Жизнь продолжается.

- Давай-давай, иди! Надо учиться! Ты уже большой и можешь ходить сам! Маленький принц Кендар засопел и сделал неуверенный шажок. Он уже хорошо ходил, держась за чью-то руку, но ходить сам немного боялся. Второй шажок... третий... и вот уже малыш уверенно перебирает ножками. Виктор глубоко вздохнул и вдруг понял, что все это время не дышал. С того момента, как отпустил маленькие пальчики. - Молодец он, правда? Виктор энергично кивнул. Сопровождать принцессу Тину, гуляющую с принцем Кендаром, вошло в него в привычку пару лун назад. Король попросил, сказав, что ему будет так спокойнее и за кузину, и за сына. Виктор исправно ходил на эти прогулки. Не то что бы он верил в необходимость защищать принцессу и малыша от неведомых врагов, особенно с учетом того, что парк охраняется, а за гуляющими незаметно следят несколько сотрудников департамента безопасности. Просто это был единственный способ отблагодарить принцессу Тину за все, что она для него делает. А делала она немало, добровольно взяв на себя задачу его адаптации в этом мире. Конечно, она не водила его по лавкам, но Королевский музей они посетили трижды, причем Тина, как настоящий наставник, добилась того, что Виктор запомнил ряд важнейших исторических событий. Немало часов провели они и в Королевской библиотеке, сперва рассматривая картинки и карты, а когда Виктор выучил ортанские руны, Тина ненавязчиво подсказала ему, какие книги стоит попробовать почитать, чтоб и не очень сложно было, и полезно для адаптации. Она же потихоньку учила его эгинскому языку - почему-то агенту Кангрему очень хотелось хоть один местный язык освоить без лингводекодера, видно, все же хотелось доказать себе, что смог бы жить в этом мире, отказавшись от связей со своим. Да и вообще... Просто так хорошо стало возвращаться туда, где твоему возвращению кто-то рад. - Так вы с Элмаром гостили у барона Даберри? - Да, два дня. - Понравились ли вам поместье и окрестности? Я слышала, замок стоит среди очень красивых густых лесов. - Да, мы целый день ехали от точки ближайшего телепорта. А замок... ээ… большой и видно, что старый. - Ему около трехсот лет, он строился еще до ухода эльфов. Но они не принимали участия в его постройке, насколько я знаю. Говорят, маг, участвовавший в строительстве, был чистокровным человеком и с эльфами не ладил. - Маг? - Да, многие старые замки строились с применением магии, ведь без нее ворочать огромные камни было тяжело и долго. А тот маг рассорился с коллегами, забрался в глушь и жил там отшельником. В тех местах еще жили два дракона, в разных пещерах, но дружили. Маг подчинил себе одного из драконов, а потом предложил местному барону помощь в строительстве замка. Дракон таскал и ворочал камни. Но в конце концов он вышел из подчинения мага и то ли убил его, то ли пытался, но маг сбежал, и тогда дракон обложил хозяев замка данью, похитив и удерживая в качестве заложницы дочь хозяина. Потом ее спас некий рыцарь... Вам не рассказывали эту историю? - Нет, к слову не пришлось - Виктор не стал рассказывать спутнице, что до столь глубокого экскурса в историю замка дело не дошло, поскольку барон в первый же вечер выставил на стол не только богатое угощение, но и лучшее вино из своих погребов. Проходивший мимо богато одетый господин склонился перед Тиной в глубочайшем поклоне, более напоминающем балетную миниатюру, чем приветствие, и завершившимся целованием ручки прекрасной дамы. Наконец выпрямившись, господин одарил Витьку презрительным взглядом и небрежным «Приветствую», постаравшись в одно это слово вложить все свое презрение к неизвестно откуда взявшемуся мужлану, позволяющем себе появляться в обществе наследной принцессы в таком виде, будто только что вылез из тролльей пещеры – в простой куртке без украшений, грубых башмаках без каблуков, без перстней на пальцах, без шляпы и ненадушенным! При этом господин ручку Тины так и не выпустил, гад! У Виктора кулаки чесались заехать в эту расфуфыренную морду, а вот только повода не было. Он осторожно взял малыша за ручку, придерживая. Принцесса Тина коротко извинилась за невозможность продолжать беседу, взяла Кендара за другую руку и двинулась дальше по аллее, на ходу уже через плечо посылая дворянину вежливую извиняющуюся улыбку. - Граф Весси, родственник Диннаров, советник по международным вопросам, при предыдущем короле был послом в Галланте и Лондре. Давайте снова отпустим малыша, мне кажется, он может еще немного пройти сам. Правда, мой хороший? Вот так. А о чем мы беседовали? Ах да, история замка Даберри. Я наткнулась на нее, когда Шеллар расспрашивал всех о драконах. Мне тогда тоже стало интересно, а еще очень хотелось помочь кузену, он так терзался этой загадкой. Ведь многие драконы похищали девиц, и совершенно непонятно, с какой целью. Общаться с ними не могли, в... ээ... пищу не употребляли, просто держали в пещере. В старых историях драконы похищали девиц ради выкупа, обычно золотом и драгоценными камнями, но последние сто пятьдесят-двести лет ситуация изменилась. Драконы девиц в основном просто держали при себе, не давая знать их родным, где похищенная и куда платить выкуп, то есть для чего-то другого нужны были им эти несчастные. Я расспрашивала Элмара, он ведь убил четырех драконов, и при двух из них были девицы. Правда, сам Элмар, кажется, не особо с этими девушками общался... Виктор хмыкнул. Как раз после нескольких кувшинов вина барона Даберри Элмар и поведал Виктору свою версию ответа на вопрос о том, зачем девицы оказывались в пещере дракона. С его точки зрения, специально для того, чтобы вешаться потом на шею несчастным героям, неосторожно избавившим их от чудовища. Принцесса Тина сдержано улыбнулась. - Как-то кузен гостил у нас в Эгине, и они с моим супругом несколько перебрали молодого фаннадорского. Тогда я и слышала краем уха ту версию, которую, видимо, слышали и вы. Но она никак не объясняет стремления самого дракона заполучить девицу и держать в своей пещере. Нет, малыш, эта палочка слишком большая и грязная, давай лучше подберем вот ту. Последние слова относились