Дети Терры

      Анлуан сидел в своём кабинете, неотрывно глядя на настойку лауданума. Боль в груди уже давно его не беспокоила, и кроме трёх точечных шрамов и картины, привезённой из 3-ей колонии, ничто не напоминало о ранении, полученном полгода назад. Он вполне мог летать, если бы ощущал в себе силы сесть в самолёт и подняться в небо, будучи уверенным, что его разум трезв и ничто не помешает координировать действия во враждебной атлантам среде.       Поднявшись, Анлуан взял настойку в руки. Прозрачный пузырёк с мутной желтоватой жидкостью был плотно закупорен, но Анлуану казалось, что он чует исходящий от него аромат. Дурманящий, приглашающий сдёрнуть крышку и развести несколько приторных капель в воде.       Анлуан стиснул зубы и решительно подошёл к окну. Замахнулся и швырнул пузырёк во двор. Описав дугу, настойка с лауданумом разбилась о мощёную садовую дорожку. На звук вышла девушка-служанка, удивлённо покосилась на осколки и отправилась за метлой. Но Анлуан этого не видел. Он снова сидел в кабинете, глядя по поднос с курительными принадлежностями.       Чтобы поступить так же глупо с оставшимися у него запасами высококлассного опиума, который Анлуан покупал у контрабандиста Говарда, нужно было быть дураком. Опиум для производства самодельного блокатора ему больше не был нужен, значит, для новых встреч с Говардом не было причин. Оставшийся у Анлуана опиум — это всё, чем он располагал на случай…       Нет, он не должен думать о подобном. Он больше не может отсиживаться дома, пропуская тренировки и игнорируя жизнь светского общества. О нём и так уже поползли нелицеприятные слухи, их нужно было пресечь на корню. И лучшего способа, чем вернуться в общество, Анлуан не знал.       Но чтобы вернуться, он должен был избавиться от тяги к опиуму. С тех пор, как Джоши выписали из больницы, он незаметно приглядывал за Анлуаном, и это раздражало его. Хоть он понимал, что Джоши заботится о нём, всё равно злился, даже зная, что корень злости кроется в его зависимости. Джоши наблюдал за ним, хотел лишить источника успокоения и возможности забыться. Как такое могло не раздражать?       Осознав, что стал ещё более нервным и подозрительным, Анлуан вошёл в кабинет, отворил потайную дверцу и избавился от лауданума. А теперь сидел и стискивал зубы. Хорошее было обезболивающее. Лучшее! Не вызывай оно пагубного пристрастия.       Но выбросить остатки драгоценного опиума? Единственного, что помогало ему высыпаться по ночам? Это было выше его сил. Анлуан сходил в спальню, где хранились ещё один экземпляр с курительными принадлежностями, сложил лампы и чаши в короб и посмотрел на лежащие на столе запасы «волшебного порошка». Усилием воли отправил их к остальным атрибутам своей развращённой жизни и надёжно запаковал короб, спрятав его в сейфе в подземелье.       А после пригласил уже почти сроднившегося с их семьёй доктора Мора и проинформировал его о своих намерениях. Наказал связать себя, если потребуется, но не допустить срыва. Так что на время лечения диагност поселился в западном крыле дома, пообещав скрупулёзно исполнять все заранее высказанные пожелания князя.       Следующая неделя у обитателей особняка выдалась нелёгкой. В переживаниях Анлуана, которые чаще всего выражались приступами агрессии, участвовали все домочадцы за исключением госпожи Айги и, что удивило всех, Джоши. Хема умело распоряжалась прислугой, а во взгляде, обращённом на брата, было одобрение. Сами по-детски суетилась вокруг Анлуана, ластясь к нему и во всём пытаясь угодить. Лалит, которая не должна была знать о зависимости Анлуана, но, конечно же, о ней знала, навещала его так часто, как только могла, стараясь избегать столкновений с Джоши.       Связывать Анлуана всё же не пришлось. Самую тяжёлую ночь, когда он совершенно обессилел и срывался на всех подряд, Анлуан провёл в одиночестве в подземелье. Его зависимость не успела обрести тяжёлой формы и никакой иной боли, кроме душевной, он не испытал.       С той ночи злости у него поубавилось, но её место заняла хандра, продолжавшаяся ещё неделю.       В себя он пришёл неожиданно. Проведав его утром, Хема не обнаружила Анлуана в комнате и подняла переполох. К тому времени, когда он потный и уставший вернулся в поместье, мнительная сестра уже успела его похоронить. Оказалось, что Анлуан ходил на ипподром. Выглядел он посвежевшим и ободрённым, и только Мор да Джоши не смогли отдаться охватившей поместье радости, глядя друг на друга с понятным им одним опасением.

