Сквозь пепел и слез: любовь в конце света

Эндрю не двигался. Он всё ещё склонялся над телом Мако, его пальцы были в крови – её крови. Его дыхание было тяжёлым, рваным, он смотрел на неё так, будто надеялся, что она вот-вот откроет глаза. Что это какая-то ошибка. Что всё можно исправить. Минхо сжал челюсти, наблюдая за ним. Он понимал эту боль. Чёрт возьми, понимал слишком хорошо. Он шагнул ближе и вновь заговорил, на этот раз жёстче: — Эндрю, вставай. Но Эндрю не шевельнулся. — Мы не можем их здесь оставить! — его голос дрожал от злости и отчаяния. — Я не уйду, Минхо! Я не оставлю её! — У нас нет выбора! — Галли тоже не сдержался, его голос взорвался от напряжения. — Они мертвы, Эндрю! Понимаешь? Их нет! Эндрю резко повернулся к нему, его глаза пылали яростью и болью. — Заткнись! Просто… заткнись, чёрт тебя дери! Минхо не отступил. Он не боялся. Он знал, что Эндрю просто захлёбывается в горе. — Они бы хотели, чтобы мы выбрались, — тише, но твёрдо сказал он. Эндрю сжал кулаки. Его тело дрожало. Он снова посмотрел на Мако, на Томаса, на Соню. Он ненавидел это. Ненавидел себя за то, что был жив, а они — нет. Он не мог уйти. Он просто не мог. Минхо не выдержал. Он резко шагнул к Эндрю, его голос был полон гнева и боли. — Думаешь, нам не тяжело?! — его слова прозвучали как крик, но в них не было злости – только отчаяние. — Томас был нашим другом! Мако! Мы все потеряли кого-то, но мы не можем оставаться здесь, их смерть не должна быть напрасной! Он встал прямо перед Эндрю, его глаза полыхали, но он не отвёл взгляда. Он не мог. Он не мог позволить им всем остаться здесь, привязанных к этим телам, утопающих в горе. — Давай же.. Ты не можешь оставаться здесь, поглощённый болью. Ты должен идти дальше, как бы тяжело это ни было! Потому что это не то, чего они бы хотели. Ты ведь знаешь это, верно? Эндрю молчал. Он не знал, что ответить. Его грудь сжималась, а в глазах стояли слёзы. Он не мог перестать думать о том, что Мако больше не будет рядом. Но Минхо продолжал, не давая ему уйти в тень отчаяния. — Они бы сказали тоже самое. Что мы должны жить дальше. Иначе всё, что мы пережили, будет бессмысленно. Ты же этого не хочешь? Эндрю снова посмотрел на Мако, на Томаса, на Соню. Он знал, что Ньют прав, но в этот момент ему казалось, что жизнь без них не имеет смысла. Ньют подошёл к Эндрю, тяжело дыша. Он долго молчал, просто глядя на него. Слишком хорошо понимал, что тот сейчас чувствует. — Нам тоже больно, — наконец сказал он, голос был хриплым, усталым. — Томас… Чёрт, мы столько с ним прошли. Все вместе. Минхо провёл рукой по лицу, будто пытаясь прогнать боль. — Мако… — он замолчал, пытаясь подобрать слова, но слов не было. Только пустота. Внутри, вокруг, повсюду. Он сделал резкий вдох, будто это могло помочь. — Она помогла мне… — снова замолчал, его лицо исказилось от эмоций. Он не знал, что сказать. Потому что что бы он ни сказал – это не вернёт их. Наконец он сжал кулаки и продолжил, его голос звучал жёстче: — Короче, поднимайся. Покончим с этим. Они бы хотели, чтобы мы ушли. Я уверен. Минхо снова поморщился, стиснул зубы. Голова гудела, будто внутри всё пульсировало. Он чувствовал это… Её боль. Ту, что она пережила в последние мгновения. Её страх. Её боль. Её прощание. И она ещё не отпустила его. Вдруг тишину нарушил слабый, но отчётливый звук — глухой стон, шорох камней, осыпающихся вниз. Все инстинктивно напряглись. Нь тут же вытащил оружие, его глаза метались по завалам в поисках угрозы. Галли шагнул вперёд, прищурившись. Но вместо врага из-под груды камней показалась рука — дрожащая, испачканная в пыли и крови. Затем — слабый стон. Тереза. Она с трудом выкарабкалась наружу, её лицо было искажено болью, а на ноге зияла глубокая рваная рана, из которой медленно сочилась кровь. Судя по всему, Дженсон или не успел добить её, или посчитал, что завалы сделают это за него. Бренда замерла. Её губы сжались в тонкую линию.