Мертвец и Палач

— Тот мальчик все время сидит один, — девчушка — две лохматые косички с разноцветными бантиками — обратила на него внимание невольно. Он сидел на скамейке под тенью яблонь, росших вдоль стен приюта и искоса, но жадно наблюдал за бегающими во дворе сверстниками. Он не был единственным одиночкой, некоторые ребята любили играть в отдалении сами с собой. Но их точно устраивало свое одиночество. Мальчишка же довольным не выглядел. — Кто? — Старшая подруга лохматых косичек оторвалась от переодевания потрепанной куклы и кинула взгляд в ту же сторону. Лицо ее, мягкое и округлое, сразу скривилось, словно пришлось в два глотка выпить стакан кислого клюквенного сока. — А, не смотри туда, с ним никто не дружит. И ты не смей! — Почему? — Ленард плохой. И пугающий. Девчушка продолжала пялиться на паренька. В какой-то момент и он ее заметил, улыбнулся широкой улыбкой с дыркой вместо молочного клыка и дружелюбно помахал обеими руками. Ей пришлось быстро отвернуться. — Он не выглядит страшным. — Притворяется добреньким, — подруга пугливо выпучила глаза и дернула за руку, увлекая их небольшую компанию подальше от мальчишки, — тебя не было здесь, когда он только попал к нам, так что не знаешь обстоятельств. — Так расскажи! — Девочка выдернула ладонь из чужой хватки и приняла решение стоять на месте, пока ей все не объяснят. — Мне же теперь интересно! — Вот дуреха неугомонная! — Пожурила старшая, но любимые слова их воспитательницы из ее уст прозвучали не как обычно жутко, а скорее капризно. — Ну смотри! Ты же сама сюда попала из-за того, что твою маму поймали охотники. Девочке тут же расхотелось что-либо знать. Поднятая тема закровила незаживающей раной. Но теперь подругу остановить было не так просто. — А он сам привел анамагов к своим родителям! Сам обрек на смерть! Эти слова должны были вызвать у лохматых косичек ярость. Однако вызвали лишь глухое сочувствие. Ей рассказывали, как это бывает. Когда еще будучи слишком маленьким, ты случайно рассказываешь о странностях мамы и папы, не зная всего ужаса последствий. Такие дети понимают свою вину лишь в осознанном возрасте и до конца жизни с тяжестью несут этот крест. — О, поверь, Ленард несет его с необычайной легкостью. — Последнюю фразу девчушка, видимо, ненароком произнесла вслух и подруга сразу проговорила с презрением. — Лену уже десятый год идет. А трагедия в его семье случилась всего три месяца назад. Все он понимал. Если спросишь — он даже отпираться не станет. Расскажет тоже самое. Словно гордиться своим поступком! В общем, лучше держись от него на расстоянии. Он псих. Позже Лен сам подошел к лохматым косичкам, когда ее подругу зачем-то позвала воспитательница. — Привет! — Он вырос будто из ниоткуда, глаза радостно блестели. — Как тебя зовут? У тебя классные косички, необычно причесаны! Это какое-то плетение? Я знаю «колосок» и «рыбий хвост», но у тебя что-то другое? Ты сама так причесываешься? Непрерывный поток вопросов чуть не сбил девочку с ног. Слишком много слов, чтобы успеть хоть как-то ответить. В итоге она просто хлопала глазами и ждала, когда у мальчишки иссякнет словарный запас. — Ты ведь новенькая? Не видел тебя раньше! Успела уже осмотреться? Территория выглядит маленькой, но здесь есть, что посмотреть! Хочешь, проведу экскурсию? Будет весело, я отличный рассказчик! — Прости, — девчушка перебила его вежливо, насколько могла, и завертела головой по сторонам. Косички бодро подпрыгивали на плечах. — Я уже обещала погулять подругам. Они скоро придут, так что мне пора идти. — Вот как? — Кажется, он расстроился, но лицо все еще улыбалось. — Жалко… Может, я присоединюсь к вам? — Не уверена, что это хорошая идея. Извини, я побегу! — Она не дала ему больше ничего сказать и действительно побежала, надеясь, что он не кинется следом. Вопрос про его семью до сих пор настойчиво вертелся на языке. Но девочка любопытство проглотила. Не хотела слышать эту пугающую историю из первых уст. Первое впечатление уже составлено. Ей хватило того, что она уже знает…

