Эхо родника

Долг

Нари шагала вдоль деревенского рынка, который еще только начинал просыпаться. Было раннее утро, и холодный воздух нес с собой запах талой земли и разговоры деревенских. Весна уже заявила о себе: снег отступил, обнажив раскисшую почву и редкие травинки. Рынок, хоть и пустоватый, все же оживал, как и деревня вокруг. Солнце потихоньку окрасило прилавки нежным светом. Нари шла неторопливо, прижимая к бедру плетеную корзину с покупками. На ней был длинный шерстяной сарафан темно-зеленого цвета, обшитый по подолу простым орнаментом, и льняная рубаха с закатанными рукавами. На плечи наброшен плотный платок цвета охры, завязанный узлом на груди. На ногах грубые кожаные ботинки, местами покрытые пятнами от грязи. Длинные каштановые косы, заплетенные плотно и перевитые тонкими красными лентами, лежали у нее на плечах. Прилавки были простыми, из грубо обтесанных досок, прикрытыми выцветшими холстами. На них лежали продукты, припасенные с осени: репа, мешочки с сушеными грибами, несколько закопченных окороков. На одном из углов стояла высокая корзина с прошлогодними яблоками, и их пряный аромат смешивался с запахом дымка от ближайших печей. Хотя ясно было, что те уже не такие сочные и хрустящие, но люди брали, не водя носом. — Здравствуй, Нари! — крикнула с другого конца улицы тетушка Тереза, стоявшая у своего прилавка с шерстяной пряжей и пучками сушеных трав. Ее широкое лицо сияло добродушной улыбкой. — Доброе утро, Тереза! — отозвалась Нари подходя к ней, слегка приподняв корзину в знак приветствия. Ее голос был мелодичным и мягким, с теплой интонацией. — Сегодня утро хорошее, не так ли? — А как же, хорошее! Только холод еще держится. Ты бы платок потеплее накинула, не весна еще! — пожурила Тереза, поправляя косынку. — Солнце греет, — ответила Нари с легким смехом, откинув одну из кос за спину. — А ты как, дела хорошо? — Потихоньку, милая, потихоньку. Да тебе, может, ниток новых надо? Глянь, какие прочные! — Спасибо, тетя, но пока хватает, — ответила Нари. — Позже зайду. Двинувшись дальше, она остановилась у прилавка, где молодой бета, торговец в простом льняном кафтане раскладывал хлебные караваи. На лице его еще виднелись остатки сна. Он старательно вытирал руки о передник, чтобы не оставить следов муки. — Свежий хлеб, Нари! — оживился он, увидев ее. — Доброе утро, Эйт, — улыбнулась она. — Свежий, говоришь? — Испекли перед рассветом. Вот, потрогай, еще теплый. — Он протянул ей буханку белого хлеба, пахнущую так, что у Нари невольно заурчало в животе. — Беру. — сказала она, вытащив из маленького кошеля бронзовую монету. — То-то же! Благодарю, Нари. Хорошего дня! — сказал Эйт, вежливо кланяясь. — Спасибо, Эйт. — она осторожно положила буханку в корзину, прикрыв ее тканью, и пошла дальше. Рынок продолжал оживать. Возле лавки с рыбой стояла старуха Агата, бормоча что-то себе под нос, пока раскладывала улов на деревянные доски. Заметив приближение Нари, она перестала бормотать и поставила руки в боки, внимательно глядя на нее. — Ты ли, Нари? Рано ты однако! — громко сказала Агата, ее голос был наполнен ехидством. — Доброе утро, Агата. Да, вот решила до обеда все уладить, чтобы позже не теряться. — отозвалась Нари, наклоняясь, чтобы выбрать пару вяленых рыб. Старуха хмыкнула, ее морщинистые пухлые руки ловко перебирали связки мелкой рыбы. Она понизила голос, будто делилась секретом, и пристально посмотрела на Нари. — А ты слыхала? Старейшина, поговаривают, обеспокоен. Не к добру это, не к добру… — глаза старухи сверкнули, как от дурного предчувствия. Нари внутренне напряглась, но на лице сохранила спокойствие. — Обеспокоен? Михей? Чем же? — она склонила голову с нескрываемым интересом. — Так ведь и не ведают толком. — развела Агата руками, как бы и сама не зная, что думать. Старуха обвела взглядом вокруг, точно у досок да лавок есть уши, а на ее лицо легла тень беспокойства. Затем она, заметно суетясь, начала жестикулировать, будто сама боялась что-то упустить. — Зато знаешь ли? Ограду вдруг чинить