По другую сторону реальности

***

Первый учебный день закончился. Ужин по обычаю встретил размеренной атмосферой и шумом с разных столов, заполненных едой и обсуждениями. Казалось, царила идиллия, если бы не мрачная тень, повисшая над Слизерином, словно предвестник новых проблем. На конце длинного дубового стола, где тихой мглой сидел Том, словно становилось тяжело дышать, настолько сгущался в его присутствии воздух. Длинные бледные руки, выглядывающие из-под свободных рукавов мантии, сжимали вилку до побеления костяшек, пока глаза бегали по скачущему на волшебной газете тексту. «После долгого разбирательства, Визенгамот вынес решение по поводу многочисленного убийства летом в деревушке на краю Литтл-Хэнглтона.» Тихий смех сбоку резал уши, отвлекая, словно назойливая муха, вчитываться в строки, подтверждающие информацию, которую Реддл прекрасно знал. «Морфин Мракс, последний из чистокровных Гонтов и главный подозреваемый по этому делу был задержан на следующий день.» Ноздри расширились от прерывистого глубокого вдоха, обжигающего покрытые пеплом зеленого огня слизистые. В носу до сих пор стоял запах жженых волос и крови. Металлический привкус приятно перекатывался по языку. Улыбка тронула губы. Нервно. Судорожно, будто что-то забрало на секунду власть над разумом. Голова кружилась от восторга. Его план не мог не сработать, дать оплошность. Он же Том Марволо Реддл — потомок самого Салазара. Ещё неделю назад в длинном списке дел был выполнен ещё один пункт, очистящий его кровь, словно переливание. Смоющий позор, словно ведро воды, начиная все с чистого листа. Всю жизнь Том Марволо Реддл хотел узнать кто он, где его родители, откуда в нём такая сила. Он был уверен, что мать, сдохшая словно крыса в пыльном углу приюта Вула, где оставила чахнуть своё дитя, не могла обладать и каплей волшебства. Что где-то там по миру, совсем рядом бродит бедный отец, потерявший своего ребёнка. Всю свою сознательную жизнь Том помнил, как приходил после ещё одного учебного дня уставший, измотанный и представлял сильного волшебника, наверняка, важного человека в мире магии. Ах, какого же было его разочарование. Как оказалась его сказка не была такой прекрасной, как мечты перед сном. Отец тупоголовый красавец деревни, опоенный любовным зельем женщины, которая была словно уродом их великого рода, растерявшего всю свою мощь, оставаясь серым пятном на древе чистокровных волшебников, у коих в руках был весь Лондон, вся вселенная. Он был брошен далеко до своего рождения. Он — итог идиотской любви, что загрязнила его кровь, словно нефтяное пятно море. И он убрал это, отмыл куски гнилой еды с тарелки, прервав жизнь своих родственничков, обвинив во всем своего пьяницу дядюшку Гонта, выпустив из его палочки заветное «Авада кедавра». Навещала ли его совесть? Чувствовал ли он чувство вины? Великий Салазар, нет, конечно. Это было его долгом. Внутри кружил ураган. Радость и потеха своего широкого во всех смыслах эго, что он смог свалить всю вину на другого человека. Убить с упоением, вдыхая до возбуждения сладкий аромат крови, вкушая месть горячими потоками алой жидкости, выливающимися из груды тел, почувствовать власть на кончиках пальцев, словно разряды тока, от которых мурашки бегали по коже. Создать новый крестраж, доказывая всем вокруг, самому себе, что он может, что он имеет право: право на бессмертие, право учиться среди чистокровных, право выделяться из серой массы. Право быть. Он сделал то, что другие бы не смогли. Смог подчинить себе смерть, защелкивая ошейник на её тощем и холодном горле, словно собаке. «Волшебник не отрицал своей вины, заявив: «Я убил этих паршивых маглов, так как много лет дожидался случая отомстить за поруганную честь сестры». Морфина Маркс был заключен на пожизненный срок в Азкабан.» «Сестры. Честь. Долбанный сквиб.» Чистая и алая кровь, вновь окрасилась черным с запахом разложения. А призраки мертвых вцепились обглоданными костями с обвисшим гнилым мясом в плечо, тихо и мерзко шепча, будто насмехаясь. — Тебе