Scriptur

Вдалеке голоса и слабые проблески света. Ничего не разобрать. Субин пытается открыть глаза, но веки не разлипаются. Он почти ничего не чувствует, тело кажется лёгким и неуправляемым, словно не его. Кто-то трясёт его за плечи, прикосновения еле различимы. А потом неожиданно резкий жар печати. По венам как будто растекается лава, биение сердца настолько ускоряется, что чувствительность накрывает волной сразу все конечности. Его дёргает силовой поток, Субин подскакивает на месте, но откидывается обратно на что-то мягкое. Судя по проявившимся расплывчатым силуэтам, он в лазарете. Перед лицом качается кулон с горным хрусталём. Субин щурится от яркого света и отмахивается от него рукой. — Ну, давай же, очнись… ты нам сейчас так нужен… — раздаётся совсем близко расстроенный голос Бомгю. — Попробую ещё вот эту руну, — перебивает его Хюнин Кай. После этого очередное жжение от действия печати. Тепло медленно расходится, окончательно приводя в чувства. Наконец, получается разомкнуть веки. — Субин, вставай, — настойчиво требует Бомгю. Тот пытается скоординировать свои движения, медленно поднимается на локтях и тяжело вздыхает. — Вы меня достанете и с того света, — хрипло отзывается Субин. — Не сомневайся, — уверяет Бомгю и плюхается на край кровати, хватая левой рукой за рубашку. Его правая рука ограничена в движении фиксирующими повязками на пальцах. — Тебе нужно восстановиться, мы тебя, конечно, слишком рано поднимаем, но… — Епископ хочет лишить Ёнджуна сана Пресвятера, — снова не даёт договорить Кай. Субин удивлённо таращит глаза, такие вести бодрят лучше всяких лечебных печатей. — Тэхён сделал всё, что мог, но Верховный настоятель собрал совет духовенства, — встревоженно продолжает Бомгю. — Они выгонят его, Субин, потому что никто не сможет вступиться, кроме тебя. — Совет начался несколько минут назад, — поспешно добавляет Хюнин. Субин рывком встаёт с кровати, игнорируя головокружение, оглядывается в поисках своей мантии. Ему приходится опереться на стол, стоять тяжело. Кай подаёт ему мантию и помогает застегнуть мелкие пуговицы. Но Субин нетерпеливо отстраняет его руки, не дав закончить. Вид у него, скорее всего, ужасный, но это не важно. Он устремляется к выходу из лазарета. Ноги не слушаются, его шатает, приходится вести рукой по стене, чтобы сохранить равновесие. Но Субин не останавливается, даже при встрече с другими служителями, провожающими его испуганными взглядами и окликами. Лестница становится испытанием, приходится немного замедлиться. Уже на заключительной ступени он оступается, чуть не упав, но его удерживает Бахи, очень кстати появившись из-за поворота. Она не задаёт ему лишних вопросов и помогает дойти прямо до кабинета Верховного настоятеля. Субин толкает тяжёлую дверь, та распахивается слишком широко, громко ударившись о стену. Все взгляды устремлены на него. Только Ёнджун не поднимает головы, сидя на стуле напротив Верховного духовенства, собравшегося в малом составе из пяти человек. Тэхён стоит почти у выхода, поэтому его растерянный взгляд встречает первым. Вся его поза говорит о неуверенности, он, не моргая, провожает Субина взором. Тот уверенно подходит, становясь позади Ёнджуна, и облокачивается на спинку его стула. — Клирик Чхве, тебе не стоило покидать лазарет, — взволнованно поднимается с места Епископ. — Мне не предоставили выбора. Совет, по вопросу лишения сана Пресвятера из моей группы учеников, проходит без моего участия, — его голос отдаётся эхом под высоким потолком. Субин никогда не позволял себе такого тона по отношению к другим служителям, особенно из Верховного духовенства. Остальные ошарашены его поведением. Ёнджун