к принцу Кендару, явно не желавшему возвращаться с прогулки без добычи. Вновь уцепившись за руку Тины, он старательно тянулся к лежащим на дорожке веточкам. - Я беседовала с тремя дамами, побывавшими в плену у дракона. Все они излагали примерно одно и то же: в пещере было неуютно, страшно, холодно, довольно грязно и невообразимо скучно. В двух из трёх случаев драконы слегка поджаривали куски мяса своим дыханием, прежде, чем выделить их девушкам. В третьем же случае и такой заботы не проявлялось, и я по недомолвкам поняла, что несчастная какое-то время, преодолевая отвращение, питалась сырыми объедками. К счастью, ее быстро спасли. Она возненавидела мясо и более никогда не ела его ни в каком виде. При этом драконы не давали понять семьям похищенных, где девушка, как это делали их сородичи ранее, если рассчитывали получить выкуп драгоценностями. В чем-то это понятно: людей за последние столетия стало значительно больше, чем было раньше, соответственно, и героев с магами прибавилось. Возрос и спрос на кровь и иные части тела ящеров, и теперь драконы предпочитают селиться подальше от людей и не афишировать места своего проживания. Не в меру жадный дракон сильно рискует. Но при этом драконы по-прежнему похищают девушек, то ли по привычке, то ли с иной, неизвестной нам целью. Девушки говорили мне, что драконы как-то ими интересовались, тыкались мордой или просто наблюдали, большую же часть времени бедняжки были предоставлены сами себе. - А сбежать не пробовали? - Не решились, поскольку дороги не знали и не имели соответствующего опыта. А эти рептилии обычно устраивают жилье в недоступных для нелетающих существ местах, покойный Скорм и в этом был исключением. Может, и были среди плененных драконами девиц такие, что сбегали, но про удачные побеги я не слышала. Вообще сведения пришлось собирать по крохам, я искала их три года. Вот только в последний год было не до того... Виктор быстро, чтоб отвлечь ее, спросил: - А хотите, я что-нибудь разузнаю про ту историю с девушкой из рода Даберри? - Да, я хотела попросить вас об этом. Вы еще вернетесь туда? - Собираюсь. – Виктор и не собирался оттуда уезжать, но начальство срочно вытребовало его составлять некий внеочередной отчет, с которым он уже благополучно справился. Собственно, вернуться можно было уже сегодня, но Тиля и Макс могли в любое время запросить уточнений. Подходило время сдачи общего годового отчета, и впервые за историю существования агентства отчитываться надо было не только о проведенных исследованиях и собранных сведениях, но и об обстоятельствах контакта. Конечно, уточнения можно дать и по телефону, но вдруг в районе замка Даберри будет плохая связь... Да что там, была и другая причина, по которой Виктор не хотел возвращаться в этот день в баронский замок. И даже не одна. - Дело в том, что сведения о той истории скудны и отрывочны. С одной стороны, сохранилась пара баллад, воспевающих подвиг рыцаря, спасшего прекрасную деву. В них так же упоминается о трагической гибели рыцаря на обратной дороге: его настиг и убил второй дракон, товарищ убитого. О судьбе девушки одна из баллад умалчивает, во второй же поется, что дева попросила рыцаря оставить ее в отцовском замке, из чего следует, что в момент гибели рыцаря ее с ним не было. Вообще эти баллады содержат мало конкретики, они явно писались по одному канону: герой спасает деву от дракона, дева благодарит рыцаря и клянется ему в любви... Так ли это было на самом деле, теперь уже, возможно, никто и не знает. Виктор понимающе кивнул. Действительно, поэты и прочие барды часто воображают любовь там, где ее нет, принимают за нее благодарность, или привязанность, или уважение. Вот и им с принцессой Тиной насочиняли целый роман, так неудобно тогда получилось... Хорошо, что со временем все забылось и теперь они просто хорошие друзья.. Юный принц к этому времени уже присмотрел четвертую по счету палочку и стал соображать, куда бы пристроить первые три. В конце концов Виктор был удостоен чести нести две палочки, принцессе досталась третья. Малыш же решительно, уже не держа никого за руку, наклонился за четвертой. Тина на всякий случай придержала его за край курточки, но все обошлось. Обретя четвертую по счету палочку, малыш радостно затопал дальше по дорожке, размахивая трофеем. - Я узнала, что поблизости от замка Даберри есть женский монастырь со странным названием Драконья обитель. Его основательница была из рода Даберри, и есть легенда, что мистические способности она приобрела волшебным образом в процессе общения с драконом. - Так это та самая девица? - Точных сведений я не нашла, но по времени события примерно совпадают. - Если мы окажемся в тех краях, я могу попросить Элмара заехать в монастырь и порасспрашивать там про основательницу. - Я была бы вам очень благодарна. Думаю, Элмар не откажет. Виктор тоже так думал. Собственно, их нынешние поездки никаких героических целей не преследовали. Король попросил Элмара проехаться по нескольким отдаленным поместьям, до которых новости то ли не дошли, то ли дошли в искаженном виде, в результате чего их обитатели старались не вступать в какие-либо контакты с государственными служащими. Перед принцем-бастардом была поставлена задача донести до затворников информацию о том, что оккупация кончилась, король не предатель, а прежние порядки восстановлены. Как понял Виктор, аудиторию король подобрал под стать кузену: добродушный и открытый хозяин неподдельно обрадовался их появлению и сразу велел подавать лучшего вина из своих подвалов. А потом с открытым ртом слушал новости, забыв даже прихлебывать из кубка. Вино, кстати, было превосходным, легким и вроде не пьянящим, но после нескольких кувшинов Виктор дошел до спальни, лишь вися на Элмаре. Радовало только то, что печень не бунтовала, и даже похмелье было не особо сильным. Это было тем более актуально, что в этой поездке их сопровождал не Мафей, а Мельди. Юного принца наконец-то засадили за учебники, а Мельди отправили развеяться и отдохнуть после нелегкого отпуска, посвященного уходу за умирающим. Мельди, конечно, тоже