не отмыться, мальчик. — Реддл повел головой, сминая в руках газету. — С кем это уже кружит Долохов? — Раздражающий гогот Малфоя, будто ор рядом, заставил еле заметно вздрогнуть, выйдя из оцепенения. Вилка громко упала, стукнувшись с тарелкой, приковывая на секунду взгляды. — Где? — Начал выискивать взглядом Розье. Влажные кисти подняли столовые приборы. Аппетит пропал. Староста Слизерина откинулся на стул, лениво окидывая взором зал. Руки легкой дрожью до сих пор сотрясались от веденьев. Трепещущие свечи, синь потолка, ровное дыхание и знакомые лица верных рыцарей, которые выполнят любой его приказ. Это успокаивало, заставляло придти в себя, закапывая шепчущие трупы глубоко в землю, затыкая им рты. — Да вон, блондинка. — Кивнул в другую часть помещения, острым подбородком. — Новенькая его землячка оказывается. — Карие глаза метнулись в сторону львов, куда указывал блондин. Том прищурился, включаясь в беседу. — Симпатичная. — Прожевав кусок, произнёс Эйвери, заметив из далека новоиспеченную гриффиндорку. — Пф. — Вальбурга, промокнула салфеткой рот, недовольно кривясь. — Невоспитанная оборванка, не более. — Чем она уже успела тебе насолить? Не уж то почувствовала в её лице соперницу. — Прыснул рядом с ней сидящий высокий длинноволосый шатен с карими глазами. — Брось, Орион, я таких ем на завтрак. — Важно бросила девушка, разрезая мясо острым ножом. — Не шути с ней, Блэк, а то и тебя съест. — Кушай, не подавись, любимая. — Вытер большим пальцем размазанную помаду с краев тонких губ Орион, окрашивая щеки девушки в розовый. Препирания и шутки не вызывали никакие эмоции. И пока все отвлекаясь, возвращались к своим тарелкам, он наблюдал. В окружении внимания она смеялась, заправляя белокурые волосы за ухо своими тонкими длинными пальцами, что водопадом струились, загораживая лицо. Форма гриффиндора и теплый свет подсвечивал пряди золотом. Красный галстук свободно висел на шее, верхние пуговицы расстегнуты. Неряшливый вид вызывал у Реддла лишь пренебрежение, кое она выказывала школьной форме. Впрочем, именно так она и предстала перед ним в том коридоре днём. Не понятно откуда взявшаяся, глупая девчонка. И как же бесил тот факт, что ни один бал с факультета так и не был снят. А это был такой идеальный шанс с самого начала утереть нос львам, выудить немного очков. Почему вообще её освободили от занятий? Антонин, несмотря, на недовольные взгляды львов, что не привыкли к тесному соседству со змеями, сидел, перекинув одну ногу через лавку, что-то энергично бубня и жестикулируя. Его глаза даже с такого расстояния были наполнены энтузиазмом. Казалось, он сейчас просто взлетит о счастья. Однако девчонка сперва не разделяла его настрой. Она отвечала, сперва неловко, словно, борясь с желанием уйти от парня. Но затем через пару минут расслаблено, но это больше выглядело как одолжение. — Том, а ты что думаешь? — Все склонили к нему головы, это был привычный жест, ведь именно Староста Слизерина имел последний, единственно важный голос. Вес имело лишь его мнение, и это знал каждый. Рэйвен сегодня был слишком разговорчив. — Соглашусь с Вальбургой, Эйвери. — Скучающий и безэмоциональный тон повис в воздухе между сплетниками. — Что, почему? — Разочарованно вырвалось из уст Малфоя. Ева, почувствовав вновь в себе дыру, огляделась. Их взгляды вновь столкнулись. Лишь вздернутая бровь в вопросе красовалась на лице Нейман. Том отвернулся, поднимаясь из-за стола. — Я пойду. — Староста встал из-за стола, хлопая Розье по плечу. Эйвери кивнул. Если еда не хочет залазить в желудок, то книги залезут с радостью. Библиотека должна быть пуста. — Ты не понимаешь, она лежала, прям посреди прохода… Отделаться от Антонина Ева смогла с трудом. Этот крупный светловолосый паренек с чисто типичной русской внешностью, аля голубые глаза, нос картошкой, да щечки, наевшие у бабушки, не могли не импонировать. Но цвет его формы смущал как никогда. Слизеринец. Опять. Было такое ощущение, что Долохов с прибытием в Англию ни с кем ни разу не мог разделить