luminosità

Тихая, безмолвная ночь. Она сидела на берегу кристально чистого, будто стеклянного озера. Воздух вокруг него сиял голубым отливом, чем-то похожим на блестящую ауру. Вокруг небольшими скоплениями летали светлячки. Казалось, они создавали из своего свечения чудесные, но столь далёкие картины родных земель. Это разбивало сердце вдребезги, на тысячи неровных, маленьких кусочков, собирать которые не рискнул бы даже сам Илуватр. Теперь для неё не страшно произносить это имя всуе, нет, теперь все было по-другому. Сколько ночей она не могла сомкнуть своих глаз, сколько раз истошный, полный горькой боли крик оглашал окрестности, сколько времени она потратила бездумно глядя в пустоту лесного сумрака. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Ещё несколько лун назад она беззаботно гуляла по родным лесам, вдыхала нежный аромат наступившей весны, любовалась первыми ростками прекрасных цветов, что она так любила. Вела беседы с юными эллет, размышляя о предстоящем празднике, который должен был случится по случаю окончания Войны. Но в один момент все изменилось. Всё её существование было сломано в один миг, будто бы кто-то, не по злому умыслу, а совершенно случайно разбил хрупкий стеклянный шар. Как же хотелось чтобы его можно было собрать, соединить воедино, снова поставить на полку... Она потеряла все. Она знала что когда-то это случится. Но ничего не сделала. Теперь же, пожиная плоды своего деяния, она видела как чувство злости на саму себя, отчаяние и безысходность смешивались во что-то большое, тяжёлое и вязкое, что-то, что обвалакивало её, перекрывая доступ к кислороду. Темные мысли утягивали её все глубже, не давая шанса вырваться. Полностью обессилевшая, она из последних сил боролась со сном, что уже захватил её в свои объятия. Она боялась. Боялась что как только ночь заберёт её в свои тёмные покои, как только кончики её пальцев коснуться чего-то жемчужного и невесомого, что многие зовут сон, она увидит Его. Нет, её страдания и так слишком велики. Она не выдержит. Не сможет противостоять тому напору, с которым давит на неё чувство бессмыслености этой жизни без Него. Без его голоса, без его манер, без его неизмеримой, такой чистой любви к ней. Как же она не хотела его терять. Но она позволила этому случиться. Сможет ли она хотя бы существовать, нет, даже не жить, после этой роковой ошибки? Последние мысли начали путаться в голове, не оставляя места для новых, сил сопротивляться тому блаженству что обычно дарила ей дрема, окончательно не осталось. Бледная пелена сна, окутавшая её, начала приобретать едва зримые очертания комнаты, с большими резными окнами, что выходили на необычайно красивый лес. Назад пути не было. Она очутилась на мягком, расписанном самыми искуссными мастерами эльфов, небольшом диване. Прохладный ветерок отзывался мурашками по телу. Здесь было так спокойно и прекрасно, что в первые мгновенья в её голове пронеслась мысль о том что она боялась зря, что жить можно и так. Но трезвящая ум прохлада вновь воскресила все её страхи. Это не было реальностью, она не могла так жить. Не могла любить лишь картинку в её воображении. Она отдала бы все, чтобы не вспоминать о том, что больше никогда Его не увидит. Никогда... Слово длинною в вечность, вечность бессмысленного скитания на краю пропасти, в которую все сильнее тянули воспоминания и горечь утраты. Стоит лишь заглянуть за край, и все закончится.. Тяжёлый груз перевесит, она будет свободна. Что Он скажет если узнает? Может ли этим она подвергнуть опасности и Его жизнь? Нет, она и так причинила ему боль. Она ведь знала, знала что все будет так. Очередной поток воздуха отвлек от мыслей и только сейчас она почувствовала что в комнате кто-то есть. Глаза, что все это время были закрыты, начали быстро наполняться слезами. Она знала что это был Он. Лишь по лёгкому цветочному аромату она уже без сомнений знала с кем сейчас ей предстоит увидеться. Это будет хуже