"Обречённые души" том 2

      Последнее, что он увидел, прежде чем упасть в, как ему казалось, вечную темноту, был вбегающий в комнату дочери глава Тан.

***

      — И стоило так геройствовать? — голос был спокойный и дружелюбный. Его обладатель не имел тела. Он часто разговаривал с ним, давал утешение и поддержку. А затем и помощь, — Хотя, кого я спрашиваю. В этом весь ты. Этим меня и заинтересовал.       Он не смог открыть глаза, но даже если бы и смог, уверен, ничего бы не увидел. Возможно, только мерцающую дорожку из звёзд, да сгустки светлой субстанции. ЕГО помощники — духи света. Он хотел поблагодарить ЕГО и исчезнуть, как это и ожидалось, эта жизнь, которую он потратил так бездарно, по ЕГО мнению, была последней. Он развеется, а янтарные глаза станут свободными.       — Не торопись умирать, — ОН раздражённо цокнул языком, — Ты думаешь, я позволю тебе? — ОН был зол, впервые на его памяти. А они знакомы не одну тысячу лет, — Я слишком много вложил в тебя и ожидаю отдачи в будущем.       — Это жестоко, ВАМ не кажется? — он улыбнулся. Судя по всему, умереть ему не дадут. Это хорошо. Стало спокойно.       — Жестоко поступаешь ты, зная, что эта жизнь последняя, и так геройствовать. Будь добр, в будущем не единожды подумай, прежде чем так безрассудно поступать, — ОН успокоился довольно быстро и уже снова говорил неторопливо, даже ласково, словно мать со своим дитем.       — Все случилось по моей вине. Мне не следовало оставаться там так надолго. Привел к ним ху-яо, — попытался он оправдаться.       — Не говори глупостей. Ты не можешь отвечать за действия других созданий, — он почувствовал давление в левое плечо, словно туда упирался чей-то палец, — Даже я, Отец всего сущего, не страдаю подобной глупостью. Выбор каждый делает сам, и ответственность за него нести тоже должен сам. Хватит болтать, ты и так слишком долго здесь находишься.       Невидимая рука толкнула его в грудь, и, упав, он провалился в непроглядную мглу.

***

      Усянь открыл глаза и уставился в белоснежный потолок. Это явно не его дом. Видимо, его держат в хозяйском доме. Снова. В помещении стоял полумрак, давая понять, что за окном поздний вечер.       — Господин Таньин, заставили вы нас поволноваться, — молодой человек повернулся на голос. Рядом с кроватью сидел Ю Гуанли.       — Как госпожа Тан? — услышав себя, Усянь не поверил, что это говорил он. Хриплый, почти безжизненный голос звучал как у старика.       — С госпожой все хорошо. Она давно пришла в себя, уже почти выздоровела и частенько прогуливается по саду. Завтра утром, как услышит добрые новости прибежит навестить, — мужчина неожиданно мягко улыбнулся и странно посмотрел на молодого человека, — Я сообщу лекарю, что вы пришли в себя. Отдыхайте, — уже на самом выходе из комнаты заклинатель обернулся, — Я рад, что вы живы.       Спустя некоторое время к Таньину пришел лекарь клана и поведал о произошедшем и чем все закончилось. Тан Мингю повезло, что молодой человек, отбрасывая лисицу, так же отправил сгусток энергии, направленный на залечивание ран девушки. Если бы не это, она, скорее всего, бы не выжила. К моменту, когда лекарь подоспел, девушка была в полубессознательном состоянии и без конца спрашивала, как там Таньин-саньжэнь. Понятное дело, что госпожой занялись в первую очередь.       Но, по словам лекаря, Ю Гуанли все время поддерживал жизненные функции молодого человека своей ци. Пытаясь попутно изгнать темную разрушительную энергию демоницы. К сожалению, господин Ю не был сведущ в целительстве, а потому все, что мог — это поддерживать уровень светлой ци в меридианах Таньина. Большую часть своей молодой человек передал молодой госпоже, оставив себя тем самым в невыгодном положении. Энергия помощника главы Тан, сливаясь с энергией Усяня, давала той возможность заняться исправлением полученного организмом урона. Да и ци хули-цзин оказалась достаточно въедливой. Она путала движение в меридианах человека и мешала его регенерации.       Лекарь не стал скрывать, что был весьма удивлен фактом, что молодой человек не умер на месте. Как оказалось, лисица не только нанесла рваную рану живота, но и практически раздавила печень жертвы, тем самым превращая его в мертвеца. И уж совсем изумился, когда пациент пошел на поправку после нескольких дней пребывания в почти мертвом состоянии. Произошедшее рассматривалось как чудо или дар богов, не иначе.       Молодой человек ничего не сказал, но про себя подумал: А не наставница ли помогла ему? Она же вознеслась и, возможно, сейчас следила за ним с Небес. От этой мысли Таньину стало радостно и тепло на душе. Родителей он своих не знал. Баошань-саньжэнь заменила их. Заклинательница рассказывала, что отобрала его у банды преступников, курировавших попрошаек в городе, который посетила во время своего последнего путешествия в мире людей. Таким образом, она спасла его от незавидной участи. Дети-попрошайки долго не живут. Чтобы они были спокойны и не капризничали, их с самого детства пичкали дешевым вином или опиумной кашей.       К сожалению проверить свою теорию Усянь не мог, но ничего не мешало ему продолжать думать, что находится под защитой наставницы.

