I'm the flame | Я - пламя

Начало сентября — это всегда то время, когда начинаешь чувствовать себя по-другому. Теплые дни сменяются серыми буднями, веселые вечера — тихими домашними посиделками и уютными разговорами. Прогулки становятся все короче, а юбки и платья — длиннее. Для кого-то внутренние часы подсказывают: «Эй, тебе надо в школу!». Снова начинаются оживленные бесконечные перемещения из кабинета в кабинет, ожидание звонка, шум в коридоре, тяжёлые сумки и, — пожалуй, самое ужасное, — постоянные разговоры о предстоящих экзаменах, как о важном этапе каждого выпускника. Все это повторяется из года в год. Этого не изменить, таков один из опытов, что преподносит людям жизнь. Но это не значит, что стоит грустить. Можно радоваться встрече со школьными друзьями, вкусной (или нет) еде в школьной столовой, веселым играм на уроке физкультуры. Все ведь зависит от того, с какой стороны посмотреть. В один из таких теплых и самых первых дней и начнется история взросления выпускников одной из самых обычных школ Канады города Сент-Джонс. А начинается она со смеха и улыбок приближающихся к школе девчонок. Они идут в обнимку, смело закинув руки на плечи друг друга. Их беззаботные взгляды и полная увлеченность разговором друг с другом может значить лишь одно — они давно не виделись, и в следующие несколько дней им обязательно следует наверстать упущенные разговоры за многочисленными просмотрами любимых фильмов. Всюду звучат сплетни, хохот, неподалеку паркуются машины старшеклассников, и народу с каждой минутой становится лишь больше. Шум, смех, сплетни, звук мотора машин выпускников. Эти звуки не спутать ни с чем, потому что именно эти звуки — часть ежедневной школьной жизни, к которой Лина — одна из девочек, уверенно вошедших в школьные ворота, совсем недавно привязалась. Подруги остановились у здания школы, оставив впереди лишь несколько шагов перед широким белым крыльцом. Через некоторое время рядом с Линой и Лизи собирается их небольшая компания — Тори, решившая полностью сменить имидж и отказаться от длинных русых прядей в пользу короткой стрижки, Томас — тот самый парень в каждой компании, который долгое время остается одного роста с не самыми высокими девчонками, но за лето набирает свои уверенные метр восемьдесят пять. Увидев его, Лина с радостью взлохмачивает его угольно-черные волосы, для чего ей приходится встать на носочки, а затем с радостью в голосе отмечает его безумный скачок роста. Последним к компании присоединяется Рон. Его бледная кожа за лето так и не приняла ни одного солнечного лучика, не позволив оставить ни единого намека на загар, в то время как его светлые от природы, почти белые волосы, кажется, стали только светлее. И, если присмотреться чуть внимательнее, кажется, он единственный не разделяет восторга одноклассников от предстоящей учебы. Лина первой замечает его грустный вид. — Что-то случилось? На это Рон лишь отмахивается, и ребята вместе входят в здание школы. С того самого момента, когда Лине впервые позволили пойти в школу вместе с Томасом, единственным другом, с кем ей было позволено общаться вплоть до двенадцати лет, до того дня, когда к компании друзей присоединилась Тори, Лина постоянно задавалась вопросом, почему они общаются. Почему каждый день встречаются на школьном крыльце перед занятиями, сидят за одним столиком в столовой, вместе гуляют и иногда ходят в кино. Собираются друг у друга в гостях и рассказывают самые невероятные и неловкие истории своего взросления. Ведь если хорошо разобраться, у всех этих ребят совершенно мало общего. Лизи и Томас безумно любят котов и аниме. У Лины на котов, вернее, на их шерсть, сильная аллергия, а аниме ей никогда не понять. Всегда считала себя слишком взрослой для просмотра мультфильмов. Тори занимается спортом и чудесно рисует. Ее гениальные и креативные идеи порой заставляют друзей смеяться, но в конце концов, именно ее творческая натура приводит ее к лучшим результатам в учебе и во всем, за что бы она не взялась. Рональд любит учёбу так, как не любят все ученики вместе взятые. Он очень умный и интересный. Его родители владеют одним из самых больших книжных магазинов Сент-Джонса, и он часто помогает им на выходных. А если у кого-то из ребят проблемы, именно он первым придет на помощь и подставит свое плечо в качестве подушки для слез. Но что Лина совершенно точно поняла за все годы дружбы с ребятами, это то, что их объединяет их