Scriptur

Перемещение через магический портал забирает много сил. Возвращение прошло легче. Ёнджуна слегка мутит, когда они выходят за пределы межпространственных печатей. Туман обступает со всех сторон, вдаль ничего не видно. Узкая дорожка теряется через пару шагов. Крики воронов в туманной неизвестности ощущаются роднее бескрайнего чистого неба и рёва драконов. Слишком рано лишившись родителей, Ёнджуну пришлось помотаться в поисках лучшей жизни. Какое-то время он даже пробыл на пиратском корабле. Аркасия — его родная империя широко известна своим «диким причалом». Там зачастую швартовались пираты. И неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы форейторы не усмиряли зарвавшихся морских разбойников. Так он оказался в Сакаэлиуме, где ему не пришло в голову ничего лучше, чем стать служителем церкви. Потому что привыкнуть к драконам, как к полноправным жителям империи, оказалось сложно. Грависхорт кажется наиболее удачным пристанищем, не смотря на туман и мрачные пейзажи. Хотя Ёнджун обзавелся парочкой друзей отважных и решительных, но никто ещё не заставлял его чувствовать себя так спокойно и не внушал безоговорочного доверия, как Субин. Не из-за искусного экзорцизма, что тоже, несомненно, поражало, а из-за кроткого и доброго характера. Такое даже для священников редкость. Он сохраняет душевное равновесие в самых неожиданных опасных ситуациях, никогда не злится и не повышает голос. Поистине виртуозное самообладание, так необходимое в деятельности Клириков. Ёнджун привычно идёт по тропинке следом за Субином, а позади недовольно вздыхает Бомгю. После его возмутительных выходок в гостях у форейторов, не последовало никаких наказаний. Субин и отчитывать его не стал, а просто прекратил с ним разговаривать. Ёнджун сначала счёл это неприемлемым, но потом понял, насколько Бомгю мучает этот молчаливый бойкот. Пожалуй, лучше наказания не придумать. Дорога до храма не занимает много времени. Не успевают они зайти через главный вход, как к ним бросается Кай. Выглядит он взволнованно и раздражённо, а через пару минут выходит и Тэхён вместе с незнакомой девушкой небольшого роста. По мере их приближения, заметно, что она, как две капли воды, похожа на Хюнина, только волосы длинные. — У нас неприятности, — заявляет Кай и бесцеремонно указывает рукой на девушку. — Это моя младшая сестра — Бахи, явилась в храм, как только справила именины, и уже метит в церковный хор. — Родная сестра? А она тоже… — удивляется тут же Бомгю. — Тоже полукровка, — воодушевлённо перебивает его Бахи звонким голосом. Рядом Тэхён устало прикрывает глаза рукой. Его волосы торчат в разные стороны, а мантия выглядит непривычно мятой. — Приветствую, братья, — ловко делает реверанс Бахи, поправляя съезжающий шаперон. — Рад знакомству, сестра, — мягко улыбается Субин, чуть склонив голову. — К сожалению, у нас нет сейчас времени на мирские беседы. Сложный ритуал экзорцизма не терпит отлагательств. — А можно с вами? — сияют интересом её глаза. — Нет, — в один голос отзываются Кай и Тэхён. По их усталым лицам можно сделать вывод, что она уже некоторое время их донимает. К счастью, со стороны террасы показываются несколько Сору с плетёными корзинами. — Бахи, мы идём собирать ежевику, ты с нами? — окликает одна из них. Та, округлив глаза в предвкушении, направляется к ним, мгновенно переключая внимание. — Она довольно милая, — продолжает улыбаться Субин. — Нет, — снова совпадают в ответе Кай и Тэхён. — Мог бы и предупредить, что у тебя есть сёстры, — укоризненно вздыхает Тэхён. — Сёстры? — уточняет Ёнджун, тихо посмеиваясь. — Так она не одна? — Да, у меня ещё есть старшая — Лея, но не беспокойтесь, в храм не придёт, — закатывает глаза Хюнин. — Она полностью отрицает свою ангельскую сущность и помогает маме в академии. Моя мама преподаёт философию. — Впечатляющее у тебя семейство, — наконец, оживляется Бомгю. — Только почему ты считаешь свою сестру неприятностью? — А