воспоминания о родине. Потому что он, как оголодавший зверь, со слюной у рта пыталась вобрать и разобрать всё, что только можно. Начиная от копания картошки у бабули в деревни, которая будет съедена на ужин с котлетами и овощами с того же огорода, заканчивая хрусталем, который достают раз в год, когда палка стреляет. Один и тот же менталитет, похожие истории с родины импонировали, но не настолько, чтобы опасения беззвучно исчезли за углом. Возможно это была паранойя, но, черт, возьми, как ей реагировать на это? Инструкции никто не дал при прибытии в долбанный фильм ужасов. «Может всё не так плохо?» В любом случае — это неплохое знакомство, как подумала Нейман. Русский и добродушный, слизерин, приближенный Реддла. Ева не знала, зачем ей это краткое досье, но мозг сам начал выстраивать связи, возможные варианты и плюсы знакомств, упорядочивая качества и характеристики в список. «Для начала нужно просто присмотреться, но без потери бдительности. Вера в лучшее это, конечно, хорошо, но не в данном рассказе.» Пока все разбредались по своим делам, Нейман шла на уроки, которые пропустила утром. И хоть дневной сон дал заряд бодрости, его хватило только на ужин. Потому что каждый знает, что по закону Архимеда после плотного обеда нужно вновь подремать. К учебе Ева относилась просто. Хочу — иду. Не хочу — не иду. В её виденье мира главное было — уметь подстраиваться под обстоятельства, а это она умела как никто. И если бы в своем мире она прогуляла пару, сославшись на усталость, то здесь никак нет. Не только потому что она, черт возьми, ничего не знает, но и потому что её будут обучать не долбаной арифметике, а волшебству. «Волшебству, мать вашу!» В руке приятно перекатывалась палочка, пока девушка весело прыгала по коридору в сторону кабинета трансфигурации. Сейчас она сполна чувствовала магию, струящуюся золотом по сосуда. Будь это самовнушение или правда, казалось, что она нюхнула дорожку запрещенного вещества, настолько эйфория переворачивала её мозги, которые позабыли, что такое искреннее и настолько ощущаемое счастье. Стук. Дамблдор отложил очки, поднимаясь из-за стола. Дверь отворилась, открывая вид на безумные глаза Евы и улыбку в тридцать два зуба. — Поколдуем? Теория была неизбежна. Нейман это знала, но как же хотелось перейти к практике, отбросив наседающий с каждой минутой сон. Шёл второй час, и даже было ожидание, и вкусный ужин не могли наполнить волшебницу силой. Она сидела за партой, облокотившись щекой на уже порядком отнявшуюся руку, и записывала конспекты, пытаясь бороться с желанием пропустить пару предложений и размять затекшую кисть. — Перейдем к практике. — Стул чуть ли не отлетел назад, опрокидываясь навзничь. Нейман выскочила из-за парты, становясь рядом с Дамблдором. — Повторюсь, Ева. При произнесении заклинания нельзя ни на йоту отойти от образца. Нечёткое движение палочки, невнятно или неправильно произнесённые звуки волшебных слов могут повлечь не просто отсутствие нужного эффекта, но и привести к катастрофическим последствиям. — Повторял в сотый раз профессор. Ева слушала, первый раз в пол уха, во второй раз в два, в третий намотала уже на ус. Сейчас же после многочисленных повторений, она пялилась в одну точку, ожидая завершения предостережений. — Сегодня мы выучим с тобой пять самых используемых заклинаний. Если всё получится, то продолжим, если нет, то… — Давайте начнем, время — деньги. Мужчина довольно хмыкнул, раскладывая на парте перья. Он достал палочку и начал вычерчивать первый завиток в воздухе. — Вингардиум Левиоса! — Перо взмыло вверх. Его деревко слегка покачивалось, пока левитирующий предмет порхал по воздуху. Почему-то Нейман была полна уверенности, что сможет повторить это с первого раза. Ей что одиннадцать? Нет. Она уже взрослая тетя, наверняка, имеющая больший запас магии, чем первокурсники. Но девушка соврала, если бы сказала, что не переживала. Влажными ладошками, она покрепче обхватила боярышник. «Полукруг и палка. Ничего сложного.» Так и оказалось. Что, что, а