разносторонность и уникальность. Из-за толпы (но, в первую очередь, конечно же, из-за непрекращающихся разговоров о каникулах) Лина опоздала на первый и, по совместительству, ее самый любимый урок — социологию. Этот предмет ни у кого никогда не вызывал приятных эмоций до тех самых пор, пока на место преподавателя не пришла миссис Чон. Именно с ее подачей предмет «социология» объединил в себе два несовместимых понятия — «любимый» и «урок». Возможность слушать интересные истории из жизни человека совершенно другой культуры (миссис Чон — кореянка), изучать элементы философии и психологии человека, при этом получая «отлично» не за выученные из учебника цитаты, а за свое собственное мнение для многих стала причиной поставить социологию на место любимого предмета, ни только у Лины. Пожалуй, это был один из немногих предметов, по которым у Лины были только «отлично» за ее «экстраординарные, экспрессионистские» идеи, как часто о ней отзывались преподаватели. — Проходи, Лина. Ты вовремя. Мы как раз начали говорить о предстоящей работе в этом году. — Миссис Чон улыбнулась буквально вбежавшей в кабинет девушке, дождалась, пока та займет свое место, и продолжила занятие. Первый урок в этом учебном году проходит даже слишком быстро. Упомянув несколько проектных работ, которые ученикам нужно будет представить в течение года, миссис Чон интересуется, как ребята провели свои каникулы, забыв спросить новенького парня, что приземлился на последней парте, а затем до самого звонка рассказывает о своём путешествии автостопом прямо до Нью-Йорка. Она не замечала этого до самого последнего момента. Не замечала вплоть до того, как вышла из кабинета после звонка с урока. Коридор можно было бы буквально назвать живым — настолько много здесь было старшеклассников. И несмотря на то, что Лина и сама была выпускницей в этом году, она все еще испытывала то самое неприятное и колющее внутри волнение, когда на ней остановился взгляд тех самых популярных девчонок. Тех самых, за жизнью которых следит вся школа. Тех самых, которые ездят в школу на дорогих автомобилях, или их привозит водитель. Тех самых, до которых Лине никогда не дотянуться, как бы она того не хотела. А хотела ли она? Даже если нет, то именно сейчас на их фоне она чувствовала себя ребенком в своем огромном белом свитере и розовой теннисной юбке. Дурацкая юбка. Выброшу, когда вернусь домой. На большой перемене ребята занимают столик у окна, в самом углу. В центре помещения, как и в прошлом году, сели девочки из группы поддержки. Те самые выпускницы. Окинув их столик мимолетным взглядом, Лина вспоминает только двух из них — Бриан Шелли и Хизер, чьей фамилии не может вспомнить. Лина общалась с ними какое-то время, и было бы несправедливо сказать, что она просто «не вписалась», или не подошла их компании. Они просто были другими. С ними Лина никогда бы не почувствовала себя на своем месте, не смогла бы обсудить новые книги или только что посмотренный фильм. На данный момент ее с ними объединяли лишь две вещи — они ходят в одну школу, и Рон встречается с Бриан. А это значит, нужно поддерживать хотя бы нейтральные отношения. Сегодня к столику девочек из группы поддержки присоединились парни из школьной команды по футболу. Увидев, как двое из них, невзирая на школьные правила, вплотную пододвигают к ним свой столик, Лина даже немного обрадовалась. С ними, по крайней мере, с большинством из них, она достаточно хорошо общалась, ведь в прошлом году она сама провела с ними на тренировках много времени. Говорят, футбол не для девчонок, родители осуждали ее и спрашивали, не хочет ли она танцевать в группе поддержки, но для нее это было не важно. Она не считала футбол одним из своих многочисленных хобби, как думали все вокруг. Просто для Лины футбол — это то, за чем действительно иногда можно развлечься или избавиться от стресса. Ты пинаешь мяч, и вместе с ним воздух рассекает частичка тебя, от которой ты давно хочешь отделиться. И ты просто забываешь обо всем, что есть вокруг. Именно поэтому она играла с ребятами, пока не было тренера, не один раз. Эмоции — вот зачем она приходила на футбольное поле после занятий, когда у нее был тяжелый день, или когда было скучно (конечно, если ей позволяли родители). Именно в тот момент, когда взгляд Лины встретился с одним из футболистов, ее настигли воспоминания. Конец июля, стояла ужасная жара. Лина попросилась играть с ребятами после тренировки, но