***

      Новая комната Джоши в соответствии с его новым статусом побратима располагалась на втором этаже, неподалёку от покоев Анлуана. В один из душных майских вечеров Анлуан постучался к нему и вошёл, не дожидавшись ответа.       Джоши поднял взгляд от письменного стола, за которым читал книгу, и посмотрел на Анлуана. На нём была шёлковая туника, подпоясанная ремешком, и штаны цвета охры. В домашних туфлях, подошва которых делалась из кожи, Анлуан двигался почти так же бесшумно, как и Джоши.       — Кая просит объездить для неё новую лошадь, — сказал Анлуан, усаживаясь на застланную кровать. — Пойдёшь со мной?       — Вы добровольно берётесь объездить лошадь? — во взгляде Джоши проскользнула смешинка. — Хоть в чём-то моя искалеченная культя оказалась полезной.       — Не так уж я в этом преуспел.       — Напрасные слова, вы справитесь не хуже меня, — помолчав, Джоши добавил, — если не попадётся бешенный, вроде того сивого.       Они переглянулись, вспоминая случай, когда Джоши сломал ребро в попытках объездить дикого жеребца. Сейчас бы он справился и с более ретивым животным, но в то время был ещё не так хорош.       — Пойдите сами.       — Ты же знаешь, нам не следует оставаться с ней наедине, — на лице Анлуана появилось озабоченное выражение.       — Мне кажется, пора забыть.       — Я забыл, но Кая, — Анлуан замолчал, перебирая в памяти события прошлых лет. — В общем, ты идёшь?       Джоши закрыл книгу и поглядел на него из-под прикрытых век. Его лицо перестало выделяться болезненной худобой, но свет играючи поселил в его глазницах тени.       — Пойду. Может, даже прокачусь на Тихоне. Смирная кобылка, да и стара уже для крутых проделок. В самый раз для калеки.       Анлуан перестал притворяться, и уголки его губ поползли вниз.       — Продолжаешь упрямиться? В чём проблема поставить протез? Внешне киборги ничем не отличаются от остальных.       — Дело не в этом.       — А в чём? Я говорил с врачом. Ты потерял её, хватит.       Джоши покривился. Его нежелание протезировать руку удивило бы любого атланта. Кибернетизация давно уже стала неотъемлемой частью их жизни, и молодые атланты ложились под нож без сожалений, избавляясь от здоровых конечностей и органов ради усовершенствования тела. Но Джоши был наполовину человеком, выросшим среди тех, кто относился к подобного рода вещам с опаской.       — Её придётся отрезать. Я не готов, — ответил он.       — По-твоему лучше быть калекой? Она не восстановится. Ты оттягиваешь неизбежное.       Анлуан поднялся и преодолел разделяющее их расстояние. Схватив Джоши за ворот, он потянул его на себя, выволочив на рабочую поверхность стола. Джоши упирался, что есть сил, но неудобное положение и единственная рука, имеющаяся в его распоряжении, не давали ему шанса высвободиться. Ткань на горловине его рубахи затрещала и надорвалась.       — Не нравится? — спросил Анлуан. — Паршивое должно быть ощущение. Особенно для того, кто сильнее.       — Я был сильнее, — прорычал Джоши, — пока не лишился кое-чего важного.       Несмотря на душную погоду, по коже Анлуана пробежал холодок и его пальцы разжались. Они по-прежнему избегали говорить о потерянной силе Джоши и о Шай-Котаре.       — Я не виню вас в произошедшем, — сказал Джоши, поправляя на место съехавшую горловину. — Случилось то, что должно было случиться. Поверьте, мне было бы гораздо хуже, разговаривай я сейчас с вашим пеплом.       — Завтра в десять, — сказал Анлуан. — Оденься для верховой езды.

