"Обречённые души" том 2

      Лань Чжань всего пару минут как прибыл в обитель горы Хуашань и вошел в покои, что закрепили за ним. Несколько лет он путешествовал по северу Поднебесной и собирался вернуться в Гусу, но внутреннее чутье гнало его на юг, на гору. Ванцзы давно привык доверять своему внутреннему голосу, и поэтому он здесь.       Он, несомненно заметил состояние напряжения, в котором находились обитатели горы, и как они мгновенно расслабились, увидев его. Поэтому тихие шаги, которые сейчас направлялись в сторону его покоев, тоже не стали неожиданностью. Если уж они не дали ему времени стряхнуть пыль дороги с себя, значит, дело и правда серьезное.       — Я так понимаю, случилось что-то серьезное, глава, если вы так спешили ко мне, — Ванцзы бросил заплечный мешок на пол и обернулся, в дверях стояла удивленная женщина. Она до сих пор не может привыкнуть к выходкам Лань Хуаня, а тут и его младший подкидывает стресса.       Лань Ванцзы в данный момент никак не походил на гордость ордена Лань и уж точно не выглядел как один из нефритов из Гусу. Дорожная цзянсю невнятного серо-зеленого цвета, коричневые штаны и верхняя рубаха цвета неокрашенного хлопка. Волосы убраны в пучок, закреплены мощной гуанью из меди, удерживаемые шпилькой из того же металла. Украшение было абсолютно гладким, без каких-либо украшений, за исключением легкой вырезанной волны по верхнему краю.       — Вы правы, господин Лань. Вы позволите? — женщина вошла в покои. В руках она несла поднос с приборами для чаепития.       — Я вам помогу, глава Ван, — Ванцзы поспешил принять поднос из рук главы ордена. Поставив его на стол, он расставил чашки и залил в заварник горячей воды. Затем вернулся к мешку, что бросил на пол, и выудил оттуда мешочек поменьше, — А это к чаю, — заклинатель открыл мешочек. Внутри оказалась засушенная, порезанная кружочками хурма.       Чаепитие не любит суету.       Выждав пару минут, Лань Чжань разлил напиток по чашкам, кивком головы предлагая главе ордена Хуашань приступать. Сам же аккуратно поднес чашку к губам и сделал маленький глоток. Затем кружок фрукта отправил в рот и принялся посасывать, как делал это всегда, наслаждаясь раскрывающейся его сладостью.       — Пару дней назад в город прибыли представители клана Цзоу, — начала глава Хуаньшань, когда чашка опустела. Ванцзы подняла на нее глаза. В них явно читалось понимание, о ком идет речь. Прошло несколько лет, а он не забыл о том, как членом ордена его брата стала молодая госпожа с юга, — Думаю, вы понимаете, чего они хотели…       — Чтобы госпожа Тан выполнила обязательства, данные ее отцом главе Цзоу, — тихо произнес Ванцзы.       — Именно так. Никакие увещевания о том, что госпожа Тан уже не имеет никакого отношения к клану Тан и обязательствам ее отца, на них не действуют. Господа настроены серьезно и грозят даже напасть на обитель, если это потребуется, и забрать девушку силой.       — Подобная наглость до добра не доводит, — спокойно и тихо произнес Ванцзы, поднеся чашку с чаем к губам.       Но собеседница услышала и принялась всматриваться в его лицо, которое не сменило выражения. Только необычные янтарные глаза, кажется, покрылись коркой льда. Два брата, но совершенно разные. Оба привлекательны, даже красивы. И если лицо старшего было живым и жизнерадостным, то младший обладал красотой горных ледников. Его лицо было белым и ослепительным, словно застывшие в вечности льды. Такое же холодное, лишенное жизни и эмоций.       — Господа придут завтра за ответом, — женщина хотела посмотреть, какое впечатление произведут ее слова, но ожидаемо — никакого. Мужчина лишь поднял глаза на нее, а затем вернулся к созерцанию чаинок в чашке.       — Вот завтра и поговорим, — Ванцзы налил глава Хуашень еще чаю и подвинул мешочек с сушеной хурмой. При этом его губы изогнулись в подобии улыбки, и женщина не смогла отказаться взять кружок.

