Кафедра секс-магии

      На интересующий Терна вопрос господин ректор ответить не соизволил, его голова картинно упала на подушку, а ресницы затрепетали и сомкнулись. Так и лежал безвольный демонолог на заправленной кровати, сраженный мухоморами в идиотском бою. Какая драма, какие страсти! Ну прямо актер погорелого театра. Дуб нервно сглотнул, Рысь недоверчиво вытянул шею, а Имбирь тоскливо смотрел на дверь с явной надеждой свалить отсюда и не нести ответственности.       — Теперь точно без спринцовки не обойтись, — деловито и даже как-то радостно заявил Терновник, принявшись стаскивать со своего начальства штаны, благо в них Маахес заправил достаточно длинную сорочку, чтобы она прикрыла весь срам. Эльф жизнерадостно похлопал ректора по мускулистому бедру.— Хотя для таких габаритов нужна целая грелка!       — Зачем? — нахмурился Мастер травологии и подошел поближе, — Вылечим целебной магией.       — Рискнешь применять какое-то колдовство на самом ректоре? Ха! Да он держит личную защиту, даже когда спит, — скептично хмыкнул на такое предложение эромаг, — в лучшем случае уважаемый Мастер Иссад съездит кому-то по физиономии кулаком, — Терн поднял одну из рук человека, — ручища, во! А вот, что будет в худшем случае, даже представлять страшно… Остается только обычная медицина. Нужна грелка с наконечником потолще, чтобы наверняка, и мази самые прогревающие.       — А ты можешь справиться с этим самостоятельно? — прокашлялся Имбирь, буравя Терновника обвиняющим взглядом, — Не думаю, что Мастер Иссад будет в восторге от того, что целая эльфийская делегация залезла ему в ж… попу изучать богатый внутренний мир. А ты с ним вроде неплохо ладишь…       …может, и выживешь после такого, — погодник не решился озвучить предложение до конца.       — Тем более никто и не просил тебя скармливать грибы человеку, — присоединился к обвиняющему хору Рысь, хищно прищурив свои звериные глаза.       Терн пораженно качнул головой и холодно улыбнулся уголками губ. Только один Дуб мялся с ответом, все еще боясь разрушить хрупкую видимость ложной поддержки и доверия между ними.       — Конечно идите, я никого не держу, — саркастично хмыкнул эромаг, — что вы как маленькие.       Троица трусов тут же испарилась из комнаты.       — Вот это я понимаю — дружное эльфийское братство, — раздалось ироничное с кровати.       — Больной, вам уже лучше? — раздосадованно огрызнулся Терновник, неторопливо раздеваясь.       — Да, знаете, как-то само собой прошло, — покивал в ответ ректор, довольный своей выходкой. И над эльфами похохмил и вот с оголяющимся Терном остался наедине — все прошло отлично.       — Ну и шутки у вас… Для детей внутриутробного возраста развития, — все еще ворча, эромаг прихватил с собой принесенные Маахесом рукописи и забрался на кровать, подкатываясь под бок к Иссаду и устраивая голову поудобнее на его плече, — так, что вы тут накалякали, мы сейчас посмотрим.       — Что за пренебрежение к чужому интеллектуальному труду, Терновник? — лапища господина ректора по-свойски легла эльфу на голый живот, поглаживая его, — Я, значит, стараюсь, правлю ваши тексты, а вы мне что?..

***

      Держа в зубах лазурную ленту под цвет своих глаз, Терновник собрал перед зеркалом волосы в конский хвост. Этот день был важным для Вольного Института — официально начинались занятия. Последняя неделя августа выдалась хлопотной: бурным потоком хлынули возвращавшиеся с каникул студенты, решались последние организационные вопросы, и, наконец, закончили составлять учебное расписание. Терн же в ускоренном темпе продолжал работать над лекциями, но на этот раз Иссад помогал ему. Вместе они успели уложиться до сентября.       Что касалось пасеки Мастера-пчеловода… Дела потихоньку пошли в гору. Оказалось, по Вольному Институту уже просочился слух, что у преподавателя секс-магии был свой эльфийский мед. Деятели науки оказались людьми состоятельными и могли себе позволить такое удовольствие. Как-то неожиданно у Терна собралась новая клиентская база. Коллеги в свою очередь рассказывали об этом своим друзьям и знакомым.       