ПО БУРНОЙ РЕКЕ

Примечания ТИЗЕРЫ этой работы https://www.youtube.com/watch?v=21mNXFKs8yo https://www.youtube.com/watch?v=L9EIOBE8JgE НА БУСТИ всегда есть пара картинок к главе в открытом доступе Вышла ОЗВУЧКА новой главы фанфика прекрасной AnSol "Система реабилитации для главного злодея или В финале Шень умрет" на моем канале DeepThyme https://www.youtube.com/watch?v=btODF-3scKE - ссылка на 6 главу https://www.youtube.com/watch?v=I0zprHmoFyM&list=PLctRelqneu5ON2Sh82excDI0kQ07LRgR9 ссылка на 1 главу ОЗВУЧКА шикарного фанфика от Магистра Курта "Захватить сердце ублюдка учителя" - целиком уже давно на канале. https://www.youtube.com/watch?v=gJxOKV2FE1g&list=PLctRelqneu5O1rDytKtwHawTs-mipj-JB Глава 11 Бинхэ стоял посреди безжизненной, выжженной солнцем пустыни перед огромным драконом, который, уже проглотив свою первую жертву, с хищным любопытством разглядывал юношу. Ло Бинхэ не мог даже двинуться — настолько сковывающий ужас охватил его тело. Вокруг — голая, раскаленная земля, ни единого укрытия. Спасенья нет. Убежать он не успеет. Остается только храбро принять свою смерть! Но тут взгляд дракона прояснился, и чудовище по-человечески усмехнулось. Монстр поднял свою огромную лапу, и когда Ло Бинхэ подумал, что тот сейчас схватит его и сожрет, огромная рептилия неожиданно ткнула его одним когтем в грудь — не сильно, не настолько, чтобы проткнуть насквозь. Юноша лишь пошатнулся, но все же сумел удержаться и не упасть. — Ты, — проклокотал дракон, — на тебе одежда заклинателя. Из какой ты школы? — Ло Бинхэ потерял дар речи. Он знал, что некоторые драконы могут быть разумны и обладать человеческим интеллектом, но такое бывало только в легендах о стародавних временах. — Я... — едва выдавил он, когда справился с удивлением. — Ты! Здесь больше нет никого, придурок! — рявкнул дракон с раздражением. От ветра его дыхания Ло Бинхэ упал на колени, а вонь из пасти заставила его задохнуться. — Я... Я с Цанцюн, — произнес юноша, поднимаясь. — С Цанцюн! — протянул дракон. — Это хорошо. Ты знаешь такого заклинателя... — дракон помедлил, — Шень Цинцю? Глаза юноши расширились в недоумении. Он судорожно кивнул. — Как же мне повезло, — прорычал дракон. Казалось, он улыбается. — Хотелось бы, чтоб ты с ним встретился и передал от меня привет. Мы старые знакомые. Можешь? — Шень Цинцю — мой учитель, я с пика Цинцзин. Но я нахожусь здесь, в Бездне и вряд ли выберусь в ближайшее время, — зло ответил Ло Бинхэ. — С Цинцзин... Верно... — протянул дракон. — Выбраться я тебе помогу. Но когда выберешься — нужно прийти к нему, подгадав момент, когда он будет один, передать от меня привет, и все... Видишь, как просто. Ну что? Согласен? — И ты поможешь мне выбраться? — с надеждой и опаской спросил Ло Бинхэ. — Да, — коротко ответил дракон. — А я просто передам привет от... дракона?- Ло Бинхе уже оправился от потрясения и его ум заработал с удвоенной силой. — Да. — И в чем подвох? - прищурился Бинхе. — Хм... придется немного постараться, но пацан ты крепкий, есть вероятность, что справишься, — усмехнулся дракон. «Он как человек!» — поразился юноша. И тут же услышал сварливое: «Соглашайся, дурень!» — раздалось в голове. — «Нам отсюда самим не выбраться!» «Что-то здесь не так! Он что-то не договаривает! Я ему не верю!» «Я вообще никому не верю, но жить хочу! И так уж случилось, что моя жизнь зависит от твоей! Так что кивай, улыбайся и соглашайся, полудурок, соглашайся на все, понял!? Потом разберемся. Иначе я тебе такую головную боль устрою, что не обрадуешься!» — Хорошо! Я согласен! Рассказывай! — выпалил Ло Бинхэ, чтобы заткнуть ворчание старика. — Вот и молодец, — дракон улыбнулся, обнажая острые, как клинки, зубы. — Все просто. В Бездне находится невероятный по своей мощи меч! Зовется он Синьмо. Меч особый, демонический, но у тебя, как я чую, проблем с этим не будет. Так вот, меч этот пронзает пространство! — Чего? — опешил Ло Бинхэ. — Проход, говорю, открыть может, вот ты и выберешься. Главное, этот меч надо достать! А для этого надо постараться. — Ага, я, значит, меч достану, а ты меня сожрешь и сам им завладеешь! Ищи дурака!— вырвалось у юноши. Дракон раскатисто рассмеялся, и эхо подхватило его смех, превратив в зловещие раскаты. — Если ты сумеешь меч достать, я буду уже мертв, — хрипло произнес он. — Это еще почему? — Потому что меч во мне, — ответил дракон. Ло Бинхэ уже не знал, чему удивляться. — То есть ты хочешь, чтоб я тебя убил? — недоуменно переспросил Ло Бинхэ. — Я хочу, чтоб ты его убил, — дракон показал на себя. — Он так просто свою жизнь не отдаст, и поэтому придется постараться, чтоб победить его. Но если потягаешься с драконом и победишь, то, во-первых, поглотишь его ядро, поднявшись на ряд ступеней, а во-вторых, внутри этого тела ты найдешь меч. Мечом нужно еще овладеть, подчинить его себе. А вот когда подчинишь — сможешь выбраться. И вместе с мечом, уже сильным воином, придешь к Шень Цинцю, своему учителю, и передашь от меня привет. — Ээээ. Давай-ка по порядку. То есть ты хочешь, чтоб я тебя убил и достал из тебя меч, но ты будешь при этом за свою жизнь драться? Так? Как-то странно, тебе не кажется? К тому же, отдать жизнь только за то, чтоб я передал от тебя привет, опять странно, — нахмурился юноша. — Хм, — дракон по-человечески пожал могучими плечами. — Как бы то ни было, больше мне добавить нечего. Хочешь соглашайся — хочешь подыхай здесь! — Он отвернулся, потом неожиданно замотал головой, начал дергаться, замер, и Ло Бинхэ показалось, что взгляд дракона из осмысленного снова стал диким. Монстр больше ничего не говорил и не поворачивался в сторону юноши, а смотрел какое-то время в одну точку, потом взмахнул крыльями, подняв столб раскаленной пыли, и улетел. — Я ничего не понял, — произнес Бинхэ, кашляя и прищуренно глядя вслед улетающему чудовищу. «Я тебе, дурню, все потом растолкую, а сейчас уноси нашу задницу куда-нибудь, где мы в безопасности будем! Мы тут как на ладони!» — раздался внутри него злой старческий голос. «Это моя задница!» — усмехнулся Ло Бинхэ. «Вот и тащи ее в безопасное место!» «Ладно-ладно, чего разорался-то!» Тем временем на пик Цинцзин спустилась ночь, а Глава Школы всё сидел возле спящего Шень Цинцю, нежно гладя того по волосам. Когда он вернулся на пик, Лорд Цинцзин был уже в плачевном состоянии. Руки его дрожали, объяснения казались несвязными, перемешанными с лихорадочными воспоминаниями о захлёстывающей его воде. Мин Фаня Глава отослал на Цяньцао сразу же после того, как тот подтвердил все сказанное Шень Цинцю. Успокоительные зелья, которые всегда были при заклинателе, теперь пригодились как нельзя кстати. Выпив двойную дозу, прекрасный Лорд Цинцзин отключился на подушках, а Юэ Цинъюань ещё долго всматривался в это нереально красивое существо, лежащее в изящной позе. Странно, но раньше, до «потери памяти», его заместитель, глава второго пика Цанцюн и друг детства, не вызывал у него таких чувств. Конечно, душа иная, но тело-то прежнее. Неужели личность способна изменить всё настолько кардинально? Юэ Цинъюань машинально погладил серёжку. Как так получилось, что он смотрит на спящего словно на невероятное лакомство? Ведь ожидалось, что, не испытывая никаких чувств, он легко осуществит задуманное, отдав его как откуп в качестве жертвы, а уже после, когда всё завершится, будет разбираться с последствиями. А сейчас? Как ему быть сейчас? Как не поддаться искушению перед этой тонкой шеей, узким станом, мягкими губами? Перед этой невероятной, окрыляющей ци, что теперь течёт в его духовных венах? Удивительно, но, несмотря на то, что ци Шень Цинцю была колкой и резкой, а ядро имело существенные изъяны, попав в это тело, другая душа сумела не только исправить самосовершенствование, распутать вены и подняться на несколько ступеней, но и преобразить природу ци – из агрессивной в созидательную и созвучную магии всего пика. Воистину, древний трактат не солгал: заклинательские таланты получает душа, а тело лишь подстраивается под них. А талантами эта, погибшая так рано душа, обладала сполна. Юэ Циньюань поднял спящего и понёс в опочивальню. Мужчина на руках главы весил так мало, что казался призрачным. Глава школы сдёрнул с кровати верхний слой покрывала и уложил своего Боевого Брата на постель, начав раздевать до нижних одежд, чтобы тот мог спокойно уснуть без сковывающих верхних одеяний. Глава Цанцюн аккуратно снял сапоги и в очередной раз поразился изящности ступней, красоте узких щиколоток, которые так и манили прикоснуться. Затем он снял пояса и верхние халаты, после - нижние. Когда на Лорде Цинцзин осталась только исподняя рубаха и штаны, Глава Школы бережно укрыл спящего одеялом. Он сел в кресло, но, просидев так пол-ночи, не выдержал: скинул с себя верхнюю одежду и забрался в кровать, обняв желанное тело, которое тут же удобно устроилось в его объятиях. Мужчина ощутил невероятное блаженство от прижимающегося к нему, кажущегося столь беззащитным, заклиателя, от чарующего аромата трав, которыми, видимо, Лорд Цинцзин совершал омовения. Это было опять странным. Раньше аромат