Сто оттенков одиночества

      — Дафна?       Гермиона замирает в дверях, прижимая к груди книгу. Сумка сползает с плеча и с глухим стуком падает на пол. Девушка вздрагивает от гулкой пустоты комнаты. На постели Дафны лежит школьная одежда, неаккуратно стянутые чулки, мятая блузка и мантия, свисающая на пол.       Гермиона прислушивается и подходит к двери ванной.       — Дафна, ты там? — она задевает костяшками дверь, но не решается постучать, подавив обеспокоенность за соседку по комнате. — Ты… в порядке?       Тишина затапливается резко повернутым краном и журчанием воды. Проходит где-то полминуты и дверь со щёлчком открывается. Гермиона сдвигается в комнату, наблюдая за усталым видом Дафны. Та выдавливает испещрённую усталостью улыбку и проходит к своей постели. Гермиона ждет, пока Гринграсс разгладит и сложит вещи в идеальную стопку, и только потом садится напротив.       — Первый день ужасен, — выдает Дафна и шмыгает носом. Её глаза не заплаканные, но голос дрожит, будто совсем недавно она беззвучно рыдала. Она проводит рукой, потирая шею и ложится на спину, уставившись в потолок. — Как думаешь, каждый день будет таким?       — Каким именно?       — Безнадежным, — отвечает она, даже не повернув голову в её сторону, глазами изучая каменный свод. — Таким, что будет хотеться лезть на стены от невозможности контролировать ход событий.       — Завтра будет проще, — Гермиона опускает взгляд на свои колени и разглаживает край юбки пальцами. — Мы привыкнем и всё наладится.       — Это ведь неправда, — фыркает слизеринка, и с её щеки скатывается слеза.       — Неправда, но… — Гермиона осекается и понимает, что так и есть.       К этому невозможно привыкнуть.       Невозможно, потому что это преследует, как маньяк в подворотне. Каждую ночь перед сном он заглядывает в окно и улыбается. Потому что чует страх. И он не успокоится, пока не распотрошит тело и душу. Каждый их день — лишь мнимая отсрочка для того, чтобы попытаться зашлифовать изъяны и попробовать начать жить по-новому, а ночью снова бояться закрыть глаза.       — Неправда, — подытоживает Гермиона, сдаваясь, потому что чувствует подобное.       Дафна не произносит ни слова, и ей ничего не остается, как тоже лечь, подложив руку под голову, и разглядывать неровности камня. Громадой он давит на грудину, проламывая её насквозь. Гермиона прикрывает веки и день проносится перед глазами как цветные кляксы. Одни образы сменяются другими, они подрагивают и крутятся словно карусель, затягивая её в воронку снова и снова.       — Поможешь мне с арифмантикой? — внезапно и почти неслышно спрашивает Дафна. Гермиона поворачивается к ней, кивая.       — Конечно.       Дафна призывает тетрадь и учебник в плотной обложке, и садится на постели, скрестив ноги. Гермиона перебирается к ней, и они склоняются над примерами.       Время продолжает свой ход. Утром будет очередное обманчивое «завтра», которое так никогда и не наступит, превратившись в «сегодня».