я не про неё говорил, хотя Бахи та ещё заноза. Только с форейтором, которого вы нам вчера прислали, никто не сравнится в создании бесконечных проблем, — уточняет Кай. — Мы всю ночь глаз не сомкнули, — поддерживает Тэхён, тщётно пытаясь разгладить свою мантию. — Он буйствует, пришлось даже освящённой цепью приковать. Я такого не ожидал, поэтому, надеюсь, у вас есть план. Субин сразу мрачнеет и направляется в подвальные помещения, остальные следуют за ним. Ёнджун чуть замедляет шаг, оставаясь позади. Ему хорошо известно, как себя ощущает сейчас форейтор Ли Феликс. Одержимость медленно и болезненно разрушает не только тело, но и душу рвёт на куски. Нужно быстрее ему помочь. Поэтому он ускоряется, отгоняя лишние переживания. Комната больше тех, что Ёнджуну уже приходилось видеть. Металлическая балка распростёрта меж стенами, к ней массивной цепью прикован Феликс. Тонкие запястья, скрещенные над головой, изранены. Голова безжизненно повисла, длинные светлые локоны, выбившиеся из хвоста, спадают на лицо и липнут, пропитавшись потом. У него, по всем признакам, жар. — Ну что за варварство, в самом деле! — возмущается Ёнджун и, не задумываясь, бросается к форейтору. Этот хрупкий парень совсем не вяжется с окружающей отвратительной обстановкой. Но священник не успевает даже протянуть руку, как внезапно оказывается на полу, лицом вниз. А Феликс сверху давит его в спину ногами, слышен лишь лязг, переместившейся по балке, цепи. Ёнджун пытается ползти и получает новый удар. Внутри всё содрогается, он надрывно кашляет на пол кровью. Для него эта боль длится вечно. На самом деле Субин сразу, рывком поднимает его на ноги, усмирив Феликса своей печатью. Ноги не слушаются, боль усиливается и растекается по всему телу. Ёнджун отчаянно цепляется за мантию Субина. Тот поспешно вытаскивает из его рубашки белый воротничок и расстёгивает несколько пуговиц, усаживаясь вместе с ним на деревянную лавку у противоположной стены. С другой стороны Кай опускает ему под горловину свой кулон с горным хрусталём. Прохладный камень касается кожи, испуская неожиданное тепло. Яркий свет режет глаза, боль резко откатывает. Ёнджун утыкается в плечо Субина и тяжело дышит, приходя в себя. — После принятия сана, мои ангельские способности значительно усилились, — поясняет Хюнин, отстраняя кулон. — Теперь я могу лечить. — Ты мой ангел-хранитель, Кай! — благодарно вздыхает Ёнджун, наощупь пожимая его руку. — Да, хорошо, что я у вас есть, — по-доброму усмехается тот. — Не стоит так опрометчиво подходить к одержимому. Он не может коснуться только Субина и Тэхёна, так как их сан выше уровня демона. А нам лучше держаться подальше. Феликс тем временем снова дёргается и шипит, демонстрируя острые зубы, как у хищных рыб. Дёргает руками, нанося себе всё больше увечий. Глаза заполнены чернотой, которая потёками стекает по щекам. Бомгю испуганно жмётся к стене. — У него в роду, похоже, есть морские нимфы, — напряжённо замечает Тэхён, открывая Демрат. — Это ты ещё его дракона не видел, — рассказывает Бомгю. — Он чуть стены не сломал, пытаясь до нас добраться. Вот и решили, что лучше продолжить в Бехайтхоре. Но что-то легче не стало. — Демон развращает его душу злом, — встаёт с лавки Субин, аккуратно разжимая пальцы Ёнджуна, не желающего от него отлипать. — Заставляет нападать, идти против своих принципов. Форейторы сильные, а Феликс ещё и двухстихийный маг. Нам нужно пересмотреть способы проведения ритуала. — Он вот-вот вырвется, какие будут предложения? — устремляет взор на Субина Тэхён. — Что если нам искупать его в святой водице? — предлагает Бомгю. — Он может управлять водой, — качает головой Субин. — Может причащение? — складывает руки на груди Тэхён. — С Ёнджуном получилось, а демон у него выше уровнем был. — Так я священник, а что с форейтором будет, если подвергнем такому религиозному обряду? — сомневается Ёнджун, не решаясь встать, ноги по-прежнему не слушаются. — Ничего