже мой! Мне только забрать его! А гуаньинь!!! У него на шее! Ты же видел! Она моя! Он нашёл её! Он носит её как память обо мне! — Куда забрать-то, олух? Уверен, что это лучший способ и место, чтобы сказать всю ту романтичную хрень, что терзала мои уши последнее время? Твой учитель обрадовался бы этому? К тому же, чем ты слушал, когда я говорил, что нельзя никого с собой забрать! Цветок не вытянет! — Верни меня назад! — Не могу, Цветок сжатия тысячи ли использовал весь свой ресурс! И надо сказать, не зря! Успокойся и давай подытожим! Юноша выдохнул и опустил голову. — Давай, — вяло проговорил он через несколько минут, сдаваясь. — Итак, теперь ты точно знаешь, что он желает быть с тобой, не так ли?! Когда ты вернёшься, ты пробьёшь его броню напускной ненависти, и он станет твоим. Как ты там говорил, у твоих ног, там в цепях, да как угодно! Романтично, согласен. Но сначала нам нужно найти и убить дракона. Нет дракона, нет меча. Нет меча — нет Учителя в твоих объятьях. Я доходчиво объясняю. А уж как обидно, что чувства-то взаимны, а ты вместо того чтоб за свою любовь бороться, сидишь и нюни распускаешь! Надо стиснуть зубы и идти вперёд. Найти эту тварь и прикончить её без сожаления. Тем более, согласие дракон тебе уже дал. Так что он сам этого желает! Твоя совесть будет чиста! — Да! — проговорил Ло Бинхэ. Его метка погасла, а глаза снова стали обсидиановыми и казались совершенно безопасными. Взгляд был беззащитным, скорее даже щенячьим. Он весь ссутулился и уселся на песок, подтянув ноги к себе! — О, прошу, перестань строить из себя деву в беде. Лучше подбери свой трофей и давай-ка выглянем из нашей норки, вдруг дракон нарисуется на горизонте. — Трофей? — спросил Ло Бинхэ, не понимая, что имеет в виду этот проклятущий старик. Он ошарил взглядом красный песок вокруг себя. Вдалеке красивой изумрудной змеёй лежал шёлковый пояс от нижнего халата Лорда Цинцзин. Увидев его, Ло Бинхэ с трудом встал на колени. Испытывая жуткую боль во всём теле, он дополз до этого шёлкового куска материи и, уцепившись за него, потерял сознание. Менмо сидел в своём мире на любимом камне и горестно вздыхал. Если б им не нужно было выживать, он бы попытался уберечь мальчишку от меча, а его учителя — от будущего кошмара, но науськать пацана на дракона и получить меч, видимо, было единственным шансом на возвращение. Менмо улыбнулся сам себе. «Я стал сентиментальным, глупым и воспринимаю этого пацана как собственного внука! Вот что делает с нами старость!» Лорд Цинцзин проснулся с громким стоном и, тяжело дыша, сел на кровати, весь испачканный спермой. Глаза, расширенные от только что пережитого оргазма, смотрели в одну точку, сердце билось как ошалелое. Понадобилось несколько минут, чтоб осознать, где он вообще находится. — О нет! — прошептал он, оглядывая себя. Ему снился Ло Бинхэ, который уже взрослый мужчина, сильный, большой. Тот обнимал, целовал и кусал его во сне! Он брал его! А сам Шэнь Цинцю отдавался с такой невероятной радостью, что сейчас, закрыв глаза и покраснев до корней волос, он проклинал себя всеми словами, какие только знал. Недостойное поведение, недопустимые желания. Любить можно, отдавать нежность и радость единственному человеку, которого выбрала душа, не зазорно, но то, что было, было не любовью, было не по-человечески. Дикое животное состояние, дикое желание отдаваться. Честь и достоинство исчезли. Как может страсть захлестнуть настолько? Это ведь невозможно! Тут, пожалуй, задумаешься о бутылочке с ядом! «А Глава Школы? Я не помню, как он ушёл? Я вообще проводил его?» — Шэнь Цинцю напряг память. Последнее, что он помнил: его брат нёс его в кровать. — О нет! Невыносимо! — М-м... — раздалось откуда-то снизу. Лорд Цинцзин аж подпрыгнул на постели. Рука Главы Школы ухватилась за край постели. — Ах ты ж...! — прошептал тот, принимая сидячую позу. — Глава Юэ, — шёпотом обратился лорд Цинцзин к брату, закутавшись в одеяло. — О... Я... я не... Видимо, я... уснул на кресле возле кровати... да... а затем во сне упал...