Чёрные перья

На вороньем крыле мне всегда снится ночь. Я проваливаюсь в дупло, в нору, короче – к чертям. И подземный твой мир всегда готов мне помочь… (с) Хелависа, "Поверь" …Как обидно умирать. Не на своих условиях, а когда просчитал военную хитрость, придумал, как выжить, и… и лежишь на дне вымерзшей пропасти беспомощный, с переломанным крылом, слабый как птенец от потери крови. Сознание то уплывает, то возвращается вспышками – хватает, чтобы уловить чьё-то смазанное присутствие, но недостаточно, чтобы хотя бы встать и посмотреть в глаза врагам. Своим тут взяться неоткуда. Да и нет у него больше никаких своих. - …гляди, живой! - …нам от этого сильно легче, ага. Как теперь эту покоцанную кучу перьев отсюда достать?! – искренне возмущённый девичий голос, в котором мерещится жалость. - …Арли, ты б спросила лучше, как эту кучу перьев сложить «как было». Потому что вот лично я не въезжаю, это его об реактор три раза приложило или оно так и было? Провал. Больно. Холодно. И вроде дышать трудно, а про крыло лучше не думать, иначе заорёт, забыв про всякую воинскую гордость. - …о. Понял. Значит, так и было. Епт, и почему среди нас нет медиков… - Ну, нам как бы не надо уже. И вообще тут не медик, а ветеринар нужен. Вот встанет, и покажет им «ветеринара». Он, может, и монстр, но не животное. Точно, встанет. Прямо сейчас. - Кайну, засунь свой черный юмор… откуда достал! У нас потенциальный союзник подыхает, а ты… - А я. Тут у нас что, крыло? Крыло. Функциональное? Во, как порхал! Не лечат такое человеческие медики, а вот ветеринары, которые по чокобо… - Понял, отстал. Но ветеринара мы тут тем более не добудем. Так, давайте-ка дружно соображать, как это роскошество складывается. Лубки сделаем и в сложенном виде зафиксируем, хоть не доломаем, пока тащим отсюда… Нет, это точно не корпоранты. Те б не озаботились состоянием здоровья пленника. Да его бы никто в плен не брал, на месте добили! Кто же тогда?.. Солджер первого класса, даже если он раненый, даже если разлагается заживо – это вам не чокобо наваркал. Генезис стиснул зубы – виски прострелило болью, головой он тоже при падении ударился – и на чистом упрямстве разлепил склеенные подсохшей кровью ресницы. Вывернул голову: надо знать, хотя бы знать, кто его собирается тащить неизвестно куда. …Сначала не рассмотрел ничего, кроме двух пар светящихся глаз. Успел подумать, где это щеночек Фэйр достал второго такого же идейного и лучше бы добил там. Наверху. Потом из глухой темноты вырисовалось всё остальное, и Генезис понял, насколько ошибся: во-первых, эти два парня были ему совершенно не знакомы, во-вторых, солджеры таких комбинезонов точно не носят. На плечи сидящих на коленях незнакомцев опиралась ладонями третья, девушка, в похожей форме, разве что сдвинутого на лоб визора под капюшоном нет. У неё глаза от Мако не светились, но отражённый свет тоже взблёскивал на радужке как-то… не вполне по-людски. - Очухался, - задумчиво прокомментировала она. – Ну и живучесть у тебя, рыженький. Генезис много чего хотел бы сказать и про «рыженького», и про ветеринара, и про то, как опасно тягать раненых монстров за крылья, но сил хватило лишь просипеть два слова: - …вы… кто?.. - Мы «Лавина», - зеленоглазый не столько от Мако, сколько от природы парень усмехнулся уголком губ. – Слышал про таких? Ну, как, пернатый, выживать будешь или не мешать пафосно помирать? - Даня! – девчонка толкнула товарища в плечо. - Что Даня? Пусть хоть назло, а выживет… Он выживет. И назло, и вообще. Генезис дёрнул головой в неловком жесте, правильно понятом, как согласный кивок. Слышал он про эту «Лавину», как не слышать, но не интересовался, не до них было. Они им сами заинтересовались. Собрал остатки сил, чтобы без ора вытерпеть перевязку и наложение лубков. И вовсе незачем знать временному… пусть будет – союзнику… каким эхом в памяти его слова отозвались. «Злишься? Значит, жить будешь» - вутайские джунгли, влажная душная ночь, почти удачная засада и похожая боль, рвущая тело. Только человек другой. Если, конечно, кого-то Мако-обработанного можно считать человеком. Да. Ради этого тоже выживет. * * * Крупные, холодные северные звёзды мигнули и поугасли: их свет перебили зелёные всполохи полярного сияния. Вокруг затерянного в горах