Сияние георгина

      Из окон больничного крыла Хогвартса доносились крики студентов, пение птиц и легкий дневной ветерок. В помещении стояла приятная тишина, в связи с почти полностью пустующими койками больницы.       Вова лежал на своей кровати и задумчиво пялился в потолок. Два дня назад он был уверен, что его рука отошла, и уже на следующий день он должен быть как огурчик, но не тут то было. Буквально через несколько часов руку, а потом и остальное тело пронзила адская боль, которая полностью сковала парня.       Его ждала адская ночь, в которую медсестры поили его обезболивающим, потому что любые прикосновения или попытки двигаться отдавались жгучей болью по всему телу. Семенюк в какой-то момент, по словам женщин, просто отключился от болевого шока.       Очнулся он уже в более менее приемлемом состоянии, правда, теперь тело не болело. Парень просто не мог двигаться. Конечности были тяжелыми и не поддавались никаким усилиям. Даже попытки пошевелить пальцем провалились. Когда Вова это понял, он осознал, что его ждут самые мучительно долгие сутки в его жизни.       Внезапно двери больничного крыла скрипят, раздаются негромкие шаги, а потом из-за белой ширмы показывается Алина. Она немного запыханная, на плече висит заметно тяжёлая сумка. Ее лицо, до того серьезное, озаряется улыбкой, когда она видит Вову.       Девушка подходит к кровати, тепло улыбается и треплет чужие волосы. Она достает из сумки палочку и аккуратным взмахом оживляет пожухшие цветы в вазе. Алина ещё недолго копошится с вазой, а потом усаживается на стул у больничной койки.       — Мне рассказал Илья, что тут с тобой. Ты говорить-то хоть можешь? — она водит ладонью перед лицом Вовы, а тот смеется.       — Да. Спасибо что пришла. Мне очень приятно, — он легко улыбается, насколько позволяет сейчас его мимика.       — Я принесла тебе кое-что, — Алина копошится в сумке и достает из нее шоколадный батончик. — Я подумала, тебе тут сладкого, наверное, не дают, поэтому вот, — она оставляет конфету на полке у кровати.       Вова закатывает глаза и тоскливо смотрит на нее. Девушка на мгновение мешкается, смотрит на шоколад, а потом заливается звонким смехом, прикрывая лицо ладонью.       — Господи, извини, — она открывает конфету и подносит ее к лицу парня. На этот раз смущается он, но потом делает первый укус. — Леша не заходил? — она задумчиво смотрит на вещи, лежащие на полочке у кровати.       — Нет. А почему должен был? — Вова выгибает бровь.       — Ну. Мне рассказали, что многое произошло, поэтому подумала, что было бы правильно, если бы он зашел и извинился, разве нет? — она продолжает подкармливать парня, который задумчиво закусывает губу.       — Леша? Извинится? Передо мной? Алин, если бы я мог, я бы потрогал твой лоб, но, к сожалению, и пальцем не могу пошевелить. Мне кажется он не просто передо мной не извинится, он даже если сам человека убьет, то просто поморщится и мимо пройдет. Так что забей, мне его извинения нахуй не всрались.       — Блин. Жаль. Знаешь, многие говорят, что из вас вышли бы неплохие друзья, — она сминает упаковку от шоколадки, выбрасывает ее в ведро у кровати, а потом вытирает руки салфетками с тумбочки.       — Почему это? — Вова искренне этого не понимает. Они с Лешей то и делают, что цапаются, как две собаки. У них за всё их знакомство не было ни одного нормального разговора, который не вылился бы в конфликт. Для него даже мысль дружить с Губановым — дикость и глупость. Леша в его голове — загадка, головоломка, да и настолько хитровыебанная, что на самом деле голову сломаешь, пока разгадаешь, так что пытаться Семенюк не собирается.       — Ну. Знаешь. Это всегда так. Два ярких человека, они либо лучшие друзья, либо злейшие враги, — объясняет девушка, начав перебирать рукава мантии.       — Либо горячие любовники, — добавляет Вова. Алина удивленно сморит на парня, который от удивления закусывает губу и также ошарашенно смотрит на нее.       — Ну либо так, да, — она нервно смеется. — Даже не знаю что было бы лучше, — теперь Семенюк смотрит на нее удивленно. — Так все, забудь. Херню сморозила. Лучше скажи, что тут с тобой. Вообще двигаться не можешь? — она поворачивается корпусом к нему и осматривает парня.       — Ну. Пальцы ног уже двигаются, и в целом ноги потихоньку. Но верхняя часть тела вообще никак. Типа, это я не могу ею двигать. А ты спокойно, — Алина поднимает брови, убирает одеяло с руки парня, переплетает их пальцы и поднимает руку вверх. Все на самом деле как сказал Вова — она не заморожена, не закаменела в одном положении, вполне подвижна, просто не отзывается на импульсы мозга парня.       — Жесть. Что врачи говорят? — она бережно кладет руку обратно и возвращает одеяло. Вова слегка заморожено смотрит на ее осторожные действия и залипает.       — А. Ну. Обещают, что завтра-послезавтра смогу двигаться. Понятно, что пока никакого квиддича, да и вообще полетов, но хотя бы не буду прикован к кровати, — он грустно поджимает губы.       — Мы все ждем. И очень скучаем. И даже Леша, я уверена, — она ему подмигивает. Они ещё несколько секунд просто смотрят друг на друга, но потом Алина начинает судорожно собираться.       — Так. Блин. Мне пора. У меня урок. Я возможно ещё забегу, — она улыбается ещё раз, неловко, насколько это возможно, обнимает парня и убегает, оставляя за собой шлейф свежих сладких цветочных духов.       Вова остается лежать на кровати один. После шоколада и обеда, которым его накормили за полчаса до визита Алины, его клонило в сон.       Ужин в Хогвартсе всегда был богат различными блюдами. На столе стояли емкости с мясом, закусками, фруктами, кастрюли с супами, кувшины с соком и водой. Именно ужин всегда был самым громким приемом пищи в замке. На завтрак все подтягивались в разное время, на обед ходили вообще не все.       Леша большие скопления людей не любил, поэтому обычно ходил на второй ужин. На деле то же самое, только народу поменьше. В этот раз Губанов сидел со своим факультетом и ковырялся в тарелке с куриной ножкой и какими-то овощами.       — Леш, все хорошо? Ты просто совсем ничего не ешь, — Арина смотрит как обычно обеспокоенно. Леше ее забота всегда льстила и была приятна. Она хлопает своими большими глазами с длинными ресницами и заправляет рыжую прядь за ухо. Как делает всегда.       — Реально. Можешь взять вот эту пасту. Там курица и грибы. Очень вкусно, — Бессмертных оуказывает пальцем на кастрюлю, а потом на свою тарелку. — Ну, просто, если это не нравится. В принципе, я с тобой согласен, овощи выглядит не особо аппетитно, — Арина пихает Бессмертных в бок и смотрит хмуро. Тот округляет глаза, виновато ими хлопает, а потом снова возвращается к еде и к беседе с товарищем.       — Все хорошо. Просто не особо голоден, — Губанов выдавливает из себя улыбку, но Шикиной хватает. Она кивает ему и возвращается к еде.       Леша сидит ещё недолго после того, как расходится основная масса студентов. Он высматривает глазами когтевранский стол. Когда он порядком редеет, Губанов встает из-за стола, кивает некоторым знакомым и направляется к чужому.       Парень встает ровно за спиной девушки и осторожно трогает ее за плечо. Ви дергается, ловит удивленные взгляды друзей, а потом сама поворачивается и смотрит уже испуганно.       — Нужна твоя помощь. Пожалуйста, — он сглатывает и осматривает остальных когтевранцев. За что он любит «синих» — так это за то, что они не лезут не в свои дела. Ребята сразу же возвращаются к еде и к обсуждению каких-то заумных тем.       — Отложи мне черничных кексов, пожалуйста, — Ви кивает Алине и встает из-за стола. Леша ведет ее к выходу из большого зала. В коридоре почти никого нет, но они проходят несколько поворотов и останавливаются у одной из стен, где голосов из Большого зала почти не слышно.       — Если ты хочешь меня убить, то сначала я вернусь за кексами, а потом делай что хочешь, — первое что выпаливает девушка. Лёша этим словам удивляется, потому что трогать кого-то, тем более сейчас, у него в планах точно не было.       — Нужна мне ты, — фыркает Леша, скрестив руки на груди и выгнув бровь.       — А вот это было обидно. Так что тебе надо? И давай сразу к делу. Ни разу не общались нормально, а тут ты резко прям во время ужина подходишь. Ещё и приходишь на этот ужин. Я не знаю, чем я могу тебе помочь, с учебой у тебя вроде и так все хорошо, я даже не на твоём факультете, — Ви начинает что-то тараторить и активно жестикулировать, но Леша перехватывает ее запястье и, слегка сжав, дергает девушку на себя.       — Нет. Успокойся, — он понимает, что именно только что сделал, когда видит испуганные глаза Ви. Он переводит глаза на свои крепко сжатые кулаки и отпускает ее. — Извини. Я по поводу другого. Как у вас здесь можно попасть в запретную секцию в библиотеке? — Алина округляет глаза, когда слышит его вопрос.       — Оу. Блин, — девушка сразу расслабляется и задумчиво скрещивает руки на груди, а потом начинает нервно и задумчиво теребить пряди волос. — Ну, смотри. Доступ есть только у некоторых. Точно у учителей, но только у тех, кто давно работает. Ещё есть у некоторых учеников, насколько я помню, — она хлопает глазами и ждет ответа от Леши, который поменял положение: встал у стены рядом и уставился в противоположную.       — У каких? — он смотрит уже на девушку, изучающе и, очевидно, о чем-то активно думает.       — Может у кого-то из главных старост, может даже у двоих. Без понятия. Точно знаю, что есть у Алины. В принципе, неудивительно, — она смеется про себя. — Она постоянно с книгами, ты же видел. Не знаю, как она не устает, — Ви снова несёт куда-то в сторону.       — Ближе к делу, — сурово просит парень. Девушка откашливается и выпрямляется. Она в раздумьях закусывает верхнюю губу и пялится в бетонный потолок. На пару минут они погружаются в тишину, которую прерывают голоса из Большого зала. Губанов ловит лицом и руками холодный ветер с улицы и глубоко вдыхает.       — Ещё, наверное, может быть у Нели с вашего. Но я не уверена, извини, — она выглядит и правда грустной. — А тебе это вообще зачем?       — А ты сможешь достать мне пропуск? — Леша поднимает глаза на девушку, игнорируя ее вопрос. Она смотрит ошарашенно и непонимающе. Мотивы неясны абсолютно, ответов девушка так и не получила, так что она просто смотрит на Губанова, надеясь высмотреть хоть что-нибудь в чужих ледяных глазах.       — Не знаю. Не думаю. Как я скажу об этом Алине? Леше срочно нужно почитать книжки из запретной секции? — Леша думает, что она выглядит слегка оскорбленной. По его мнению, это делает ее особенно симпатичной в своей легкой злости.       — Укради? — Губанов говорит об этом так, словно это очевидно. Если не можешь взять что-то просто так, то обхитри и забери. В голове это было абсолютной истиной, как и «два плюс два — четыре», так что когда Алина смотрит с еще большим непониманием, он искренне не оссознает, в чем дело.       — Но она моя подруга. Я не смогу так с ней поступить, извини, — она выпрямляется. Губанов хочет ещё что-то сказать, но его прерывает чужой крик. В коридоре появляется Саша.       — Ви! Все хорошо? — он оказывается рядом слишком быстро. Алина ему кивает, Петров кладет ей руку на плечо, легко треплет и наконец-то успокаивается. — Что-то случилось? — он подходит к Губанову и подозрительно щурится, словно пытаясь что-то узнать по нечитаемому лицу Леши.       — Все хорошо, — он моментально приходит в себя. Губанов тоже вытягивается и смотрит слегка высокомерно. Саша, кажется, хочет ещё что-то сказать, но Ви дергает его за желтый рукав мантии и кивает в сторону Большого зала. Парень кивает, и они вместе уходят, оставив Губанова одного в темном коридоре.       Парень поднимает глаза в потолок и усмехается. Он уходит в сторону спальных комнат студентов.       Вова просыпается глубокой ночью от тихого копошения у соседней кровати. За ширмой что-то горит, и, как сначала думает Семенюк, — это настольная лампа, стоящая в каждом отделении больничного крыла. Видимо, студенту на соседней кровати стало плохо и к нему пришли медсестры, но когда парень привыкает к свету, его бьет озноб.       Свет из-за ширмы не принадлежит ни лампе, ни даже свече. Это волшебная палочка. Вова учится здесь достаточно долго, а травм во время игр в квиддич он, кажется, получил на всю жизнь вперед, так что он точно знает, что ни одна медсестра не пользуется волшебной палочкой на работе. По крайней мере при учениках.       Парень слышит копошения, а потом за ширмой начинает появляться силуэт. Фигура высокая, но и телосложение, и прическу, и черты лица скрывает школьная мантия и капюшон. Человек что-то шепчет на непонятном Вове языке, машет палочкой, а потом свет тухнет.       Вова замирает. По телу проходятся мурашки, а сердце начинает биться словно бешеное. Семенюк искренне сейчас благодарит весь мир за то, что его тело не подчиняется его желаниям, потому что иначе он бы дрожал от ужасающего страха, который, кажется, проник под кожу       Шаги останавливаются, и Вова понимает, что незваный гость остановился у его ширмы. Ровно у его ног. Семенюк вспоминает все кружки актерского мастерства, куда его водила мама, когда он был совсем маленьким, и пытается притвориться спящим, хоть внутри и разгорается огонь, который буквально кричит «бежать».       Шаги становятся громче, и человек останавливается ровно над кроватью Вовы.       Семенюк замирает, делает вид, что крепко спит, а потом чувствует чужое лицо у своего. В нос резко ударяют холодные духи, отдающие хвоей и пряностями. Семенюк погружается в воспоминания, потому что ориентироваться по запахам у него получается неплохо.       Догадка заставляет его чуть ли не распахнуть глаза от ужаса, потому что такие духи из всей школы есть только у одного единственного ученика, и эти духи Вова знает слишком хорошо.       Выписывают его через день после той ночи. Будто по волшебству, конечности снова начинают подчиняться Вове, а под вечер последнего дня пребывания в медпункте парень уже может ходить, хотя и держит его под руку Илья. Тот приходит с Денисом и Максимом. Шабанов долго хохочет, когда Вова несколько раз падает на задницу, на что получает парочку красноречивых факов в лицо.       Утром в четверг Вова уже присоединяется к завтраку в Большом зале. Правда, он немного опаздывает, потому что ходьба все еще дается с трудом, а по пути в гостиную он вообще путается в лестницах, которые завели его на путь в башню Когтеврана.       