Труффальдино Её Высочества

      Эвелин пребывала в состоянии перманентной паники. Если бой держал мысли в узде, то теперь, в отсутствие демонов рядом, их растащило как напуганных коней.       Не то чтобы сейчас вокруг было безопасно, совсем нет, но злые церковники — это дело привычное, понятное, и пока они просто угрожающе стояли вокруг, потрясая железяками да недобро зыркая. Сущая мелочь, право слово. В конце концов, большую часть своего детства и отрочества она провела в Киркволле, так что быть окруженной злобствующими храмовниками было просто в порядке вещей. Тут же из шестёрки стражей убийцами магов являлись только двое.       Нет, куда больше выводило из себя безумие всего произошедшего. Она была в Тени. Телесно! Не как любой уважающий себя маг или спящий, а подобно Проклятым, чья алчность принесла Порчу на земли Тедаса. А ещё... ещё у неё в руке будто застрял кусок мира грёз, который то и дело пытается разорвать её на куски! Да трети этого достаточно, чтобы человека с ума свести! И давайте не будем забывать о странном мужчине, которого она встретила по ту сторону и которому успела задолжать жизнь несколько раз... который после возвращения в реальность почему-то разучился говорить на понятных языках.       У неё пухла голова, а вопросы с сомнениями вгрызались в разум, словно черви в перезрелое яблоко. Как это случилось? Где старшие чародеи и остальные, с кем она прибыла на этот треклятый конклав? Что вообще там произошло? Всё это кружилось хороводом вокруг её головы, и тут ещё эти железнолобые вокруг, которые на любой вопрос просто тычут в её сторону своими ковырялками и зыркают, словно на второе пришествие Звёздных Магистров.       «А если... если я и правда как магистры? — ввинтилась в затылок назойливая мысль, заставляя сердце сжиматься от ужаса. — Я же правда была в Тени. Неправильно была. Так, как не должно там быть ни одно живое существо. О милостивый Создатель, я теперь стану Порождением? О милостивая Андрасте, со мной в мир пришла ещё одна Порча? Что-то ещё более порченное, чем Порча?! Если Моры стали наказанием за Первый грех, то какое последует за Второй? Может... может лучше будет, если эти церковники побыстрее убьют меня, тело сожгут, а пепел пережгут ещё несколько раз? Так, наверное, будет лучше для всех. Даже для меня...».       Эвелин никогда не считала себя особенно набожной или самоотверженной, но на беду себе увлекалась книгами и обладала живым воображением. Истории прошлых Моров — настоящих, а не как в Ферелдене — рисовали картины бесчисленных ужасов, и она легко бы согласилась обменять свою жизнь на то, чтобы ничего подобного не повторилось. В конце концов, у неё были дорогие люди, для которых она хотела лучшего, чем смерть в катящейся по земле бойне, друзья из круга, младшие ученики, за которыми она присматривала, даже семья, которую она не видела с семилетнего возраста. Ведь вся их открытая война с храмовниками меркнет в сравнении с бедствиями прошлого.       Вторя этим мыслям, неведомая магия в её ладони затрещала, словно непокорная молния, прострелив её кости шипом боли. Эвелин сдавленно заскулила, и в унисон с ней рядом раздалось рычание, которое, вероятно, было вполне конкретным ругательством. Жаль, она не понимает, что оное означает, а то бы непременно позаимствовала.       Приличной молодой леди негоже употреблять дворняжьи выражения — это правило её гувернантки вдолбили в неё много лет назад, да так хорошо, что она так и не избавилась от него за все годы разлуки с родными пенатами. Спасением для душевного равновесия стал кунлат, который поблизости точно никто не знал, что позволяло чародейке матюкаться, как морячке, незаметно для окружающих. Одна беда, демонстрировать свои познания в нынешней ситуации и компании может оказаться чревато.       К счастью, шёл черёд малой вспышки, поэтому вскоре Эвелин смогла перевести дух. За время в подземелье, а позже здесь, в центре молебна Последнего Очага — Тревельян опознала место, поскольку не так давно сама проходила через него — в действии магии начал проглядываться некоторый ритм. Три-пять малых вспышек, которые ещё можно было как-то терпеть, и между группами одна, которая приносила с собой настоящий пик боли, от которой даже её новый друг кричал до хрипоты. Не то чтобы эта деталь многое давала, но Эвелин была прилежной ученицей, поэтому пыталась найти закономерности в своём проклятии, тем более что больше ничего и не оставалось.       