tange cor meum — коснись моего сердца

(helcё erúmeo parcanё hendion)

ᅠ ᅠ — Расскажешь, что случилось? Тэхён пересаживает омегу со своих рук на край кровати, надеясь, что личное пространство в покоях Чонгука поможет тому успокоиться, как и витающий в воздухе, и впитавшийся в стены и каждую вещь аромат с чужой кожи. Омега осматривается и качает головой, конечно, не подавая вида, что расстроился, оказавшись в своей кровати, а не в Тэхёна. — Ничего страшного не случилось, — Чонгук поднимает глаза, встречая любопытство в тёмных радужках. Альфа не настаивает, хотя сразу понял, что что-то случилось за время его отсутствия в большом зале. — Тем более, рядом был Хосок, так что я не думаю, что он бы не защитил меня в случае чего. Тэхён обнимает Чонгука ладонями за щёки и с осторожностью приближается к замершему омеге, чтобы столкнуться лбами, прикрыть глаза и протяжно выдохнуть. Они замирают в такой позе ненадолго, и Чонгук сжимает тёплые пальцы на своей щеке, не в силах отстраниться. Подушечкой большого пальца король легко гладит своего супруга по нежной коже, улыбается, когда замечает смущение на лице того и закушенную нижнюю губу. — Не буду больше отвлекать, Моё Величество. Отдыхай. Чонгук пару мгновений ещё находится в трансе от такой близости, даже пока не предпринимая попытки привыкнуть. Ему необходимо больше времени, чтобы научиться не вздрагивать и не смущаться от каждого жеста Тэхёна, направленного на него. Стоило, наверное, сказать и про Литу, и про её угрозы о неспокойной ночи. При одном воспоминании об этом в голове сразу встаёт картина усыпанного фиолетовыми цветами пола и кровати, его одеяла, на котором ворохом лежали фиалки. Чонгук вздрагивает и успевает схватить короля за рукав его наряда раньше, чем тот отошёл бы на приличное расстояние. Омега смотрит на Тэхёна такими большими ясно-голубыми глазами, что сердце альфы щемит от сдерживаемой нежности, желания и любви. Чонгук сам не представляет, как влияет на бедное сердце и душу Тэхёна, какой властью над ним обладает, и на что готов пойти повелитель, лишь бы на родном лице всегда цвела улыбка. — Что такое, nin lóth? Тэхён присаживается на корточки у колен омеги, а Чонгук вспыхивает мгновенно, потому что не привык смотреть на своего повелителя сверху вниз. Его дрожащие от волнения пальцы уверенно сжимает горячая ладонь, шершавой кожей оглаживая тыльную сторону. Альфа, видя, как его супруг волнуется, подносит хрупкую ладонь к своим губам, чтобы прижаться на секунду в успокаивающем и нежном касании. Чонгук втягивает носом воздух, сетуя на то, что не умеет сдерживать свои эмоции так же искусно, как это делает эльфийка. Мысль, что она была бы лучшей правительницей, чем он, Чонгук отметает сразу. — Мне бы хотелось… — омега жмётся на жалкую секунду, чтобы набрать воздуха и смелости для следующих слов, — хотелось бы пойти с вами… Его слова тонут в стуке сердца Тэхёна. Альфа теряется, выпадает из реальности и даже разжимает стальную хватку на чужих пальцах, потому что не ожидал такого откровения. Его маленький омега настолько привык к нему, что готов вновь разделить одни покои на двоих, окунуться в мягкость перины на его кровати, уснуть под мерное дыхание и стук возбуждённого сердца. Только вот Тэхён уже не уверен, что для него ночь пройдёт хорошо, когда рядом будет лежать его супруг. У него и сейчас голова кругом от близости того и желания вновь и вновь целовать эти губы, но страх спугнуть и вновь создать между ними большую пропасть останавливает на середине пути. Тэхён сглатывает, когда Чонгук, не дождавшись ответа, переводит на него испытующий взгляд. Омега хлопает несколько раз глазами, словно пытаясь смахнуть незаметно слёзы, и это становится отправной точкой для пылкого, но искреннего ответа: — Ты можешь делать всё, что пожелаешь, nin mír, — альфа приподнимается, чтобы пересесть на кровать и прижать к себе дрожащее потихоньку тело робеющего омеги. Чонгук обвивает доверчиво чужую