Сто оттенков одиночества

      Когда Гермиона вновь открывает глаза, ее взгляд фокусируется на двух фигурах, сидящих на креслах перед журнальным столиком. Огонь в камине всё так же продолжает танцевать между поленьев, пуская озорные искорки, пока Драко и Тео что-то неслышно обсуждают.       Не заметив ее пробуждения, они ведут свой диалог едва различимым полушепотом. Ей выпадает шанс рассматривать их совсем безнаказанно. Она подмечает, что Драко более расслаблен, чем обычно, но иногда его брови всё-таки сходятся у переносицы, образовывая залом. Гермиона подмечает и загадочный шрам, который выглядит едва заметно, если не присматриваться.       Переключив внимание на Тео, она тоже находит в нем то, что обычно сокрыто под маской. Нотт часто задевает пальцами лоб и ворошит кудрявые волосы, не может долго сидеть ровно и потирает ладони друг о друга, будто пытаясь согреть руки. Он обеспокоенно смотрит на огонь и выглядит слегка подавленным.       Такое поведение совсем не вяжется с его образом бунтаря. Как будто вся его злоба и напыщенность — лишь скорлупа, а внутри он безмерно печален. Она засматривается на его сцепленные руки и совсем не замечает, как они оба поворачивают свои головы в ее сторону.       Гермиона спешно отводит взгляд и привстает на руках. Застуканная за рассматриванием, она чувствует себя очень неловко, поэтому, поправив спутанные ото сна кудри, она садится и продолжает смотреть куда-то в сторону, хотя оба они до сих пор смотрят только на нее.       — Я что, проспала свой день рождения? — полусонно спрашивает она и озирается по сторонам, не зная куда себя деть от смущения.       — Я бы не позволил тебе этого, Грейнджер. — спокойно отвечает Малфой и пересаживается на диван, по-хозяйски положив ладонь на ее колено. — У тебя еще есть время прийти в себя и переодеться.       Тео продолжает молча разглядывать ее, и Гермиона встает, запахнув мантию.       — Знаете, можно и пропустить всё это, — бормочет она, на ходу придумывая глупые причины остаться в замке. — Не такое уж и великое событие, да и чувствую я себя так себе.       — Грейнджер, — позади раздается недовольный голос Дафны и Гермиона оборачивается, оказываясь с ней нос к носу. — Когда дело доходит до вранья, у тебя это получается из рук вон плохо. Хватит сопротивляться, мы все идем в Хогсмид. Тебе стоит забыться хотя бы на этот вечер. Твои конспекты от тебя никуда не убегут.       Гринграсс плюхается на диван рядом с Драко и, закинув ногу на ногу, с невинным видом рассматривает свой маникюр.       — Даф права, Грейнджер, — наконец подает голос Тео, и Гермионе кажется, что она выдыхает с облегчением. Она будто ждала что он скажет что-нибудь, предназначенное именно ей. — Мы сто лет не расслаблялись, нахер учебу, сколько можно.       — Но ведь совсем недавно была вечеринка и…       — Ну ты и вспомнила, — ухмыляется он, и в его глазах она подмечает огонек того самого азарта. — Чего ты боишься, Грейнджер?       Этот вопрос откидывает ее в недавнее прошлое и всё внутри сжимается от накатившей паники и страха.       — Я буду рядом, как и пообещал тебе, — с уверенностью произносит Драко и встает рядом с ней.       Тео фыркает и откидывается в кресле, не отрывая от них взгляда.       — Всем покажешь, что присвоил ее, так? — с ехидством замечает он и постукивает пальцами по подлокотнику. — Смотрите-ка, я трахаю Гермиону Грейнджер, — передразнивает он Драко. — Просто охуеть как смело, учитывая твое прошлое.       — Учитывая твое прошлое и те слова, что ты произносишь, тебя давно пора похоронить, Тео.       — Стараешься закопать всех своих врагов? — хрипловато смеется он, подаваясь вперед. — Лучше держи их при себе, Малфой. Это выгоднее, вот увидишь.       Тео уходит, чуть не опрокинув кресло. В гостиной наступает вязкая тяжелая тишина, которую разряжает Дафна своим громким вздохом.       — Я присмотрю там за ним, Драко, — говорит она и встает с дивана. — И я очень надеюсь, что вы не перевернете паб вверх дном. Это день рождения Грейнджер. Не делайте ей больно, умоляю.       