Духом и Сталью: Воля выбора

      Дорогу до озера троица девушек коротала за непринуждённой беседой, на сей раз никуда не торопясь. Припасы для лекарского шатра были собраны и свободного времени, не так часто появлявшегося в лагере, казалось предостаточно. Марика, хоть и планировавшая позаниматься с Сильвией и Селимой не только практикой, но и теорией, опомнилась — это она валялась в шатре, в то время как им приходилось трудиться каждый день. Ей тут же вспомнилось собственное неудовольствие поутру из-за опоздания охотницы, и как любимая далканка поставила на место, объяснив, что окружающие не такие двужильные. Блондинка задумалась: а если бы её детство и судьба сложились более благоприятно, стала бы она такой же сильной без столь же мощного стимула? — Я вот тут о чём подумала, — оживлённо проговорила русоволосая девушка, с удовольствием оглядываясь по сторонам, чтобы лучше рассмотреть местные красоты, — кажется, что ни делается, всё к лучшему.       Она не знала почему так улучшилось её настроение — то ли от того, что наконец-то помирилась с Марикой, то ли от того, что Селима всё поняла и не стала злиться, а может и от того, что сейчас они были предоставлены лишь сами себе, и кругом царила умиротворяющая обстановка. Впереди виднелось полноводное русло мутной реки, вышедшей из берегов, и другой, вздымавшийся вверх склон, где начинался лес исполинских деревьев. Воздух звенел от переклика птиц, мерного гудения пчёл и шмелей, без устали трудившихся среди разноцветья полей. — Как у нас на Далканах говорят «буря не вечна, а новый день лишь ещё прекраснее», — ухмыльнулась Селима, поддержав подругу. — Есть и другое выражение, более правдивое, — хмыкнула Марика, быстро оглядев девушек, — вчера не догонишь, завтра не предскажешь, а одно сегодня стоит обоих вместе взятых. — Как-то мрачновато звучит, — слегка призадумавшись, выразила своё мнение Сильвия. — Зато куда правдивее, — насупилась Огинь, прекрасно усвоившая, что отдалённое счастье может так и оставаться эфемерным понятием, в которое верили люди вроде Агеллон. — К слову о правдивости, — чуть ехидно улыбнулась далканка, глянув на дочь леса, — Сильвия, а как ты вообще сумела воспротивиться Марике? Ей ведь если надо, она не отстанет, — хохотнула Селима, пытаясь уйти от размышлений, оставшихся после признания девушек. — Это кто не отстанет? — тут же возмутилась блондинка. — Я вообще в первый раз старалась не давить. — Ага, дверь чуть не выломала в баню, когда меня к ней прижала, — прыснула кареглазая, пунцовея лишь от одного воспоминания. — Селима, я ведь тебе говорила, она лишь хочет казаться такой безразличной и грубой, а её очень легко просто словами остановить, — улыбнулась охотница, скользнув самодовольным взглядом по магнатке. — Так, это вот что сейчас было? Кто там рыдать начала, чтобы я остановилась? — вспылила Огинь, взвившись в седле. — Вот ты сама и подтвердила. Одних слов оказалось вполне достаточно, — беспечно развела руками в стороны Сильвия, на самом деле чуть бравируя. В тот миг она нешуточно боялась и переживала. Даже сейчас, вспоминая, по телу пробегала лёгкая дрожь. — Знаете что?! — искренне возмутилась беловласая, — может быть я и курва, но эта курва прекрасно разбирается в желаниях окружающих людей. Поэтому не надо надумывать себе. Я прекрасно видела, чего на самом деле хотела Селима и просто выполнила её желание. Если бы ты, Сильвия, тоже хотела подобного, не сомневайся, я бы это сделала, — сказала, как отрезала зеленоглазая.       «И сделаю» — немного мстительно подумала дворянка, уже давно уловив, что тот отказ хоть и был искренним, но слишком многое изменилось в последнее время. Она практически не сомневалась, что русоволосая думала о ней, как о своей девушке. Проблема, вновь, заключалась в Селиме. Дочь гор вроде бы подавала недвусмысленные сигналы, но ничего конкретного по-прежнему не было. «А может, и не будет» — одёрнула себя Марика, осознав, что вновь забегает вперёд под давлением собственных желаний. Так было не далеко и до тех терзаний, которые творились с дер Кин. Если зеленоглазая призналась себе, ещё не означало, что сумеет признаться кареглазая, даже если захочет. Марика слишком хорошо знала свою возлюбленную и, после всего, что было меж ними, после всех их разговоров и раскрытия своих чувств, Селима просто могла испугаться признать ещё одну влюблённость, не желая потерять из-за неё всё. Настроение, ещё недавно бывшее таким непривычно благодушным, как испарилось. Подтолкнув Тьму, Огинь проехала немного вперёд, приближаясь к реке, чтобы рассмотреть переправу.       Сильвия и Селима, быстро переглянувшись меж собой и пожав плечами, сочли лучшим не продолжать дискуссию, дабы лишний раз не задевать Марику, дав ей время остыть. Обе хорошо усвоили, насколько та могла быть ранимой в каких-то вещах, особенно, если это касалось её прозорливости в людях. — Переправимся? — предложила далканка, остановив Ирбиса рядом с лошадью Огинь. — Нет, не здесь, — с лёгкой брезгливостью дёрнула головой блондинка, — хватило с меня и того форсирования на прошлых баталиях. Поищем брод получше. Выше по течению должен быть. — Как будет вам угодно, Ваше Высочество, — хихикнула охотница, едва не шлёпнув себя по губам. Только ведь всё стало нормально, но её лярвин язык не удержался, сболтнув очередную глупость. — В отличие от тебя, Штанцы, мне не доставляет никакого удовольствия щеголять в мокрых портах и сапогах полных ила и прочей дряни, — особо выделив прозвище, данное ею и Селимой девушке из Литау, Марика отвернулась и повела их небольшой отряд за собой.       На этом разговоры прекратились, а магнатка так и вовсе ехала теперь немного впереди, явно сообщая, что более обсуждать ничего не хочет. Русоволосая корила себя за то, что напрасно начала подкалывать блондинку. Ей стало очевидно, что хоть они и помирились, но общаться так же, как раньше пока не получалось. Хрупкое перемирие могло быть нарушено не то, что одним словом, а даже жестом. С другой стороны, Сильвия чувствовала: пусть они обе и признали ошибки, однако Огинь продолжала вести себя, как вот та самая разбалованная принцесса. Эта черта её характера порой доводила охотницу до белого каления, даже сейчас, эта нахальная самоуверенность в том, что у Марики всё всегда под контролем, непрерывно следовала с ней в ногу. Курвы бы с той самой ситуацией в шатре, но почему Огинь просто не могла сказать, что порой не всё зависит от неё одной? Кому она что-то хотела доказать, особенно когда рядом были люди, прекрасно знавшие о многих тайнах девушки? Разве это хоть как-то шло им на пользу? Боясь признать слабость, не являвшуюся настоящей слабостью, Марика делала хуже только себе и окружающим. Один раз это и вовсе привело к печальным последствиям для Селимы, и более охотница этого допустить не могла.       Крепко задумавшись, размышляя, что делать, дочь леса почти не заметила, как они нашли более удобную переправу, а оказавшись на другом берегу, начали подниматься на склон, ведущий к роще высочайших ясеней. Русоволосая опомнилась лишь когда ветка куста едва не хлестнула её по лицу, да и то, потому что это увидела далканка, вовремя придержав. — Спасибо, — улыбнулась охотница, внимательно глянув на младшую подругу.       «Селима» — произнесла она, едва двинув губами, не сводя взгляда с темноволосой девушки. Сильвии было жаль, что она плохо думала о дочери гор, когда сцепилась с Огинь. Кареглазая ни в чём виновата не была, это уж она сама в тот миг начала грести всех под одну гребёнку, и теперь хотела не только извиниться, но и уберечь Селиму от чрезмерной самоуверенности Марики, дабы далканка не пострадала вновь. Взгляд скользнул и упёрся в спину блондинке так, будто охотница метила в неё из лука. Пора было кое-что прояснить. Если дворянка считала, словно всегда владеет ситуацией, то это было далеко не так. Сильвия очень хорошо помнила один случай. Селима, задавая вопросы, сама подвела к раскрытию всей правды, и… Охотница, пусть волновалась и побаивалась, готова была рассказать, а что же касалось несносной блондинки, то Марика должна была учитывать — юлить и хитрить с дочерью гор не следовало, тем более кареглазая, на удивление, демонстрировала редкое благоразумие, чем удивила даже Сильвию. Однако, пускай охотница и признавала, что сама поступала не хорошо, но всё же Селиме нужно было чуть ярче выразить эмоции касаемо произошедшего. Дочь леса даже была не против, если бы далканка её ударила. Может так бы и Марика, наконец, уяснила всё. Едва дождавшись, когда все спешились и углубились в лес, оставив лошадей пастись на опушке, немного оскальзываясь на влажных склонах оврага, по дну которого бежал ручей, русоволосая глубоко вздохнула, прикрыла глаза и медленно выдохнула. Пора. Она нарочно хотела поймать момент, когда если даже что-то пойдёт не так, никто не сможет так просто сбежать. — Если ты, Марика, так хорошо разбираешься в желаниях людей, то почему ничего не сделала со мной, когда я заставляла тебя помириться с Селимой, и наконец-то, признать свои чувства к ней? — как гром среди неба прозвучали слова охотницы. В тот же миг девушка почувствовала, как по телу пробежала неприятная, почти режущая, дрожь. Она поступила плохо, она это понимала, но ещё яснее она понимала, что, если дальше скрывать всё от Селимы, станет только хуже.       Магнатка и далканка резко остановились, изумлённо уставившись на дочь леса. Блондинка откровенно перетрухнула в первое мгновение. Правая рука опустилась на изгиб локтя кареглазой девушки, ладонь, поглаживая, прошлась вниз, до запястья, а потом Огинь переплела свои пальцы с пальцами дочери гор, крепко сжимая. Левой рукой она просто схватила ладонь Сильвии, словно предупреждая, дабы русоволосая не смела говорить дальше, и бросила быстрый, искрящийся зелёными всполохами, взгляд на подругу и тайную возлюбленную. Сглотнув, не зная, какая последует реакция, Марика сильнее потянула на себя Селиму, чтобы та прижалась к ней. В воздухе повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь трелью птиц где-то высоко в кронах, да журчанием воды под ногами.       Сердце ускорило ход, и вместе с тем блондинка ощущала, как её сила пропитывает кровь и разносится по телу. С каждым ударом откуда-то издалека вновь начинали звучать треклятые голоса. Сколько она их сдерживала, сколько сопротивлялась, но после всего их шёпот теперь так и манил, подпитывая желание поддаться, прекратить все мучения. Вдруг Огинь ощутила лёгкое прикосновение, возвращающее в реальность.       Далканка слегка пошатнулась, но не только не отстранилась, а сразу припала к беловласой, стараясь приобнять, хотя на душе стало муторно и тяжело. Она не понимала. Взметнувшееся чувство ревности присутствовало, но куда сильнее её испугало, что она чего-то не знала. «Неужели всё зашло намного дальше, чем я предполагала?» — сокрушаясь, подумала дочь гор, лишь крепче обнимая свою девушку, но волновало даже не это. Селиме показалось, что пусть так, пусть… К горлу подступил ком, пусть Марика и Сильвия что-то скрыли от неё, однако она не хотела, дабы всё закончилось. Она не хотела потерять Марику, какой бы чудовищной не оказалась правда и, что совсем странно, она ощутила, что если после правды Сильвия перестанет с ними общаться и дружить, то это станет ещё одной огромной потерей. Кареглазая, совсем потухнув, подняла голову вверх, смотря в лицо своей любимой с какой-то надеждой и мольбой.       Огинь взглянула в ответ, чуть опустив голову. В её глазах отразилось чувство искренней досады, страха и невыраженного желания прощения, хотя в мыслях дворянка готова была придушить Сильвию. Кто её только за язык тянул? Курва лесная! К глубокому сожалению, Марика сразу же осознала, что самая большая курва тут только она сама, потому что хоть и делилась правдой с далканкой, однако слишком многое предпочла не озвучивать, и вот, в самый неподходящий миг, всё вылезло на поверхность. Упоминание о собственных похождениях, и даже рассказ о метаниях в чувствах не могли в полной мере раскрыть всего, что на самом деле происходило, а ведь они с Селимой обещали друг другу только правду… Нет, не охотница была виновата. Сильвия верно её упрекнула. «Распоследняя ты лерва, Марика Огинь!» — укорила себя магнатка. Сама себе же настроила замков из радужных иллюзий, а даже не могла быть до конца честной с одной лишь Селимой. — Селима… — голос предательски дрогнул, блондинка слегка шмыгнула носом, ощущая, как в горле скапливается ком, — когда я рассказывала тебе, я опустила много всего, сказав лишь суть. Да, говорила, что очень долго размышляла… Честно, я не могла понять сама себя, потому что пускай у меня и было множество связей до тебя, я никого из них не любила. И к тебе испытывала нечто совсем иное, но сомнения мои были ещё и в том, что рядом была Сильвия… Когда я тебе сказала, что хотела склонить её, я… — Повела себя так, как повела бы любая из нас, — неожиданно вклинилась охотница, прервав Огинь, осознавая, что та может сделать лишь хуже. Правда была хороша, но её стоило подавать не нахрапом, что было очень в духе блондинки.       Дочь леса уже не знала какого беса, сурты и кутаса ей самой потребовалось озвучивать всю правду, ведь она, кажется, наоборот всё испортила, и теперь отчаянно хотела это исправить. Она это начала и только ей было за это отвечать. Была не была! — Селима, когда я хотела помирить вас с Марикой, то попёрлась к ней, наивно полагая, что одними словами смогу исправить и внушить всё, но я ошиблась. В тот миг я заигралась, и… Вот тогда, впервые, я действительно задумалась над тем, что у меня были скрытые желания, но к чести Марики, она не только удержалась, но и пошла потом мириться с тобой. Я поступила как курва, позволив себе замечтаться, а она… — охотница быстро посмотрела на блондинку, — она не стала этого делать, потому что действительно любит тебя. Прости… Обе простите… Если я вам неприятна, скажите, я уйду и больше никогда не стану беспокоить, — тихо закончила русоволосая, понурив взгляд. Страх прошиб, словно разряд молнии, когда девушка осознала, что желая поправить Марику, сказала то, в чём сама не была уверена. — Какие же вы сурты… — покачав головой, тихо пробормотала Селима, быстро зажмурившись. — Блет!       