И √♡ (И корень из любви)

Слушать: Line without a hook –Ricky Montgomery (Lyrics) Римус - Я еду на Восток. Одо пишет, там есть к кому обратиться, - озвучил блондин. - Ещё скажи, что ты не рад, - подняла бровь Прю. Гай зло зыркнул. - Скажи ещё, что ты не рада. - Я - счастлива! - всплеснула она руками. - Пойду собирать чемоданы. Маленький Тони сидел на руках у мамы и нежно гладил её руку. Прю поставила голову на его белую макушку, и малыш смешно поднял глаза. Девушка сильнее обняла его сзади. Римус отвернулся к окну. Резкая смена атмосферы не оставила его равнодушным. Он задавался вопросом, что же могло случиться за этот короткий промежуток времени, который он лично наблюдал: вначале семейная пара казалась счастливой, теперь же Гай и Прю перекинулись едкими фразами, на этом всё. - Профессор Люпин, - он вздрогнул и обернулся, - Вы недоговорили. - Ах, да, - Римус вертел в руках чашку, - Я… Вообще не должен был здесь оказаться. Одо поручил мне выкупить у одного странного лавочника браслет-артефакт, - Прю внимательно слушала, даже маленький Тони утих и смотрел на профессора, - Очень сильный артефакт. Его обладатель становится слегка…непобедимым. - Почему? - Всё дело в том, что браслет идеально подстраивается под хозяина и улучшает его способности - возможно, человек когда-то рисовал или один раз пробовал играть на саксофоне – теперь он – мастер - и стороны личности. Тёмные и светлые. Представляете себе человека, который знает о себе всё? Его не страшат окружающие, их мысли и надежды… Но поскольку артефакт дает силу, в последствии человек испытывает панический страх лишиться его. - Это опасная вещь. Странно, что я о ней не слышала. - Наоборот неудивительно, в школе этого не рассказывают, потому что браслет считается сказкой. - А теперь нет? - До недавнего времени. - Зачем он Ихти? Я не сомневаюсь, что он выдержит силу артефакта, но это же опасно. - Самому Одо он ни к чему. Он не хочет, чтобы его заполучил Ги. Повисла тишина. - Он уже отправил Вестников за ним? - Да. - Вы опередили их? – Римус кивнул, отпивая остывший чай. Прю прислонилась к стене, задумчиво водя по белёсой голове мальчика. Через время она кивнула своим мыслям и спросила: - Как он выглядит? - Всегда по-разному, исходя из предпочтений и внутреннего «вида» хозяина, но боюсь, Вы не найдёте его и не наткнётесь на него случайно в комнате, - он поставил пустую чашку на стол. Прю усмехнулась: - Я и не собиралась, - она машинально взяла его чашку и поставила чайник. Римус хотел было её остановить, но она спросила: - Вам с лимоном и сахаром? - плечи Люпина расслабленно опустились, и он кивнул. Прю открыла створку ящика: он был весь забит скляночками и пакетиками с чаем, разными сортами кофе, баночками с пряностями, мёдом, и печеньем. На нижней полке стояла сахарница и, кажется корица. Она достала баночку и насыпала ровно три ложки. Люпин в удивлении приподнял брови. Отрезанный кружок лимона отправился в кружку. Малыш вдруг свесил одну ножку со стула, нащупывая пол, затем вторую, подбежал к маме и дёрнул её за штанину. Прю отрезала ещё одну дольку, обмакнула в сахар и протянула мальчику. Он с удовольствием засунул её в рот и начал сосать тихонько причмокивая. - Прю! – послышался голос из коридора. Люпин нахмурился: где-то он уже его слышал. - Да? – чайник как раз вскипел, и она наливала кипяток. - А ты здесь. Не видела мой серы… Профессор Люпин?.. – в дверном проёме показалась девушка с голубыми волосами, профессор рассмеялся. Хриплый теплый смех прокатился по каменному дому. Чёрт возьми, приятно встретить знакомого человека в незнакомой ситуации! - Здравствуй, Эйприлл! Вот уж неожиданная встреча! – посмеиваясь ответил Римус. - А как Вы...? – Илл хлопнула себя по лбу, - Конечно. Да уж ничего не скажешь! – она рассмеялась, - Только не спрашивайте у меня реферат, я собираюсь написать его в последний день. - Вы знакомы? – обернулась Прю. - Конечно! Профессор Люпин преподает в Святой Монике! – брови Прю подлетели вверх, и она нахмурилась. Девушка чувствовала себя неуютно, что сама не догадалась раньше. Профессор усмехнулся: - Как же ты успеешь, Эйприлл? - На то и последний день, чтоб я точно его написала! – махнула она рукой, - Так ты не видела мой свитер, Прю? - По-моему висит на стуле в комнате. - В какой? - В нашей. - Спасибо, - Илл достала откуда-то яблоко и смачно откусила, - Счастливо, профессор, не скучайте! – и выскользнула из кухни. Прю