Новая жизнь

Свет утреннего солнца рассеялся на мягкие лучики причудливых цветов, проходя сквозь витраж. Эстер с удовлетворением прищурилась, позволяя им соприкоснуться с кожей и наполнить её теплом. Под веками замерцали мягкие блики. Несмотря на раздающиеся тут и там голоса, здесь царило тихое, отрешенное спокойствие – особенно когда толпа прихожан немного рассеялась, и волшебница смогла выдохнуть и осмотреться. Её привлекло огромное витражное окно, возле которого она и остановилась, любуясь игрой света. Храм Повелителя Зари впечатлял своим богатым убранством – возможно, несколько вычурным в её глазах, но менее великолепным это место не становилось. Полуэльфийка не пожалела, что попала сюда – ей так давно не хватало спокойствия, и она наконец нашла его здесь, умиротворённо прикрыв глаза под шёпот жрецов. В какой-то степени её мировоззрению были близки местные догматы – по крайней мере те, что она успела изучить. Пока мысли долгие годы в трущобах занимало только выживание, у неё не было времени на знакомство с богами Забытых Королевств, и как только иллитиды вырвали её из изолированной среды, полуэльфийка стала охотно впитывать знания, порой слишком настойчиво выпытывая у Шэдоухарт секреты её служения Шар или прося у Гейла подробнее рассказать о пантеоне. Возможно, обладай она в детстве большим везением, то могла бы стать послушницей Мистры или Латандера. И тогда при встрече с Астарионом изгнала его в ад и сейчас была бы свободна. Эта мысль заставила её распахнуть глаза и вернуться в реальность. Астарион. Ради него она здесь. Волшебница отступила от света, словно прокаженная, и дёрнула плечом, поправляя плащ, чтобы вдруг не стало видно шрамов от клыков. Само её присутствие здесь было противоестественным, пока она была повязана жизнью с нежитью и кормила тьму своей кровью - это солнце милостиво светило не для неё. Она хотела было пойти прочь, пока Повелитель Зари не разгневался, прознав о её мотивах и прегрешениях, но замерла, ослепленная золотом жреческой мантии. - Добро пожаловать в святилище Латандера, путница, - приветливо улыбнулся ей мужчина. – Чем я могу вам помочь? Полуэльфийка воззрилась на него с замешательством, не сразу поняв, что обратились к ней. Следы на шее нервно зазудели – или же ей причудилось? - Здравствуйте, - она выдавила из себя скромную улыбку. Волшебница поняла, что вляпалась, придя сюда с наивной надеждой в поисках лекарства от солнца для существа, которому противодействует это божество. И что ей теперь говорить? – Я…эм…пришла ознакомиться с местной архитектурой. - Я вижу на вашем лице смятение. Что же вас на самом деле тревожит? – не сдавался жрец. – Не бойтесь. Латандер готов поддержать тех, кто нуждается в свете в трудные времена. Эстер глубоко вздохнула и незаметно сжала пальцы в кулак, чтобы сохранить самообладание и ничем не выдать своих истинных мотивов: - Я потеряла кого-то очень дорогого мне. Мне кажется, его душа потеряна и блуждает во тьме, и я никогда не смогу её спасти. - Любая душа заслуживает права на спасение. Если вы действительно хотите помочь, возможно, вы сможете привнести свет, который станет для неё проводником из царства тьмы. - И как же мне его привнести? Как мне защитить себя и эту душу? - Ищите свет не только снаружи, но и в глубине своего сердца. Покажите потерянной душе настоящую доброту и прощение. «Так, значит, какой-нибудь волшебный амулет ты из-под полы не достанешь. Добром и прощением от солнышка не защитишь.» - подумала полуэльфийка, и тут же заткнула себя – вдруг её мысли услышат. Однако и такой вариант звучал теперь абсурдно: даже если она чудом и получит какую-то реликвию – над ней придётся поколдовать, перенастроить таким образом, чтобы она давала порождению ночи неуязвимость к лучам. Или же эта штучка должна изгонять мощные проклятия, полностью исцеляя от вампиризма… «Я никогда не смогу подарить ему возможность жить