***

      Тан Юаньчжун нашел Таньина в домике, что сам ему и предоставил в качестве жилья. Молодой человек сидел спиной к входу, склонившись над столом, и, судя по движению кисти в его руке, что-то рисовал. Мужчина кашлянул, привлекая внимание, и вошел в помещение. Хозяин обернулся, и на его лице расцвела дружелюбная улыбка.       — Глава Тан, — Усянь вскочил из-за стола и поклонился гостю, — Что привело вас в столь недостойное место?       — Разговор есть, — мужчина прошел к столу и, кинув на него взгляд, увидел очертания какой-то местности. Видимо, он оторвал Таньина от рисования карты, — Присядь-ка, — Глава Тан указал рукой на кровать, а сам сел на стул и, отодвинув бумагу на столе, положил руку.       — Может, вы хотите чаю? — прежде чем сесть, осведомился Таньин.       — Куда больше подошло бы вино. Но тебе нельзя, — хлопнул себя по колену мужчина, смеясь, а потом снова стал серьезным, — Таньин-саньжэнь, не хочу тянуть. Предлагаю тебе руку своей дочери, Тан Мингю. Понимаю, это звучит неожиданно, — опережая вопрос или возражение молодого человека, поспешно заговорил Тан Юаньчжун, — Это не спонтанное решение и не благодарность за спасение дочери. Я думал об этом уже некоторое время до случившегося…       — Глава Тан, — молодой человек виновато опустил голову, стискивая пальцами простыни на кровати, — Я…       — Не смей перебивать, — повысил голос мужчина. Его собеседник удивленно поднял голову. Никогда тот не поступал подобным образом, — Сначала выслушай мои доводы, пожалуйста, — более мягко продолжил он, подбирая слова, потому как все приготовленное заранее вылетело из головы.       Глава Тан испытывающе смотрел на Таньина. Мужчина предполагал, каким будет ответ. Именно поэтому так и не решился на подобный разговор ранее. Как бы долго не жил молодой человек в его клане, как бы не помогал, сколько бы не принес ему пользы, он никогда не ощущался его частью. Усянь сам никогда не говорил о себе как о члене клана, наоборот, всегда давал понять, что он тут временно. Господину Тан Юаньчжуну всегда казалось, что молодому человеку тут тесно. Именно по этой причине он часами пропадал в лесу или в ближайшем городе.       Конечно, не осталось секретом от главы Тан и то, что Таньин покупает свитки у местного торговца, как был в курсе интереса молодого человека к запрещенным трактатам. Но мужчина никак не реагировал на это знание, прекрасно понимая, что человеку такого ума, как у задержавшегося гостя, любопытно все. А зачастую, не зная обе стороны: свет и тьму, нельзя создать новое.       Не раз мужчина заводил разговор с молодым человеком о том, чтобы тот стал полноправным членом клана. И каждый раз получал решительный отказ. Потому и разговор о сватовстве дочери не заводил, предполагая, какой ответ получит. Не хотелось ставить Таньина в неудобное положение, отказывать человеку, которому обязан жизнью. Да и самому главе Тан не хотелось вкусить порцию позора, получая отказ от обычного странника. В его-то положении.       Тем, что заставило таки его прийти в дом к молодому человеку, как какой-то свахе к жениху, стала его дочь. После нападения на нее ху-яо мужчина буквально дневал и ночевал у кровати Мингю. А первую ночь так и вовсе просидел на полу у постели, держа ее за руку. Потому и услышал ее тихий разговор в бреду. Судя по всему, девушка снова переживала нападение Лин Хумэйи и плакала над телом Таньина. Тан Мингю молила его не оставлять его, признавалась в своих чувствах, клялась, что станет его и, если потребуется, даже сбежит из дома, не побоясь гнева и проклятий единственного родителя.       Надо ли говорить, что господин Тан был в замешательстве? Одно дело его собственное желание поручить заботу о любимой дочери Таньину, и совсем другое - узнать, что та жаждет этого же и даже готова предать отца ради почитай незнакомца. Но именно это дало решимости на разговор, который сейчас и развивался.       — Думаю, господин Таньин, вы и так прекрасно понимаете мои мотивы. Вы талантливы, сильны, у вас большие перспективы. Любой клан был бы счастлив получить такого адепта. Да и что скрывать, как зять вы тоже хороши. Уверен, в будущем вы станете отличным главой.       Молодой человек опустил голову и сжимал зубы, сдерживаясь, чтобы не возразить.       — Но вам, конечно, не интересны эти доводы. Иначе это были бы не вы, — глава Тан, до этого сжимающий руки с переплетенными пальцами в замок, разжал их и хлопнул левой по столу, словно ставя точку, закрепляя и призывая внимание собеседника, — Я понимаю, что вам важна свобода… Я так же знаю об интересе к запрещенному пути, — мужчина тут же замахал руками, предупреждая возможное отрицание молодого человека и призывая к спокойствию, — Я ни в коем случае не осуждаю и не собираюсь запрещать… Мало этого, я готов способствовать и помогать в поиске секретных свитков и трактатов, как своим влиянием, так и финансово. И я понимаю, что сидеть в четырех стенах - не то, о чем мечтаете. Поэтому вы так же свободны путешествовать когда и сколько угодно. Но с условием, что будете возвращаться в Цзиньшань к своей жене. Или можете взять ее в свое путешествие, — оживился мужчина своей идее, — Мингю не будет против, а я буду спокоен, что она подле вас. Сможете ее защитить.       Заклинатель, закончив речь, в ожидании ответа всматривался в лицо молодого человека, которое тот спрятал, опустив голову. Но он видел, как сжимали его пальцы простыни, побелев от напряжения. Видел, как тот тяжело вздыхал. По всему было видно, что решение дается ему нелегко в борьбе с самим собой, и ещё больше уверило мужчину, что положительного ответа он не получит. Но было интересно, как именно сможет опровергнуть Таньин все предложения.       — Господин Тан, — Усянь поднял голову и, к удивлению главы Тан, лицо молодого человека выражало твердую уверенность, а серые глаза горели решительностью, — Ответьте на мой вопрос: вы желаете своей дочери счастья? Вы, в отличие от большинства отцов, желаете ей любящего мужа, который окружит ее заботой и будет любить… Во всех смыслах? И, конечно же, вы желаете внуков?       — Естественно, — мужчина опешил от слов Таньина и уже с некоторой долей страха ждал продолжения.       — Я не смогу дать ей этого. Я безмерно уважаю и ценю госпожу Тан не только из благодарности — она удивительная девушка и достойна лучшего мужчины.       — Погоди-погоди, — Тан Юаньчжун поднял руки, останавливая молодого человека, — Ты хочешь сказать, что ты «обрезанный рукав»? — мысль о том, что Таньин предпочитает мужчин, всплыла в голове сама, стоило тому сказать, что он не может дать дочери, что хотел бы для нее глава Тан. Заклинатель вспомнил, что тот все время проводил со своим уже мертвым другом, — Ты и как его, Бянь Дже… Вы?       — Нет, — молодой человек внезапно мягко улыбнулся с ноткой грусти, — Дело не в этом. Я вообще не испытываю плотских желаний. За всю мою жизнь никто не вызывал их во мне. Ни мужчины, ни женщины. Мне не интересна эта сторона жизни… — Таньин опустил голову, словно смутившись, — Более того, она мне неприятна, — хозяин домика поднял голову. И снова эта решимость, — Буду откровенен, господин Тан. Думаю, вы имеете права услышать это, хоть оно и очень личное. Не секрет, что мы, мужчины, в определенном возрасте начинаем испытывать изменения в нашем организме, — Таньин не стал говорить явно, но то, как он склонил голову, усмехнулся, мужчина понял, о чем тот и кивнул в знак понимания, — Тогда мы понимаем про то, кто нам люб, кто желанен. Не скрою, в положенное время и меня не обошло стороной это изменение… и я пачкал постель, — молодой человек смущенно усмехнулся, опустив голову, но быстро снова поднял, — Я неоднократно представлял конкретных людей или воображаемых, как бы они или я касались друг друга, и каждый раз это вызывало во мне только отвращение. Думаю, вы понимаете, к чему я веду? Я не смогу быть с госпожой Тан и, соответственно, не могу подарить вам внуков. Вряд ли такой зять вам нужен.