Её до безумия разозлило то, что она услышала, это была совершенно нормальная реакция любого человека, но далканка, ещё пару-тройку месяцев назад кинувшаяся бы на обеих, немало изменилась. Нет, её злили не эти подробности. С удивительной для себя взвешенностью, она понимала, как неприятна может быть вся правда, однако это был совсем не повод не открывать ей всех подробностей. Они обе могли ей всё рассказать, всё объяснить, и Селима, хоть и скрепя сердце, поняла бы и приняла, как сумела принять метания Марики. Вместо этого с ней пытались обходиться как с малым дитём, стараясь излишне не травмировать. Подобное она хорошо запомнила с детства, когда спросила у отца и деда, почему у неё нет матери. Сокрытие всей правды зачастую было ничем не лучше лжи во благо, то же самое наблюдалось и в перепалке девушек у реки уже после их примирения. Обе старательно делали для Селимы вид, что всё в порядке, но ничего не было в порядке. Дочь гор хорошо видела поведение возлюбленной, как та обращалась с охотницей и не могла не отметить, что и Сильвия сообщила новые подробности только для того, чтобы отомстить Марике.       Странно, в недавнем прошлом Селима искала возможности их разлучить, а теперь обе сами словно в этом соревновались, и вот это как раз злило более всего, потому что она не хотела такого. Не хотела потерять никого из девушек. Она даже не могла выбрать на кого гневаться сильнее, своими выходками они довели её одинаково. После того как Марика попала в лекарский шатёр, с каждым днём они общались всё хуже и перед исчезновением беловласой это стало особенно заметно. Далканка всё списывала на травму любимой и усталость Сильвии, но после выздоровления зеленоглазой всё только ухудшилось. Напряжение и недомолвки никуда не делись даже сейчас. Селима решила, что раз эти курвы сами не могли их разрешить, она придумает способ, как бы их проучить. Урок при сборе трав не пошёл впрок, значит, нужно было действовать жёстче.       Дочь гор резко переместилась, вдруг схватив руки девушек, и потащила их вверх по склону, не замечая с каким усилием даются шаги. Разъярённая, опустошённая и сердитая за дурость обеих пустоголовых дочерей тайхрана, она чуть не силком выволокла их из оврага прямиком на поляну — туда, где всё началось и туда, где всё, может, сейчас и закончится. — А теперь рассказывайте, на этот раз и в самом деле всё! — рявкнула Селима, неожиданно выхватив из-за пояса кинжал, уставив его себе в горло. — Живо! — Селима! — дёрнулась вперёд Марика, — успокойся… — Стоять! Ни шагу более! — жёстко возразила черновласая, слегка проколов кожу кончиком клинка, отчего по шее потекли первые капли крови. — Рассказывайте! Что было? Как это было? Всё! — Селима! — тут возопила и охотница, — стой! Я расскажу! — она вновь набрала в грудь побольше воздуха, — это всё произошло из-за меня. У тебя не было повода для ревности, хоть ты и отлупила меня, это было почти без причины, но потом, когда я заставила Марику… Это я сама чуть не взяла её силой, едва не поцеловала её. Сначала я думала, что всё под контролем, но вот именно в тот миг меня обуяли бесовские мысли и я… Прости, я на какой-то миг была готова отдаться ей! Я хотела впиться в её губы! — прокричала Сильвия, упав на колени. — А ты? — далканка ловко перекрутила кинжал в руке, направив остриё в сторону явно перепуганной Огинь. — Я сожалела о том, как поступила с тобой, но всё же, на краткий миг, мне захотелось её, — поспешно кивнула на охотницу Марика, — но… Она так меня вывела, что это я бы сделала лишь из злости, стремясь разрушить. И… — блондинка зажмурилась, прежде чем произнести правду, — она меня напугала. Она заставила меня признать, что любовь не слабость. Она заставила меня принять эти чувства к тебе, — чуть дрожащим голосом закончила беловласая девушка. — Вы, обе, дуры! — выделяя каждое слово рявкнула дочь гор, со всей силой метнув кинжал в землю, что тот ушёл по самую рукоять, — вот этим руками бы удушила, — напряжённо сжав кулаки, вздохнула она, переводя чуть затравленный взор с одной девушки на другую. — Селима, прости, — чуть всплакнула Сильвия, подняв голову. — И меня, — сделала ещё один шаг вперёд Огинь. — Матерь гор простит, а я запомню, — скрестила руки на груди далканка, обрушив с плеча часть снаряжения, — облачайтесь в защиту. — Ты хочешь поединка? — чуть обрадовалась дочь леса. — Да, хочу, — кивнула кареглазая, — меж вами. Мне надоело, что вы ведёте себя как две базарные лярвы, даже помириться толком не можете, и всё ваше шлиссе приходится из вас чуть не клещами тянуть. Вот и давайте, вперёд, выместите всё, что накопилось, а потом, если будет что ещё сказать, мы все вместе поговорим.       Горделиво вскинув голову, далканка отвернулась и направилась посмотреть на озеро, вышедшее из берегов. На губах появилось подобие слабой улыбки, хотя в душе творился самый настоящий ураган. Она нарочно не оборачивалась, размышляя о том, что её план, сложившийся за какие-то мгновения, кажется, сработал как надо. Пристально вглядываясь в спокойную гладь поверхности озера, Селима с небольшим удивлением отметила, что уровень его поднялся весьма значительно. Вода затопила даже то место, где они в последний раз отдыхали все вместе, но при этом, и отсюда было заметно — она была кристально чистой, сквозь неё виднелась ярко-зелёная трава и пока ещё не завядшие яркие бутоны цветов. Пройдя дальше, далканка размышляла, что это чем-то напоминает родные горские озёра, хотя в том случае под поверхностью воды, в большинстве своём, оказывался просто камень. «Интересно, а как с озёрами в Литау?» — задумалась черновласая, припоминая рассказы Сильвии. Ей захотелось посмотреть на место, где раньше жила охотница. — Селима! — донёсся издали оклик русоволосой, — мы готовы!       Не оборачиваясь, далканка небрежно отмахнулась, словно показывая, что ей совсем не интересно. Дабы всё сработало, надлежало состроить из себя вот такую обиженную и уязвлённую, хотя Селиму так и подмывало обернуться, чтобы посмотреть за поединком. — Полагаю, это значит, что мы можем начинать, — водрузив на голову шлем, прежде чем опустить забрало, кивнула будущей сопернице магнатка. — Марика, прости, я не думала, что всё так обернётся… — в расстроенных чувствах, запоздало проговорила Сильвия. — Раньше надо было думать, — глухо отозвалась беловласая, изготовившись к бою. — Да иди ты к бесам… — тихо пробормотала охотница, чувствуя, как её охватывает раздражение и боевой азарт.       Может, Селима и была права, решив, чтобы они схлестнулись в поединке. Жаль расклад сил казался не в пользу дочери леса, хотя… Русоволосая слегка хлопнула себя по шлему, поправляя угол обзора. Огинь превосходила всех кадетов, однако, именно она тренировала её, именно она учила не только базовым приёмам, но и поощряла за новые. И именно она порой допускала ошибки из-за своей самоуверенности. Вначале Сильвия хотела атаковать первой, сделав это не только эффектно, но и эффективно, однако тут же поправила себя. Марика, как правило, постоянно требовала от противника какого-то действия. «А вот кутас тебе, сама нападай» — выдохнув в дырки шлема, невидимо ухмыльнулась охотница, начиная кружить по пятачку земли, тщательно проверяя, куда ставит ноги. Долгое время она не придавала этому значения, пока практики не сделали своё дело, и та же Марика не объяснила ей важность умения контроля своего тела. Оказывается, принцип того, как перемещалась дочь леса во время охоты, и в бою, был в чём-то похож.       