стали. Даже я слыхала! Не глуха я еще! Стучат, стучат молотками, аж до самого сердца гудит. Столько лет стояла, никому не нужная, да вот теперь! Поди беда на пороге, говорю тебе! — добавила Агата, качая головой и хмуря брови, с явным недовольством. Нари слегка нахмурилась, но постаралась не выдать своих мыслей. — Как же не нужна, тетушка? Ограда — это наша защита. Всегда была и будет. Ну, раз решили улучшить, значит, просто состарилась. — она пожала плечами, пытаясь убедить не только старуху, но и себя. Агата покачала головой, прищурив старческие глаза с недовольным выражением. — Ай-ай, как же... я вот нутром чую, не к добру это все, ой не к добру, — ворчала старуха, поджимая губы. — А старейшина наш-то, бедняга, уж стареет. Время его жрут, забирают его боги… тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Не в добрый час мы живем, милая, не в добрый. Нари покачала головой, выдав легкую улыбку, чтобы сгладить напряжение. — Не тревожь себя, тетушка. Весна идет, может, просто готовятся к дождям или ветрам. Бывает ведь, что дерево гниет от времени. А Михей всегда заботится о нас, зачем ему скрывать что-то важное? — Может, и так, да может, и нет, — буркнула Агата, уже без прежней настойчивости, затем вздохнула, тяжко, как бы стараясь найти утешение в словах Нари. — Будь твоя правда, Нари. Старуха еще раз окинула Нари взглядом, ее морщинистое лицо как-то неожиданно смягчилось. — Забирай, забирай рыбу, милая, — махнула рукой старуха, уже заворачивая для нее карася. — Не нужна мне с тебя монета. За такую красоту, да еще за доброе слово, и без платы отдам! Нари улыбнулась, немного смутившись от неожиданного жеста. — Да что вы, тетушка Агата, мне неудобно… Ваш Дом ловил, трудился. Это ведь ваш товар. — Тьфу! — фыркнула старуха, сложив руки на груди. — Хватит тебе смущаться! Красива ты у нас, Нари, и добра. Пусть и дальше так будет. Забирай. А как косы у тебя блестят! И платье ладное, прямо загляденье! Говорю же, бери, не робей. Нари приняла рыбу, аккуратно положила ее в корзину и благодарно кивнула. — Спасибо, тетушка. Пусть у вас все будет хорошо. Добра вам. — Береги себя, родная. — попрощалась Агата, махнув тряпкой и снова ворча себе под нос, как бы на что-то недовольное. Нари двинулась дальше по рынку, улыбаясь от доброго жеста старухи и ее комплиментов. Осмотрев корзину и удовлетворенно покачав головой, она уже собралась было идти домой, как вдруг раздался громкий звон колоколов. Их раскатистый звук эхом пронесся по деревне, заставив людей замереть. Нари резко обернулась, как и все вокруг. — Что случилось? — послышался встревоженный женский голос. — К чему ж колокола? — пробормотал старик, опираясь на посох. Люди стали стекаться к центральной площади. Нари пыталась разглядеть, что происходит, но толпа вокруг все плотнее смыкалась. Она с трудом протиснулась вперед. Там, на возвышении, стоял старейшина Михей облаченный в темно-красный плащ, который легкими складками касался земли. Рядом с ним стояли трое альф — главы Домов Огня, Ветра и Земли. Глава Дома Огня - Дариан, величественный альфа с золотыми, как солнце, волосами, возвышался над всеми. Он был строгим и внушительным, его широкие плечи подчеркивала богатая красная накидка с вышитым гербом с изображением огня и солнц. Настоящий гигант, выше Эрена на голову. Когда он повернулся, Нари заметила шрам, пересекающий левую бровь — тонкую белую нить, контрастирующую с загорелой кожей. Рядом стоял Герт, альфа Дома Ветра. На нем строгий камзол темно-голубого цвета. Его темно русые волосы были собраны в аккуратный хвост, подчеркивающий прямые черты лица: высокие скулы, тонкий прямой нос, губы, сжатые в узкую полоску. Темно-серые глаза, словно густой туман, скользили по толпе, не задерживаясь ни на ком. Даже его поза — руки за спиной, подбородок слегка приподнят — словно бросала вызов: "Попробуй угадай, о чем я думаю". Нари же с особым трепетом смотрела на третью фигуру — Ирена, альфа Дома Земли. Она была исключением из правил — женщина, пробившаяся в совет