повторить простейший рисунок и слово с правильным ударением Нейман могла. Облегченный выдох вырвался шумно из груди, когда и её першко поднялось вверх и закружило рядом с колдуньей. — Хорошо. Очень хорошо, мисс Нейман. Уходила Ева из кабинета почти под отбой. Уставшая до изнеможения и дрожи в пальцах, но довольная, словно чеширский кот. Поэтому бледное лицо с синяками, из-за улыбки не казалось таким уж и болезненным. В её арсенале теперь хранилось не одно, а целых семь базовых заклятий, которые в случае чего придут на помощь. В этот список входили: люмус, нокс, вингардиум левиоса, акцио, репаро, агуаменти и, конечно, же алохомора, которое получалось через раз в связи со сложностью. Да, Ева знала, что что-то может не получиться сразу, но как же это раздражало. Базовые заклинания уже вызывали трудности, а дальше — сложнее. «Нет предела совершенству.» Успокаивала она себя, пообещав самой себе заниматься чаще, больше, усерднее. У неё есть прекрасный учитель, выручай комната. Жаль не было достаточно времени и уверенности в себе и своих силах. В гостинной факультета не было ни души. Все измученные первым учебным днём по возможности уже спали. Не теряя драгоценного времени, Нейман последовала их примеру, поднимаясь без созерцания пейзажей сразу в спалю. — Ты поздно. — Озвучила факт Мия, сидя на своей постели уже в пижаме и растирая по рукам какой-то вкусно пахнущий крем. Её длинные русые волосы по обыкновению были заплетены в тугую длинную косу. — Где была? Ева прошлась по комнате под скрип половиц и бросила сумку в угол, садясь на кровать. — Осматривала территории. Дэвис хмыкнула. — Хоть бы позвала. Ее взор устремился на выглядывающие тетрадки в углу, куда еще недавно был кинут портфель. — А это зачем? — Восстанавливала пробелы в памяти. — Мерлин, не говорите, что поселили меня с заучкой. — Хмыкнула русоволосая, ухмыляясь. На самом деле с данным стечением обстоятельств книжным червем нужно будет стать, как минимум, чтобы не тревожиться по пустякам, как максимум использовать открытую возможность. И как же было жаль, что заклинание нельзя было воплотить в жизнь одним только махом. «Долбаная учеба!» — Не скажу. — И как успехи? Ева махнула рукой, мол пятьдесят на пятьдесят. — А у тебя как день прошел? Резинка с волос, что держала крепко хвост, была снята, распуская белесые волосы по спине. Боль сладостным расслаблением прокатилась по голове. «Кайф.» — Неплохо, сложновато, конечно, сразу влиться в поток, но это задача одной недели. — Надеюсь. — откинулась с грустью в голосе Ева, понимая, что ей заново придется вливаться в коллектив. И к её страху — это займет по времени больше недели. — Выше нос. «Да.» Мия давно спала, когда Нейман вышла из ванны, суша полотенцем мокрые волосы, с которых спадали капли воды. Холод с улицы ласкал горячее тело. Ева поглубже вдохнула осенний воздух, чувствуя как расплавляются легкие. Подойдя к окну она залезла на подоконник, созерцая на Чёрное озеро, где рябью проходили волны и тихонько шелестели всплески существ. Влажная кожа покрылась мурашками в первую минуту. Ева сжалась, поджимая ноги под себя. Прошел второй день в этом мире или в этом времени. Неважно где. Суть в том, что она так и не очнулась. Было ли это подсказкой, что нужно смириться и попытаться забыть прошлое. «Может я сошла с ума?» Задалась вопросом блондинка, забирая с тумбочки свою палочку. «Может я сейчас лежу в психиатрической больнице, а рядом бегают врачи в белых халатах. Тогда когда я успела попрощаться со своим ментальным здоровьем?» Было миллион вариантов. Да толку от них, если всё равно не знаешь верный. Стоит ли тогда вообще пытаться вернуться назад, если это может быть просто образами моего воображения. Тратить время на поиски книг, людей, кто даст хоть каплю информации. Она выдохнула горячий воздух, взмывающийся вверх облаком пара. Под тихий шепот на конце палочки зажегся маленький светлячок. Нейман всегда мечтала попасть в Хогвартс, обладать магией. Почему же тогда её мечта так хреново исполнилась? «Блять.»