Магнатка несколько раз проверила её реакцию, сделав несколько ложных попыток атаки, словно старалась выманить на себя, но Сильвия на эти провокации не поддалась. Длинные ноги уверенно позволяли ей мгновенно отступить на безопасную дистанцию, чтобы продолжить наблюдение. С каждой новой тренировкой и поединком она всё больше и лучше осознавала собственное преимущество. Русоволосая отлично понимала, что Огинь может кружить так до бесконечности, но и ей торопиться было некуда. Очевидно, блондинке это надоело — она изменила тактику, действуя первым номером. Сильвия успела отметить, как Марика переместила стопы: развёрнутый шаг боком прекратился, мыски сапог уставились в её сторону, а затем беловласая ринулась в настоящую атаку. «Быстро!» — с лёгким испугом признала охотница, смещаясь в сторону и поспешно переступая, одновременно прокручиваясь вокруг себя и мгновенно отдаляясь, чтобы Марика на обратном замахе не достала её. Воздух так и загудел от пары росчерков двуручного меча.       «Хорошо, научилась. Головой думает… Хоть в чём-то» — слегка прищурилась дворянка, вновь кружа вместе с соперницей. Огинь не стоило никакого труда воспользоваться силой, дабы одержать быструю и уверенную победу, но магнатка не хотела этого делать. Из-за охватившей злости она сомневалась, что сможет вовремя остановиться, да и уж по чести, ей было любопытно посмотреть насколько мастеровитее стала дочь леса. Одно лишь то, что теперь она не могла победить Сильвию единственным ударом, как это было в самом начале их общения, уже многое говорило о возросших навыках возлюбленной. Более же всего, Марика желала, дабы Селима наконец-то обратила внимание на их поединок, но та, как уловила блондинка, до сих пор не думала оборачиваться. Наращивая темп и рискуя, магнатка кинулась в нападение, опять сокращая дистанцию, теряя всё преимущество длинного меча, за что в тот же миг поплатилась — Сильвия, не будучи дурной, мгновенно надавала ей саблей по рукам, зато Огинь со всей силы ткнула кончиком прямо в центр доспеха. Дочь леса предпочла тут же ретироваться, но Марика, почуяв успех, уже не останавливалась, бросаясь вперёд, предоставляя охотнице всё меньше времени на реакцию.       Усилившийся звон оружия и ударов о доспехи, наконец-то, привлёк внимание Селимы. Изведясь от любопытства, далканка в пол-оборота повернулась, посмотрев на поединок. Глянуть было на что: любимая блондинка жёстко теснила Сильвию, казалось бы, не давая той ни одного шанса, но охотница огрызалась умело, не позволяя загнать себя в ловушку, а иногда отвечая ударом и вовсе сравнимым с ударом Марики, пускай и однократно. Порой она сама взрывалась комбинациями, сыпля град выпадов на руки Марике, лишь изредка попадая в голову или шею, да и то по касательной, но не трудно было вообразить, как вспыхивали от боли запястья, да и предплечья Огинь. Это раньше охотница казалась малахольной в поединке, но после того как последний раз с ней билась, далканка очень хорошо прочувствовала, что значит получить от русоволосой.       В какой-то миг беловласая даже вынуждена была перейти на глухую защиту, перехватив свой клинок за затупленное остриё, явно отдыхая, в то время как уйдя в мощную контратаку, Сильвия сама начала теснить её, явно увлекаясь нападением, забывая про защиту… — Вия! Включай голову! Сейчас ведь выхватишь! — любуясь поединком, в порыве чувств воскликнула Селима, — Марика, она же открывается, не медли! — дочь гор и сама не поняла, как могла в равной степени поддерживать обеих.       Быстрее оказалась Огинь, продемонстрировав такой выпад, который далканка прозвала «удар из ниоткуда». В едва уловимый миг дворянка ловко перехватила свой меч обеими руками за кончик клинка и, размахнувшись, вмазала гардой по боку охотнице, что та даже свалилась, однако, как-то слишком быстро перекатившись в защите, не только сумела встать на ноги, но даже долбануть блондинку саблей прямо по навершию шлема. Сталь соскользнула по забралу, покосив его. Далканка ахнула от испуга. Такого она ещё не видела, чтобы кому-то удалось повредить одно из самых надёжных креплений. Матерь гор! Хорошо, что любимая всегда билась в глухом шлеме, надёжно прикрывавшем лицо.       В умениях Огинь Селима ни капли не сомневалась, но на счёт охотницы кареглазую обуяли новые размышления: последние поединки у них были не так давно, однако далканка чётко увидела, что теперь Сильвия точно встала в один уровень с первой десяткой, явно превосходя некоторых из них. Движения были отточенными, взмахи быстрыми и неожиданными, дочь леса демонстрировала целый арсенал различных приёмов, пускай большая часть и была такая же, как и у её беловолосой возлюбленной. Появилось желание увидеть все эти умения Сильвии в поединках с кем-то из основной десятки, чтобы убедиться в своих догадках.       Марика пошатнулась, чуть не теряя равновесие, кое-как отмахнулась от устремившейся для последнего удара русоволосой, а потом, освободив одну руку, резко присела. Снизу вверх она пробила стальной перчаткой прямо под дых дочери леса. Послышался металлический лязг и Сильвия рухнула на землю, кое-как заворочавшись. Огинь тотчас выбила из её руки саблю, резко дёрнула, переворачивая и направляя клинок куда-то в район горла. — Бесишь, — устало прохрипела блондинка, со всей силы втыкая меч в землю, а затем наклонилась к подруге, чтобы проверить её состояние и помочь, — живая? Не зашибла? — Нормально, — глухо раздалось из-под шлема. Откинув забрало, охотница закашлялась. — Вы обалдели что ли?! — к девушкам стремглав подскочила Селима, рухнув на колени возле дочери леса. — Тише, всё хорошо, — кашлянув ещё пару раз, ответила русоволосая, жестом показав, чтобы ей помогли сесть. — Ты же сама хотела, чтобы мы выбили друг из друга всё шлиссе, а потом спокойно поговорили, — стащив с головы шлем, ухмыльнулась беловласая обращаясь к далканке, а потом взглянула на скособоченное забрало, — ух ты, гляди как Вия приложилась! — Ой дуры, и я не лучше! — принялась причитать кареглазая, — должны ведь понимать! — Селима, если так волнуешься, осмотри Сильвию, хотя я больше чем уверена, всё нормально, — разглядывая со своей стороны доспех охотницы, предложила блондинка, усевшись рядом с сероглазой.       