ничего мужик, но протрезвлять у Мафея получается много лучше. Надо будет заехать в этот монастырь и все разузнать. Он уже представил, как вернется и будет рассказывать принцессе выведанные подробности. Она так здорово слушает, когда ей по-настоящему интересно: чуть наклонив голову, время от времени поднимая на собеседника горящие глаза. Ему иногда удается рассказать ей что-нибудь про свой мир, она так хорошо все понимает, не хуже своего кузена. Он покосился на спутницу, встретил ее взгляд - и уже не смог отвести глаза. Они стояли на дорожке, взявшись за руки, и просто смотрели друг на друга… смотрели... Громкий рев принца Кендара прервал идиллию. Малыш споткнулся и упал плашмя на мокрую дорожку. Тина и Виктор нагнулись к нему одновременно, торопясь поднять и успокоить, и... и Виктор с размаху столкнулся головой с принцессой! Нет, ну вот как так получается? Во все-таки зря Элмар говорил, что его невезучесть выдуманная! Тина тихо охнула, прикрывая ушибленный глаз ладонью. Вот здорово, теперь у принцессы будет фингал! Ему-то что, ну подумаешь, шишка на лбу, а ей... Там опять какой-то королевский дом собирается с официальным визитом заехать, а тут кузина правящего монарха с фингалом! Впрочем, пока в мозгу мелькали все эти мысли, руки Виктора жили своей жизнью: малыш был поднят и поставлен на ножки. Тина, присев рядом, одной рукой отряхнула его, вытерла платком слезы и напоследок помогла принцу высморкаться. Второй рукой она при этом все еще зажимала пострадавший глаз. - Сегодня мы начинаем проходить любительный падеж. В отличие от предпочтительного, он применяется только к одушевленным существительным. Существительные в этом падеже отвечают на вопрос «кого?». «Я люблю кого?» - «Маму». «Я люблю кого?» - «Брата». Попробуйте привести пример использования любительного падежа. - Я люблю дедушку! - Правильно, Лола, какая ты молодец! - Я люблю эльфи! - Сюань, надо говорить «я люблю эльфов» – и, чтобы хинеяночка не начала развивать любимую тему, Клара быстро переключилась на третью ученицу: - Жозефина? - Я всех ненавижу! Сказано это было с такой убежденностью, что Клара опешила. И попыталась как-то возразить: - Но кого-то же ты должна любить! Мы ведь все любим кого-то... маму... папу... - Я их всех ненавижу! Клара стояла у доски, онемев от ужаса и растерянности. Потому что возразить было нечего. Ее младшей ученице действительно некого и не за что было любить. Хорошо, что у Лолы есть дедушка! Зайти или нет? С одной стороны, неловко средь бела дня ломиться в покои к принцессе. С другой стороны, ведь это единственный способ исправить то, что он натворил. Конечно, мазь можно просто передать, но одна мазь не поможет, это он знал по собственному опыту. Чтобы быстро и бесследно удалить гематому, нужен еще дермопласт, причем клеить его надо на место прохождения определенного сосуда, иначе все зря. Этой премудрости Виктор научился, когда участвовал в боях без правил – организаторы очень не любили выпускать на ринг бойцов с синяками. Зная себя, запас нужных лекарств он всегда держал в аптечке. Сгонять за ними было недолго, но как же неловко вламываться к ней сейчас. Она, наверное, лежит с какой-нибудь примочкой на глазу в надежде, что будет хотя бы не так заметно. Завтра ж этот проклятый официальный визит. Королева Агнесса. Бабы – они глазастые. И ехидные. Еще начнет вызнавать… А послезавтра… Виктор вспомнил и даже застонал от отчаяния. Послезавтра ведь явится этот мелкий гад, король Лондры. После знакомства с которым Виктор пришел к выводу, что и Шеллар, и даже Раэл – в сущности неплохие ребята, вполне терпимые. По сравнению с этим сморчком мороженым с его ехидными намеками и каменной рожей. И уж этот-то синяк заметит непременно! Надо принимать меры. Так, вот ее покои. Служанка. Да, прошу доложить. Срочное дело. Конечно, она что-то пыталась сделать. И как хорошо, что догадалась отослать служанку. Все же лекарства из его родного мира не для чужих глаз. - Я прикладывала лепешку из ридана болотного. Но если ваше средство столь чудодейственно... Это будет очень кстати. Так, сперва немного мази на сам синяк, уже начавший наливаться. Затем дермопласт на сосуд... Вот она, голубая жилка, бьется под нежной кожей. Теперь снова помазать, уже обильнее. Нет, вот здесь... лучше я сам... Как же это получилось? Он помнил только, как соприкоснулись руки. Как он сжал ее нежные пальцы, как притянул ее к себе... Потом они целовались. Кажется, целую вечность. А потом... он только запомнил, как боялся сломать ее, такую хрупкую и тоненькую... - Нет, ну как такое может быть? Ну что же это? Ольга уже привыкла, что после занятий с ученицами Клара врывается к ней в растрепанных чувствах, но чтобы так рыдать? Что ж такого еще учинила Орландина? Скорее всего она, хотя две другие тоже не подарок. Как же успокоить Клару? Эх, валерьянки нету, давно пора было завести бутылочку. Ольга подняла ватный колпак и налила Кларе чая. Сунула чашку под нос рыдающей девушке. Та глотнула между рыданиями, поперхнулась, откашлялась и перешла на тихий вой. В соседней комнате ей ответила разбуженная Ро. Перепуганная Ольга рванула за помощью, налетела в коридоре на какого-то слугу, вцепилась в него и, путаясь в словах, попросила срочно разыскать Терезу и принести от нее валерьянку. Видимо, экстраординарность события – как же, госпожа Ольга попросила о чем-то слугу! – повлияла на скорость исполнения просьбы, и через несколько минут валерьянка была доставлена в комплекте с встревоженной Терезой. Вдвоем они кое-как привели в чувство рыдающую Клару и осторожно попытались узнать, что привело ее в такое состояние. - Но так же невозможно жить, когда тебя совсем никто не любииит! И когда самой любить некого! Так же нельзя жить! – провыла зареванная Клара. Девушки осторожно напомнили Кларе, что ее очень любит мама. И сестра. И маленький сыночек сестры, наверное, тоже, хотя он и не умеет еще говорить, но ведь улыбается ей, она сама говорила. И они, Ольга с Терезой, ее очень любят. И она ведь любит своих родных, правда? - Даа! Я их всех люблю! И они меня любят! А как жить, когда никто... совсем никто... и некого... – тут Клара нашлась в судорожных рыданиях, перешедших в жуткую икоту. Когда хлопки по спине и отпаивание водой сделали свое дело, Ольга осторожно осведомилась, о ком это Клара. - Об... О...