Гайд как стать прекрасной крон принцессой.

      –Так это был не цветок, а монстр...–неверующи произнесла Атанасия смотря на меня.             –Ага,–бесстрастно ответила я смотря на то как от каждого моего слово у лежащей Атанасии компресс со лба спадает, а лицо вытягивается от удивления и страха, что она чуть не погибла.–Если бы у меня не получилось использовать телепортацию, они бы нас убили. Тут как раз играет отличную роль слова:«Не ведись на красивую наружность». Так что перед тем как тянуть ручонки к чему-то, удостой меня своим вниманием и поинтересуйся.             –Ати не хотела...–на глазах у блондинки появились хрустальные бусины, к которым я сразу потянулась и смахнула.             –Не плачь, тебе не к лицу и не стоит переживать, мы же живы.–после этих слов я не удержалась и ущипнула молочную кожу пухлой щеки сестры, от чего та недовольно ойкнула, смотря на меня строгим взглядом, и я тут же подняла в знак копитуляции руки, невинно улыбнувшись. Поудобнее устроившись на кровати сестры, я уселась по-турецки, наплевав на правила поведения, особенно, когда ты в платье. Все равно Флоренс зачем-то увела Лили.             В комнате повисла тишина, каждая из нас думала о своем. Мои мысли возвращались к тому странному сну, та нимфа определенно Диана и она и вправду выглядела так волшебно. Словно веточка сакуры, которая стала распускаться. А что насчёт Клода, он выглядел не естественно. Его лицо не было бесстрастным, в топазах проскальзывала неизвестная мне эмоция. Мне даже показалось, что это и вовсе не Клод, а кто-то другой. Уж слишком кардинально реальная версия ото сна отличалась.             –Ати было страшно...–вывел меня из транса необычайно тихий голос младший, я лишь сощурила глаза и продолжила слушать.–Ати думала, что нас никто не спасет, а глаза отца были такие...             –Холодные.–подсказала я замешкавшей блондинке.             –Неужели он ненавидит Ати и Рене?–сорвался ожидаемый вопрос с детских уст.             Мои же губы превратились в тонкую полоску, но не единый мускол не дрогнул на лице толком. Злости не чувствовалось, вновь пустота и холодное безразличие.             –Рене сейчас очень сильно похожа на отца.–резанула затянувшуюся тишину младшая, а мои брови моментально метнулись вверх.             –Упаси господь, нашла с кем сравнить!–через чур эмоционально воскликнула я, вскинув руки вверх, пока чертовка, которая вывела меня на эмоции стала хихикать.–Мы с тобой, вообще, не похожи на этого человека.–заявила я скрещивая руки на груди, а последние слова были, будто пропитаны ядом.             –А на кого же?–с неприкрытым интересном поинтересовалась Атанасия, поправляя компресс съехавшийся со лба.             На Диану. Только я же не могу сказать просто Диана. Она же наша мама? Нет, моя мама в другом мире, а это мать тела Ренесии.             –На...–хотела была я уже ответить, но в покои ворвалось встревоженная Лили.             –Принцесса Ренесия, срочно нужно выйти к холлу дворца.      