под солнцем. Это всё бессмысленно.» - Благодарю вас, - смиренно сказала она, - Я сделаю всё, что в моих силах. Волшебница решила, что настало время уходить, услышав достаточно. Может, всё-таки стоило обратиться к тёмным божествам… Но внутренние амбиции проклюнулись не к месту – ей не хотелось покидать это место совсем ни с чем. Любопытная упрямая натура требовала идти ва-банк. - Скажите…а есть ли путь к свету для созданий ночи? Например…вампиров или их отродий? – Эстер оробела под испытующим взглядом жреца, мгновенно придумывая ложь, - В детстве я слышала байки о них от матушки, и мне всегда было интересно, можно ли спасти даже таких, казалось, безнадёжных существ? Перед тем, как Астарион, добивая последнего упыря, бросился к Касадору, она успела отодвинуть крышку гроба, чтобы в случае чего нейтрализовать патриарха, если тот успел восстановиться – и соприкоснулась с его последними мыслями. И услышать то, что древнего вампира тяготило его бессмертное существование было не тем, что волшебница ожидала. Она не раз возвращалась к этим словам, размышляя, а терзало ли таким же образом Астариона его проклятие, хотел ли снова стать смертным и что он чувствовал бы, став высшим вампиром? - Вампиров и их порождений необходимо уничтожать без промедления, - голос мужчины словно прокатился громом по пространству, хотя говорил он всё так же тихо, - Они угроза всему живому, сея лишь зло, и после себя оставляют только боль и разрушения. - Но что, если среди них есть те, кто хочет изменить свою судьбу? К примеру, отродье освободилось от власти и хочет мирно жить, не причиняя никому вреда, – осторожно уточнила полуэльфийка. - Послушайте, - перебил её жрец. – эти создания не поддаются искуплению. На каждом из них висит грех в виде загубленной невинной души, который ничем не исправить. Оставляя в живых даже отродье, оставшееся без хозяина, вы идёте против света. Волшебница неуютно поёжилась – будто мужчина видел её насквозь и знал всё о ней и Астарионе. Но тот закончил свою речь улыбкой: - Мне удалось удовлетворить ваше любопытство? - Да, более чем, - с готовностью закивала она, пытаясь скрыть панику в глазах. – Большое вам спасибо, это было познавательно! Если вы позволите, мне нужно идти. - Конечно, путница. Пусть свет Латандера оберегает вас от теней. Эстер пошагала прочь как можно быстрее, не в силах отделаться от мерзкого ощущения, что её руки замарались кровью и грязью – и сами её душа и тело по уши в ней после всего, что сделала. Жрец проводил пристальным взглядом таинственную прихожанку. *** Отвлечься от тягостных дум помог поход на местный рынок. В таверну полуэльфийка вернулась только к вечеру, пройдясь по всевозможным ларькам и прикупив пару приятных безделиц. - Дорогая, я тебя уже заждался, - встретил её Астарион, сияя жизнерадостным оскалом, будто действительно был рад её видеть. Эстер прошлась по нему усталым взглядом – и ощутила укол вины, а затем злости на себя за то, что до сих пор помогает ему. Разговор со жрецом что-то всколыхнул в ней, вызвав тяжёлый внутренний конфликт. Она всерьёз задумалась вновь, точно ли дело её жизни – попытки вернуть к полноценной жизни вампирское отродье. Эта цель уже не казалась благородным поступком по спасению любимой заблудшей души, а форменной глупостью и повисшей на плечах тяжкой ношей. Может, это боги послали ей испытание за все сомнительные поступки – и пройти его с достоинством она сможет только если…избавит мир от Астариона? - Ты сама не своя, что-то случилось? Эстер обнаружила себя зависшей на пороге с пустыми глазами. - Нет-нет, всё в порядке. Слишком много впечатлений за сегодня, - уверила его полуэльфийка, возвращая лицу привычное выражение. Теперь ей стало стыдно за то, что она допустила такие мысли в сторону того, кого всё ещё любила. - Узнала что-нибудь? - Как видишь, волшебную побрякушку в храме Латандера достать не удалось, но я продолжу