поставила перед Римусом дымящуюся кружку чая, в которой приветливо плавал лимон. Они так и сидели, пока за окном кружились белые хлопья. Где-то в доме хлопала дверь от сквозняка. Тони уснул на руках у Прю Слушать: tout iunivers - gjons tears В нём было больше от папы, чем от мамы: белые, вьющиеся волосы, голубые глазки и мягкие черты лица. Люпину показалось, что у Прю и Тони одинаковые ямочки. Она подхватила его на руки и отнесла навехр, а когда вернулась сказала: - Вам тоже не мешало отдохнуть, профессор, - бледное лицо и синяки под глазами давали об этом знать. Римус кивнул и встал, чтобы отправить спать, как голова закружилась, и его повело в сторону. Опять. Цепкие пальцы схватили его под локоть. Опять. -  Я провожу Вас, - Люпин постарался выпрямиться, но боль пронзила бок, дышать приходилось рывками, через зубы. Прю запустила руку под свитер. Кожи коснулись холодные пальцы. Глаза Римуса расширились. Он захлебнулся воздухом. - Видимо, часть лекарства света осталась в крови, поэтому раны медленнее заживают. И больнее, - вынув руку, она продолжила, - Не критично. В скором времени он сам выйдет из организма, но стоит попить отвар, - боль кажется, стала сходить на нет, и дышать стало легче. Уложив строптивого больного, Прю уже закрывала дверь, когда услышала шепот: - Я Вам обязан, - она порывисто обернулась. - Не говорите так. Вы - часть Ордена. Мы по одну сторону баррикад. А Вы не можете быть обязанным семье, - и вышла за дверь. Римус долго смотрел на дверь, и когда закрыл глаза, пришёл к тому, что или он сам плохо понимает понятие Ордена или, что у него появился человек, которому можно довериться. Прю Это место нельзя было назвать рабочем кабинетом, лабораторией или личной комнатой - это было все вместе. Уютная коморка на кухне, где стояли стеллажи с растениями, кристаллами, книгами, баночками, колбами, склянками с непредсказуемым содержимым. Посреди этого хаоса уместился пошарпанный деревянный стол, заваленный записями и кусочками трав. Крапиву, чистотел и мяту Прю перетирала в ступке пестиком, подливая масло. Окпрапивленные руки покрылись волдырями. Свечи негромко потрескивали, разнося аромат лаванды. Сандаловая палочка догорала у окна. Морозный ветер приятно холодил кожу. Она переложила мазь в баночку с аккуратной этикеткой: "для ран" и закатала крышку. Баночка отправилась на ближайшую полку. Прю достала железную миску и принялась толочь лунный камень. Должна была получиться отливающая голубым крошка, она присела на стол, задумчиво глядя в окно. Снежинки кружились в нежном танце, аккуратно ложась на белую землю. Мороз уже обнял окна зимним узором. Девушка пересыпала получившуюся крошку, откупорив склянку, добавила несколько капель драконьей крови, затем мелко нарезала фиолетовый цветок. Залив холодной водой всё, Прю поставила миску на небольшую конфорку. Отвар должен был вариться три часа, поэтому девушка занялась наклеиванием этикеток на баночки. Она аккуратно выводила каждую букву, затем вырезала, потом снова писала и снова вырезала. Когда баночки закончились, Прю составила в дневнике список покупок. К тому моменту, когда отвар закончил вариться, Прю успела выпить чай, посмотреть в окно, полить растения и почитать книгу. Она перелила его в большую кружку, коричневатая жидкость дымилась и неприятно пахла. Девушка постучалась в дверь, никто не ответил, и она прислушалась: сердце Римуса мирно билось, он спал. Войдя в комнату, она поставила чашку на тумбочку и взяла мужскую руку, горячая кожа приятно согревала, и Прю представила, как с каждым разом сердце бьётся чуть быстрее. Профессор вскоре открыл глаза: - Простите, профессор, что пришлось Вас разбудить. Мне нужно, чтоб Вы выпили этот отвар. Но предупреждаю, на вкус он отвратный, - и сморщила носик. Люпин послушно взял кружку и сделал первый глоток, жидкость оказалась в разы хуже, чем он ожидал. Римус закашлялся. - Я предупреждала. - Да, - протянул он, - Скажите, Прю, как Вы это делаете? - Такой ужасный отвар? Сложно сказать. - Нет, - усмехнулся Римус, - я не об этом. А о том, что Вы второй раз будите меня. Это ведь Вы? – девушка приподняла бровь, - Я просто начинаю просыпаться, но отчетливо ощущаю Ваше присутствие. Немного помолчав, она ответила: - Я целитель, и могу управлять процессами в организме. - Но как? - Я чувствую Вас: как сердце качает кровь, как по чувствительным нейронам  информация попадает в мозг, как сокращается желудок и отмирают