был совсем иным, точнее, вообще не был ароматом — просто запах трав, которыми пользовался его брат. А сейчас всё по-другому. Аромат трав смешивался с изменившейся ци, и в итоге трансформировалось буквально всё. Под утро Глава школы, не сомкнувший глаз, но счастливый, вышел из хижины ещё до рассвета. Разбудив Мин Фаня и приказав ему позаботиться о Лорде Цинцзин и никуда его сегодня не пускать, отправился к мастерской. Добавив печати с обеих сторон стены, где под слоем краски было изображение дракона, он прыгнул на меч и взмыл в небо, отправляясь к себе на пик. К сожалению, как Глава Школы, он был обременён множеством важных дел и обязанностей, и раньше вечера не увидит своего Младшего Боевого Брата, иначе провёл бы целый день рядом с ним. Шень Цинцю очнулся уже поздним утром от какой-то неясной истомы. Он явно чего-то хотел, но не понимал чего. Свой сон он толком не помнил, но ему точно снился молодой мужчина с длинными вьющимися волосами, который шептал ему нежные слова, неистово целовал в шею, обнимал его. В руках этого молодого мужчины он был до безумия счастлив. И, не помня его лица, почему-то точно понимал, что это — Ло Бинхе. Странное дело: когда он узрел видение с маленьким погибшим мальчиком, он точно знал, что ребенок похож на его ученика и понял, почему позднее вел себя так жестоко, уже с реальным Ло Бинхе, думая, что это перерождение души его любимого маленького шиди, но вот как выглядел Ло Бинхе, что в детстве, что уже в подростковом состоянии, он все еще вспомнить не мог. Очередной приступ странного ноющего чувства заставил его согнуться пополам. «Да что же это такое? Проклятье?» Перед глазами замелькали всевозможные картинки: обнаженный торс юноши, его улыбка, поцелуй... " Кажется, температура поднимается!" — подумал Шэнь Цинцю. Это и впрямь было так. Через минут десять Лорд Цинцзин уже весь горел и метался по кровати, а перед глазами стояли картинки обнаженных рук, обнимающих его плечи. Неожиданно коснувшись себя внизу, он чуть не заорал от нахлынувшего возбуждения. — Вот что это за желание! Как же от него избавиться! Меня прокляли? Опоили? — прикосновение было столь сладким, что не было сил убрать руки. Инстинкты взяли свое, и несколько минут до разрядки Шэнь Цинцю пребывал в каком-то трансе, словно снова очутился в той комнате с туманом. А когда все закончилось, и он лежал, пытаясь отдышаться, и смотрел в потолок, перед глазами возник образ того мужчины, Хозяина, который стоял с пузырьком в руках и ухмылялся. До Цинцзина долетели слова: — Ты ведь знаешь, что это! Это наше будущее! Эта жидкость поделит твою жизнь на до и после! Как только ты ее примешь, процесс завершится, ты уже не захочешь избавиться от страстей. Ты навсегда будешь в этом плену моей любви! И постепенно полюбишь меня окончательно. Шень Цинцю услышал чье-то мычание и с ужасом оглянувшись, увидел себя самого. В рот была вставлена какая-то железная штука вроде воронки, он был привязан к стулу и постоянно дергался, пытаясь выбраться. В момент, когда тот уже приблизился, маленькая, беззащитная копия Шеня со стулом упала на пол, пузырек выпал из рук Хозяина, но не пострадал, мучитель ловко подхватил его и рассмеялся. — Борешься до конца? Как же мне это в тебе нравится, — сказал он и провел рукой по бледной щеке юноши. — Не надо бороться со своей судьбой! Тебе же самому станет легче! Это зелье заставит тебя полюбить все, что между нами будет происходить. Ты с ума будешь сходить от удовольствия! Перестанешь страдать, — юноша отчаянно, с невыразимым ужасом замотал головой. — Что ж, когда уговоры не помогают, приходится применять грубую силу. Мужчина перевернул упавший на бок стул на спинку, присел со стороны головы и коленями зажал голову несчастного, обреченного юноши, затем откупорил крышку и влил содержимое в горло. Через несколько секунд он отвязал устройство с воронкой, вынув отвратительный инструмент изо рта. Штука оказалась длинной и, кажется, спускалась до желудка. Молодой человек надрывно закашлялся. — Знаю, неприятная штука. В детстве я был очень болен, но не хотел принимать горькое лекарство. Эту штуку создали специально для меня, чтоб вливать целебные настои. Как же я ненавидел ее, а теперь она мне помогла! — сказал с усмешкой мужчина. Юноша тяжело, прерывисто дышал, и постепенно взгляд стал мутным, безжизненным. — Ну, я же говорил, что это прекрасная вещь, а ты мне не верил, — подросток сузил мутные, затуманенные глаза и заплетающимся языком прошептал: — Ненавижу тебя! Шень Цинцю вынырнул из воспоминаний. Вот почему с ним случилось то, что случилось! Как он понял, в него влили один из ядов желания, какой неизвестно, и, видимо, этот яд не имеет противоядия. Поэтому если не уступать плоти долгое время, та возьмет свое! Он не убивает, но делает заклинателя зависимым от грехов плоти. "Как же я справлялся все это время? Ведь с момента пробуждения я не испытывал ничего подобного! Я мало того, что испорчен в прошлом, так я еще и отравлен этим на всю жизнь! Я не имел права становиться Лордом с таким изъяном чистоты! - корил себя Шень Цинцю - Видимо, я нашел какой-то способ бороться с этой дрянью. Эффект длится какое-то время, может пару месяцев, потому я и не нуждался в... "в этом" с момента пробуждения! Возможно, какая-то техника дыхания? В моих документах должна быть подсказка." Он попытался встать, но его снова накрыло желанием. Он замкнул периметр, чтобы Мин Фань, уже стучащий в дверь, неожиданно не вошел. — Приготовь мне ванну с успокоительными травами, — дал он приказ и с помощью печатей изолировал звуки. Через час, уже измученный физически и духовно, Лорд Цинцзин лежал в ванне, осознавая, насколько тяжелое у него сейчас положение. Жар накатывал спустя минут двадцать после предыдущего приступа, и так как это повторилось уже пять раз подряд, он не был уверен, что все закончилось. Старший ученик был рядом, держа полотенца. И тут до Лорда Цинцзин кое-что дошло. Уж больно правильный был набор трав для омовения! — Мин Фань, ты так быстро отыскал все необходимое, — сказал он, как бы между делом. — Мне даже не пришлось говорить тебе, какие травы и в каких пропорциях брать. Я и раньше любил такие ванны, так? — В-верно, — запинаясь, проговорил юноша. Он покраснел и отвернулся, а Шень Цинцю поздравил себя с догадкой. — А что я делал дальше? — Вы просили расслабляющий и успокаивающий чай на основе горной мяты. — У нас есть горная мята? — Конечно, целый мешок. "Значит, я запасаюсь всем этим регулярно. Мальчишка знает причины и наверняка поможет отыскать решение, которым я пользовался ранее." — Это хорошо! А затем? Что я делал после? — Ну, вы пили чай и не выходили из покоев несколько дней. — Тааак! — протянул Мастер Сюя. — А дальше? — После этого обычно приходил Лорд Шан, и вы разговаривали с ним. «Шан Цинхуа, значит... Пора мне уже с ним познакомиться! Видимо, разгадку знает он». — Хм, странно. А потом? — Затем у вас случалось искажение ци, Лорд Аньдин все это время был рядом с вами, ну а далее вы восстанавливались, а после... все как обычно. — Какой перерыв между искажениями? — юноша задумался. — Как правило, как сейчас — в середине лета и после празднования зимнего солнцестояния. "Значит, регулярные приступы, которые я купирую через какую-то очень опасную технику." — Надо пригласить Главу Аньдин. Напиши ему от меня письмо. — Я уже послал весть. — Вот как? Почему? — Ну, я с утра заходил, пока вы спали, — юноша отвернулся, покраснев. — Глава Школы уже ушел от вас и просил приглядеть. Я понял, что пора звать Главу Аньдин, и я уже получил ответ. — И какой же ответ? "Мальчишка очень много знает. Пока он мужественно держит язык за зубами, несмотря на то, что это явно постыдные, позорящие мою честь обстоятельства. Почему он это делает? Идти некуда? Рассчитывает стать следующим Лордом Цинцзин, думая, что я долго не выдержу? Или все-таки верность? И не предаст ли он меня в самый уязвимый момент? И не рассказал ли он все это уже Главе Школы?" Почему-то Шень Цинцю чувствовал постоянное недоверие ко всем вокруг. Он все время боролся с ощущением, что когда поворачивался спиной, в эту спину воткнут меч, а когда брал пиалу, первое, о чем думал — не яд ли это. Словно в прошлом его предал самый близкий и родной человек, и он на всю жизнь усвоил ряд привычек, граничащих с паранойей. — Глава Аньдин еще не вернулся из поездки, и его ожидают сегодня или на днях. Он всегда разъезжает по делам: и с товарами, и на выставки, и по аукционам, собирает древности. В общем, застать его на пике сложно. Торговля. — проговорил юноша, заставив Лорда Шень вздрогнуть. — Хорошо. Тогда чай. А одеться я и сам могу, — проговорил Шень Цинцю, краснея от осознания, что новый приступ на подходе, стал усиленно создавать видимость, что совершает омовения с мыльным корнем. И как только юноша ушел, откинулся на бортик широкой деревянной бочки. — Катастрофа! Немыслимо! Как я жил все эти годы с таким грузом, ума не приложу. Когда Мин Фань принес чай, Шень Цинцю был уже одет и за столом разбирал документы с пика, раскладывая их по кучкам: бухгалтерия, вклады, записи по картинам, стихи, ноты и наброски на очередные книги по музыке, записи по небесным демонам, списки необходимых покупок для Аньдин, отдельная стопка по витражам. Юноша хотел было уже уйти, как мастер Шень его остановил. — Есть ли кто-то, кто ведет бухгалтерию пика? — Вы ее ведете, однако в тайнике всегда есть деньги на непредвиденные расходы и расходы пика. Оттуда вы и достали средства для Нин Инъин. «Мне нужно не забыть спросить про нее». — Как я понимаю, каждый пик зарабатывает деньги сам? — В целом да. Есть некоторые пики, которые полностью или частично на обеспечении школы, — Ванзянь, Цинцяо, Байджань и еще, наверно, есть... Все остальные сами зарабатывают и половину бюджета пика отправляют в Цанцюн, который распределяет средства на Школу целиком, на обслуживающие пики, такие как Цинцяо, на всевозможные мероприятия от Школы. Цинцзин в этом смысле сам по себе, хотя и Глава Школы предлагал взять половину расходов , но... вы были против, так что... — Понятно. Чтож, у меня остался только один вопрос про мою бывшую ученицу Нин Инъин. Удалось выяснить, что с ней? Надеюсь, Ци Цинци солгала о наказании. — К сожалению, нет, — проговорил юноша тихо. — Глава Школы забрал ее лично с Сяньшу из темницы. Она была без сознания. Глава школы разместил девушку на Цяньцао. Когда вечером он появился на пике, рассказал мне это, отпустив до утра. Я был с Нин Инъин полночи, но она так и не пришла в себя. — Думаю, будет правильно тебе вернуться на Цяньцао и побыть с ней. Я тут справлюсь. — Глава приказал быть здесь и следить за вашим состоянием, — тихо проговорил юноша. — Если ты хочешь перейти на Цанцюн, я не против, но пока ты мой ученик, ты должен делать то, что требую я. А я требую быть возле девушки, которая нуждается в твоей поддержке! — Мин Фань поклонился и, ничего более не сказав, выбежал из хижины. В окно было видно, как он нетерпеливо прыгнул на меч и помчался в сторону гор. «Любовь? Если да, то явно не взаимная. А жаль!» — подумал Лорд пика и вернулся к своим бумагам. По бюджету все было точно: сколько денег уходило на Цанцюн, а сколько оставалось на пике, и тех что оставались и вправду не хватало. Примерно треть бюджета пика лорд Цинцзин докладывал из своих запасов. А еще он нашел документы — счет для Нин Инъин на ее замужество. Сумма была уже неплохая. Видимо, он откладывал сам ежемесячно долгие годы по немногу. «Наверно, она мне была дорога как дочь?» — подумал Шень Цинцю. "Жаль, что я ничего не помню и у меня нет к ней никаких чувств!" Симпатии особой к девушке он не испытывал. Однаковсе же переживал за ее судьбу и чувствовал ответственность. «Возможно, стоит отправить ее из школы, найти ей через сваху достойного состоятельного мужа...» — эта мысль была неприятна Лорду Цинцзин. Он сам когда-то оказался товаром в руках жестокого человека. «Вот если бы она кого-то полюбила...» Сразу же представился Мин Фань. Этот вариант представлялся более надежным. Что ж, время покажет. «Очевидно, в ее воспитании мной был допущен ряд ошибок, которые теперь уже не исправить. Потребности девушки, ощущение ею своего места в жизни уже сформировались. К сожалению, они не отвечали ее реальному положению в обществе и материальному состоянию. С суммой, отложеной на приданное, мужа найти можно приличного, но вряд ли этого хватит на то, чтоб прожить в независимости всю свою жизнь. Надо поставить ее в известность о финансовом положении и о переводе на Аньдин, чтоб она не пребывала в отчаянии после того как придет в себя. Аньдин конечно суетной пик, зато начнет хоть деньги считать. И возьмет свою жизнь под контроль, станет более ответственной и серьезной. Это, наверно, лучшее, что он может для нее сделать. Помочь стать самой собой, помочь стать сильной. К сожалению, это возможно лишь через тяжелые испытания. Только так лечится гордыня и излишняя самоуверенность. Вот и еще один повод поговорить с Шан Цинхуа». Лорд Цинцзин взялся за бумаги, связанные с картинами — именно они помогали содержать пик, кормить и одевать учеников, платить ненавидящим его учителям, содержать неблагодарную глупую ученицу, а еще и покрывали прочие расходы, в том числе на себя самого. Картины продавались очень дорого, несмотря на их невеликую художественную ценность. Они были красивы и аккуратны, скорее даже скрупулезно нарисованы. Но в них не было предмета искусства, полета творческой мысли, уникальности. К тому же картины повторялись. Например, полотен с цаплями в мастерской насчитывалось 7 штук. И все похожи, не копии конечно, но тем не менее. Так почему же они стоят столь дорого? Ответ нашелся чуть позднее, когда Лорд Цинцзин открыл записи по картинам. Оказывается, он нашел способ запечатывать в изображение Ци, создавая внутри картины слой духовных вен. И картина становилась предметом лечения, расслабления и благополучия. Она дарила энергию и помогала с болезнями. Да, страшную хворь не вылечишь, но вот простуду, скажем, запросто. А тяжелые болезни помогала ослабить, давая силы организму справиться с недугом. И, главное, никто в мире так не делает! Картины — магические артефакты для обычных людей. Они еще и оберег от нечисти. «Это гениально» — подумал Шень Цинцю. Он почему-то не ожидал от себя прежнего такого геройства. Подумать только: у самого плохо с самосовершенствованием, беды сыпятся одна за другой, ненависть и презрение коллег, постоянные искажения ци, два раза в год не меньше, учитывая, что многие заклинатели и одного искажения пережить не могут. И вот он сам, будучи совершенно не в норме, придумывает способ, как заработать деньги для своего пика, защитить всех учеников и учителей, да еще и обычным людям помочь. Видимо, имя художника уже на устах, и его картины раскупают зная об их чудодейственности. Вот только непонятно, почему сама живопись такая скудная, словно он научился рисовать некоторые объекты и миксует их по-разному из картины в картину. Будто он не художник, а ремесленник, точно заучивший создание определенного изделия. «Критикую себя прежнего, а сам-то я как очнулся, еще ничего не нарисовал. Да почему я уверен, что смогу создать что-то хоть чуть-чуть более достойное?» — эти мысли поразили его. «Я должен начать рисовать, и тогда смогу убедиться в своих талантах или в их отсутствии. Только так смогу проверить себя!» — но от мысли, что придется идти в мастерскую, стало больно. Он вспомнил, что есть несколько беседок на вершине, в них много света, и писать можно там. Это окрыляло. В ближайшие дни он обязательно осуществит эту идею. Шень Цинцю снова обратился к записям и нашел свои исследования о движущихся изображениях в картинах. К сожалению, все эксперименты не давали результатов. Но Лорду Цинцзин пришла мысль о том, что если картины сложно трансформировать из-за нечетких границ каждого мазка, ведь один перетекает в другой, то, возможно, с витражным стеклом этот эксперимент удастся. Ведь кусочки стекла четко очерчены. И если их обработать ци и задать алгоритм перестроения с помощью печателй движения, создав своеобразную паутину- алгоритм , они смогут передвигаться, создав иллюзию движения персонажей. Витраж станет живым. Это как механизм с игрушками на передвижных ярмарках. Эту мысль стоило обдумать и опробовать. Шень Цинцю был уверен, что так никто раньше не делал, но тем и был интересен этот эксперемент - создать что-то, чего раньше не было. Шень Цинцю выпил весь чайник чая и почувствовал себя намного легче. Но это вряд ли была панацея. Где-то в его записях должен быть способ избавиться от этого позорного недуга тела на длительный период. «Что ж, сейчас надо отправиться на Цяньцао, посмотреть, как моя бывшая ученица, и успокоить ее, если она уже пришла в себя, объяснив ей, что ее будущее не потеряно и теперь в ее собственных руках» — подумал он. - "Это и на репутации должно сказаться положительно. Нин Инъин ведь не умеет молчать. Увижу дополнительно Му Цинфана. Опять же что-то сумею выяснить. Ненавидящие люди порой не скупятся на объяснения от потери контроля." Лорд Цинцзин заварил крепкий чай из трав, что Мин Фань предусмотрительно оставил в коробочке на столе и разлил концентрат в бутыль. Дорога предстояла долгая и утомительная, но прекрасная. Горы в это время дня были великолепны: еще лето, а значит, все утопает в зелени и цветах, а радужный мост в яркий день действительно переливался всеми красками. До пика Лекарей Шень Цинцю добрался к середине дня, периодически останавливаясь и глотая из бутыли горькую настойку с мятным привкусом. Он расспросил адептов, встреченных на пути, о направлении, где разместили его бывшую ученицу. Оказалось, что в главном корпусе. "Это потому, что привез ее Юэ Цинъюань! — подумал он. — Если бы привел ее я — поместили бы бедняжку в дальний корпус." Шень Цинцю вошел в здание. Откуда-то из глубины слышались всхлипы. Он медленно и тихо направился в сторону звука, не желая обнаружить себя. Комнаты не имели дверей, а только бумажные ширмы. Все палаты, предназначенные для больных, были пусты. Лето - меньше заболеваний, да и большинство адептов внешнего круга отправлены