шею, утыкаясь носом прямиком в ямку между ней и плечом. — Мой дом – твой дом. Моё сердце – твоё сердце. Тэхён вновь поднимает на руки задержавшего дыхание Чонгука. От последней фразы колотится сердце, как ненормальное, кулаки сами по себе сжимают ткань чужой рубашки. Грудные клетки соприкасаются между собой. Омега уже не может различить, чьё сердце с какой интенсивностью бьётся. Ему и вовсе кажется, что они теперь работают в унисон, будто слились воедино или связаны крепкими узами. Моё сердце – твоё сердце. Ему нравится ощущение полёта, что дарят такие объятия, нравится, как чувственно и нежно Тэхён прижимает его к себе, как держит со всей осторожностью, на какую только способен. Чонгук прикрывает глаза, подбородком утыкается в надплечье альфы и пытается скрыть улыбку, но у него не выходит. Стражу за дверьми он встречает с любопытством: раньше он почти и не видел их около своих покоев. Наверное, именно поэтому в его комнате неожиданно оказались фиалки, что его так напугали. Слова супруга про значение этих цветов у тёмных эльфов с той самой ночи гудят в голове и никак не могут забыться, словно кошмар. Если это дело рук Литы, которая обещала ему устроить ночью самое настоящее представление, то неудивительно, что стражи около его покоев не оказалось. Но внутри всё равно селится сомнение – почему его, супруга короля, не уважают, но при этом слушают слова какой-то эльфийки? Неужели она занимает какое-то особое место во дворце? Чонгук прячет лицо, смоченное редкими каплями слёз, на плече супруга, пока холодный ветер из коридора оглаживает его оголённые ноги и ступни. Омега без напряжения поджимает от неожиданности пальцы, давно позабыв это странное, ноющее покалывание от холода. На второй день его пребывания здесь Ринн принёс ему несколько пар тёплой обуви, отделанной внутри греющей тканью, но они не шли ни в какое сравнение с теми, что Чонгук носил вне приёмов у своего короля. При приближении по длинному коридору к нужной двери Чонгук отмирает и начинает озираться по сторонам. Даже корит себя за то, что не следил особо за дорогой, потому что самому найти покои Тэхёна будет трудновато. Да и ориентироваться в крыле, в котором он ещё никогда раньше не был самостоятельно, для него будет мучительно. Он замечает беснующуюся возле чужих покоев эльфийку и хмурится. Её замечают вообще все, кто находится в коридоре. Однако Тэхён, пусть и удивляется, но не показывает этого, даже шага не сбавляет, продолжая рассекать пространство дворца. Лита замечает короля и подрывается к нему, но замирает, когда лёгкий свет пещерных кристаллов из распахнутых окон ложится ровным слоем на мощную фигуру Тэхёна с Чонгуком на руках. Она не делает попыток приблизиться, зато не упускает возможности повысить голос: — Ваше Величество! — театрально топает по ковру изящным каблуком. Лита рассержена и даже, кажется, не начинала собирать свои вещи, хотя отведённого на сборы времени осталось совсем немного. — Я требую разговора с вами наедине! Чонгук переводит взгляд на остановившегося Тэхёна, ожидая его решения, но встречается только с лёгким удивлением и желанием расспросить своего омегу поподробнее, что же всё-таки случилось в большом зале. Лита выглядит как желающий крови орк, складывает руки на груди и с вызовом вскидывает голову, всем видом показывая, что Тэхён не может ей отказать. Омеге же кажется, что прошла вечность, прежде чем альфа продолжил свой путь, обходя замершую эльфийку и взглядом приказывая страже открыть двери в его покои. — Ваше Величество! — она вновь топает ногой, но Чонгук не хочет оборачиваться через чужое плечо, чтобы посмотреть на неё. В груди теплится прекрасное, лёгкое чувство влюблённости, желания целоваться и лечь поскорее в одну постель, чтобы согреться тёплом от чужого тела. Тэхён раздражённо закатывает глаза, кидает громкое, злое и твёрдое: — Ты не видишь, что я занят более важным делом, чем разговор с тобой? — и едва бросает косой взгляд на