Семенюк входит в помещение и наконец-то дышит полной грудью. Здесь все родное, кровать в спальне этажом выше приятно мягкая, одеяло теплое, а на столике у камина стоит вазочка с маленькими карамельками, которые привозит Арина. Ее мама сама делает небольшие волшебные леденцы и продает их в интернете. Однажды, после Новогодних каникул в прошлом году, вазочка сама загадочным образом появилась на столе, а в ней и сладости. Позже ее заполняли чем попало: конфетками, сладкими орешками, драже, сухариками. Даже сам Вова иногда привозил маггловские закуски для друзей.       Парень кидает в сумку нужные книги и переводит взгляд на койку. Он не выдерживает и падает на нее спиной, мечтательно прикрыв глаза. Перед ними пролетают картины того, как сладко он будет спать этой ночью в своей спальне. Семенюк возвращается в реальность и спускается в Большой зал. Первыми его замечают Арина и Ксюша. Девушки бегут навстречу и крепко обнимают парня.       Вове тепло и хорошо, особенно, когда под боком устраиваются друзья, которые на самом деле рады его видеть. Позже к нему подтягиваются остальные, даже Илья прижимает его к себе в дружеском хлопке.       — Я рада, что ты снова с нами, — улыбается Алина, покрываясь румянцем и коротко сжимая его в объятиях.       У Вовы внутри что-то сжимается, а потом по телу разливается приятное тепло, которое щекочет кончики пальцев. Семенюк понимает, что он снова в своей тарелке, особенно когда слышит громкий голос Максима, который как обычно несет всякую дичь, чтобы раззадорить Дениса, сидящего рядом.       Семенюк оглядывает учительский стол и замечает за ним преподавателя защиты от темных искусств, который машет ему и коротко улыбается. Вова улыбается в ответ и мысленно возвращается к друзьям.       Когтевранки убегают еще до того, как Вова начинает завтракать — его увлекает Максим в шуточный спор и не дает приступить к еде, держа тарелку на вытянутой руке от парня. Когда Семенюк наконец-то уплетает свой настрадавшийся сырно-овощной омлет, в зал входят Ваня и Ксюша. Они оба выглядят напряженными и грустными.       — Доброе утро, — приветствует их Илья, когда они садятся за стол и наполняют кубки морсом из смородины.       — Если бы, — отвечает Кобан, заправив бордовую прядь за ухо и оперевшись лбом в ладони. Коряков отмечает, что девушка совсем без макияжа и выглядит она очень уставшей.       — Что случилось? — тон Максима сменяется с игривого и задорного на серьёзный и вовлеченный. Хоть Шабанов и заводила, но когда дело доходит до важных вещей он способен размышлять конструктивно.       — Мы не можем найти Сашу, — отвечает Бессмертных, откинув вилку.       — Я осмотрела гостиную Пуффендуя, а Ваня нашу. Его там нет, — добавляет Кобан. — Не знаю, куда он мог деться.       — Ну, он часто бывает где-то. Может ушел с девочками, — предлагает Денис, пока смазывает маслом тост.       — И пропустил завтрак? — выгибает бровь Ваня. Все кроме него переглянулись.       — Да? — впервые за утро подает голос Вова.       — Саша и пропустить завтрак? Невозможно, — отвечает Бессмертных и закатывает глаза. Вова понимает, что хоть манерность это черта присущая Бессмертных, то сейчас она буквально кричит о волнении и тревоге.       — Может, он встал пораньше, поел и пошел куда-то? — предлагает Илья.       — Саша и встать пораньше? Мне кажется мы говорим о разных людях, — отмечает Ксюша, с грустью усмехнувшись.       — Ладно. В конце концов могло произойти что угодно. Его мог дернуть ваш декан и забрать на весь день. Мог заболеть, — наконец добавляет конструктива Семенюк. — Подождем до вечера, нет смысла поднимать панику сейчас.       — Да. Нам пора на урок, кстати, — Ксюша допивает морс, встает из-за стола, закидывает на плечо рюкзак и убегает из Большого зала. ***       Арина лежит поперек на кресле, закинув ноги и голову на два разных подлокотника, Алина уселась на диванчике на подоконнике, Ви листала учебник по травологии за столом, а Ксюша тупо пялилась в потолок на большой деревянной кровати, заправленной синим пушистым одеялом.       — Что ты там копошишься, Нель? — Ксюша сгибает руки в локте и смотрит на девушку, которая уже полчаса пытается найти в обычном черном рюкзаке двойное дно. Потрепанные учебники, тетради аккуратной стопочкой лежали на краю стола, а блески для губ и пенал валялись на койке.       — Да, что-то потеряла? — заинтересованно спрашивает Арина, свесив ноги к полу и оперевшись щекой на ладонь.       — Я не могу найти свой пропуск в библиотеку, — Неля отбрасывает рюкзак в сторону и зарывается руками в вишневые волосы, оттягивая их у корней.       — В запретную секцию? — спрашивает Ви, отложив пособие на полку       — Да, — Неля ещё сильнее расстраивается и со страхом и грустью смотрит на подруг.       — Ты могла его где-то потерять? Смотрела в спальне, в гостиной? — встревоженно спрашивает Алина, подсев к девушке и обнимая ее за плечи.       — Я уже все полки у себя там осмотрела. Нигде нет. Вот сумку тоже обыскала, — Хусяинова прижимается к девушке и тычется ей носом в шею. Алина поджимает губы и начинает медленно поглаживать ее по спине.       — Может, он у Максима? — предлагает Ксюша, подсев ближе.       — Вообще он не мог туда попасть, но я даже не знаю как искать. Я же не могу к нему подойти и спросить: «Максим, не у тебя ли мой пропуск в запретную секцию? Просто я дура и потеряла такую важную вещь!» Он тогда точно будет думать, что я безответственная и у меня всё через жопу, — Неля размазывает слезами длинные стрелки и сильнее жмется к Алине.       — Максим так не подумает, ты чего? — Арина усаживается на пол у ног Нели. — Он же очень хорошо к тебе относится, и сейчас тоже отнесется с пониманием, — Шикина бережно берет девичьи руки в свои и оставляет на тыльной стороне несколько поцелуев. — Не расстраивайся, дорогая. Мы вместе найдём пропуск, хорошо? Прямо сейчас сходи к Максиму, а мы посмотрим у себя в спальнях, хорошо? — она улыбается, когда видит, что всхлипывания прекращаются.       Тем же вечером Вова, Ваня, Леша и Ви выходят на дежурство. Когда-то давно было принято решение, что осмотр жилых этажей проходит по одиночке, а потом все объединяются в пары, чтобы осмотреть учебные коридоры.       Когда все четверо собираются в коридоре, Ваня начинает чувствовать неловкость в воздухе. Вова тупо пялит в пол, Леша смотрит по сторонам, только Ви кивает сначала на самого Бессмертных, а потом на Семенюка.       — Так. Тогда я иду с Вовой, а Леша с Алиной, хорошо? — ответа не следует, но через несколько секунд Семенюк хватает Ваню за руку и ведет в сторону коридоров.       — Нам тогда в противоположную сторону? Пойдем? — Леша кивает на проход за ними, достает из кармана мантии палочку, произносит тихое «Люмос», изящно разворачивается на пятках и уходит. Девушка тоже зажигает серебристый свет у себя и следует за ним.       Первые пятнадцать минут они идут в темноте. Алина проверяет проходы слева, а Леша справа. Под свет палочки попадают картины, люди с которых уже давно спят, а некоторые начинают тихонько ругаться на яркий свет от палочки. Внезапно Алина застывает и начинает сверлить спину Губанова. Тот вздыхает, но останавливается и поворачивается на нее.       — Что случилось? Чем быстрее мы закончим, тем быстрее ляжем спать, — напоминает парень и зачем-то трясет своей палочкой.       — Зачем ты это сделал? — по середине фразы у Алины надламывается голос. Она смотрит со жгучей грустью и обидой в глазах. Она сжимает руки в кулаки и поднимает их на уровень груди парня, но не бьет, а лишь трясет ими. А ещё трясется сама. — Я доверила тебе секрет, думала, что ты честный человек, а ты вот так поступаешь со мной?! — на глазах у Ви выступают слезы. Леша хватает ее за руки и тянет на себя.       — Не знаю, как ты могла подумать, что я могу быть честным, но я все равно не понимаю, о чем ты. Так что объясни. Пожалуйста, — спокойным тоном говорит Губанов, глядя на девушку.       — Зачем ты украл пропуск у Нели? Когда ты сказал про воровство, я подумала, что ты несерьёзно, — она вырывает запястья из чужой хватки и обнимает сама себя за плечи.       — Но я ничего не брал у нее, — Леша отвечает холодно, словно не он только что пытался ее успокоить.       — Не надо врать! — Алина кричит, натурально захлебывается в слезах. Она, кажется, готова начать бросаться вещами, но останавливает ее громкий топот из-за угла. Оттуда выбегает Вова.       — Я вас везде ищу. Срочно за мной, — Алина и Вова переглядываются, а потом спешат за парнем, который уже бежит в обратном направлении. Они оба отмечают, что Семенюк необычно бледный.       — Мы не знаем что это. Это Ваня нашел, если что. Только не кричите, — просит Вова, оставнавливая их, когда они находятся за углом. На противоположной стене виден свет от чужой волшебной палочки.       — О господи, — Алина замирает и отворачивается, прикрыв рот рукой. Она снова плачет, на этот раз совсем бесшумно, но Вова все равно замечает крупные слезы у нее на щеках.       Леша садится на корточки рядом с Ваней, который сидит там же со стеклянными глазами глядя на тело, лежащее на полу. Саша, с открытыми глазами и тонкой красной полосой на шее лежит на полу и помутневшими глазами смотрит в потолок. Не моргая. Кожа Петрова бледная, почти что серая, а цвет радужки слился с цветом белка. Губанов опускает глаза ниже и видит, как Бессмертных судорожно сжимает ладонь друга в своей. Леша кончиками пальцев дотрагивается до ладони Саши.       — Отойди, — он пихает Ваню в плечо спустя секунду после прикосновения, так что тот пошатывается и падает на задницу. Он не успевает что-то сказать, как Губанову прилетает такой же пинок, только сверху, от Вовы.       — Ты че совсем ахуел? — Семенюк начинает злиться.       — Не трогай меня, — Леша поднимается с пола и оттряхивает рукава Слизернской мантии.       — Так, ты и твое самомнение, которое каким-то хуем ещё не пробило дыру в потолке. Ты давай-ка гонор уменьшай, понял, хрыщ напырщенный, совсем попутал берега что-ли? — Вова подходит к Губанову вплотную и начинает прожигать парня глазами. Семенюк несколько раз пихает его в грудь, так что Леша прижимается спиной к холодной стене.       — Прекрати строить из себя важного хуя, понял, блять? Мы здесь все равны, а ты делаешь вид, что на голову выше, чем мы все, хотя это нихуя не так, понял? — Семенюк продолжает что-то говорить, но его останавливает Леша, который достает из складок мантии миниатюрный ножик.       — Ты что творишь? Ты нормальный? — Ваня пытается пройти к парню, но Леша опускается на колени перед телом Саши, задирает рукав рубашки, порвав ее, и проходится ножом вдоль вен.       Алина, которая за всем этим наблюдала, тихо пищит и снова прячет глаза, Ваня замирает, а Вова пихает Лешу в плечо, так что тот почти перекатывается через голову. Губанов встает с пола, оттряхивает мантию и прячет нож в карман.       — Он совсем конченый уебан что-ли? — Вова начинает злиться, когда Лёша уходит, и уже намеревается пойти за ним, но его останавливает голос Ви.       — Нет. Это не Саша, — говорит девушка, показывая белый пух, который вылез из того места, где Леша сделал надрез.