старейшин. Высокая, статная, мудрая. Ее округлое лицо, резко контрастировало с остальными. Рыжеватые волосы, собранные в косы, обрамляли щеки, усыпанные веснушками, а в уголках серых глаз прятались лучики мелких морщинок. Ее платье-кафтан из плотного льна, украшенный узорами корней, казалось, впитал в себя все оттенки леса. Коричневый пояс был туго затянут на ее талии, а с шеи свисает ряд украшений из мелких камней. Ее лицо было сосредоточенным, но не лишенным мягкости. Нари всегда восхищалась ею. Ирена была ее кумиром, символом того, что женщина может добиться невозможного в этом суровом мире. Старейшина поднял руку, призывая народ к тишине, но люди продолжали собираться и негромко переговариваться. — Что-то случилось... — пробормотал кто-то рядом с Нари. — Ох, лишь бы не беда какая… — вторил ему другой голос. Нари чувствовала, как напряжение росло с каждой минутой. Она крепче прижала к себе корзину, не сводя взгляда с возвышения. Старейшина терпеливо ждал, пока люди перестанут шептаться, и все, кто мог, подойдут поближе. Его лицо оставалось неподвижным, но в глазах читалась решительность. Михей, подняв обе руки, призвал к тишине. Постепенно гул голосов начал стихать, и толпа сосредоточила свое внимание на нем. — Люди мои, братья и сестры, — начал он, и голос его был глубок и спокоен. — Я созвал вас ныне не для смуты, а дабы донести вести важные и развеять молвы, что уже в корни пустились в наших землях. Толпа зашевелилась, кто-то переглянулся, но старейшина продолжал, не давая повода для паники. — Так и есть, стены нашей деревни укрепляют. И нет в том тайны. Однако не спешите строить домыслы. Нет тут угрозы надвигающейся, ни бедствия. Сие — лишь мера предосторожности, дабы защита наша стояла крепко, — голос его был тверд, а взгляд строг. — Все мы знаем, что ограждения наши служили нам многие годы. Теперь же пришло время привести их в должный вид, чтобы и впредь они хранили наш покой. Шепот прокатился по толпе, и старейшина, подняв руку, вновь вернул тишину. — Но есть еще нечто важное, — продолжил он, и голос его стал серьезнее. — Отныне вводится новый порядок. Всяк мужчина-бета, мужчина-альфа и женщина-альфа, кто достиг пятнадцати лет и не старше тридцати пяти, обязаны явиться на учения к господину Дариану, главе Дома Огня. И в том не будет исключений. Эти слова вызвали настоящий ропот. Люди начали переговариваться вполголоса, обменивались недоуменными и недовольными взглядами. Некоторые кивали, другие качали головами, а кто-то, будто в поисках поддержки, схватил за рукав соседа. — К чему это? — раздался хмурый мужской голос из толпы. — Доселе лишь стражи да охотники брались за оружие! С чего ныне всех принуждают? — подхватил другой. Люди не понимали, зачем такое новшество, и это вызывало тревогу. Старейшина сурово сдвинул брови и поднял руку, дабы утихомирить недовольных, и, дождавшись тишины, продолжил. — Это решение не прихоть или каприз, — голос его стал мягче, чтобы донести до людей свою заботу, несмотря на недовольство. — Мы не ведаем, что таит в себе завтра. Эти учения укрепят наш дух, приумножат силу и научат нас защищать себя. Это поможет нам стать единым, несломимым народом. — Но зачем это всем? — выкрикнул кто-то. — Мы жили спокойно все эти годы! Михей тяжело вздохнул, медленно провел ладонью по бороде и его взгляд стал строже. — Именно потому, что мы жили в мире, ныне должны мы быть сильны, чтобы сохранить это благо, сохранить наш дом, — Он медленно обвел глазами толпу, задерживаясь на лицах старейших и самых юных. — Сильнее мы как народ — светлее будет наш путь и завтра. Глава дома огня, Дариан, сделал шаг вперед, и его внушительная фигура, словно каменная глыба, мгновенно притянула внимание. — Обещаю вам, что эти учения принесут добрые плоды каждому, — произнес он глубоким голосом. — Мы не только будем учиться защищаться, но и станем сильнее. Сильнее как единый народ. Нари заметила, как лица некоторых людей начали меняться. Кто-то все еще выглядел раздраженным, но другие, казалось, начали проникаться