ткани, - она нахмурилась, - Сейчас я чувствую, что Вы не пьёте отвар, - и кивнула на кружку. Римус задержал дыхание и сделал несколько глотков: -  Вы знаете, что я - оборотень? - он сам не понял, почему решил спросить. - Да, - он ждал долгую тираду о том, как он опасен, и ему лучше покинуть дом. Но её не последовало. - Профессор Люпин, Вы провоцируете меня на то, чтобы я сказала, что Вы опасны? - в удивление он поднял голубые глаза. - Как давно Вы знаете? - С той ночи, когда чуть не убила Вас. Допивайте. Люпин глядел в серьёзное лицо Прю: милые кудряшки, родинки и зелёные глаза не вязались со сдержанностью девушки. Она смотрела в ответ и невозмутимо моргала. Профессор допил мерзкий отвар и поставил чашку на тумбочку. Прю тут же забрала её: - Отдыхайте, мистер Люпин, - и вышла, звякнув сережками. Римус стал проваливаться в сон, остро ощущая присутствие Прю. В комнате было тепло – горел камин. Илл рисовала новую картину, Дагда расчёсывала вишнёвые волосы у зеркала. Прю зажгла свечи в подставках на подоконнике. Капельки огня раздвоились в окне. Тёмная декабрьская ночь укутала дома сумрачным одеялом, не давая увидеть, что за окном. Она как бы говорила: «Обратитесь к семье. В темное время можно легко потерять их». Девушка оторвалась от созерцания пляшущего огня и опустилась на пол. Расставив на полу свечи: истлевшие воском, старые, длинные, толстые, маленькие, белые, светло-розовые, зажгла благовония. Тонкая струйка дыма, закручиваясь кольцами, поднималась вверх. По комнате пополз аромат сандала. В тазе с водой отражалось мерцание свеч. Девушка переплетала между собой вереск и полынь. Внизу раздавалось пианино. Нежная мелодия лилась из-под тонких пальцев. Венок лег на водяную гладь: Прю смотрела на отражение. Вода пошла рябью, и вот, она видит: девушка в гостиной за инструментом, тонкие пальцы порхают над клавишами. Дом зацветает от нежных нот: солнце заглядывает в окна, двери распахиваются сквозняком, рисунки на обоях оживают, растения, набрав цвет, мирно покачиваются. Мужчина стоит в дверях, сложив руки на груди. Для него нет никого. Он видит прямую женскую спину, светлые длинные волосы, небесно-голубое платье, выглядывающее из-под сиденья, скрещенные босые ноги, голые, тонкие руки, нажимающие белые и черные клавиши. Она – март; холодный рассвет; первоцветы на снегу. Его муза. Его любовь. В груди легко, светло, и он думает, как бы сохранить это чувство. Он - бесповоротный художник; чудаковатый и себе на уме – непризнанный гений; одежда заляпана краской, растрепаны русые волосы и россыпь веснушек; долговязый, ранимый и неряшливый. Льюис тихо идет по комнате, но он знает – она слышит. Садится на пол, кладёт голову на пуфик. Разными глазами он разглядывает её. Она вовлечена в игру. Лицо её не выражает эмоций. Льюис считает её красивой - строгие, тонкие черты лица, бледная кожа и льдисто-голубые глаза. Он долго сидит возле неё, пока не засыпает. - Льюис, - шепчет девушка. Ресницы затрепетали. Он поморщился и сонно открыл глаза: карий и голубой. Жутко и красиво. Он был похож на оленёнка.  Дакота перебирает рукой волосы: - Льюис, - взгляд её любовен и нежен. Он накрывает руку и прикрывает глаза, - Льюис! - шепчет Дакота на ухо. - М? - Как насчёт чая? - мужчина открыл глаза. - Чая? - Угу. - Было бы замечательно, - мальчишески улыбнулся он. Дакота щелкнула пальцами – на крышке пианино появился фарфоровый чайник, в ее и руках Льюиса небольшие чашечки с весенним чаем. Льюис вздрогнул, ощутив предмет в руке, и чуть не обжегся, но девушка вовремя поймала его руку. Его рассеянный и виноватый взгляд разных глаз встретился со спокойным и нежным. Дакота с улыбкой, с которой смотрят на детей и возлюбленных, кивнула Льюису. Мужчина – мальчишка – смутился, поджал губы в улыбке и уставился в чашку. Они часто сидели и болтали до поздней ночи обо всем и ни о чем, и этот раз не стал исключением. Иногда кто-то из девочек, напуганный кошмаром, спускался вниз. Чаще это была Илл, она приходила взъерошенная, заплаканная с большими голубыми глазами, Льюис бережно брад малышку на колени. Она крепко обнимала его, успокаивалась и засыпала, после чего родители вместе укладывали её наверху. Воспоминание закончилось – Прю мотнула головой и перед глазами встала их комната. Девушки уже лежали в постелях, но ещё не спали. Прю быстро переоделась и присоединилась к сестрам. Они какое-то время разговаривали, о вскоре провалились в сон.