Терн застегнул широкие манжеты на рукавах кипенной рубашки с высоким воротником. Критически покрутившись перед зеркалом, модник повязал на шею шёлковый платок и заколол его красивой крупной брошкой с сапфиром. Вкупе с обтягивающими зад коричневыми штанами получилось недурно. Скоро должно было начаться учебное построение, но эромагу, как обычно, организационные вопросы до высокой звезды. Он хотел наведаться на кафедру некромантии и демонологии и посмотреть на свое новое рабочее место. А еще неплохо бы взглянуть на свое расписание…       В общем, дел на кафедре оказалось невпроворот. Легкой пластичной походкой Терновник направился в западную башню, ту самую, что выходила на смертельный утес, там-то и располагалось искомое помещение. На улице стоял оглушающий галдеж студентов, а в самом замке царила кратковременная благодатная тишина. Наконец, эромаг нашел искомую дверь и тут же нахмурился. На дверной табличке значилось следующее: «Кафедра некромантии и демонологии». А сексуальная магия где? Почему обозначение еще не поменяли? Непорядок!       Только Терн взялся за чугунную витую ручку, собираясь зайти внутрь, внутри комнаты что-то грохнулось, а затем из двери проросла черная, поросшая гладкой шерстью, рука с орлиными когтями. Следом резко высунулась отвратительная морда с хищным оскалом. Монстр что-то провыл и попытался броситься на эльфа. Но Терновник невозмутимо открыл дверь и просочился внутрь, закатив глаза. Он даже саркастично похлопал, цепко оглядывая кафедру.       Иллюзия была просто отменной, эромаг уверен, что даже с детализацией ауры поработали до мельчайших подробностей и хорошо переданным зловонием дикого зверя… Но на синестета давно уже не действовали мороки, он привык доверять своему обонянию в первую очередь, а потом уже глазам. В детстве другие дети часто пытались подшутить над Терновником, ведь многие тогда думали, что он вообще магию не чувствовал и реальное от нереального не отличит. Но он отличал и даже научился создавать первоклассные обонятельные иллюзии, от которых иногда срывались уроки эльфийских наставников. Ну еще бы, такая вонь стояла…       — Хорошая попытка, господин ректор, — пробормотал вслух Терн, раздумывая над ответной пакостью, да поизворотливее. Эльф подошел к своему пустому столу, смотрящемуся как-то сиротливо и убого на фоне двух других преподавательских столов, на которых наблюдалось нагромождение нужными вещами. А еще Маахес милостиво выделил одну хлипкую полочку для книг. Прекрасно. Терновник посидел на своем стульчике с прямой спинкой и жёстким сидением. Так и седалище можно отбросить. Взгляд Терна упал на потрясающее кресло Иссада, мягкое и кожаное с красивыми резными подлокотниками. Стул Мэтра Ризара, устеленный шкурами и подушкой, тоже приглянулся эромагу, но он решил не портить отношения с коллегой раньше времени.       Подойдя поближе, Терновник нежно погладил кресло, понемногу колдуя. Магии Леса подчинялось мертвое дерево. Эльф мог и обугленную деревяшку заставить расцвести. У Терна назрела великолепная идея, даже две. Мысленно потирая ручки, Терн выглянул за дверь посмотреть на уже утвержденное расписание консультаций Маахеса. Затем он наложил на прекрасное творение столярного искусства хитрые, но простенькие в исполнении заклинания. А главная их прелесть была в том, что дерево, можно сказать, поглощало эльфийскую «спящую» до поры до времени магию. И найти ее даже самому магистру ай как непросто. Перестраховавшись, Терн и вовсе облек колдовство в руны, чтоб наверняка. Затем возмущенный эромаг приступил к исправлению таблички на двери. А дверь-то оказалась деревянная, из добротного дуба. Терновник снял старую табличку и заставил проявиться на шлифованной темной древесине нужные слова.       Теперь надпись гласила большими каллиграфическими буквами: «Кафедра сексуальной магии и подобных ритуальных практик». И снизу шрифтом поменьше: «Кафедра некромантии» и еще ниже едва различимо, словно грифон лапой накарябал: «Кафедра демонологии» с несколькими ошибками в словах. Если смотреть издалека и иметь воображение, могло привидеться «Кофе выдра демон ноги». Но пиком дверной эпопеи оказалось даже не это. Терн показательно и с хрустом размял пальцы, прежде чем оставить финальный штрих. А, когда закончил, гордо осмотрел свое творение и остался доволен. Схожесть: один в один.       Теперь оставалась одна проблемка со столом и стулом. Но и на это у предприимчивого Терновника гуляла мыслишка. Он вышел с кафедры*1 в коридор и заговорщеским громким шепотом позвал:       — Милые мои хозяева, думаю, вы меня слышите. Я знаю, взятки — это очень грешно, обещаю совершать их не чаще трех раз в неделю. Но вы видели эту… Эту мебель на кафедре слева от входа? Да ее уже списывать пора! Давайте поможем друг другу, мне неплохо бы обжиться хорошей мебелью, а я вам вкусностей корзин на пять из леса принесу за небольшую услугу. И грибов, и ягод, а может, даже орехов! Лесные орехи очень вкусные, — елейный голоском запел Терновник в пространство. Никто, конечно же, ему не ответил, но эльф не терял надежды и вернулся на кафедру.       