***

      Кая была в хорошем настроении. Она похаживала из стороны в сторону, сжимая в руке хлыст и поглядывая то на подъезд к ипподрому, то на леваду. Её тонкую фигуру облегала туника, заправленная в узкие штаны. Вороной жеребец отплясывал по леваде в поисках выхода и жарко фыркал.       «Всё-таки странно, — думала Кая в ожидании Анлуана, — с его помолвки прошло больше года, так почему же он до сих пор не женился? Бедняжка Лалит, на её месте кто угодно бы забеспокоился».       Кае было всего девятнадцать, но назвать её наивной не поворачивался язык. Она, как и многие другие, имела виды на Анлуана, а потому его затянувшаяся женитьба давала воображению простор как следует разгуляться.       «Не может же быть, чтобы в самом деле, — похолодела Кая, но тут же оборвала себя. — Нет, все эти слухи — плод больного воображения. Будь это правдой, за столько лет они непременно бы выдали себя».       Не без труда убедив себя, что подозрения, не спадавшие с Анлуана и его слуги уже много лет, вымысел, Кая немного повеселела. Но едва она заметила вышагивающего рядом с Анлуаном Джоши, её хорошее настроение испарилось без следа.       Оба были одеты в узкие штаны и свободные рубахи, их волосы были забраны в хвосты. Светло-русые кудри Джоши больше не болтались на лице, что делало его взгляд более открытым. Или же виной тому спокойствие, с которым он смотрел перед собой?       Кая видела Джоши впервые с тех пор, как его отравили, и перемена, произошедшая в нём, удивила её. Уверенность, пришедшая на смену покорности, заставляла обращаться к Джоши уважительно независимо от того, был он для Вхарата братом, любовником или слугой. Джоши перестал быть блёклой тенью Анлуана, обретя собственные черты. Когда они подошли к загону и поздоровались, Кая подумала, что присущее Джоши обаяние в сочетании с переменами в характере делает его даже привлекательнее холодного, в чём-то жёсткого Анлуана.       — Тихоня всё ещё ходит под седлом? — поинтересовался Анлуан, натягивая перчатки и перенимая у Каи хлыст. Та поглядела на подвешенную руку Джоши и покачала головой.       — Старушка совсем охромела, пришлось усыпить.       — Жаль, — отозвался Джоши.       Не услышав в его голосе и намёка на жалость, Кая хмыкнула и привлекла внимание Анлуана к двухлетке, отплясывающему в загоне. Потная шкура жеребца переливалась на солнце, иссиня-чёрная грива трепыхалась из стороны в сторону. Он проскакал мимо атлантов, задрав хвост и показывая, что он здесь король.       Жеребца и впрямь можно было назвать царственным: сто восемьдесят сантиметров в холке, с невероятно мощными шеей, грудью и сильными ногами, он мог переломать Анлуану все кости. Только Джоши, самый высокий из них, мог бы вскочить на него без затруднений, но Джоши лишь криво улыбнулся, глядя на то, как Анлуан размахивает хлыстом с кисточкой из полосок сыромятной кожи.       — Где же ваш быстроногий хадбан? — подшучивал Джоши с тех пор, как Анлуан отказался садиться на першерона, великана, порода которых полюбилась атлантам. Он приобрёл арабского скакуна, за которого ещё долго расплачивался с Зеном. Впоследствии Анлуан научился управляться не только с невысокими лошадьми, но и с титаническими першеронами, однако избавиться от подзадоривания Джоши ему так и не удалось.       Отмахнувшись, Анлуан отворил калитку левады и вошёл внутрь. Жеребец остановился у противоположного края, подстригая ушами. Узда и седло были на нём, выходит, не такой уж он дикий. Объезжать першерона без упряжи Анлуан не рискнул бы.       — Он содержится в загоне? — спросил Анлуан, не отрывая глаз от вороного.       — Да, он слишком неспокойный, — отозвалась Кая.       — Вольный, — поправил Джоши, наблюдая, как жеребец перебирается под навес. Опустив морду в ведро с водой, он продолжил коситься на Анлуана. — Он не боится. Скольких он уже нагнал?       