Злое колдовство

      Принц Фобос.       Принц-ненаследник, ненужный ребенок, которого не любит мать.       Живет в пристройке времен позапрошлого царствования. Из прислуги имеет старую няньку, служанку-поломойку, садовника, двух лакеев для таскания тяжестей, солдата и мальчишку-секретаря. Содержание — десять тысяч золотых крон в год… и ты не думай, что это — много, это в твоем болоте на эти деньги можно жизнь прожить, ни в чем себе не отказывая. В столице цены другие…       Тихий, скромный, вежливый. К матери относится с почтением — в мятежных высказываниях не замечен несмотря на старания некоторых провокаторов. Не общителен, компании сверстников предпочитает книги и рисунки…       В общем, можно сделать вывод, что принц — безынициативен, робок, трусоват и немного туповат. Семь лет — не три и даже не пять, в этом возрасте уже можно судить о характере достаточно уверенно. И в путешествие-то он отправился исключительно потому, что принц Зейден непременно хотел участия сына в своем походе (непонятно, зачем — наверняка ведь забудет о нем на следующий же день)…       Конечно, у кого-то такое описание могло бы вызвать сочувствие. Но он не собирался испытывать к отродью королевы что-то помимо презрения.       Получить рекомендацию у князя оказалось просто: Айрон-Бродяга имел репутацию опытного и удачливого следопыта. Принцу его представили на следующий же день — и он порадовался, что с утра (как знал) хлебнул «золотого покоя». Когда этот мальчик, бледный и тонкий, как подвальный проросток, вышел ему навстречу из-за занавесей, заменяющих двери в садовой галерее дворца, он ощутил, как внутри качнулось что-то… что-то страшное, древнее, темное — к чему он смог воззвать лишь однажды, перед тем сойдя с ума от ярости.       И лишь благодаря эликсиру он не выдал себя.       Справиться со своими эмоциями было необходимо. Гнев бесполезен сейчас — говорил он себе, заученно-грациозно кланяясь и улыбаясь — нежно, искренне, открыто. Он знал — обращение к древнему, живущему в глубине его сути, его убьет. Он и первый-то раз пережил чудом — капля крови Великих, текущая в его жилах, даруя силу, требовала платы. И если б он мог, заплатив своей жизнью, исполнить мечту — не колебался бы ни мгновенья…       Увы.       Мальчик-принц глядел на него ясными прозрачно-зелеными глазами, разглядывая, как диковинную игрушку. Его светлость, князь Луар, круглый и самодовольный, велеречиво описывал превосходные качества проводника (опытен и удачлив, а так же молод и красив — как коня на рынке расхваливают…)       Усилием воли загнав себя в привычное состояние веселого добродушия, он произнес слова приветствия, почтительно интересуясь планами его высочества и расспрашивая, кто еще будет сопровождать их в дороге (всего пара слуг и солдат — удачно, что так немного). Разговор вышел недолгим: после того, как он обсудил детали с князем и солдатом, присутствующим здесь же (принц за время беседы не произнес ни слова, молча рассматривая его круглыми глазами — похоже, союзник был прав, когда писал, что ненаследник глуповат и трусоват) проводника отослали собираться. Он вновь поклонился и покинул галерею спиной вперед, особым струящимся шагом, подобно искусным танцовщицам в Доме Розовых Мотыльков.       И не ошибся — в глазах мальчишки быстрым огоньком мелькнуло восхищение. Пока еще чистое, не окрашенное вожделением — просто детский восторг, как при виде ловкого трюка жонглера. Впрочем, они, эти кажущиеся невинными дети, быстро вырастают и становятся уже очевидно отвратительными взрослыми…       Да-да, мани его, как призрачный огонек, все дальше и дальше в чащобу…       И лишь отойдя от дворца на приличное расстояние, затерявшись в узких улочках, где среди высоких каменных стен даже в самые жаркие дни царила прохладная тень — он позволил себе отдышаться. От злости перед глазами прыгали черные точки. Смотреть на мальчишку оказалось еще тяжелее, чем он предполагал: руки чесались от желания сломать тонкую шейку и отправить отродье в Бездну.       …Бедный ребенок, мама его не любит…       Как же! Теперь он точно знал, что по крайней мере это — вранье. Для того, кого не любят, так не стараются. Для того, на кого наплевать, не проводят столь сложного, тяжелого и опасного ритуала. Не хранят чужую краденую силу пятнадцать лет, чтобы отдать сыну… что это, как не любовь?       Но что ему за дело до этого? Даже поганые жабьи отродья заботились о потомстве. Это не делало их менее подлыми.       