Удивленно моргнув от увиденного, Терн не сдержал восхищенного возгласа. На месте старого стола и стула появилась новая добротная мебель. Крепкая лакированная из потрясающего белого дерева. А новое кресло и вовсе загляденье: лаконичное в дизайне с приятным изгибом спинки и подлокотников, а главное — мягонькое! Самое то для придирчивой эльфийской попки! Ай да лары, ай да молодцы! Терновник заметил на столе небольшой листочек, на котором ему оставили послание следующего содержания: «Восемь корзин в сарае с медом». Домашние духи оказались теми еще шифровальщиками и решили замести следы, отправив корзины не в комнату эльфа, куда частенько любил захаживать сам ректор, а сразу в лес. Вот что с ларами орехи-то делали животворящие! Эромаг согласно кивнул, не обращая внимания на увеличенную плату в три корзины. Для лесного жителя собрать столько за несколько дней не проблема. Скажем, это надбавка за срочную доставку прямо к заказчику.       — Добродетели мои! — похвалил Терн, примащиваясь на кресло. Удобненько.       Вдруг дверь резко открылась и на пороге возник долговязый субъект с рыжими вихрами. Вольготно развалившийся на роскошном предмете интерьера Терновник лениво повел бровью, беззастенчиво разглядывая вторженца. Для преподавателя слишком молод, юноше на вид (по приблизительным оценкам не очень хорошо разбирающегося в людях эльфа) было двадцать два или двадцать три, очень молодой для того, чтобы считаться самостоятельным магом. После университета обычно поступали в подмастерья. Рыжик явно закончил первую ступень магического образования. Скорее всего, это ученик Маахеса, которого тот упоминал. А заодно он мог подрабатывать ассистентом на кафедре демонологии. Однако Терн решил сразу расставить все точки над словом «субординация».       — Вам кого? — важно поинтересовался эльф, гордо развернувшись в анфас и скосив на человека глаза.       — Это мое место! — грубо возмутился юноша, а затем замер, внимательнее присматриваясь к Терновнику. Эромаг тоже весьма возмутился про себя, узнав, что кое-кто на руководящей должности не удосужился даже обставить еще одно преподавательское место. Это все негативно наложилось на отношение к подмастерью Иссада, однако внешне Терн этого не показал.       Юный маг принялся обходить стол вокруг и, схватив ошарашенного Терновника за локоть, поднял рывком на ноги, нехорошо сощурив карие глаза и сказав вымораживающе:       — Значит ты и есть то задание, что поручил мне мой Мастер! — голос у подмастерья оказался каким-то предвкушающим, он обвиняюще ткнул в эльфа пальцем: — Похотливый суккуб!       — Что, простите? — кулак эромага врезался мальчишке в подбородок, откинув его метра на полтора. Терн насмешливо поинтересовался у своей руки, весьма раздражаясь: — Ты понимаешь, что тут происходит? Вот и я не понимаю! Демонолог, который женский пол от мужского отличить не может! Правильно будет сказать инкуб. Мальчик явно перегрелся на солнце, зови лекарей!       — А ты сильнее, чем я думал, — вынес вердикт подмастерье, потирая ушибленное место, — умеешь обходить контролирующее заклятье, это действительно сложный случай! Я не должен подвести Мастера Маахеса! Твои… вульгарные эманации я почувствовал еще в коридоре. Больше ни одно существо, кроме демонов похоти, не может их испускать! А ты еще принял облик прекрасного эльфа, бесстыжий, но меня не проведешь.       Беспомощно обхватив руками живот, эромаг затрясся в приступе неконтролируемого хохота, дослушав всю эту тираду до конца. Это можно назвать лучшим комплиментом его профессиональной карьере! Надо же, не кто-нибудь, а суккуб! Только кокетливо закрученных спиралькой рожек не хватало и копытец козлиных. Господин ректор просто педагог от бога или от демона, раз мальчишка суккуба от инкуба не отличал.       — Ну ладно, малец, ты меня раскусил, — низким томным голосом как бы неохотно признал Терн, сексуально растекаясь по столу в вызывающей позе, — меня вызвал твой наставник, чтобы воплотить свои грязные фантазии.       При всем этом спектакле (еще более бездарном, чем у Иссада) левая щека у Терновника неудержимо дергалась, он еле сдерживался, чтобы не заржать. Эромаг показательно погладил себя по внутренней стороне бедра. Минус сто по шкале артистичности. Лицо юного демонолога закаменело, в глазах заплясала злость.       — Ты лжёшь, мой Мастер никогда бы не опустился до секса с суккубом, — прорычал он, покраснев до кончиков волос.       — Правда? — издевательски рассмеялся Терн, вставая со стола и подходя к собеседнику, ласково гладя то место, где уже наливался цветом будущий синяк, — Так выйти в коридор и посмотри на дверь снова, рисовал по точному образу и подобию. Сходство точное, до малейшей черты.       Мальчишка вылетел в коридор, громко хлопнув дверью. Довольно осклабившись, Терновник по-быстрому запер кафедру изнутри, ведь статус преподавателя превалировал над статусом ассистента.       Добрые лары позаботились и о том, чтобы перенести некоторые книги и письменные принадлежности из апартаментов Терна, которые он приготовил для того, чтобы захламить кафедру. Эльф занялся обустройством своего рабочего места. Затем перечитал уже готовые лекции. Получилась на удивление толстая почти что книжка, только без твердого переплета.       Спустя минут двадцать дверь все-таки открылась и внутрь вошли Маахес и Ризар, следом семенил подмастерье. Здоровяк-ректор, можно сказать, почти что выбил несчастную дубовую дверь, так жалобно она скрипнула. Крылья хищного носа широко раздувались от ярости. Взгляд темно-карих глаз прожег Терновника, преспокойно перелистывающего странички своих лекций. За левым плечом нетерпеливо приплясывал юнец, ожидая, что на новоявленного суккуба снизойдет кара небесная, а из-за правого заинтересованно выглядывал некромант. Тот еще жук, по внутренним ощущениям эльфа. Ну и сам Маахес гордо возвышался скалой, словно центральная фигура представления.       — Мое почтение, Мэтр Ризар! А вот к вам, господин ректор, — Терн сделал драматичную паузу, совсем не по-эльфийски слюнявя палец и перелистывая слипшиеся странички, — у меня вопрос: вы как своего подмастерье учите? Да так, что он честного преподавателя суккубом обзывает, а на своего наставника клевещет, что тот демонов похоти направо и налево вызывает! Что за неуважение к преподавательскому составу! Это дисциплинарный выговор, не меньше!       Иссад подчеркнуто невозмутимо обернулся к своему ученику, напрочь забыв об изображении собственного члена, нарисованного легкой рукой эромага на двери его же кафедры, которую имел счастье лицезреть почти весь Институт, вернувшийся с построений. Теперь под прицелом оказался рыжик. Маахес буквально вытолкал ассистента из помещения в коридор, хитрый некромант же бочком-бочком отошел к Терну.       — И вам не кашлять, Мастер Терновник, — поприветствовал он эромага и тут же деликатно поинтересовался: — А это произведение… порнографического искусства снаружи вышло из-под ваших рук?       — Увольте, Мэтр, какая же это порнография… Так, легкая эротика, — укоризненно покачал головой Терн и мечтательно выдал следующее: — Понимаете, наш господин ректор наделен редкой мужской красотой, которая ни раз вдохновляла меня на… на всякое. И мне хотелось поделиться всем великолепием, что Мастер Маахес прячет обычно в штанах, с остальным миром. Пусть студенты знают своего ректора не только в лицо, но и, кхм, ниже. Чтобы посмотрели и сразу стало понятно — это наше начальство! Это самый большой хе... член в Вольном Институте, а может, и в их жизни!       — Как поэтично, — впечатленно протянул Ризар и прокомментировал: — вы подошли к этому вопросу даже как-то по-философски: сразу показать студентам, что жизнь не такая уж и радужная, и однажды на их пути может встретиться… препятствие. И не всегда можно преодолеть его.       — Именно из этого я и исходил, — по-умному закивал эромаг и добавил: — А вообще, придерживаюсь концепции, что наша внешняя красота исходит из внутренней, пускай это не так и очевидно. Господин ректор прямой тому пример.       — Несомненно, — согласился с эльфом мэтр, как-то внимательно осмотрев Терновника, пришел к выводу, что на этой кафедре он свой в доску, и сострил: — Но вот, что я вам скажу, теперь из-за вашей деятельности наша дверь такая… хуевая.       На этот кабацкий анекдот Перворожденный сначала вымученно хрюкнул, потому что за всей этой светской беседой едва сдерживал смех, а потом заржал в голос. Потом заржал сам Ризар, и они оба надрывали животы в течение нескольких минут не в силах остановиться. После того, как парочка любителей шуток ниже пояса отдышалась, некромант увидел новую мебель на кафедре и его лицо изумленно вытянулось в третий раз за сегодня.       — Мастер Терновник, как вам удалось заполучить ректорский стол?! Маахес мне про него две недели рассказывал, какое это редкое дерево и какой известный мебельщик его сделал, — свистящим шепотом произнес Мэтр Ризар, неверяще гладя лакированную столешницу, — он так долго ждал его. Весь преподавательский состав только и обсуждал нецелевое расходование денежных средств и этот стол. Вы что, дали завхозу взятку и купили ему билет на тот край света? Иссад страшен в гневе!       — Ничего подобного, Мэтр Ризар, — замотал головой эльф, веселясь про себя. Ай да, лары! Продали без сожаления самого ректора! За горсть орехов! Эромаг приосанился и, напустив на себя загадочный вид, слегка наклонился к собеседнику, словно собирался поведать ему главную тайну мироздания: — Это все незримые силы, что оберегают замок. Главное подружиться с ними и не забывать подкармливать.       — Так бы и сказали, что не хотите говорить, — даже как-то обиженно протянул Ризар, почему-то не понявший намека на ларов, — второй год тут работаю и еще ни одна неизвестная сила ректорский стол не предоставила! Куда отправлять заявки?       — А вы вкусности им оставляйте почаще. Главное спрос, а предложение найдет вас само, — заговорчески поделился своим секретом успеха Терновник и тут же предупредил шепотом: — Только Мастеру Иссаду не говорите, — и совсем уж тихо, — а то нас штрафанут за взятки.       Оглушительно хлопнула дверь. Вернулся злой Маахес и тут же недобро зыркнул на коллег по преподавательскому цеху. Чувствуя, что запахло жареным, парочка тут же свернула обсуждения дел насущных и чинно разошлась по своим местам, а затем и вовсе деловито начала копаться в своих бумажках. Ректор тяжелым шагом прошел мимо Терна и Ризара к своему столу. Отодвинул стул и угрюмо на него уселся.       Низко опустив голову, Терновник изнутри прикусил щеку, чтобы не засмеяться раньше времени, зная, что сейчас произойдет. Раздался жалобный скрип и сиденье ректорского стула упало на пол, Иссад провалился задницей в образовавшуюся дыру, резко схватившись руками за столешницу, чтобы не упасть. Маахес нехорошо сдвинул густые брови на переносице, угрожающе поджав губы. Он переводил пристальный взгляд темных глаз с некроманта на секс-мага — гордых птиц одного полета. Юмор у обоих был очень похож.       — Кто?.. — рычащим шепотом осведомился ректор и осекся, только сейчас заметив новые предметы интерьера, что по его задумке должны были стоять в его кабинете, а не на кафедре. А Терновник, непонятно как все это провернувший на ЕГО, Маахеса Иссада, территории, и ухом не повел. Что Ризар, что Терн, одинаково сосредоточенно и серьезно смотрели на свое непосредственное начальство в ожидании дальнейших приказаний. Ну вот вообще ни малейшего подвоха в таком поведении. Вот совсем.       Чтобы не потерять лицо перед подчиненными, Маахесу пришлось сильно постараться, сцепив зубы. Он медленно встал и проницательно направился именно к эльфу. Терновник тут же потупил взгляд лазурных глаз и примерно сложил ладони на коленях, всем своим видом говоря, что он примерный мальчик из хорошей семьи. Однако демонолог разъярился еще сильнее и обрушил ладонь на новехонький стол. Эромаг вздрогнул и ниже опустил голову, как будто испугался тяжелой ауры, обрушившейся на его плечи обволакивающим ароматом. На самом деле рот Терна исказился в пакостливой ухмылке.       Грозно втянув в себя воздух, господин ректор обложил настырного эромага сочным трехэтажным матом, настолько едрёным, что остренькие аккуратненькие ушки Терновника начали густо краснеть, чуть ли не в трубочку сворачиваясь. Эльф удивленно вскинулся, подняв глаза на Маахеса, нависающего над ним словно демон над невинной душой. Того и гляди, рога вырастут.       Лицо Терна вытянулось от яростной, но очень красочной и искренней тирады Иссада, повествующей о том, какой же эльф, ай-яй-яй, нехороший проказник, ата-та, непослушный эромаг, повернутый на мужских письках. Стоит сказать, что эльфы не использовали мат в общении между собой. Использование нецензурной лексики — признак зашоренности и неумения внятно выражать свои мысли, невоспитанности. Да, проскальзывали у Перворожденных выражения с экспрессивной окраской, стоило им неудачно спустить стрелу с тетивы или встретить на кривой дорожке единорога, но происходило это так редко и в основном только для описания какой-то злостной несправедливости мира, что эльфы и не матерились вовсе. Соответственно, и Терновник, всегда живо интересовавшийся народным культурным наследием людей, в частности фольклором, никогда и ни от кого не слышал про себя поток грязной