О...Орландине! Ее ведь совсем... ну... никто… – тут Клара сбилась на неразборчивые рыдания. Ольга с Терезой переглянулись. - А ее это трогает? – поинтересовалась Ольга, привыкшая воспринимать девочку как юную бессердечную пакостницу. - Конечно, трогает! Она потому и такая! Ольга попыталась осмыслить сию новую для Клары концепцию. Когда подруга лишь начинала заниматься с девочками и вываливала на Ольгу свои бесконечные жалобы на них, та пыталась предположить, что Орландина девочка не злая, а озлобленная и несчастная. Клара разбила эту теорию в пух и прах с приведением конкретных примеров несомненной испорченности и бессердечия юной ученицы. Теперь же вот рыдает... - Но что мы можем сделать? Мы же не можем заставить мать ее любить. Камилла такая, какая есть. Можно, конечно, с ней поговорить... - Чем такая мать, лучше никакой! И отец – сволочь! - Он не сволочь, он славный, просто для него все это несколько неожиданно. - Он же давно о ней знает! И плевать ему на собственную дочь! Ольга задумалась. А действительно, ведь Плакса знает о дочери уже полтора года, можно было и привыкнуть к мысли о том, что он теперь отец. Просто столько всего было за это время, некогда было привыкать. Учился магии, заключил союз с Шелларом, бился за свободу своей страны, чуть не погиб, потерял ногу, взошёл на трон, отрастил ногу, женился, вновь потерял власть и ушел в партизаны, летал на драконе, жил в изгнании, посещал другой мир, вернулся на трон... Всего и не вспомнишь. Но все же мог бы выбрать время и возможность, познакомиться с дочкой, сказать девочке хоть пару добрых слов. Сложно ему, что ли. - Может, попросить Диего с ним поговорить? - И Жака – откликнулась Тереза, чьи мысли явно шли в том же направлении. Клара сверкнула глазами, но вслух возражать не стала. - И Мафея – добавила Ольга. Тут Клара закивала поспешно. Мафея она любила и уважала. А все дело было в том, что именно он частенько забирал учениц после ее занятия на урок магии, тем самым знаменуя для нее окончание кошмара. Ольга не раз задумывалась, знает ли Клара, что именно Мафей подсуропил ей учениц. Самой Ольге про это разболтал Жак, но делиться информацией с подругой Ольга не стала. Пусть хоть на Мафея не сердится, он же из лучших побуждений взялся учить девчонок. И честно учит, разрываясь между собственной учебой, уроками и подвигами. Сейчас, правда, в подвигах у них временный перерыв, но зато наставник взялся за парня со страшной силой, заставляя наверстывать упущенное. - Значит, так. Легче всего, пожалуй, поймать Мафея. Где Жак, я не знаю, а Диего в театре. - Жак сейчас отсыпается, а вечером собирался зайти домой, – откликнулась Тереза. - А Мафей сейчас, наверное, еще занимается с девочками – всхлипнула Клара - они часа по три занимаются. - Ну закончит, тогда и позовем – подытожил Ольга. И вы с Жаком подгребайте. - А пока пойдем, посидишь у меня в лазарете, поможешь бинты мотать. Все равно ты сейчас работать вряд ли сможешь, – и Тереза увела Клару. Ольга сама удивлялась, как быстро сдружились Тереза с Кларой. А началось все с того, что Ольга с Кларой вносили в словарь слово «колыбель», и Клара безапелляционно объявила его заимствованием из эльфийского. То же было сказано позднее про слова «бульон» и «медальон». Да и после неисправимая Клара со своей любовью к эльфийскому языку в других русских словах находила эльфийские корни и донимала Ольгу идеей о родстве этих языков. Ольге мысль показалась бредовой, и она отмела ее, в качестве одного из аргументов указав на французское происхождение большинства этих слов. Клара немедленно пожелала услышать французскую речь, что в их мире было затруднительно. Ну или хотя бы что-нибудь про Францию. Ольга переадресовала ее просьбу Терезе, забежавшей осмотреть Ро, и та как-то зашла вечерком и обстоятельно рассказала про свою историческую родину. Вернее, про то, какой она была в середине двадцатого века. Ольга даже была малость разочарована ее рассказом, для нее Франция была страной мушкетеров, Робеспьера, Жана Вальжана, Эдит Пиаф и «Мулен Руж». Тереза же рассказывала про тихое довоенное время, когда революции и восстания остались в далеком прошлом, страшная война – в недавнем прошлом, кабаре и шансонетки - где-то в далекой столице, в которой Тереза за свою недолгую жизнь и не была ни разу. А тихая жизнь казалась такой прекрасной. Особенно в маленьком провинциальном городке, где главный праздник – окончание сбора винограда... А про войну Тереза не рассказывала, и они не спрашивали. По части эльфов Тереза Клару разочаровала, сказав, что в их местности в них не особо верили. Они с подружками в младшей школе рассказывали друг другу про феечек в цветочках. А эльфы – это уже что-то совсем из книжек. Но вечера воспоминаний сделали свое дело, и девушки подружились. Правда, Клара как-то сказала Ольге, что Тереза – такой чудесный человек, вот только как она может столь искренне любить Жака? Тереза же как-то между делом обронила, что Клара – замечательная девушка, вот только это ее чрезмерное увлечение эльфами... Виктор шел по коридору дворца в полном смятении. Она же принцесса! Она принцесса, а он кто? И что теперь? Король... впрочем, он-то сводничал вовсю. Элмар тоже только счастья пожелает. Но это их дворянское собрание... Фанфароны надутые… Павлины спесивые… Если узнают... Виктор вдруг почувствовал дикое желание избить смертным боем первого же мерзавца, который на нее косо посмотрит, или посмеет что-то сказать неуважительное. Плевать, что они родовитые дворяне! И плевать, что скажет начальство! Пусть только кто-нибудь глянет косо! Какая у нее нежная кожа... И как она смотрела на него… Не надо было так поспешно уходить. Как она это сказала? - Жаль, завтра вы уезжаете, – помолчала и добавила – Ты уезжаешь. Витьке вдруг мучительно захотелось никуда не ехать, а вернуться в комнату Тины. Вот