— Юэ Циньюань потирал ушибленное место. — Ох! Я прошу простить меня, — он встал и потянулся. — Думал, посижу немного и уйду, но... Как так получилось? Видимо, устал... — Юэ Циньюань не смотрел на цинцзинца и, отвернувшись, говорил в стену. — Брат потратил слишком много сил, отдавая их, — прошептал Шэнь Цинцю пристыженно. — Я обещаю, что впредь я буду следить за собой и уделять медитации должное время. И я не буду так безрассудно действовать. Юэ Циньюань кивнул и улыбнулся, глянув на взъерошенного и искреннего Лорда Цинцзин, на шее которого висел убогий шнурок с зелёным нефритовым изображением гуанинь. Он и вчера её заметил, и ранее вроде мельком видел. Где тот взял это убожество? «Надо подарить ему что-то стоящее!» — подумал Глава Юэ, а вслух произнёс: — В таком случае, я распоряжусь о завтраке и утреннем чае. Раздался стук в дверь Хижины. — Учитель, можно недостойному ученику войти, - послышался голос Мин Фаня. — О! Какой хороший мальчик, - проговорил Глава Юэ. — Пойду встречу его. Брату нужно одеться. Я подожду в комнате для чаепитий! Глава удалился, а Шэнь Цинцю закрыл пылающее красное лицо руками. "Запах! От меня несет вожделением и похотью! Какой позор!" Как только за Главой закрылась дверь, Лорд Шэнь стремительно понесся в комнату для омовений. Немного подогрев с помощью печати ту воду, что осталась со вчерашнего дня, он забрался в нее на несколько минут, затем наспех вытершись своим же халатом, накинул те вещи, что попали под руку. Он слышал распоряжения главы и ответ Мин Фаня. Шэнь Цинцю на цыпочках вернулся в комнату. Какое счастье, что он знает очищающие печати. Хватило пары минут и комната преобразилась, свежестью наполнилось все пространство. В дополнение ко всему Лорд Цинцзин открыл ставни, и прохлада, напоенная ароматами цветов и бамбукового леса, наполнила все вокруг. — Учитель, по утрам прохладно, не стоит стоять у окна, - Мин Фань появился за его спиной. — Помоги мне одеться прилично и привести себя в подобающий вид, Мин Фань. Позднее мне нужно будет принять ванну. Нужна новая вода с тем же набором трав, и мне опять нужен тот великолепный чай. — Этот Мин все понял. Недостойный ученик просит прощения, что не прибрал ванну вчера, - Мин Фань склонился в поклоне. — Я сам просил тебя оставить воду. Так что не говори глупостей и помоги мне! Когда Лорд Цинцзин, одетый по всем правилам моды и приличия с замысловатой прической, появился перед очами Главы, тот уже разливал чай. Лорд Цинцзин увидел два разных чайника. И в одном из них точно были его успокаивающие травы. А другой чайник был тоже из его наборов для чаепития, чай в нем по аромату был очень крепким. А вот чайник Главы, из которого они пили накануне, куда-то исчез. Наверно, глава убрал его в цзянькунь. — Мой ученик... — Да, он принес прекрасный успокаивающий сбор. Я позволил себе заварить обычный чай для себя отдельно. Мне нужно сегодня быть бодрым. Прошу, брат, - и он указал на подушки, приготовленные для сидения. — Я расскажу про сегодняшние задачи. Они касаются и моего брата. Вчера, по моему упущению, мы не оговорили все, что нужно будет сделать сегодня. — Вот как, я весь во внимании! - Лорд Цинцзин опустился на подушки с таким покорным видом, что Юэ Циньюань опять забыл как дышать, жадно впитывая каждый жест этого сокровища, на которое так хотелось наложить свою незримую печать демонической собственности. И чтоб он потом всегда так сидел перед ним и делал все, что бы душа ни пожелала. Юэ Циньюань мысленно дал себе пощечину и собрал мысли. — Сестра Ци сегодня должна получить