Она не прощала её предательства. Но сейчас… Сейчас она не могла её ненавидеть. — Тереза?! — Бренда бросилась вперёд, даже не успев осознать этот порыв. Галли оказался рядом в тот же момент, а следом подошёл и Ньют, мгновенно начав разбирать обломки, чтобы быстрее вытащить её. — Держись... — пробормотал Ньют, хватая её под руки и помогая выбраться. Тереза тяжело дышала, её лицо было бледным, но глаза… В её глазах застыла боль, когда она увидела их. Совсем рядом. — Нет… — её голос был почти беззвучным, но в нём было столько отчаяния, что у Бренды внутри что-то сжалось. Галли перекинул её руку себе на плечо, помогая удержаться на ногах. — Он пытался… — прошептала Тереза, едва дыша. — Дженсон… Он пытался убить меня… но… Она запнулась, чувствуя, как голова идёт кругом. — Похоже, не справился, — буркнул Галли, поддерживая её. — Нам надо уходить, — твёрдо сказал Ньют, глядя на Эндрю, который всё ещё не двинулся с места. Тереза смотрела на Томаса. Её руки дрожали. Хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Она попыталась удержаться на ногах сама, но раненая нога не давала ей опоры. Боль пронзала её тело с каждым движением, и, не успев сделать даже шаг, она пошатнулась. Галли крепче обхватил её за плечо, но быстро понял, что она не сможет идти сама. — Ты никуда так не дойдёшь, — хмуро сказал он. Бренда оглянулась на остальных, но никто не двигался. Эндрю не слышал их. Не замечал. Его пальцы осторожно провели по щеке Мако, поцарапанной и запачканной кровью. Она была такой холодной. — …Мне жаль, — прошептал он, даже не осознавая, что говорит вслух. Затем он поднял глаза на Соню. Тот же холод. Та же пустота. И вдруг он понял. Он никогда не любил её. Никогда. Только играл. Он сжал зубы, вздрогнул от этого осознания. Затем глубоко вдохнул и поднялся. Галли бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал. Только передал Терезу ему. — Держи её, — коротко бросил он. Эндрю молча подхватил Терезу на руки, как будто вес её почти не ощущался. Может, так оно и было — по сравнению с тяжестью потерь, что он сейчас нёс. Тереза слабо зашевелилась, пытаясь сказать что-то, но сил уже не оставалось. — Пошли, — тихо сказал Ньют. И они ушли. Оставляя за собой разрушенный город и призраков тех, кто не смог выбраться. Всё вокруг застыло в жуткой тишине, нарушаемой только треском ещё догорающих зданий. Воздух был пропитан гарью, пеплом и кровью. Казалось, что сама земля впитала в себя смерть. Когда-то здесь кипела война — крики, выстрелы, взрывы. А теперь… только пустота. Как будто всё живое исчезло. Когда они вышли на площадь, Бренда выдохнула — с облегчением, но каким-то вымученным. Берг стояла там, массивная, немного покосившаяся, с потёками копоти на корпусе, но всё ещё готовая забрать их отсюда. Возле неё уже ждали Хорхе, Винс, Фрайпан и остальные спасённые подростки. Фрайпан, заметив их, тут же рванул навстречу. — Господи… Минхо?! Минхо чуть поднял голову, с трудом заставляя себя говорить: — Мы так долго шли, чувак… Фрайпан собирался улыбнуться, но тут его взгляд скользнул по ним. Эндрю с окровавленной Терезой на руках. Минхо, который выглядел так, будто еле держался на ногах. Галли.. с хмурым, мрачным лицом. Ему он удивился больше всего. И отсутствие троих. Фрайпан замер. Все замерли. Бренда опустила голову. Она не хотела снова говорить это вслух. Не хотела снова переживать этот момент. Но Хорхе всё равно спросил: — Где Мако? Томас? Соня? Тишина. Минхо отвёл взгляд. Галли молча стиснул зубы. Ньют просто прошёл мимо, не сказав ни слова. Эндрю опустил голову, но так и не остановился, направляясь прямо к Бергу. И тогда всё стало ясно. Бренда крепче сжала руки в кулаки. Она не могла больше плакать. Не могла больше злиться. Просто пустота. — Они не смогли, — только и сказала она, голосом, который почти не был её собственным. Фрайпан закрыл глаза, сжав переносицу. Хорхе склонил голову. Для него они были как дети, пусть он и не говорил этого вслух. Он помнил, как Раф и Мако впервые появились у них.