прямо сейчас. И еще он почувствовал дикое желание сразиться с драконом. В честь нее. Он остановился посреди коридора как вкопанный. Какой еще дракон? Зачем он ей? Но желание не проходило. Виктор Кангрем, полевой агент службы Дельта, сорока шести лет, разведен, образование высшее техническое, проживающий в городе Тверь, испытывал непреодолимое желание сразиться с драконом ради прекрасной принцессы! Бред! Но все равно хочется. И в голову лезут дикие мысли: посоветоваться с Элмаром, разузнать насчет дракона. Интересно, какое оружие его возьмет? Автомат не пойдет, это точно. Надо Киру спросить, с чем именно они ходили, какой марки был ее резак и что там было еще... Так, о чем это он? Похоже, пора сдаваться Дэну! Виктор решительно напомнил себе, что на настоящий момент на континенте всего четыре дракона – Хрисс, с которым они, можно сказать, приятельствуют, Аррау, к которой он питает искреннее уважение, их шебутной отпрыск и еще какой-то анахорет драконьей породы, поселившиеся осенью средь пиков Хинского хребта. Людей он не обижает, охотится на диких коз и уже пару раз менял место жительства, спасаясь от настырных героев. По мнению Витьки, герои были глубоко не правы, прикапываясь к столь миролюбивой рептилии. К тому же умом Виктор прекрасно понимал, что никакой нужды в убитом драконе у Тины нет. Вот какие-то сведения о драконах ее интересовали, это да. Надо узнать. Вот прямо завтра, как только отправится в тот самый замок Даберри, могут же его обитатели что-то знать про историю близлежащей обители. Сегодня там бал, так что вряд ли Элмар завтра с утра соберется в дорогу. Собственно, изначально хозяин предполагал дать бал в честь всей их команды, чтобы иметь возможность представить всем «Королевского посланца и великого героя» и положить конец разнообразным мерзким слухам, распространившимся в их провинции! Чтобы все знали, какой у них замечательный король и какой у него кузен! Узнав про бал, Мельди оживился, Элмар не особо обрадовался, а вот Виктор затосковал страшно, но тут ему позвонил Макс и попросил срочно вернуться хотя бы в Даэн-Рисс, подобрать недостающие сведения для отчета на ежегодной сессии. Витька искренне надеялся, что участие рядового полевого агента, к тому же новенького, в этом мероприятии будет чисто номинальным, а то и вообще удастся ее пересидеть в поле, отговорившись делами. Как же! Макс сказал, что Витькино участие обязательно, да еще и сообщение делать придется. О том, как с его участием случился контакт. И второе – о разоблачения гнезда контрабандистов. Так что пришлось тащиться в штаб-квартиру и смотреть присланные Максом наброски докладов. От перспективы делать доклады Виктор пришел в ужас. Но нет худа без добра – хотя бы удалось смыться вовремя с бала. Завтра надо назад, вот как раз расспросит барона. Заодно спросит, нет ли сейчас в их местности дракона… Стоп, опять? Нет, точно пора сдаваться Дэну! Стоящий в коридоре стражник опасливо покосился на то шагавшего по коридору, то застывающего на месте, и при этом бормочущего что-то себе под нос господина Виктора, и подумал, что герои – они малость странные бывают. Но что поделаешь, зато герои! - А ребрышко ему можно? - Можно. - А картошечку вареную? Мадам Катрин милостиво кивнула, и картошечка исчезла в пасти Шарика вслед за ребрышком, сгрызенным с невероятной скоростью. Прокорм Шарика и его напарницы мог бы стать для циркачей неподъемным, если бы не регулярные подношения благодарных зрителей. После каждого представления не было отбоя от желающих угостить четвероногих артистов. Людей, впрочем, тоже не обижали, и мадам Катрин разрывалась между необходимостью следить за животными (чтобы не съели чего не надо) и людьми (чтобы не выпили больше, чем надо). Она оглянулась. Так и есть! И дон Мигель, и Мико с Тино уже куда-то запропастились. Опять, должно быть, не устояли против просьб благодарных зрителей опрокинуть стаканчик в их компании. А завтра им давать здесь еще одно представление, сегодня выступали на окраине, завтра обещали пустить на ратушную площадь. И если кто-то из акробатов навернется по пьяни... - Инесс, Хулио, а вы куда смотрели? Ответила мадам только Хулия, и то не словами, а безразличным пожатием плеч. Племянница, увы, уже куда-то усвистала. Ну и ладно, она-то по утрам возвращается рано и трезвой. А вот мужчины... Но что поделать, присмотреть за животными важнее. Местные жители иногда рвутся накормить их не пойми чем, причем из лучших побуждений. И если Шнурок переварит любую дрянь без малейшего вреда для здоровья, а Мари, напротив, страшно разборчива в еде, то Жужу лопает все, что дают, а потом страшно мается животом. И тогда приходится либо урезать номер, либо трястись, представляя, что ее прослабит прямо перед зрителями. Нет уж, лучше присмотреть! И за Шариком тоже, все ж чужая собака. Тут мадам Катрин вздохнула и в который раз напомнила себе, что собачку рано или поздно придется отдать хозяевам. Хотя представить себе выступление без его участия невозможно, но нельзя же присвоить чужое! Вот как только они окажутся в Даэн-Риссе... Однако судьба упорно вела их путь мимо столицы Ортана. Сперва, узнав об аресте Ольги, они сами поторопились покинуть город и петляли по проселочным дорогам, опасаясь погони. На неделю застряли в замке скучающего барона - погоня в эту глушь вряд ли добралась бы, а хозяин долго не хотел их отпускать, поскольку других развлечений в ближайшие луны явно не предвиделось. Но когда к барону заехал какой-то местный чиновник, мадам Катрин велела труппе быстро собираться и уезжать. Может, он и впрямь в гости заехал, а все ж лучше остеречься. Заложив еще несколько петель по проселкам, добрались наконец до Вийонского леса. Там заспорили, куда ехать дальше. Дон Мигель и Дон Хосе предлагали ехать через лес – никто их там искать не станет, а разбойники вряд ли покусятся на их разваливающийся, обшарпанный фургон. Мадам Катрин была категорически против – вряд ли местные разбойники переборчивы, а у циркачей припрятаны деньги, оставленные Ольгой. В процессе дискуссии поинтересовались у трактирщика, сильно