Литу, челюсть которой готова соприкоснуться с мягким ковром под ногами. — Тэхён! — девушка идёт на отчаянный шаг, зовёт так, как никто и не помыслил бы назвать короля, кроме его близких. Чонгуку это не нравится больше, чем инцидент в столовой. Она позволила себе произнести имя повелителя, в то время как сам Чонгук даже в голове не смел его так формально называть: возможно, омега боится спугнуть волшебный момент единения, как было с их первым трепетным поцелуем, или ждёт одобрения со стороны. Сейчас Лита рушит его сердце шаг за шагом, устраивает скандал на пустом месте, приводит в действие свою угрозу. Как по мановению волшебной палочки рядом материализуется Хосок. Никто не обращает на него внимания, кроме стражи позади них, что пожимает плечами на молчаливый вопрос своего командующего. Альфа уже готов вмешаться, косясь на рассерженную эльфийку рядом, но решает, что король сам должен разобраться со своим прошлым. Чонгуку становится неуютно находиться в коридоре, тем более на руках альфы. Омега принимает решение сжать ткань на напряжённых плечах, дождаться, пока на него посмотрят тёмные омуты, и очень тихо произнести: — Я подожду вас внутри, — намекая взглядом, чтобы его отпустили. Как бы сильно Тэхёну не хотелось остаться с Чонгуком и внести его в свои покои, он понимает, что давно должен был решить проблему в лице Литы. Эльфийка, слыша этот шёпот, как и все присутствующие, победно усмехается и выпячивает вперёд грудь, на что Хосок закатывает глаза безмолвно. Мысль, что к утру она точно вылетит из дворца, преследует его с того самого инцидента в столовой. Хоть и прошло совсем немного времени, но свеча, по которой должна ориентироваться леди, сгорела уже наполовину. Когда Чонгук оказывается ступнями на полу, всё ещё удерживаясь ладонями за плечи мужа, Тэхён приподнимает уголок губ, склоняется над краснеющим лицом омеги и, придерживая его за талию, прикасается к манящим губам, не имея больше сил сдерживаться и ждать, когда они останутся наедине. Коридор наполняется тишиной. Такой напряжённой, что кажется, будто летят снопы искр от одной конкретной девушки. Однако Тэхёну всё равно, что подумают другие. Чонгук в его руках на секунду напрягается, но, стоит тёплым ладоням притянуть маленькое тело ближе за талию, слегка подаётся вперёд. Едва заметно Тэхён улыбается и углубляет поцелуй, двигая губами в совершенно новом для омеги ритме. Чонгук начинает задыхаться, но прерываться, чтобы сделать глоток такого необходимого воздуха, он не хочет. Ему всё же приходится отстраниться, чтобы сразу же уткнуться смущённым лицом в широкую грудь. Его дрожащие ладони располагаются на грудной клетке супруга по обе стороны, поскрёбывая пальцами по смятой ткани. Где-то под подушечками бьётся чужое сердце. Тэхён смеётся ему на ухо, опаляя нежную кожу горячим дыханием и тихими вибрациями в голосе: — Я скоро вернусь. Чонгук с Хосоком, не сговариваясь, заходят в покои повелителя, прикрывая двери. Омега, пересилив муки совести и смущение, остаётся рядом с ней и прислоняется к тонкой щели. Любопытство, что пороком стягивает душу, прорывается наружу, как и ревность, замаскированная под волнение. Хосок фыркает и сдерживает смех, но улыбку удержать не получается. Чонгук старается свои эмоции не показывать: жизнь во дворце его с самого детства научила, что чувства – слабость. И только рядом со своим альфой Чонгук чувствует себя в безопасности. За дверьми же повелитель разворачивается лицом к эльфийке и складывает руки за спиной, словно желает отгородиться от возможных попыток девушки дотронуться до него. Лита усмехается и делает шаг вперёд, отчего Чонгук, неожиданно для себя и для Хосока, хмурится и протестующе пыхтит, в ревностном порыве затащить альфу в покои и не отпускать. — Ты хотела поговорить? — напряжённый голос долетает до омеги, и он невольно вздрагивает от предчувствия возможного исхода такого разговора. Вдруг Лита сможет расположить к себе повелителя вновь? — Я не