откидывает голову назад, в немом шоке смотрит на него и собирается что-то сказать, но Субин закрывает ему рот ладонью, возвращая голову обратно. Теперь его взор устремлён прямо на совет. — Субин, сядь, мы во всём разберёмся, — обеспокоенно указывает рукой на стул Верховный настоятель. — Здесь не в чем разбираться, Святой отец, — с напором продолжает тот. — Ёнджун не только исключительный случай одержимости, но и единственный Пресвятер, который смог провести ритуал экзорцизма для самого себя. — О чём речь, он даже ещё не Клирик, такое невозможно, — складывает руки на груди Епископ, сверля своим строгим взглядом. — Только благодаря тебе, этот ритуал был успешно завершён, и какой ценой. Ёнджун шевелит губами под ладонью Субина, пытаясь что-то сказать. Субин сжимает пальцы сильнее. — С моей стороны ритуал провален полностью, — невозмутимо заявляет он. — Ответственность должна коснуться только лидера. Моя команда искусно проявила себя в таком сложном обряде изгнания, они заслуживают сана Клирика. Если вы хотите, чтобы кто-то ответил за последствия, то лишите сана меня. — Хорошо, в таком случае прошу совет рассмотреть прошение, о лишении сана Клирика Чхве Субина, — снова садится на своё место Епископ и сцепляет руки на столе. — Отец! — громко возмущается Тэхён, не удержавшись. — Остальных прошу покинуть кабинет, — грозно проговаривает тот. Ёнджун дёргается под рукой Субина, тянет его ладонь вниз. Но он сам убирает руку и косится на Тэхёна. Тот понимает его без слов и тащит Ёнджуна к двери. Они вдвоём быстро уходят. Субин выдыхает и неуклюже присаживается на освободившийся стул. — Я даже не собираюсь поднимать этот возмутительный вопрос, — серьёзно смотрит на Епископа Верховный настоятель. — Объявляю о завершении совета. Трое священнослужителей неторопливо покидают свои места, так и не проронив ни слова. — Ты в ответе за случившееся, Субин, — цедит Епископ, как только дверь снова закрывается. Очевидно, его гнев вызван непосредственным участием сына. И без того Тэхён свернул на путь экзорцизма, а не канонических учений церкви. Да ещё и пострадал в процессе. Субин покорно кивает, не собираясь больше спорить. Перед глазами всё плывёт, он чудом ещё в сознании. — Не смейте трогать экзорцистов! Вы и понятия не имеете, с чем им приходится столкнуться, — осекает Епископа Верховный настоятель. — Впредь, оставьте подобные дела на усмотрение Кардинала, это его круг полномочий. Субин, собравшись с последними силами, выходит из кабинета. Ёнджун и Тэхён ожидаемо ждут его за дверью. Он отмахивается от их помощи, нетвёрдой походкой направляясь в учебный зал. Бомгю и Кай дожидаются их там. Разумнее было бы вернуться в лазарет, но возмущение ещё кипит внутри. Он опирается плечом о стену и тяжело дышит, прикрыв глаза. Чувствует, как его осторожно тянут за рукав мантии. Это Тэхён, держит практически двумя пальцами край рукава. Его глаза кажутся ещё больше от застывших в них слёз. Субин раньше не видел его в таком состоянии, Каноник всегда выглядел собранным и невозмутимым. Но, успокоить своих напуганных друзей, сил совсем нет. Субин вспылил, впервые у них на виду. Ему стыдно за своё поведение, как перед командой, так и перед Высшим духовенством. Он злится на себя ещё больше. В учебном зале застыла напряжённая тишина. Кай не решается подойти. Ёнджун боится пошевелиться, снова опустив голову. Притих даже Бомгю. Субин ободряюще сжимает руку Тэхёна, отстраняет от своего рукава и подходит к столу, за которым сидят остальные. — Вы всё сделали правильно, — твёрдо заключает он. — Простите, я немного сорвался… Всё в порядке. А потом его взгляд скользит по собственной перевязанной