сказанным. — Я понимаю ваше недовольство, но вникните в суть, оглянитесь вглубь. Это все ради нашего общего блага. — добавил старейшина. Он на мгновение замолчал, слегка приподнял подбородок, давая людям время осознать его слова. — Коли кто-то не явится на тренировки без веской на то причины, то будет сочтено это нарушением нового устава. Сила и дух всей общины возродятся только тогда, когда каждый из нас вложит свой труд. Мы обязаны действовать сообща. Люди снова зашептались, кто-то кивнул, соглашаясь, кто-то лишь хмуро сжал губы. — Я на вас полагаюсь, — добавил Михей, чуть мягче, но не теряя решимости, — Мы единая община. Если каждый исполнив свой долг, то преодолеем всякие беды. Обеспечьте нам будущее, — Он сжал руку в кулак и слегка ударил им по груди, в знак преданности своему народу. — Пусть боги нас оберегают, да не оступимся мы. Глава Дома Огня, Дариан, кивнул, подтверждая слова старейшины, а затем заговорил громким, уверенным голосом. — Те, кто услышал это здесь, убедитесь, что соседи знают. Никто не должен остаться в неведении. Мы начнем тренировки уже через два дня. Нари, крепче сжав корзину, снова ощутила легкое беспокойство. Люди расходились по площади, перешептываясь и обсуждая услышанное. Слова о единстве звучали красиво, но в воздухе все равно ощущалось напряжение. Она знала, что эта новость изменит их привычный уклад, и не могла избавиться от ощущения, что за этим стоит нечто большее, чем простая забота о безопасности.

***

Вернувшись домой, Нари сразу направилась к Эрену, чтобы обсудить с ним эти новости, он наверняка знает больше. Но его комната оказалось пустой. У нее внутри все сжалось от странного беспокойства, и она направилась к Ною. В комнате Ноя — Айден и Экки сидели на полу, маленький альфа вырисовывал на бумаге карту окрестностей деревни, помечая крестом возможные спрятанные сокровища. Омега терпеливо сидел скрестив ноги и внимательно слушал, стараясь запомнить где что находится. Когда Нари без стука ворвалась в комнату оба подняли голову с удивлением глядя на нее. — Айден, — Нари обратилась к нему, едва войдя. — Эрен не говорил, куда пошел? Омега на мгновение задумался, словно вспоминая. — А? Нет, он ушел вместе с Ноем. Но куда именно — мне не сказали. Они, кажется... немного повздорили. — Айден немного виновато пожал плечами. Нари нахмурилась и медленно кивнула. Маленький Экки, оставив в покое свои чертежи, вопросительно посмотрел то на сестру, то на Айдена. — Так что, мы не пойдем гулять? — догадался он, судя по лицу Нари. Его голос был разочарованным и чуть обиженным. — Нет, Экки. Сегодня останешься дома с Айденом. — твердо ответила Нари, глядя младшему брату прямо в глаза. — Злюка... — пробормотал Экки, насупив губы, но его недовольство Нари оставила без внимания. — Айден, присмотри за ним, ладно? И за домом тоже. Мне нужно кое-куда сходить. Если хочешь, можешь начать готовить обед, корзина с продуктами на столе. — добавила она, направляясь к двери. Айден едва успел удивленно моргнуть, как Нари уже исчезла за порогом. Лишь звук ее торопливых шагов по лестнице эхом отозвался в доме. В голове Нари все еще царил хаос. Она поспешила к Дому Пера. Кайл точно попадал под категорию тех, кто обязан будет тренироваться. Конечно, новости и без нее дойдут до него, но Нари хотела лично убедиться, что он в курсе. Вся эта ситуация казалась странной. "Сплочение духа," — мысленно передразнила она старейшину. И так ведь все было нормально. А теперь ее брату и другу придется готовиться к сражениям? Но сражениям с кем? Нари не была наивной. Она понимала, что все это началось после появления омеги в их доме. Айден упоминал что-то о монстре. Она могла сложить два и два. Возможно, опасность действительно существует, но ее хотят скрыть. Ее мысли кружились вихрем, пока ноги сами несли ее вперед. Она сорвалась на бег, пролетая мимо домов и заборов, срезая путь по извилистой тропинке. Когда она наконец добралась до Дома Пера, то едва перевела дыхание. Быстро отворив калитку, она почти добежала