Она уходит, оставляя их вдвоем. Гостиная постепенно заполняется другими студентами, которые возвращаются с занятий и разбредаются по своим комнатам. Догорает камин, отдавая последние крохи тепла огромному подземному пространству.       — Почему мы не можем оставить его здесь? — спрашивает Гермиона, шарахаясь от его протянутой к ее волосам руки.       Драко молча опускает ладонь, сжимая ее в кулак и оглядывается на сидящих у стеллажей студенток младших курсов. Те, конечно же, сразу делают вид, что не смотрят на Малфоя.       Гермионе не привыкать к тому, что на него кто-то да пялится. Конечно, чаще всего это происходит из-за его прошлого, а не из-за его холодной красоты или роста.       — Мне правда жаль, — он виновато поджимает губы и хмурится. — Я бы не хотел, но ему придется пойти с нами.       — Не продолжай, — вспыхивает Гермиона и взбегает по лестнице.       Она врывается в комнату и застает там Дафну и Тео сидящих на постели. Они замирают на полуслове, о чем-то громко споря.       — Присоединяйся, Грейнджер. — Нотт вальяжно откидывается на кровати Дафны и та в гневе складывает руки на груди.- Может, тебе тоже есть что мне сказать? Как насчет пары ласковых?       — Я пыталась затолкать в его голову мысль о том, что он не смеет говорить такое про вас с Малфоем, еще и в твоем присутствии, — вклинивается Дафна.       — А что такого в том, что я сказал? То, что он трахает ее? — демонстративно морщится Тео и кладет руки под голову, растянувшись на ее кровати, чем раздражает Дафну еще больше. — Это и тупому понятно. А то, что он мамочкин ублюдок, тоже все давно знают. Поэтому, я не понимаю, в чем проблема.       — В том, что ты унижаешь этим Гермиону, придурок! — не выдержав, срывается Дафна.       — Спасибо за придурка, но Золотую девочку я не обижу, — подмигивает он Гермионе и, поднявшись с кошачьей грацией, пересаживается к Грейнджер.       Он притягивает ее в свои объятия и гладит по вьющимся волосам. Дафна застывает в оцепенении и резко опускает глаза в пол, внезапно становясь свидетелем чего-то глубоко интимного.       — Девочка просто должна хорошенько подумать, с кем связывается, — вкрадчиво говорит Тео, задевая ее щеку тыльной стороной ладони. — Драко у нас не святой, Грейнджер. Он может рассказывать тебе сказки, а потом клацнуть челюстью, пока ты будешь доверять ему настолько, что сама положишь свою головушку в пасть.       — Можно подумать, ты святой, — огрызается она так непривычно, вдруг испытав это чувство внутри себя. Тео смеется на это, крепче сжимает ее плечо в своей руке и приближается к ее уху, чтобы прошептать:       — Конечно нет, Грейнджер, — хмыкает он, будто это данность. — Где ты увидела у меня нимб над головой?       Пальцы его руки уже давно переместились с ее щеки на оголенное колено, и он чертит по нему круги большим пальцем, вызывая в ней желание и трепет.       Никто из них не святой, и она об этом прекрасно знает.       И как бы он себя ни вел, сейчас, глядя в его теплый, чуть ореховый оттенок глаз, Гермиона снова хочет быть беззащитной. Чтобы он взял ее под контроль прикосновением своих теплых пальцев, которыми без спроса поднимается вверх по ее бедру под подол юбки, а после целует в губы, которые она размыкает, едва ему стоит провести по ним своим горячим языком.       Гермиона вздрагивает только тогда, когда дверь с щелчком закрывается и они с Тео остаются в комнате совершенно одни. Она отталкивает его от себя и вскакивает с кровати, вытирая влажные от поцелуя губы. На глазах проступают слезы. Она мечется мутным взглядом по стенам и в конце концов застывает посреди комнаты лицом к двери и обнимает себя руками.       — Уходи, — шипит она не столько от злости, сколько от безнадежности.       Тео на удивление послушно поднимается и встает позади нее, обхватив ее бедра руками и прижимаясь к ее спине своей грудью.       — Как скажешь, девочка, — шепчет он наклоняясь, и после делает шаг назад. — Давай же, собирайся на день рождения. И больше не плачь. Ненавижу когда плачут.       Сразу как Тео скрывается за дверью, Дафна возвращается в комнату и начинает молча перебирать свои платья. Она роется в них так долго, что Гермионе вдруг становится смешно.       — Тео здесь больше нет, ты можешь и повернуться, — говорит она, пока та усердно перекладывает наряды из одной стопки в другую без использовании магии.       — Помнишь, я сказала, что мне всё равно? — оглядывается она так резко, что Гермиона отшатывается к кровати. — Так вот, я беру свои слова обратно, потому что ты просто рехнулась, Грейнджер! — ее голос срывается, становясь громче. И Гермиона понимает, что впервые видит такие сильные эмоции от Гринграсс. — Или я схожу с ума или просто весь мир превратился в сюр!       — Мир остался прежним, — тихо отвечает Гермиона и делает еще шаг назад, осознавая, что мир рухнул, стоило ей только сесть в Хогвартс-экспресс.       — О, я заметила, — тянет Гринграсс и запихивает половину платьев обратно в шкаф, не заботясь об аккуратности. — И Тео для тебя уже не такой отбитый, а про то, что ты зажимаешься с ним, и Драко пока не в курсе, я вообще молчу.       — Я говорила тебе причину, — Гермиона отходит к витражу и делает вид, что интересуется тем, что там изображено. — А оправдываться за каждое свое действие я не собираюсь.       — Отлично, надевай это, — она пропускает ее слова мимо ушей и кидает ей платье черного цвета. Гермиона едва успевает подхватить его. — Оно самое длинное, и, прости мне мой нестандартный вкус, но это платье действительно тебе подойдет.       Не проронив больше ни слова, Гермиона натягивает облегающее платье с о-образным вырезом и открытыми плечами. Она смотрится в зеркало и радуется тому факту, что длина платья действительно приемлема — почти до середины колена. Смущает разве тот факт, что ткань выделяет все плавные изгибы ее тела. Выигрышно выделяет — в том-то и дело. Всё потому что Тео снова будет жадно смотреть на нее и Драко ничего не сможет с этим поделать.       — За такую красотку можно смело идти на дуэль, — Гринграсс разглядывает ее со стороны, усевшись на своей постели. — Слушай, я очень постараюсь сделать так, чтобы он не задирал Драко. Салазар, да они мне как братья! Жаль, что один из них непутевый, но может быть благодаря тебе он образумится.       — Я не делаю их лучше, Даф.       — Ну как же, — расплывается она в улыбке и заливается румянцем. — Не будь тебя здесь, они кинулись бы во все тяжкие, я уверена. Ты соединяешь их, именно так, как и говорила. Пазлами. Ты ищешь в них те самые выемки, повернув которые, вас можно идеально соединить. И не отрицай этого.       — Минуту назад ты возмущалась, а сейчас говоришь, что то, что я делаю — правильно.       — Я не одобряю то, что происходит между вами, но и сделать с этим что-то я тоже не могу, да и не имею права. Да, я могла бы пойти и настучать Драко про то, что ты целовалась с Тео, и что с того? Несомненно, это будет честно по отношению к Драко, но я не собираюсь предавать тебя и нашу с тобой дружбу. Однажды ты сама со всем разберешься, и раз уж ты заварила эту кашу, то и расхлебывать ее тоже тебе. Но я не перестану считать тебя самоубийцей. Даже не представляю, чем это может аукнуться в будущем.       — Поэтому можно просто жить одним днем, — усталость в голосе сменяется апатией и Гермиона садится на кровать, крепко сжав футляр с кулоном в своих пальцах.       Она приоткрывает его и долго рассматривает блестящие грани, которые сверкают на изумруде как слеза.       — Если я надену его… — вдруг начинает она и ее голос становится хриплым. Гермиона прочищает горло, на самом деле давясь невыплаканными слезами.       — Это не будет означать «да», Гермиона. Это просто подарок от души, — подсказывает ей Дафна, пересев к ней. — Он ничего не требует этим от тебя.       — Я никогда не получала ничего подобного, — почти шепчет она, беря подвеску в свои пальцы. — Я даже не знаю, что я должна чувствовать при этом.       — Когда Драко предложит звезду с неба, я бы посоветовала тебе не отказываться, — умудряется пошутить Гринграсс, но Гермиона продолжает всё так же сосредоточенно разглядывать подарок. — Давай я помогу, — предлагает Дафна, и Гермиона, поколебавшись, отдает ей украшение.       