Чуть подтянув ноги и наклонившись, Марика пристальным взором уставилась куда-то вдаль. Слегка дёрнув шеей, будто разминая её, магнатка выставила позади себя руки, опираясь на них, и повернула голову к русоволосой, прежде чем подобрала слова так, чтобы они наконец-то дошли до Сильвии. — Говоришь, что я не думаю, делаю всё без оглядки… — тихо вымолвила Огинь, кивая, — Да, это так. Я пытаюсь с этим бороться… Пересилить себя не так трудно, но мне ещё надо победить то, что внутри, — вздохнула зеленоглазая девушка, укладываясь на траву и слегка расстроенно смотря в небо. — Зачастую я действительно не могу понять, когда действую не так. Оглядываясь назад, теперь я понимаю, какой была курвой и знаю, что сейчас так больше не поступлю. К сожалению, это не значит, что я прекращу быть курвой, потому что просто не понимаю, не знаю, где ошибаюсь… и ты мне можешь хоть весь день повторять, какая я дрянь, и я может даже соглашусь, но не смогу измениться сразу… Думаешь, почему я взяла тебя с нами? Я не желала и не желаю навредить Селиме, как и не желала этого во время той готовки, я просто не понимала, чем это может закончиться… Представь себе, когда ты легко усваиваешь приёмы и даже можешь создавать свои, когда ты с нуля пытаешься научиться тому, чего никто и никогда не делал и у тебя вроде даже выходит, сложно осознать, что в самых простых вещах ты можешь ошибиться… Я могу разбить каждого в нашем курвином лагере, так почему же я не смогу ещё и приготовить нормально? Ведь у меня всё получается, — немного грустно усмехнулась Марика, заметив, как внимательно смотрели на неё и Сильвия, и Селима. — Получается, но после дней тренировок и самоизнеможения, когда тебя приходится потом тащить в лазарет, чтобы сделать за тебя то, о чём ты не думаешь, — хмуро произнесла охотница, сняв шлем и с грохотом опустив его перед собой. — Точно так же, Марика, ты не думаешь о Селиме и… ты не думаешь обо мне. Полагаешь, мне легко переносить, как ты в очередной раз едва не убьёшься?! За Селиму я вообще молчу: мне сложно представить, что происходит с ней, когда я сама себе места не нахожу, ещё и зная, какие могут быть последствия… Сколько можно, Марика?! — вдруг разразилась Сильвия, резко смахнув рукой выступившие слёзы. — Не думаешь о Селиме, обо мне, только о себе и своих непонятных целях… Ты уже лучше всех и не думаю, что завтра ситуация поменяется, так зачем? Кому всё это нужно? — в отчаянии повысила голос русоволосая девушка. — Мне, — немного сухо ответила дворянка, поспешно продолжая, не давая возможности возразить. — Ты права, я думаю только о себе. И потому я хочу всегда быть лучше, чтобы защитить Селиму и тебя, научить тому, что знаю, сделать такими, чтобы после этого треклятого обучения вы бы выжили… Я… — блондинка прервалась, испугавшись того, что наговорила. Что-то с ней происходило. Она не могла сдержать силу, едва не теряя контроль, а теперь она едва не сказала то, что пока говорить не желала и чему ещё было не время. — Ты злишься за то, что именно вас я попросила повысить, но ты помни, что на поле боя у высших чинов самая лучшая охрана и они лучше всех защищены. За себя я уверена, конечно, может, самоуверенна, но я хочу быть уверенной ещё и за вас… В первую очередь за вас. Пока это всё, что я могу сделать. Сила и навыки приходят с тренировками, а это время, и куда проще было бы вас спрятать от опасности, — натужно усмехнулась Огинь, посмотрев на Селиму и переведя взгляд на Сильвию, — а уж если вас спрятать, я хочу сама быть уверенной, что защищу вас и для этого мне нужна сила. Я впервые в жизни хочу стать сильной не просто для того чтобы стать сильной.       Учитель словесности дворянки наверняка бы хлопнулся в обморок от такого чудовищного речевого оборота, коим она завершила свою речь, но Огинь уже давно было откровенно плевать на такие условности. Забавно, начиная поединок, она не предполагала, что после него будет говорить на такие темы, но дочь гор, похоже, сама того не понимая, оказалась права. Им нужно было спустить пар, чтобы найти в себе силы и объясниться нормально. — Марика, — после недолгого молчания, произнесла Селима, — только вот… Ай, ладно, не могу говорить так же сложно, — возмутилась далканка, быстро потрепав обеими руками свои волосы, почти полностью выдернув все пряди из завязанного хвоста. — Сильвия хотела сказать, что ты можешь пострадать в своём желании. Ты хочешь защитить меня, защитить Сильвию, но какой в этом толк, если что-то случится с тобой? Вия верно сказала: думаешь, мне и ей всё равно, что происходит с тобой? Как ты в погоне за своей силой опять себя калечишь? Как в погоне за своей целью, ты разрушаешь нашу дружбу… Ссоры это нормально, да и что сказать? Случившееся со мной и Сильвией тогда, моё нападение, это было ужасно, я повела себя как распоследняя сурта, много где ошибившись, но благодаря этому я теперь это понимаю лучше, чем любые разговоры… И мне кажется, вы теперь друг друга тоже поняли, точнее не так… поняли вы друг друга многим ранее, но вот последние вопросы разрешили теперь. Я потому и хотела, чтобы вы сошлись в поединке, дабы спустить всё накопившееся, что не выразить словами и теперь… Мир? — тепло улыбнулась далканка, крест накрест протянув руки охотнице и дворянке. — Если только она перестанет себя изводить тренировками, — хихикнула Сильвия, кивнув на Огинь. — А она перестанет меня после держать в лазарете и пичкать снадобьями, — ухмыльнулась магнатка. — Одно исключает другое, — улыбнулась охотница и тут же далканка со всей силы рванула её за руку на себя, сталкиваясь лбами.       Ругань и брань разразились по поляне. Девушки завалились на спины, хватаясь за головы. В ушах стоял звон, из глаз чуть не сыпались искры. — Селима?! Ты совсем сдурела? Что это было?! — первой заорала русоволосая. — Помирить нас хотела? Да я тебя теперь убить хочу! — в чувствах простонала девушка, держась обеими руками за голову, едва сдерживая слёзы от боли. — Это не так должно было быть. Я хотела иначе, — пробормотала дочь гор, держась за лоб, — ой блет… — Иди на кутас с такими идеями! Хотела она… А вышло, как всегда! — пробурчала Сильвия, — Мало мне укусов, так теперь ещё шишка будет… — удручённо добавила охотница. — А у меня как будто не будет? — в ответ возмутилась Селима, — у тебя голова, как дуб! Здравствуй, дерево! — кареглазая, забывшись, слегка постучала себя по лбу и тут же об этом пожалела, — ай, сурта! — Кто из нас ещё дерево… — зажмурив глаза, сквозь отступающую боль ухмыльнулась охотница.       Марика круглыми глазами наблюдала за перебранкой девушек, не зная, как реагировать, но изнутри её начинал разбирать смех. Наклонившись сначала к одной, а затем к другой, и убедившись, что ничего страшного не произошло, блондинка улыбнулась: — Жить будете, — вынесла она своё решение, — это вам не об сук на скаку налететь, — намеренно хихикнула зеленоглазая девушка. — Марика! — мгновенно вспыхнули обе. — Молчу, — прыснула Огинь, не спеша, помогая девушкам подняться на ноги. — Всё? Теперь точно мир? — она повторила жест далканки, протягивая руки крест накрест. — Мир, — довольно согласилась Сильвия. — Мир, — подтвердила и Селима и, поддавшись порыву, притянула обеих к себе.       Девушки, опустив ладони друг другу на спины, чуть выше талии, крепко обнялись. В этот миг пришло осознание, что им нужно держаться вместе: какие бы разные они не были, каждая знала — остальные всегда помогут и придут на помощь, как было уже не раз. — И чтобы больше такого не было, — немного отстранившись, переведя взгляд от одной девушки на другую, строго добавила кареглазая. — Вот и славно, — кивнула блондинка, быстро подмигнув, — хотя перед поединком я была уверена, что тема нашего разговора окажется несколько иной. — Ты о чём? — немного удивилась русоволосая. — Ну… учитывая, далеко не все приятные подробности прошлого… — с сожалением покачала головой Марика. — Ой, будет тебе, — легко хлопнула её по плечу далканка, — не порть всё. Подробности волновали меня меньше всего, хотя, конечно, было и неприятно, но исключительно от того, что вы обращались со мной, как с ребёнком. Куда сильнее меня волновали ваши ссоры, которые с каждым днём становились лишь хуже. Что было, то было. Ну, на самом же деле, сколько можно? Каждая из нас когда-то где-то ошибается и так что, помнить об этом постоянно? — обиженно