поиски в другом месте. Эльф кивнул, и не ожидая другого ответа. Поиски лекарства не давались так просто. - Купила тебе кое-что на рынке, - Эстер пошарила в сумке и протянула ему миниатюрный флакончик с украшенной золотым орнаментом крышкой. – Подумала, тебе понравится. - Оу, дорогая, ты меня балуешь, - Астарион с удовольствием принял неожиданный презент, который ещё издалека распознал как духи. Он немедля открыл флакончик, вдыхая аромат, - Хм, лаванда? Интересный выбор, мне нравится. Сегодня же воспользуюсь! Волшебница улыбнулась, довольная тем, что угадала с подарком. Перенюхав множество склянок, она остановилась именно на звонком, травянистом аромате лаванды – вампир ассоциировался у неё именно с такими запахами: терпкими, яркими и несколько тяжёлыми – но именно они идеально соответствовали его загадочной натуре. - Могу ли я попросить ещё об одном подарке? – нескромно поинтересовался Астарион, красноречиво намекая на её шею. – Мне сегодня понадобятся силы. Сердце полуэльфийки пропустило удар. Какое-то время он не пил её кровь, и ей совсем не хотелось думать, где же он с избытком утолял свою жажду. Внутри поднялась волна неприязни, смешанная с волнительным желанием ощутить его клыки. И это желание, которому каждый раз было невозможно сопротивляться, перевесило. Она кивнула, и вдвоём они без лишних слов переместились на кровать. Подрагивающие в предвкушении пальцы потянулись к вороту платья, но Астарион прервал её, мягко отодвигая руку: - Позволь мне. Эстер вздрогнула от ледяного касания, будто по коже провели острием кинжала, обнажённая кожа покрылась мурашками вслед за его пальцами, отодвигающими ткань, а затем от щекочущего дыхания прямо у жилки на шее. Астарион, словно играя с ней, провёл клыками по зажившим шрамам и приник к коже, коротко поцеловав место укуса, прежде чем вспышка острой боли охватила полуэльфийку. Вампир с едва слышным довольным рычанием погрузился в неё, жадными глотками принимая в себя живительную кровь. Полуэльфийка задрожала под его телом от острого холода и поднимающейся с каждым глотком и скольжением языка по ранке тёмной похоти, не выдержав и вцепившись ногтями в его плечи. Каждый раз она ощущала этот странный, болезненный трепет вожделения от укуса, вызывающий желание одновременно оттолкнуть и схватить его за волосы, прижимая к себе ближе и заставляя продолжить эту пытку. В эти редкие моменты её накрывало постыдное, но вместе с тем будоражащее ощущение обладания Астарионом, несмотря на то, что её жизнь всецело контролировал он – и мог оборвать её одним глотком. Астарион с трудом оторвался от неё, рискуя переборщить и лишить возлюбленную сознания. Он навис над ней, облизывая губы от оставшихся капель крови, и вид Эстер, лежащей под ним с лихорадочно раскрасневшимися щеками и полным неприкрытого возбуждения взглядом показался ему невероятно соблазнительным – такой он запомнил её в первый раз, когда только вкусил разумное существо, послав в преисподнюю правила Касадора. Запах её желания пропитал воздух, подстёгивая вампира, и он под действием неожиданной прихоти наградить её за старания прильнул к губам полуэльфийки развязным поцелуем. Эстер с жаром ответила, сминая его губы – вкус собственной крови вскружил голову, словно она сама страдала от вампирической жажды, но по нему и его близости. Она сдержала вздох и замерла в предвкушении, когда прохладные руки скользнули под платье. Астариона обескуражила собственная решительность. И ещё сильнее – готовность зайти дальше после долгого перерыва. Это встревожило вампира – с Эстер ведь с самого начала всё было иначе, и ему стало боязно спугнуть это неуловимое удовольствие от того, как это отличалось от испытываемых им ощущений с жертвами Касадора. Боязно настолько, что по привычке стало грязно, неправильно и жутко. В попытке пересилить вновь накатывающее отвращение он осторожно сжал её грудь, но вдруг застыл, не