зимовья, просторного, ухоженного, но, на счастье четверых… почти что людей, сейчас никем не занятого, снег заиграл изумрудными переливами. Красиво, но жутковато. «Это так, Лайфстрим играет. А вот как станут разноцветными, так, считай, настоящая зима началась» - вспомнил Даниель пояснения напарницы. «А сейчас что – репетиция?!» - Кайну тогда искренне возмутился, урождённому каньонцу и нынешние погоды были чересчур. Да, Каньон Космо – это не северный Грассланд или горный Кондор, где снежные холодные зимы климатическая норма. Хотя, конечно, самому Даньке тоже было на Севере неуютно. Если остальные южане дружно кляли холод, метели, сугробы выше колена и кромешную темень, то к кондорцу привязались невнятные кошмары, которые он, просыпаясь, толком не помнил. Странное тянущее чувство, словно он то ли что-то забыл, то ли куда-то безнадёжно опоздал. Он уже начал думать, что сходит с ума и пора бы идти сдаваться начальству на лечение, но сначала Арлина мимоходом буркнула про «тут у нас всякое странное бывает, по зиме особенно», а потом пришло задание, и стало не до ночных глюков. Может, они и есть то «странное», которое «по зиме бывает». - Идут, - Даня отвернулся от окна. – Спокойно, значит, успели до зачистки. Генезис приподнял голову, сосредоточил взгляд, еле заметно кинул и опять упал лицом в подушку. Причём, судя по выражению его лица, Данька мог говорить что угодно, рыжий шевелился только для обозначения, что жив и в сознании, а смысл слов проходил мимо. - На тебя чай кипятить? Короткий проблеск из-под ресниц. - Ну, молчание знак согласия. Обижаться Даня даже не думал. В том состоянии, в котором они «союзника» подобрали, то, что Расподос глазами осознанно моргал – уже на героизм тянет. Дело было не столько в самих ранах: всем троим было сразу понятно, что, с кем бы Генезис ни сцепился в реакторе, этот кто-то из всех сил старался его не добить. Кайну, как самый опытный в делах с холодным оружием, авторитетно объяснял, без стеснения показывая на обморочном солджере – если уж такие удары по такому направлению пропущены, ему легко бы грудную клетку вскрыли или выпотрошили, на выбор. Или по третьей ране, на ноге, чуть глубже – и вот она артерия, тут даже «первоклашка» кровью истечёт, помощи не дождавшись. Но нет, только кожа и мышцы рассечены. Любой солджер бы отлежался, поругался, до Материи лечебной дотянулся и сам убрёл в любом доступном направлении – регенерация у них хорошая и такие раны неприятные, опасные, но уж точно не смертельные. Как бы ни так. Рыжего нашли в луже крови, обычный человек уже остывал бы, вытеки из него столько. Солджер всё-таки покрепче оказался, жив был. Но, когда его принялись осматривать, тормошить, перевязывать и вливать сквозь стиснутые зубы Мако-элексиры (на складе всё той же Корпорации честно стыренные), кровь ещё сочилась. Эликсир помог, остановил, даже регенерацию подтолкнул, но ещё бы четверть часа… А ещё в трёх местах сломанное крыло, от прикосновений к которому он даже в беспамятстве дёргался и стонал, а когда вправляли, чуть свою перчатку не прокусил, пытаясь сдержаться и не кричать в голос. А ещё болезнь эта непонятная… В общем, Даня всё время, пока Арлина и Кайну обратно до Модеохейма бегали, от лежанки отходить боялся и на каждый шорох дёргался. Отойдёшь, а вернёшься к трупу. Ещё заковыка, как положить. На спину – крыло сломанное придавишь, а оно, оказывается, нежное и чувствительное. От боли рехнётся. На живот? Раны внизу и поди разгляди, закровили они опять или нет. Решили, что всё-таки на живот – меньшее из зол, проверять почаще, а как вернутся, что-нибудь придумают. - Ну как, всё путём, все живы? – Кайну ввалился в зимовье, принеся с собой холодный воздух, запах мёрзлой хвои и довольную улыбку. - …не дождётесь. О, так он, оказывается, всё-таки слушал и наблюдал! - Это не к нам, это к корпорантам, - беззлобно хохотнул Ворон, сбрасывая рюкзак и расстёгивая куртку. – Нам ты живой интереснее. Дань, ты чего с него плащ не снял?.. - А как?! – зло переспросил Даниель. – Через крыло не снимается! И он, бл, не просто кожаный, он с усиленной подкладкой, не прорежешь. Точнее, пациента, - Даня нырнул в печку и вытащил прихваткой чайник, - прорежешь быстрее, чем эту одёжку, а он и так… сам видел, как. Это, кстати, было