спросила кареглазая. — Вот меня ты долго забыть не могла, — ухмыльнулась охотница, вспоминая о том, как после большего испытания Селима злилась на неё. — Так, угомонились, — приказала Огинь, увидев, что любимая далканка слегка понурилась и надулась, — а то ещё меж вами очередной поединок проводить придётся. Если хочется поговорить об ошибках, давайте начнём с разбора поединка, — вскинув голову, серьёзным тоном произнесла зеленоглазая. — Это можно, — мгновенно взбодрилась дочь гор. — Ну уж дудки! — воспротивилась охотница, бросив поспешный взор в сторону озера, — мы сюда не только заниматься, но ещё и отдыхать приехали, вы обе согласились, что после сбора трав будем отдыхать. Идём купаться, а то у меня после поединка и так вся рубаха к телу прилипла… да и не только она… — Ага, а потом у нас всё из головы вылетит, и никто уже ничего не вспомнит, — заартачилась беловласая, на самом деле, стараясь скрыть за этим недовольством своё нежелание лезть в воду, уже предчувствуя, как её потащат на глубину. — Да ладно, Марика, — чуть прижавшись к боку любимой, взглянула снизу-вверх Селима, — мы по-быстрому. Согласись, тебе же тоже хочется охладиться? На небе ни облачка, а солнце-то припекает, а тут, гляди, озеро так разлилось, что ты можешь к пучине и не заплывать, на отмели поплещешься и поучишься. — Ай, бесы с вами, курвы языкастые, уговорили, — махнула рукой Огинь, хотя внутреннее чутьё и подсказывало ей, что просто так всё не закончится.       Обрадованные её согласием девушки, едва не с радостным визгом и писком принялись поспешно избавляться от одежды. Быстрее всех справилась Селима, не отягощённая защитой, Сильвия, чуть не на ходу разбрасывая части доспехов и одежды, устремилась следом. Откуда-то из высокой травы вылетел и Черныш, стремительно направившись к воде. Марика едва верила своим глазам — змей, развив немыслимую скорость, опередил остальных, а потом, едва коснувшись воды, быстро извиваясь, устремился куда-то вдаль. Сама магнатка раздевалась не спеша, со всем вниманием раскладывая вещи и снаряжение. Она тянула время, но вот нижнее бельё было снято, и Огинь, чуть небрежно кинув его в сторону, в противоречивых желаниях направилась к озеру.       Селима, словно ошпаренная, промчалась по затопленному берегу, рухнула в воду, и живо принялась грести, поднимая за собой тучу брызг, направляясь куда-то в сторону немногочисленных ив, произраставших на берегу. Сильвия, мягко переступая по зелёной траве, оказавшейся под гладью, неспешно шла вперёд. На миг она остановилась, будто услышав, когда беловласая девушка едва погрузила стопы под воду. Обернувшись, охотница радостно улыбнулась. — Идём, Марика, — позвала сероглазая, искренне радуясь наступившему отдыху. — Да, я да… иду… — пару раз оживлённо кивнула дворянка, осторожно направляясь следом.       В голове опять творилась кутасня. Стоило ей посмотреть на охотницу и дно начало уходить из-под ног, словно какая-то тягучая патока. Сколько уже раз магнатка видела Сильвию обнажённой, сколько раз обращала внимание на её стан, но именно сейчас у неё вновь отчего-то перехватило дыхание. Этот свет солнца, обжигающий плечи лесной дивы, эта улыбка, играющая на её губах, и… Марика тяжело сглотнула, представив, как рядом хорошо могла бы смотреться Селима. Темноватая бархатная кожа далканки и золотистая, более бледная кожа охотницы… «Марика, иди к нам» — звали обе девушки, загадочно улыбаясь.       «Дери меня бесы!» — опомнилась Огинь, вынырнув из сладких грёз, обнаружив себя там, где вода уже касалась её коленей. Почему её мысли изменились столь стремительно? Стоило случиться уговору с Эверстейн, как разум словно разорвал в клочья все сдерживающие оковы. Быстро тряхнув длинными волосами, блондинка устремилась к Сильвии, вскоре поравнявшись с девушкой и неспешно зашагав вместе с ней дальше, постепенно погружаясь в воду. На удивление та не была студёной, наверное, успела нагреться на отмели. С каждым шагом мысли Марики всё больше уводили в сторону того, чтобы схватить Сильвию за руку — чем ближе была бездна, тем больше её окутывал страх. Один раз блондинка всё же не глядя провела рукой в поисках руки Сильвии, но не смогла коснуться её. — Можешь попробовать поплыть отсюда, — подсказала охотница, выводя из размышлений, — только ногами сильно не взмахивай, дно зацепишь. Руками перебирай, как кошки и собаки делают. — Я не настолько безнадёжна! — гордо вскинула голову магнатка, решительно опередив Сильвию и зашагав дальше, но вскоре ей пришлось остановиться.       Впереди, где заканчивалась отмель, разверзлась настоящая пучина, бездна, где и дна было не разглядеть. Очертания лучей солнца, уходящие куда-то под эту толщу, были хорошо различимы, но лишь пока не терялись там. Марика замерла, стараясь не подходить слишком близко, чувствуя, как вода, омывавшая её ноги, поднялась едва не до ягодиц. — Вот здесь, пожалуй, и попробую, — сама себе кивнула блондинка. — Интересно, конечно, ты придумала, — слегка хохотнула Сильвия, поравнявшись с девушкой. — Раз уж тут тебе нормально, могла бы и дальше заплыть тем более уже не впервой. — Здесь я в любой миг смогу встать на ноги, — возразила Огинь, — а там без твоей или Селимы помощи, я на дно пойду. — Не пойдёшь ты на дно, раскинь пошире руки и ноги, и просто ложись на спину, — как прописную истину порекомендовала охотница. — Вот ещё, я когда так смотрю, мне и то страшно, а не видя, страшнее вдвойне, да и вообще, ну не получается у меня балансировать, — с лёгким расстройством отмахнулась Марика. — Это вот и странно, — хмыкнула дочь леса, — у тебя координация, баланс и реакция идеальные, в поединках особенно заметно, может, твой страх перед водой просто не позволяет тебе расслабиться? — задумалась Сильвия, внимательно посмотрев на подругу. — Сколько раз повторять? Не воды я боюсь, а глубины. Попробуй представить, что в один момент ты твёрдо стоишь на земле, а следом словно оказываешься в воздухе, на приличной высоте и одно неосторожное движение отправит тебя на землю, грозя расшибить. Вот что я испытываю, Сильвия, — пробурчала магнатка, не зная какие ещё доводы привести. — Но вода это не воздух, одно неосторожное движение ничего тебе не сделает, ты всегда сможешь исправить ошибку, главное не паниковать и не зажиматься. Ты излишне себя сковываешь, возможно, в этом причина, — предположила охотница, — если так, то может быть, для начала тебе лучше действительно отработать движения на отмели, раз выдалась такая возможность. В конце концов, времени до испытания с плаваньем в доспехах у нас ещё предостаточно. — Молодец, вот спасибо, что напомнила, — насупилась блондинка, предпочитавшая об этом пока не думать. — А я-то что? Хоть напоминай, хоть нет, от этого никуда не деться, сама знаешь. Всезнайка ясно дала понять, что кто не сможет пройти это испытание, того полноценно в войско не зачислят, — развела руками в стороны русоволосая. — Сама знаю, — отмахнулась зеленоглазая девушка, слегка озираясь по сторонам, — а куда Селима подевалась? — Вон к тем ивам отправилась, — указала чуть в сторону Сильвия, пытаясь сквозь их ветви, склонившиеся и ушедшие под воду, разглядеть силуэт далканки.       