руке, повязка пропиталась кровью. Как же, наверное, глупо звучат его слова, учитывая внешний вид. Надо было хотя бы в зеркало заглянуть. Держаться уже невыносимо, но и слабость показать нельзя. — Ёнджун, пойдём, — кивает в сторону выхода Субин, стискивая челюсть, потому что начинает ощущать всю тяжесть своего физического состояния. Тот послушно выходит вместе с ним. Тут же придерживает его за талию и взволнованно смотрит в глаза. — Проводи меня к Святому источнику, один не дойду, сейчас отключусь прямо здесь, — вздыхает Субин, закидывая руку на плечо Ёнджуна. Перед ним можно не делать вид, он и так знает, насколько серьёзны его раны. — Ты опять принял удар на себя, — укоризненно шепчет Ёнджун, не прерывая зрительный контакт. — Просто я ошибся, я и получил. Жаль пострадали все. — Не смей так говорить, — останавливается Ёнджун, хмуря брови. — А ты не смей думать, что это из-за тебя, — отвечает Субин. — Скажи ещё, как ты легко забудешь мои удары ножом. — Заживёт, конечно, забуду. — А я вот нет. Субин снова вздыхает, ему всё же легче, не смотря на физические раны. Они пройдут. Как долго будет душевно мучиться Ёнджун из-за повторной одержимости, да ещё и в таких масштабах, неизвестно. — Понимаю Епископа, не могу осуждать за прошение лишить меня сана, — продолжает Ёнджун. — Я это заслужил, но уж никак не ты. — Меня может разжаловать только Кардинал, — осведомляет Субин. — Но на моей памяти ни одного Клирика сана не лишили. А сколько всего было неоднозначного. Экзорцизм — тяжёлая работа, и так выдерживают не все. Ты же не собираешься снова сбежать? — От себя не убежишь. И к тому же, кто тогда о тебе будет заботиться, — ухмыляется Ёнджун. — Что-то ты не справляешься. Источник по-прежнему далеко, а я умру сейчас, — морщится Субин и виснет на его плечах, потому что ноги уже не держат. Кое-как они всё же добираются до Святого источника. Ёнджун не даёт зайти туда в мантии, быстро расстёгивает маленькие пуговицы и отбрасывает её в сторону. Потом аккуратно усаживает Субина в воду. Тот блаженно закрывает глаза, откинув голову на борт. Ёнджун тоже снимает мантию, оставаясь в рубашке и штанах, и устраивается рядом. Его ладонь бесцеремонно скользит под рубашку Субина, вызывая неожиданную волну мурашек. — Не наглей, — ворчит Субин, продолжая расслаблено сидеть с закрытыми глазами. Пальцы Ёнджуна невесомо проходятся по, едва затянувшимся, порезам. Он точно будет корить себя за все увечья, нанесённые друзьям, долгое время. В памяти сразу всплывают слова демона: «Он переносит свою боль гораздо легче, чем твою». — Субин, ты для меня больше, чем друг, — внезапно заявляет Ёнджун, останавливая свою ладонь на его груди в районе сердца. Признаки, конечно, были очевидны, хотя Субин и пытался отмахнуться от подобных раздумий. Но такое смелое заявление застало врасплох. Он с трудом сглатывает ком в горле. — Если для тебя это не приемлемо, не надо беречь мои чувства, скажи сразу, — продолжает Ёнджун, голос начинает подрагивать. Субин накрывает его руку своей ладонью и поворачивает к нему голову, приоткрыв глаза. Ёнджун не отводит взгляд. — Ты думаешь, что я тебе позволил осквернить это святое место в прошлый раз, лишь только ради не задетых чувств? — улыбается Субин. — Так, погоди, — отстраняет свою руку Ёнджун. Его лицо выражает процесс сложных умозаключений. — Ёнджун, ты для меня тоже больше, чем друг, — прерывает следующие неоднозначные выводы Субин, притягивая его в свои объятья. Озвучить прямо всегда лучше, чем потом снова что-то додумывать. Особенно если приходится иметь дело с демонами, которые читают слабости людей быстрее, чем они сами их осознают. — У меня были всякие