***

— Вот, к завтрашнему дню выбери. — Ева лежала на парте, положив под голову руки и пуская слюни по щекам, когда рядом с ней повисла высокая тень, а на стол лег лист. — Что это? — Потерла глаза Нейман. Раннее утро началось с завтрака и истории магии, которая не успела начаться, уже погрузила в ленивую и тягучую дремоту. Впрочем не только блондинку, но и остальных учеников, что приходили на эту пару только поспать или дописать несделанное домашнее задание. Впрочем, болтовня каралась здесь серьезно. Призрак не любил, когда у него забирали хоть толику внимания. — Руны, магловедение, нумерология… — Уход за тварями и прорицание. — Продолжил Игнатиус. — Ты должна выбрать как минимум два дополнительных предмета. — А те которые есть уже недостаточно? — От мысли, что придется учить ещё хоть что-то закружилась голова. — Нет. — Треш. — Пруэтт выгнул бровь от русского в перемешку с английским. — Если что, поменять можно? — Спросила Нейман, глядя на список. — В теории. — Промычал рыжеволосый. — Да? — Тогда руны и прорицание. — Поставила галочки в бланке Ева, подталкивая ноготками листик обратно вперед по парте. Забив, блондинка была готова лечь обратно, подкладывая ладошки под тяжелую голову в попытке заснуть, пока оставалось пару минут до урока. Но тень, нависшая над ней, так и не хотела уходить. — Что ещё? — Ладно руны, но прорицание? — А что не так? — Не раскрывая слипшихся глаз, спросила Нейман. — Прости, конечно, но гадания — это же глупо. Бессмыслица. Лучше уж животных смотреть с Кеттлберном. Ева выдохнула, поднимаясь и подпирая подбородок рукой. — Если ты в это не веришь, не значит, что этого нет… — Это не аргумент. — Усмехнулся Пруэтт, озаряя своё веснушчатое весёлое лицо. Казалось бы, какое ему дело, какой предмет выберет Ева. Не уж то так боялся за её знания? — Послушай, если ты что-то отрицаешь или не понимаешь, это не значит, что этого нет или то, что это глупость. Люди с древних времен гадают не просто так. Взять хоть в пример святки. — Сидящая рядом Мия кивнула. Он выгнул бровь. — Две недели зимних праздников, начинающихся с Рождественского сочельника шестого января и заканчивающихся Крещением девятнадцатого января. — Объяснила Ева, продолжая. — Но это ерунда. Только девчонки гадают на парней и прочую… — Эй! Пруэтт, это грубо. — Дэвис толкнула его ладонью. — А-а-а. — Покрутила пальчиком перед лицом парнишки, останавливая поток несвязанных, по мнению Евы слов. — Если я нагадаю во всех подробностях, что ты умрешь послезавтра, допустим, от огня. Ты ведь будешь ходить шарахаться и думать об этом, остерегаясь этой стихии. Игнатиус призадумался. — Не знаю… — Промычал рыжий, почесав затылок. — Будешь. Потому что несмотря на скепсис, ты все равно подсознательно веришь, то есть не отрицаешь. А значит что? — Спросила Ева, вскидывая одну руку, затем вторую в воздух, совмещая пазлы. — Это не ерунда. Главное вера, мой милый. — Это другое. — Отнекнулся неловко Пруэтт под смех Мии, что наблюдала за спором. — Нет, это тоже самое. — Похоже, ты проиграл, дорогой Пруэтт. — Хлопнула удовлетворенно Мия Еву по плечу, пока та, сложив руки в замок и положив на них подбородок, ухмыльнулась старосте, сверкая голубыми глазами. — Хороша Маша, да не наша. — Прозвучал бас за спиной Игнатиуса, откуда в приподнятом настроение вышел Антонин. Пруэтт опешил, а лицо Мии потеряло былое выражение, сменившись на непонимание. — Оставляй прорицание, на нём можно дурачиться или спать, как я. — Долохов прошел к парте, кидая сумку на стол и садясь на