***

— В ковене Моэры состояли мои родители… «Терпи, это нужно для твоего же блага, малыш,» — ласковым голосом говорила мама, гладя по волосам и стирая с щек детские слезы. — …и я, соответственно, тоже. «Эри, ты слишком с ним сюсюкаешься, — корил отец, но тоже подбадривал, хлопая по плечу, — Ленард, ты станешь сильным магом. Сильные не должны плакать.» «Тэнор, он еще маленький, чтобы понять!» — Я так до конца и не понял, чем конкретно занималась секта. С детьми не то чтобы сильно делятся информацией. Главу все называли «Уважаемый Роян» — тот самый старик, управляющий потоками магии. С помощью своего дара он пытался усилить способности подчиненных. Люди группировки стремились научится удерживать в теле больше силы, избежать трехдневного ограничения. Проводили много экспериментов ради этого. Может, еще что-то делали… Лен перевел дыхание, подбирая слова дальше. Стоило начать объяснения, голова постепенно перестала болеть и позволила сесть, приняв вертикальное положение. Но слабая навязчивая пульсация продолжала давить на мозги, грозя вернуть болевые ощущения, если он замолчит. Он старался не пересекаться взглядом с Ромулом, но периодически все-таки мимолетно блуждал глазами по его лицу. — Ты сказал, облава анамагов произошла около пятнадцати лет назад. Получается, когда тебе было девять? — Целитель выглядел серьезным и сосредоточенным. — Да, — подтвердил Лен и набрал в легкие побольше воздуха, — это я рассказал охотникам о ковене. После того, как сбежал оттуда. Так что думаю, маги секты захотят отомстить, появись я у них на горизонте. Если конечно в составе остался кто-то, кто помнит эту историю. Вот на этом моменте рассказ Лена о родителях обычно обрывался. О своих мотивах по старой приютской привычке он предпочел умолчать. Никому не важны причины. Достаточно последствий. — Маленький мальчик, уничтоживший огромную группировку, — убедившись, что Мертвец ничего добавлять не собирается, Ром заговорил сам. Медленно, чуть ли не по слогам, будто не верил, что подобное вылетает из его рта. — Звучит абсурдно. Но вполне соответствует твоему характеру. — В моем характере убить кучу людей? — Некромант пропустил нервный смешок. Да, он помог казнить большую часть ковена «Моэры», в том числе единственных близких людей, а остальных заставил скрываться. Он ни разу — ни разу! — не пожалел об этом. И все же слышать, что это «соответствует его характеру», словно пойти на такой шаг легче легкого, было также неприятно, как в детстве. Тем более от Ромула. — Вроде из нас двоих ты больший специалист в убийствах. — Я не в этом смысле, — Ром отмахнулся, — просто это звучит насколько нереально, что я не удивлен, что произошло такое именно с тобой. — Эй, я не так часто попадаю в нереальные ситуации! — Сказал некромант, который умудрился умереть в холодном климате и стать первым в своем роде, прожившим так долго. Лен не нашел, что ответить. Целитель окинул его задумчивым взглядом и продолжил: — Одного понять не могу. Судя по твоим словам, ковен Моэры был кучкой магов, которая искала любой способ выжить в условиях нескончаемой охоты. В какой-то степени, мы сейчас промышляем тем же самым. Так что же заставило тебя сбежать оттуда? В секте плохо жилось? Плохо…жилось? Больно. Было больно, как и всегда. Тело выкручивало, словно каждая его клетка была готова взорваться. И он четко ощущал, что некоторые из них будто действительно взрывались. Лопались капилляры, наливались гематомы, разрывались связки, хрустели кости, покрываясь сетями трещин. Череп давил на мозг со всех сторон. Вот бы просто раздавить себе голову и навсегда все закончить. — Ты все выдержал, чего ноешь? — Старик Роян проворчал, отходя от койки и что-то записывая в своей толстой книжке. Он говорил так всякий раз, стоило чуть ослабить контроль над собой и позволить вырваться судорожному всхлипу после накатывающих волн боли. Предпочитал игнорировать крики и слезы во время ритуала, но терпеть не мог, когда эмоции не сдерживали уже по завершению. Считал слабостью. Мог даже отругать или наказать за них. И судорожно восстанавливающий дыхание мальчишка за три года это очень хорошо запомнил. Вот только все равно чувства не всегда удавалось скрыть. — Иди. Тебя родители ждут. До завтра. Лен поднялся, с трудом удержав равновесие на подкашивающихся ногах и побрел к выходу из главного зала. В очередной раз. Но точно последний. Не будет никакого завтра. Этой ночью он попытается сбежать. Опять. — Так ли важно, ради чего я все это сделал? — Лен усилием прогнал наваждение, зажмурившись. — Это знание тебе никак не поможет. — Это знание в первую очередь поможет мне понять тебя, Лен, — Ромул сложил руки на груди и посмотрел хмуро. Кажется, расплывчатый ответ ему не понравился. — По-моему, это достаточно важно. — Наверно… — Некромант