до двери, но вдруг замедлилась. Ее руки машинально потянулись к косам, поправляя их, а затем разгладили складки на платье. Только после этого Нари постучала, чувствуя, как внутри все еще что-то сжимается. Дверь открыла маленькая девочка — омега, младшая сестра Кайла. — Привет? — тихо и немного застенчиво пролепетала она, подняв на Нари глаза. — Привет, Дана. Слушай, а твой брат дома? — Дома. Кайл дома. А что? — ее голос был осторожным, но в то же время любопытным. — Позови его, пожалуйста. — попросила Нари, стараясь говорить ровно. — Хорошо... — не закрывая дверь, Дана ушла куда-то в глубь дома. Через несколько секунд оттуда с шумом выскочил Кайл. Он стремительно подбежал к двери и распахнул ее настежь, улыбаясь во все лицо. — Нари! Вот так сюрприз! — он навалился на дверной косяк, стараясь принять небрежно-крутую позу. — Что привело тебя сюда? — Кайл, можем поговорить? — серьезно спросила она, не обращая внимания на его старания. — А? Поговорить? Конечно! Одну секунду! — он засуетился, надевая обувь. На одном ботинке чуть не потерял равновесие, но быстро выровнялся, накинул кафтан и выбежал за Нари во двор. — Ну, о чем речь? — спросил он уже тише, подстраиваясь под ее серьезное выражение лица. Нари шла чуть впереди, ее шаг был быстрым и уверенным, словно мысли, бушующие у нее в голове, подгоняли ее. — Пойдем на мостик? — спросила она, даже не оборачиваясь. — Пойдем куда скажешь, Нари. — тут же согласился Кайл, стараясь звучать непринужденно. Но внутри у него уже зашевелились сомнения. Обычно она так просто за ним не заходила. Он шагал рядом, стараясь выглядеть расслабленным, но чем дальше они шли, тем больше нервничал. Чтобы разрядить обстановку, Кайл начал нести что-то про свои сны — какую-то нелепую историю о том, как он спасал деревню или боролся с мифическим зверем. Однако Нари едва его слушала. Ее молчание действовало на Кайла еще сильнее. Он сбивался, говорил все громче, шутил, сам же понимая, что все это не работает. Когда они добрались до мостика, Нари наконец остановилась. Она молча обернулась к нему, ее взгляд был сосредоточенным и серьезным. — Старейшина сегодня объявил... — начала она, стараясь говорить спокойно, но голос все же выдавал волнение. — все мужчины-беты, мужчины-альфы и женщины-альфы от пятнадцати до тридцати пяти лет обязаны проходить тренировки у главы Дома Огня. Кайл сначала просто вылупился на нее, не понимая, как реагировать. Его брови медленно поползли вверх, а затем сдвинулись к переносице, выражая растерянность. Он невольно сделал шаг назад, словно хотел отгородиться от ее слов. — Зачем это? — выдавил он наконец, моргая так, будто пытался убедиться, что он правильно услышал. — Для защиты деревни. — ответила Нари, сложив руки на груди. — От чего??? — Кайл поднял брови еще выше, его голос стал громче. — Да от всего, Кайл! — вспылила Нари, ее глаза вспыхнули раздражением, а плечи чуть дернулись. — Я откуда знаю? Кайл поднял руки, как бы сдаваясь, его лицо приняло виноватое выражение. — Я понял, извини, — пробормотал он, пытаясь не встречаться с ее взглядом. — Так значит... солдатов из нас теперь делают? Вот это новость… — вышло немного растерянно. Нари тяжело вздохнула, ее грудь поднялась и опустилась, и она обхватила себя руками. — Знаешь, может, это и правильно... Кайл сузил глаза, его лицо скривилось в недоумении. Он шагнул ближе, и развел руками. — В смысле? Я не хочу сражаться! — его голос звучал громче и отчаяннее. — Я не страж и не солдат. — А если беда придет? — ее голос стал громче, а жесты стали более эмоциональными. — Ты защитишь деревню? Сможешь? Спасешь семью? Сестру? А Меня? Кайл отпрянул, словно ее слова ударили его по лицу. Он отвел взгляд, нервно потирая затылок, а затем сжал кулаки, как будто внутри него шла борьба. — Ну... ведь спокойно живем, — пробормотал он, не глядя на нее. — Тишь да благодать. Нари, от чего тебя спасать? Она шагнула ближе, и его сердце забилось быстрее. Нари смотрела на него прямо, ее лицо выражало смесь тревоги и решимости. — В лесу