ли свирепствуют разбойники в Вийонском лесу и какова вероятность проехать через него без проблем. Ответ их обескуражил: трактирщик через лес ехать не советовал категорически. По его словам, проезжих в лесу нынче почти не стало, как, впрочем, и разбойников. А причиной тому появление в лесу двух чудищ. Одно похоже на тролля или варвара-гиганта, второе то ли буйвол, то ли бык, то ли тур, то ли конь говорящий. Ну или не говорящий, но разумный, поскольку двуногое чудище с четвероногим беседует. А вот с людьми оно не особо беседует, сразу бьет наповал. Так что из леса даже разбойники разбежались, кто жив остался, конечно. Кто на юг подался, кто на восток, а трое нанялись в батраки к старому сквалыге Хью, местному огороднику. А что было делать, по весне больше никто работников не брал, а Хью всегда нужны люди, потому что от него все бегут. В их местности лет сорок такого не помнят, чтобы разбойники да в батраки пошли, вот наоборот было, и не раз. Чудища? Да так в лесу и живут, наверное. Правда, уже несколько дней о них ни слуху ни духу, сидят, небось, в самой чащобе, радуются, что всех пораспугали. Народ дальше опушки ни ногой теперь. Выслушав словоохотливого трактирщика, решили двигать на запад, в обход леса. Ехали все больше проселочными дорогами, давая представления в маленьких городах да в замках – благо по замкам сидели многие знатные люди, пережидая лихолетье. Где-то на этом пути обзавелись вторым фургоном с парой лошадок, а уже на границе с Лондрой нашли акробатов. Те рассорились со своей труппой, а выступать маленькой группой было не особо выгодно, да и путешествовать опасно. Акробатов было трое – Тино, Мико и красотка Кэти, а с ними лошадка Розочка. Тино и Мико честно отрабатывали свой хлеб, Кэти же была, по общему мнению, неумехой с претензиями. Все, на что ее хватало – держаться ровно, когда Тино поднимал ее, да красиво раскланиваться, рассыпая очаровательные улыбки. Мадам Катрин свою тезку невзлюбила сразу. Смазливая, но стервозная девица без конца ей дерзила, поскандалила с Хулио, говорила гадости Инесс (на что, та, впрочем, совершенно не обращала внимания). Увы, погнать ее из труппы не удавалось – она была подругой жизни Тино и свела бы его с собой. Кроме того, именно Кэти принадлежала прелестная лошадь Розочка, которую сразу заняли в двух номерах. Новым составом труппа кочевала по югу Галланта, когда с севера пришли известия о боях. Освободительная армия теснила оккупантов, фронт с каждым днем продвигался ближе. В один из дней неподалеку раздались выстрелы, и перепуганные циркачи поспешно спрятались в густой рощице. Хулио и Тино несколько раз ходили на разведку и каждый раз сообщали, что поблизости идет бой. Через два дня их импровизированный лагерь все же обнаружили солдаты – жуткого вида, все как на подбор рыжие, косматые и не понимающие ни одного известного циркачам языка. Они в момент скрутили пытавшихся сопротивляться Хулио, Мико и Тино, после чего встали кружком и принялись радостно ржать, тыкая пальцем во все и всех подряд. Мадам Катрин уже успела мысленно проститься и с жизнью, и с фургонами (под полом одного из которых была спрятана часть Ольгиных денег - то, что не удалось зашить в одежду). Но тут явился еще один человек, судя по внешности – лондриец, судя по повадкам – из командования, и все разъяснилось. Рыжики оказались не оккупантами, а освободителями. Оказывается, в объединенной армии воевали даже варвары с Ледяных островов! В тот же вечер труппа монсира Бертильона дала представление для доблестных воителей. Суровые воины были в полном восторге, орали, свистели и били мечами по щитам. Давно не попадалось циркачам столь благодарных и непосредственных зрителей! Когда Иньес начала танцевать на канате, они сперва перепугались, что она упадет, и сгрудились внизу, готовые подхватить, а потом восторженно следили за ней, затаив дыхание. Закончив танец, Иньес грациозно спрыгнула на руки одному из воинов. У счастливца на лице был неземной восторг, прочие глядели на него с почтением и завистью, когда он осторожно, как фарфоровую статуэтку, ставил танцовщицу на землю. Затем выехали собачки в тележке, влекомой Шариком – и этот номер вызвал бурный энтузиазм у простодушных варваров. Как, впрочем, и последующие. То, что в репризах дона Мигеля солдаты не понимали ни слова, дело не портило. Был, впрочем, неловкий момент, когда Хулио стала метать ножи. Из рядов зрителей поднялся здоровый мужик, покровительственно похлопал циркачку по плечу, подвинул и метнул в мишень свой топор, отчего видавшая виды деревяшка раскололась на две половинки. Что, опять же, вызвало неподдельную радость зрителей. Да и боги с ней, с мишенью. Зато накормили, напоили и фургоны не тронули. Хулио, правда, впала в черную меланхолию, особенно после того, как попросилась в отряд рыжиков и получила отказ. Армия ушла на юг, а цирк покатил к северу, подальше от фронта. Мадам Катрин решилась наконец потратить часть денег на обновление реквизита. Стены фургонов украсились яркой росписью, собачкам сшили костюмы, Рози справили новое красивое седло, а местный умелец смастерил маленькую открытую карету – в нее впрягали Шарика, а восседали в ней Мари и Жужу, коим роль великосветских дам удавалась замечательно. Цирк объездил Галлант, побывав даже в западной Лондре, когда с юга пришли вести о полном разгроме оккупантов. Тогда и заговорили о возвращении на юг. Спать в фургонах становилось все холоднее, а скоро, говорят еще и снег выпадет! К тому же надо было узнать о судьбе Ольги и собачку вернуть, если найдется кому. Мадам Катрин очень надеялась, что хозяин не будет настаивать на возвращении Шарика, так удачно вписавшегося в труппу и ставшего любимцем публики. Но как честная женщина чувствовала себя обязанной хотя бы попробовать вернуть пса. Однако лечь на южный курс помешала болезнь дона Хосе. Тот в последнее время часто хватался за бок, а однажды утром циркачи проснулись от его громких стонов. Несчастный корчился на полу фургона и на все попытки ему помочь умолял «дать ему умереть, и хоть бы, ох, поскорее!». Сперва растерявшаяся, как