***

      Ночью Лань Чжань видел сон, в котором вернулся на сотни лет назад в Безночный город. Он, словно призрак, присутствовал там, не в силах никому помочь. Тело его не слушалось, и он неподвижно взирал на творящееся там бесчинство. Снова слушал, как хаят и поносят его любимого человека. Видел, как стрелы вонзались в его тело, отзываясь болью в теле самого Ванцзы. Но горше всего было снова пережить смерть Цзян Янли.       Вэй Ин переменился в лице. Сколько раз он видел его таким? И каждый раз это не заканчивалось ничем хорошим, в основном для самого Усяня. Слезы темного заклинателя заставляли сердце гусулановца сжиматься от ожидания неизбежного. Ком в горле перекрывал дыхание, и Ванцзы мечтал перестать дышать, чтобы не видеть…       Несущихся на Усяня заклинателей с мечами в руках. Хруст, с которым клинки разрывают ткань одежды, кожу, мясо и ребра в момент удара со спины. А затем медленно выходящие спереди из груди и живота. Радостные окровавленные лица убийц. Удивление, сменяющееся гневом на красивом любимом лице.       Ванцзы чувствует, как обжигают щеки стекающие слезы. Как саднит горло от беззвучного крика:       — Вэй Ин!

***

      Лань Чжань сел и широко распахнул глаза, полные ещё не сброшенного ночного ужаса. Задыхаясь от перекрытого комом горла и бешено бьющегося о грудную клетку сердца, он закрыл глаза и пару раз глубоко вздохнул. Это помогло отрезветь от влияния ночного кошмара.       Свесив ноги на пол, он ещё раз глубоко вздохнул, и не одевая верхнего халата, в одних нижних одеждах отправился к источнику, что находился у соседней комнате. Он был наполнен ледяной водой и являлся также источником первозданной темной ци. Подобная терапия была сейчас очень кстати. Купание помогло привести в порядок взволнованный организм, но настроение исправить оно не могло. В зал для встречи гостей и посетителей ордена гусулановец отправился в жутком раздражении.       Вчера казавшаяся удачной идея присутствия на переговорах по поводу Тан Мингю сегодня уже не была такой воодушевляющей. И Ванцзы откровенно сожалел о своём обещании главе Учэнь, но отступить не мог. Он выбрал самый дальний угол зала и сел на подушки за низкий столик с чайными принадлежностями.       Сняв меч с пояса, заклинатель положил его на край стола и налив себе чаю, раскрыл свиток из коллекции Лань Аня. Он рассказывал о мистических существах, которые обитали на Небесах и в мире демонов. Обычный человек не может их видеть, но может почувствовать их присутствие или влияние на себя.       Ванцзы не знал зачем ему подобная информация, но по какой-то причине ему нравилось читать подобное и фантазировать как бы он себя вел, встреть подобное чудище вживую. Краем глаза заклинатель заметил как в помещение вошли гости с юга. Четыре молодых человека с вызывающими манерами и излишней самоуверенностью. Захотелось прям сию минуту научить их манерам, подавив их волю, насладиться ужасом в их глазах.       Глубоко вздохнув Ванцзы подумал, что видимо перечитал историй о мифических существах. Давно он не испытывал кровожадных желаний. Уже давно умерли те кто причинил ему боль и страдания, а новых людей он предпочитал не знать. Бессмертный гусулановец и раньше не нуждался в человеческом общении, а сейчас так и вовсе его избегал.       Предпочитая большую часть времени проводить на горе Луанцзан в убежище. Лишь изредка посещая Облачные глубины, где брат восполнял пробелы в его информации о мире заклинателей. Ну и раз в двадцать лет он отправлялся путешествовать, в надежде встретить переродившегося Вэй Усяня.       Ванцзы давно не посещал совет кланов, не знал лично никого из глав орденов. Но при этом обладал полной информацией о том какие кланы и ордена существуют, их эмблемы, цвета, глав, структуры и остальное. Быть заклинателем и не знать подобного было постыдным. Знал общую информацию он и об ордене Цзоу. И то, что знал слишком сильно напоминало ему орден Цзинь времен Гуаньшаня и Гуаньяо. Кто-то мог возразить и сравнить их с кланом Вэнь, но Ванцзы считал Цзоу недостойным сравнения с великим кланом красного солнца. Можно ненавидеть его, но не признать его величие было малодушным и глупым.       Лань Чжань погруженный в свои мысли не планировал вслушиваться в разговор между представителями орденов, но пропустить мимо ушей громкие смешки и запугивания юнцов из ордена Цзоу было невозможно. Особенно человеку с абсолютным слухом. Не говоря ни слова Ванцзы открыл свою сущность присутствующим, да так что даже присматриваться не надо было. Давление мощной силы почувствовал каждый присутствующий в зале и вне его.       — Что это? — пробормотал Хань Куань, стараясь собрать себя в кучу. Ему казалось, что его пытаются раздавать и разорвать на части одновременно.       — Там, — сопровождающий молодого человека мотнул головой в сторону угла, где как оказалось сидел незримый наблюдатель.       — Ты кто такой? — сделал попытку храбриться старший из братьев Хань, вскидывая меч в сторону Ванцзы.       — Жаль, — спокойно произнес Лань Чжань, не прерываясь от чтения свитка.       — Чего тебе жаль? Представься!       — Жаль, что ты не вытащил меч из ножен, — не поднимая головы ответил гусулановец, — Я бы очень хотел преподать тебе урок.       — Я могу и вытащить, — Хань Куань усмехнулся и уже положил руку на ножны, чтобы обнажить клинок.       — Стойте! Я согласна. Я исполню обязательства отца, — со своего места вскочила Тан Мингю. Хань Куань опустил меч и ухмыльнулся.       — Жаль, — прошептал себе под нос Ванцзы, сворачивая свиток и поднимаясь из-за стола, — Я покину гору сразу после отъезда госпожи Тан и ее сопровождающих.       — Господин Лань, вы не поедите со мной? — разочарованно поинтересовалась девушка, вцепившись в подол ханьфу.       — Зачем? Вы, госпожа Тан, должны понимать мое намерение. Мы с братом всегда держим нейтральную сторону, это знает каждый в Поднебесной. И даже если случится вооруженный конфликт, мы останемся в стороне. Нас ваши конфликты не волнуют… более.       Представители ордена Цзоу взволнованно зашептались стоило услышать как Тан Мингю обратилась к незнакомцу. Имена братьев Лань были известны каждому заклинателю в Поднебесной. Два брата единственные, известные миру, бессмертные мастера. Каждый клан, каждый орден мечтал бы иметь их в качестве своих союзников или соратников, но все знали — братья Лань всегда держит нейтралитет. А если и вмешивались, то только тогда когда творилось явственное беззаконие или чрезмерная жестокость. Впрочем, такого не случалось уже давно.       — Ах, да, — Ванцзы уже подошел к выходу, но словно что-то забыл, обернулся к Хань Куаню и посмотрел прямо ему в глаза, — Госпожа Тан находится под моим личным покровительством и если я узнаю, что она подверглась непочтительному обращению — лично взыщу с каждого причастного, даже если для этого придется взыскать с каждого жителя юга, — последние слова гусулановец поддержал своей силой, отправив ее поток. Это все чем он мог помочь Тан Мингю, дать ей покровительство своим именем и статусом.       От воздействия силы бессмертного у молодого человека носом пошла кровь и он еле удержался на трясущихся ногах. Ванцзы же с обычным ледяным выражением лица и идеально прямой спиной покинул зал, оставив после себя гробовую тишину.