одной из причин возвращения Ворона и разведчицы обратно: во-первых, и в главных, надо было посмотреть, не полезут ли корпоранты дальше искать, чего не надо; во-вторых, надо было найти место обитания (гнездования, смеялся Кайну) «союзника» и раздобыть какую-никакую одежду. От безрукавки художественные лохмотья остались, штаны, теоретически, можно было зашить, а на практике от крови они уже не отстирывались. Арлина ещё настаивала, что меч забрать непременно надо. И забрала. Девушка вошла второй, бережно прижимая к себе длинный свёрток из какого-то потрёпанного жизнью пледа. - Арли, да оставь этот дрын уже в покое, нас тут с ужином ждали! - Ты повежливее, «этот дрын» старше всей человеческой цивилизации, так-то, - она зевнула с мороза и сонно помотала головой. Устала от гонки туда-обратно-снова-туда по заснеженным горам. Шорох. Все трое обернулись к лежанке: Генезис приподнялся на локтях, словно не он только что лежал пластом и еле говорил. В глазах появился лихорадочный блеск, на бескровных восковых щеках проступили красные пятна. - Забрали? – он задыхался, словно тоже бегал по сугробам, руки дрожали, но солджер продолжал попытки привстать и разглядеть пришедших получше. – Вы… вы её… забрали?! - Лежи! – хором рявкнули мужчины. Арли молча и быстро размотала ткань, показала красный меч с крылатой гардой. Демонстративно положила на самое видное место, поверх каких-то доисторического вида сундуков. Пустых – Данька со скуки и нервов уже проверил. - Вот, - обратилась она к рыжему. – Тебя ждёт, больше никто не тронет. И ляг уже, швы разойдутся, как шить будем?! * * * - Слушай, а откуда ты знаешь? Ну, про старше всей цивилизации? Стикс лежала на сундуках, никуда за ночь не девшись, и под поздним рассветом сталь играла всеми оттенками от глубокого багрянца до светло-алого. Только кромка серой сталью отблёскивала. Даньку эти краски просто заворожили, но брать в руки Стикс он бы под угрозой расстрела не рискнул. Каким бы красивым и завораживающим оно… то есть, она ни была, интуиция кондорца в голос орала, что нечего кому-то, кроме хозяина, к этой красоте руки тянуть. А хозяин, как его ужином чуть не с ложки накормили и полезный отвар в полусонного влили, лежал пластом и дышал через раз. - Дань, так у меня папа археолог был, - Арли подняла удивлённые глаза. – Я ж вроде говорила. Ну, а какие девочки не любят сказки о Древних? Вот он нам с сестрой и рассказывал, только в папином исполнении все сказки, - она хихикнула, прикрывшись ладонью, - либо байками из раскопов заканчивались, либо лекцией про материальную культуру Сетра. Оттуда и знаю, как их вещи выглядят. Особенно такие вот… непростые. - А почему был? – лениво подал голос Кайну с печки, где ночевал. Зимовье вообще-то на десяток человек было рассчитано, но изрядно места занимал необычный раненый. - Зимний «серпантин», лёд на дороге, неопытный водитель, - коротко ответила Арли. – В одну ночь и он, и мачеха, и водитель этот их. Нет, ты зря подумал, в этом случае Шин-Ра, как ни удивительно, ни при делах. Хотя, останься он жив, могли бы и заинтересоваться. Спец папа был известный. - О… прости, не знал. - Да ладно, дело давнее. Я понимаю. - Угу… ребят, давайте о нашем деле, - Кайну мягко спрыгнул. Одно движение, а насколько видно, что не просто человек. Люди так не двигаются. – Что-то наш союзник мне не нравится, слишком дохлый для солджера, тем более для «первоклашки». - Он не дохлый, - Арли поднялась со стула, прошагала к лежанке и присела рядом. – Он больной. Генезис на пристальный интерес к себе не отреагировал. Как лежал, так и продолжил лежать, даже когда девушка осторожно отвела с его лба полуседые пряди. Впрочем, вряд ли их можно было назвать «седыми» - вместо чистого серебристо-белого волосы становились тускло-серыми, бесцветными, как будто их пылью мидгарских пустошей присыпало. Даже там, где точно чистые. Точно не простая и обыденная утрата пигмента, что-то намного страшнее… и непонятнее. Кайну беззвучно рассмеялся, ткнул Даниеля локтем под рёбра и сделал большие глаза. Даня так же молча показал, что не понял. - Северные девчонки очень любят горячих южных парней, - громким шёпотом пояснил Кайну. - Я всё слышу, - проворчала Арли. – Да какой он южанин, рыжий, голубоглазый и белокожий – одно название, что