ближайший к Нейман стул. Рядом с этим светловолосым крупным слизеринцем Ева будто стала меньше в два раза. Не только знакомые Нейман не поняли данной выходки, но и судя по всему его знакомые, что разводили руки. Ева сначала приоткрыла рот, разделяя эти эмоции, но затем улыбнулась и повернулась к Игнатиусу, закидывая ногу на ногу, а локоток на спинку стула. — Это по мне, так что оставляй руны и прорицание. — Твердо решила для себя Евы. — Тем более опыт у меня есть. — Как скажешь… — Староста взял листок и ушел к себе на место, дожидаться звонка, который прозвучал, как только Игнатиус сел на стул. — Опыт? Может погадаешь? — Хихикнула Мия. Началась наискучнейшая по словам ребят история магии, которую вел Катберт Бинс. Он вылетел со стороны стены с громким «бу», которое никакого не напугало. Более того вызвало скуку, ведь этот трюк он проделывал ещё с младших курсов. Не увидя ожидаемой реакции, старик расстроился и продолжил свою речь. Нейман стало его жалко. Первые пять минут она искренне и честно пыталась слушать, хотя преподаватель имел отвратительную манеру безостановочно и бесцветно бубнить исторические факты, превращая даже самые зажигательные страницы истории в навевающие сон. Поэтому после убежавшего времени фокус внимание где-то потерялся среди многочисленных парт. Ева скользила глазами по кабинету с приятным тепло-фиолетовым освещением. — Почему ты здесь? — Сквозь зубы прошипела Ева, кидая взгляд влево, где расположился слизеринец. — Твои друзья прямо по курсу. — К слову о тех, они оглядывались. — Я же сказал вчера. — Так же пропел Антонин, делая вид, что пишет. Пишет пустой рукой по пустой парте. — Хочу познакомиться. — Зачем? — Ева глянула на первые ряды. Среди учеников выглядывала зелёная мантия и кучерявые уложенные коричневые волосы. Связь с Реддлом не могла не беспокоить. — У нас много общего. «Что-то я сомневаюсь.» — Молодые люди на задних партах. Решайте свои дела за дверьми. Ева подняла голову. Сердце пропустило удар от резкого замечания. — Я жду. В классе повисла тишина, разбавляемая смехом, в основном зелено-серебристого факультета, обернувшегося на Долохова, что просто помахал знакомым. Но затем убрал руку, под недовольный взор Реддла, что вскользь мерзко прошелся по ним. — Минус пять очков с каждого. Мия по правую сторону поджала губы с сочувствием. Дверь за спиной закрылась с хлопком. Внутри бушевало недовольство, а на щеках красными пятнами стыд. Первый день, первый урок и уже выставили с замечание прочь. Спасибо без отработок. — Вот видишь, сама судьба оставляет нас наедине, чтобы мы лучше узнали друг друга. — Антонин довольно потянулся и улыбнулся, словно чеширский кот. — Замолчи. — Выдохнула Нейман, уходя, пытаясь оторваться от хвоста. Первый этаж, совсем рядом внутренний двор, где она подождет под ленивыми лучами солнца следующий урок. — Ну почему ты такая противная? — Боже… Сумка приземлилась на траву рядом с девушкой, когда она оперлась о стену в желании расслабиться. Рядом опустился Долохов. — Будешь? — Нейман открыла глаза, сталкиваясь со светлыми голубыми радужками. Слизеринец протягивал сигарету. — Я не курю. — Зря. Слишком уж ты нервная. Ева закатила глаза. «Как тут быть спокойной?» — Я бы не была такой нервной, если бы меня не докучал ты. — Нейман откинулась назад, не рассчитав, ударяясь об каменную стену затылком. — Давай сюда. Ева закусила фильтр, придерживая сигарету рукой, пока Антонин, как истинный джентельмен поджигал табак палочкой. Девушка затянулась по глубже, легкие обжог