I'm the flame | Я - пламя

Лина уснула. Он был уверен в этом на все сто процентов, потому что никакой реакции на просто восхитительную, по его мнению, историю не последовало. Спящая на крохотном диванчике, она выглядела, как кошка, забравшаяся в коробку, и Джейсон, недолго думая, взял ее на руки и отнес в ее кровать. Стоило ее голове коснуться подушки, Лина тут же съежилась в клубочек, зажав одеяло руками, категорически не позволяя Джейсону накрыть ее. Ему было жаль Лину. И он был именно тем, кто согласился перевернуть ее жизнь с ног на голову. Именно его она будет обвинять и долго-долго ненавидеть. Раздался звук открывающейся двери: это приехали Патрик и Ванесса. Услышав их голоса в коридоре, Джейсон поспешил выйти из комнаты девушки. Он столкнулся с ними, когда те были уже на кухне. — Ты… Уже рассказал ей все? — Патрик впервые выглядел обеспокоенным. — Она уснула. Я не буду будить ее. Расскажу позже. Но вам тоже придется это сделать. Он уже был готов уйти, когда Ванесса остановила его. — Стой. Думаешь, она поверит? — Ей придется мне поверить. — Знаешь, она может неоднозначно отреагировать. Я знаю, что сыворотка должна была заставить Лину забыть о всех ее приступах и срывах, но сто процентной гарантии никто не давал, и, если она вдруг все вспомнит, это может быть очень травматично для нее. И… Я очень переживаю, как она отреагирует, когда узнает, что мы — не ее родители. Мы ведь обманывали ее всю жизнь. Джейсон уже хотел было ответить, когда он услышал за спиной голос, смешанный с гневом и разочарованием. — Так вы мне врали… Он обернулся и тут же столкнулся с ее взглядом, полным обиды. Ванесса тут же подскочила со стула, но так и не нашла слов, чтобы возразить, а Патрик так и остался сидеть на стуле, поставив локти на край стола и буквально спрятав свое лицо в ладонях. В конце концов, у него тоже были чувства, и ему не хотелось, чтобы она узнала именно так. Но они сами виноваты. Нужно было сказать ей раньше. Может быть, тогда она бы все поняла и приняла. Сейчас Лина была в гневе, и никакие препараты были не способны заставить ее чувствовать себя по-другому. — Черт, все не должно было быть так! — Наконец, сказал Патрик. Но Лина его не слышала. Она не слышала ничего и никого вокруг. Ей овладел целый букет эмоций, и она никак не могла справиться с ними в одиночку. — Вы мне врали! Вы — предатели. — Она почти была готова заплакать, но гнев явно пересиливал обиду. — Лина, все не так, как ты думаешь. Мы тебя очень любим. — Ванесса пыталась спасти ситуацию, но делала лишь хуже. — Вы учили меня доверять вам и рассказывать все, и я это делала. А оказывается, вы врали мне в лицо всю мою жизнь! Играли со мной, как с куклой! — Она перешла на крик, чтобы дать волю своим эмоциям, не позволяя съедать себя изнутри. Но те будто противились ей, не слушались свою хозяйку. Они накапливались, словно снежный ком: боль, обида, гнев, разочарование, опустошенность, растерянность, паника, тревога… И с каждой секундой их становилось все больше, и они становились все сильнее. — Вы меня предали… А ты! ­— Она посмотрела на Джейсона. — Я думала, мы друзья. А ты оказался всего лишь их очередной марионеткой… — Лина, не говори так. — Я ненавижу вас! Она хотела убежать. Куда угодно, лишь бы остаться наедине с собой. Поплакать, попсиховать, все обдумать. Но, стоило ей развернуться, Джейсон остановил ее. — Послушай, это было для… — Мне плевать, для чего это все было! Оставьте меня в покое! Она зажглась. Курок спущен. Спичка загорелась. Пути назад нет. В эту секунду парень быстро одергивает руку и шипит, потому кожа Лины сильно обожгла его. Она будто горела изнутри. Кожа сильно саднила, настолько, что Лине хотелось содрать ее с рук, как старый пластырь. Ей вдруг стало тяжело дышать. В легких будто горячий пар. Во рту пересохло. Ванесса смотрела на нее с ужасом. Джейсон — с удивлением. И… Она не сразу заметила лицо маленькой девочки, которую разбудили крики. Роксана стояла неподвижно. Ее глаза широко открыты, в них страх. Беспокойство. Непонимание… Слезы… Чем я ее напугала? Своим криком? Когда руки стали чесаться сильнее, Лина медленно поднесла их к лицу и увидела, что они горят. В прямом смысле этого слова. На коже рук до локтей яркое (на кончиках пальцев оно почти красное) горячее пламя, но оно не сжигает руки, будто руки и есть источник огня. — Лина, посмотри на меня, — Тихо говорит Джейсон, пытаясь не напугать ее еще больше. Но Лина почти не слышала его. Она смотрела на сестру. Слезы градом льются из глаз маленького напуганного ребенка. Она не шевелится. Даже не моргает. — Рокси… — Лина, не надо… Каждый из присутствующих боится сказать лишнее слово и сделать лишний шаг, потому что реакция Лины может быть совершенно непредсказуема сейчас, когда она готова поджечь все, чего она коснется. Лишь Ванесса осторожно, стараясь не обратить на себя внимания, ищет на полке бутылек с синей жидкостью, чтобы наполнить шприц. Лина сделала шаг навстречу сестре, она — назад. И, когда Рокси убежала обратно в свою комнату, Лина бросилась за ней. — Нет! Отпусти меня! Джейсон! Пусти! — Он поймал ее в последнюю секунду и держал крепко, даже несмотря на то, что это причиняло ему адскую боль. В своей голове в ту самую секунду Джейсон перебирал сотни вариантов дальнейшего развития событий, и ни в одном из них он не был уверен на сто процентов. — Лина! — Закричал он громко, чтобы привлечь ее внимание, и это сработало. Она перестала вырываться из его рук, перестала кричать. Она тяжело дышала. Он видел в ее глазах страх и непонимание, растерянность и сожаление. В тот момент он видел перед собой ни семнадцатилетнюю Лину, а маленькую беззащитную девочку, которая так отчаянно нуждалась в любви, поддержке и понимании. — Ты можешь остановить это, слышишь? — Джейсон безуспешно пытался контролировать ситуацию, когда увидел в руках Ванессы шприц с синей жидкостью. Она была готова в любой момент ввести препарат, и тогда все бы моментально закончилось. Но нужно ли было это делать? Подумать он не успел: острая игла вонзилась в предплечье Лины. Последствия укола сыворотки, которую, по настоянию их семейного терапевта сообщника в обмане, больше нельзя было использовать, были непредсказуемы. Стоило сыворотке попасть в кровь, Лина загорелась сильнее. В ней словно вспыхнул гнев с новой силой. Не выдержав настолько яростное, пульсирующее по всему ее телу пламя, Лина закричала, и с криком ее пламя до бела раскаленным кольцом пожара разлетелось по кухне, заставив свою измученную хозяйку опуститься на пол в полуобморочном состоянии. В ее ушах звенело. Тело горело от холода. Казалось, ее душат, или она тонет, тяжело дышать. Зрение размыто. Перед глазами лишь маленькие разноцветные огоньки, постепенно исчезающие и сменяющиеся темнотой. Она закрыла глаза под звуки огнетушителя. Это было последнее, что она запомнила. Если она, конечно, вообще вспомнит об этом.