необычные увлечения до принятия сана, естественно, но вот священника я впервые совратил, — удобно устраивает свою голову на плече Субина Ёнджун. — Буду гореть в аду. — Ты всё ещё не достаточно стараешься для совращения, — смеётся Субин. — Святой источник — не место для таких откровений, хотя даже ангелам не чужды человеческие чувства, иначе как объяснить существование Кая и его сестёр. А ведь греховной считается связь почему-то именно с женщиной. Так что в ад не торопись. — Каков хитрец, — треплет его за щеку Ёнджун. — Не хочешь мне про Джесси рассказать? — Ничего интересного. Она неприлично богата и красива, ей нравится смущать самонадеянных юношей. Мало кто знает, что её муж один из генералов имперского патруля и щедрый покровитель храма Бехайтхор. И он был одержим… — Ты проводил ритуал? — нетерпеливо перебивает Ёнджун. — Нет, Клирик Ким Сокджин — мой наставник, я тогда ещё только учился и даже сан экзорциста не поучил. У дверей раздаётся деликатный кашель. Они синхронно поворачивают головы. — Кардинал вернулся, — сообщает Тэхён, который явно стоял там незамеченным больше чем нужно. — Вызывает нас к себе. — Нам не видать спокойствия, — сразу суетится Ёнджун, поднимаясь на ноги. — И… Священное место, прекращайте тут всё вот это… — пытается подобрать слова Тэхён, и его, озадаченное приличной речью, лицо выглядит забавно. — Конфессионал тоже. — Вот и первые осуждения, — бурчит Ёнджун, помогая встать Субину. — Он осуждает не то, что между нами происходит, а то, где именно, — усмехается тот. — Ну, что-то вроде того, — смущëнно опускает взгляд Тэхён. — Но я рад, что вы, наконец, разобрались. Готовьтесь к глупым шуткам от Бомгю. Ёнджун помогает Субину привести себя в порядок, перед тем как отправиться к Кардиналу. Смотреть в зеркало по-прежнему не хочется, но он свято верит, что выглядит не так уж плохо. Кабинет Ким Намджуна заметно отличается от кабинета Верховного настоятеля. Витражи с изображением канонических Luce relegatio не пропускают много света. Шкафы с книгами в три ряда, большой стол из тёмного дерева, позади него фреска с узорчатым крестом, увенчанным терновым побегом. На столе свитки, пергамент, чернильница с пером и массивный подсвечник. Кардинал сидит на стуле с высокой спинкой, он в простой чёрной мантии Клириков. Чёрные волосы коротко острижены на манер служителей имперского патруля, что придаёт грубоватым чертам его лица ещё больше строгости. Намджун поднимает суровый взгляд от бумаг на вошедших священников. Субин успел соскучиться, Кардинал проходит службу у Императора и в храм возвращается ненадолго. — Рад встрече, — жестом приглашает пройти Намджун. — Даже находясь вдали от храма, наслышан о ритуалах изгнания вашей группы. По сложности они требовали внимания моих поверенных. Субин подходит ближе к столу, остальные практически спрятались за его спиной, что вызывает улыбку на лице Кардинала. Очаровательные ямочки на его щеках позволяют ослабить напряжение. Тэхён равняется с Субином, другие всё же предпочитают остаться чуть позади. — Прошение о сане Клириков я уже рассмотрел, — кивает на бумаги Кардинал. — С удовольствием подпишу. Надеюсь, вы понимаете, что это только начало… — Думаю, мы прошли достаточно испытаний, для разумной оценки особенностей практики экзорцистов, — уверяет Субин. — Каждый волен был уйти, если бы решил, что не справится с такой работой. — Вижу серьёзное отношение к делу. Таинство принятия сана Клирика пройдёт после вечерней мессы, подготовьтесь, — одобряет Намджун, снова являя свою улыбку. — У вас отличный лидер, расскажет всё необходимое. Только вы уж его поберегите, теперь ваши силы равны. — Непременно, Кардинал. Простите, если