по домам. Неудивительно. Дойдя до комнаты, откуда доносились всхлипы, заклинатель остановился. Он точно угадал. Голос принадлежал Нин Инъин, она жаловалась кому-то. Заходить в такой трогательный момент было крайне неудобно, и Лорд Цинцзин решил подождать паузы между говорившими. Он отошел к противоположной стене, где стояла единственная скамейка для ожидания. Присев, он невольно стал слышать все, что она говорила, благодаря своему острому слуху и аккустике помещения. — А-Фань! — причитала девушка. — Это так ужасно! Они такие злые и жадные! Все до единой! А Лю Минъянь, которая раньше была со мной любезной и называла подругой, как только я перевелась на Пик, устроила мне мерзкую сцену при всех. Якобы я ее обманула, заделавшись знатной барышней, а на самом деле я деревенская сирота, никто. И после этого все, кто раньше улыбался, когда я как ученица Цинцзин приходила в гости, стали смотреть на меня сверху вниз. Они толкали меня, представляешь, особенно когда я что-то несла в руках, и всегда это происходило рядом с Мастером Ци. И поэтому она меня постоянно ругала за неуклюжесть, хотя знала, что это не моя вина. — Ужасно! Отвратительно! Такое унижение! Такое лицемерие! — девушка снова залилась слезами, потом, собравшись с духом, продолжила: — Как только я перевелась на пик, Ци Цинци стала вести себя со мной как с обузой. И устроила мне настоящий боевой экзамен. — Я была такой нелепой! — всхлипывала она. — Я же не умею даже держать меч правильно, не говоря о техниках защиты и нападения. Я всегда занималась искусством: музыкальными инструментами, танцами, вокалом, рисованием, вышивкой, стихосложением. Но на Сяньшу почти нет этого. Только для видимости. Там, оказывается, учат быть воинами, и меня заставили заниматься тренировками , требуя наравне с другими. Все с малолетства изучали то, о чем я и знать не знала. И тренировки такие тяжелые, долгие. Я не выдерживала. А Ци Цинци срывала на мне злость. — В последние дни она прямо не знала, к чему придраться, — продолжала Нин Инъин, — и я предчувствовала, что будет что-то плохое. Но я не ожидала того, что случилось. — Она прибыла на Цинцзин и при всех обвинила Мастера Шень, что он сделал тебя шпионкой! — проговорил подавленно Мин Фань. — Ужасно! — воскликнула девушка. — Ты не представляешь, какая это была сцена. — Учителю, эм... бывшему учителю... досталось от нее? - О! Он справился блестяще, поверь! — Когда Мастер Ци вернулась, была такая злая. Она и так-то злобная, сама по себе, только притворяется доброй, а тут она просто шипела от ярости! Все повторяла: "Да как он смел! Да как он смел!" И знаешь, я думаю, что она со мной так хорошо вела себя раньше, чтоб узнавать, что на нашем Пике происходит. А я как дурочка все ей рассказывала. А она мне говорила, какой учитель плохой, и я верила. Я не во всем с ним согласна, особенно, что касается А-Ло, но по сравнению с ней учитель был очень даже добрый. Он никого кроме А-Ло не обижал. И знаешь, на Цинцзин все бесплатное: и бумага, и краски, и еда. А на Сяньшу все за деньги. И все деньги достаются Ци Цинци. Даже в столовой все за деньги, и иерархия такая, просто ужас. Я оказалась среди самых неуважаемых девушек, тех, что либо дочери наложниц, либо самых бедных из купцов. Так даже они со мной знаться не хотели, потому что я из деревни и без родителей. Я могла зайти в столовую самая последняя и еду купить дороже и самую плохую, из той, что осталась. А хорошую еду с мясом или рыбу мне вообще было не разрешено покупать. И никому меня не было жалко. Учитель хоть и наказывал А-Ло, но никогда его платить не заставлял. А наказания на Сяньшу такие страшные, — девушка заплакала снова. — Я и в сарае с крысами была. А крысы жирные, и они укусить все время пытались. Их сырым мясом там кормят, а перед наказанием еды не дают, и я всю ночь била их палкой и платком, а их так много было, я в какой-то момент подумала, что меня съедят, — говорила девушка сквозь рыдания. — Я утром, когда меня выпустили, говорить не могла, потому что всю ночь кричала. А все потом смеялись, говорили, что я верещала как свинья, которую режут. А когда мастер Ци, мои вещи все забрала, потому что одна девушка сказала, что я воровка, нашла кошелек и обвинила меня в том, что я шпионка, меня в колодце подвесили, я до сих пор руками нормально двигать не могу, словно чужие. Почему все так, А-Фань, и что теперь делать? — Надо поговорить с лордом Цинцзин, — твердо, но тихо проговорил Мин Фань. — Может, он обратно возьмет тебя. — Нет, он не возьмет, А-Фань. Да и я не осмелюсь попроситься. Да и это какое унижение для него, что его бывшая ученица так опозорилась на другом пике! Как никчемная и жалкая. — Учитель что-нибудь придумает. Надо с ним поговорить. Я поговорю! Я верю, что он не оставит тебя! — решившись взять на себя ответственность, сказал юноша. — Уверена, Ци Цинци все так выставит, что я бездарность и вообще не заслуживаю права учиться в школе. И меня выгонят. А куда идти, я не знаю! Я в отчаянии, А-Фань. Шень Цинцю, заслушавшись и проникнувшись горем девушки, уже прикидывал, как ей все рассказать. Он понимал, что сказать нужно сегодня, чтобы она успокоилась и не переживала за будущее, но не был уверен, как себя вести. Как не дать ей лишних надежд и при этом помочь перестать тревожиться? И в то же время внушить ей, что теперь ее жизнь всё-таки зависит от нее и ей придется прилагать немало усилий в будущем. — И что здесь делает мой Младший Брат? — раздался мягкий голос над ухом. Шень Цинцю вздрогнул. Рядом с ним на лавочке уже сидел Юэ Цинъюань. — Этот Шень просит простить его. Он не услышал ни звука и восхищен. Как долго Глава Школы здесь? — Этот Лорд должен быть на своем пике и восстанавливать свою ци, — строго проговорил заклинатель с укором, не купившись на лесть. — Нельзя вести себя как ребенок! Тем более если вскоре этот Лорд собрался отправиться в путешествие. — Я ведь непослушный, — произнес Лорд Цинцзин, примирительно улыбаясь, — и прошу Главу простить меня! — Ну уж нет! Этому Главе придется наказать Лорда Цинцзин! — Вот как! Мне уже страшно! — Вот вернемся на Пик Искусств, и я оглашу свое наказание! — Что ж! Видимо, придется со смирением принять его. А что делает Глава Школы здесь? — Хотел поговорить с твоей бывшей ученицей и предложить ей перейти на Цанцюн. Мой старший ученик нуждается в помощи, заданий много, он не справляется, а просить кого-то из уже учащихся учеников будет нарушением субординации, да и начнется ненужная конкуренция. — Почему не Аньдин? — Лорд Шан еще не вернулся из поездки, да и приглядеть за девушкой надо бы. Нам не нужна трагическая кончина юной девы, которая долгое время училась у тебя. Опять все скажут, что ты виноват! А на Аньдин так много учеников, все торговцы норовят учиться там! И все ушлые. А Шиди Шан все время в разъездах. Он не уследит. — Нин Инъин боится, что Ци Цинци ее опозорит. — О! После того разговора между вами она не посмеет. А еще я на завтра внеочередное собрание всех лордов запланировал, срочное, сестре Ци придется объясниться. - Юэ Цинъюань кровожадно улыбнулся. - Так же я думаю дать ей после одно дело, очень далеко от столицы, чтобы даже не думала до приезда Императрицы-матери во двор заявиться. А потом уж все будет так, как нам надо. - Он на секунду задумался, и глаза его кровожадно сузились. - Ну что, думаю, самое время наведаться к влюбленным? — Если бы к влюбленным. Увы, пока что всё не взаимно. — Ну время все исправит. По мне, идеально друг другу подходят, а дальше жизнь все исправит, как ей надо. Не осознают вовремя — потеряют друг друга. Ну пора, пока затихла, а то опять как начнет выть, не остановим, — и Глава Школы уверенно пошел вперед, громко ступая, да еще и кашлянув в придачу. За ширмой затихли. На стене возле входа , как только сейчас увидел Шень Цинцю, был маленький колокольчик. Юэ Циньюань лишь взглянул на него, и тот начал усиленно биться, создавая трели. Ширму отодвинул Мин Фань и склонился в поклоне. Девушка, сидящая на кровати, вся сжалась и спрятала лицо в коленях, которые подтянула к себе. Лорд Цинцзин прошел следом за Главой. Мин Фань закрыл ширму. Воцарилась тишина. Мин Фань встал рядом с кроватью и дернул девушку за рукав халата: — Ин, — цокнул он, но та замотала головой. — Что ж, если этой ученице удобнее так нас слушать, мы не возражаем, — максимально мягко проговорил Шень Цинцю и кивнул Главе. — Хм! — проговорил тот. — Что ж, в связи с возникшим недоразумением мы с Лордом Шень пришли к выводу, что этой прекрасной, талантливой, упорной молодой ученице стоит начать обучаться на Цанцюн. — Девушка вздрогнула и приподняла лицо. В ее глазах было удивление, смешанное с неверием. — Надеюсь, это придется ей по душе. Мой старший ученик ничего не успевает, так много заданий на его плечах. Вы, как я понимаю, сильны в каллиграфии. — Девушка кивнула. — Вот и будете помогать с записями. Постепенно вольетесь, и с конца лета начнете посещать занятия. Уверен, вы быстро освоите те предметы, которые будут новыми для вас, и догоните остальных учеников. Направлений на пике