Знакомый дьявол лучше незнакомого

Q: Отмечаем зимний фестиваль Симрил! _____________ Рафаил давно отвык удивляться: смертные были настолько предсказуемы, что даже тошно. Правда, порой он всё-таки не мог понять их логику, например, взять хотя бы то необъятное количество праздников, что отмечали на Фаэруне. Иногда ему казалось, что даже самый захудалый божок имеет свой собственный день, и это неимоверно раздражало. Особенно злило то, что в такие дни можно было забыть о работе: мало кто согласится на сделку с дьяволом в тот момент, когда все вокруг преисполнены веры в лучшее будущее и немедленное исполнение всех желаний. Тем не менее, иногда Рафаил всё-таки выбирался посмотреть на эти жалкие попытки смертных доказать всем, что их жизнь не так уж никчёмна. Так случилось и в этот Симрил: он направился в заснеженную деревушку, затерянную среди холмов вблизи Врат Балдура. Стоило ему выступить из-за дома и стать частью шумной толпы, как его понесло вперёд, на ярмарочную площадь. В этот раз Рафаил не хотел привлекать к себе лишнего внимания, поэтому надел отороченный мехом тёплый камзол, хотя холод был ему совсем не страшен — в Кании было гораздо хуже. Спустя несколько минут он уже пожалел о том, что явился сюда: тычки локтей и отдавленные ноги лишь всё больше выводили его из себя. Безразличным взглядом Рафаил скользил по счастливым лицам смертных, праздничным прилавкам, украшенным свечами и магическими светильниками, и искренне не понимал, чему они так радуются. Что такого замечательного в очередном дне зимнего солнцестояния? Да, после него светлое время суток вновь начнёт набирать силу, но что толку? Зло и жестокость случаются под солнечным светом так же часто, как и под лунным, а многие монстры совсем не ждут темноты, чтобы напасть. — Эй! — раздался детский голос совсем рядом. — Чего ты такой хмурый? Он опустил взгляд и заметил остроухую девчонку. Чумазая и с колтунами в грязных пшеничных волосах, — кажется, они были испачканы сажей, — она куталась в какие-то старые тряпки, которые не скрывали её исцарапанных локтей. Несмотря на такой жалкий вид, её лицо светилось от радости. Глупое наивное дитя, ещё не познавшее всей тщетности своего существования. — А чему я должен радоваться? — поинтересовался Рафаил. — Эта ночь ничем не отличается от сотен таких же. Девчонка в недоумении округлила большие глаза. — Но ведь сегодня праздник! В такие дни можно забыть обо всех печалях и думать о чём-то приятном. Если этого не делать, то будет совсем грустно... Ведь плохое всегда длится долго, а хорошие моменты пробегают за один миг. Поэтому гораздо лучше наслаждаться ими в полной мере, когда они выдаются! Очередные красивые слова, чтобы скрасить всю ничтожность короткой смертной жизни — как часто Рафаил слышал подобное. — Так ты пойдёшь танцевать? — девчонка ухватила его за рукав и потянула в сторону огромного костра. Рафаил посмотрел на беснующихся в пляске захмелевших смертных, которые в своем безумии напомнили ему демонов из Бездны, и решил, что уподобляться им не станет. — Пожалуй, не сегодня, — заявил он и мягко высвободился из хватки девчонки. — Жаль. Может, тогда ты бы смог понять их гораздо лучше, — вздохнула она. Рафаил смерил её недовольным взглядом и поспешил отойти, пока она не втянула его в ещё один бессмысленный диалог. Когда макушка девчонки скрылась в толпе, он вдруг подумал о том, что стоило бы сразу проверить кошель: оборванцы любили вести странные разговоры, чтобы отвлечь внимание. Впрочем, деньги оказались на месте. Всё-таки та девчонка оказалась просто-напросто блаженной. Шумная музыка и громкий хохот продолжали действовать на нервы, и Рафаил свернул к окраине деревушки. Пошёл снег. Вскоре дома закончились, и Рафаил оказался на вершине склона, у подножия которого раскинулось огромное озеро. В лицо ударил холодный ветер, и Рафаил зябко повёл плечами: снежинки таяли, едва касаясь его одежды. Он надеялся, что поодаль от городской площади будет спокойнее, однако праздничные развлечения не прекращались и тут: одни смертные рыбачили, проделав лунки во льду заледеневшего озера, а другие прогуливались вдоль берега, разглядывая небо, усыпанное звёздами. Среди последних Рафаил смог узнать силуэты Тав и её ручного вампира. Парочка держалась за руки, вампир что-то шептал девчонке на ухо, указывая на звёзды, и она глупо улыбалась. Всё вокруг них замерло в ледяном спокойствии, словно в их жизни не было никаких забот, а миру не угрожала очередная смертельная угроза. И Рафаил наконец понял. Этот день был для смертных особенным, потому что дарил надежду. Надежду на то, что после тьмы наступит свет, ради которого стоит жить дальше. Надежду на то, что им не придётся встречать новый день в одиночестве, и рядом всегда будет тот, кто поддержит. Надежду на то, что эта краткая передышка позволит им собраться с силами для решающего удара. Уж кому, как не Рафаилу знать о том, что надежда толкает смертных на необдуманные поступки. Должно быть, Рафаил погрузился в свои размышления слишком глубоко, потому что, когда детский восторженный вопль наконец привлёк его внимание, было уже слишком поздно. Деревянные сани с детьми-тифлингами — сколько их там было, пятеро? — врезались прямо в него, и он, не удержавшись на ногах, рухнул прямо на них. Сани устремились вниз по склону, стремительно набирая скорость. Радостный визг детей, от которого раскалывалась голова, шум ветра в ушах, и неуклюжие попытки принять хотя бы сидячее положение — пожалуй, это был один из самых унизительных моментов в жизни Рафаила. Когда сани остановились, он наконец-то смог подняться. Пытаясь привести себя в порядок, Рафаил мельком бросил разъярённый взгляд на довольных детей, которые даже не подумали извиниться перед ним и потянули сани обратно на склон. После этого он решил, что с него довольно. Уж лучше как обычно переждать эту ночь в Доме Надежды: в тепле, тишине и спокойствии, насколько это вообще можно сказать про него.