хочу разговаривать в коридоре. — Твои проблемы, — Тэхён ведёт плечами. Чонгук уверен, что на его лице сейчас не отражается ничего, кроме вселенского спокойствия и равнодушия. Это греет сердце. — У тебя есть минута. Лита раздражённо морщится. Её лицо Чонгук видит прекрасно, но стоит девушке сделать плавный шаг вперёд, скрываясь за широким разворотом плеч альфы, как омега внутри начинает бесноваться. Ему не хочется, чтобы незнакомая эльфийка находилась так близко к его альфе... Чонгук поначалу даже пугается своих эмоций, потому как ранее ничего подобного не ощущал. Сердце, как бешеное, несётся вперёд, пальцы на руках сжимаются в кулаки и разжимаются, словно готовятся к удару. Хосок, конечно, сможет сдержать порыв омеги, вырвать все волосы на голове эльфийки, но не уверен, что при этом сам останется цел. А Лита сейчас испытывает терпение каждого, кто находится рядом. Чонгук это понимает, поэтому до сих пор стоит у дверей, а не катается по полу вместе с эльфийкой, в попытках показать, кто здесь главный. Переваривая собственные эмоции, он отстраняется и с удивлением смотрит на собственные руки. Они слегка дрожат, но в целом выглядят так же, как и несколько часов назад. И откуда такие мысли? И желания? Чонгук раньше никогда таким не занимался! Ведение ближнего боя совсем не для него… — Я не понимаю, почему повелитель вдруг начал доверять важные решения совершенно чужому для королевской семьи эльфу? — Лита фыркает и презрительно закатывает глаза. Тэхёну не нравится тон совершенно, как и то, с каким пренебрежением она относится к его близким. Альфа поначалу думает о Хосоке, потому что часто коннетабль берет командование не только над стражей, но прекрасно справляется и с советниками, действуя от лица Тэхёна. Однако это всегда бывает только по инициативе повелителя. И Хосок не стал бы идти наперекор. — Хосок часть королевской семьи, если ты забыла, Лита, — его голос твёрдый и стальной, лживых обвинений он не потерпит. Юнги, если бы услышал всё это, набросился бы с зубами и ногтями на бедную девушку, не оставив ни единого волоска на её голове. Но омеги, к счастью, поблизости нет. — Да при чём здесь ваш слуга! — Лита раздражённо вновь топает ногой, а Тэхён презрительным взглядом окидывает её с ног до головы. Девушка тут же тушуется, но своего воинственного вида не теряет. — Я говорю про омегу, что зашёл в ваши покои! Почему он думает, что может изгнать меня из дворца? — О чём ты? — Вы даже не знаете этого, мой король! — Лита закипает сильнее, предчувствуя, кажется, свою победу. Чонгук холодеет вмиг, он, действительно, ещё не рассказал Тэхёну про случившееся. Хосок рядом протягивает руку, чтобы отвести омегу в сторону, но Чонгук качает головой и прислушивается. Ему хочется узнать, что обо всем этом думает сам Тэхён. — Почему этот… омега позволяет себе отсылать меня обратно домой и даёт указания, чтобы мне подготовили карету и собрали вещи?! И без вашего ведома! Тэхён на секунду оборачивается в сторону своих покоев, и Чонгук от неожиданности резко отстраняется от дверей, отчего спиной налетает на стоящего позади Хосока. Они оба едва не валятся с ног на пол. Чонгук шипит, когда альфа достаточно сильно хватает его за плечи в попытках удержать в вертикальном положении. Звуки из-за дверей наверняка слышал Тэхён, но посмотреть на его реакцию омега теперь не может. Они с Хосоком застывают на секунду в тишине, пока повелитель не начинает говорить: — Если мой омега так решил, значит это было согласовано со мной, — говорит альфа, а Чонгук сам не замечает, как начинает широко улыбаться. Возмущения Литы теперь его не очень волнуют: от осознания, что Тэхён назвал его своим омегой, в груди теплеет. Со спокойной душой и лёгкой улыбкой Чонгук подходит к появившейся у кровати ширме, а в голове мелькает мысль, что повелитель специально для него распорядился установить её здесь. Хосок благоразумно отворачивается, пока Чонгук снимает с себя всё, кроме тонкой ночной сорочки с такими же тонкими, обтягивающими панталонами до колен. Он ныряет под полное тепла одеяло, накрывается им с головой и прикрывает глаза, расслабляясь от сильной концентрации запаха его альфы на подушках. Веки наливаются тяжестью только после того, как он помутневшим взглядом сквозь ресницы видит, что Хосок кланяется кому-то у двери и спешит покинуть покои. Тэхёна он уже не видит. Только ощущает фантомные прикосновения сзади, чужое тепло и ладонь на талии. Всё это сквозь толщу одеяла. ᅠ ᅠ ᅠ