***

      Гермиона скидывает с себя одеяло и бесшумно достает тёплую мантию. Балдахин Дафны наглухо зашторен и слышится лишь её равномерное посапывание. Натянув закрытые туфли на низком каблуке, Гермиона спешит скрыться за дверью, и осторожно прикрывает её заклинанием, чтобы не создать громкого щелчка.       Коридор наполнен тёплым, приятным для носа прогретым воздухом от камина. Его забыли потушить, и он до сих пор источает озорное блестящее пламя, которое изрыгает из себя всполохи, танцующие на каменных стенах. Полумрак тревожит, но не настолько, чтобы оглядываться. Здесь безопасно. Гермиона одергивает себя, сжимая ладони в кулаки. Здесь ничто не сможет причинить ей вред.       Повторяя это как молитву, она смотрит на огонь в камине и медленно опускается на ковёр перед ним. Он завораживает, отражаясь в её зрачках. Прыгая с локона на локон, блики играются в её волосах. Она впитывает тепло огня, восполняя им то, чего ей так не хватает.       Шуршание шагов по коридору отрывает её от созерцания пламени. Гермиона оборачивается в сторону источника звука и видит обладателя тех самых шагов.       Малфой.       Он выглядит сурово, наспех застегивая манжеты рубашки и поправляя волосы, потревоженные лежанием на подушке. Заметно, что он даже не пытался заснуть. Свет от яркого камина рисует на его скулах резкие тени и подсвечивает серебристый оттенок глаз.       — Ты тепло оделась? — спрашивает он, и внимательно осматривает её. Гермиона поднимается с ковра, не отрывая взгляда от его строгого выражения лица.       — Это всего лишь сентябрь, Малфой.       — Ночью вполне могут быть заморозки, мы не в Лондоне, — отрезает он и поправляет мантию на своих плечах, выравнивая её.       — Если что, у меня есть палочка, я наколдую…       — Я уже знаю, как ты любишь обманывать этим окружающих, — его голос проносится рядом с ней и она не замечает, как он первым заранее наносит на неё чары.       Свои, умелые согревающие заклинания.       — Ты мог бы сделать это и на поле, — возмущается она от прикосновения кончика его волшебной палочки к своим рукам и волосам, далее к лодыжкам и талии.       — Там некогда будет об этом заботиться, Грейнджер. Молись, чтобы нас не поймали. — он накладывает их и на себя, продолжая шептать заклинание. — Это усиленные чары, — поясняет он, наконец обращая на неё свое внимание, и после убирает палочку в карман мантии. — Если что, они спасут и от дождя. Заболеть осенью — это паршиво.       Когда он отступает в гостиную, на ступеньках появляется Тео. Тот неловко пытается справиться с застежками на мантии и, выругавшись, оставляет её распахнутой.       — Иди сюда, — подзывает его к себе Малфой, выуживая палочку вновь. — Я наложу несколько…       — Эй, убери от меня эту херню! — Тео брезгливо уворачивается от палочки Малфоя и приближается к Грейнджер.       — Не передумала? — он садится на диван и хлопает ладонью на место рядом с собой.       Гермиона, сама не понимая зачем, опускается рядом, соприкасаясь с ним коленом. Тео тут же сдвигается ближе. Его губы плавно изгибаются в улыбке. Глаза исследуют её лицо, намечая себе путь от её лба к губам, не сдвигаясь ни на дюйм ниже.       — С чего бы мне передумывать? — Гермиона смело заглядывает в его глаза зелёного оттенка с серо-голубыми штрихами. — Я хочу этого.       — Смелая девочка, — он улыбается чуть откровеннее и ямочка на его щеке проявляется в полной мере. Он касается её локона, потирая волосы между большим и указательным пальцами и выпускает их в момент, когда Драко хлопает его по плечу.       — Нам пора, пока не передумал я, — отрезвляет их он, и первым открывает проём на выход из подземелий. Гермиона встает и проходит сразу же вслед за ним. Тео замыкает, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь.       — Филч где-то рядом. Уже чую этот кошачий душок, — Тео сплевывает прямо в коридоре и равняется с Малфоем.       