особенного, только на пользу пойдёт, форейторы всё же люди, — уверяет Тэхён. — Ну, вчера они со мной вино для причастия пили, и никто не жаловался, — напомнил Бомгю. — Не зря принёс, им не помешает, а то друга вон как накрыло. — Ты совсем обнаглел! — возмущается Тэхён, одаривая того строгим взглядом. — Как тебе в голову такое пришло? А потом удивляешься, что тебя еретиком считают. — Не отвлекайтесь, — осекает Субин. — Тэхён, читай причастие. Попробуем. Феликс настороженно замирает, когда Клирик подходит к нему ближе. Он шипит и отворачивается от руки Субина, всячески пытаясь избежать прикосновения. Но тот хватает его за шею прямо под подбородком, на коже остаются ожоги. Форейтор утробно рычит. Тэхён монотонно читает молитву. — Бомгю, подай вино, — просит Субин. — Мы не можем надеть на него крест, у тебя есть что-то? Следует сделать религиозный артефакт. Бомгю согласно мычит и открывает свою сумку, с опасением поглядывая в сторону Феликса. Кай подходит к нему, чтобы помочь. — Ёнджун, возьми мой Демрат и найди схемы Luce relegatio для четвёртого варианта текста Либерекси, — продолжает Субин, с лёгкостью удерживая голову Феликса в одном положении. Ёнджун медленно поднимается с лавки, его слегка ведёт, но благополучно становится возле стола вместе с Тэхёном. Демрат Субина в потёртом кожаном переплёте, в два раза толще книги Ёнджуна. Он перелистывает страницы, исписанные мелким почерком. Схемы и наборы символов расплываются перед глазами, понять их может лишь служитель, владеющий азами экзорцизма. Возле нужного текста Либерекси несколько схем начертания печатей. Слишком сложно. — Не уверен, что смогу повторить, — сомневается Ёнджун, разминая пальцы. Субин осторожно подносит к лицу Феликса небольшой сосуд с вином для причастия, который подал Бомгю. Форейтор шипит, рука Клирика ограничивает его движения. — У меня есть маленькие осколки лазурита, — сообщает Бомгю, возвращаясь к своей сумке. — Вплавлю в серебряную цепочку с помощью печати единения, пойдёт? — Да, только прочти молитву освящения, — одобряет Субин. Пока Бомгю и Кай возятся с цепочкой, Субин одним махом вливает вино в рот Феликса, грубо разжимая челюсть. Тот хрипит и давится, но противостоять силе Клирика не может. Ёнджун сочувственно морщится и пытается повторить символы из книги. Печать начинает закручиваться, набирая силу. Последний штрих, и она загорается белым светом. Ёнджун направляет её пальцами в их сторону. Luce relegatio искрится в воздухе и приземляется, оставляя точную свою копию, выжженную на каменном полу. Феликс оказывается в центре круглого сплетения символов. Чёрная жидкость сочится изо рта и носа. Демон теряет силу. Субин отпускает его и делает шаг назад, складывая вместе руки с чётками. Он читает свой текст Либерекси. Ёнджун удивляется, что Субин помнит его наизусть. Тэхён заканчивает молитву и забирает готовый артефакт для Феликса. Тот из последних сил дёргает руками, на шее остались ожоги. А теперь ещё и цепочка, которую надевает на него Тэхён, обжигает. — И в завершении моя Luce relegatio, — снова подходит к Феликсу Субин, начиная чертить в воздухе знаки. Ёнджуну хорошо знакома каждая чёрточка в этой печати, он снова непроизвольно трёт плечо, где осталась метка. Как только печать касается форейтора, неожиданный выплеск энергии раскатывается по всей комнате. Стены сотрясаются, маленькое окошко под потолком выносит вместе с рамой, все деревянные предметы разлетаются в щепки. Ёнджун не заметил, как оказался на полу. Он закашливается от оседающей пыли и пытается осмотреться. Один конец балки сорвался, Феликс всё ещё прикован, его руки видны поверх обломков. Ёнджун резко вскакивает, осознав, что никто больше не поднимается. Несколько минут он в панике шарит взглядом по комнате, находя каждого. Оценить их состояние мешает беспорядок. Сосредоточившись, он медленно поднимает руки, обломки зависают в воздухе, следуя его движению. Затем он резко сметает их