бродит монстр. — ее голос стал тише, но прозвучал четко, уверенно. Кайл резко вскинул голову, его глаза расширились. Он нервно сглотнул и попытался найти хоть какое-то оправдание ее словам. — Какой еще монстр, Нари? — возмутился он, снова разводя руками. — Ты что, немного не в себе? — Айден рассказывал, — ее голос стал тверже, а взгляд не отрывался от его лица. — И раз совет зашевелился, значит, он говорил правду. Кайл замер, его лицо побледнело, а губы чуть приоткрылись. — Омега тот? — выдохнул он, удивленно глядя на нее. — Да. — коротко кивнула Нари. Ее глаза блестели от эмоций, но она выглядела твердой, не оставляя сомнений в своих словах. Кайл какое-то время молчал, обдумывая ее слова. Его взгляд был устремлен в одну точку на земле, а пальцы нервно теребили край кафтанного рукава. — Ну и дела... — наконец выдохнул он, нервно усмехнувшись. Затем быстро взъерошил свои пшеничные волосы, словно таким образом пытался привести мысли в порядок. — Ладно, Нари, я тебе верю. Раз ты считаешь, что так надо, значит, я буду стараться больше всех. И защищу тебя! Нари моргнула, удивленная такой сменой настроения и его решительным тоном. Щеки слегка порозовели, но она тут же отвернулась, стараясь скрыть смущение. — Ну и молодец, — коротко бросила она, сложив руки на груди. Но через пару секунд добавила с легкой укоризной. — Только на рожон не лезь. Кайл улыбнулся, широко, искренне, как будто ее слова наполнили его уверенностью. — Говоришь, как Ной. — А мы одного поля ягоды. — усмехнулась Нари, ее голос звучал тепло. — Тоже верно. — согласился он, чуть расслабившись. Кайл сделал шаг ближе, с явным намерением дотронуться до ее руки. Но Нари вдруг отвела взгляд в сторону, в упор глядя куда-то вдаль, на противоположный берег озера, где виднелся величественный дуб. Это движение словно сбило Кайла с толку. Он опустил руку, не решившись на прикосновение, и прочистил горло, пытаясь разрядить неловкость. — Так, а что за монстр? — спросил он, его голос дрогнул, но в глазах появился неподдельный интерес. Нари долго молчала, словно решала, стоит ли ему знать правду. Затем глубоко вдохнула и посмотрела на него серьезно. — Только никому не говори. — тихо произнесла она. — Обещаю, — кивнул Кайл и, подняв руку к сердцу, добавил. — Клянусь именем своего Дома. Нари чуть расслабилась, но все еще была насторожена. Она снова огляделась, ее глаза пробежались по зеркальной глади озера, небу, скромному лесочку вдали и домам на горизонте. Чуть пораздумав, и убедившись что посторонних ушей рядом нет, решилась. — Ладно, — выдохнула она наконец, голос звучал так, будто ей приходилось выдавать какую-то страшную тайну. — Я расскажу...

***

— Нет! Отец! — взвыл Ной, его голос дрожал от бессилия, и он чувствовал, как мир вокруг начинает рушиться. Эрен, сидя за грубым деревянным столом, даже не шелохнулся. В руках он сжимал перо, которым только что писал письменное соглашение, но его пальцы едва заметно напряглись. — Я уже все решил. Дом Огня радушно согласился на этот брак. — его слова были спокойными, но в них не было места сомнениям. — Да не могу я жениться на Малисе! — выкрикнул Ной, шагнув ближе к столу. Его плечи подрагивали, кулаки были так сжаты, что костяшки побелели. Сердце билось как бешеное, разрываясь от обиды и отчаяния. Эрен поднял взгляд и отложил перо, сцепив руки на столе. — У тебя было время, ответа я не получил. Мы договаривались. — произнес он, словно наставляя непослушного мальчишку. Его голос оставался размеренным и твердым. Ной стиснул зубы до боли. Он начал расхаживать туда-сюда, тяжело дыша, будто сейчас задохнется. — Это просто в корне неправильно! Как можно вот так решать, с кем я проведу остаток своих дней?! Отец, да послушай же! — Его голос эхом разлетался по комнате, ударяясь о стены. — Ной. — громко и твердо произнес Эрен, крепче сжав руки в замке. Он уже начинал терять терпение. Но Ной, переполненный своими эмоциями, не мог остановиться. Нависнув над столом, он упер руки в его край. — Малиса мне не подходит! Мы с ней