Сначала он их не принял. Не доверял. В этом мире доверять кому-то было опасно. Но потом, видя, как Бренда сблизилась с ними. Как они смеялись вместе, как делились едой, как прикрывали друг друга в драках.

И, сам того не осознавая, принял их в семью.

Рафа не стало.

Теперь и Мако тоже.

Хорхе закрыл глаза на мгновение. А потом просто положил руку на плечо Бренды.

Он не потеряет её.

Внутри Берга было тихо. Только гул двигателей наполнял пространство. Эндрю осторожно опустил Терезу на сиденье. Она едва держалась, её глаза были полуприкрыты, дыхание тяжёлым. Он смотрел на неё.

С презрением. С осуждением.

Но промолчал.

Сейчас было не время.

Он отвернулся… и встретился взглядом с Винсом. Тот стоял у прохода, скрестив руки. Его лицо ничего не выражало, но в глазах читалось напряжение. Последняя их встреча была не самой тёплой. Тогда Эндрю, в запале, случайно подстрелил Ариса. Не смертельно, но Винс был в ярости. Он тогда выгнал его с Порта, и теперь… теперь они снова стояли лицом к лицу. Несколько секунд тишины. Эндрю посмотрел в сторону, прежде чем Винс сказал: — Ты жив. Он не знал, было ли в этом утверждении разочарование или облегчение. — Разочарован? — хрипло спросил Эндрю, не глядя на него. Винс не ответил сразу. А потом лишь коротко бросил: — Садись. И отвернулся. Все молча занимали свои места, чувствуя, как уходит вся сила. Только Минхо продолжал сидеть с закрытыми глазами, будто пытаясь избавиться от боли. Его тело сотрясалось от неё, а браслет на его руке, который когда-то был символом связи, начал трещать, издавая тихие щелчки, как предвестие неминуемой потери. Потеря пилота. Бренда была с Терезой, бережно прижимая тряпочку к её ноге. Быстро, но аккуратно обрабатывая рану, она следила за её состоянием. Её лицо оставалось напряжённым, но в глазах всё больше появлялось беспокойства, которое она скрывала за маской. Хорхе сидел в кресле рядом, его взгляд был пустым, но твёрдым. Он не мог позволить себе слабость. Его сердце не было готово к утрате ещё одного друга. Минхо молчал, стиснув зубы, пытаясь не поддаваться боли, которая отдавала отовсюду — от головы, в теле, в душе. В память о друзьях, о её тихих словах, которые не успели быть произнесены, и о той жизни, которую они с Томасом могли бы разделить.  Каждый из них был разбит, но никто не мог позволить себе сдаться. Винс включил двигатели. Тереза заметила Минхо, его лицо было искажено от боли, а браслет, крепящийся на его руке, трещал, как будто сам по себе сжимался от пережитого. Она знала, что это не просто аксессуар. Этот браслет был частью его связи с Мако. Бренда помогла ей встать, и осторожно присесть рядом с ним. — Минхо, — тихо сказала она. — Я знаю, как снять этот браслет. Это будет больно, но.. Минхо посмотрел на неё, его взгляд был затуманен. Он знал, что она права, знал, что эта вещь, которая была с ним так долго, теперь не для того, чтобы помогать, а чтобы держать его в прошлом. Боль Мако всё ещё была с ним. Он так же думал о Томасе. Этот парень, который пережил столько, чтобы в конце оказаться рядом с ним, рядом с остальными, даже несмотря на все их различия. Досихпор помнит, каким потерянным он ходил по Глэйду. Как тот впервые забежал в лабиринт. Тогда Минхо посчитал его полным идиотом, даже не подозревая, что этот Салага всех спасёт. — Ты права... — он медленно, с трудом выдохнул, и взгляд его стал более сфокусированным. — Но не знаю, смогу ли я… Тереза не отводила взгляда от его рук. Она видела, как с каждым мгновением браслет становится всё крепче, и он сам, несмотря на свою стойкость, не мог больше скрывать боль. — Давай же, — пробормотала сидящая рядом Бренда. — Я