порицание, и я намерен отправить ее на некоторое время на очень важную миссию на окраине наших земель. Дело даже не в том, что она причиняет моему брату такое беспокойство и принесла вред здоровью, как физическому, так и духовному, его бывшей ученице. Она, являясь частью королевского двора, распространяет при Императоре слухи, что могут плохо сказаться на репутации нашей Школы. Я ждал какое-то время, давая ей шанс, но сестра не вняла голосу разума в моем лице и решила пойти против всех из-за глупой личной мести. Порядки на ее Пике мне тоже не нравятся. Так что я бы попросил брата быть к полудню на Цанцюн. Мин Фань доставит учителя на своем мече! — Я буду вовремя. Мне нужно подготовиться? От меня потребуется речь? — Нет, только ответить на несколько вопросов. Можешь быть даже снисходительным к сестре. Это ляжет хорошим контрастом твоего благочестия на мою жесткость. — Тогда я полагаюсь на Главу во всех вопросах. Я лишь опасаюсь, что сестра... Она может отказаться как отвечать во время назидательной беседы, так и от подчинения, и от удаленной миссии. Или согласиться, но не исполнить поручение. — О! Я продумал очень тщательно этот момент, брат, - Глава Юэ улыбнулся. — У нее будет слишком большой соблазн выполнить миссию, и она не откажется от этого поручения. Сама побежит исполнять. — А мой старший брат, оказывается, коварен, - с улыбкой соблазнителя произнес Шэнь Цинцю, но одернул себя и потупил взор. Юэ Циньюань рассмеялся. — Разумеется. На то я и Глава Школы. Но моему брату не нужно беспокоиться. Этот Юэ всегда будет действовать в интересах тех, кому присягал, - уже серьезно и тихо добавил он. — Кому же? — Школе, императорской власти, и... Лорду Шэнь. — А? — Память вернется. — Я не... — Я понял. — Нет, я хотел сказать, что вряд ли достоин такой чести! - уши Лорда Цинцзин порозовели. Он отвернулся. Премилое зрелище, этот смущенный молодой мужчина, красоты небожителя, манер которым позавидует и самый опытный лис Хули Цзин, с душой ребенка, мудростью бывалого воина, талантами доступными лишь богам. — Мой брат достоин, - серьезно проговорил Юэ Циньюань. Внезапно на краю комнаты появился Мин Фань, постучав по косяку, чтоб обозначить свое появление. — Прошу простить этого недостойного ученика, но на письменном столе бумаги. И я не знаю, куда мне их убрать. — Я прошу прощения у Брата, - Лорд Цинцзин поднялся. — Я должен убрать их сам. Моя оплошность. Как только он ушел, а Мин Фань последовал за ним, Юэ Циньюань посмотрел на цветок в чашке, стоящий посреди столика, уничижительным взглядом. — Ты помешал мне вчера, - прошипел он, зло сузив глаза. Цветочек, вмиг подобрав все свои лепестки, захлопнул створки, явив миру крепкий зеленый бутон. — Ты хоть понимаешь, что ему нужна помощь, ты ведь видишь, что он сейчас одержим болезнью плоти, которая может проявиться в любой момент. Я должен был ему помочь вчера, а ты вмешался. Я бы не причинил вреда, но помог бы преодолеть ту гигантскую проблему, которая сейчас преследует его. И как ему показаться на глаза всем в таком... таком... неповторимом виде. Да его разорвут на части, от жажды плоти эти койоты, стоит мне отвернуться! Ты меня понял? Больше не мешай мне! Юэ Циньюань нагнулся к чашке, вода в ней забурлила, и маленькая, но резкая струйка воды метко и с большой силой угодила Главе Школы прямо в глаз! - Ах ты зараза! - прошипел он, пытаясь проморгаться. - Что-то случилось? - Лорд Цинцзин уже вернулся. - Нет. Я... что- то в глаз попало. Мой брат не должен обращать внимание на эту мелочь. Тем более есть еще одна вещь которую нам стоит обговорить. Разговор между Главой и Шень Цинцю был о будущем мече Лорда Цинцзин. Как оказалось, чтоб создать истинный меч для Шень Цинцю, ему придется пройти процедуру призыва души меча, ведь Сюя был получен с