несколько, политика, экономика, воинское искусство, если пожелаете. В любом случае, я вас торопить не стану. Выберете себе дело по вкусу. Ммм, я думаю, Лорд Цинцзин захочет тоже что-то сказать вам. — Да, я хотел сказать, - Шень Цинцю замолчал на секунду подбирая слова и неторопливо и мягко продолжил - что я не имел понятия о том, что происходит на Сяньшу и не смог защитить вас. Но и вы не правы. Вы молчали и не обратились за помощью. Возможно ли, что впредь вы будете осмотрительнее? — Девушка опустила голову и кивнула. — Значит, все наладится. Мне хотелось также отдать вам эти бумаги. С момента, как я в младенчестве взял вас на попечение, я откладывал ежегодно на ваше приданое, чтобы, когда вы выросли, смогли удачно и счастливо выйти замуж. Пока вы эти деньги забрать не сможете. Но мне бы хотелось, чтобы вы понимали, что ваше будущее все же имеет надежную поддержку. Остальное будет зависеть от вас. — Лорд Шень, эта недостойная ... — пролепетала девица. — Ничего не надо говорить. Вы получили жизненный опыт и стали, я надеюсь, мудрее и осмотрительнее. Теперь вас уже не обманешь, не так ли? — Мне так плохо сейчас. — Я понимаю, но иногда через какие-то испытания приходится пройти. А вот если сделать правильные выводы, то эта история обернется на пользу. Научит многому. — Как это? — Вы станете взрослее и более серьезно начнете относиться к жизни. К людям вокруг. К той информации, которую вам будут говорить. Будете думать о том, что можете вы сами сказать, а чего говорить не следует. К сожалению, взросление почти всегда происходит через тяжелые испытания. Но вы заметите за собой изменения, и если потратите время не на слезы и жалость к себе, а на выводы, то сделаете огромный шаг вперед— Шэнь Цинцю говорил аккуратно, но не сердобольно, создавая дистанцию: с одной стороны так, что девушка не позволила бы себе обнять бывшего учителя, с другой стороны — крайне доброжелательно, чтоб не зародилось ни малейшего намека на обиду. Правильно сказал Глава Юэ: любая неприятность с его бывшей ученицей сразу же будет отнесена на его счет. — Что ж. Думаю, Лорд Шень изложил все очень подробно. А за вами, моя дорогая, придет мой старший ученик через несколько дней, волноваться о своем будущем вам не стоит. Все остальное будет зависеть от вас, — проговорил Юэ Цинъюань. — А Мин Фань может остаться здесь до завтрашнего дня, чтобы вы не чувствовали себя одиноко, — добавил Шень Цинцю, и тот удивленно уставился на главу Школы. Но глаза Первого Лорда Цанцюн сияли каким-то нездоровым огнем. Он кивнул Мин Фаню, и юноша сам не понял почему, но покраснел. Когда Шень Цинцю вышел из палаты, он столкнулся с Му Цинфаном, тот ойкнул и прямо отпрыгнул в сторону. — Я прошу Брата простить меня, — Шень Цинцю поклонился. — Что Лорд Цинцзин забыл на моем Пике? — проговорил, отклонившись, лорд Цяньцао. — Я навещал ученицу. — Это не ваша ученица. Вы ее выгнали! — Это не правда, — с улыбкой произнес Шень Цинцю, — но вы ведь знаете это, не хуже меня, не так ли?! Вы присутствовали при разговоре с Сестрой Ци. Забыли? Моя ученица захотела учиться на другом пике. Сама. Я с уважением к ее выбору отпустил ее. То, что случилось на Сяньшу, не моя ответственность и не моя вина. Но это не значит, что я не сочувствую. И вы правы, она сейчас не моя ученица, но навестить ее я счел себя должным. — Конечно, все же из-за вас! — Что именно? — Глава Школы возник за спиной второго лорда Цинцзин неожиданно, и его аура подавления начала распространяться вокруг. Из-за ширмы раздался тяжелый выдох, и в секунду давление прекратилось. — Глава Школы, — Лорд Цяньцао поклонился. — Я задал вопрос? — Ну, сестра Ци говорила... — Завтра внеочередное собрание Лордов, думаю, Сестра Ци выскажется на нем. Я попросил бы до этого времени воздержаться от распространения заведомо ложных слухов. И я не понимаю, с каких это пор слова кого-то становились неопровержимым доказателством? — Как угодно Главе Школы, — Лорд Цяньцао поклонился. — Этот Му серьезно отнесется к совету Главы и ни слова не проронит об инциденте. — Кроме тех слов, которые он уже обронил до этой минуты, — улыбнувшись, произнес Лорд Цинцзин. — Не так ли, Брат? — голос Мастера Шень был мягкий-мягкий, но взглядом, казалось, можно убить. — И с кем же Лорд Цяньцао делился своими предположениями? - подхватил Глава Школы. — Я не общался ни с кем в эту неделю, — он еще раз поклонился. Разговор ему был неприятен, но он не мог избежать этого унизительного допроса. Глава Школы, Лидер их секты, обладал немыслимыми возможностями в области силы Ци и мог любого «уговорить» сделать то, что пожелает. Так зачем будить зверя. Лучше казаться послушным, чем снова испытывать боль. — Но сестра Ци, до того, как вы привезли девушку ко мне, думаю, побывала на всех пиках. — Что ж, — проговорил Глава Школы, — придется и мне наведаться на все Пики по очереди сегодня, заодно и лично извещу о собрании. Хотел, признаться, сделать всем сюрприз, но видимо надо поступить иначе. Думаю, нам пора отправиться в путь. — Он вежливо поклонился, Му Цинфан поклонился следом. — Глава Цяньцао, — Шень Цинцю поклонился вслед за Главой, чтобы соблюсти все формальности. И с удовольствием отметил, с каким трудом дался ответный поклон от Главы Пика Лекарей. «Что же я тебе такого плохого сделал, что ты так меня ненавидишь сильной, искренней, праведной ненавистью! Ведь ты даже не сомневаешься, что я негодяй!» — с досадой думал Шень Цинцю, идя на выход по коридору. — Я доставлю моего Шиди на его Пик и вернусь вечером, помочь с потоком Ци, и надеюсь, Лорд Цинцзин не забудет, что ему придется принять наказание от этого Главы. — шепот Юэ Цинъюаня обжог шею теплым дыханием, отчего стайка мурашек, пробежавшись по всему телу, устремилась вниз. И когда Глава Школы перехватил его за талию своими сильными руками и прижал к себе, а меч вознес их над пиками, Лорд Цинцзин был готов проклясть все на свете. Он замер как кролик перед удавом, надеясь лишь на то, что когда они опустятся, проблема Второго Лорда не будет так заметна под одеяниями. И как только меч завис у бамбуковой хижины, Шень Цинцю, спрыгнул и поклонившись, быстро сбежал от Главы. Тот же, кусая губы от досады, думал, что слишком сильно прижал его к себе, чем, видимо, спугнул и смутил неопытное сердце. И пока он мчался на Ванзянь, давая себе обещание быть более осторожным и сдержанным, Шень Цинцю лихорадочно искал травы в хижине. Все что были оставлены старшим учеником он уже использовал. — Со слов Мин Фаня, в наличии был целый мешок, но вот где! Стук в дверь застал его в растерянном и перевозбужденном состоянии. Он не был готов к гостям, и старшего ученика не было, чтобы решить все проблемы за дверями его дома. Он оправил одежды и успел принять благопристойную позу на софе, когда услышал звук несмело открывающейся двери. — Ши...шисюн Шень, — тихо раздался голос из щели в двери. — Мо...можно мне войти? — Эм, входите! — Шень Цинцю точно понимал, что желающий войти не Юэ Цинъюань. Голос был другим. Возможно, это кто-то из старших учеников или молодых наставников, что тоже вряд ли, так как назвать его "шисюн" мог далеко не каждый. Но он не был уверен, глядя, как некто маленький протискивается в щель в двери, не решаясь открыть её широко. "Все-таки ученик? С другого пика? Или... да кто это вообще!?" — пронеслось в голове Лорда Сюя. Шэнь Цинцю было правда непонятно, кто к нему явился. Юноше было лет пятнадцать на первый взгляд. Рост низенький. Вид небрежный. Дорожные одежды потрепаны и помяты. Верхний кафтан рваный с правой стороны. Цвета одеяний коричневый и серый – так одеваются уличные торговцы и городской люд. Гость прошел в центр комнаты, где Лорд Шень величаво восседал на софе, и живо поклонился: — Да пребудет Старший Брат мой в здравии и достатке! — произнес незнакомец, низко опустив голову. — Эммм, — выдохнул Лорд Цинцзин, явно не зная, как себя вести. Ситуация наиглупейшая! Они точно знакомы и пребывают в неких благопристойных отношениях. — Я... я рад видеть вас, — он встал, поклонившись в ответ, чем удивил пришедшего. — Позвольте предложить вам... м... чай, может быть? — Нет! — вскрикнул незнакомец. Вся благовоспитанность слетела с лица, и на её месте воцарился ужас. — Не... не... не надо, — замахал руками странный юноша, отступая к двери и озираясь. — Я... я только, я принес... я прошу вас. Вот! — И он положил на ковер несколько мешочков и стал еще активнее пятиться к двери. «Это что еще за выкрутасы!» — подумал Шень Цинцю, нахмурившись. Он заблокировал дверь как раз в тот момент, когда шустрый юноша уже схватился за ручку. Тот вжал голову в плечи и замер. «Как мышь или скорее крыса, пойманная в сарае!» — мелькнуло в голове Лорда Шеня, отчего почему-то стало на пару секунд весело. Он не ощущал от незнакомца какой-либо опасности и в то же время не понимал реакции на невинное предложение выпить чай! — Пожалуйста, не надо! Не надо! — заголосил подросток. — Я все сделал правильно! Картины выросли в цене, и я продал их на аукционе выгодно как никогда! Ваша уловка с именем и интрига, которую из уст