отборной ругани. Но что самое обидное…       Ему понравилось внимать все это от Маахеса, того самого человека, который не показывал раздражение или гнев, который вел себя по отношению к Терну достаточно отрешенно. И весь образ неприступного ректора потихоньку рушился у эромага на глазах. Иссад позволял себе вольности в общении с ним, переступая через этикет и профессиональную этику, через субординацию, в конце концов. Разве это не показатель… да показатель чего угодно! От того, что Терновник стал для ректора не просто эльфом-преподавателем из Леса, а кем-то «своим», до того, что эромаг просто бесил Маахеса настолько, что тот хотел его придушить на месте. Тут смотря с какой стороны посмотреть на ситуацию.       — Господин ректор, я, признаться, весьма польщен, что вызываю у вас такую гамму противоречивых эмоций, — заговорил, наконец, Терн, когда Иссад замолк. Мелодичный тенор звучал низко и немного хрипло. Эльф ласково погладил собеседника по руке и повторил дословно особенно запомнившиеся и даже полюбившиеся выражения: — Мне еще никто не говорил, что он меня сначала поставит… А потом вот так… И под конец…       — Сентиментальность, Мастер Иссад, которой от вас и не ждешь… — пришел на помощь эромагу некромант, подперев щеку кулаком, явно показывая, что переживал за чужие отношения больше, чем за свои.       — Вот сколько живу на свете, —лирически начал размышлять Терновник, — никогда еще не задумывался о том, как крепкое словцо способно придать пикантности в нужный, можно даже сказать, интимный, не побоюсь этого эпитета, момент. Никто просто не давал мне нужной почвы для размышлений, а с вами, господин ректор, прям есть где разгуляться.       — Пожалуй, это можно назвать чувственной остротой, перчинкой… — своим высказыванием Мэтр Ризар весьма гармонично «въехал» в поток сознания эромага, выплескиваемый им на собеседников.       — Не могу с вами не согласиться, коллега, — закивал донельзя радостный Терн, довольный тем, что бред теперь можно нести на полном серьезе сколько угодно и даже находить себе единомышленника в лице некроманта.       А что до господина ректора… То он снова остался в обидном меньшинстве и мысленно начертил в табличке с результатами постоянных словесных баталий с Терновником очередное очко в пользу последнего. Не вступать в спор с эромагом, а то сам останешься в дураках — это уже закономерная и не требующая новых подтверждений аксиома. Бороться с остроухим негодяем эффективно только действиями. Раздраконенный Маахес наложил на Терна обездвиживающее заклинание и, заставив принять того нужную позу, вместе со стулом отволок на середину помещения.       Ризар опасливо наблюдал за тем, как ректор перенес откуда-то из пространства тонкую, но крепкую на вид веревку кричащего вульгарного красного цвета. Однако после нескольких ловких быстрых движений Иссада оказалось, что алый отлично сочетался с белоснежной рубашкой Терновника. Ректор связывал эльфа с каким-то особым извращенным удовольствием, наслаждаясь короткой, но благословенной тишиной. Некромант странновато косился на начальство, не спеша отрывать его от, кхм, любимого дела. Маахес оказался подозрительно опытен в связывании.       Да и сам Терновник смотрелся весьма неплохо. Из-за заведенных за спину рук выгнулась вперед грудь, распрямились широкие плечи. Бондаж, словно корсет, обнимал корпус, подчеркивая ладное телосложение эльфа. Само плетение — элегантно-эстетичное, узелок к узелку. И вроде бы никакой пошлости… просто связанный эромаг. Но ректор бросал на Терна такие взгляды, что даже непрошибаемому Ризару показалось, что он третий лишний.       — Вот теперь можно и на лекцию, — победоносно заявил Иссад, снимая с Терновника оцепенение.       Взгляд эльфа был устремлен в пустоту. Он почувствовал, что действие заклятья кончилось, однако не произнес ни слова. И едкой колкости в сторону Иссада не прозвучало, к удивлению самого мужчины. Губы Терна сжались в тонкую прямую линию, а уголки губ нервно подрагивали. Эромаг изо всех сил старался держать себя в руках и не показывать посторонним, какое воздействие оказывало на него колдовство Маахеса, на первый взгляд кажущееся безобидным. И забавным в конкретной ситуации.       Синестет утонул в давних воспоминаниях, притаившихся глубоко в подсознании, словно его голым и связанным кинули в обжигающе холодную прорубь. Ни всплыть, ни вздохнуть. И чувство панического ужаса, когда воздух кончается и ты делаешь судорожный вдох, но легкие наполняет лишь вода.