мой отец… эм… Епископ докучал вам своими возраженьями по поводу моего выбора… — неуверенно начинает Тэхён. — Обычное дело, — разводит руками Намджун. — Можно понять опасения Епископа, он всегда строг в отношении выбора церковного учения. Но Каноники не часто меняют направление, ты хорошо обдумал своё решение? — Да, — подтверждает Тэхён. Его прямая осанка и уверенность в глазах говорят сами за себя. Но Субин краем глаза видит, как он снова невесомо держит его рукав двумя пальцами. — Чхве Ёнджун, — внезапно переключает внимание Кардинал. — Пресвятер, прошедший через две одержимости, впечатляет. Тот встревоженно выглядывает из-за спины Субина и незаметно хватает его мантию сзади, ища поддержки. Но Субин настойчиво тянет его за руку, заставляя встать рядом. — Ты не из нашего прихода, поэтому на тебя обрушилось столько недоверия местной Епархии, — продолжает Намджун. — Хотя твои способности превосходят многих служителей даже в Бехайтхоре. Поверь, твой ритуал самоизгнания уже легенда. Такое вряд ли кто повторит. — Благодарю, мне бы тоже повторять не хотелось, — тихо отзывается Ёнджун, не решаясь поднять глаза на Кардинала. — И не придётся, ты уже Клирик, остались лишь формальности, — встаёт из-за стола Намджун и ободряюще касается его плеча. Ёнджун вздрагивает и, наконец, поднимает взор. — У вас сильная команда, — жмёт руку каждому Кардинал. — Не буду задерживать, готовьтесь к таинству. Они покидают кабинет в лёгком недоумении. По коридорам следуют молча, пока не заходят на террасу ангелов. Ёнджун забегает вперёд всей компании и выставляет руку, упираясь в грудь Субину, шедшему впереди. — Что ж, побережём-ка нашего лидера прямо сейчас, — напоминает он. — Субин, тебе нужно отдохнуть, иди к себе. — Поддерживаю, — сразу соглашается Тэхён, смерив его обеспокоенным взглядом. — Таинство закрепляется личной Luce relegatio, — хмурится Субин. — Трое из вас ещё даже не создали свою печать. Некогда отдыхать. — Как тебе моя Luce relegatio? — интересуется Ёнджун, испытующе заглядывая в глаза. — Если честно, идеально. К тебе никаких вопросов… — вздыхает Субин. — Вот и отлично, я научу их, — перебивает Ёнджун и хватает его под руку, направляя в сторону башни экзорцистов. — Хватит нас нянчить, Субин, — закатывает глаза Бомгю. — Ты слышал Кардинала, можешь положиться на свою группу, мы заслуживаем. — Идите в учебный зал, я провожу его и вернусь, — подгоняет Ёнджун. Не то чтобы Субин против, но его беспомощное состояние разочаровывает. В такой важный момент хочется остаться рядом с учениками. Но для этого нужно быть действительно в порядке, а он как раз не в порядке. И даже не помнит весь путь до своих покоев. Ёнджуну он доверяет, поэтому легко проваливается в глубокий сон. Будит его снова Хюнин Кай своей обволакивающей лечебной силой. Очнуться вновь тяжело. Друзья суетятся рядом, они воодушевлены предстоящим событием. Громкие вскрики Бомгю на фоне хорошо подтверждают эту мысль. А у Субина в голове, словно вездесущий туман Грависхорта. Он старается взбодриться, не очень получается. Ёнджун помогает ему умыться и одеться в парадную мантию Клириков. Всё их сложное одеяние полностью чёрное, как ненавистная демоническая суть. Костюм Клирика невероятно идёт Ёнджуну, подчёркивая стройную талию и длинные ноги. Субин утыкается ему в грудь, пока тот пытается привести в порядок его причёску. — Как успехи с печатями? — приглушëнно бормочет Субин, вопросительно поднимая голову. — Не волнуйся, дорогой, дети готовы, — милым голосом отзывается Ёнджун. Кай весело хихикает, одобряя такие шутки. — Как же вы раздражаете, — кривится Бомгю. — Буду обливать вас святой водой, всякий