мидилец, скорее у нас за своего сойдёт. - К делу, - напомнил Даня. - А дело такое, что сам он не встанет и не побежит, - Кайну пожал плечами. – Хотя, по идее, должен. Первый класс всё-таки. Не знаю, что за хня с ним творится, но регенерацию она тормозит сильно. - Что с ним творится, мы вряд ли поймём, мы не учёные и не врачи, - Арли поднялась с корточек и пересела на край лежанки. – Так… так, давайте рассуждать из известного и понятного. Вы у нас, считай, аналог, - она кивнула на рыжего, - их. Дань, Кайну, если б у вас регенерация тормозилась, вы б что делали? Кайну взлохматил волосы, нетипично коротко для каньонца остриженные. Посмотрел на товарища, подвигал бровями. - Ну, допустим… чтобы я не встал и не побежал через четверть часа, это мне надо физически упахаться вусмерть, и одновременно энергетический резерв Материей выжрать в ноль. - Я бы даже сказал, в минус, - поддакнул Даниель. – То есть заработать полное истощение. А тут рецепт один – залиться «эфиром» до ушей и полный покой с хорошим питанием. Ну, как вести голову при движении перестанет, добавлять зарядку и дальше до полноценных тренировок. - Годно, - согласился Кайну. – Вот только помним, что у него кости сломаны и кровопотеря большая. То есть ещё лечить и лечить, до тех пор, пока сам восстанавливаться не начнёт. А у нас на это времени нет. Дело ждёт. Арли вытащила из-за спины косичку, прикусила кончик. Смутилась глупой детской привычки, перебросила обратно. - Вариант «дотащить до базы и лечить там» не рассматриваем? - Во-первых, не дотащим, - ответила она Дане. – Загнётся на полпути. Во-вторых, нам командир за такую самодеятельность голову оторвёт. - Не оторвёт, но год чистить картошку что-то не хочется. - В принципе, вариант есть… - медленно произнесла девушка. – Вполне себе вариант… но для этого надо убрать хотя бы одну проблему. В таком виде, как есть, не прокатит. - А почему только одну? - А потому что технику безопасности вспомни. Той же Материей лечение идёт за счёт внутреннего ресурса, а у него и так истощение. - Хм, «эфир» у нас есть, «лечилка» есть… Эй, пернатый, - Даня подался вперёд, - тебе что первым чинить будем? Ты, кстати, с какого места нас слушал? Арлина чуть не подпрыгнула, повернулась посмотреть – точно, Генезис лежал уже не бесчувственной колодой, веки на щёлку приоткрыл и наблюдал из-под ресниц за спорящими. - С аналогов, - он усмехнулся уголком губ. Насколько ему плохо было, заметно даже по глазам: тусклым, мутным, со словно приугасшим свечением. Солджер медленно вдохнул, задержал воздух и сквозь зубы бросил: - С крыла начинайте. - Больно? Даня заметил, как у Арлины рука дёрнулась – погладить невесомый пух у плеча, и замерла. За спину побыстрее прятала, как будто не собиралась ничего делать. Правильно, Генезис и так весь напряжённый, дёрганный, незнакомым спасителям не доверяет – и точно не одобрит, если его без спроса тискать начнут. Даже если это сделает красивая девушка. - Неудобно, - рыжий перевёл дух, поморщился. Больно тоже, но вслух не признается, очевидно. – Там… в экипировке. Материя лечебная. Мастер-уровень… потянете? - Эй, ты глупые-то вопросы не задавай, - Кайну демонстративно оттянул уголок глаза. – Потянем, само собой! Глаза у него были непроглядно-чёрные, зрачок лишь на ярком солнце можно рассмотреть, и то если приглядываться. Такие глаза только у коренных каньонцев и изредка у мидильцев встречались. Теперь, когда на эту непроглядную черноту наложилось свечение Мако, глаза южанина стали похожи на северное зимнее небо: зеленые сполохи по чёрному фону. Попади он не в «Лавину» и в Вороны, а в солджеры Шин-Ра, девчонки бы следом за экзотическим красавчиком табунами ходили – но, увы, участникам восстания по большей части не до личной жизни. - Стоп-стоп-стоп, парни, тормозите! Если мы просто «лечилку» запустим, то лечить она будет всё. То есть и кости толком не срастутся, и раны не затянутся, и останемся мы при том, что было. - Вы её запустите, - невнятно донеслось из глубин подушки. – Я направлю, куда надо. - Можно ещё повязки поменять на пропитанные эликсиром, - прикинул Даня. – Будет сигналом, что тут работа уже идёт. - А передоза не будет? - Так мы ж не внутрь, а снаружи. И это… поесть ему нужно. Материей на голодный желудок лучше не