Слегка отдышавшись, Эвелин покосилась вправо, где в точно такой же позе, как и она, под угрозой клинков солдат Верховной Джустинии сидел её новый знакомый со странным именем. И так же, как у неё, его рука вспыхивала зелёными разрядами, словно сорвавшееся заклинание шока.       Мужчина с силой втягивал воздух, от чего крылья крупного носа трепетали, и с шипением выдыхал сквозь стиснутые зубы, видимо пытаясь справиться с болью. Его большие, мозолистые руки медленно сжимались и разжимались, наводя на мысли о проржавевших капканах. От напряжения на квадратной челюсти играли желваки, а широкое лицо побагровело.       Эвелин могла посочувствовать, ей самой удавалось немного смягчать боль собственной магией, и всё равно чувство было такое, словно ладонь клеймят калёным железом, а ему приходилось справляться без этого. Хотя в магии он как будто что-то понимал... почему-то. Она отлично запомнила его дельный совет, когда они встретились по ту сторону. У него тогда были очень странные и сложные артефакты, но это не объясняло, откуда не магу знать что-то настолько глубокое, а магом он не был. На таком расстоянии Эвелин могла это подтвердить совершенно точно.       «Интересно, откуда он такой взялся, да ещё с языком, который ни на что не похож? — отвлечённо подумала Эвелин. — Может, он аввар? Кажется, среди горцев каждый второй такой рослый, и язык их не происходит от древнего тевана. А артефакты — древняя гномья работа? Было в них что-то такое, угловатое, хотя и не совсем то... Нет, не сходится, аввары торговый язык знают. Да и не приглашали их на конклав... О Создатель, что же там произошло?!».       При мысли о переговорах на Эвелин накатил озноб. Последнее, что она помнила, прежде чем очнуться в Тени, было решение проветриться во время перерыва в дебатах (если так можно назвать бесконечные взаимные упрёки и ругань). Она отошла в ту часть храма, где было поменьше народа, и... пустота, но внутри всё скручивает от нестерпимого ужаса и... отвращения? Что-то там произошло. Что-то привлекло её внимание. Шорох? Крик?       Ход её мыслей прервали распахнувшиеся врата, через которые в зал часовни ворвались две женщины, одна из которых стремительно зашагала к ним, а вторая замедлилась, занимая позицию сбоку. Эвелин опознала в этих двоих Руки Божественной Джустинии: знаменитую убийцу драконов Кассандру Пентагаст и не менее знаменитую, но более незаметную Лелиану, спутницу Героя Фрелдена.       В Тревельян вдруг взыграло желание ляпнуть что-то неуместное. Например, спросить, чем она обязана вниманию столь важных персон, но у неё перехватило дыхание под гнётом обжигающего присутствия Искателя Истины. Это совсем не походило на тяжесть, которая окружала храмовников и обрушивалась, словно гора, когда те применяли свои умения. Магия Эвелин дрожала, словно испуганное животное перед лесным пожаром. Прежде ей не доводилось бывать в присутствии Искателя или тем более подвергаться давлению их ауры. Сейчас, оказавшись перед этой силой, ощутив её прикосновение на собственной душе, она невольно возблагодарила Создателя, что людей, подобных этой женщине, совсем немного.       — Эвелин Тревельян и неизвестный сообщник, — лязгнула Пентагаст, глядя на них с едва сдерживаемой яростью. — Назовите хотя бы одну причину, по которой я не должна немедленно подвергнуть вас самой ужасной из казней. Храм уничтожен. Все, кто там был, погибли. Кроме вас двоих.       — Ч-ч-что? — Эвелин отпрянула. Те немногие силы, которые удерживали её от позорной истерики, получили чудовищный удар. — Что значит «все погибли»? Мой наставник? Остальные чародеи? Верховная...       — Не смей поминать её своим грязным ртом! — взревела Пентагаст, нависнув над ней, словно дух отмщения, от чего та чуть не завалилась назад. Женщина на мгновение застыла, сверля её взглядом, затем резко выдохнула через нос.       