Ванзянь, и будучи легенарным, уже был в руках другого мастера когда-то, он лишь откликнулся на призыв, признав цинцзинца достойным, но не был создан специально для него. И душа и имя у меча уже имелись. А вот история прежнего хозяина была утеряна. Все эти новые знания, а может и известные когда-то, но забытые Лордом Шень , будоражили кровь. Он найдет литературу и все изучит чтоб пройти ритуал призыва правильно, найти для себя истинную родственную душу. Утро Главы Юэ, не смотря на то, что его планы на ночь не сложились, прошло великолепно. Шень Цинцю был так поражен информаией о мече, что его широко открытые прекрасные, не моргающие, а оттого кажущиеся наивными глаза, были усладой для иссушенной души Главы Школы. И хорошее настороение Юэ Циньюаня не покидало его до момента, как тот, приземлившись на своем пике, узнал, что его ждет Шан Цинхуа. Маленький лорд Аньдин скромно, на глазах Старшего Ученика, прошмыгнул в кабинет Главы Секты. Как только за ним закрылась дверь и печатями тишины покрылся весь периметр комнаты, в горло Главы Школы уперся огненный ледяной клинок. — Кажется, кто-то забыл про свои обязательства, — прошипел младший брат Шан, и капелька крови скатилась по шее Юэ Циньюаня. — Напротив, брат. Моя часть сделки почти исполнена. Ты сам видел Лотос! — произнес тот спокойно и немного раздраженно. — Этот не такой, что нужен мне! — Шан Цинхуа сузил глаза и выглядел разъяренным. — Это лишь начало! Во время сегодняшнего заседания Лорд Аньдин убедится, что его желание скоро будет исполнено. — Ледяной Меч, покинув шею Главы Школы, растворился в воздухе. — Как ты это сделал? — промолвил лорд Аньдин, отходя от Юэ Циньюаня и небрежно устраиваясь в кресле напротив рабочего стола Главы. Он будто бы уже не был расстроен и зол, но если присмотреться, в глубине его ярких глаз плескалась ярость. — Что именно сделал? — Глава Школы одним движением пальцев залечил порез. — Стер ему память, — голос был скорее праздный, ленивый, чем интересующимся. — Ну, — протянул Юэ Циньюань, — я обещал, что Мой Брат больше не причинит вреда Главе Аньдин — мое обещание выполнено. И я уверен, что Мой Брат без памяти о многих прошлых жизненных трагедиях, впредь, не будет столь кровожадным и дотошным в дознаниях. Но все же я попросил бы не забывать, лорд Аньдин, — Глава Школы сделал паузу, глянув на своего оппонента, прошел к своему рабочему столу, медленно сел и продолжил, — что так как лорд Аньдин имеет реальные связи с демонами, ему не следует столь агрессивно вести себя со мной и необдуманно со всеми остальными. Не нужно создавать ситуацию, в которой я не смогу при всем желании его отмазать от наказаний, — было видно, как неприятно Юэ Циньюаню говорить эти слова. Однако в беседе со своим младшим братом Шаном и Глава Юэ сильно изменился и теперь напоминал не величественного воина, а скорее опасного преступника, жестокого и сильного. А лорд Аньдин — и куда только девался его наивный вид — достал горсть синих камушков и выложил их перед лицом Главы Школы на стол. А затем сел как ни в чем не бывало, будто не слышал угрозы, и произнес: — Глава Школы тоже имеет связи с демонами. Да и сам-то не совсем человек, — почти шепотом с циничной полуулыбкой проговорил он. — Ведь откуда-то же берутся такие неуемные силы. Переплавляешь одну ци в другую! А меч все же непослушен... Еще бы! Праведный Сюансу повелся на чистую ци и угодил в лапы к... — Этого недостаточно, — резко оборвал его вульгарную речь Юэ Циньюань, глядя на горсть камней и не ответив на обвинения. — Я добыл нужное количество. Пусть Глава не волнуется. Как только голубой лотос будет у меня, я передам оставшуюся часть. Это лишь аванс, задаток. - Шан Цинхуа уже полностью овладел собой и теперь самодовольно улыбался. Только улыбка это походила больше на оскал