лечить. - В уборную мне нужно, если она тут есть… - Тут всё есть, - заверила Арли, поднимаясь. – Дань, помоги ему, что ли… а мы пока всё приготовим и мебель сдвинем, крыло-то раскладывать придётся, а места на этот парус только на полу хватит. Даня хмыкнул. С крылом задачка была та ещё: во-первых, наложить лубки, во-вторых, после зафиксировать так, чтобы не расправлялось, не мотылялось и сам он им не дёргал неосознанно. К счастью, у «паруса» было достаточно сгибов, чтобы получилось компактно сложить и стянуть: где ремнями, где бинтами, примотав к телу прямо поверх плаща. Травмирующие движения исключили, но конструкция вышла, в самом деле, не слишком удобная. Да и затекло в таком положении за сутки с лишним, наверное, сильно. Генезис, который каким-то невозможным усилием сумел сам сесть, провёл рукой по груди, наощупь оценивая труды. Провёл ладонью по лицу, откинул волосы. И посмотрел на лавинников так ошарашенно, как будто первый раз видел… скорее, первый раз, как следует, разглядел. - Вы… что? Вы же со мной… как с человеком?! И ничего не… не смущает… - А с хрена ли нас что-то смущать должно? – грубовато отрезал Даниель, подставляя плечо. Сесть-то он сел, а вот дальше пары шагов от лежанки сам не уйдёт. – Мы с Кайну, если убьют, минут через пятнадцать встанем, отряхнёмся и дальше пойдём. Арли вон тоже… недоделанная малость, но жару любому гвардейцу задаст. А командир у нас вообще из лабораторий сбежала. Ребёнком. Подумаешь, пятая конечность… Возражать Генезис не стал. То ли нечего было, то ли просто силы берёг. - Не трогай! Крыло выглядело откровенно жалко. Перья смяты ремнями, растрёпаны, на основной несущей кости отёки даже сквозь пух видны, и всё как-то неловко вывернуто, как нечто чуждое, криво приставленное. А ведь Генезис на нём летал! Арли поджала пальцы, чтобы руки опять не тянулись погладить. Нога или там рука со свежим переломом выглядит не лучше. И, когда оно здоровое, наверное, очень красиво – не зря же в каждой второй сказке или саге родного Севера крылатые люди встречаются, причём описываются исключительно восторженно. Свобода, красота, полёт… только хозяин этой красоты совсем ей не рад. - А как я его разложу?! - Как хочешь… но за основание… не трогай! – на три непонимающих взгляда Генезис зубами поскрипел, но до объяснений снизошёл, после каждой короткой фразы отдыхая: - Ты вот сам… в драке и пяткой, и коленом по врагу… ударишь. А за задницу… хватать не… никому не дашь. Да? - А, - глубокомысленно протянул Кайну, осторожно расправляя крыло за самый край. – Аналогия понятная. Понял, принял, если понадобится за основание держать, мы Арлину попросим. Девушка всё-таки. Арли молча показала товарищу кулак. Ещё и потому, что погладить пуховые пёрышки ой как хотелось. Но одно дело – обтирать от крови и грязи раненого, беспамятного, или вправлять сломанные кости, или то же бедро перевязывать от колена до паха. И совсем другое – лапать за интимные места, когда он в полном сознании и категорически против. - Повторяю: вы запускаете Материю, «мастера» и «двушки» в паре должно хватить. Ты контролируешь процесс изнутри, чтобы энергия дальше плеча не пошла. Точно сможешь? Генезис покривился, без слов показывая, как его эти бесконечные вопросы достали. - И, как закончим, сразу же сворачиваешь, - Арли вздохнула. – А я наблюдаю, и вмешиваюсь, если что. Начали! Материя в руках парней мягко засветилась чистой изумрудной зеленью. Две вспышки: сине-зелёная и перламутрово-радужная. Арли ещё до восстания, в бытность честным проводником, на Материю во всех видах насмотрелась, и применять её случалось – но до сих пор поражалась, насколько же она в действии… красивая. Действительно волшебная. Без всяких научных доказательств поверишь, что придумали её Сетра – что ни говори, а делать некрасиво Древние просто не умели. Сияние концентрировалось вокруг повреждённых мест, играя чистым цветом на угольных перьях, окутывая, впитываясь. Тонкие зелёные лучики потянулись, было, через основание крыла к спине, но Генезис напрягся, стиснул кулаки до побелевших костяшек, комкая в пальцах постеленную на пол простыню – и сияние так и замерло на границе кожи и перьев, не пойдя дальше. Где-то на грани слуха померещилось жутковатое хлюпанье и щелчок. - Есть! – торопливо выдохнул