закусил губу и надолго замолчал. На самом деле, ему еще не доводилось рассказывать эту историю со своей стороны. Воспитателям было все равно на ребенка колдунов, лишь бы не создавал проблем. Дети из приюта слышали лишь то, что хотели слышать: подвел родителей к эшафоту, добровольно пошел против магов, спелся с ненавистными охотниками. Раньше не было никого, кто попытался понять эту историю с его — Лена — стороны и принять мотивы, приведшие того к тяжелому решению. Кажется, из-за простого желания дослушать и сделать собственные выводы Лен только что полюбил Рома еще больше. В ковене жить было страшно. Старик Реян занимался исследованиями с помощью своей же магии и пытался как-то влиять на количество удерживаемой телом силы. Но взрослые, уже состоявшиеся колдуны плохо поддавались воздействию. Лен не знал, в какой момент секта приняла решения ставить эксперименты на детях. Но он не был первым. И, скорее всего, не стал последним, хотя очень на это рассчитывал. В возрасте шести лет глава благодаря своей способности впервые заметил, что юное тело будущего некроманта накапливает магию, а значит, парню было предрешено рано или поздно стать колдуном. Тогда же впервые произошло то, что мама обозвала «ритуалом». Лен много позже понял, что внутри ковена так маскировали неприятно звучащее слово «опыты». Они были очень болезненными и опасными. Но родители верили, что все это должно было дать плоды, когда парень вырастет и проявит чародейскую сущность. Конечно, они жалели свое чадо, сочувствовали, что ему приходится проходить через испытания. Однако заветам главы секты следовали категорично. Учили, что боль не так существенна, что не стоит обращать на нее внимание. Ведь главное — результат и ничто иное. Цель, которую они непременно достигнут. После побега Лен часто думал о том, что мама с папой все-таки его любили, хоть и были проявления у этой любви весьма специфическими. Интересно, считали ли они его предателем в последние минуты жизни? Или поняли, почему он так поступил? Три года практически каждодневной боли ломают. И заставляют думать больше, чем им всем хотелось. Да, Лена уверяли, что все не напрасно, что в итоге он станет сильнее всех. Лен покорно соглашался, но мысленно к фразам взрослых прибавлял: «Если я доживу до этого момента.» Ему запрещали общаться с другими детьми ковена. Но тем не менее он пару раз видел, пробираясь тайком, как из ритуального зала после отчаянных криков выносили маленькие трупы, накрытые простыней. В один день и он мог пополнить эту страшную коллекцию. Не смотря на оптимизм родителей, Лен в практически не сомневался именно в таком исходе. Выдерживать ритуалы с каждым годом становилось тяжелее. Он сбегал из ковена четыре раза. Первые три его находили, рыская в поисках мальчишки по чаще, а затем и по ближайшему городу. Поэтому в свою четвертую попытку он ни от кого не прятался. Он просто пошел и попросил помощи. У тех, кто в отличии от девятилетнего ребенка способен противостоять многочисленной колдовской группировке. — Мне очень хотелось выжить, — некромант завершил свой рассказ, пожал плечами и негромко усмехнулся, — хотя, как видишь, не смотря ни на что, я не особо в этом преуспел. — Так в твоей смерти виновата месть ковена? Они тебя потом нашли? — Не, здесь никаких заговоров, обычная случайность. Тем бессмысленней все мои действия. Я пожертвовал столькими людьми ради своей жизни. И все равно в итоге умер. Стоило ли тогда сбегать? Лен сидел, сгорбившись на самом краю постели и уткнув взор в свои сцепленные в замок руки. Поэтому мягкая хватка на предплечьях стала неожиданностью. — Прекрати, — Ромул говорил ровно, без нот сочувствия, но с горой уверенности. — Ты сделал то, что на тот момент казалось единственным верным выходом. Тебя сложно за это судить. И испытывать вину за желание жить ты не должен. Некромант не спешил оборачиваться на голос. Лишь замер, ловя ощущение, как где-то внутри развязывается много-много лет назад скрученный узел. Он давно привык считать себя неправым, ненавистным. Когда все вокруг говорят, что ты плохой — ты и сам становишься уверенным в этом. Перестаешь сомневаться. Пытаться что-то доказать. Лен приспособился к злому отношению и думал, что другого ему не надо, и так нормально. Вот только… — Кажется, мне действительно нужно было это услышать… Он и не догадывался, что ему будет настолько дорого чужое принятие.