они были уставшими, да и в такую погоду уже никто не хотел играть. Никто, кроме Рэя. Вдвоем они провели на поле под палящим солнцем почти два часа. И за это время Рэй ни слова не сказал о своей девушке Эшли, про которую он часто упоминал на тренировках. Они много шутили, особенно были актуальны шутки про рост Лины. Услышав очередную из них, Лина решила доказать, что она может больше, несмотря на свой рост. И она ведь почти забила второй гол в его ворота, когда запнулась и больно упала на землю. Это было ужасно неловко и смешно. Единственное, чего ей на тот момент хотелось, это провалиться еще дальше под землю, чтобы не сгореть со стыда. Но Рэй даже не засмеялся. Он поспешил подать Лине руку и помог подняться, убедился, что она в порядке, а потом резко притянул к себе и поцеловал. Лина снова посмотрела на Рэя, и на этот раз их взгляды встретились. Рэй улыбается. Кажется, еще секунда, и он встанет из-за стола и подойдет первым. Но Лине, почему-то, не очень хотелось, чтобы он подходил к их столику. Он только для них, ни для кого больше. Не важно, Рэй это или Бриан. Это место только для друзей. Здесь нет места романтики. Именно поэтому она, пробормотав что-то невнятное себе под нос, решительно отодвигает тарелку с обедом, так ничего и не съев, встает и идет в сторону знаменитого столика. Рэй тоже выходит из-за стола, но делает гораздо меньше шагов навстречу. Рэй обнимает Лину за талию и хочет поцеловать, но она лишь подставляет щеку. Свист с «футбольного» столика, очевидно прозвучавший именно для них, заставляет Лину обернуться и посмотреть по сторонам. Краем глаза она видит, как друзья удивленно наблюдают за тем, что происходит, а ее щеки с каждой секундой краснеют все больше. Потом. Скажу им потом. — Привет. — Привет. А тебя не было на первых уроках. И я не видела тебя в коридоре. — Да, я немного проспал. Есть планы на вечер — ночь? — Ещё не знаю. Есть предложения? — В ее голосе звучала неуверенность. Но Лина ее совершенно не слышала. — У Бриан сегодня вечеринка. Её предков, как всегда, нет дома. Я подумал, что хотя бы в этот раз ты пойдешь со мной. Мне будет скучно без тебя. К тому же, они до сих пор не знают, что ты - моя девушка. — Два слова. И сотни мурашек по коже. Это звучит так странно для нее. Его девушка? Когда она успела ей стать? После нашего первого поцелуя? После нашего первого свидания? После того, как он достал для меня плюшевого медведя из автомата с игрушками? — Ладно. Я ведь могу позвать друзей? Он на секунду оборачивается. На самом деле, ему не нужно думать, чтобы дать ответ, или спросить разрешение Бриан, но пауза дает ему возможность еще раз осмыслить то, что он собирается сказать. — Не думаю, что им будет весело с нами. Они же никого там не знают. А ты уже пообещала, что будешь со мной. Рэй никогда не был настроен против друзей Лины. Он просто никого из них не знал. Их общение все еще сложно назвать отношениями, учитывая тот факт, что никто вокруг об этом даже не догадывается. Но несмотря на это, недалекие намеки о том, что он хотел бы сегодня на вечеринке видеть только ее одну, дались ему с трудом. — Я подумаю, хорошо? И позвоню тебе. Так. Теперь самое сложное. На обратном пути к своему столику Лина всячески старалась отвлечься и смотреть по сторонам, попутно здороваясь с другими выпускниками, с которыми она периодически поддерживала общение. Однако это не мешало ей чувствовать на себе удивленные взгляды друзей. Она старается делать вид, что ничего не произошло. Решительно пододвигает тарелку с нетронутыми спагетти и приступает, наконец, к еде. Ребята молчат и в упор смотрят на нее, явно ожидая комментариев. Понятно, что происходящее интересно абсолютно всем из них, но Лина продолжала тянуть кота за хвост, и делала это по простой и понятной причине — это был ее первый опыт отношений, и она и сама не до конца понимала, что между ними происходит. — Я что–то упустила? — Глоток холодного сока. — Похоже, мы все тут кое-что упустили, — отшучивается Лизи, пытаясь разрядить обстановку, — Так это правда, вы встречаетесь? — Не дожидается ответа. — Вот зараза. Значит, я должна Рону сотню. И как давно? — Месяц, наверное. Чуть больше. Подожди, вы знали об этом? — Мы не были уверены, — сухо отвечает Томас, а затем, увидев, что Лина тоже смотрит на него, подмигивает ей в знак одобрения. — Но масла в огонь подлила твоя мама. — Моя мама? — Лина все еще не понимает, что происходит. Каким-то