в одну сторону и подскакивает к Тэхёну, который всех ближе лежит на полу. Тот неловко шевелится и тоже начинает кашлять. Кай, уже сев на колени, удивлённо осматривается. Рядом Бомгю загребает руками, пытаясь подняться. Ёнджун немного успокаивается и подходит к Субину. Он лежит на боку, длинный край его мантии закрывает голову. Слышится звон цепи, судя по всему, Феликс тоже очнулся. Это отвлекает внимание Ёнджуна. Форейтор не скрывает своего шока, в его, наконец, человеческом взгляде, читается испуг и растерянность. — Спокойно, Феликс, сейчас мы освободим тебя, — успокаивающе поднимает руки Ёнджун. А потом поправляет мантию Субина, и сердце пропускает удар. На полу кровь, на его лице тоже. Ёнджун падает на колени и отчаянно пытается нащупать пульс. Он перестаёт воспринимать происходящее, уши закладывает высокочастотный звон. Перед глазами всё плывёт. Мелькает свет, чьи-то руки. Кто-то оттаскивает его назад. Это приводит Ёнджуна в себя, он небрежно отмахивается и снова приближается к Субину. Рядом уже Кай, но его обеспокоенное выражение лица не предвещает ничего хорошего. — Отцепите меня, — раздаётся, неожиданно глубокий для его внешности, голос Феликса. — Я помогу, ему нужен воздух. Не надо так переглядываться, у меня такой голос, это не демоническое влияние. Ёнджун не может сдвинуться с места, страх сковал все мышцы, он способен лишь наблюдать, как Тэхён освобождает форейтора. Тот ловко вскакивает на ноги, не смотря на раны. — Отойдите, — уверенно просит Феликс. — Не стоит использовать магию, — качает головой Тэхён. — Резонанс от столкновения сил и так слишком сильно ударил по нему. — Понимаю, но воздушная магия действует мягко, — настаивает форейтор. — Если удар был смешанный, то и лечить надо также. Кай заинтересованно поднял голову, а затем отошёл в сторону. Феликс начертил в воздухе угловатую руну. По комнате прошёлся ветер. Он, словно намотал на свою ладонь воздушный поток, и указательным пальцем отправил его в лицо Субина. Волосы раздуло, открывая лоб. — Нужно запустить сердце, — сообщает Феликс. — Сверхсила для этого подходит лучше всего. — Ёнджун, нужна твоя помощь — подталкивает его Тэхён. Тот осторожно подползает, не в силах подняться. Воздушная магия Феликса задевает его тоже, обдувая лёгкими порывами. Ёнджун размещает ладонь на груди Субина, не чувствуя биения сердца. Этот момент определённо добавится к его ночным кошмарам. Ему страшно применять свои способности, уверенности в них пока нет. Но видеть безжизненное лицо Субина ещё страшнее. Ёнджун собирается с мыслями и пускает небольшой импульс. — Сильнее, — хмурит брови Феликс. Ёнджун отчаянно вздыхает и усиливает воздействие. Тело Субина потряхивает от прокатившегося толчка. Время, кажется, замедляется, всё снова уходит на задний план. Ёнджун замирает, устремляя внимание лишь на чувствительность своей ладони. Он нервно кусает губы, и в глазах уже начинают собираться слёзы. Но ритмичные удары сердца отдаются на его руке. Феликс умело чертит несколько лечебных рун. Первые две из них достаются Субину и Ёнджуну. Следующей он лечится сам, а затем создаёт для остальных. Никто не уклоняется, ударная волна задела каждого. Бомгю выглядит потеряно. Ёнджун только сейчас замечает, как он притих, и уже хочет спросить, в чём дело, но под его ладонью шевелится Субин, приходя в сознание. Форейтор подаёт ему руку, как только он открывает глаза. — Всевышний, не ожидал такого резонанса сил, — пыхтит Субин, хватаясь за руку Феликса, и медленно поднимается. — Теперь мы знаем, — облегчённо вздыхает Тэхён. — Хотя, если бы у нас было время лучше подготовиться… — Ты так рисковал, Субин, ты чуть не умер! — укоризненно вскрикивает Ёнджун, поднимаясь на ноги и хватая его за шиворот обеими руками. Он начинает злиться и встряхивает его, сжимая зубы от переполняющих эмоций. По напряжённым взглядам остальных, понятно, что они разделяют это мнение. Ёнджун смотрит в глаза Субина и не