Даниель, которому, как самому энергоёмкому, «мастера» отдали. – Где смещение, залечила, кости на место встали. Не померещилось. - У меня тоже путём, - Кайну нахмурился, наклонился ниже. – А тут что было? - Трещина, наверное, мы же не рентген… всё, гаснет! Давай, давай, быстрее! - Как могу, - прошипел пациент. Даже усиленная реакция и пристальное внимание не помогло: в какой момент дрогнувшее крыло хлопнуло и растворилось в воздухе, никто не заметил. - Круто, - оценил Даня. – Только по дырке на одежде отследишь. Ты как? - Не дождётесь, - Генезис торжествующе ухмыльнулся, приподняв голову. …И тут же со стуком уронил обратно, мгновенно уходя в глубокий обморок. Арли быстро, по возможности бережно перевернула его, укладывая на спину. Распахнула плащ и длинно, зло выдохнула. - Ожидаемо… По Генезису и так видно было, что он далеко не в форме, но сейчас солджер за какие-то минуты окончательно исхудал, истаял, вместо мышц – одни кости и сухие жилы. И на расхлябавшихся бинтах кровь проступала. Арли нахмурилась, оттянула плащ с плеча – старый шрам слева тоже закровил, кожа разошлась, как под лезвием. Лечение Материей всегда идёт за счёт внутреннего ресурса. - Шить придётся, - заключила девушка. – Это лучше, чем передоз эликсира. * * * - …И всё-таки не нравится мне твоя идея, - вполголоса бухтел Кайну. - И чем? – Арли натянула на ладони рукава водолазки, взялась за горячую чашку без ручки. – Всё ж логично и разумно. Идея была в том, что парни собираются и идут к побережью, и дальше по цивилизованным дорогам – обратно к Айсиклу, на соединение с основным отрядом и на доклад командиру. Ну, или кому-то из её замов, смотря кто первым до строящейся базы доберётся. Арли же остаётся в зимовье сторожить «союзника» до тех пор, пока не станет возможным оставить его одного, без опасений, что загнётся без помощи. - Он, конечно, дохлый, но первый класс всё-таки, - Арли отпила травяной взвар. От кипятка пахло детством: точно такое же, и в похожих, ну разве чуть меньших зимовьях, заваривал ей дед, когда начал учить на проводника. – Недели за две оклемается. В шахтах мы всё, что могли, разведали и облазили, проводник сейчас не нужен, с обычной армейской разведкой, случись что, и Биггс справится, а для зачистки монстров вы нужны. То есть две недели для гарантии выздоровления я потратить смогу. - А потом? По горам? Одна?! - Кайну, ну епт! – девушка уронила голову на сгиб локтя. – Ты не забывай, что «одна, по северным горам через аномальные зоны» - это, так-то, моя профессия! Она у меня в личную карту вписана! Я отсюда до Айсикла напрямик через хребты дойти могу, если припечёт. По любой погоде. А вот вы – нет! - Почему? – Даня выглядел обиженным. - Сожрут, - коротко отрезала Арли. – И это в лучшем случае. Вы Север не знаете. А я тут выросла. - Слу-ушай, а что тогда у вас худший случай? – неподдельно заинтересовался каньонец. Арлина вздохнула. Вот так с ходу попробуй объясни южанину про безымянный ужас и шёпот из метели, и про тех, кто не возвращается. Или, наоборот, возвращается – но иным. - Много что, но, например, вляпаться в природный выход Лайфстрима, словить передозировку и превратиться в «овоща». Про Нибельское плоскогорье знаешь? Вот, у нас то же самое, только там всё стабильно и видно издалека, а на Севере девиз – «внезапно!». Почему, думаешь, наше правительство за проводников стеной встало? Везде мы уголовно-наказуемый элемент, а здесь – официальные и почётные. Вот поэтому. - Ладно, - покладисто согласился Кайну. – Север – сплошная аномальная зона, девиз «внезапно!» и мы его не знаем, а ты знаешь. Но ты уверена, что с не-нашим-рыжим безопасно наедине оставаться? Сейчас, понятно, он даже моргает с трудом, а после? - Убегу, если что. Но не думаю, что понадобится. Не настолько он отбитый. Повстанцы дружно уставились на раненого. Генезис вздохнул чуть глубже и резко открыл глаза, заставив всех троих вздрогнуть. Не первый раз такой номер откалывал, но всё равно неожиданно: лежал, лежал полутрупом, и как выключатель повернули – уже в сознании и смотрит. И непонятно, много ли услышал. - Да… идите… вы, - он через силу усмехнулся. – Воюйте. Не трону я… воронёнка вашего. Даже самоназвание спецотряда когда-то подслушать успел. И про «малость недоделанную» запомнил. Арли