разговаривали! Она совершенно безразлична ко мне, как и я к ней! — Его голос дрожал от боли, он раскидывал руками будто эти жесты помогут ему достучаться до Эрена. — Этот брак будет ужасным! Она просто погаснет здесь, отец! Я не хочу ей такой судьбы! Эрен, чей взгляд становился все тяжелее, резко стукнул кулаком по столу. Глухой удар, подобный раскату грома, заставил Ноя замолчать и отшатнуться. Даже пламя в очаге на миг затрепетало. — Ной! — холодно прикрикнул Эрен Его челюсть была напряжена, а глаза сузились. Ной застыл, грудь тяжело поднималась, а в глазах появились слезы. Он отвернулся на мгновение, стиснув кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Но он больше не мог молчать. Он поднял взгляд на отца, полный боли. — Отец... пожалуйста... Я хочу быть с Айденом. — сказал он, и голос его сорвался, наполнившись хрипотцой. Слезы блестели на его ресницах, но он удерживал их, стараясь говорить твердо, как никогда прежде. Эрен не ответил сразу. Его взгляд задержался на сыне, и он глубоко вздохнул. Усталость легла тенью на его лицо, будто за эти несколько минут спор отнял у него последние силы. Он потер переносицу, как всегда, когда находился на грани терпения. — Пойдем-ка проветримся. — наконец сказал он, вставая из-за стола и жестом указывая в сторону двери. Его движения были резкими, но голос оставался спокойным. Ной едва ли мог возразить — разговор еще не был завершен, и он все равно будет бороться, как и говорил Кайл. Бороться до последнего.

***

Земля под ногами Ноя была мягкой, пропитанной влагой от растаявшего снега. Каждый его шаг оставлял глубокие отпечатки в грязи, словно мир сопротивлялся его движению. Ветви старого дуба у озера вот-вот начнут покрываться молодыми почками, а в воздухе витает сладковатая свежесть пробуждающейся природы. Лед на озере уже растаял, и вода, темная и неподвижная, отражала серое небо, будто зеркало, затянутое пеленой. Эрен остановился перед мемориальным камнем, его сапоги утонули в мокрой траве. Он присел на одно колено, пальцы медленно скользнули по мху, покрывавшему инициалы — Дэнни из Дома Родника, счищая его с букв, будто снимая вуаль с давнего воспоминания. — Почему мы здесь, отец? — Ной выдохнул, и его голос прозвучал громче, чем он хотел. Эрен не сразу ответил, слова не торопились покидать его губ. Он продолжал смотреть на камень, проводя пальцами по грубой поверхности. Его пыл заметно стих с их разговора в его комнате, на смену гневу пришла горечь. — Папа когда-нибудь рассказывал тебе о нас? — спокойно спросил Эрен. — Ну… рассказывал, что начиналось у вас все так себе. — ответил Ной, немного пожав плечами, топчась по кругу. Он знал, что между отцом и папой было много сложных моментов, но не знал подробностей. Эрен кивнул, но продолжил смотреть высеченное имя его навсегда потерянного возлюбленного. — Это тоже был брак по союзу. Дэнни изначально был из Дома Земли. — сказал он, не торопясь, будто каждая фраза была частью какого-то долгого рассказа. Ной поднял из травы камень и швырнул его в озеро. Вода расступилась с глухим всплеском, и круги побежали по поверхности, нарушая ее зеркальную гладь. — Я знаю. — раздраженно ответил Ной. Это не было для него новостью. — А знал ли ты, сколько он плакал? — Эрен повернулся, и Ной увидел в его глазах ту самую боль, которую отец так тщательно прятал. — Каждую ночь. Боялся, ненавидел, проклинал наш союз… Ной замер, так и не бросив очередной камень в воду. Что-то щелкнуло внутри — он никогда не слышал этих подробностей. — Я слушал. Каждый его вздох, каждый упрек, — Эрен сжал пальцы в кулак, — Я старался делать все, что в моих силах, что бы ему помочь. Я полюбил первым. И однажды… он перестал плакать, — Губы дрогнули, обнажив уязвимость, которую Ной не видел годами. — Тогда у нас появились вы, и дела пошли в гору. Он тоже полюбил, но не сразу. Он медленно поднялся, повернувшись к Ною, будто проверяя, не отвернулся ли тот. Взгляд отца был тяжелым, вновь серьезным. — Ты бы сделал ее счастливой, — Эрен шагнул вперед, и тень