непривычный горький дым, распространившийся по слизистой, заставляя закашляться. — Гадость. Долохов улыбнулся выпуская в воздух кольца дыма. — Ещё какая… Травология находилась в теплицах, куда и направились ребята намного заранее. Долохов обещал провести экскурсию, хотя как поняла Ева, парень и сам не шибко много знал. Но это не значило, что он не разбирался в травах. По словам Антонина всё детство, как и многие дети, он проводил у бабушки в России в маленькой деревне, где она славилась своими способностями в лечении. Они вставали по утрам, ходили по лесам, чтобы собрать пучки нужных растений. Какие-то шли в снадобья сразу, какие-то, как полынь к примеру, сушились. Потом в один день Марья Ивановна зажигала их и окуривала помещение с целью очищения. Если честно, его рассказы напоминали скорей истории про ведьм в мире Нейман, чем про колдунью с палочкой. Хотя кто говорил, что одно исключает другое. Тем не менее за двадцать минут до начала слизеринец ушел на свой по расписанию урок, оставляя Еву одну. Но долго ждать ей не пришлось, ведь Мия буквально снесла её с ног, как только заприметила знакомую фигуру на горизонте. — Не переживай, казусы случаются со всеми. Успокаивала русоволосая, пока они копошились в земле. И хоть стыд давно ушёл, поддержка была приятна. Работа с растениями была муторной. Подходила не под каждое настроение. Жарко, душно, грязно. Копаться в огороде Ева никогда не любила, а трогать ядовитые растения и кричащие мандрагоры было последним желанием в списке хобби. Теплица находилась за территорией школы. Здесь было приятно. Прозрачные стены, состоящие из сплошных окон, через которые пробивался свет. Балки из настоящего дерева, клумбы грядки. Очень много зелени и влаги от распылителей. Пахло здесь чудесно. Можно было приходить только для того, чтобы понюхать сладковатый воздух здесь. Травологию вел Герберт Бири. Невысокий и приятный человек в яркой пестрой мантии. Речь его была экспрессивной и четкой. Ева даже предположила, что он либо отучился в театральном, либо же хоть как-то был задействован в творчестве. Впрочем, по словам Дэвис, раз в год преподаватель ставил пьесы в Хогвартсе. Бири был также деканом Пуффендуя. Забавные и легкие ребята, не считая их увлечения травой во всех смыслах. — К следующей неделе повторите и напишите работу на тему «Целебные свойства мандрагоры». — Ура обед! — Ева быстрым шагом долетела до стола своего факультета, садясь на лавку и осматривая яства. — Твоему аппетиту можно позавидовать. — Никто не виноват, что вы едите мало. — Усмехнулся Поттер, присоединяясь к Нейман. — Великий Мерлин, за эту курочку я готов маму продать! — Флимонт, не говорю то, о чем будешь жалеть. — Только не говорите матушке. — Состроил жалостливые глаза брюнет. — Кстати, мы не были знакомы лично, Ева. Приятно познакомиться. — Взаимно. — Проглотив ложку супа, ответила блондинка, улыбаясь. — Кхм. Вы придёте завтра на тренировку? — Оглядел друзей паренёк. — Конечно. — Обнял всех Пруэтт, утягивая под недовольства Еву, что не успела положить себе в рот кусок хлеба. — И как только ты всех собрал. — Усмехнулся Поттер, глядя на закатывающую глаза Эмму. Кого, кого, а её сложно было агитировать на что либо, кроме библиотеки. — Пф. — Рыжий прилизал волосы, бросая фирменную улыбку. — Конечно же мне помогли мои превосходные организаторские способности. — И скромность. — Промычала сквозь зажатые зубы Мия. — И она. Все рассмеялись, включая Еву, понимая, что несмотря на выходные ей предстоит слишком много работы…