получив ответной реакции – ни стона, ни участившегося сердцебиения, ничего. Что-то было не так– и на этот раз причина была не в нём. С разума Эстер спала пелена – и от его рук, лежащих на ней, стало неприятно и холодно. Хотеть его, любить его было так же естественно, как дышать – но слова чёртового жреца стали каплей яда, стремительно отравляющей всё то, что она испытывала к нему. И прямо сейчас полуэльфийка осознала, что даже после всего услышанного сегодня, после всех игр Астариона с ней, после его отдаления она всё равно без раздумий была готова отдаться вампиру. Не дорогому для неё существу, не любимому, а вампиру. «Порождения ночи не поддаются искуплению» - Прости, я не могу, - Астарион прошептал это раньше, чем она успела открыть рот, чтобы произнести то же самое. И Эстер испытала не разочарование и боль отвержения, а облегчение. *** Следующие несколько дней прошли в метаниях и сомнениях – Эстер казалось, что боги прокляли её, и она натурально сходит с ума. Она больше не могла видеть Астариона в прежнем свете и при одном взгляде на него лихорадочно вспоминала, вспоминала и вспоминала. Все их ночи, признания, все жертвы, на которые она шла ради их любви, всё то, что он сделал с ней –под воздействием разрывающих душу противоречий воспоминания исказились и превратились в один сплошной комок боли. Обещание помочь и всегда быть рядом - всё пустое, незначительное теперь, она потеряла веру в то, что изменит его и залечит старые раны – любое улучшение сопровождалось откатом к началу, и та поворотная ночь только подтвердила это. Хуже того – Эстер больше не верила, что он вообще нуждается в ней. Он всегда будет тянуться к тьме, покуда жив. И единственным выходом виделось если не уничтожить Астариона, а этого она не сделает – всё равно не сможет причинить ему вред - то сбежать от него прочь, иначе она окончательно свихнётся рядом с ним в этом гребаном городе. «Боги милосердные, направьте меня по верному пути, дайте мне знак» - мысленно взмолилась она, однако ей никто не ответил. Тогда, по обыкновению оставшись вечером одна, волшебница собрала скромные пожитки, зажгла свечу и устроилась у стола с кусочком пергамента. *** Она потратила на это письмо не меньше пары часов, постоянно срываясь, комкая бумагу и начиная заново – никак не удавалось уместить всё, что мучало её всё это время в несколько строк. Перо подрагивало в руках, оставляя на бумаге чернильные разводы – вскоре их размыло закапавшими на письмо слезами. Эстер рвало на части – хотелось сбросить с себя сковывающие цепи мучительной привязанности, но сердце, всё ещё тянущееся к нему, просило остаться. Лучше бы ему никогда не узнать, о чём она думала. Но полуэльфийка уже не могла иначе. «Ты лучшее, что со мной случалось, но ты же – моё проклятие и моё несчастье» - неровным почерком вывела она, завершая письмо. Окно резко распахнулось, впуская в комнату порыв ветра, пошатнувший свечу. - Какого чёрта? – вскинулась волшебница, метнувшись к ставням, чтобы закрыть их, но не успела: - И тебе добрый вечер, дорогая, - из темноты показался Астарион и запрыгнул в комнату. Его взгляд обеспокоенно заметался по помещению – и зацепился за лежащее на столе письмо и собранную котомку волшебницы. Но времени на вопросы не было. – Возникла ма-а-а-аленькая проблема. Поведение эльфа говорило об одном – масштаб произошедшего явно был преуменьшен. - В чём дело? - Нам нужно уходить. Волшебница повела бровью, ожидая объяснений, но Астарион нетерпеливо рявкнул: - Хватай вещи и бежим! - Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, что… За дверью раздался подозрительный шум чьих-то шагов, приближающихся…к их комнате. Эльф грубо потянул её за руку в сторону окна, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге показалась вооруженная до зубов стража, которую возглавляли люди, облачённые в знакомые ей мантии. Непонимающий возглас Эстер