и все, мадам Катрин быстро взяла себя в руки и велела гнать в ближайший городок, где щедро, не торгуясь, оплатила услуги сперва мага, а потом и врача. И вновь помянула добрым словом Ольгу и ее щедрость – на что бы лечили старика, если б не она? Когда дону Хосе стало получше, врач настоятельно рекомендовал посетить один из галлантских курортов с минеральными водами – и воды полезно попить, и врачи, специализирующиеся на болезнях печени, там самые лучшие. Мадам Катрин малость обалдела от такого совета. Нет, она слышала, что знатные и богатые люди ездят на воды, якобы для поправки здоровья. Даже бывала в таких городках и видела толпящуюся у источников публику –разнаряженную и на вид вполне здоровую. Разумеется, мадам Катрин искренне считала, что все это «лечение» - блажь, предлог покрутиться в новом обществе, продемонстрировать модные наряды и приятно провести время. Ну как можно вылечиться водой? Однако врач настаивал, назвал самые подходящие курорты, деликатно пояснил, что не обязательно класть дона Хосе в лечебницу. Если найти недорогое жилье, лечение не станет в копеечку. Но воды нужны непременно, и поскорее, печень дона Хосе в очень плохом состоянии. Мадам Катрин решилась - и не пожалела. Первую неделю цирк стоял лагерем на окраине городка, и каждый день циркачи торжественно сопровождали дона Хосе к источнику, где благоговейно и сочувственно созерцали процесс поглощения больным воды. Сам дон Хосе чувствовал себя при этом идиот идиотом. Как он говорил потом дону Мигелю, еще понятно – пить в кругу друзей вино, но воду… однако вино врачи категорически запретили. Спустя неделю дону Хосе стало получше, и мадам Катрин скрепя сердце распорядилась готовиться к отъезду. Дона Хосе пристроили на жительство в небогатую семью, которая за скромную плату выделила больному чистую комнатку. Хозяйка пообещала кормить его специальной пищей, полезной для мающихся печенью – как выяснилось, здесь хорошо знали нужды больных, не в первый раз беря на жительство пациента местных лекарей. Да, курорт и впрямь оказался не только местом для флирта. Следующие полторы луны цирк кружил по Галланту, иногда проведывая выздоравливающего коллегу. За это время труппа понесла еще одну потерю – Кэти ушла в содержанки к богатому купцу, напоследок высказав все, что думает, о ночевках в фургоне, выступлениях в легком трико на морозе, еде, приготовленной мадам Катрин, и способностях Тино как любовника. Все бы ничего, но вредная девица свела с собой и лошадку, сказав, что это ее собственность и приданое. А мадам Катрин только-только научила Шнурка вспрыгивать на седло и лаять оттуда на публику! Номера было жалко, и дрессировщица попыталась надеть шедевр шорного искусства на Шарика. Увы, пес, охотно катавший повозку, ходить под седлом отказался категорически! Так бы и пропал номер, не подбери труппа где-то на севере Галланта Грица с Мотрей. Мотря оказалась послушной и понятливой скотиной и от седла не отказывалась. Меж тем полторы луны лечения вернули дона Хосе в строй, и цирк наконец-то потихонечку тронулся на юг. Не спеша и давая представления в каждом городке. Донна Десперсита тосковала у окна. И то, что это было окно одного из самых богатых и красивых домов в городе, мало меняло дело. Какая же скука сидеть взаперти в такой прекрасный весенний день! Можно, конечно, погулять по саду, но там изучен уже каждый уголок. А выходить за ворота ей вроде как незачем. На рынок ходит служанка. В храме скучно, там по будням обычно никого. Прогулок по улицам муж не одобряет: нечего, чтобы на его супругу глядели всякие невежи, еще приставать начнут! Поездки к подругам, увы, тоже пришлось прекратить после нескольких устроенных мужем скандалов. У Ринальдины, понимаешь ли, взрослый брат, не подобает приличной женщине ездить в дом к молодому мужчине. Будто она его там видит, этого брата! У Долорес муж недостаточно знатен, Летиция сомнительного поведения (то есть позволяет себе красиво одеваться и разговаривать с мужчинами, даже если они не члены ее семьи – с точки зрения ее супруга, это верх неприличия). В общем, у каждой ее подруги муж нашел недостатки и ездить к ним запретил. Ах, о такой ли жизни мечтала юная дева, идя под венец? Родители не могли нарадоваться: жених солиден, богат, знатен, вот-вот станет алькальдом. Саму невесту, как водится, не спросили. А если б и спросили? Юная дурочка радовалась: ах, свадьба! Увы, разочарование принесли первые же сутки брака. Когда вечером новобрачные удалились в спальню, муж первым делом рассказал юной Десперсите, что его жена должна помнить про свой долг перед мужем, он же, со своей стороны, сделает все должное для продолжения рода. Все должное для продолжения рода оказалось процессом болезненным и неприятным, в чем-то даже противным. Нет, не подумайте, что юной Десперсите не хотелось объятий и поцелуев! Но вот только как раз поцелуями муж ее и не баловал, приступая к усилиям для продолжения рода с той же обстоятельностью, с какой заказывал новые шлемы для городской стражи или отчитывал главу цеха городских золотарей. Да еще время от времени объяснял юной жене, что каких-то особенных наслаждений в постели может ожидать только развратная женщина, а долг его супруги – одарить его наследниками. Наследники пока не получались, и муж хмурился и выговаривал ей за это. Нет, поначалу она не думала ни о чем таком, не хотела никаких других мужчин. Она же не развратная женщина! Но все же так приятно, когда мужчины делают тебе цветистые комплименты. Когда целуют руку, провожают горящими глазами. Когда поют под гитару, бросая украдкой взгляды на зардевшуюся красавицу. Увы, даже столь невинные знаки внимания муж считал вопиющим развратом. Жена должна сидеть дома, выходя же на люди, кутаться в темный платок, чтобы никто не усомнился и не дерзнул… Зачем, ради чего она родилась на свет? Неужели затем, чтобы сгинуть в этой богато обставленной тюрьме, зачахнуть от тоски, слушая бесконечные поучения и попреки супруга? Все ему не так! И нравы испорчены, и молодежь развратна и не чтит традиций, а их король молод и несерьезен, и