волшебным образом оказалось, что все вокруг знают даже больше, чем она сама. — Ой, Лина, перестань, все знают, что ты доверяешь маме все на свете. Она проболталась, когда мы были у тебя в гостях на прошлых выходных. Ребята еще немного смеются над этим, а потом Тори начинает рассказывать о своей поездке в Россию. Лина с облегчением вздыхает. Одной проблемой меньше. Проверка друзей пройдена. Они одобряют. Томас одобряет. Для нее это важно. Это не значит, что скажи они нет, она бы тут же бросила Рэя на глазах у всех, лишь бы угодить своими друзьям. Гораздо важнее для нее то, что даже если Рэй кому-то из них не нравится, это все еще ее выбор, и они уважают его. Вот это действительно ценно. Как только звенит звонок с последнего урока, Лина буквально выбегает в коридор в попытке найти Рэя, но он, похоже, задержался в кабинете химии. По дороге туда Лина случайно натыкается на Рона. Его лицо по-прежнему выражает гробовое молчание. Теперь ее очередь быть хорошим другом для него. — Увидимся у Бриан? Она ведь позвала тебя? — Но он лишь отворачивается, пытаясь скрыть недовольство на своем лице. Он явно не хотел говорить об этом. — Ронни, ты чего? — Лина, не лезь. Мы с Бриан вчера расстались. Все? Разговор окончен? Привычный спокойный, но никогда настолько грустный Рон вызвал у Лины целый букет эмоций. Во-первых, Рон ни раз поддерживал ее, когда у нее были ссоры с родителями, и ей было бы приятно сделать тоже самое для него — поддержать, выслушать. С другой стороны, я месяц скрывала от них, что у меня появился парень. Глупо обижаться, если со мной чем-то не поделились. Во-вторых, она почувствовала сомнение. Что если они с Рэем расстанутся? Она будет точно такой же? Она будет грустной и потухшей, словно старая керосиновая лампа в дождливый день? Нет. Она не хочет думать об этом. Не сейчас, когда все так хорошо. Звук, раздавшийся от поворота ключа в дверном проеме, и стук маленького, но такого звонкого каблука туфлей Лины нарушает привычную в этом доме тишину. — Я дома. — Она оставляет школьную сумку на одной из полок в коридоре, а затем завязывает волосы первой попавшейся в руки резинкой. Снимает свитер, мысленно обещая себе чуть позже убрать его на место, а пока оставляет его на одном из крючков для верхней одежды. Ее кожа, чувствуя прохладу и свободу от шерстяного заключения, говорит «спасибо», осыпая хозяйку миллионом мурашек по всему телу. — Лина! Смотри, какие мы с мамой красивые! — раздается детский голос из гостиной. Пройдя вперед по коридору, Лина останавливается в гостиной и наблюдает привычную для нее картину: мама сидит на диване все еще в домашнем халате, но уже с накрашенными глазами и аккуратно заплетенными каштановыми волосами. У её ног на полу сидит младшая сестра Роксана и расчесывает свою полуголую куклу Барби, безуспешно пытаясь привести ее лохматые, уже не пригодные ни для каких причесок волосы в порядок, а мама плетёт дочери косы из её пышных русых волос. В это миг Лина снова почувствовала укол ревности. Такое случалось и раньше, ведь только с появлением на свет Роксаны Ванесса начала увлекаться плетением кос, создавая на голове девочки извилистые красивые рисунки, заботливо подхватывая прядь за прядью. Что же касается Лины, ее она никогда не заплетала. «Они слишком непослушные» — говорила Ванесса раз за разом, пытаясь расчесать светлые, почти белые, но всегда слишком запутанные волосы Лины, в конце концов приняв решение просто остричь их так, чтобы они едва ложились на плечи. Она вообще никогда не любила мои волосы. Думая об этом в очередной раз, Лина невольно провела рукой по собственным волосам, отчего несколько прядей выбились из наскоро завязанного хвостика. В этот момент ее отвлек мамин вопрос. — Как первый день в старшей школе? Лина слегка пожала плечами и закусила губу. — Обычно. — Она на носочках подкралась ближе к дивану и обняла маму за шею. — Но достаточно хорошо, чтобы пойти на вечеринку к Бриан. — Ты испортишь мне прическу, Лина, — сказала она строго, но не отмахнулась от объятий, — Ты же прекрасно понимаешь, что я знаю, что ты идёшь туда не только из-за Бриан. Мы ведь это уже обсуждали. Я не хочу, чтобы ты встречалась с тем парнем. — Да брось, в этом нет ничего такого. Это же не преступление. И мне давно не двенадцать. К тому же, ты его совсем не знаешь. Он классно играет в футбол, и… — Лина… — Ванесса вздыхает. Ей всегда было сложно отказать в чем-либо дочери, несмотря на то что среди