***

      Это была пора ранней юности — самый ненавистный для Терновника отрезок жизни. Тогда он еще не занимался секс-магией всерьёз и пчеловодство не вызывало столь горячего интереса. Вместе с другими юными эльфами Терн прилежно пытался постичь сложные магические науки. Но тогда он только-только разобрался со своим аромовосприятием магии, о попытках внятного изменения привычных формул под себя и речи не шло. Все ровесники, конечно же, знали, что Терновника уже несколько раз оставляли на повторное изучение только что пройденной ступени обучения. Это стало поводом для насмешек и издевательств, на которые, впрочем, Терн отвечал с неиссякаемыми агрессией и ожесточением. Хотя наставники и пытались пресечь эти стычки, но драки все равно случались. А Терновник налегал на никак не дающиеся ему заклинания с новым усердием, стремясь доказать всем вокруг, но в первую очередь себе, что он все сможет.       В тот злополучный день юный эльф возвращался от наставника с поручением, когда его подкараулили мальчишки. Заклинания с незавершенным плетением он чувствовать не мог, поэтому неприятели смогли подобраться к нему вплотную и исподтишка кинуть в него заклятье оцепенения. Терн не имел возможности контратаковать или поставить защиту. Безвольной куклой он повалился на траву у ног своих пленителей.       Все, что он мог, это беспомощно переводить напуганный взгляд с одного неприятеля на другого. От осознания того, что он в чужой власти, на лбу выступила горячая испарина. Терновник изо всех сил пытался шевельнуть хотя бы мизинцем, но тело оставалось неподвижно. От страха перед своим бессилием Терн перестал понимать, что именно говорили друг другу мальчишки, волоча его в неизвестном направлении.       Злые дети тащили его достаточно долго. Они специально несли Терновника так, чтобы он мог видеть только землю и чужие сапоги, не имея возможности следить за дорогой. Наконец, Терна грубо и сильно бросили наземь, он приложился головой о камень так, что в глазах потемнело на миг. Группа маленьких идиотов с ухмылками смотрела на безмолвные мучения сотоварища. Главный зачинщик с видом победителя подошел и несколько раз ощутимо пнул Терновника в грудь, вышибая из него дух. Когда страх отступал, его место занимала лютая ярость. Такая, что на лбу синестета кровью наливалась пульсирующая венка. Если бы взглядом можно было убивать, его обидчики бы уже валялись рядом с ним.       Перемены в Терне заметил один мальчишка и решил припугнуть темноволосого заморыша посильнее. Он вынул из голенища своего сапога тонкий стилет и наклонился над Терновником. Тот даже дышать перестал, видя перед носом чужую руку с оружием. Напуганный их вседозволенностью и собственным бессилием Терн уже не мог мыслить рационально. Безмозглые дети, конечно, не убили бы его и даже не покалечили бы, для такого даже у них кишка была тонка…       Но в таком нежном возрасте подростки весьма впечатлительны, и ситуация сложилась напряженная. Прохладный металл скользнул вдоль виска. Терновнику ласковым шепотом сообщили, что если очень захочется, то ему отрежут ухо. В горле пересохло. Терн даже перестал дышать и зажмурился. Но под быстрым движением насмешника ему на шею упали срезанные пряди волос. Мучители звонко рассмеялись, жадно разглядывая лицо и в особенности выражение глаз Терна. Мальчишка со стилетом удовлетворенно хмыкнул. Терновник устало прикрыл глаза, пытаясь выровнять свое дыхание. Истязания не прекращались.       Получив очередной пинок под дых, он увидел в траве сиреневые цветки медуницы. Терновнику даже казалось, что он слышал нежный аромат ее пыльцы. Страх и гнев смешались в сознании. Юноша пытался полностью сосредоточиться на растении, отрешаясь от происходящего с ним. Он наконец понял, что вырваться и освободиться не сможет. Места от ударов уже наливались тянущей болью. Смаргивая влажную пелену с ресниц, Терн заметил, как к медунице важно подлетело крупное насекомое и осело на цветок, тонкие веточки задрожали под тяжелым тельцем. У юного эльфа перехватило дыхание. Это была эльфийская пчела! Не смотри он на растение так долго, мог бы и не заметить это небольшое, но грозное существо.       Выросший в семье пасечников, Терн совсем не боялся пчел. Даже если их было много. К этому времени он уже знал, как играть с запахами и что насекомые особенно чутко реагировали на них. Однако до этого момента это оставалось лишь развлечением. Не обделенный смекалкой Терновник поманил пчелу ароматом медуницы, сделав его еще слаще и намного сильнее. К его огромной радости, крылатое насекомое послушно полетело на запах. Впрочем, не только она одна. Терн заметил целый улей дикого роя, спрятанный на верхушке дерева, только сейчас, когда одна за другой пчелы летели к эльфам, взбудораженные магией синестета.       Мальчишки по дурости заорали, прыгая и размахивая руками, словно ветряные мельницы. Рой разозлился и живым облаком носился над обидчиками Терновника. Самый глазастый заметил в кроне дерева сам улей и не придумал ничего лучше, чем вдарить по нему боевым заклинанием. От такого даже у Терна на висках выступили капельки пота. Он задержал дыхание и закрыл глаза. Дикие вопли ужаса разносились по всей округе, эльфы прыснули в разные стороны, напрочь забыв о Терновнике, стремясь скорее укрыться от неотвратимо преследующей их смертельной опасности.       Спустя минут пятнадцать все окончательно затихло. Насекомые успокоились и теперь целиком облепили Терна, который еще не развеял свою магию. Шевелящееся живое покрывало нисколько юного эльфа не напрягало. Лучше быть покрытым эльфийскими пчелами, чем получить еще несколько пинков в живот. Однако он все еще был обездвижен, и никто, конечно, не собирался возвращаться, чтобы снять действие заклинания.       Пролежав в оцепенении еще несколько минут, Терновник с удивлением понял, что чужое колдовство постепенно… таяло. Он смог слегка шевельнуть пальцами. Конечно, все знали о том, что против эльфийских пчел магические атаки бесполезны, но даже от родителей-пчеловодов юный эльф не слышал, чтобы те могли нейтрализовать чужую магию.       Успокаивая рой медовым ароматом, Терн медленно поднялся и тут же обратил внимание, что его неприятели умудрились сбить улей и теперь тот лежал на земле. Юноша испытал укол сожаления и вины, ведь это он призвал насекомых. Так дело не пойдет!       Он аккуратно поднял пчелиный домик и поспешил принести его к родителям, чтобы они подсказали, что с этим можно было сделать. Загипнотизированный аромомагией рой следовал за синестетом, его часть даже ползала по Терновнику. Зрелище получилось впечатляющее. Вряд ли кому-то в голову приходило так смело контактировать с дикими пчелами.       Шалфей, отец Терна, правда сказать, весьма удивился при виде сына с сияющими счастливыми глазами — практически единственным, что выделялось в шевелящейся массе облепившего его роя. В руках юноши обнаружился сам улей. Объясняя своему отроку, что теперь делать с его новыми питомцами, Мастер пчеловодства твердо решил в будущем привлечь Терновника к семейному делу. Талант — это даже не то слово…       Когда они вместе пересадили пчел в деревянный улей, Шалфей заметил, что Терн выглядел побитым и извалянным в траве. На вопросы отца синестет отвечал уклончиво и неохотно. Мягкий Шалфей, догадываясь, что могло послужить причиной для потасовки, приставать с расспросами не стал. Зато Полынь взгрела дорогого супруга за попустительское, по ее мнению, отношение к их единственному ребенку.