***

Сонная дрема еще не развеялась до конца, а Лен уже начал морщиться, вспоминая приснившуюся муть. Лица Рояна, родителей, потолок ритуального зала, годы в приюте. Ну разумеется, ничего другого в грезах привидится и не могло после их с Ромулом увлекательного диалога. До сих пор с трудом верилось, что он все рассказал. Зато в сердце впервые за долгое время было на удивление спокойно. Словно камень с шеи сняли. От навязчивых мыслей спросонья некроманта отвлекло ощущение, что ему тепло. Странное чувство. То ли из-за причины смерти, то ли еще из-за чего, но во сне ему часто становилось чертовски холодно. Поэтому, когда была возможность, Мертвец предпочитал накрываться всеми предложенными гостиницей одеялами. Хоть это никогда сильно и не спасало. Что же сейчас?.. Неужели душевный подъем так сказывается? Ответ размеренно дышал ему в затылок и обвивал руками пояс. Очень, очень горячими руками. Словно Лен заснул на самом краю костра. Вчера вечером они в самом деле легли вместе… «Спать. Мы будем просто спать.» — Ромул тогда явно заметил что-то во взгляде поплывшего от откровений некроманта и, зарываясь лицом в подушку, сказал это крайне категорично. Он был совершенно вымотанный последними днями и готовый только отключиться в следующее же мгновенье. Лен же, взбодренный целительской магией, был полон сил. И половину ночи страдал от этого. Вспомнилась продуваемая ветром терраса дома Анастаса. В тот момент казалось, что хуже быть не может. Как же он ошибался. Сидя в одних спальных штанах на холодных досках, он хотя бы осознавал, что Ром — мечта недосягаемая и нереализуемая. Теперь же целитель был ближе, чем когда-либо. И не только морально, но и физически. Тихо сопел, щекотал волосами кожу и ощутимо задевал, ворочаясь. Из-за этого безапелляционное «мы будем просто спать» для некроманта прозвучало плачевнее, чем «завтра мы оба помрем» или что-то в этом духе. От страданий вчерашних мысли плавно перетекли к страданиям сегодняшним. Ночью он чудом заставил себя лежать неподвижно, не оборачиваясь на напарника, и по прошествии часа наконец уснуть. Утро же встретило его крепкими объятьями. Черт, спокойствия его дурной голове ждать не стоит. Попытавшись немного поправить свое положение, пока из томного оно не превратилось в некомфортное, Лен завозился, высвобождаясь из сонной хватки Ромула. И сделал только хуже. Одна из ладоней соскользнула ниже и легла на бедро. До критичности близко… — Хватит ворочаться, — сквозь сон проворчал целитель и притянул парня обратно. Давно же Мертвец не забывал дышать. — Прости, — он это даже не проговорил — проскрипел скорее, не справляясь с собственными голосовыми связками. Ром недовольно выдохнул носом, посылая мурашки по шее, и вытянул руку, зажатую между кроватью и чужим телом, поставил ее на локоть и подпер щеку кулаком. Вторая же конечность очень испытующе продолжала лежать там, где лежала. — Ты чего дерганный такой? Ты дрожал во сне и я повысил свою температуру, чтобы помочь согреться. Не помогло? — П-помогло, — слишком помогло. В некоторые места жара прилило намного больше нужного! — Думаю, уже пора просыпаться? У нас вроде много дел на сегодня! Еще секту надо искать, полстраны придется объехать, при этом успеть позавтракать и заскочить купить одежды в ближайший городок! Столько дел, столько дел… Бесконечным монологом Лен отвлекал больше себя, теперь уже выворачиваясь из рук, не скрываясь. И вновь был остановлен. Стальным захватом и поцелуем за ухом. — Подождет, — отрезал Ром все еще хриплым со сна голосом, — как всегда много говоришь. И при этом ни слова о том, о чем действительно думаешь. Кисть с бедра скользнула к животу, пальцы самыми кончиками прошлись под тканью нижнего белья. Мышцы пресса некроманта судорожно сократились, делая выдохи сбитыми, судорожными. — И о чем же я думаю? — Ты мне скажи, — целитель продолжал говорить прямо на ухо, — или можешь развернуться и показать, если со словами сложно. Лен перевернулся на спину и, крутанув головой, столкнулся с Ромулом нос к носу. У того было красное лицо и сосредоточенный взгляд. Это из-за повышенной температуры? Или… Ром тоже все-таки проникся необычной утренней атмосферой? — Ты говорил, что мы будем просто спать, — в тоне некроманта прорезались укоризненные нотки. И Ромулу, кажется, это показалось смешным, на губах прорезалась ухмылка. — Мы оба уже не спим, как видишь. Так что? Предпочтешь встать и пойти заниматься делами? Голос сочился откровенной провокацией. Ром не собирался отпускать парня из постели. И все-таки первого шага ждал именно от Лена. Ждал, больше не действуя самостоятельно. Ждал ответа на заданные с сарказмом вопросы. Хочет знать, что же сейчас предпочтет Лен? Что ж. Лен предпочтет растянуть это столь редкое для них неторопливое утро на подольше…