хищника, готового загрызть. — Сегодня на общей встрече по поводу действий Сестры Ци я создам ситуацию, которая заставит лорда Цинцзин пообещать сыграть на Цине перед всеми у озера. И сделать это в ближайшее время. -спокойно и властно, тоже уже полностью овладев собой проговорил Юэ Циньюань. — В таком случае, все будет хорошо. Мне — лотос, Главе — камни, а лорду Шень всеобщее восхищение, почет и небесный столб Главы Школы в задницу? Или уже? — Лорд Аньдин, поменяв позу, придвинулся всем корпусом к столу. — Это никого не касается. - властная Ци наполнила кабинет подавляющей силой, но Лорд Аньдин и ухом не повел. — Очень касается! Если он будет с тобой спать, я не поручусь за твою верность, Брат, нашему союзу! - морозный воздух наполнил комнату, отталкивая золотистые всполохи Ци Главы школы . В воздухе повисли снежинки мерцающие голубым сиянием. — Наш союз взаимовыгоден. Лорд Цинцзин, находящийся под моим контролем, доверяющий мне, рассказывающий мне все свои мысли — тоже выгоден. К тому же, ты же спишь со своим синеухим, однако я спокоен за наш союз, хотя очевидно, что чувства Брата уже давно за пределами долга и миссии шпиона в демоническом логове, как оговаривалось меж нами вначале. Я же тоже могу начать сомневаться. — Нет нужды. Ты знаешь, что интересы Мобэя касаются только Хуань Хуа, как и твои, и то, что было на собрании Бессмертных, было доказательством общих интересов. Из наших адептов почти никто не погиб. Ло Бинхэ не в счет — он сам оказался демоном и пал от руки нашего милого брата Цинцю, в постель к которому ты в последнее время почему-то так стремишься попасть! К тому же, смею напомнить, вся операция по ослаблению секты Хуань Хуа спланирована была не им! Тобой! Ведь в первую очередь гибель Цветочного Дворца выгодна именно для Цанцюн! Убрать врага — это ли не цель. Одобряю! Солидарен! Я ведь тоже патриот Школы, как бы ни казалось иначе! Я сделал для нее больше, чем любой другой Лорд нашего поколения, ты ведь знаешь. А по поводу того, что я сплю со своим синеухим, — тут Цинхуа улыбнулся, и улыбка эта была уже совсем другого свойства, чем ранее, — то, конечно же, да, ведь мой Брат так часто мне угрожает, надо же как-то избавляться от стресса. К тому же, случись что со мной, мой нежно любящий демон станет уже не нежным, а очень даже свирепым. О, я не говорю о его великой любви, но поверь, то, что творю в постели я, не умеет ни одна демоница, и ему будет очень-очень одиноко, если со мной что-то случится. Юэ Циньюань зло рассмеялся. — Я рассказал Шень Цинцю о его прошлом поступке в отношении тебя. Он в полном раскаянии. Жди извинений. Хотя удивительно то, что за одну встречу он заново раскрыл все твои тайны.- самодавольно и с гордостью за брата произнес Глава. — Тайну я сам ему показал. Я не могу скрыть ледяную ци, и чем быстрее он примет легенду, созданную нами, тем меньше вероятность рецидива. Я рад твоей подстраховке и с наслаждением приму извинения гордого и непоколебимого Шень Цинцю. Я, кстати, тоже кое-что для тебя, брат, сделал. Я объяснил ему все про ущерб от зелья, что привез. Дополнил картину причин всеобщей влюбленности, а затем ненависти к брату Цинцю от окружающих после зелья. Думаю, он откажется от него. И станет снова лакомым кусочком. — Тем более мне нужно быть рядом, чтоб его никто не сцапал. К приезду Императрицы-Матери он должен полностью доверять мне. Мы должны уничтожить влияние Хуань Хуа на Императорский Двор. И без Шень Цинцю нам это не удастся! — Почему же он, брат? Чем он так ценен? — шепотом и предвкушая интересную тайну проговорил Шан Цинхуа. — Императрица, — проговорил таким же заговорщическим тоном тоном глава Юэ, — обожает игру на цине. — Лжешь, — с улыбкой пропел Цинхуа, вполне довольный тем, что хоть не узнал тайну, но нащупал ее наличие.