потерялся за криками «держи его», и ослепительно яркий луч, выпущенный жрецом, полетел прямиком в Астариона. Полуэльфийка среагировала мгновенно, повинуясь магическим рефлексам: огонь упавшей в суматохе свечи перекинулся на письмо, и, испепелив его, стал заклинанием на кончиках пальцев. Она метнула огненный снаряд в руку жреца, и направляющий луч вспыхнул снопом золотых искр, ударившись в стену в считанных сантиметрах от неё. - С ним магичка! Астарион зашипел и исчез в оконном проёме. Эстер воспользовалась суматохой, подхватила сумку и немедля последовала за ним. Плутовская ловкость позволила вампиру по-кошачьи приземлиться, не получив урона, а вот волшебница, на ходу уворачиваясь от просвистевшей вслед за ней в воздухе стрелы, споткнулась и кубарем покатилась по черепице. Вместе со склянками, полетевшими вниз из сумки, рисковала разбиться и она, но наколдованное в последний момент «Плавное падение» спасло волшебницу от смертельного удара. Она глухо стукнулась о землю, но заклинание защитило от страшных переломов. Однако боли избежать не удалось – осколки от упавших бутыльков вгрызлись в бок. С жалобным вскриком она попыталась встать. Рядом появился Астарион и рывком поднял полуэльфийку на ноги, игнорируя её болезненные возгласы. - Бежать сможешь? – спросил он, бегло взглянув вверх – из окна уже высунулся прицеливающийся воин. У Эстер не оставалось выбора – рядом приземлилась стрела, которая за малым не задела её. Прежде чем новая атака не пронзила уже её тело, волшебница сжала зубы и метнулась за Астарионом в сторону тёмных закоулков. *** Они бежали долго, без остановок, пока в лёгких от усталости не начал гореть воздух. Волшебнице на ходу пришлось вливать в рот последнее уцелевшее зелье, чтобы не упасть замертво. Минуя многочисленные кварталы и городскую стражу, они оставляли Аткатлу позади. Астарион появился в таверне вовремя, и это позволило выиграть немного времени, чтобы успеть найти укрытие до рассвета. Первые лучи солнца они встретили в пещере за пределами города – и чудо, что у вампира остались силы прирезать её обитателя. Эстер устало пыхтела, занятая своими ранами, пока Астарион выпинывал за порог труп какой-то когтистой твари. Передышка дала восстановить силы и дыхание. Схлынувший адреналин и напряжение от опасности уступили место злости. - Какого хрена?! – взвилась она на Астариона, переводящего дух, - Что ты натворил? - Всего лишь убрал не того, - ответил вампир с невинным лицом, будто совершил небольшую оплошность, - А гильдия, как видишь, не очень дружна со стражей. - Что? Гильдия? Эстер подозревала, что эльф промышлял чем-то незаконным – это же Астарион, ему как пить дать обчистить чей-то карман. Но снюхаться с головорезами… - Я делал кое-какую грязную работёнку по заказу и всё шло прекрасно…ну, до сегодняшнего дня. - Ты что, убивал людей?! – полуэльфийку затрясло от ярости, однако вампир не понимал её возмущения. - Что тебя удивляет? - Астарион, укуси тебя камбион за задницу, ты убивал людей в Аткатле! О чём ты только думал?! - Ох, ну извини, дорогая, что не подходил к злым дяденькам и вежливо просил их дать монетку и самим насадиться на нож. – всплеснул руками эльф, - По-другому никак. - О боги милосердные…- казалось, что полуэльфийка на секунду смягчилась, но внутри неё продолжал полыхать огонь, - В гильдии знали, что ты вампир? - Некоторые. Никто не поверил в мои слезливые истории о страдающем простофиле, готовом на всё, чтобы заработать денег на спасение тяжело больной жёнушки. Пришлось, так скажем, показать клыки. - Вот, значит, где ты добывал кровь, - сокрушенно осела на землю Эстер. – Зачем? Зачем ты это делал? Если бы она только знала, тут же остановила бы его. «Но ты же догадывалась. И не остановила.» - ядовито процедил внутренний голос. И кровь этих людей – даже если не невинных, была и на её руках. Как и кровь тех, кто погиб из-за выпущенных ими отродий, как