Втроём они осторожно покидают пределы замка, лишь единожды переждав в галерее у самого спуска вниз. Шаркающие шаги быстро скрываются в глубоком коридоре, оставляя им пространство для маневра.       — Вы можете идти не так быстро? — Гермиона едва поспевает за их широкими размашистыми шагами, придерживая полы мантии. Парни охотно сбавляют темп. На улице под их ногами дребезжит сухой гравий, который вскоре сменяется плотной травой.       — Ступайте на поле, а я в ангар, — бегло произносит Малфой, сворачивая левее в полумрак за раздевалками.       — Пойдем, — Тео сбавляет шаг и, поравнявшись с Грейнджер, глядит на неё с прищуром. — Когда ещё побываешь посреди квиддичного поля почти в полночь.       Они преодолевают огромное расстояние до центра поля и останавливаются на едва видимой разметке.       — Держу пари, Драко сейчас брезгливо осматривает все метлы в ангаре. Едва ли ему хочется усадить свою аристократичную задницу на облупленный черенок, — Нотт усмехается, поправляя квиддичные перчатки, попутно застегивая тугой ремешок. — Удивительно, он никогда так не жертвовал собой ради блага других людей.       Сердце сжимается в тугой комок, захлебнувшись потоком устремлённой в него крови, и, спустя мгновение, бьётся в два раза быстрее.       — Подумаешь… — она приглушённо выдыхает в ночной воздух, который колеблется от исходящего от неё тепла чар Малфоя.       Гермиона отворачивается, пытаясь скрыть своё замешательство в тени высоких трибун. Откровенность Тео срывает с неё пластырь за пластырем, оголяя что-то глубинное. То, что страшно разглядывать даже самой.       — Держите метлы, — Малфой прерывает их разговор, окликнув издалека. Он идёт, неся наперевес в руках три метлы. Одну он перекидывает Тео, который ловко подхватывает её и сразу седлает.       — Грёбаный Салазар! Как же я скучал, — он поджимает ноги и повисает в метре над землёй, почуяв родную стихию.       — Это тебе, — Малфой кидает на Гермиону короткий взгляд и протягивает свою метлу. Она не новая, но сияет прежним лоском. На рукояти металлический шильд с гравировкой «Д.М.»       Именная метла Малфоя вибрирует в её руке и Гермиона сглатывает от набирающего оборота страха.       — Эй, я помогу тебе, — заверяет он её, заметив то, как она внезапно вздрагивает, когда метла чуть дергается в её руке. — Просто держи крепче и чуть ниже.       Он кладет ладонь поверх её прохладной руки, сдвигая по черенку немного ниже, обернув пальцы вокруг гладкого древка вплотную. Кажется её внутренности смещаются вместе с этим самым движением, оставляя нечто тянущее спазмом в низу живота и заставляя её неловко смотреть на его пальцы.       — Зажми сильнее, не бойся. Это как с лошадью, — разъясняет он, глядя ей прямо в глаза, когда она отрывает свой взгляд от их рук. — Она чувствует твой страх, поэтому нужно немного расслабиться и отпустить себя. Это помогает, — Малфой сжимает свои пальцы поверх её, плотнее зафиксировав, и отстраняется. — Да, вот так.       Малфой отходит на пару шагов и надевает перчатки. Гермиона смаргивает пелену замешательства перед глазами и смотрит в сторону, на то, как Тео кружится на месте, радуясь как ребёнок. Если это и правда работает, она готова попробовать.       Один раз.       Да. Всего один.       Она косится на силуэт ночного спящего замка и откровенно скучает по всему, что пережили его стены. И прежде всего по себе. Скучает по крикам и гаму на этом стадионе в моменты матчей. Слёзы совсем не вовремя струятся по щекам и она вытирает их рукавом мантии, заставляя себя собраться.       В момент, когда она оборачивается к парням, Малфой кидает ей перчатки, уменьшенные заклинанием под размер её рук. Мягкая внутренняя подкладка приятно обволакивает ладонь и Гермиона ощущает мгновенное тепло. Будто он надел их перед ней, согрев теплом своего тела, и теперь передал ей.       — Где ты её откопал? — Тео с хохотом разглядывает метлу друга, когда, наконец, спускается со своей. — Шестой Чистомет! Салазар бы перевернулся в гробу, узнай что ты садишься на такую развалюху.       Малфой хмурится и оглядывает метлу, лежащую на траве. Она невзрачная и побитая не в одном матче, судя по количеству ссадин, вмятых в дерево. Но, скорее всего, это лучшее, что он смог найти в ангаре.       — Эта была приличнее остальных, — терпеливо отвечает он, поднимая метлу, и рассматривает её, проворачивая в руках. — Секция с учебными метлами — такой отстой. Не представляю, как на них рискуют садиться первогодки.       — Может, ты всё-таки возьмешь свою? — встревает Гермиона, протягивая метлу Малфоя ему навстречу.       — Ну уж нет, — отрезает он и качает головой. — У меня нет никакого желания сидеть в больничном крыле и смотреть на тебя, собранную по частям.       — Но ты…       — За меня не беспокойся. Я же сказал, Грейнджер. Мой опыт полётов превосходит чей-либо на потоке. Я очень много занимался не только в Мэноре, но и вне тренировок для матча.       Она опускает взгляд на траву между ними и поджимает губы. Сопротивление застревает на выдохе и она сдается.       — Сесть сможешь? — уточняет Малфой, когда Грейнджер, опередив его вопрос, неловко перебрасывает ногу через черенок. Метла дёргается вперёд, от чего Гермиона выпячивает руки перед собой и чуть не сползает на землю. — Давай покажу.       Малфой выдыхает пар и приближается к ней, становясь позади. Он ловко перебрасывает свою ногу, задевая её спину своей широкой грудью. Мышцы тут же сковывает от напряжения и она заметно отдаляется, сдвинувшись вперёд.       — Грейнджер, куда ты отползаешь? Давай чуть назад. Мне нужно показать тебе как правильно.       И она, неловко ёрзая, прижимается к его торсу и ловит острые импульсы, покалывающие кожу. Он подталкивает её бедрами, руками меняя расположение её лодыжек и ставя их на выступы.       — Теперь руки, — выдыхает он возле её уха. Гермиона, вместо того чтобы отдалиться, наоборот, вжимается в него, глядя на то, как Малфой кладет её руки в перчатках поверх дерева. — Старайся не давить на верх черенка, метла может начать резко пикировать вниз. Её скорость намного больше, чем у Чистомета и мне будет сложно контролировать, если ты пойдешь вниз.       Малфой продолжает направлять её руки, фиксируя необходимое положение и задевая щекой её волосы. Гермиона немного поворачивает голову в его сторону почти что утыкаясь носом ему в скулу. Близость к его коже запредельная, и она вдыхает, словно слизывая, запах его тела. Тихий, сидящий близко к нему, интимный и едва различимый аромат ментола от сигарет, переплетающийся с чистотой тела от геля для душа. Она пытается запомнить все эти ноты, пока его руки лежат поверх её, и она не сопротивляясь передвигает их согласно его указаниям.       — Отлично, — Малфой обрывает её мысли, тепло его тела пропадает.       Он отстраняется, пересаживаясь на выбранную метлу, и подстраивает её под себя. Приноровившись, он оглядывает Тео и Грейнджер ещё раз, прежде чем взлететь.       — Отталкивайся мягко, и крепко держись за черенок. При повороте сбавляй скорость, выпрямляясь.       — Только будьте рядом, — паника в её голосе такая явная, что Тео приближается к ней практически вплотную, призывая взглядом сделать Драко то же самое.       — Не волнуйся, девочка, — Тео протягивает руку, кладя поверх её руки. Вторая ладонь в грубой перчатке задевает её справа, и теперь она смотрит вперед на клубок их скрепленных рук и паника медленно, но угасает.       — Давайте вместе, на счет три, — предупреждает их Малфой. — Только не дергайся раньше времени, Тео, иначе я тебя размажу о трибуну.       Тео хрипло смеётся и склоняется к черенку. Грейнджер повторяет за ним. Малфой принимает аналогичное положение.       — Раз…       Метла трясётся под перчатками, отдавая вибрацию по бёдрам.       — Два…       Малфой встречается с ней взглядом, кивая подбородком. Метла рвётся вперёд, а каблуки школьных туфель предательски соскальзывают с выступов.       — Три!       Черенок, выскальзывая из рук, дергаётся вверх, и, навалившись всем телом, Гермиона пытается выровнять положение. Руки Малфоя и Тео всё так же держат метлу поверх её рук, пока они стремительно взлетают всё выше. Гермиона в панике впервые смотрит вниз.       — О боже, — говорит она дрожащим голосом. — Мы же все разобьемся!       — Без паники, Грейнджер, — успокаивает её Малфой, когда они отрываются от земли на приличное расстояние и доходят до среднего уровня трибун. — Мы держим тебя.       Гермиона нервно сглатывает, оглядываясь по сторонам. Воздух задевает щёки. Тео в блаженстве прикрывает глаза, удерживая свою метлу одной рукой, как и Малфой справа от неё. Их бёдра слегка касаются её с каждой стороны. Необъяснимые новые эмоции хлещут по её нутру и она покрывается ледяными мурашками от осознания того, насколько высоко они сейчас находятся от земли.       — Может, мы могли бы спуститься? — бледными от страха губами спрашивает она, и Малфой сжимает её руку в перчатке.       — Держись рядом, не взлетай слишком высоко. Я буду контролировать твою скорость.       Гермиона сильнее поджимает ноги и жмурится от потока ветра, который почти сбивает её с курса. Втроём они летят прямиком к кольцам, самой высокой точке квиддичного стадиона. Спустя мгновение земля под ними превращается в смутное пятно, а пики трибун равняются с их положением на метле.       Они почти наверху.       Хватаясь за черенок, Гермиона пытается справиться с дрожью в руках. Но её метла вырывается вперёд, и руки парней соскальзывают.       — Держи черенок параллельно земле, Грейнджер, — кричит ей Малфой, и она едва справляется с гудением в теле. Она так трясется, что ещё немного и её сердце выпрыгнет из груди, не выдержав такой нагрузки. Она с визгом проносится мимо кольца и впечатывается в Тео. Он ловко прижимает её к себе, обхватывая свободной рукой, будто тело Грейнджер — податливый квоффл.       — Резвая у Драко метла, — улыбается он, обдавая её своим теплом и выпуская из рук. — Без паники, девочка. Дыши.       Не сразу, но это помогает прийти в себя и отдышаться, пока Малфой не подлетает к ним вплотную, останавливаясь прямо напротив Гренйнджер.       Он быстро стягивает перчатки, убирая их в карман, и прикасается к её лицу разгорячёнными ладонями. Она всё ещё дрожит, чувствуя, как потряхивает все внутренности. Малфой смотрит на неё в упор и почти касается её носа своим.       — Не смотри вниз, Грейнджер. Смотри на меня.       Гермиона сглатывает от перенапряжения и волнения, но слушается, уставившись в его обеспокоенные глаза.       — А я, пожалуй, полюбуюсь на звёзды, — спокойно произносит Тео, зависая в воздухе и сидя на метле, свесив ноги на одну сторону. — Вы только посмотрите какой сегодня особенно яркий ковш Большой Медведицы. Скоро он совсем скроется за горизонтом до следующего года. — Он указывает пальцем куда-то в звёздное небо на бесчисленные скопления звёзд.       — Это ведь так странно, — задумчиво произносит Малфой, отпрянув от девушки и теперь подняв голову по направлению к звёздам. — Они давно умерли и погасли, а мы только сейчас видим их свет. Предсмертную вспышку, агонию и немое одиночество, застрявшие глубоко в космосе.       — Надеюсь, при жизни они сияли не меньше, чем при своей кончине, — Гермиона заостряет своё внимание на его дернувшемся кадыке, рядом со своим лицом, и замирает, когда он опускает свои поддетые синевой ночного неба глаза прямо на неё, чуть склоняя голову.       — Будь уверена, Грейнджер. Они сияли слишком ярко, чтобы потом сгореть дотла.