Дочь гор, украдкой подплывавшая к девушкам со спины, даже остановилась, дабы не выдать своего присутствия. В зубах она сжимала тонкий, но крепкий очищенный прутик. За некоторые черты характера Селима искренне себя недолюбливала, но и оставить всё просто так не могла — горячая далканская кровь требовала пусть небольшой, но мести. Невзирая на то, что между Марикой и Сильвией в прошлом не было ничего серьёзного, обе всё же вели себя как похотливые лярвы, скрывали это, и хуже того, манипулировали подобными обвинениями в ссоре. «К тайхрану!» — решила кареглазая, отбрасывая последние сомнения. Это должно было быть даже забавно, особенно учитывая, как любимая блондинка в прошлом ей говорила, что Селима не умеет перемещаться тайком, а Сильвия гордилась тем, что ни разу не получала розог. Стараясь даже не дышать, далканка подкралась совсем близко, тихо встала, перехватывая прутик в ладонь, слегка отвела руку назад и…       В воздухе раздался короткий свист. Марика и Сильвия чуть не выскочили из воды, когда их пониже спины ожгло что-то невиданное, но очень болючее. С тонким визгом обе скакнули вперёд, сваливаясь с отмели на глубину, поднимая в воздух тучи брызг, в то время как спокойную гладь небольшого озерца расчертили крупные, но плавные волны. Огинь, едва ощутив, что под ногами нет дна, рванула обратно, отчаянно перебирая руками, хватаясь за какой-то выступ. Сердце даже не успело ухнуть куда-то вниз, когда она резко вскинула голову, не обращая внимания на то, как на лицо налипли враз промокшие волосы. — Селима! — взревела дворянка, не сдержав вспышки зелёных искр в глазах, когда узрела хохочущую черновласую бестию, сжимающую в руке ивовый прут, — тебе фоссе! Сейчас я до тебя доберусь и так взгрею, что пару-тройку дней сесть не сможешь! — А ты догони сначала! — хихикнула несносная девчонка, с улюлюканьем разогнавшись и нырнув прямо в толщу воды. — Ах, ты, курва! — с досады хлопнула по воде ладошкой магнатка. — Ничего, сейчас я её догоню и утоплю тут ко всем бесам! — придя в себя и слегка отойдя от болевого шока, пообещала Сильвия, рванув следом за далканкой. — Стой, Селима! Хуже будет! Умрёшь уставшей!       Дочь гор быстро поплыла дальше от берега, но шансов у неё, как виделось со стороны Марики, не было. Охотница, пользуясь преимуществом в росте, быстро догоняла, с каждым взмахом руки сокращая дистанцию, однако, когда русоволосая уже готова была схватить девушку за ногу, та мгновенно изменила направление. Сильвия слегка опешила, но запала не потеряла, впрочем, и Селима не собиралась сдаваться так легко. Далканка извивалась угрём, легко уклоняясь от рук подруги, когда та уже собиралась её сцапать. Поднимая тучу брызг, плескаясь и сыпля ругательствами, девушки настолько вошли во вкус, что их, кажется, уже перестала волновать причина, отчего они всё это затеяли. Первой из сил начала выбиваться русоволосая, потратившая куда больше энергии в этих бесплодных попытках изловить вёрткую кареглазую бестию. Огинь уже давно успела выбраться на отмель и теперь наблюдала за угасающим сражением на воде с того самого камня, на котором она сидела, впервые готовясь окунуться в озеро. Наверное, так бы всё и закончилось, но тут на глаза Марике попался возвращавшийся откуда-то Черныш. Сосредоточив на нём своё внимание, беловласая чуть прищурилась, стараясь мысленно донести приказ: «Напугай Селиму. Не сильно».       Гад послушался. Изменив направление, он нырнул под воду так, что скрылась даже голова. Магнатка едва могла сдержать коварную улыбку, прекрасно видя, как чёрный силуэт, извиваясь, всё быстрее приближался к далканке. Та, в очередной раз увильнув от рук Сильвии, обернулась к русоволосой и показала ей язык, но в этот миг охотница сделала большие глаза, смотря куда-то за спину девушке. — Ой, брось, неужели ты полагаешь, что я могу купиться на такой дешёвый фокус? — хихикнула дочь гор. — На твоём месте я бы отнеслась серьёзно, — изображая настоящий ужас, тихо проговорила сероглазая, — плыви-ка лучше ко мне… — Пф! — фыркнула далканка, и тут же замерла, ощутив, как что-то коснулось её ноги под водой.       Мгновенно обернувшись назад, Селима узрела как над ней возвышается длинное чёрное тело, а пасть змея распахнулась, издав угрожающее шипение. Черновласая с визгом ужаса сама устремилась прямо в руки Сильвии, вцепившись в подругу так, что едва не потянула на дно обеих. Черныш, кажется, довольный произведённым эффектом не менее чем его хозяйка, спокойно отправился к берегу, вновь полностью скрывшись под поверхностью воды. — Вот ты и попалась, шкодливая моя, — ухмыльнулась дочь леса, прижимая далканку к себе, — всё, поплыли обратно. Будешь сдаваться Марике и просить её о снисхождении. — Пусть только этот паразит держится от меня подальше, — следя за отдаляющимся гадом, прошептала кареглазая, даже не думая освобождаться от захвата охотницы.       Добравшись до отмели и оказавшись там, где вода едва доходила до пояса Сильвии, девушки взглянули на Огинь, задумчиво прокручивающую в своих руках тот самый ивовый прутик. Змей обвился вокруг ноги и тела магнатки, уложив башку ей на плечо. Марика посмотрела в ответ, пару раз хлестнув по водной глади. — Ну, душа моя, и что же это было? — с лёгким прищуром спросила дворянка, сосредоточив всё внимание на Селиме. — Прости, Марика. И ты прости, Сильвия, — понурилась дочь гор, — это всё мои далканские замашки… Да, я хотела сделать вид, что не сержусь за прошлое, но я, на самом деле, переживала, вот и… Вот и захотела сделать это, — с огорчением в голосе закончила темноволосая девушка, опустив голову. — А я уж всё гадала, когда знаменитая далканская ревность явит себя, — хохотнула Огинь, протянув руку и слегка потрепав любимую по тёмным прядям, — знаешь, ты меня удивила, причём, в хорошем смысле. Ты столько времени терпела наши склоки, терпела не самую приятную правду, а ещё при этом и рассуждала здраво, когда мы совсем скурвились. Не переживай, я не сержусь и не буду наказывать. Это было за дело. Мы сами виноваты. Одной плетью или розгами больше или меньше, мне уже без разницы, хотя, должна признать, вот этот удар, один из самых немногих, что оказался справедлив, — блондинка размахнулась и зашвырнула прутик куда подальше. — Может и справедлив, — слегка насупилась охотница, соглашаясь, — но меня прежде никогда не пороли, это, знаете ли, было довольно обидно и больно! — И это она ещё меня называет принцессой, — фыркнула Марика, вальяжно указав на охотницу. — Ужас-то какой, обидели Виюшку, шлёпнули ей один разок по попке! — мгновенно принялась паясничать Селима. — Штанцы, да если б ты хоть могла вообразить, как нас с Марикой пороли! — Порой я начинаю думать, что слишком мало, вот и выросли такие лервы, — рассмеялась охотница, — да и то, одна наша деточка, видать, ещё не выросла до конца… — хихикнула русоволосая, скосив хитрый взгляд серых глаз на подругу. — Как ты меня назвала?! — мгновенно вспыхнула далканка, — это я-то «деточка»? Иди сюда, сурта такая! Это значит, ты за советом к ребёнку бегала, чтобы про отношения узнать?! — беззлобно рассердившись, далканка шлёпнула по воде ладонью, запустив целый ворох брызг в сторону охотницы. — Ну, сейчас точно ведёшь себя как ребёнок, — чуть пригнувшись от брызг, Сильвия в ответ сцепила руки в замок и тоже ударила по воде, окатив Марику и Селиму по самую голову, и сразу же едва глаза не округлила, поняв свою ошибку, видя реакцию магнатки. — Лань лесная! — мгновенно возмутилась Огинь, плеснув в ответ, — я-то тут причём?! — вновь убирая с лица мокрые белые волосы, возопила Марика. — А чтобы жизнь мёдом не казалась! — рассмеявшись, сероглазая девушка принялась плескаться сразу на обеих подруг более совершенно не стесняясь. — Я тебе сейчас покажу «мёдом», — прошипела беловласая, частично призывая силы. Глаза Огинь вспыхнули и в следующий миг огромный веер воды взметнулся в воздух, направившись в сторону Сильвии. — Так нельзя! Марика! — возмутилась охотница, пытаясь подняться и разглядеть сквозь стекающую воду и пряди русых волос девушек. — Можно-можно-можно-можно, — часто повторяла Селима, раз за разом пуская в сторону Сильвии новые и новые брызги воды.       