всех, кто о ней заботился, она единственная была на ее стороне. Именно Ванесса добилась того, чтобы Лина бросила домашнее обучение и начала ходить в нормальную школу, как и все подростки. Именно она была той, кто делал все возможное, чтобы ее эмоциональное состояние было стабильно настолько, насколько это только возможно, при этом не лишая ее тех радостей жизни, которыми обладали все ее сверстники. В то же время она понимала, что очередная случайная вспышка гнева способна перевернуть все с ног на голову, и, если вовремя не среагировать, все возможные последствия произойдут только по ее вине. — Это значит да? Ты не будешь против? — Ты ведь не спишь с ним, верно? Я могу рассчитывать на то, что ты доверяешь мне? — В голосе матери читалась тревога за своего ребенка. Но выражение лица Лины быстро заставило ее успокоиться. Она слишком хорошо знала свою дочь. — Мы с Рокси идем в кафе на день рождения моей подруги. И я была бы чрезвычайно рада, если бы ты, наконец, соизволила убраться у себя в комнате, пока нас не будет. И насчёт вечеринки… можешь пойти, но я хочу, чтобы ты понимала любые последствия твоего поведения там, и была дома не позже одиннадцати вечера. — Я тебя обожаю, мамочка! — Лина оставила сухой, едва заметный поцелуй на щеке матери и поспешила в свою комнату, совершенно игнорируя слова Ванессы о том, что разговор не окончен. Оказавшись в комнате, Лина окинула ее взглядом и поняла, что мама была права: в комнате лучше убраться. Учебники разбросаны, некоторые валяются на полу, нижнее бельё висит на дверцах открытого шкафа, из которого одна за одной, как по ниточке, вываливаются джинсы, водолазки и футболки, а на зеркале даже с расстояния невооруженным глазом видны следы детских пальчиков. Лина всегда очень любила свою комнату с того самого момента, как ей разрешили переделать папин кабинет за его ненадобностью. В комнате всегда было много солнечного теплого света, а из-за белого цвета стен и высоких потолков она казалась еще более просторной и светлой, чем была на самом деле. Это дарило Лине ощущение свободы. Только оставшись наедине в своей комнате, она наконец чувствовала себя собой, чувствовала себя в безопасности. А по вечерам, когда плотные серые шторы были уже задернуты, а на улице давно горели фонари, Лина выключала основной свет, оставив лишь маленькие гирлянды, развешанные на стенах и даже на потолке, представляя, что это звезды. От уборки Лину отвлек мамин голос с первого этажа, оповещающий о том, что они уходят, и напоминающий, что в одиннадцать Лину ждут дома. Хотелось крикнуть вслед, что это слишком мало, и никто не собирается уходить с вечеринки так рано. Хотелось поспорить и выкроить хотя бы еще один час. Но Лина не стала этого делать. В какой-то степени, она давно привыкла, что родители держат ее в ежовых рукавицах и с большим сомнением соглашаются на ее просьбы. Но она делала то, что не делает практически ни один семнадцатилетний подросток — она доверяла своим родителям. Старалась рассказывать все, что происходит в ее жизни, честно говорила, когда ее что-то расстраивало, не врала про первый опыт с алкоголем. Патрик и Ванесса учили ее этому с самого детства, они ее так воспитали, и, будучи уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что происходит в семье и каким образом строятся взаимоотношения с людьми, она ждала от них того же самого в ответ. Ждала, что ей будут доверять, что ее мнение начнут уважать, и что она сможет общаться с родителями настолько открыто, насколько это возможно. Но с каждым годом она все больше замечала, что на ее искренность и доверие она не получает того же самого в ответ. Она понимала, что чувствует холод, исходящий от родителей при общении с ними. И именно поэтому она так любила оставаться наедине с самой собой. Ведь именно от самой себя она ждала и отдавала полное доверие, любовь и поддержку. Ещё два часа Лина провела на кухне, чтобы приготовить папе ужин. Она никогда не любила готовить, разве что для себя. Но ей было не сложно, поэтому она никогда не отказывала. Потушив овощи с мясом на сковороде и наскоро нарезав на тарелку брокколи, девушка поспешила в свою комнату, чтобы уделить оставшееся время самому важному — приготовлениям к предстоящему веселью. Спустя следующие полчаса Лину было не узнать, от утренней школьницы в розовой юбке не осталось и следа. Она надела узкие черные джинсы, хорошо подчеркивающие ее стройные ноги, и открытый