и многих других… - Да будет тебе, - отмахнулся он, - Они бы всё равно умерли. Совместил приятное с полезным. - Из-за твоего «приятного и полезного» мы всю ночь как угорелые бегали от стражи и жрецов. Адова сера, как же она жалела и ненавидела себя за то, что не успела уйти раньше и что снова последовала за ним. Но ещё больше она сейчас ненавидела Астариона, улыбающегося как ни в чём ни бывало. - О, нет, моя милая, от латандеристов мы убегали потому что, вероятно, кто-то не в меру чесал языком в их храме, - улыбка превратилась в мстительный оскал. Открытое обвинение только разожгло пламя гнева полуэльфийки. Она с трудом сдерживалась, чтобы не выпустить его в виде огненного столпа на голову Астариона. Отчасти он был прав: неосторожные вопросы о вампирах могли вызвать подозрения, однако их бы не было, если бы эльф не орудовал клыками направо и налево. - О, правда? А мне кажется, что это всё потому, что кто-то оставлял за собой обескровленные трупы. И между прочим, я, как ты выразился, «чесала языком» со жрецами ради того, чтобы вылечить тебя, дубина! Эстер уже было не остановить. Не позволяя ему возразить, полуэльфийка продолжила свою браваду: - Хотя для кого я стараюсь. Тебе нужно солнце для того, чтобы спокойненько продолжать жрать людей и проворачивать свои мерзкие делишки при свете дня – и только. Ты совершенно не хочешь меняться, и теперь я это окончательно поняла. Ты хочешь только использовать окружающих, упиваться своей тьмой и разрушать. Астарион оторопел с приоткрытым ртом…и вдруг расхохотался. За пеленой эмоций Эстер не могла распознать, что это была защитная реакция. - Браво! Добрая волшебница наконец показала зубки. - Я очень рада, что тебе весело, - выплюнула она в ответ. - Перестань строить из себя святошу, Эстер. Ты точно так же убивала, воровала и лгала ради выгоды. – Но ещё больше она сострадала, протягивала руку помощи нуждающимся и спасала мир от чудовищ. И Астарион отлично знал это, - Думаешь, ты чем-то лучше меня? Но она была.Однако слова полуэльфийки задели его за живое, и первым порывом было сделать так, как привык – найти слабое место и ударить в него побольнее. И Астарион как всегда потянул за нужную ниточку – её губы дрогнули, а выражение лица стало полным горечи и обиды. - Я никогда не была и не буду такой, как ты! – заговорила она, срываясь на крик. Взгляд девушки сделался совершенно безумным. Эльф вошёл в раж и продолжил метать в неё кинжалы в виде колких фраз, которые Эстер уже не слышала за бешеным биением собственного пульса в ушах. Ей хотелось, чтобы он наконец-то замолчал. Чтобы его не было – ни в этой пещере, ни на этом клочке земли, ни в этом мире. В руке полуэльфийки заблестела сталь. Подлетев к Астариону, она занесла над ним кинжал, уверенная, что от неожиданности он ничего не успеет сделать – но резко приняла защитную стойку, когда плут в ответ наставил своё оружие уже на неё. Глаза вампира загорелись хищническим красным огоньком и он, неспешно надвигаясь на полуэльфийку, заставил ту отступить и прижаться к камням. Он подошёл к ней настолько близко, что кончик выставленного кинжала упёрся в грудь. - Тц-тц-тц, - её горло пощекотало ледяное остриё, - Тебе недостаёт реакции. - Я ненавижу тебя, Астарион, - прорычала Эстер, - Будь проклят тот день, когда мы встретились. Могли ли они, абсолютно счастливые в объятиях друг друга в «Эльфийской песни», представить, что оставшись вдвоём, превратятся в диких зверей, готовых перегрызть друг другу глотки? Знали ли они, что после первой встречи ещё хоть раз направят друг на друга ножи? Окажись здесь Лаэзель или Минтара – обе бы присвистнули, хотя жестокая романтика была очень в духе гитьянки и дроу. - Что же мы сделали друг с другом?