в уста передавали как легенду ваши агенты, уже сыграла свою роль. Зелье куплено самое лучшее! Пощадите! — лепетал он. — Только не чай! — прошептал он напоследок обреченно. — И в тот момент, когда Шень Цинцю уже собирался за шкирку усадить "истеричку", напоить своими успокоительными травами и выспросить все про картины и какое-то зелье, ведь он уже понял, что это тот самый торговец, что продает его работы, случилось странное. Запуганный "Крысёнок" понуро повернулся к Шень Цинцю и послушно сам дошел до предложенного стула и с отчаянием жертвы сел, опустив голову. Затем поднял взгляд заплаканных огромных медового цвета глаз на Лорда Шеня и прошептал: — Пожалуйста, только не чай! — Глаза юноши были большими и по-детски наивными. Шень Цинцю показалось даже, что мальчик младше, чем он предположил вначале. И дабы выяснить все нужные ему подробности про картины, он примирительно и мягко произнес: — Хорошо, если мой Младший Брат предпочитает не пить чай, я не буду его заставлять. — И тут лицо ребенка сразу просветлело, и он громко выдохнул. — Тогда ладно, — произнес он, все еще дрожащим голосом. «Какой легковерный! Это глупость или наивность, просто возраст? Может, это чей-то слуга, кого-то, с кем я имею дела в области торговли, скорее один из его сыновей. Например, сын младшей наложницы», — растерянно думал Лорд Шень, тщательно подбирая слова, чтобы не напугать гостя еще больше. У него ведь так много вопросов теперь. — Но если шиди не возражает, я налью чай себе, — он откупорил бутыль и налил оставшийся чай в чашку, забытую на столике с утра. По комнате разнесся аромат мяты, мелиссы и других умиротворяющих трав. — Ого! — прокомментировал юноша. — Вовремя я привез зелье! — Шень Цинцю замер. Мальчик явно понимал, в чем его проблема, и явно знал решение. — И где же оно? Подросток повернулся в сторону все еще лежащих кулечков на полу. Шень Цинцю выпустил волну ци и подхватил их, донеся до столика. В двух из них были деньги и сложенные листочки с суммами и названиями, видимо, картин, ибо слово "цапля" повторялось в разных сочетаниях. А в оставшемся находился как раз таки пузырек. Пока Глава пика рассматривал содержимое, он не заметил, как юноша разглядывает его самого. — Старший брат стал так легко управляться с ци, что я в потрясении. Как ему это удалось? — искренне спросил он. — Тренировки, — коротко произнес Шень Цинцю и откупорил бутылочку — запах был противный и едкий. Травы, входящие в состав, были явно ядовиты и если не убивали, то приносили много неудобств тому, кто это выпьет. — Тогда не надо это пить, — тихо проговорил мальчик, сбив Лорда Шеня с мыслей. — Оно убивает прогресс в развитии самосовершенствования, вы ведь знаете. Обидно будет потерять появившиеся способности. — Я это пил? — Шень Цинцю был поражен. «Что же это за яд такой, которым я себя травлю?» — Шисюн не помнит? — в удивлении произнес юнец. — А шиди Му говорит, что память вернулась. — Шиди Му? Шиди? «Он называет Главу Лекарей младшим братом? Не понимаю». — Я сразу от него. Я же зелья привожу и ингредиенты. Ему в первую очередь, затем к вам. Так старший брат не помнит, что это за зелье? — робко произнес он, не поняв, что именно удивило Шень Цинцю. — Нет. Но очень хочу узнать! — Ну оно подавляет... подавляет... — юноша стал вертеться на стуле и взмахивать руками, чтобы объяснить, но, видимо, не находил, как сказать, сильно покраснел и потупил взор. — Это самый мощный из блокираторов. После такой бутылки полгода никаких... никаких же... желаний. Потом надо пить снова, — прошептал он еле слышно. А затем уже смелее продолжил: — Но это зелье убивает ци и влияет на ядро, и после того, как зелье будет выпито, следует сильный приступ. Мне каждый раз кажется, что вы умираете. Страшно, — снова тихо проговорил юноша последнее слово. — Возможно ли, что сейчас старший брат сделает другой выбор? — Надежда в глазах юноши читалась настолько сильно и была столь искренней, что Шень Цинцю стало страшно от того, что с ним будет, если он эту дрянь в себя вольет. — Возможно, — прошептал он, смотря на бутылочку. «Вот и ответ. Вот как я справлялся все эти годы! Подавлял один яд другим! И вот почему у меня все так запущено с моим самосовершенствованием!» Вдруг раздался какой-то писк или ультразвук! Мальчик подскочил на стуле. — Что это? «Действительно, что это?» Столик, за которым обычно завтракал Шень Цинцю на небольшой террасе, затрясся. Лорд Сюя подошел к нему и увидел, что его маленький лотос, который обычно радовал его глаз, лихорадочно крутится в чашке, стукаясь о стенки. Подросток тоже подошел и склонился над столом. — Ух ты! — раздался восхищенный возглас, и в огромных медовых глазах отразился сияющий цветок! — Никогда таких не видел. Думал, это только легенды Высокоуровневый лотос! Как вы его приручили? — Приручил? — Ну да! Высокоуровневые лотосы обладают интеллектом на уровне ци, могут общаться с хозяином, ну, по легендам, конечно. Но сейчас он ведь волнуется. Он чувствует, что вы в шаге от катастрофы! Вы видите это? — подросток говорил с азартом исследователя, его взгляд горел огнем любопытства. «Хм, ребенок сам как белый лотос, но как он мог быть торговцем и остаться таким? Дела с ним самим всегда вел, судя по записям, Шан Цинхуа. Возможно ли, что этот юноша с Аньдин? Может, ши-ди Шан уже приехал и послал его? Судя по всему, мальчик присутствовал каждый раз, когда я пил зелье, и, видимо, ухаживал за мной, пока я не приду в себя... Но он называет меня старшим братом, опять не сходится». — Эм... Никогда не слышал про цветы с интеллектом, — проговорил Шень Цинцю и послал немного ци в цветочек с намерением успокоить. Растение замерло, засияло еще сильнее, и комната наполнилась ароматом. — Если ты не хочешь, я не буду его пить. — По лепесткам прошла рябь! «Будто аплодирует! Действительно, цветок как минимум чувствует опасность! И предупреждает. Занятно. Легенды о Высокоуровневых Лотосах! Надо поискать в библиотеке». — Он откликается, видите? И ему подходит ваша ци! И этот аромат! Думаю, ваша дружба увеличит культивацию без поглощения. Невероятно! Где вы достали такого красавца? Это точно Глава школы вам его привез, не иначе! — В какой-то степени. Он повлиял на его появление. Я попросил бы вас, юноша, не рассказывать про цветок пока что никому. — Ю... юноша? — удивленно произнес мальчик, и его огромные светлые глаза снова распахнулись. — Да. Что касается вас, я бы хотел... м... вы ведь с Аньдин... — Подросток удивленно кивнул. — Я бы хотел, чтоб вы попросили ши-ди Шана о встрече. — Ши-ди Шана? — мальчик снова на секунду застыл, а потом улыбнулся. — Ой! Но видите ли, в чем дело... он, в общем-то, перед вами. Тут уже застыл сам Шень Цинцю. Что имеет в виду этот ребенок? Он и есть Шан Цинхуа? — Шутки со вторым Лордом не лучшая затея, молодой человек, — на всякий случай произнес Лорд Цинцзин. — Да какие там шутки! С памятью-то все очень плохо, как я погляжу! Я же привозил ши-ди Му зелья для укрепления памяти еще несколько месяцев назад. Они, возможно... ах, ну да, там все сложно. — Вы, серьезно, Лорд Аньдин? — Ну да, — тот улыбнулся, снова показались ямочки на щеках. — Мы с вами ровесники, так? — Почти. Думаю, я все же младше всех, — сейчас, когда этот "юноша" серьезно разговаривал, пытаясь вспомнить, кто старше, лицо его приобрело совершенно другое выражение. Меж бровями залегла складка, и, пожалуй, он стал казаться более взрослым. — Старший, думаю, Глава Школы, дальше вы и Цинвэй. Я из младшего поколения учеников. Вы же знаете, они все погибли тогда: и старшее поколение учеников, и среднее, и главный ученик. Из среднего звена остался только я, и так получилось, что я стал Лордом Аньдин, не за заслуги — никого другого старше меня просто не было, а время вознесения было вот-вот, вы же помните... Ой, нет? — "юноша" сконфузился и, покраснев, отвернулся. Все, что он до этого выпалил, было сказано очень искренне. И про страшные события прошлого, и про свою недостойность быть Лордом Аньдин, осознание своей случайности в судьбе. Шень Цинцю удивился отсутствию даже малой толики самовлюбленности и, несмотря на свою подозрительность, не уловил и тени лжи. Лорд Аньдин казался простым и искренним дурачком, которого взяли "в Лорды" потому, что другого выбора просто не было. И он искренне про это говорил, тем самым как бы извиняясь за свою недостойность. Все остальные, с кем Шень Цинцю успел познакомиться, несли себя как величественные корабли, показывая, что они именно что Лорды! И тем самым были неприятны! Шан Цинхуа же без этой напыщенности, в простоте манер и речей был каким-то оазисом человечности. И к нему душа Шень Цинцю потянулась со страшной силой. Он только сейчас осознал, что одинок и хотел бы иметь рядом хоть кого-то, от кого не ждешь удара в спину. — Нет. Не помню, — Шень Цинцю улыбнулся, чтоб не смутить собеседника снова. — Совсем ничего? Ох! Ну... если коротко, мы везли грузы по спорной территории и напоролись на патрули Хуань Хуа, мы не поладили конечно, а потом появились демоны. В общем, я один выжил и... «Демон утащил кого-то с