топ, рассчитывая только на то, что у Бриан дома достаточно жарко (а еще потому, что так она выглядела гораздо старше в своих собственных глазах). На глаза она нанесла чуть более темный карандаш, чем обычно, снова подвела ресницы черной тушью и небрежно уложила подкрученные утюжком волосы. Уже у выхода она сложила в маленькую сумочку телефон, кое-как честно заработанные карманные деньги и ключи от квартиры, затем накинула на плечи объемный черный пиджак и, наконец, вышла за дверь. На улице ещё не темно, но уже достаточно прохладно. Воздух кажется свежим, как будто совсем недавно прошел дождь. Тяжелые тучи сгущаются на небе, словно намекая на то, что солнечным дням на смену вот-вот придут холодные серые будни. До дома Бриан каких-то три квартала, но, желая как можно быстрее оказаться в тепле и безопасности, и совсем не рассчитывая пешком идти по полупустым улицам в одиночку, Лина остановила первое попавшееся такси и назвала адрес. Когда машина остановилась у мансарды двухэтажного коттеджа, Лина поняла, что веселье ещё даже не началось, потому что музыка играла совсем негромко. В тот момент, даже если бы мимо проезжал полицейский патруль, это выглядело бы настолько прилично, насколько выглядят дружеские посиделки за чашкой чая по воскресным утрам. Однако, это было ненадолго. Лина знала об этом, но не потому, что часто бывала на таких вечеринках. За три года знакомства с Бриан она успела лично убедиться в правдивости всех слухов лишь дважды, но и этого для первого впечатления ей вполне хватило. Ведь Бриан сама была не прочь распространять среди старшеклассников, что именно на ее тусовках можно пить самый дорогой алкоголь, курить самые дорогие сигареты и целовать самых красивых парней в не самые приличные места. В одну из таких шумных посиделок ребята научили Лину играть в пьяную лестницу — они собирались в круг и выбирали заводилу. Он делал один глоток пива. Следующий два, и так далее по кругу, пока не надоест, а потом в обратную сторону, вниз, потому что, как сказал Томас, вверх после такой игры уже тяжеловато. Бедной Лине после такого первого «тяжёлого» опыта пришлось, как и многим остальным, заночевать у Бриан, потому что появляться в таком виде дома никто не рискнул. Это было довольно сложно провернуть. Лина была настолько пьяной, что на смс родителям длиной в пять слов у нее ушло пятнадцать минут. Единственное, что она хорошо и навсегда запомнила с того дня, так это то, что отец после этого три дня со ней не разговаривал. А потом ещё целую неделю она отчитывалась перед родителями о каждом своём шаге. Это выглядело примерно так: 8.04. Вышла из дома. 8.26. Стою на школьном крыльце. 11.34. Поела в столовой. 13.15. Не ушла с седьмого урока. 13.52. Пошла на тренировку. 14.37. Иду домой. 14.40. Зашла в магазин. Купила газировку. И да, это не шутка. Войдя в дом с мыслью о том, что нужно держаться подальше от шумных компаний, найти Рэя и друзей (о да, она все-таки их позвала), Лина оставила пиджак на одной из вешалок в коридоре, взяла пластиковый стакан с игристой жидкостью с первого попавшегося подноса и свернула в просторную гостиную. Да, именно здесь, особенно на широком белом диване, народу было больше всего, но если хочешь найти кого-то конкретного, гостиная — именно то место, с которого стоит начать. Подростков здесь собралось столько, что места на диване всем явно не хватало, и остальные просто усаживались на пол рядом, подложив мягкие подушки, чтобы было удобнее передавать трубу кальяна. Едкий сладковатый дым мгновенно врезался в нос, и на долю секунды Лине даже пришлось задержать дыхание, до тех пор, пока не очень приятный запах не стал более привычным. К тому моменту, как девушка обошла комнату, полностью убедившись в том, что из тех, с кем она была бы не против пообщаться, никого нет, ее стакан уже был пуст. Сказать по правде, она никогда не считала, что алкоголь (особенно коктейли, намешанные непонятно из чего) приносит удовольствие или помогает расслабиться. Напротив, она ни раз видела, к чему это приводит, и это вызывало у нее отвращение. Но в тот вечер у Бриан, когда манящая жидкость с едва заметным терпким привкусом винограда коснулась ее губ впервые, пили абсолютно все, и тогда Лина просто хотела быть такой, как все, развлекаться, как все. Просто за компанию. В просторной, но уютной столовой, на лестнице, на кухне — везде полно ребят из школы. Многих из них Лина видела пару раз, других же встретила