помогу тебе. — Тереза протянула руку, ожидая его согласия. Минхо молчал несколько секунд. В его глазах промелькнула слабая искра решимости, и наконец он медленно кивнул, позволяя Терезе снять браслет. Он понимал, что не может оставаться привязанным к этому. Время двигаться дальше. Минхо медленно покрутил браслет в руках, его пальцы скользили по изношенным краям, будто пытаясь найти хоть что-то, что могло бы вернуть его назад, вернуть те моменты, которые он так жестоко потерял. Он закрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение остановить вихрь мыслей. Взглянул на Галли, который сидел неподалёку, его лицо всё ещё оставалось спокойным, будто ничего не произошло. Минхо не мог избавиться от этого ощущения. Он только сейчас понял, что Галли был здесь, рядом, живой. Он не испытывал ни злости, ни благодарности. Не знал, что чувствовать. И сейчас, после всего произошедшего, когда они потеряли так много, плевать было на всё это. На старые обиды, на прошлые ошибки. Он слишком устал, чтобы переживать о таких вещах.

*

Порт казался знакомым, но теперь всё было чужим и неприветливым. Силовики как всегда, строго следили за порядком, и кажется, что даже солнце здесь стало ярче, чем обычно. Такое ощущение, будто все вокруг вновь опомнились и вернулись к своим обязанностям, но тем не менее, в воздухе витала напряжённость. Новички — те, кто был спасён, — были выведены на инструктаж, их провели через тот же процесс, который пережили когда-то все они. Некоторым это место казалось спасением, другим — лишь продолжением пути через тьму. В то время как Тереза лежала в импровизированном «медпункте», она тихо занималась собой. Врачом она была не просто по званию, она была специалистом, и могла помочь себе, несмотря на серьёзные раны на ноге. Она думала о многом, но в первую очередь о том, что надо было двигаться дальше. Все они должны были двигаться дальше. Но теперь, после всех пережитых трагедий, теперь, когда всё перевернулось, Винсу нужно было принимать решение. Он стоял в центре, наблюдая за тем, как вновь вернувшиеся восстанавливаются, как они адаптируются к новой реальности. Но его мысли были далеко, они были сосредоточены на Эндрю. Этот парень был одним из тех, кто всегда был на грани, и после всего, что произошло, Винс знал, что он должен взять ситуацию под контроль. Винс направился к Эндрю, который, казалось, был немного отстранён от всего происходящего. Он не выглядел как человек, который был готов слушать, но Винс не собирался отступать. Эндрю, несмотря на его боль, был слишком опасен, чтобы оставить его вольным, слишком много прошло времени, чтобы доверять. — Эндрю, — начал Винс, его голос был холодным, но твёрдым. — Пока ты здесь, ты сдашь своё оружие. Это первый шаг. Мы не можем позволить тебе оставаться с ним. Ты не в состоянии контролировать себя. Это временно, понимаешь? Эндрю только молча смотрел на него. Он ничего не сказал, даже не взглянул в глаза. Он знал, что этот разговор не о том, что он хочет, и не о том, что он мог бы изменить. Это было просто формальностью, частью того, что им пришлось пройти, чтобы выжить. Винс добавил, прежде чем отвернуться: — Можешь остаться, но пока оружие сдашь. Когда Винс повернулся, чтобы уйти, Эндрю встал. Он не хотел принимать эти правила, не хотел слушать Винса. Но он также не хотел вызывать ещё большее внимание. Он посмотрел на Винса, а затем, когда тот уже был спиной к нему, поднял руку и показал ему средний палец. Винс не видел этого. Он продолжал идти, даже не замечая этого жеста. Но в глазах Эндрю было нечто большее — злость, разочарование, смесь безнадежности и отчаяния. Он снова оказался один.