***

      Тан Мингю сидела на каменном стуле, составляющим комплект с двумя подобными стульями и столом, установленных в саду усадьбы Солнечная долина. Они были подарком ее отцом на свадьбу для своей жены, матери девушки. Расположенные под огромной глицинией, широко раскинувшей свои ветви, они служили защитой от жаркого солнца летом и дождем осенью. И даже зимой здесь было приятно посидеть в тишине, сжимая кувшин с запечатанной пробкой, наполненный кипятком, чтобы согревать руки.       Девушка теребила полы ханьфу, опустив голову. На шелк из глаз падали крупные капли, оставляя расползающиеся пятна. Буквально несколько минут назад на соседнем стуле сидел ее батюшка. И именно его слова заставили плакать дочь. Было видно, что мужчине нелегко говорить, а потому Тан Мингю стойко выслушала все и только когда спина отца скрылась за деревьями, дала волю чувствам.       Родитель сообщил, что их гость покинул усадьбу и направился в неизвестном направлении. Тут глава Тан немного соврал. Он знал, что Таньин отправился в ближайший город, потому как ожидал заказанный еще до происшествия с ху-яо свиток. Но знать об этом молодой госпоже не стоит. Пусть думает, что он ушел. Вырвать с корнем, чтобы девушка могла двигаться дальше. Не стал Юаньчжун скрывать факта своего разговора о помолвке с Таньином и об его отказе. Раскрывать причины мужчина также не стал, посчитав, что немного жестокости со стороны возлюбленного дочери не помешает.