Разум, привычно отделенный от чувств, отстраненно перебирал моменты разговора. Вот князь — лоснящаяся круглая физиономия, «украшенная» завитыми усиками, весь в мечтах о том, что младшему высочеству нужно угодить, и тогда появятся интересные перспективы. Вот солдат — как там его? — невозмутимый на вид, но очевидно — молодой, внутренне встревоженный, постоянно беспокоящийся о подопечном. Казалось бы — неопытен, слишком молод… но как раз такой и может сосредоточить все свои силы на присмотре за доверенным ему ребенком, не махнет рукой беспечно: а что может случиться? Не ослабит бдительность даже среди друзей, положившись на милость Света, как старый гвардеец, знающий, что вероятность нападения вотпрямощас близка к нулю, а потому несущий службу вполсилы…       Вот принц.       Вот этот «прелестный ребенок» с мягкими светло-пепельными (для людей) волосами, в которых (если видишь истинным зрением) искрится лунное серебро. С глазами цвета темной зелени под сводами древнего леса. У людей не бывает таких волос и таких глаз — и он знает, откуда это у принца, чистокровного человека. У сына королевы, который не должен был быть одаренным магией даже в той ничтожной степени, какая случается у людей. И конечно, она, наверняка зная об этом, могла захотеть наделить свое отродье украденной силой.       Даже интересно — она заранее знала, что первым родит сына, или просто подстраховалась на всякий случай? Впрочем, неважно…       Есть способы отнять силу — есть и способы ее вернуть. Медленно вздохнув, он припомнил взгляд мальчишки: восхищенный, заинтересованный. Даже если принц трусоват, как писал союзник, он явно любопытен и любит красивое (от яркой внешности было много хлопот, но порой она пригождалась). Заманить его в Храм будет сложно, но вполне посильно — немного преуменьшить опасности, грозящие людям в Древнем лесу (и рядом с ним мальчишке на самом деле ничего не будет грозить). Рассказать о красоте дома, об удивительных созданиях, еще сохранившихся там… и здесь даже врать не придется.       Он должен справиться. И плевать на все — на предостережения союзника, на… «политическую обстановку» и «расклад сил», побери их Бездна…       Он вернет брата.       И так, приняв решение, он принялся претворять его в жизнь с тем же упрямством, с каким брался за самые проблемные заказы. Еще одна встреча с охранником принца, несколько советов о провизии и новых лошадях. Еще одна встреча с принцем, как бы случайная — чтоб убедиться, что тот действительно любуется им, как красивой вещицей, и явно даже мысли не допускает, что новоявленный проводник может замыслить некое коварство.       Должно быть, за свою краткую жизнь этот мальчик встречался только с почтительными слугами да порядочными обывателями, впадающими в благоговейный восторг, завидя плащ с гербом.       «Кто сладко жил, тот плохо кончит», — с мрачным ожесточением подумал он, припомнив собственное детство.       Выехали из города поутру, оставив за собой отсыпающийся после очередной ночной гулянки дворец и огорченных расставанием княжон (девчонки, даже не глядя на ранний час, вчетвером высыпали на галерею и посылали вслед благословения). Принц выглядел бодрым и радостно улыбался, охранник казался более спокойным и уверенным, чем в прошлую встречу, два лакея позади тихо болтали между собой о какой-то красотке Линни (надо бы как-то в пути от них отвязаться).       С шутками, байками, сказками и песнями дорога стелилась легко и даже чёрная злость не поднимала голову, скованная волей и терпением. Он уговаривал себя подождать. До нужного момента недолго. Нельзя всё испортить. Ещё немного, ещё чуть-чуть.       И он снова увидит брата. Услышит его голос и смех…       Только чем больше он наблюдал за отродьем королевы, тем сильнее царапало что-то внутри. Он говорил себе: это всё украденный дар. Это всё мерзость.       Не вьются облаком мошки, ни у кого не болит живот (даже у прожорливых слуг). Не путаются волосы, даже на сильном ветру взлетающие и ложащиеся ровной гладкой волной. Дорожная пыль легко отстаёт от бледной кожи, стоит только водой сполоснуть… да и не потеет он почти! И даже почти не пахнет (хотя, это можно списать на редкостную среди людей чистоплотность).       Впрочем, дело наверняка не в ней. Просто краденая сила защищает ублюдка! И без нее он загнётся, наверняка мучительно. Так и поделом паршивцу…       Но что-то было, что-то еще… что-то, порой вселяющее неуверенность. Задумчивый взгляд, обращенный куда-то вдаль, а потом — на него, глаза (тот же цвет, но иной разрез), улыбка…       Морок. Просто морок.