Аньдин, откуда это?» — неожиданно подумал Шень Цинцю. — «А, это Юэ Цинъюань рассказывал, что когда мне зелье Цинци пыталась подлить, выпил его кто-то с Аньдин, и его утащил демон. Это другая история. А может ли быть, что это Шан Цинхуа? Ведь возможно, к тому моменту история с массовой гибелью уже случилась. Ведь откуда-то он знает про зелье и знает, что именно оно поможет. Может ли быть, что Цинци мне подлила подобное зелье, как и Цзыньло? А Шан Цинхуа выпил, и получается, что именно его утащил демон, и он позже, как и я, искал выход, а потом поделился информацией со мной. Но у него нет проблем с совершенствованием, таких как у меня, по крайней мере. Значит, зелье он не пьет, значит, он как-то иначе спасает себя. Эту теорию надо проверить!» — Старший брат, — раздался шепот, — вы слышите меня? — А, да, простите. Я задумался. М... я не знал о трагедии, случившейся с вами, и теперь понимаю, что вы просто младше, поэтому выглядите моложе. Я прошу прощения, что, честно говоря, принял вас за старшего ученика или молодого торговца. Я не хотел вас обидеть. — Да. Это часто бывает. С караванами, когда приходим в какую-то деревню или город, в гостиницах всегда просят: «Позовите старшего!» — а я говорю: «Я старший!» — а мне не верят и смеются. — Что ж, надеюсь, вы на меня не в обиде. — Нет. Этот скромный Глава маленького пика Аньдин не может обижаться. — Я хотел спросить. Если не пить это зелье, есть ведь иной способ, чтоб справиться с этой проблемой? — Конечно, есть, но вы всегда говорили, что вам он не подходит. — Может, теперь он мне подойдет? — Шень Цинцю был весь во внимании. — Ну, нужно просто иметь постоянные отношения. Или просто в период, ну, как сейчас, иметь отношения, — Глава Аньдин покраснел и опустил взор. «Если верно предположение, что с ним такая же беда, то значит у него отношения и сейчас есть. Значит ли это, что тот демон и сейчас с ним? Или он с кем-то из Лордов Школы? Но наверно Юэ Цинъюань про это бы сказал. Или он в отношениях с кем-то из старших учеников своего пика, которые достигли возраста совершеннолетия?» — Да... — протянул Шень Цинцю. — У меня действительно сейчас нет кого-то, кого бы выбрало мое сердце! — Ну, можно "справиться" самостоятельно, — проговорил уже красный как рак Шан Цинхуа, — только это длится дольше, и оно, "ощущение" в смысле, ну, вы понимаете о чем я, вернется. — И как долго нужно "справляться"? И как скоро оно вернется, если сам... — Шень Цинцю понял, что и он не избежал позорной участи покраснеть. — Неделю будет длиться, а потом недели через три снова начнется. И снова, и снова... Сначала вы пробовали так, но есть побочный эффект. — И что же это? — Как назвать, не знаю, наверно, у этого явления и нет названия, — юноша улыбнулся. — Ну, красота, возможно. Особая красота. Теплая и мягкая, привлекающая взоры, красота, в которую хочется влюбиться. «Вот почему они все попались! И Цинвэй, и Ци Цинци, и Лю Цинге! Я не начал пить еще это зелье, тогда и был для них "красивым". А когда стал пить, то стал холодным и отталкивающим! И там, где горело желание, родилась ненависть!» — И в вас влюбились тогда... двое учеников, сильно, — аньдинец замолчал. — Простите, я не должен об этом говорить. Я знаю это только с ваших слов. Но если сейчас вы не помните... — Я все же хотел бы узнать. Я понимаю ваше смущение, но все же прошу продолжить. — Ну... — на Шан Цинхуа было больно смотреть. Он был красный от смущения, не знал, куда деть руки, ерзал на стуле. Весь вид его говорил о душевных муках, но он все же продолжил: — Проблемы начались от их душевных порывов, очень сильных, и вы решили остановить их желание. И стали пить зелья. — Я пил зелья еще с ученических лет? — Да. Но вы были уже взрослым. Вы и пришли-то поздно. Уже с золотым ядром, но как-то все было изначально неправильно выстроено, не помню, в чем было дело, кажется, вас отбили у групп темных заклинателей, те готовили ритуал и вас в нем хотели использовать. Видимо, к тому моменту, как вас спасли, они уже что-то сделали, ядро было поранено. Вам пришлось много работать, чтоб изменить положение дел. Впрочем, все это слухи. Мы в тот период мало общались. Я пытался овоиться с новой должностью. Знаю только, что у вас были большие успехи, вы стали старшим учеником Цинцзин, но потом зелье все испортило. — Вы сказали, учеников было двое? Лю Цинге... — Нет, нет. Брат Лю тогда был в пещерах, когда вы появились. — Цинвэй и Цинци? — Вы вспомнили? Сейчас? — Шиди Шан с удивлением уставился своими огромными чайными глазами на Лорда Сюя. — Нет, по правде сказать, мне рассказал Глава Школы про них троих. Странно, что не Лю Цинге. — Он вышел из уединения и столкнулся с вами, когда вы уже начали пить зелье, и ему, если честно, странно, но вы понравились именно той злой змеюкой, которой стали. Ой, — Шан Цинхуа закрыл рот руками, как маленькие дети, сказавшие что-то лишнее. — Почему это странно? — Лорд Шень решил никак не комментировать фразу про змеюку. — Зелье не только желания подавляет у того, кто пьет. Оно делает его, как бы сказать, отталкивающим. Не то чтобы бесчувственным, но с виду не вызывающим приязни. В такого не влюбиться. Оно портит характер, мне кажется. Но вам это нравилось. Чтоб никто к вам не лез. Вы говорили, что это ваша суть — холодная закрытость. Что вам никто не нужен. А уж если вас кто полюбит, то не за ваши зеленые глаза, а вопреки всему, и это будет означать, что чувства настоящие, что вас как человека любят, таким как вы есть принимают. А без зелья — зависимость, ненужное притяжение, попытки понравиться, нарушение ваших личных границ. Лишние интриги. Разлад в секте. Это ваши слова, — Шан Цинхуа было неудобно говорить об этом. Он поглядывал на лорда Шеня, делал паузы и говорил вкрадчиво и мягко. «Но как же я, такой умный, такой неприступный, доверился ему? Похожему на наивного ребенка. Почему не побоялся, что он все разболтает? Так много всего ему говорил, почему? Мы близкие друзья? Но почему тогда он не захотел даже чая выпить? Да еще так занервничал! Уверен, что даже Глава Школы ничего от меня такого не слышал, о чем знает этот маленький Лорд!» Что-то не сходилось, и картина прошлого была неполной. Это стало настораживать. — Что ж, если мы в этом разобрались, предлагаю перейти к картинам, — примирительным тоном произнес Шень Цинцю. — Главный вопрос — почему я рисую столько цапель и бамбука? Неужели на них такой спрос? «Как я уговорил его мне помочь? Зелье-то явно из запрещенных! Возможно... Узнал что-то тайное про него и стал шантажировать. Скорее всего. Ведь мне нужны были бы гарантии молчания! Но что такого запретного и тайного может быть у этого белого лотоса? Вряд ли цепь кровавых убийств!» Шень Цинцю неожиданно взял Цинхуа за запястье и прошелся своей ци по меридианам. «Энергия Инь присутствует. Ледяная!» — Ай! — от неожиданности Шан Цинхуа дернулся, вырвал руку и упал со стула. — Прошу меня простить, мне показалось, что вы сильно распереживались из-за меня, но, вроде бы, все в порядке. «Ледяная демоническая энергия! Я был прав! Демон! Может ли быть такое, что когда обозы столкнулись с адептами Хуань Хуа, а потом появились демоны — "тот" демон был среди них? Если да, то понятно, как подросток выжил. Он, такой милый, приглянулся одному из этих чудовищ! А уже потом, когда Цинхуа был отравлен — демон воспользовался и этим и превратил в зависимость. Но если все так, почему я не рассказал Главе Школы, ведь это не шутки, нарушение безопасности. Про это нужно подумать. Почему я оказался уверенным в безопасности нашей школы, если столь наивный и слабый Лорд находится во власти демона?». Разговор сначала шел очень осторожно, но после Шан Цинхуа начал оттаивать и уже с большей охотой объяснял все о рынке картин, об их договоренности, о придуманной легенде об отшельнике-художнике, который спустился с небес и начал рисовать для того, чтобы дарить людям здоровье и покой. Шан Цинхуа оказался на редкость интересным собеседником, знающим очень многое. Обо всем остальном лорд Шень решил выяснять медленно, чтоб не спугнуть этого взрослого ребенка. Главное — не угрожает ли демон его шиди. Вдруг тот держит его силой возле себя? И в какой-то момент воспользуется им не только для любовных утех, но и для нападения. «Вот почему у меня столько записей про демонов, — пронеслось в его голове. — Наверное, там часть отгадки. И все же надо спросить у Главы Школы. Возможно, я делился подозрениями. Что если этого наивного брата уже давно пора спасать!» — думал Лорд Цинцзин, глядя в светлое, улыбающееся лицо Шан Цинхуа, который тем временем думал о том, что даже если этот хитрый змей и вправду потерял память, то это только на время. И если сейчас он ведет себя как совсем иная личность, не купившись на крючок со "злой змеей", это вовсе не означает, что он снова не догадается обо всем и не станет собой прежним — беспощадным и жестоким шантажистом. И чем глупее будет выглядеть он сам, Цинхуа, сейчас рядом с этим зверем, который почему-то является заклинателем праведного пути, тем лучше для него. «Надо было все же добить эту