*

Прошло несколько дней, и напряжение в Порту постепенно немного угасало, но всё ещё оставалась тень утрат. Время не всегда лечит, особенно когда ты теряешь столько людей, столько близких тебе людей. Минхо, Галли, Фрайпан и Ньют часто находились вместе, уединялись, разговаривали между собой, обсуждая свои ошибки и тяжёлые моменты прошлого. Они проговаривали обиды, которые накопились, о том, как всё обернулось. Они делились друг с другом, сочувствовали, понимали, что в жизни не всегда можно быть на правильной стороне. Бывали моменты слабости, но это было важно — поддержка друг друга в такие моменты была тем, что помогало выжить, двигаться дальше. Они начали помогать Порту. Пытались восстановить и укрепить его, хотя никто точно не знал, что ждёт их в будущем. Время шло, но мир становился всё более неопределённым, и нужно было быть готовыми к чему угодно. Но это не мешало им делать всё возможное. Хорхе снова занялся починкой корабля. Эндрю не знал точно зачем. Хорхе редко делился своими планами, но каждый раз, когда Эндрю подходил, он видел, как тот усердно работает, словно ремонтируя не только корабль, но и что-то гораздо более важное. На вопросах о его намерениях Хорхе обычно отвечал с улыбкой и уклончиво, что "всё в порядке". Эндрю так и не понял, что именно было за этим, но продолжал помогать ему с ремонтом, используя свои механические знания. Арис пришёл однажды, чтобы поговорить с Эндрю. Он не злился, не обижался за то, что случилось. Его слова были простыми, но искренними. Он сказал, что всё в порядке, что Эндрю не должен винить себя. Правда потом все же выпалил все, что думает о нем.

"Соня пошла туда только ради тебя. А ты не смог её защитить"