***

      О том, что юг погрязнет в междоусобных войнах, Ванцзы понял в тот день, когда Тан Мингю попросила дозволения вступить в орден Хуашань Учэнь. Рассказ девушки вкупе с долетавшими до него, пока он путешествовал, слухами говорили о зреющем конфликте. Вопрос был в том, что именно станет искрой, которая разожжет пожар. Гусулановец планировал посетить юг еще тогда, но его вымотала история с Сяо Синченем и Сун Ланем.       Хоть выполнение заклинаний для восстановления души не было сложным, но когда душа даосца стала целой, Ванцзы заново пережил всю бурю чувств и эмоций, что ощутил во время Сопереживания четыреста лет назад в городе И. А потом эти странные сны о Вэй Ине. Лань Чжань не мог оставаться спокойным и сразу после посещения горы в Шэньси отправился на Луанцзан восстанавливаться.       Вот и сейчас возможность попасть на юг была утеряна. Его появление там не сулило ничего хорошего. После заявления, появись господин Лань там, все тут же бы решили, что он пришел на помощь ордену Тан и его главе, что значительно бы перевесило весы в сторону отца Тан Мингю. А как было сказано ранее, ни Ванцзы, ни его брат Лань Сичень не желали занимать чью-либо сторону. Им с лихвой хватило участия в Аннигиляции солнца.