хихикнула в кулак – ладно, «воронёнок» звучит приятнее, чем «половинка», которой Кайну дразнится. - Вот и договорились, - она бодро вскочила. – Сейчас тебя накормим и все спать, чем раньше выйдете, тем дальше по свету уйдёте. Генезис попытался сделать вид, что опять в обмороке. Зря – от бульона не отвертится. - Арли-и… - Ну что? – девушка запрокинула голову, не вставая. – Дай выспаться, а? Пока спокойно. Спать она легла рядом с раненым, на той же широкой лежанке, чтобы вовремя заметить любой непорядок и отреагировать. Места хватило даже на то, чтобы сделать из спальника скатку и во имя приличия положить между собой и солджером. Даниель хихикал со своего места и предлагал воплотить в жизнь одну из героических сказок и положить между ними меч, любой из трёх на выбор. Арли от этой воистину сказочной глупости наотрез отказалась, заявив, что не собирается спросонья порезаться, у неё регенерация не настолько мощная. Теперь не успели улечься, Кайну с печки докапывается. Спать Ворон мог и на снегу, без вреда для себя, но всё равно предпочитал самое тёплое место зимовья. - Выспимся, ночи тут длинные… он тебе серьёзно нравится, что ли? - Ревнуешь, что ли? – передразнила Арли. - Друзей и боевых товарищей не ревнуют, - нравоучительно сообщили с печки. – Просто ты такими глазами на этого пернатого смотришь… Арли нащупала под боком маленькую подушку, плотную и тяжёлую, набитую травой и шелухой. Не для того сделана, чтобы спать, а чтобы в постели приятно пахло. А ещё ей очень удобно швыряться в слишком настырных друзей и боевых товарищей. Кайну, конечно, поймал. - А как я, по-твоему, должна на самого красивого мужчину Гайи смотреть? Не, я, конечно, проводник, разведчик и вообще повстанец. Но и женщина тоже. Один шут ничего не светит, так хоть полюбоваться… Кайну поперхнулся заготовленными подколками, повозился и лёг, то ли отвернувшись, то ли просто глаза прикрыв. …Тишин в необитаемых горах по ночам хрустальная, тонкая, звенящая. Чуть посвистывает ветер. Чуть потрескивает на морозе дерево – там, снаружи. С шорохом распадаются в печи остывающие угли. Чужое ровное дыхание. Они так спокойно спят! Из них чудовищ сделали, а они спокойны. Им даже весело – столько всего нового, интересного и неизведанного. Столько возможностей. Они когда-то тоже были такими, весёлыми, беспечными и азартными, не зная, не думая, не догадываясь, чем придётся расплачиваться за этот смех и эту силу. В голове шумело, сознание затягивало в тёмную глубину, в теле боролись боль и слабость в попытке выяснить, что противнее, и взять верх. Можно было бы сдаться, рухнуть в сон, больше похожий на обморок, но Генезис боролся, как мог. Самому себе в ночной тишине можно признаться: страшно. Страшно уснуть и не проснуться. Нет, он, конечно, о встрече с Богиней полжизни мечтал, но не настолько, чтобы к ней в Лайфстрим торопиться. Слишком много не сделанных дел и не отданных долгов. «Самый красивый мужчина Гайи», как же. Может, и был. До того, как его начала заживо съедать болезнь. До того, как недавним недобрым утром проснулся от удушья и боли, вгрызающейся в тело от старой раны и дальше вниз, к сердцу. А когда переждал, пережил, смог подняться и дойти умыться – увидел в зеркале посеревшую кожу и на треть седые волосы. Одно мерзкое воспоминание потянуло, как на верёвке, следующее. В холландеровские лаборатории он обычно без предупреждения не ходил, и вообще старался там бывать пореже. А тогда побежал, как только смог на ногах твёрдо устоять и именно бежать, а не ползти по стенке. Хозяина не застал, решил дождаться и заглянул в неосмотрительно включенный компьютер. И углядел там такое, что учёного встречал с мечом в руке. Генезис покривился в темноту. Интересно, что бы сказал (и сделал) анжилов щеночек, узнай, почему он Холландера по реактору гонял. Щеночки, конечно, послушно выполняют команду «фас!», а подробности им не объясняют. И всё же посмотреть, какую рожу Зак мог скорчить, узнай правду, было бы… забавно. Он, собираясь дезертировать и сманивая за собой других солджеров, требовал у Холландера всего лишь гарантированного ментального контроля. Знал, что это изучалось. Знал, что у него потенциал есть. А когда вместо обычных людей, готовых в случае чего без раздумий выполнить приказ, получил