Эндрю почти не слушал, его мысли были в другом месте. Он лишь тихо извинился и ушёл, снова чувствуя этот глухой тяжёлый груз на душе, от которого он не мог избавиться. Время шло. Бренде было трудно. Она сновала туда-сюда, не зная, что делать, не зная, как справиться со всем этим. Потери, утраты, травмы, не только физические, но и душевные. Больше не будет Мако. Не будет их разговоров, которые горели душу. Она чувствовала себя потерянной, как и все, но все же однажды решила поговорить с Терезой. Они не были так близки, как раньше, но Бренде нужен был кто-то, кто мог бы хотя бы немного понять её. Они сидели в медпункте, разговаривали о том, как дальше жить, обговаривая свои ошибки, как принять все, что произошло, и что теперь делать с этим. Эндрю, как всегда, уединился. Он решил сходить к старому катеру. Он знал, что тут ему не было простора для мыслей, но он всё равно подошёл и сел. Тут он мог хоть немного уединиться, не думая о том, что происходило в Порту, о том, что он переживал. Он снова начал работать с механикой, пытаясь себя занять, попытаться хоть как-то уйти от своих собственных мыслей и сожалений. Он знал, что больше не мог вернуться к тому, что было, и что его вина — это ещё одна часть того, что он не сможет исправить. Тем не менее, несмотря на все эти попытки уйти от себя, когда он снова покидал катер, он почувствовал, как снова подступает ярость, и почти сорвался. Он вспомнил Рафа, его и Мако, и все, что произошло. Но он сдержал себя. Он быстро свернул и ушёл, зная, что сейчас не время для этого. И вот он снова стоял на старом катере, оперевшись ладоняии на перила. Ветер трепал волосы, море было спокойным, но внутри у него всё было наоборот - шторм. Его взгляд был устремлён в глубь волн, на горизонт, где не было ничего, кроме пепельного неба и разрушенных пейзажей. Ощущение опустошения охватывало его. Вокруг всё было вроде бы на своих местах, но ему было тяжело здесь. Всё напоминало о потерянных друзьях.

Больше не будет Мако и её замечаний, смешных комментариев. Не будет неуклюжего Рафаэля, который не знает, как пользоваться гранатой.

Он не знал, что ещё искать. Зачем вообще продолжать? Он чувствовал себя чужим здесь, несмотря на то, что был среди своих. 

Не знал, ради чего вообще жить дальше.