от дуба рассекла его лицо пополам — свет и тьма. — Как я сделал счастливым Дэнни… В груди Ноя вскипела желчь. Это был нечестный ход. Он, может, и смирился бы с браком с Малисой, если бы не Айден. Теперь все иначе. — Да, отец, я понял твою мысль, — голос Ноя зазвенел. — Спасибо за нравоучения и прогулку, но мне нужно другое. Я. Хочу. Только. Айдена. — Каждое слово он вбивал как гвоздь, глядя Эрену в глаза. Тот вздохнул, скрестив руки на груди, что вздыбилась тяжелой волной. — Что тебе даст Айден? — спросил он ледяным тоном. — У Малисы большое приданое, достойная кровь для продолжения рода. Дом Огня предложит тебе все — защиту, власть, влияние, земли, и в будущем, быть может, даже титул. Все, что надо для настоящего альфы, чтобы в жизни стоять твердо и иметь силу. — Плевать! — Ной яростно прикрикнул, вскинув руками, выражая все свое негодование и злость. — Этот союз нужен тебе, а не мне! Ты выбрал папу! А мне приказываешь забыть Айдена, как… как ненужный хлам! Скулы Эрена заиграли под кожей. Рука дернулась — привычка давать подзатыльники за дерзость — но он сжал кулак. — Я не требую забыть, — прорычал он. — Требую выбрать долг. — Я уже выбрал, — Ной впервые за вечер выдохнул спокойно и произнес ужасно холодным тоном, — Мой долг — не стать таким как ты. — Он ткнул пальцем в воздух между ними. Эрен приблизился вплотную, но сын не отступил ни на шаг. Готовый к удару. К плетям. К чему угодно. — Ты сейчас осознаешь, что говоришь? — голос Эрена прозвучал очень опасно. Его пальцы сжались в кулаки, но он не двинулся с места, будто врос в землю. — Осознаю. — Ной выпрямился, подбородок дерзко приподнят. В его глазах, обычно избегающих, пылал огонь, который даже Эрен не видел годами. Отец замер, изучая сына. Этот мальчишка, всегда уступавший, бегущий от решений и любой ответственности, теперь стоял перед ним, как клинок, занесенный для удара. Айден. Имя отозвалось в памяти горьким послевкусием. Именно он превратил послушного наследника в бунтаря. Молчание затянулось. Взгляд Эрена скользнул за спину Ноя — к дымным очертаниям домов, где к небу поднимались серые клубы. Там, за горизонтом, догорал пепел его планов. А здесь, перед ним, рушилось все, что он годами выстраивал. И вдруг — хриплый смешок. Сначала тихий, будто попытка подавить ярость, затем громче, переходящий в горький хохот. Ной отступил на шаг, руки инстинктивно обхватили плечи. Отец… смеется? Не кричит, не бьет — смеется, будто перед ним шут, а не сын, посмевший бросить вызов. — Ты меня удивил, — Эрен выдохнул, стирая усмешку ладонью. Голос его дрогнул, обнажив трещину в железной маске, — Этот ледяной тон… Упрямство, будто гвоздь в доске. Все как у меня. — Он шагнул вперед, на его лице смесь гнева и чего-то неуловимо горького. Ной не шелохнулся, но подбородок дрогнул. Он ждал удара, проклятий, всего — но не этого. — Прощаю, — Эрен произнес неожиданно мягко, и в его глазах, как вспышка, мелькнуло то, что Ной видел лишь в детстве — гордость. — За смелость. Он отвернулся, чтобы сын не заметил, как дрогнули губы. Раскрылся… Наконец. Все эти годы он ждал, когда в Ное проснется наследник, он знал что в Ное есть стержень, но отнюдь не было и капли мотивации. И если Айден стал тем камнем, о который точат меч… Что ж. — А Айден… — Эрен обернулся, поймав взгляд сына. — Он готов разделить твой выбор? Ной потупился, пальцы нервно переплелись. — Я… не спрашивал. Мне нужно время… — Время? — Эрен резко сдвинул брови, и в голосе вновь зазвучала сталь. — Ты знаешь ответ. Пауза повисла, как лезвие над шеей. Ной медленно поднял голову. — Он согласится, — голос его окреп, став тверже земли под ногами. — Я уверен. Эрен замер, всматриваясь в горизонт, где дым сливался с тучами. Потом тяжелый вздох разорвал тишину — словно с плеч упали камни десятилетий. — Да будет так. — он кивнул, больше себе, чем сыну. И в этом жесте было не поражение, но странное облегчение. Будто где-то в глубине, под грудой долга, старик в нем улыбнулся юноше, который когда-то тоже выбрал сердце вместо короны.