🍀

ᅠ ᅠ ᅠ Утром Чонгук просыпается в кровати один, но зато с прекрасным чувством удовлетворённости. Любимый запах обволакивал его на протяжении всей ночи, одежда и он сам пропитались им с ног до головы. Приятное тепло не отпускает из плена чужой кровати, но Чонгуку приходится с горечью подняться на ноги. Его сорочка задралась ночью, оголяя талию, и омега едва ли не с писком оборачивается, чтобы посмотреть на другую половину кровати. Подушка смята, так что можно судить о том, что Тэхён спал рядом с ним. Одеяло на его стороне тоже примято, словно альфа спал поверх него, а не под ним. Чонгук смущается, хлопает себя прохладными ладонями по горящим щекам и спешит скорее умыться, чтобы спуститься к завтраку. Присутствия Тэхёна рядом ему не хватает, но омега пересиливает себя, понимая, что до сих пор не может сдерживаться в присутствии альфы. Преследующий его румянец от каждого жеста супруга в его сторону Чонгуку порядком надоедает, но ничего с этим он поделать не может. Взять под контроль эмоции ему не подвластно, потому что трепещущее любовью сердце едва понимает, что происходит вокруг. — Ваше Величество, — у выхода его встречает Ринн с неизменно широкой улыбкой, но в этот раз что-то меняется в привычном выражении лица слуги, отчего в Чонгуке загорается искорка любопытства. — Что-то случилось? — омега проходит дальше по коридору, отмечая, что его ноги в туфлях утопают в теплом ковре на полу. За ними с Ринном конвоем двигаются два стражника. — Неужели не знаете? — Ринн хитро поглядывает на своего господина, придвигается ближе к нему и в половину голоса сообщает: — Леди Лита сегодня отбывает из дворца. Говорят, она закатила скандал у себя в комнате и почти всю мебель уничтожила, а потом побежала жаловаться повелителю. — Почему она так себя ведёт? — вопрос вырывается против воли, но неуемное любопытство почти невозможно сдерживать. Чонгук косится на своего слугу и ждёт ответа, но Ринн только отмалчивается какое-то время, а затем склоняется в поклоне. Чонгук замечает впереди улыбающегося Юнги. Тот подходит ближе, машет Ринну, чтобы тот отошёл на несколько шагов, и только после этого обнимает Чонгука в порыве своего отличного настроения. Омега чувствует, как чужой тёплый животик утыкается в него, и не может сдержать ответной улыбки. — Хосок рассказал, что ты вчера выгнал одну леди, — хитрый блеск в глазах не заглушает, когда смотрит на Чонгука и тянет его в сторону малого зала. — Очень жаль, что меня не было там в тот момент! С удовольствием бы посмотрел на её лицо! — Если она до сих пор ещё тут, то можно выйти и проводить её, — Чонгук смеётся, но быстро приходит в себя и прикрывает рот ладонью. Собственные эмоции его начинают пугать, особенно после того, что вчера случилось во время разговора Тэхёна с Литой. Юнги смеётся в ответ, запрокинув голову, но отмахивается от предложения. — Ещё успеем. Сейчас Тэхён ждёт отца и брата этой леди, — Юнги явно специально не говорит вслух имя эльфийки, и Чонгук ему очень благодарен. Желание узнать, почему же девушка единственная, кто думает, что может вести себя как королева, до сих пор горит в груди. — А мы сейчас быстро позавтракаем, а то Хосок уже ждёт тебя в саду. — Но как же быть с… — Лаэль уже вытребовала у своего любимого дяди прогулку на лошадях, а Хосоку я скажу, чтобы держал рот на замке и не смел ничего рассказывать брату. Чонгук кивает заторможенно. Стража открывает перед ними дверь, и омеги проходят внутрь