Эндрю вздохнул, и тут подошёл Ньют. Он долго не решался, но в какой-то момент, видя, что Эндрю опять здесь, решил подойти. Он не знал, что сказать, но в этот момент молчание было уместным. Он знал, как тяжело быть одному, как трудно справляться с тем, что произошло. Он знал, что Эндрю не будет просить помощи, и не будет искать утешения, но всё равно чувствовал, что должен быть рядом. Ньют встал рядом с ним, и несколько минут молчания растянулись, только шум ветра нарушал тишину. — Как ты? — наконец, Ньют задал вопрос, хотя знал, что ответить будет трудно. Слова – это было единственное, что мог он предложить. Эндрю не сразу ответил, взгляд всё ещё был направлен в пустое пространство. Он как будто размышлял, собираясь с силами, чтобы признаться в том, что давно скрывал. Наконец он выдохнул и сказал, что давно уже терял счёт времени. — Не знаю, ради чего вообще жить. — его голос был тихим, полным сомнений. — Раньше у меня была цель... что-то, что держало меня. Я всегда знал, зачем я продолжаю бороться, но теперь... теперь ничего не остаётся. Всё, что я знал, всё, что было важно, исчезло. Мако... Раф... Всё исчезло. Я не понимаю, ради чего я вообще должен двигаться. Эндрю поднял взгляд на Ньюта, в глазах была боль и пустота, которую он так тщательно скрывал, пока не оказался здесь, в тени этого катера. Его слова резали, но в них не было ни злости, ни отчаяния — лишь полная потерянность. Ньют смотрел на него, понимая всё, о чём тот говорил. Он знал эту боль, эту пустоту. Но он также знал, что невозможно просто сдаться, что нужно искать какой-то смысл, пусть даже это будет маленькая искра в темноте. — Ты не один, Эндрю. — сказал Ньют, наконец, делая шаг ближе. — Мы все пережили ужас. Мы все потеряли. Мы вместе, и это имеет значение. Даже если ты не видишь смысла сейчас, мы все будем рядом, даже если ты решишь двигаться дальше в одиночестве. Ты не один. Эндрю посмотрел на него, и в этот момент какое-то непонятное чувство схватило его за горло. В его глазах мелькнула искра, возможно, не веры, но хотя бы стремление услышать, попытаться понять, хотя бы немного. — Не знаю... не уверен, что мне это нужно. — ответил он, хотя слова уже не были такими решительными, как раньше. Эндрю снова потрогал кулон на своей шее, тот самый, который ему отдал Ньют. Это был кулон, который Ньют дал ему, когда сам думал, что умирает. Он был в отчаянии и хотел оставить хоть что-то важное, что будет напоминать о нём, если не получится выжить. Но Эндрю так и не открыл его. Он всё время трогал его, ощущал его холодную поверхность, как будто этот маленький предмет был связующим звеном между ними. И всё же он не решался. Не готов был. Может быть, боялся, что в этом кулоне, внутри, будет нечто большее, что он не хочет знать, или что эти воспоминания будут слишком болезненными, если откроет. Ньют, заметив, как Эндрю снова теребит кулон, не мог не обратить на это внимание. Он смотрел на него, зная, что Эндрю не откроет его, но не мог не спросить. — Не открыл? — спросил Ньют с лёгким намёком, заметив, как Эндрю, не думая, снова коснулся кулона. Эндрю замер, его пальцы скользнули, и он, наконец, посмотрел на Ньюта. В его глазах была усталость, некое сомнение. Он не мог сразу ответить, и потом, почти с усмешкой, сказал: — А надо? — его голос был низким и немного горьким, как если бы он не был готов раскрывать все эти чувства, которые кулон мог бы вызвать. Ньют, встречая его взгляд, просто тихо кивнул, почти невидимо. Он знал, что сейчас не время, что может быть, позже, когда всё уляжется. Но, возможно, он и сам не был готов. Он улыбнулся, но эта улыбка была скорее печальной. — Нет... лучше нет. — сказал он мягко, но твёрдо. В этот момент было понятно, что Ньют не хотел, чтобы Эндрю открыл это. — Скрываешь что-то, Пиноккио? — с усмешкой сказал Эндрю, наклонив голову и смотря на Ньюта. Его голос был полон провокации, но в глазах была тень чего-то другого — как будто Эндрю пытался скрыть свои собственные чувства под этой лёгкой иронией. Ньют, заметив это, слегка поморщился, не привыкший к таким вопросам, да и сам он не был уверен, как реагировать. Он знал, что Эндрю пытается что-то скрыть, но вдруг осознал, что на самом деле они оба скрывают гораздо больше, чем могут себе позволить. Эндрю, возможно, только что сделал шаг, пытаясь провести их разговор в том же привычном стиле — лёгком, но с тяжёлым подтекстом. Однако в словах, в тоне, Ньют почувствовал нечто большее. Молчание затянулось, и Ньют просто посмотрел на него, не отвечая сразу. Эндрю слегка отстал от него, обводя взглядом катер и пустое пространство вокруг, пытаясь как-то унять нарастающую внутри него напряжённость. Он почувствовал, как неудобно стало, как сложно продолжать этот разговор, когда, кажется, слишком многое не сказано. — Я... — начал Эндрю, но прервал себя, глядя в пол. Его слова звучали с усилием, словно он действительно пытался собрать в себе мужество. — ..