раз, когда будете так приторно сюсюкаться. — Святая вода не для этого, — возражает Тэхён, поправляя свою мантию возле зеркала. — А вы… — Да-да, только не в Святом источнике или Конфессионале, помню! — закатывает глаза Ёнджун. Он так приятно шевыряется в волосах Субина, что тот довольно улыбается, прикрывая глаза. — Союз, созданный на небесах, — загадочно восклицает Кай, выпуская в воздух вереницу мелких искр, кажущихся на свету блестящей пылью. — Меня сейчас стошнит, — фыркает Бомгю. — Я про нашу команду вообще-то, а ты что подумал? — толкает его Хюнин и снова хихикает. Вечерняя месса оформлена празднично и ведёт её Верховный настоятель. А на таинство в церемониальном зале остаётся лишь несколько служителей. И все они Клирики. Это закрытое мероприятие, возглавляет его уже Кардинал. В зале полумрак, свечи горят строго в определённом порядке. Намджун стоит за алтарём с открытым Scriptur, будущие Клирики напротив, в руках у каждого Демрат. — Сегодняшний вечер откроет перед вами иной мир, более сложный и опасный, — начинает свою речь Кардинал. — Всевозможные сущности и духи явят вам своё присутствие, но не досягаема их действию ваша суть. Не каждый демон посмеет коснуться вас, не каждый человек решится заговорить с вами. Но зло многолико и имеет разные проявления. Сражайтесь смело, вы наказующая длань света и служите чистоте души, во имя Всевышнего. Затем они вместе произносят канонический текст Либерекси. По окончании молитвы, каждый должен зажечь свою печать Luce relegatio. Демрат нужно положить на пол, прямо перед собой. Первый начинает Ёнджун, его печать ярко светится. Субин только сейчас замечает схожесть символов их печатей, словно они из одной серии. Следующим создаёт печать Тэхён. Аккуратные линии складываются в простой узор. Как это в характере Кана. Потом в воздухе появляется Luce relegatio Бомгю, с резкими чертами и острыми углами. У Кая печать закручивается чередой знаков, похожих на крылья ангела. Субин гордо улыбается, скользя взором по всем печатям. Они подстроились под начертание его Luce relegatio. Глаза непроизвольно начинают слезиться, нос щиплет. Субин поджимает губы и встряхивает головой. Трогательно, но надо держать лицо. Кардинал подаёт сигнал, и печати опускаются, каждая на свой Демрат. Книги экзорцистов впитывают силу Luce relegatio. Таинство завершено. Ещё несколько наставлений и предупреждений. Субин терпеливо ожидает свою группу. Он сам проходил через этот обряд и несколько раз участвовал в таинстве новых Клириков. Сегодня особенный случай. Возможно, дело в нездоровом состоянии, или в особом отношении к своей команде. Настроение одухотворённое, не смотря на физическую слабость. Теперь всё будет по-другому. — У кого это тут глаза на мокром месте? — хитро щурится Бомгю, когда они вместе покидают церемониальный зал. — Не стесняйся, расскажи нам, как ты тронут. Субин не может убрать счастливую улыбку с лица и даже не хочет реагировать на его провокации. — Что я тебе говорил? — хлопает по спине Бомгю Ёнджун. — Получишь по шее, если будешь дразнить Субина, — пыхтит тот. — Другое, но это тоже в силе. — А, теперь мы Клирики, надо вести себя соответственно. Это? — Именно. Субин резко останавливается в осознании, что не всë успел проконтролировать. Друзья, идущие следом, по инерции натыкаются на него, создавая шум и толкаясь. — Ты чего? — интересуется Тэхён, потирая ушибленный подбородком Бомгю затылок. — Совсем забыл, а с Уёном что? Где он? — спохватывается Субин. — Едва смог встать на ноги, сразу сбежал из храма, — пожимает плечами Кай. — Ну, пираты не любители церкви, — ухмыляется Ёнджун. — Но они о себе напомнят, не волнуйся.