Подруга легко застегивает его на шее и капля изумруда ложится точно во впадинку между ключицами, словно находилась там всегда. Гермионе требуется еще немного времени, чтобы привыкнуть к ощущению покалывания магии. Постепенно оно смягчается и становится незаметным на коже.       Пока Гермиона укладывает свои локоны, Дафна переодевается в свободное платье. Оно конечно же более открытое, но в пределах разумного. Гринграсс поскорее закутывается в мантию и надевает туфли, трансфигурируя высокие шпильки в низкий каблук, чтобы дойти до Хогсмида. Точно так же они поступают и с туфлями Гермионы. Хотя она вообще не уверена, что сможет дойти в них хотя бы до стойки бара.       — Мы готовы, — Дафна выглядывает в проем, и Гермиона успевает выцепить взглядом фигуру Малфоя, одетого в шикарный костюм по фигуре под столь же роскошную уличную мантию. — Пойдем, — обращается она уже к Грейнджер, пока та мешкает посреди комнаты.       У нее складывается такое впечатление, что выйди она отсюда — и что-то непременно изменится. Она немного задерживается в темноте, когда Дафна выходит за дверь, потушив все свечи, и только когда Малфой касается дверного проема своей ладонью, Гермиона замирает на месте, не смея двинуться ему навстречу.       — Грейнджер, — произносит он так, будто это вопрос или вызов, и делает шаг в комнату.       — Всё нормально, — оправдывается она, зарываясь поглубже в мантию. — Я готова идти. Хочу, чтобы этот день побыстрее закончился, — бормочет она под конец и пытается пробежать мимо него, но Драко перекрывает ей путь своей рукой и закрывает позади себя двери.       Они остаются в кромешной темноте.       — Что ты хочешь от меня, Малфой? — она задает вопрос в мрак перед собой и чувствует, как он приближается, нависая над ней. — Я потерплю Тео, тем более Дафна присмотрит за ним.       — Разговор не о Тео, — прерывает он. — Иди ко мне, — раздается возле самого уха и она тянется за ароматом его туалетной воды, особенно насыщенной и терпкой сегодня. Что-то с теплым запахом кожи и дерева.       Он проводит пальцем по ее щеке и почти целую минуту наслаждается ее молчанием и смущением. После его палец срывается к губам, и она тут же оказывается в плену его поцелуя. Драко скользит языком по ее нижней губе и слегка покусывает ее. Требует, давит и конечно же получает то, чего хочет — ее тихий скромный стон, прерванный его новым глубоким поцелуем. Он едва сдерживается, подталкивая ее к опоре возле кровати. Гермиона уворачивается и, наконец, может вздохнуть полной грудью.       — Драко, мы должны идти, — говорит она шепотом возле ворота его рубашки. — Все ждут только нас.       — Хочешь, мы никуда не пойдем? Я могу организовать тебе праздник где угодно, Грейнджер. Без всех них.       — Я не хочу без них, — вполне честно отвечает она, и Малфой хмыкает на ее заявление. Его это явно удивляет.       — Что, уже стал нравится Тео со своими постоянными загонами? Он заходил к тебе и слезно просил прощения? Поэтому ты так сжалилась?       Гермиона мгновенно краснеет и благодарит Мерлина за то, что Малфой этого не видит в темноте.       — Пусть лучше будет с нами, чем снова ходить непонятно где. И да, — добавляет она. — Никаких драк сегодня. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще.       — Даже если он будет в полном неадеквате?       — Эй, вы идете? — заглядывает к ним Нотт, и Гермиона отскакивает от Малфоя, как будто для Тео их отношения — какая-то тайна. — У вас вся ночь впереди, чтобы налюбоваться друг другом. Просто, если вы передумали, то у меня есть дела и поважнее.       Гермиона переглядывается с Драко. Его взгляд сразу становится недобрым и холодным. Он берет ее за руку и они спускаются в гостиную.       Дафна порхает рядом с Тео, который с лоском одет в серебристую рубашку и брюки. Яркий парфюм стелется шлейфом за его спиной, и Гермиона с онемением в легких смотрит на то, как Гринграсс подхватывает его под локоть и жмется к нему боком, когда они выходят в общий коридор через стену.       И в этот момент, ей кажется, что они выглядят куда более подходящими. Они ведут себя вдвоем так, словно совпадают.       Всегда совпадали.