впервые, и даже успела познакомиться с двумя довольно интересными девчонками, спокойно потягивающими дым из кальяна, при этом активно обсуждающими абьюз в отношениях с парнями. Уже в последнюю очередь по памяти она спустилась в цокольный этаж. Бриан уговорила родителей устроить там что-то наподобие домашнего кинотеатра — удобные широкие диваны, большой телевизор, стереозвук и небольшие холодильники с минимальным запасом закусок и холодных напитков. Именно здесь, на одном из диванов, она и нашла хозяйку дома в окружении Тори, Лизи и двух девчонок из класса Бриан и Рэя — Аны и Хизер. На полу возле них уже почти что дремлют, или еще только просыпаются широкоплечий Курт, Майк и Фред из футбольной команды. — Всем привет! — О, посмотрите, кто пришёл! — Бриан почти подскакивает с дивана и буквально бросается в объятия, прижимаясь всем своим телом настолько близко, насколько это только возможно, но Лина не обняла её в ответ. Мысль 1: Она мне не подружка. По крайней мере, не на столько хорошая, чтобы злоупотреблять моим личным пространством и дышать на меня алкоголем. Мысль 2: Боже, мне бы такую грудь! После этого Лина села на пол рядом с Хизер и другими девочками. Здесь оставаться ей было гораздо спокойнее. По ребятам было видно, что никто из них практически не пил, на столике рядом с диваном стояли почти полные стаканчики с алкоголем, а это означало, что именно здесь тусовка будет максимально похожа на дружеские посиделки, и именно здесь она предпочла бы провести остаток вечера. — Почему хозяйка вечеринки здесь, а не наверху, со своими дорогими гостями? — Знаешь, они здесь около получаса, но успели разбить мамину вазу. Она меня убьёт. Но прежде я не хочу знать об остальных их выходках, пока мама сама не увидит. Так моя душа будет чиста. — Она поднимает вверх ладони, демонстрируя, что она не причём. А потом поправляет тёмные волосы, укладывая их на бок. — К тому же, у нас тут вроде как уютная беседа. Но теперь твоя очередь откровенничать, Лина. Ребята! — крикнула она чуть громче, чтобы все обратили внимание. Даже парни, прежде отдыхающие на полу, подняли головы. — Вы знали, что Лина и Рэй встречаются? — Пфф, тоже мне новость, — высказался Майк, поправил свисающие на один бок волосы и прилег обратно на пол. — Думала, Америку нам открыла? — усмехнулся Курт и бросил подушку в сидящего рядом друга. — Они же все футбольное поле пометили своими слюнями. — Эй! — Лина засмущалась. Шутливая реакция парней из футбольной команды ее не удивила, но такие выражения слышать в свою сторону ей бы не хотелось. — Можно подумать, вы не водили девочек в свою раздевалку после тренировок. Очередная подушка прилетела Лине прямо в лицо. Казалось, тема была закрыта, но Бриан была уверена, что, как главный распространитель сплетен и историй, она просто обязана узнать все подробности. — А как же Аманда? Они были вместе почти год. Мы думали, они станут той самой парочкой, которая обменяется кольцами на выпускном. — Они давно расстались. Еще в мае. Аманда ведь уехала в Италию, ты разве не слышала? — Да ладно? Так просто взяла и оставила такого красавчика одного? За разговорами ребята не заметили, как прошел почти час. И если бы Бриан была и сама более откровенна с остальными, она бы честно призналась, что вся эта шумная компания из людей, которых она практически не знает, которые вечно создают ей проблемы и заставляют оправдываться перед родителями за прожженные места на белом диване, ей вовсе не нужна. Ей было вполне достаточно именно таких тихих посиделок, полных общения, смеха, историй. Проблема была лишь в том, что когда-то давно ей удалось заполучить репутацию безумно общительного и открытого человека. Но, так как родители Бриан Шелли просто не против тратить деньги направо–налево, часто и без повода бывая за границей, в казино и иногда где-нибудь по работе, она просто чувствует себя одинокой, так как не является такой на самом деле. Однако, сколько бы друзей и «знакомых» у нее не было, мало кто догадывается, что, устраивая такие вечеринки, Бриан просто пытается создать иллюзию того, что она нужна, что её любят, что вокруг неё крутятся люди. Ведь на самом деле она до жути боится одиночества. Буквально через полчаса после того, как душевные разговоры ребят поутихли, Лина все-таки решила уделить время своему парню и хотя бы отыскать его здесь. Стараться ей не пришлось. Они столкнулись на кухне, когда девушка вернулась туда за еще одним