*****

      Как и в каноне, в рубиновый дворец Клод прислал прислугу и приставил нам личного рыцаря няньку/гувернантку в лице Феликса, пообещав что пока красноволосый будет «временно» нас оберегать, пока его светейшество снизойдёт найти нам личного рыцаря. Что видимо не произойдёт, ну и ладно.             –Нам обязательно идти к папе?–держа за руку Феликса, пока на его руке сидела Атанасия, которая идея встретить этого мудилу тоже не прильщала, ведь она относительно недавно восстановилась.–Он, наверняка, занят, а мы его будем отвлекать. Да и тем более он сейчас же ищет мне учителя по магии...–старалась я изо всех сил найти оговорку, но Феликсу хоть бы хны, как будто забыл про тот случай на озере.             Уже придя все же к покоям Клода, Феликс лучезарно улыбнулся нам и поставив Атанасию на ноги, которая нехотя, но все же отлипла вцепившись в мою руку сразу.             –Не стоит переживать, принцесса Ренесия, его величество спит и он, наверняка, будет рад, если вы с принцессой Атанасией его разбудите.–не успела я возмутиться, как нас с младшей впихнули в покои Клода, а сердце предательски упало в пятки, когда дверь слишком быстро закрылась, естественно, наводя шумиху.             Младшая сразу попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Я же лишь прислушалась, кроме тихих пыхтений блондинки ничего не было слышно:             –Ати, перестань напрягаться, все равно не поддается, а так ты, не дай, Боже, папу разбудишь.–на последних словах я покосилась на кровать где все было завешано балдахином, видимо, чтобы солнце не мешало, которое не щадило комнату, одаривая своими лучами.             –Феликс предатель.–фыркнув недовольно сказала младшая и вновь схватилась за мою ладонь.             –Предатель.–подтвердила я кивком и уже мысленно четвертовала красноволосого.             –Что Ати и Рене будут делать?–все также тихо шептала блондинка, явно переживая, что мы разбудим Клода и получим за это.             –Подождем чуть-чуть, того глядишь и отец сам встанет или Феликсу надоест нас тут держать.–окидывая комнату придирчивым взглядом произнесла я.             Выглядела она простенько, нет конечно, вполне себе комфортно, но мне казалось что в покоях у императора должно быть все сделано из золота. А тут сравнимо все с нашей Атанасией комнатой. Тут голова повернулась в право и я застыла.             –Ати... Ты видишь тоже что и я?–одними губами спросила я.             –Сестренка Рене, Ати видит тоже что и ты.–так же ответила младшая.             ДА ВСЯ СТЕНА БЫЛА МОЖНО СКАЗАТЬ ИЗ ЗОЛОТА. Но особенно выделялся повешенный на стену из золота карта Обелии к которой мы сразу с блондинкой потянулось.             –Как думаешь, мы сможем его украсть?–задала неожиданный вопрос Атанасия, я же на неё покосилась чуть вздернув бровь вверх и наградив скептическим взглядом.             –Во-первых, думаешь пропажи такой махины не заметят сразу же? Во-вторых у нас слишком маленькое тела, чтобы даже половину всей этой карты поднять.–отчеканила я, а блондинка, видимо, почувстовав себя уже более менее комфортно, отпустила несчастную руку и направилась рассматривать даже стену, увешенными картины, которые были в рамах из золота, что мне на минуту показалось, что у меня на пару с Атанасией от одного вида слюнки текут.             Частенько картины встречались с пейзажими или натюрмортами, лишь изредка с людьми на которых хоть я и задерживала долгое внимание, никак не могла узнать. Но в основном у них были топазавые глаза, что указывало, что они являются нам прадедами и прабабушками. Тут младшая, которая шла чуть впереди остановилась и стала коситься в угол комнаты. Я же так же остановившись увидела картину, тоже облоченную в золотую раму но само стекло было треснувшим. На ней была красивая девушка лет двадцати, глаза её были цвета леса в которых читала хитрость, словно у лисы, а возможно гадюки, а подчеркнуты они были аккуратными еле заметными стрелками. Губы её цвета алой розы, что как мне казалось портило картину, делая из невинной девушки более распутную. Хотя что мне говорить человеку, у которого мать является танцовщицей. Хотя Диана была намного невинней, словно ромашка из которой так и хочется сплести венок. А эта девушка напоминала розу, с виду обворожительная, которая так и манит к себе, но как только попытаешься притронуться уколит своими шипами до самой крови. У этой «розы» были каштанового цвета волосы, были они волнистые, доходя еле как до лопаток, лоб закрывала прямая челка. На платье я не стала заострять внимание так как осознала кто же на картине изображен, от чего на душе посеялось звенящие безразличие. Маргарита Пенелопа.             Повернувшись уже, собираясь продолжать дальше бродить по комнате. Я замерла как статуя, ведь увидела как Атанасия замахивается над спящим Клодом на диванчике, который стоял неподалеко от этого угла.             –Ты что..–моментально я оказалась возле сестры, но не успела договорить ведь маленький кусочек шоколада вывалился с рукава блондинки прямо преземлившись на лоб Клода.             А мы так и застыли не зная что делать и молясь всем богам, чтобы этот мудила дальше спал. Но, увы, он медленно расспахнул глаза уставившись прямо на нас.             Тут рука сама потянулась начиная поглаживать руку старшего и с уст вырвалось пение той завораживающей песни:             –...О луна в звёздном небе, ищешь тщетно любовь, хочешь матерью стать. Так скажи мне, поведай: для чего, для чего тебе это дитя? Ааааа... Ааааа... Это же сын лунный... По ночам младенец тихо плачет... А во тьме луна сына прячет... В тени колыбели, чтобы птицы пели, над его головой... А когда смеётся, лунный свет их льётся, над огромной землёй..             Ати видимо смекнув, что я делаю стала тоже гладить руками по плечу блондина, будто убаюкивая и стараясь подпевать мне.             Как только я благополучно забыла слова, я улыбнулась на пару с Атанасией и в унисон произнесли:             –Доброе утро, пап!             –Доброе утро, папочка!             Будто нехотя встав с дивана меняя положение сидя и открывая нам вид на крепкий рельеф пресса. Я мысленно взвыла, думая какой он некудушный или просто собирается психику нам испортить.             –Сейчас не утро.–бросил он.             –Тогда добрый вечер!–поправила блондинка лучезарно улыбнувшись, я же лишь старалась также улыбаться, борясь с желанием отвести младшую от него далеко и подальше.             –Я прикажу приготовить нам обед.