Под прессом дрожащей ауры Эвелин даже показалось, что на неё пахнуло клубами раскалённого дыма... Ах нет, просто обычная дымка из-за холода. В горах, несмотря на весну, всё было покрыто снегом, а это место, похоже, никто даже не пытался отапливать.       Вернув себе самообладание, Пентагаст жесткими пальцами схватила её за предплечье проклятой руки и потянула вверх, вынуждая Эвелин привстать на коленях.       — Объясни. Что это, — чеканя слова, приказала она, после чего почти бросила её руку.       — Я... я не знаю, — пробормотала Тревельян, сдерживая горе. Как бы ей не хотелось в это верить, но у Искательницы не было причин лгать о чём-то подобном. Все, с кем она прибыла, мертвы, но сейчас ей нельзя ни скорбеть, ни ужасаться последствиям того, что Восстание в одно мгновение лишилось стольких значимых фигур. — Оно просто было там, когда я очнулась. Не представляю, что это такое.       — Ложь вам не поможет, вы оба несёте на себе доказательства причастности, — вмешалась вторая женщина, прежде чем Пентагаст, вцепившаяся в рукоять клинка у себя на поясе, что-то сделала. — Метки на ваших руках связаны с постигшим нас бедствием. В ваших же интересах рассказать всё без утайки.       — Но это правда! — воскликнула Эвелин. — Мне ничего не известно об этой... штуковине. Я была на конклаве вместе со всеми, дебаты продолжались уже несколько часов кряду... а потом я очнулась в Тени. Только подумайте как безумно это звучит! — Она уставилась на женщин диким взглядом. — И теперь вы говорите, что все, с кем я прибыла, мертвы, и обвиняете в этом меня? Своими руками убила больше собственных друзей и соратников, чем погибло за всю войну?! — Когда она озвучила последнюю часть, из неё будто вынули стержень, и Эвелин устало обмякла на своём месте. — Лучше просто убейте меня и дело с концом. Не хочу превращаться в гуля, — прошептала она.       Ей уже было безразлично что будет дальше. Она и так держалась только на природном упрямстве, но после таких новостей... какой вообще смысл?       — Что ж, допустим мы тебе верим...       — Лелиана! — зарычала Пентагаст.       — Допустим, Кассандра, — настояла Левая Рука, после чего снова посмотрела на Тревельян. — Хочу вас обрадовать: по всем признакам в вас нет Порчи.       Эвелин вскинулась, непонимающе уставившись женщину в кольчужном одеянии.       — Я... Чт... Правда? — с дрожью в голосе пролепетала она.       Та уверенно кивнула.       — Признаки гниения появляются быстро, даже после мимолётного контакта с кровью порождений. Вы двое уже давно прошли все сроки развития болезни. Что бы ни позволило вам попасть в Тень в собственном теле, это отличается от истории грехопадения, — произнесла Лелиана. — Возможно, дело в том, что вы никогда не посещали Его Град, возможно, в чём-то ещё, никто не знает.       От таких новостей Эвелин словно ушатом холодной воды окатило. С момента пробуждения в Тени она считала, что обречена, и теперь это... оказалось просто не так.       «Так вот ты какое, откровение, переворачивающее мир, — отстранённо подумала Тревельян. — Хотя, в сущности... что это меняет? Мертвецы всё ещё мертвы. Неведомая магия всё ещё разрывает руку. И я всё ещё была там. По крайней мере... если проклятие Его не пало на меня, возможно, и мне не стоит спешить на плаху...».       — А тебе нечего сказать? Всё это обсуждения, от второго обвиняемого нет ничего, кроме молчания. Я требую ответа! Кто ты? — вырвал её из пространных размышлений резкий голос Пентагаст.       Эвелин моргнула, возвращаясь в реальность, и завертела головой. Кассандра сейчас как раз стояла над Ярославом, требовательно глядя тому в глаза.       В ответ на вопрос женщины тот лишь пожал плечами и произнёс несколько непонятных фраз.       — Любопытно. Я не узнаю этот язык, — задумчиво произнесла Лелиана.       — Сейчас не время для праздного любопытства, — укорила её Пентагаст. — Отвечай на торговом, — потребовала она, вновь переведя взгляд на мужчину.       — Эм, кхм, ну на самом деле... — пролепетала Эвелин и вздрогнула, когда на неё вновь навалилось общее внимание Рук Верховной. Говорливость, напавшая на неё в момент отчаянья, куда-то делась, но она всё же нашла в себе силы закончить свою мысль: — Ярослав не может ответить. Просто не знает торгового, и орлейского, и тевана, и кунлат тоже. Я проверила.       — И откуда же он такой взялся? — раздраженно бросила Кассандра.       — Не знаю, мы встретились только в Тени, — пробормотала та, отводя глаза.       — В Тени, — скрипнула Пентагаст, с подозрением уставившись на Ярослава. — А человек ли он вообще?       Эвелин почувствовала как аура Искателницы сдвинулась, если раньше она излучала жар и давление, пугая просто по факту, то теперь приобрела некую остроту, словно клинок, приставленный к шее.       По какой-то причине Тревельян ощутила бесшабашное желание поддеть эту опасную женщину, да и попробовать уберечь своего спасителя от её пристального внимания тоже дело правильное. И прежде чем здравый смысл успел унять этот самоубийственный порыв, с её уст сорвались слова, которые, наверное, не стоило озвучивать в данной ситуации:       — Я думала, Искатели должны быть невосприимчивы к одержимости и демоническому обману, или это просто слухи?       Это заявление вернуло внимание Пентагаст, и Эвелин конечно тут же об этом пожалела.       — Невосприимчивы. К чему вообще этот вопрос? — сухо бросила Кассандра.       — Ну, если бы мой спутник был воплотившимся духом, он должен был бы либо одержать труп, либо вообще собрать вместилище из каких-нибудь случайных останков, что сделало бы его уродливым как грех. Сомневаюсь что мы могли не заметить нечто подобное, тем более, что у вас иммунитет к наведённому мороку, — в запале выдала она, решив, что, раз уж начала, нужно идти до конца. — Насколько я понимаю с момента... как нас нашли, прошло какое-то время? — спросила она у Левой Руки.       — Три дня, — ответила та.       — Целых три... — пробормотала Эвелин, на мгновение замерев, но быстро взяла себя в руки. — Я уверена, за три дня вы бы уж точно выяснили, что имеете дело не с живым человеком.       Пентагаст раздраженно фыркнула, но всё же её присутствие стало менее угрожающим.       — Он всё ещё может быть мерзостью.       На это Тревельян только беспомощно пожала плечами.       — Как и любой здесь, кроме вас. Духа, который способен сдержать порыв радикально исказить живое вместилище, почти невозможно опознать.       — Учитывая, что ещё мы о нём узнали...       — Нам нужны они оба, Кассандра, — внезапно прервала коллегу Левая Рука. — И мы должны поспешить, уже потрачено достаточно времени.       Глянув на неё, Пентагаст издала гортанный звук, и, отпустив наконец меч, сложила руки на груди.       — Отлично, — вздохнула она. — Тогда ступай, твоё присутствие необходимо в основном лагере. Я позабочусь, чтобы эти двое добрались до места испытания.       Чуть склонив голову в ответ, Лелиана, быстро удалилась.       Хмуро посмотрев на пленников, Правая Рука обратилась к стражникам, что всё это время стояли по стенам словно статуи:       — Раскуйте их и готовьте сопровождение.       Вскоре пришедший кузнец выполнил свою задачу, выбив кусок металла петель, чем избавил их с Ярославом от опостылевших железяк. По счастью, когда их заковывали, никому не пришло в голову просто намертво сварить металл. В кандалах для магов никто никогда не заморачивался замками, поскольку любой маг мог просто взломать замок слабым телекинезом, на зависть профессиональным ворам. Для этого даже не требовалось особых силы или заклинаний, просто умение чувствовать обратную связь со своей магией, чему в Круге учили всех, и немного сноровки.       Когда им развязали ноги и позволили подняться, Эвелин решилась задать вопрос, который мучал её уже некоторое время.       — Храм... как вообще... — сбивчиво начала она, осторожно разминая запястья. — Он же вырезан в скале и такой огромный... не просто огромный, строители укрепляли его магией, а потому усиливали чары многие века... возможно даже кровью. Я чувствовала незыблемость этого монумента, когда была там. Что за взрыв вообще мог его уничтожить?       Окинув её острым взглядом, Кассандра только покачала головой и ответила:       — Проще показать, — и, жестом приказав следовать за ней, направилась к распахнутым воротам.       Поспешив следом, чтобы не раздражать, ни Руку, ни стражников, следующих по пятам, Эвелин поспешила выйти в следующее помещение.       — Что вы имеете в виду под «показать»? — не удержалась она от вопроса, хотя и чувствовала, что ходит по тонкому льду.       Но Пентагаст не удостоила её ответом, а просто подошла к закрытым ставням, сбросила засов и распахнула их во всю ширь. Дневной свет залил комнату, на несколько мгновений ослепив Тревельян, но когда её зрение восстановилось...       «Зелёное», — было первой и единственной мыслью Тревельян. Если бы её попросили описать увиденное, единственное сравнение со знакомыми людям образами было бы треснувшее стекло. Только вместо стекла треснуло само небо, и теперь облака вращались вокруг этого разлома, словно воронка водоворота. Из центра же этого явления, сияющего ядовитой зеленью, вниз к горам тянулся неровный столп менее яркой, но столь же зелёной дымки, вокруг которого, плюя на все законы мироздания, плавали огромные камни.       — Мы называем это Брешью, — сообщила Правая Рука. — Разрыв в Завесе, каких ещё не знала история. И он не единственный, просто самый большой. Кроме него появляются меньшие разрывы. Здесь и на огромных расстояниях отсюда. Наши люди прислали известия, что малые разрывы видели по обоим сторонам подножия Морозных Гор. И всё это произошло после взрыва.       — Как... как вообще взрыв мог привести к чему-то подобному? — прошептала Эвелин, зачарованно глядя вверх.       — Кто знает, — Кассандра пожала плечами. — Важно, что это произошло и продолжает происходить. Брешь растёт, а вместе с ней увеличивается число малых прорех, из которых в мир проникает всё больше демонов. Мы считаем, что если так будет продолжаться, то вся Завеса разорвётся на лоскуты, и Тень поглотит Тедас.       И будто в аккомпанемент к её словам, Брешь гулко громыхнула чем-то средним между раскатом грома и трубным воем, освещая всё вокруг волнами света.       Эвелин закричала и, не удержавшись на ногах, повалилась на колени, хватая ртом воздух. Пытаясь прийти в себя, она краем глаза заметила, что её спутника постигла та же участь, но его на месте удержали солдаты конвоя. Видимо, как неизвестному элементу, ему уделяли больше внимания.       — Каждый раз, когда Брешь увеличивается, ваши метки делают то же самое, мало-помалу убивая вас двоих, — сказала Пентагаст, подходя к ней и опускаясь на одно колено. — Связь очевидна, не находишь?       — Да... ха, возможно... возможно существует симпатическая связь между малым элементом и большим. Как между кровью филактерии и магом, — пробормотала Тревельян.       — Верно, другие тоже уловили это сходство, — кивнула Кассандра. — Есть те кто считает, что через твою метку можно повлиять на Брешь и остановить происходящее.       — О да, в этом есть смысл... Закономерности симпатической магии... Единое остаётся единым, даже если разделено... Как вверху так и внизу и наоборот... это может сработать, — забормотала Эвелин, лихорадочно перебирая всё что знает о предмете. Симпатика была фундаментальной дисциплиной для школы Энтропии и Созидания, ни в одной из которых она не была слишком сильна, но основы знала крепко. Кроме того удалённая передача стихийных эффектов тоже зиждилась на этих принципах, а уж в этом она разбиралась.       — Итак, я могу тащить тебя к Бреши силком, но сотрудничество предпочтительнее для всех, — произнесла Пентагаст, поднимаясь и протягивая ей руку. — Твоё слово?       — Сделаю всё возможное. Разрушения мира не хочет никто, в ком осталась хоть капля здравого рассудка, — искренне ответила она, хватая ладонь.       Но, говоря это, Эвелин невольно подумала, что Кассандра, несмотря на свою репутацию знаменитой, но бескультурной громилы, всё ещё настоящая дочь дома Пентагаст. Всё, начиная с угрозы казни и до этого момента, было сыграно как по нотам. Возможно, она даже была полностью честна в своих словах и чувствах, от начала до конца, Тревельян даже считала, что так оно и есть, но... Что ж, разве «быть, а не казаться» — это не признак истинного мастерства?       Может, она судит по себе, но уроки благородного воспитания Оствика, несмотря на то, что рано оборвались, служили ей добрую службу все годы в Казематах и потом тоже. В конце концов, немногие маги могут сказать, что невредимыми выбрались из-под железной пяты рыцаря-командора Станнард.