может ли вообще столь несерьезный тип быть настоящим королем? И как он может быть полуэльфом, когда и сама принцесса Габриэль, и ее супруг, аристократ из весьма уважаемой семьи (с которыми мы в дальнем родстве, да-да, дорогая, вы должны знать, в какую семью принесете потомков) – так вот, оба они эльфами не были, и предков-эльфов имели лишь несколько поколений назад. И что же тогда значит это ухо? Да с таким ухом в бродячем цирке выступать, а не на троне сидеть! Мистралия – страна, где всегда чтили традиции, и такой король – пощечина приличному обществу! И надо ли удивляться, что в стране никак не наладится нормальная жизнь? То есть магия, то нет магии, то гномы пришли, то гномы ушли, а ведь от них зависит рынок сырья и сбыта! Ну кто бы мог ожидать такого несерьезного поведения от гномов, всегда считавшихся образцом серьезности и обязательности! Гном сказал – гном сделал! А теперь они то есть, то их снова нет, теперь вот снова появились! Даже гномы заразились безумием нынешней жизни! И городские дела в расстройстве. От оккупантов, конечно, нечего было ждать порядка в городе, но и предыдущий алькальд вел дела небрежно. И что с него было взять? Неприлично молод, да и дворянство его было сомнительное, явно наспех пожалованное. Этот новый король жалует дворянство кому ни попадя. Вот в старые времена... Да даже при Гондрелло и то было лучше! Десперсита могла бы возразить, что при Гондрелло старых дворян, как и прочих граждан, могли арестовать за неосторожное слово и даже ни за что, просто ради того, чтобы отнять имущество. Так был арестован и пропал кузен ее отца, а его дом достался ставленнику Гондрелло. Родители боялись той же судьбы и даже сговорились с нянькой, что та в случае их ареста увезет Десперситу к родне в деревню и выдаст за свою племянницу. Саму ее родители тоже предупредили, и она очень боялась ехать в деревню, где, как ей казалось, ее заставят пасти огромных страшных коров или коз. Но пронесло, полтора года назад к власти вернулся король, а в город вошли партизаны. Партизанский командир и стал тогда новым алькальдом, хотя знать и ворчала. Когда из столицы пришла весть о вторжении, молодой алькальд собрал ополчение, а прочих жителей предупредил, что вряд ли удастся удержать город и лучше пересидеть события в деревнях и загородных поместьях. Отряд ополченцев двое суток удерживал ущелье, через которое шла дорога к городу, дав возможность всем, кто имел возможность пересидеть в глуши, до этой самой глуши добраться. Вот только половина отряда в том ущелье и осталась, и молодой алькальд тоже погиб в том бою. Летиция, кажется, до сих пор по нему вздыхает, да и не одна она. А когда оккупанты наконец убрались и жизнь в городе стала налаживаться, местное дворянство поспешно избрало алькальда из своих. Король утвердил, поскольку новоявленный глава города при прошлых властях ничем дурным себя не запятнал, сидел тихо. Он и сейчас в политику не лез, ругая все подряд лишь дома, в компании молодой жены. Ее мнением он не интересовался, да она и не смела возразить. Ее строго учили, что женщина в присутствии мужчин должна молчать. Скажи она слово поперек, муж бы несказанно удивился – как если бы возразил стол или комод. Вечером опять придется выслушивать бесконечное брюзжание. Лучше уж сейчас насладиться тишиной. Донна Десперсита с радостью послушала бы музыку, но и музыку супруг не одобрял. Как-то услышал, как она слушает песни Эль Драко, устроил скандал: как может приличная женщина слушать этого развратника! И кристалл разбил. Кристалл было жалко, мамин подарок. Почему-то родители не считали песни Эль Драко неприличными! После муж отобрал и запер в ящик прочие кристаллы, пообещав на досуге посмотреть, нет ли там еще чего неподобающего. Досуга, видно, пока не случилось, он человек занятой. Может, и лучше, что забыл, у нее слезы наворачиваются на глаза, как представит, что он и остальные перебьет. Нет, так нельзя! Опять она плачет, сидя в комнате. От этого выцветают глаза и кожа становится, как у старухи. А она еще не потеряла надежду на любовь. И что же, Он увидит ее с красными распухшими глазами? Каков будет Он и откуда он возьмется при строгом муже, юная донна не знала. В одном была уверена – на ее супруга он не будет похож ни вот столечко! В саду на дорожке играли солнечные блики, в листве пели птицы, было тепло... Начало весны – такое прекрасное время на юге Мистралии! Вот только она... Нет, хватит! И донна Десперсита решительно отправилась в глубину сада, где в каменном бассейне жили любимые ею золотые рыбки. Но, свернув в очередной раз, она вдруг встала как вкопанная. В конце дорожки, у бассейна стоял Он. Откуда он взялся тут, в парке, окруженном высокой каменной стеной с острыми железками поверху, в парке, бдительно охраняемом мужними сторожами? Тем не менее Он тут был. Он был высок, строен, золотистые волосы обрамляли прекрасное лицо и падали на плечи и спину густыми волнами, словно короткий плащ. Он стоял и ждал... кого он ждал? На негнущихся ногах донна Десперсита сделала несколько шагов к незнакомцу. - Вы... кого-то ждете? - Тебя, о прекрасное дитя – и незнакомец сжал ее пальцы и поднес к своим губам. - Меня? Вы ждете меня? - Мы? Ты видишь здесь еще кого-нибудь? – засмеялся нежданный гость, оглядываясь. Действительно, смешно называть его на «Вы», подумала юная донна, ведь это тот, кого она столько ждала. И она шагнула к гостю – и была немедленно заключена в его объятия. - Ты пришел... ко мне? Но как ты узнал? - Ты хотела моей любви, и я пришел подарить ее тебе. Ну да, все правильно... Он пришел... Он должен был прийти, ведь она так ждала! Юная донна подняла лицо – и словно утонула в сиянии огромных глаз незнакомца. Она слабо помнила, как горячие губы прикоснулись к ее губам, как его волосы накрыли их, словно плащом, и солнце светило сквозь них, весеннее мистралийское солнце... Она подняла руку и, поощряемая его улыбкой, робко провела пальцами по его брови... щеке... виску... потом осторожно заправила золотистый локон за острое ухо неожиданного гостя и вновь слилась с ним в долгом поцелуе.