абсолютно пустых «марионеток» со своим же лицом, поверил, что такого не предполагалось, что это для самого экспериментатора было неожиданностью. А оказалось, Холландер знал. Просчитал всё заранее и с интересом наблюдал за результатом. Генезис сам не смог бы сказать, даже сейчас, слепо глядя в темноту, что сделал бы тогда, знай всё заранее: согласился бы с неизбежными жертвами или свернул соучастнику шею на месте. Но тогда его взбесило. Опять, опять без его ведома, разыграли вслепую, использовали и выбросили! Может, Холландер и про поиски лечения врал в глаза? Где ещё за деградацией «первоклашки» в реальном времени понаблюдаешь, все остальные здоровы… пока? И куда Анжил пропал? Он здесь лежит… сутки? Трое? Провалы в беспамятство путали время, а световой день поздней осенью на Северном континенте слишком короток, чтобы по нему достоверно время замечать. Друг давно должен был его найти. Не с Заком же он обратно ушёл, в самом деле. Не примут Анжила в Корпорации – слишком много знает того, что знать никому не положено, слишком ненадёжен. Может, тоже пережидает? Или до сих пор найти не может? Генезис так и не понял, в какую сторону от Модеохейма его шальные повстанцы утащили, но ему, раненому, простительно. Так… где? В единственной просторной комнате посветлело, словно луна вышла. Но до полнолуния же далеко? И окна ставнями изнутри закрыты, ради тепла. Не живой огонь, не фонарь, не… Генезис медленно приподнял тяжёлые веки. Анжил стоял у лежанки, сложив руки на груди, и смотрел на друга с непередаваемым выражением лица. Таким знакомым! Вот так же в Вутае, когда Генезис с очередной невыполнимой миссии приползал с победой, но в состоянии «дойти до лазарета и упасть». Вроде и отругать хочется, и оплеуху отвесить, чтобы себя берёг, а совесть не даёт. Вот сейчас выдохнет сквозь зубы и пообещает в следующий раз лично добить, чтобы сам не мучился и друзьям нервы не трепал. Но Анжил молчал. - А…. Анжи? – попытался позвать, но вышел какой-то сип едва ли громче выдоха. – Ты… жив? Ты за мной? Он помрачнел, сжал губы и медленно покачал головой. Нет. И нет. У Генезиса в груди оборвалось, как при очередном приступе. Вместо гнева, ярости, злого азарта, жгучего желания выжить всем вопреки и отомстить так, чтобы веками помнили – чёрная пустота, засасывающая… всё. Только тупая боль остаётся. Нет. Не может быть. Анжил здоров, он не мог уступить… не Фэйру же! Он своего ученика знает лучше, чем Зак сам себя, Анжил его и вылепил, этот щеночек кого угодно побил бы, только не наставника. Бред это, злой бред, от боли и неизвестности! «Я сам так решил». - А… я? Как же я?.. Молчаливое пожатие плеч и недобрый прищур. - Анжи! Не… не бросай, я… как я… один? Без тебя… «Как сам решишь. Один… или не один». Из черноты потянуло ледяным сквозняком. Не бред и не сон. Был у Генезиса друг, лучше которого не найти. Был брат, о каком только мечтать. Был – и больше нет. Выжить? Одному? Зачем? Прожить подольше – чтобы на месть хватило. «Придурок… - мёртвый Анжил молча загородился крылом, покачал головой: - Как всегда, Гени, как всегда… впрочем, полежишь, может, и передумаешь. Девчонка толковая, дело на полдороге не бросит». А девчонка тут при чём. «Поймёшь, - Анжил улыбнулся, горько и виновато. – Прощай, братишка. Или до свидания, как Поток рассудит…» - Анжил! …Арлина проснулась, когда ей поперёк живота чужая рука упала. Буквально подпрыгнула, в панике, рывком дотягиваясь до раненого: что это, судороги, лихорадка, просто дурной сон? Генезис лежал с закрытыми глазами, мелко и часто дыша. Вроде бы спал. Вроде бы без жара и прочих неприятностей. И всё бы ладно, но в откинутой руке было зажато перо – белое. Которому тут взяться, по-хорошему, неоткуда. Арли обернулась, быстро окидывая дом взглядом. Тишина, пустота, сонный ночной покой. Данька на сдвинутых сундуках сидит и глазами зеленющими из темноты светит. - Ты это видишь? – шепотом спросила девушка. Ворон обалдело моргнул. - Я вообще всё видел, - придушенно сообщил он. – Охренеть… Арли, всякое странное, про которое ты говорила… это вот оно? - Ну… и оно тоже, - Арли перевела дух. Случившееся где-то рядом с чудесами, но, по крайней мере, не злыми. – Что, попрощаться приходил? - Ага. Приходил. Так что объяснять, куда друг делся, тебе не придётся.