Самым первым не выдержал Черныш. Казалось, даже растерявшийся, змей поспешно покинул место шуточного сражения, уползя на сушу, в то время пока троица продолжала окатывать друг друга потоками воды. Вскоре девушки начали стучать зубами от холода, покрывшись гусиной кожей, и магнатка, у которой даже губы посинели, погнала всех на сушу. Под ярким светом солнца они дошли до своих вещей, что-то собирая по пути, и расположились на небольшом взгорке среди примятой травы. От минувших споров и ссор не осталось и следа. Девушки переглядывались меж собой, постоянно хихикая, пряча робкие искренние улыбки. — Отличный день, — поднимая голову вверх и жмурясь от ярких солнечных лучей, тихонько проговорила Селима. — Жаль один, — немного грустно вздохнула охотница, невольно вспомнив Агидель, но едва ли сожалея, что её тут не было. — Вия, — позвала Марика, ощутив, как после всех волнений её начало одолевать чувство голода, — у тебя не будет перекусить? — У меня будет всё! — горделиво заявила девушка из Литау, пройдя до своей части сложенных вещей, подхватив узелок, — только сразу предупреждаю, это рильки… — Давай! — в один голос возопили подруги. — Ну, хорошо… — даже чуть опешила Сильвия. — Вия! — опомнилась Огинь, вспомнив утренний разговор с Селимой, — извини, что отзывалась о твоей еде так нелицеприятно. Мне всегда нравились твои перекусы, хоть они и с рыбой. Не знаю как, но у тебя прекрасно получается. — И ты меня извини, что я так жёстко разнесла твой суп, да, пусть он не получился, но ты же первый раз делала, старалась, — миролюбиво ответила русоволосая, передав блондинке угощение, — если хочешь, мы можем тебя с Селимой поучить готовке. — Благодарю, но нет, — немного откусив, покачала головой Марика, — да и Всезнайка запретила мне теперь даже близко подходить к полевой кухне после всего этого, — усмехнувшись, она отправила в рот оставшееся угощение. — К бесам Всезнайку, ты ведь можешь это сделать для себя, — всё же продолжала настаивать охотница, чуть прянув вперёд.       Приобнимая Селиму, беловласая так и застыла на месте от вида охотницы. Длинные мокрые пряди русых волос чуть спали с плеч, стоило девушке наклониться вперёд. Небольшая тень пала на поджарое тело и небольшую, но красивую грудь Сильвии. С лёгким придыханием сместив взор на лицо дочери леса, заглянув в её серо-зелёные глаза, Марика увидела теплоту, с которой эта красавица на самом деле относилась не только к Селиме, как показалось блондинке ранее, но и к ней самой. Огинь знала, что была другой, она не могла дать возлюбленной то же самое, но она могла поделиться с ней чувствами, пусть, пока, и не говоря о них в открытую. — Нет, — мягко ответила Огинь и несколько расслабленно притянула к себе девушку, опустив ладонь ей на плечо, стараясь не задеть место укуса, — знаете, сегодня я поняла одну важную вещь… Каждая из нас по-своему умела и хороша. Сильвия прекрасный стрелок, сведуща в травах, отлично готовит и вон как хорошо плавает, ты, Селима, ей во многом не уступаешь, а уж с лошадьми управляешься вообще лучше всех в лагере. Я много знаю и во владении оружием проиграю разве что дер Кин, и то не факт, — без всякого преувеличения спокойно проговорила магнатка, добавляя, — но есть и то, в чём кто-то не сможет быть лучшей, как я не смогу научиться сносно готовить или плавать и в этом нет ничего страшного. Мы такие, какие есть… и это… Прекрасно.       Закончив проникновенную речь, Огинь неожиданно растрогалась и едва не пустила слезу. Почему до неё раньше не доходила такая простая истина? Выковывая свою железную волю, истязая тело в тренировках, оттачивая разум, она забывала о том, что остальным вовсе не обязательно идти той же дорогой. Она ведь любила девушек за те черты, что были им присущи, и Марике стало неловко и стыдно, что в какой-то миг она словно начала подавлять своей волей их личности.       Охотница с удивлением успела взглянуть на беловласую, наверное, едва ли не впервые, видя дворянку такой. Её слова тоже тронули сердце дочери леса и та, шмыгнув носом, тихо проговорила: — Марика, ну чего ты? — сероглазая девушка развернулась, стремясь обнять блондинку. — Прости меня, — прошептала магнатка, осторожным поцелуем коснувшись шеи Сильвии, где обозначился след её укуса. — Будет тебе, я ведь уже отомстила, — русоволосая, чуть извернувшись, оглядела искусанную аж в трёх местах шею блондинки, — что случилось? — спросила охотница и, взглянув в глаза Марики, почему-то почти сразу смутилась. — Сейчас с вами что-то случится! Совсем уже всякий стыд потеряли?! — подорвавшись с места, влетела меж ними Селима, тут же оказавшись зажатой прямо посреди грудей девушек. На лице беловласой в тот же миг скользнула ухмылка, к счастью блондинки прогнавшая столь смущающий миг. — Да? А кто это лежала сегодня на нашей Виюшке? Это месть! — мгновенно рассмеявшись, Марика слегка отпрянула, намеренно притянув Сильвию и Селиму друг к дружке. — А можно эту месть как-то без меня? — пискнула охотница, отчаянно стремясь освободиться, — а то твоя месть, Марика, может зайти слишком далеко! — Боишься, что мы тебя тут слюбим? — хохотнула зеленоглазая, но хватку ослабила.       Далканка и охотница, как ошпаренные, резко отпрянули друг от друга, начиная краснеть. Дочь леса так и вовсе не знала, куда деть взор. Огинь хорошо её понимала — ощутить как твоего тела касается грудь Селимы было удовольствием доступным только ей, если не считать празднество Солнцекреса и омовения перед торжеством. — Боюсь, что меня Селимушка потом на вот такие кусочки рэзать будет, — отлично скопировав акцент далканки, с небольшой натугой улыбнулась охотница. — Это правильно, Штанцы! — усмехнулась дочь гор, увидев, как позади русоволосой вьётся слепень, — Замри! — Я… — растерялась Сильвия, но приказ исполнила, застыв на месте.       Далканка резко обогнула её и, заметив, как насекомое пытается пристроить своё жало, нанесла молниеносный удар. Короткий, но громкий хлопок в мгновенье разнёсся по поляне. Сероглазая девушка едва не взмыла в небеса, ощутив насколько весомо ей приложились распахнутой ладонью прямо по ягодице, сильнее всего пострадавшей от удара ивового прутика. — Ты озверела что ли?! — едва не плача, ахнула девушка из Литау, держась за пятую точку, — бедная моя попонька! — Он на неё покусился, — далканка продемонстрировала на ладони размазанное тело слепня.       Марика чуть не согнулась в три погибели от душившего её смеха…