– печально усмехнулся эльф. Эстер растерянно заглянула в его глаза, не решаясь отодвинуть свой кинжал, однако и Астарион продолжал держать её на прицеле, пусть и не собирался нападать первым. И правда, как же до этого могло дойти? И огонь ненависти потух, оставив за собой тлеющие угли – но только для того, чтобы вспыхнуть вновь и превратиться в ожесточённое противостояние, когда оба выронили оружие и набросились друг на друга. Затрещала мешающая ткань – с силой кусая её губы, Астарион рвал на Эстер платье, а она в свою очередь без сожалений содрала несколько пуговиц на его камзоле. Разрушительная страсть высвободилась вспышкой, сплетая их тела в нечеловеческом, почти животном желании. Эстер бесстыдно простонала ему в рот, когда его руки зашарили по обнажённой раскалённой коже, оставляя за собой красные полосы. Именно в этот момент единственной оформленной мыслью было: её всегда будет тянуть к его тьме, а Астариона – к её свету. Никто другой не станет для них таким глотком свободы быть собой, как они друг для друга. Эльф окончательно избавил себя и Эстер от одежды и грубо развернул её к себе спиной. - Раздвинь ноги. Полуэльфийка безоговорочно повиновалась. Слегка прогнулась, с готовностью принимая его в себя – и закричала от удовольствия, когда он стал вбиваться в её тело яростными глубокими толчками, вжимая её лицо в стену. Нежную кожу саднило – казалось, всё тело горит от боли, но эта боль превращалась в ничто рядом с сумасшедшим наслаждением от его движений, по которым она изголодалась. Несдержанный вздох сорвался с губ Астариона – ему впервые было не почти, а чертовски хорошо,как ни с кем в не-жизни, словно его наконец выпустили из затхлой клетки. Всё его существо было сосредоточено на ответных движениях бёдрами и пошлых стонах Эстер, звучащих как прекрасная музыка. Она принадлежит ему, а его чёрное сердце всегда будет принадлежать ей – и эта связь сильнее, чем кровная власть вампира над своим отродьем, чем многолетние мучения и страх. Когда они с трудом оторвались от тел друг друга после сотрясающего оргазма, Эстер едва не рухнула на землю от изнеможения. Пока из остатков разорванных тряпок Астарион сооружал импровизированную лежанку, полуэльфийка, всё ещё подрагивая от прилива ярких ощущений, подхватила его рубаху и натянула на себя. Вампир прилёг, приглашающе поманив её к себе – и вдруг засмотрелся. Они с Эстер и остальными спутниками часто менялись друг с другом подходящей по размеру бронёй, но никогда – лагерной одеждой, и сейчас, несмотря на растрёпанную копну волос и уставший вид, одетая лишь в его рубашку Эстер выглядела необычно и потрясающе красиво –даже в шикарных платьях и робах, обвешанная цацками, она не производила на него такого сильного впечатления, как сейчас. Полуэльфийка опустилась рядом с ним. Ей захотелось вновь поцеловать его, но после отпустившего порыва взаимной страсти вернулись сомнения, будут ли комфортны Астариону прикосновения: - Можно? – неуверенно спросила она. - После всего, что сейчас между нами произошло, ты по-прежнему спрашиваешь? – хмыкнул эльф, позволяя ей придвинуться ближе. Они обменялись поцелуями, но уже мягкими и осторожными, словно изучающими. Астарион был удивлён тем, как взрыв эмоций вызвал в нём такое сильное возбуждение, не вызывающее тошноту и желание поскорее закончить. Действовать исключительно по собственной воле, на чистых инстинктах, без уговоров и чувства, что должен, никогда не было настолько приятно. И так приятно снова быть с Эстер – осязать её, слышать её запах, вглядываться в каждую черточку её лица. Как он мог только подумать о том, чтобы навсегда сбежать в ночь без неё? Полуэльфийка, лежа на его груди и выводя пальцами круги на бледной коже, размышляла о том же самом. Вот он, тот самый знак – написанное «прощай» сгорело вместе с письмом, и они снова остались вместе. Даже если Эстер очень захочет уйти – судьба вернёт её обратно. Но всю идиллию портил повисший между ними вопрос. Как быть дальше? - Итак, у нас ещё полно времени до вечера, - взял на себя первый шаг Астарион, - Поговорим?