Маг и Кровь

Тишина в поместье Хенитьюз была неестественно тяжёлой. Каждая комната, каждый угол казались наполненными невидимой пустотой, в которой кричало горе. Но громче всего это горе отзывалось в сердце Дерута. Он стоял у двери спальни Джур, прислонясь к косяку, как будто не мог заставить себя войти. Словно этот порог отделял его от истины, которую он ещё не готов был принять. За тканью, покрывавшей кровать, лежала Джур. Её лицо больше не озарялось улыбкой, её голос не звал его по имени. Но разум отказывался признать это. Всё, что он видел, казалось каким-то дурным сном. — Это просто ошибка, — пробормотал он. Его голос был тихим, почти не слышным, но в нём звенела странная уверенность. — Они просто не справились... Что-то сделали не так. Ещё можно что-то исправить. Он резко повернулся к двери. — Где они? Почему никто не возвращается? — Дерут обвёл комнату взглядом, будто ожидая увидеть, как маги и врачи, словно по волшебству, снова войдут, со свежими идеями и спасительными заклинаниями. — Они же лучшие... Они не могут оставить её вот так! Его шаги звучали гулко, когда он прошёлся по комнате, будто отчитывая сам себя. Он прижал руки к вискам, пытаясь найти логическое объяснение, путь к решению. — Её сердце ещё бьётся... должно биться... Они просто ошиблись! — его голос дрожал, но в нём ещё жила надежда, упрямое стремление бороться. Он почти бросился к кровати, опустившись на колени рядом. Его пальцы осторожно коснулись её лица через ткань, как будто он боялся потревожить её сон. — Ты не могла... Ты же обещала вернуться... — шептал он, словно её молчание могло нарушиться. Но тишина казалась глухой и равнодушной. Медленно она наполняла комнату и его самого, выдавливая из сердца последние остатки надежды. Там, где раньше было упрямое "она жива", возникло глухое "её нет". И эта мысль разжигала в нём огонь. Дерут резко поднялся. Его дыхание стало тяжёлым, губы сжались в линию. Гнев вскипел в его груди, начиная заполнять собой пустоту. — Где эти маги?! Где врачи?! Они поклялись, что сделают всё возможное! — его голос звенел, словно раскалённое железо ударило по камню. — Лучшие? Да они просто беспомощны! Бессильны! Он обернулся, хватая ближайший стул и с силой швыряя его о стену. Удар был громким, глухим, но это не принесло облегчения. Гнев продолжал клокотать в нём, обжигая изнутри. — Они подвели меня. Они её подвели! — кричал он, словно те, кто пытался спасти Джур, могли услышать его. — Они клялись... Клялись, что знают, что делают! И что теперь?! Но чем громче был его крик, тем сильнее он чувствовал, как этот гнев обрушивается на него самого. Вспышка ярости быстро угасала, превращаясь в нечто более тяжёлое, липкое, словно груз, который невозможно было сбросить. — Я виноват... — прошептал он, стискивая пальцы так, что побелели костяшки. — Я должен был остановить её... Я должен был поехать с ней... Я должен был защитить её... Его кулак с глухим звуком опустился на стол. Ещё раз. И ещё. В конце концов, сила удара пропала, а вместе с ней ушла и остаточная ярость. На смену пришла тишина, полная усталости и мрака. Дерут опустился на стул, его плечи поникли. Глаза были пустыми, как и выражение лица. Он больше не кричал. Больше не обвинял. Вся его энергия ушла в этот короткий, бурный гнев, оставив только пустоту. — Я потерял её, — произнёс он почти беззвучно, словно боялся, что его голос потревожит покой. — Она была всем для меня... и теперь её нет. Он смотрел в одну точку, словно его взгляд застыл в каком-то далёком, безжизненном месте. Чувства, которые так яростно бушевали в нём, теперь заменились всёобъемлющим отчаянием. Он больше не видел смысла ни в словах, ни в действиях. Даже слёзы, которые собирались в уголках глаз, казались ему бесполезными. В этот момент дверь тихо скрипнула. — Папа? — голос Кейла был тихим, но полным отчаяния. Мальчик стоял в дверях, его глаза красные от слёз, но в них была искра. Он искал утешения. Он ждал, что отец, даже в своём горе, сможет обнять его, защитить, сказать, что всё будет хорошо. Но Дерут даже не поднял голову. Его взгляд остался пустым, его плечи продолжали дрожать. — Папа, — Кейл сделал несколько шагов вперёд, его голос дрожал. — Пожалуйста... скажи что-нибудь... Но Дерут был погружён в своё горе. Кейл замер, слёзы потекли по его щекам. Он хотел, чтобы отец прижал его к себе, сказал, что они вместе переживут это. Но вместо этого он увидел перед собой сломленного человека. Кейл глубоко вздохнул и вытер слёзы. Его маленькие руки легли на плечи отца. — Папа, нам нужно держаться вместе, — прошептал он, едва сдерживая рыдания. — Я тоже потерял маму... Но Мы справимся. Слова мальчика заставили Дерута, наконец, поднять на него глаза. В них была боль, глубокая, непроходящая, но и что-то ещё: слабая искра понимания, что он не один. Его сын, этот маленький мальчик, был рядом. — Кейл... — голос графа был хриплым, едва слышным. Мальчик бросился к нему, обняв так крепко, как только мог. — Мы справимся, папа, — шептал он, уткнувшись в его плечо. Дерут, дрожащими руками, обнял сына в ответ. Горе не исчезло, но в эти минуты объятия сына стали тем якорем, который не дал ему утонуть в бездне отчаяния.