напитком и закусками посерьезнее. Рэй с улыбкой на лице протянул Лине один из собственноручно приготовленных коктейлей, а затем они вместе сделали еще три. Ненадолго задержавшись на кухне за разговорами, они присоединились к остальным, когда веселье уже было в самом разгаре. Танцы, шутки, игры. От смеха буквально болел живот и щеки, немного кололо в висках из-за алкоголя. Но от этого было только интереснее. — Я хочу поговорить, — прошептал Лине на ухо Рэй, когда они остались вдвоем, и, взяв за руку, повел по лестнице наверх, в одну из комнат. Еще у входа было понятно — это комната Бриан. Теплые, пудровые оттенки, меховой плед на широкой кровати и многочисленные фотографии на стенах. С другой стороны, Лине показалось, что здесь не очень уютно — комната слишком большая для одной девушки, низкие потолки и тошнотворно — сиреневого цвета обои. Бросается в глаза и слишком большое зеркало около окна. Рэй закрыл за собой дверь, пропустив Лину вперёд. Ей тогда совершенно не пришло в голову, что может произойти что-то, что вызвало бы у девушки недовольство. Однако, когда Лина, достаточно осмотревшись в комнате, наконец, обернулась, чтобы задать вопрос, ее ждала опьяневшая ухмылка парня, стоящего почти вплотную. Не успела Лина открыть рот, как он накрыл его своим и начал жадно целовать, плотно прижав к себе и практически не предоставив девушке свободы движений. Лина мгновенно отрезвела. Он выпил. Много. Еле оторвала от него свои губы, чтобы вставить хоть слово. — Что ты делаешь? Ты, кажется, хотел поговорить. — А это не похоже на дружескую беседу? — Снова и снова целует ее в губы, затем в щеки, в шею, целует мочку уха. Он не давал сказать ни слова отрицаний в ответ, хотя девушка прекрасно понимала — ей неприятно, и уже тем более ей не хотелось бы, чтобы это обернулось во что-то большее. В следующий миг он осторожно, но требовательно уронил Лину на кровать и, рывком сняв футболку, вернулся к поцелуям. По телу пробежала дрожь, появилось ощущение слабости, холодное неприятное покалывание на кончиках пальцев. Ее трясло изнутри. Периодически Рэй буквально прикусывал ее губу. Это было больно, но она смогла уловить момент, чтобы попытаться успокоить парня. В его планы это явно не входило. — Рэй, перестань. Ты пьяный. Но он никак не реагировал на просьбы, в ту секунду уже смешанные с тревожным плачем, а лишь сильнее возбуждался и придавливал девушку своим телом. В его голове был сплошной туман, и, возможно, будучи трезвым, он не позволил бы себе такого поведения. Но факт оставался фактом — он делал то, что делал, и алкоголь — так себе оправдание в таком случае. — Прекрати. Я же сказала, что не хочу. Мы это сто раз обсуждали. — Даже в такой момент она старалась говорить спокойно, хотя, если быть на сто процентов честной, ей уже давно хотелось пнуть парню между ног и убежать, пока в его глазах (и не только там) пляшут звезды. Да, Рэй старше почти на год, он — красавчик, да ещё и играет в футбол. Мечта любой девчонки даже дышать рядом с ним. Но я не хочу сейчас. Не хочу здесь, в комнате Бриан. Не хочу, пока он пьяный. Не хочу… с ним? Она продолжала отталкивать его снова и снова, не давая оставлять дорожки из поцелуев на ее дрожащем теле. И, когда он потянулся, чтобы снять с нее топ, ее охватила ярость. Сильный, внезапный жар. Злость. Появилось ощущение, будто кровь в венах вскипела и рвётся наружу. Адреналин. Инстинкт самозащиты. Называйте это как угодно. Но именно это спасло ее. Лина схватила Рэя за плечи и оттолкнула со всей силой, которую только смогла в себе найти. Удивительно, но в следующую секунду Рэй со сдавленным вздохом отлетает к стене. Раздаётся грохот. Наверное, его не слышно из-за музыки. Рэй стонет. И не из-за того, что Лина ему отказала. Его тело прожигает адская боль, словно его сильно придавило раскаленным железом. А Лине все еще страшно. Тревожность только нарастает с новой силой. Руки трясутся. Но она медленно встает с кровати, запоздало понимая, в чем дело. Включив свет в комнате и постепенно успокоившись, она увидела, что парень сидит на полу, сжимая в руках собственную футболку, при этом почти согнувшись пополам и прижавшись к стене, словно его прибили к ней гвоздями. На его плечах, там, где Лина коснулась его, пытаясь оттолкнуть, отчетливо виден окровавленный красный ожог, по форме точно напоминающий ее ладонь, в то время как ее собственная ладонь окрашена росой из мелких, но частых кровавых пятен.