понимает, почему он по-прежнему настолько безмятежен. — Со мной всё в порядке, — с добивающей невозмутимостью отвечает Субин и лёгким прикосновением пальцев стирает слезу с его щеки. Ёнджун даже не почувствовал своих слёз, поэтому он поджимает губы и резко отворачивается, отпуская его. — Простите, это всё из-за меня, — участливо вмешивается Феликс. — Что я могу для вас сделать в благодарность за своё спасение? — Ты и так помог, не беспокойся, — успокаивает Тэхён. — Нам всем сейчас лучше отдохнуть. А чуть позже обсудим некоторые детали. — Мне нельзя вернуться в Кайлестис? — взволновано переминается с ноги на ногу форейтор. — Конечно можно, только не мешало бы сначала убедиться, что ритуал подействовал, как надо, и тебе больше ничего не угрожает, — добавляет Субин. Он держится, как ни в чём не бывало, но Ёнджун замечает его неловкие движения. Этот удар точно не пройдёт бесследно. Бомгю неожиданно быстро проходит мимо, не говоря ни слова, и выходит, громко хлопая дверью. Кай вздрагивает, смотря ему вслед. Им всем приходится показаться лекарю. Феликс поразительно быстро восстановился с помощью магии, хотя для элитных воинов это в порядке вещей. Лекарь просит задержаться только Субина, что не удивительно. Тэхён отправляется к Верховному настоятелю. Остальные ждут их на террасе двенадцати ангелов. Бомгю продолжает мрачно молчать. — Что с тобой не так? — не выдерживает Ёнджун, подойдя к нему ближе. — Со мной? А разве не в тебе дело? — злобно огрызается Бомгю и сжимает кулаки. — Субин из-за тебя подставился. Мы следовали правилам, а ты лез на рожон! — Бомгю, прекрати, — заволновался Кай, тут же подскакивая к ним. — Форейторы достаточно сильные, чтобы не вызывать жалость у таких сердобольных Пресвятеров. Разве ты не знаешь? Знаком с самим кавторангом Со, имеешь представление об их силе, — продолжает язвить Бомгю. — Какая разница, кто насколько силён, одержимость калечит одинаково, — вскидывает руки Ёнджун, агрессии в свою сторону он никак не ожидал. — Не ищи на ком сорвать злость, потому что ты просто испугался за своего друга. Бомгю открывает рот, но не может ничего сказать от переизбытка чувств. Он небрежно толкает Ёнджуна плечом и уходит. — Я боролся, как мог, но противостоять демону сложно. Мне не приходилось с таким сталкиваться, — виновато вздыхает Феликс. — Прекрасно понимаю, — хлопает его по спине Ёнджун. — Это ужасно — вытерпеть такое. Ты всё же лучше меня справился. — Вас обоих прокляли, — напоминает Хюнин. — Нет смысла винить себя, и так нелегко пришлось. Бомгю действительно испугался, не надо воспринимать его слова всерьёз. — Ну, меня он точно сразу невзлюбил, — закатывает глаза Ёнджун. — Всё время цепляется. — Не правда, — перебивает Кай. — Такой у него способ выразить привязанность. К тем, кто ему не нравится, он абсолютно равнодушен. — Святые угодники, это же форейтор! — громко разносится по террасе радостный голос Бахи. Она отделяется от группы Сору, вошедших через главный вход, и устремляется к ним, радостно размахивая корзиной. Феликс вопросительно поднимает брови. — Как ты поняла? — интересуется он. — По форме, — дёргает его за рукав жакета Бахи и поднимает корзину с ежевикой. — Угощайся, в ваших краях такое не растёт. — Это учебная форма, а у форейторов другая, мне ещё не выдали, — поясняет Феликс и берёт несколько ягод. — М, необычный вкус. — Тогда это подарок, — вручает ему всю корзину Бахи. — Вот так надо знакомства заводить, — усмехается Ёнджун, удивляясь её непосредственности. — Давай сделаем вид, что не знаем её, — шепчет Кай, многозначительно махая руками. — Не получится, я вижу ангельскую ауру, похоже, что это твоя кровная сестра, — ярко улыбается Феликс. Он сел на одну из лавок возле высоких витражных окон и с удовольствием продолжил есть ежевику. А Бахи крутилась рядом, что-то щебеча, и уже запустила руки в его длинные светлые локоны. — Такие красивые волосы, тебе, наверное, мешают. Я знаю, как красиво заплести, — с