малого зала. —Ты ещё не начал обустраивать свои покои? — интересуется Юнги, косясь на Чонгука и присаживаясь на резной мягкий стул. Одна его ладонь оглаживает невесомо животик. В Чонгуке поднимается интерес к полу будущего маленького принца или принцессы. — Не думаю, что это потребуется, — омега смущается, потому что сам ещё до конца не решил, что будет с ними делать. Покои нужны на случай, если Чонгуку потребуется личное пространство, но рядом с Тэхёном ему хочется быть постоянно. Юнги хмыкает, удовлетворенный таким раскладом. — Вот и я так говорил брату, но он зациклился на твоих личных покоях, где ты мог бы побыть один, — он закатывает глаза так глубоко, что радужка скрывается под верхним веком. Чонгук неловко пожимает плечами. — Мне это не нужно… но я всё равно подумаю. Завтрак проходит в относительном спокойствии, не считая попыток прибежавшей Лаэль пожаловаться на вечно занятых дядю и отца. Юнги лишь треплет малышку по пушистой макушке и пересаживает на соседний стул, чтобы во время прогулки на лошадях девочка была сыта и не надоедала Тэхёну с вечными капризами. Омега хорошо знает, как его брат бывает слаб по отношению к племяннице. — Хосок ждёт, — Юнги хлопает в ладоши, когда трапеза заканчивается. Слуги спешат убрать приборы и тарелки, а стража вновь пристраивается позади в паре метров. — В этот раз тебе стоит надеть что-то практичное. И возьми с собой сменную одежду: при возвращении во дворец не стоит привлекать внимание нашего короля, если вдруг ты запачкаешься. Юнги отправляет Чонгука в крыло с его бывшими покоями, в которые возвращаться тому не очень то и хочется, но приходится идти, потому что там остались его вещи, вся одежда и сумка от брата. Стража позади него точно не даст его в обиду, если что-то пойдёт не так. Да и Тэхён всё ещё во дворце, так что вряд ли на Чонгука кто-то посмеет напасть. Лита уж точно больше не станет к нему цепляться. Чонгук решает забрать свои вещи вечером, после тренировки с Хосоком, поэтому только быстро переодевается, хватает из-под кровати сумку от брата и перекидывает её через плечо. Не глядя, омега кидает внутрь стопку одежды, позже вспоминая про кинжал на самом дне, очертания которого бьются при каждом шаге о бедро. Стража позади него идёт бесшумно, а Юнги, перехватывая его у входа в сад, разворачивается и строго приказывает им: — Ждите здесь. Они доходят до знакомой поляны. Хосок в ожидании стоит к ним спиной и крутит в руках меч. Юнги указывает на оружие в руках своего альфы и говорит в половину голоса: — У каждого члена королевской семьи тёмных эльфов есть своё оружие, которое привязано к своему хозяину. Хосок получил своё в день свадьбы со мной, как подарок от Тэхёна. Чонгук кивает, заворожённо наблюдая за тем, как Хосок тренируется с мечом, не замечая их присутствия или умело делая вид. — Это его родное оружие? — Нет, — Юнги выходит из-под тени деревьев и сразу оказывается под прицелом цепкого взгляда своего мужа. — Уверен, что у светлых эльфов такого нет. Чонгук удивлённо смотрит на меч Хосока, что переливается вдоль лезвия беловатым сиянием при каждом взмахе. Меч рассекает воздух с лёгкой вибрацией, а движения рук альфы направляют мощную силу внутри меча на нужную цель. Хосок останавливает полёт клинка за секунду до удара по чёрному стволу дерева, отчего Юнги начинает недовольно ворчать: — Намджун попросил, чтобы мы перестали портить его деревья. — Тогда пусть ставит себе на голову яблоко и стоит вместо дерева, — парирует альфа, а Юнги складывает руки на груди и закатывает глаза. Хосок оставляет короткий поцелуй у виска омеги, убирает меч в ножны и кланяется приветственно Чонгуку, не упуская возможности сказать: — Поздравляю, Ваше Величество, совсем скоро леди Лита отбудет вместе со своими вещами в родную резиденцию. Чонгук не может сдержать улыбки и кивает, едва не сияя радостью. Почему же снова он испытывает такие эмоции, хотя раньше никогда бы даже не подумал о них? — Но я не