чем пытка. Будто стальным мечом полоснули по ещё не зажившей ране. Она сопротивлялась тому потоку эмоций что захлеснул её, слезы сдерживать было все трудней, но она была уверена что не покажет их. Босые ноги коснулись холодного мраморного пола. Она не хотела открывать глаза, она знала что потом её путь закончится. Но слишком уж велико было искушение. Её ослепило ярким солнечными светом озарявшим всю просторную комнату. Жмурясь, не столько от солнечного света, сколько от неведомо откуда возникшего желания не увидеть в Нем его самого, она медленно поднялась на почти не державшие её ноги. Последнее усилие, глаза полностью открылись, вылавливая силуэт у окна. Поток мыслей снова стал замешиваться во что-то пугающее и будто бы смертельно опасное. Нет, решение принято. Медленно, стараясь не издавать ни звука, она начала продвигаться в ту часть комнаты. Она чувствовала себя зверем, загнанным в ловушку из которой нет спасения, но в то же самое время некая ее часть не сопротивлялась, хотела этого больше всего на свете, будто это был глоток свежего воздуха, последний, но такой чистый и необходимый. Спор, разгоревшийся внутри неё, все больше и больше запутывал, словно она находилась в непроходимых, опасных и бесконечных джунглях из её собственных мыслей. Но она все приближалась, вслушиваясь в его ровное дыхание. Оно успокаивало, что после долгих дней осознания необъятной потери, было столь же необходимо как и продолжительный сон. Всё это был сон, она старалась не забывать об этом, старалась изо всех сил, но осознавать это становилось все больнее. С каждым шагом она лишь глубже всаживала себе в сердце острый, холодный кинжал. Эру сыграл с эльфами слишком уж злую шутку. Она не может забыть его, она любит, любит до безумия, но более не сможет быть с ним. Поток гнетущих мыслей вновь захлеснул её, стал утягивать за собой, на самое дно. Но на этот раз был там луч сверкающего, словно один из Сильмариллей, света. Только сейчас она поняла что тонет в его синих глазах. Расстояние между ними было столь мало, что она могла чувствовать его невесомое дыхание на своей коже. Тысячи мурашек пробегали по всему телу, заставляя её снова чувствовать то же, что и при первой их встрече. Разница была лишь в том, что после ей никогда не суждено будет видеть его. Он улыбнулся. Словно ничего не произошло, будто бы всё ещё можно было вернуть назад. Её взгляд скользил по столь родному лицу, цепляясь за каждый изгиб, каждую неровность бархатной кожи. Запомнить. Запомнить в последний раз и навсегда. В последний раз ощутить тепло, разливающееся по телу, пока она находится в его объятиях. Ей хотелось кричать, кричать изо всех сил, выпуская всю свою боль наружу, как выпускают из вен плохую кровь. Понял бы он? Простил? Нет, и она знает это. Все ещё шепчет что-то еле разборчивое ему в шею, пока он обнимает её, словно защищая от всего мира. Неужели так не понятно, что сейчас её нужно защитить лишь от самой себя? От мыслей, настигающих её, звучащих все громче и гулким эхом отзывающихся в голове? Это было невыносимо. Будто тысячи голосов, сливающихся в единственный, твердивший одно: смысла больше нет. Больше нет жизни в её жилах. Глаза, полные слез распахнулись: все та же ночь, и тишина, лишь изредка нарушаемая чуть слышным движением ветра сквозь кроны деревьев. Она встала на ослабевшие ноги, держась за ствол могучего дуба, как за последнюю опору. Гладь озера все больше манила её. Она шла вперёд, продолжая не моргая вглядываться, в отражения на поверхности водоёма. Ступней коснулась холодная вода, но отрезвление, обычно даваемое ею, было бессильно перед разумом, затуманенным горечью утраты. Мысли все так же гудели в голове, перекрикивая друг друга, не давая разобрать ни слова. Ноги больше не касались дна. Вода все больше заполняла собой пустоту, образовавшуюся на месте когда-то живого чувства. Последний голос, раздавшийся в ее ослабевшем сознании, дал понять, что было темно.