усердием тараторит она. — Бахи! Где твои манеры? — возмущается Кай. — Нельзя трогать людей без разрешения. — Не переживай, у меня тоже есть сёстры, моя голова пережила уже много способов плетения кос, — успокаивает Феликс, светясь в искренней улыбке. Кай и Бахи смешно переговариваются. Ёнджун тоже непроизвольно улыбается, глядя на это. Семейные разборки — что-то непостижимое для него. С другой стороны террасы показываются Тэхён и Субин. Они что-то сосредоточенно обсуждают, и улыбка постепенно сползает с лица Ёнджуна. — Феликс, тебе пора возвращаться, — сообщает Тэхён, как только они подходят. — Мы проводим тебя к порталу. — Уже уходишь, как жаль, — причитает Бахи, завершая новую причёску форейтора маленьким белым цветком. Тот поднимается, благодарственно кланяется и направляется за Тэхёном. Ёнджун уже собирается последовать тоже, но Субин преграждает ему дорогу, выставив руку. Коронный жест. Бомгю бы уже висел на его руке и капризно причитал. — Вам с Каем необязательно идти, лучше отдохните, — тихо говорит Субин. Этот успокаивающий тон раздражает. Ёнджун пытается заглянуть ему в глаза, но чёлка, снова спадающая на лицо, мешает. Кай поспешно удаляется, прихватив сестру. — У нас будет время отдохнуть, а сейчас я тоже хочу проводить Феликса, — настаивает Ёнджун и бросается к выходу, аккуратно отодвинув руку Субина. Пока Тэхён открывает межпространственные печати, Феликс ещё раз благодарит их и удивляется, когда Субин протягивает ему вырванную страницу со схемой Luce relegatio и конверт с печатью храма Бехайтхор. — Это письмо для каперанга Бан Чана от Верховного настоятеля и страница из моего Демрата, — поясняет Клирик. — Выучите эту самую простую печать изгнания. Она поможет, если использовать сразу. Пока мы не разберёмся, кто создаёт такие страшные проклятья, лучше не пропускать любые признаки одержимости. — Luce relegatio имеет силу только у священников, — сомневается форейтор. — Вероятно, у нас не сработает. — Сработает, немного по-другому, и не с такой силой. Достаточно, чтобы предотвратить случаи, подобные твоему, — уверяет Субин. — Укрепите печать своей стихийной магией, и ни один демон не сможет подобраться так близко. Если что, вы всегда знаете, где нас искать. — Хорошо. Вы тоже всегда можете обратиться за помощью к форейторам. Неизвестно, что ещё может произойти, — прячет всё в кармане Феликс и, коротко кивнув на прощание, шагает в портал. Они ждут, пока погаснет последняя печать. Небо темнеет, от утреннего тумана осталась лишь лёгкая дымка. Силуэты деревьев вдалеке кажутся зловещими. Ёнджун обхватывает себя руками, воздух прохладный. Плащи никто не надел, поэтому приходится поспешить обратно. Молчание сопровождает их вплоть до башни экзорцистов. — Оставьте все разговоры на завтра, — дальновидно советует Тэхён, останавливаясь у лестницы, ведущей наверх. — Стоит отбросить эмоции, чтобы завтра с холодной головой обсудить важные аспекты. Ёнджун и Субин согласно кивают, расходясь по комнатам. Остатки сил истекают мгновенно. Ноги гудят, веки кажутся тяжёлыми. Хочется упасть в кровать прямо в одежде. Ёнджун так и поступает, небрежно стянув лишь ботинки. Кажется, сон настигает его в ту же минуту, едва голова касается подушки. Но не проходит и часа, как он вскакивает в холодном поту и пытается отдышаться, сопротивляясь накатившему страху. Комнату заполняет темнота. За окном не слышно ни птиц, ни шума ветра. Звенящая тишина пугает ещё больше. Ощущение постороннего присутствия охватывает разум. Ёнджун резво выскакивает из своей комнаты, в два шага минуя узкий коридор, проскальзывает в комнату Субина. Ему больше не нужно приглашение, чтобы лечь рядом. — Мантию хотя бы сними, — сонно ворчит Субин. Ёнджун стаскивает мантию и бросает наугад в темноту, оборачиваться не хочется. Удобнее устраивается, отвоёвывая себе часть одеяла, и шарит ладонью по груди Субина, пока не находит место, где лучше всего чувствуется биение сердца.