думаю, что правильно радоваться чужому горю. — Ты слишком правильный, — Юнги отходит подальше от поляны и присаживается на расстеленный заранее Хосоком под деревом плед. — Она не считала неправильным цепляться к тебе, так что, Ваше Величество, меч в зубы и тренируйся. Хосок уже тянется к нескольким ножнам с мечами у пледа, чтобы показать омеге, но Чонгук вспоминает про свой кинжал в сумке. Достаёт его вместе со сменной одеждой и протягивает его Хосоку, чтобы показать поближе искусную работу лучшего мастера-кузнеца Светлого Двора. Юнги удивлённо поднимается со своего места в полный рост и подходит ближе, рассматривая зелёный переливающийся камень в основании рукоятки. — Так ты умеешь вести ближний бой? — Юнги рассматривает кинжал, сжимая пальцами резную рукоять. — Лёгкий. Как раз под тебя. — Предлагаю тогда сегодня попробовать кинжалы, — Хосок отходит в сторону, снимает с пояса ножны с мечом и берёт один из кинжалов с чёрным лезвием, оставленных им ранее возле пледа. — Как смотрите на это, Ваше Величество? Чонгук рассеянно пожимает плечами, поправляя на шее лёгкий зелёный шарф. Перехватывает кинжал удобнее, но не успевает даже отойти на несколько шагов, как альфа делает выпад вперёд, режет воздух тонким лезвием перед лицом омеги. Чонгук вздрагивает, с запозданием уходит в сторону и выставляет вперёд руку с кинжалом. Ему удаётся удержать равновесие. Рукоять плотно прижимается к запястью с внутренней стороны, а лезвие холодит ладонь. — Эй! — возмущение вылетает против воли, но Чонгук не успевает больше ничего сказать. Альфа напирает своей силой и двигается вперёд, не оставляя омеге времени на раздумья. Чонгук приседает, избегая очередного удара. Кинжал в руке Хосока прорезает пространство над головой омеги, из-за чего волосы с макушки под действием искусственно созданного ветра слетают на лицо. Чонгук уходит в сторону, перекатываясь по земле, и вскидывает в сторону надвигающегося Хосока руку с кинжалом. Лезвие плавно движется вперёд, выскальзывает из-под ладони и летит на альфу, целясь в плечо. Лязг стали заглушает остальные звуки в саду, кинжал Чонгука отскакивает от оружия Хосока и втыкается остриём в землю. Омега в полуприсяде меняет ноги, уходит вперёд с целью сбить с толку сосредоточенного коннетабля и подставляет ему подножку на очередном выпаде того. Альфа спотыкается о собственные ноги, но успевает увернуться от столкновения с землёй, а Чонгук в это время успешно хватается за рукоять своего кинжала и вновь метит в Хосока. Он перекатывается, а Хосок в несколько шагов и резких движений пересекает разделяющее их расстояние и оказывается рядом. Чонгук отползает назад, вскидывает вверх руку и пытается целиться не в лицо альфе, но тот ловко перекручивает кинжал омеги в воздухе, отбирает его и резко кидает вниз. Остриё вновь втыкается в землю до самой рукоятки. Чонгук дышит часто, грудь его безостановочно вздымается. Он поворачивает голову в сторону кинжала: между ними буквально несколько сантиметров. — Хосок, ты что удумал? — возмущённый голос Юнги доносится до Чонгука как сквозь толщу воды. Альфа сразу меняет выражение лица с сосредоточенного на улыбчивое, протягивает омеге руку и помогает подняться. — Прощу прощения, Ваше Величество, — Хосок кланяется в девяносто градусов, не выпуская из своей хватки чужую ладонь. — Не хотел так радикально. — Ничего страшного, — Чонгук всё ещё немного ошарашен, но виду старается не подавать, хотя чувствует, что щёки горят и легко дрожат ладони с зажатым в них кинжалом. — Не думаю, что там будут меня жалеть… — Ты о чём? — Юнги подходит ближе и убирает с лица Чонгука спутанные волосы. — Кто тебя жалеть не будет? Чонгук качает головой. — Давайте попробуем ещё раз, — Чонгук вскидывает на Хосока глаза, а тот кивает благосклонно, видя, как загорелся взгляд омеги. Отказать такому просто невозможно. Но вот Юнги, кажется, против ещё одного захода, однако благоразумно отходит подальше и вновь размещается на пледе