Кая поморщилась и показала на пальцах: «Троих».       — Конечно, не боится, — сказал Анлуан, оборачиваясь. — Затем мы здесь.       — Не мы, а вы, — поправил Джоши, облокотившись на ограждение левады. Доски были новыми и источали крепкий древесный аромат.       Анлуан освободился от хлыста, продев руку в петлю на рукояти, и двинулся в сторону навеса. Жеребец взбрыкнул, и воздух, вырывающийся из раздутых ноздрей, разбрызгал стекающие по морде капли. Он дождался Анлуана и даже позволил ему взобраться на свою спину. Тогда глаза вороного сверкнули, и он метнулся в сторону, попытавшись сбросить седока. Но Анлуан крепко ухватил поводья, сжимая шенкелями его бока.       Избавление от него оказалось не такой простой задачей, как представлялось жеребцу. Он брыкался, становился на дыбы, проносился по леваде, подскакивал вверх, но Анлуан вцепился в него мёртвой хваткой и успел отдёрнуть ногу за мгновенье до того, как жеребец врезался в дощатую ограду. Не разгадай Анлуан его намерений, этот удар обошёлся бы ему перелом берцовой кости.       — А он непрост, — забеспокоился Джоши. Он лучше других знал возможности Анлуана, ведь это Джоши обучал его верховой езде.       Укрощение строптивого першерона привлекло внимание зевак. Среди них оказались несколько тренеров, в том числе, пытавшиеся объездить жеребца до Анлуана, обслуживающий персонал и пара аристократов, побросавших свои занятия ради такого зрелища. Когда начались делаться ставки, дела Анлуана пошли совсем плохо. Ослабленный последними месяцами, он выбился из сил и очередной выпад мог выбросить его из седла. Однако силы иссякли не только у Анлуана. Жеребец всё больше и больше сбавлял темп. Оба держались на голом упрямстве.       Когда вороной перешёл на шаг, Джоши и Кая радостно завопили. Кая принялась подсчитывать свою прибыль, уничижительно посмеиваясь над проигравшими, а Джоши перемахнул через ограду, устремившись к Анлуану.       — Нара хибху на я! — вскричал Джоши. — Эта двухлетка перещеголяла моего сивого! Я думал, вам конец.       — Твоя поддержка как всегда очень воодушевляет, — отозвался Анлуан, рискуя расслабиться. Пот струился с него градом, пропитывая одежду и смешиваясь с конским. Он не мог надышаться, хватая ртом воздух и не чувствуя облегчения. Дав шенкеля, Анлуан повёл запарившегося жеребца в спасительную тень навеса. Там Анлуан спешился, отпустив его к ведру с водой.       Подошедшая Кая протянула ему бутыль с водой, с удовольствием поглядывая то на Анлуана, то на своего першерона.       — Потрясающе! Остальные продержались вдвое меньше, — она небрежно махнула в сторону зевак. — Замечательное животное, — девушка с опаской погладила вороного по потной лоснящейся шкуре. — Объездишь его?       Анлуан оторвался от бутылки.       — Уже начал.       Кая предложила Анлуану обсудить подробности тренировок, тогда как Джоши подошёл к жеребцу. Першерон водил ушами, готовый в любой момент боднуть его. Однако Джоши умел ладить с лошадьми, и враждебность вороного быстро сошла на нет. Глаза яхшаса оказались на одном уровне с глазами жеребца. Пальцы нащупали храп, легонько скользнули к ганашу. Животное дёрнулось, но осталось на месте.       — Глупо лишать себя возможности наслаждаться жизнью в полной мере, — раздался голос Каи.       Джоши обернулся и посмотрел на неё.       — Благодарю за беспокойство.       Он потрепал першерона за загривок и попрощался. Анлуан и Кая переглянулись. Мужчины у ограды приветствовали Джоши смешками, но их веселье быстро утихло. Джоши скрылся за углом конюшни, и Кая сказала, сложив руки на груди:       — Он не такой, как прежде.       — Должно быть, малая смерть что-то меняет, — сказал Анлуан, стягивая перчатки и зачерпывая пригоршню воды из ведра. Облившись, он вытерся подолом рубахи и отдал Кае хлыст. — До встречи.