Извини. Ньют повернул голову в его сторону, удивлённый искренностью. Эндрю никогда не был тем, кто бы извинялся, особенно так серьёзно. Это было трудно даже для него самого, как будто это стоило того, чтобы открыть не только прошлое, но и свои самые глубокие эмоции. Эндрю почувствовал, как память о том, что произошло тогда — в тот момент, когда он прижал Ньюта к стене, когда их отношения стали сложнее и неяснее — вернулась. Он всё ещё не мог понять, почему тогда это произошло. Это была ошибка? Или, возможно, это был ещё один способ скрыться от всего? Он ведь знал, что Ньют был ранен — эмоционально и физически, но всё равно... Боже, о чём я тогда думал? В тот момент всё казалось просто игрой, а теперь... — Тогда... — продолжил Эндрю, опуская глаза, словно стыдясь того, что сделал. — Я не знаю. Просто... прости? Он чувствовал, как слова несли на себе тяжесть скрытых переживаний, которые он не мог выразить, даже если бы очень хотел. Эндрю всё ещё не мог понять, что он тогда пытался доказать, зачем всё это происходило. Он также не был готов признать, что его чувства к Ньюту могут быть не просто фрагментом воспоминаний. Ньют был молчалив, его взгляд мягко опустился, но Эндрю вдруг понял, что Ньют, возможно, понимает всё гораздо лучше, чем он сам. Ньют вздохнул, а в его глазах мелькнуло что-то, что Эндрю не мог точно прочитать, но это было не отстранение, а скорее что-то похожее на терпимость. Он что-то пережил в этот момент, но ничего не сказал. — Ты не должен был этого делать, наверное... — тихо произнёс Ньют, как бы в раздумьях. Он уже знал, что слова не могут исправить то, что произошло, но было важно, что они сейчас говорили, хоть и без ясных решений. Эндрю молчал. Его взгляд скользнул по кулону на его шее, который теперь был знаком чего-то большего, чем просто память. И, возможно, теперь он знал, что ему нужно принять свои чувства, которые ещё долгое время оставались спрятаными. Они оба не говорили, но было ясно, что каждый из них чувствует что-то невыразимое, что висело в воздухе. Все слова, которые могли бы объяснить, что происходит, были слишком сложными, чтобы произнести их вслух. Ньют вздохнул, не отводя взгляда от Эндрю. — Ты знаешь, что не обязательно всё держать в себе, да? — его голос был тихим, но решительным. Эндрю снова вздохнул и посмотрел на Ньютa, стараясь не выдавать того, что творилось в его голове. Он хотел бы просто отступить, убежать в свой внутренний мир, но что-то в его душе сопротивлялось. Он не знал, что именно. Наверное, он боялся, что если сейчас скажет что-то, то это изменит всё. Или наоборот, ничего не изменит, и ему будет ещё больнее. — Не знаю, что сказать. — Эндрю провёл рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. — Не могу объяснить. Всё это... всё слишком сложно. Ньют немного наклонил голову, его взгляд был мягким, но твёрдым. — Ты не обязан объяснять. Но ты можешь хотя бы быть честным с собой. Знаешь ведь, что тебе не нужно прятаться. Эти слова словно прорезали туман в голове Эндрю. Он снова почувствовал, как тяжело ему от того, что он скрывает, что он не может признать в себе, чего на самом деле хочет. Он закрыл глаза на мгновение, пытаясь скрыть волну эмоций, которая накатила. — Мне сложно быть честным с собой, Ньют. — его голос был почти шёпотом. — Я... я не знаю, что я чувствую. Всё это время боялся признаться себе, что, возможно, я... Он замолчал, и на несколько долгих секунд они оба стояли в тишине. Ньют наблюдал за ним, но не торопил его. Он просто был рядом, как всегда, готовый выслушать, если Эндрю решит продолжить. Эндрю повернулся к Ньюту и встретил его взгляд. Его лицо было напряжено, глаза немного подёрнуты усталостью. Он не знал, как продолжить, но наконец решился. — Я не знаю, что будет дальше. И всё не так просто. Но ты... ты для меня важен, Ньют. Это больше, чем просто дружба. Но я не могу понять, что это точно. Ньют смотрел на него долго, не спеша отвечать. Всё было понятно. И он знал, что Эндрю всё ещё боится. Боитя признаться в своих чувствах, даже себе. — Ты не обязан всё понимать прямо сейчас. Мы все запутались, Эндрю. Просто не забывай, что я рядом. В смысле.. если захочешь – я буду. Эндрю чувствовал, как его сердце ускоряет ритм, но на этот раз он не отстранялся. Он знал, что в какой-то момент придёт ответ. Может быть, не сейчас, но он пришёл бы. И пока они стояли там, без слов, Ньют как будто тоже признал это — что что-то новое зарождается между ними. Но пока оба боялись сделать первый шаг.

Конец.