мразь в прошлый раз, во время приступа. Теперь неизвестно, появится ли такая возможность! Пожалуй, стоит чаще видеться с ним, чтоб не прозевать опасный момент». А в бесконечной Бездне Ло Бинхэ сидел в позе для медитации под навесом из красного камня, защищенном со всех сторон отводящими внимание печатями, и слушал в созданном в его сознании пространстве рассказ старика Менмо об императорском дворе, его интригах, приближенном воине, которого подставили и чью семью убили. И как тот стал убийцей и разбойником и поклялся отомстить Императору. Многих положил этот воин, даже целое восстание устроил. У него был кровавый меч, который он напитал демонической силой и успел при жизни убить нескольких наследников. По счастью у императора было много жен и много детей. А воина казнили. Меч бросили в реку. Говорят, один водный дракон проглотил его. И после, видимо по велению меча, он стал нападать на тех детей императора, которые еще были живы, и кажется, нескольких из них он все же поглотил. Потом он какое то время парадал на всех подряд, кто оказывался возле реки в которой он жил. — Менмо, так ты думаешь, это тот самый кровавый меч, напитанный демонической энергией? — Возможно. Что ты знаешь о душах мечей? — Ну, у меча может быть душа, — проговорил Ло Бинхэ, вспоминая лекцию учителя, — а может и не быть. — Он представил себе, как учитель плывет мимо учеников, рассказывая лекцию, и солнце озаряет его фарфоровое лицо. — Душа может образоваться во время ковки или может быть призвана в меч, может попасть в меч после смерти его хозяина, или случайно сила меча может утянуть юную душу. Поэтому детям нельзя трогать меч заклинателей, — слово в слово повторил Ло Бинхэ за учителем. — Старик, ты думаешь, этот воин умер и переселился в меч? — Или меч уже имел демоническую душу. Возможно, тот воин не питал меч демонической энергией, а убил демона и забрал его душу в меч. — И это тот меч, что нужно достать из дракона? — Вполне возможно. — А при чем здесь мой учитель? — Понятия не имею, — Менмо начал раздражаться, и чай из его пиалы, который он так старательно остужал, вылился на подол его ханьфу. — Я рассказал тебе именно эту историю, потому что это единственная история, в которой дракон поглотил меч и стал убивать, как и хотел его хозяин. Других историй у меня нет. — Иными словами, надо убить дракона, забрать меч, а потом решим, что с ним делать. А если он наврал, что меч обладает силой, способной перемещать в пространстве? И какой ему прок от собственного убийства? — Ну тут как раз вероятнее, что все это правда. Дракон-то водный. Как он в Бездну попал и выжил? Видимо, он переместился, используя силу меча. И настолько видоизменил свою суть, что ему и раскаленный песок нипочём. А еще вспомни, как он говорил и жесты, жесты-то человеческие. — Со мной говорил не дракон. Со мной говорил меч! — торжественно изрек Ло Бинхэ. — Ну, наконец-то дошло! — Менмо закатил глаза. — Все равно не понимаю! И при чем здесь учитель? Если меч демонический, он ничего хорошего не может хотеть. — Много ты знаешь о своем учителе? Возможно, у меча свои счеты с ним. Вдруг тот перешел дорогу хозяину меча при жизни? Вдруг он был одним из заклинателей, которые ловили воина? — Менмо наколдовал себе новую порцию чая. — Значит к учителю я пойду без меча. Наказать его я и сам сумею! И наказать его должен именно я! — Ты сначала меч добудь и выберись отсюда! — проговорил старик, снова дуя на пиалу. — Дракон как пришел в эти земли, так и уйдет! И помогать тебе себя убить он не будет. — Верно. Убью дракона, выберусь и тогда! — Хм! И что тогда? Что делать будешь? — старый демон отпил глоток успокоительного настоя, ибо голова от потуг этого ребенка у него уже разболелась. — Приду к учителю. — А он как созовет всех Лордов, чтоб тебя, демона, поймать и уничтожить! — Хм, да, так не пойдет. Значит, я выкраду учителя и заберу к себе. — К себе? Куда к себе? У тебя разве что-то есть кроме этого красного песка под ногами? — величественный жест демона снов указал на красный ландшафт вокруг. Они хоть и находились в созданном мире снов, но Менмо не создавал иллюзию оазиса, чтоб этот пока еще наивный, но перспективный юный демон осознал, что их реальность пока безрадостна и расслабляться здесь нельзя. Старик давно уже понял, что единственным стимулом для мальчишки является его учитель, которого он так сильно по-юношески любил, а тот его предал, бросив в Бездну. И если ненависть пока разжечь в нем не удовалось, то, возможно, именно любовь к этому недостойному жестокому Шень Цинцю поможет сейчас зародить в нем стимул, чтоб выбраться. Тем более что случай представился более чем подходящий. — Значит, мне нужно сначала... — Ло Бинхэ долго думал, прежде чем заговорить. — Если у меня будет сильный демонический меч, я смогу отвоевать себе территорию в демонических землях. — Есть южные пределы, кстати, ты же знаешь историю про Тяньлан Цзюня. Он был императором юга. Но его пленили заклинатели, и теперь его тело под горой Байлу, — как бы между делом проговорил Менмо. — А его трон свободен. Ты Небесный Демон тоже. И если ты позволишь мне обучить тебя, как пользоваться демонической ци, как развить себя, то трон может быть твоим. И вот тогда тебе будет куда забрать учителя. — Глаза юноши наполнились огнем предвкушения. — Вопрос только в том, что ты будешь делать дальше. — Я выскажу ему все обиды, и ему придется меня выслушать. — Это будет тяжелая пытка! Дальше... — Ну, я посажу его в темницу и буду приходить каждый день. — Дальше... — Ты говорил, что моя кровь обладает способностью управлять. — Дальше... — Ну, я напою учителя своей кровью, — глаза Ло Бинхэ горели огнем азарта. — Дальше... — Он будет делать все, что я захочу! — И что ты захочешь? — Я женюсь на нем! — выпалил Ло Бинхе, а Менмо чуть не подавился чаем. — Это суровое наказание! — проговорил старый демон сквозь кашель. — Учителю очень пойдет красное! — мечтательно проговорил юный демон. — Не сомневаюсь. Но у меня вопрос: знает ли этот будущий император Юга, и будущий муж, что нужно делать после свадьбы? Знаком ли он с техниками, что пишут в дурных книгах для взрослых? Видел ли он такие? — У других учеников видел, но сам не смотрел. Неужели в них есть что-то, что этому скромному ученику нужно знать? — Несомненно. Любое дело требует знаний и практических умений, без которых оно не может быть выигрышным. И чтобы завоевать сердце и душу твоего учителя, твои знания и умения должны быть на высоте. Постой, — старик сделал вид, что задумался, — у меня, кажется, была одна. — Он извлек из своего халата помятую книжку в желтой обложке. На которой было написано: «Искусство битв двух драконов». Юноша взял книгу и начал листать. И чем больше он смотрел на картинки, тем шире становились его глаза, тем сильнее он краснел и в итоге захлопнул книгу. — Не может быть! — проговорил он задыхаясь. — Менмо! Он хотел бы сказать, что это отвратительно, но картинки были настолько красивыми, что внутри него, несмотря на неожиданное содержание, все загорелось каким-то неистовым пламенем. И все чувства, что в нем бушевали ранее, обрели форму. На картинках книги двое молодых мужчин были очень счастливы друг с другом. Один из них поразительно походил на Шень Цинцю, а второй был несомненно сам Ло Бинхе, только более взрослый. Мир вокруг покачнулся, и вот Ло Бинхе уже в незнакомом ему дворце. Все вокруг наряжено, везде красные ленты и банты! «Это чья-то свадьба» — подумал он, но, увидев свои руки в красном одеянии, он понял, что это его собственная свадьба. Раздался гонг, и из дверей появилась невеста. «На ком же я женюсь?» Он направился к невесте и вручил ей алые ленты в центре, которой был огромный бант. Все было как во сне, ритуал совершался четко и правильно, но Ло Бинхе мучился от мысли, на ком же он женится, и когда приподнял красную вуаль, покрывавшую лицо, увидел прекрасные зеленые глаза Учителя. Дальше была спальня, и все картинки из книжки ожили и воплотились как по волшебству. Когда Ло Бинхе пришел в себя, на лице его была блаженная улыбка. — Что ты помнишь? — Все! — проговорил юноша. — Я был счастлив и теперь у меня точно есть планы на будущее. — Значит, твой сон ничто не омрачило? — Ничто! Спасибо, Менмо! Теперь я знаю, чего я хочу, и ради этого я могу убить сотню драконов! — проговорил Ло Бинхе, вставая с песка и разминая затекшие конечности. «Хорошо, что он не помнит. Я правильно сделал, что стер вторую половину сна. Подумать только, видение обрело силу предсказания. Надо не допустить, чтоб память вернулась. Вряд ли он захочет увидеть, как отсекает мечом руку и ноги своему учителю. Самому бы как-то забыть этот ужас. Отвратительное зрелище было, особенно когда он вырезал ему глаз и язык. Но меч, который он держал в руке, — точно Синьмо, а значит, мы выберемся из бездны, а этот пацан все-таки станет императором Юга! Я сделал правильный выбор!» ............................. P. S Друзья мои, если вы хотите рекламный ролик своего фанфика, обложку, картинки к своей истории - пишите о своих предложенях мне в личку Лео Сильвервуд.