под деревом. По пути обратно во дворец Чонгук замечает в кустах копошащегося Намджуна и отстаёт от идущих чуть впереди Хосока с Юнги. Он машет страже и указывает в сторону, в которую собирается пойти. Омега в кустах его не замечает, продолжая мечтательно перебирать комья застылой земли. — Намджун? Садовник вздрагивает и подскакивает на месте, кланяется и спешит поздороваться: — Ваше Величество!? Что вы тут делаете? Заблудились? Чонгук улыбается. — Нет, — он присаживается на корточки около одной из грядок. Намджун, привыкший к такому от своего короля, присаживается рядом и протягивает вторые перчатки для работы с землёй. — Я просто слышал, что ты жаловался Хосоку об испорченных деревьях. Чонгук запускает руки в холодную землю и начинает перебирать её пальцами, разрыхляя. Намджун вздрагивает от слов омеги и тут же спешит оправдаться: — Нет, конечно, я не жаловался, просто… — он кусает от отчаяния губы, но всё равно вскидывает на Чонгука обиженный взгляд. — Просто деревья не предназначены для альфьих тренировок. Мог бы и в другом месте тренировки для своих солдат устраивать. Чонгук улыбается на возмущения: все действия Намджуна по отношению к саду омегу удивляют приятно. Раньше он не понимал всего очарования чёрного сада и его тусклых, тёмных цветов. Но теперь ему всегда хочется возвращаться на тернистые дорожки. Он уже несколько раз, когда Тэхён был в отъезде, после наступления ночи задерживался с Намджуном среди порхающих бабочек. И всегда эмоции ощущались, как впервые. — Прошу прощения за это, — Чонгук поднимает на Намджуна глаза и виновато улыбается. — Это моя инициатива, но мы с Хосоком найдём другое место для тренировок. Ничего страшного. Прежде, чем садовник успевает открыть рот в изумлении, Чонгук машет ему руками протестующе. — Я хотел у тебя спросить кое-что… — омега отводит взгляд в сторону и поджимает губы. — В саду растут… фиалки? Намджун удивлённо косится на своего короля. Он не сможет сказать, что их нет, потому как раньше сад пестрил небольшими скоплениями фиолетовых цветов на каждой поляне, но с недавнего времени они так стремительно начали исчезать, что Намджун не успевает даже понять, как половина сада оказывается опустошенной. — Были, — омега кивает. — Сейчас их гораздо меньше. Я не знаю, куда они все подевались. Чонгука от разговора отвлекает неожиданно вернувшийся Тэхён. Намджун кланяется королю, извиняясь за свой внешний вид, но Чонгук уверяет его, что ничего страшного в остатках земли на коленях нет. У него самого теперь рукава белой рубашки и брюки испачканы в грязи, а руки замёрзли. Тэхён, услышав это, заключает ладони омеги в свои и поднимает температуру своего тела. — Nin mír, тебе нравится сад? — Конечно, — Чонгук улыбается, оставляя Намджуна с такой же широкой улыбкой на губах позади. — Намджун отлично справляется со своими обязанностями. Я тоже хочу что-нибудь посадить. Тэхён кивает, притягивая омегу ближе к себе за талию свободной рукой. Чонгук продолжает улыбаться, совершенно не обращая внимания на посторонних. Время пролетело так незаметно, пора обедать. — Как прогулка с Лаэль? Тэхён останавливается перед старыми покоями Чонгука, чтобы оставить омегу переодеться. Ему и самому не мешало бы побыстрее сменить дорожный костюм на повседневный, чтобы затем вместе со своим мужем спуститься в большую столовую. — Она обязательно тебе сама расскажет о своих впечатлениях. Я буду ждать тебя здесь. Чонгук кивает. Тэхён первым разворачивается и отходит, а омега ещё несколько секунд смотрит ему вслед, прежде чем открыть дверь и сделать два шага в комнату. Но замирает сразу же, стоит ему кинуть взгляд на свою кровать. Фиолетовых цветов так много в этот раз, что невозможно рассмотреть цвет постельного белья. Омега пятится назад, спотыкается о собственную ногу и падает в ворох цветов. Фиалки везде: на кровати, в шкафу, на подоконнике и на полу. Бутонов так много, что они создают в комнате подобие настоящей фиолетовой реки.