***

      Позже Терновник часто прокручивал в голове произошедшее с ним, несмотря на счастливый конец того дня. Тогда эромаг вплотную увлекся пчелами на радость семьи. Только в самом начале своего пути Мастера-пчеловода он испытывал к насекомым больше научный, чем прикладной интерес. Этот инцидент заставил Терна задуматься и над другими свойствами своей магии. Удивительно, но напавших на него мальчишек ни одна пчела так и не укусила, и все остались живы. Но эромаг сам занялся возмездием, и много месяцев его обидчики не могли притронуться к еде. Им каждый раз казалось, что пища пахла как разлагающая гниль или лошадиный навоз. Лекари долго не могли понять в чем же дело. Диагностировать порчу, наведенную магом с отличающимся маговосприятием — задача не из простых. В итоге решили, что у мальчишек душевная болезнь. Однако сейчас Терновник понимал, что наставники, скорее всего, догадывались, что это он, но почему-то промолчали.       Позже о случившемся все благополучно позабыли. Но с Терном на всю жизнь остался травмирующий опыт, заставивший до конца осознать свою магическую неполноценность. Даже взрослый Терновник, признанный специалист в сексуальной магии и Мастер пчеловодства, часто рефлексировал на эту тему, предполагая, что его гедонистические начала и почти неуёмный половой голод брали свои корни из его закомплексованности в вопросах магии. Сводить с ума тех, кто когда-то отвернулся от него, насмехался и унижал. А свою слабость превратить в силу…       С противным скрежетом Иссад тащил стул с Терном по коридорам Института к нужной аудитории под дикие взгляды студентов. Эльф все еще хранил угнетающее молчание, словно и не придавал значение происходящему. Ректор смутно ощущал, что Терновник злился на него, и ошибочно предположил, что это из-за измененного расписания и прочих мелких организационных вопросов, о которых эромага в известность не поставили. А тут нежданно-негаданно появилась лекция.       — Мое первое выступление перед большой аудиторией нельзя назвать блестящим. Я нервничал, несмотря на то, что знал свой материал назубок, — размеренно начал Маахес, чтобы разрядить обстановку, — много курил перед занятием и в итоге начал немного хрипеть, что не слишком улучшило мою дикцию. Я, как вы могли заметить, не слишком красноречив. И вообще, как-то не собирался идти в преподавание. Говорить люблю кратко, четко и по делу. Удерживать внимание аудитории и разряжать обстановку шутками не умел. В итоге вся лекция прошла монотонно, если не нудно. Я видел, что студенты плохо усваивали информацию, но сделать с этим ничего не мог.       — Надо же, господин ректор, у вас что-то не получилось с первого раза, — протянул Терн, немного оттаяв. Удивительно, сам Маахес Иссад попытался его по-дружески так приободрить. Эромаг даже нашел в себе силы умилиться и пожалеть того неопытного Иссада, которому явно было некомфортно начитывать материал при такой незаинтересованной аудитории. Однако он твердо сказал Маахесу в спину: — А еще мне не нравится, когда надо мной магически доминируют без предварительного согласия. Испортили мне со своим оцепенением все удовольствие от первого сеанса шибари! — а потом добавил доверительно-разочарованным тоном: — Даже не встало ничего. ________________________________________       *1 — Небольшая пометка о том, что в служебные помещения без самих преподавателей студенты не зайдут. Амулет на цепочке служит ключом к пропускной магической системе. На каждой кафедре числятся определенные преподаватели, которые имеют туда прямой допуск.