твой хороший Ш.

Холодное солнце уже не такое яркое, медленно скатывается к краю неба, изредка прячась за почти прозрачными, крохотными и растянутыми в длину облачками. Шерлок задумчиво наблюдает за ним, но Джон видит тот самый характерный пустой взгляд — смотрит, но не видит, вновь погрузившись в свои мысли. Шерлок такой Шерлок, не думать он не умеет. Он так считал. Джон тоже, пока не нашел единственный способ отключать слишком активные мозги мужчины. Он тихо усмехается, а затем качает головой и кладет ладонь Шерлоку на плечо. Тот реагирует не сразу: Джон наблюдает за тем, как взгляд медленно наполняется осознанностью, и краешки губ приподнимаются в фирменной Шерлоковской недоулыбке. Джон слегка улыбается в ответ, а затем двигает головой в сторону дома. Шерлок молча подчиняется и, бросив уже осознанный взгляд на жёлтый шар на краю неба, направляется к двери. Джон незримой тенью следует за ним. Он всегда рядом, всегда за правым плечом, и Шерлоку не нужно оборачиваться и проверять — Джон ощущается незримо всегда, а его редчайшее отсутствие приносит почти физически ощутимый дискомфорт. Джон рядом, сколько себя помнит Шерлок. Всегда надежно защитит спину, понимает иногда лучше, чем он сам себя, в нужный момент подскажет решение или невзначай наведёт на улики, поддержит за локоть на краю пропасти, уступит там, где это необходимо, никогда не скажет лишнего слова. Всегда со спокойной улыбкой за спиной, нежным рокочущим «Шерри, мой дорогой Шерри» на ухо, крепким плечом и всем остальным — тоже крепким, утягивающим на дно темным взглядом карих глаз в ответ на пронзительные голубые Шерлока. Мужчина уже не помнит, как так вышло, что, когда однажды эти красивые глаза посмотрели на него со странным смешением эмоций в глубине, непривычно потемневшим от желания взглядом, ему неожиданно захотелось подчиниться и опустить свой взгляд, как нашкодивший щенок. Шерлок испугался своих порывов, но Джон… Джон всегда был рядом. С молчаливой улыбкой поднял его подбородок аккуратными пальцами, вылавливая виляющий по округе взгляд, чтобы увидеть ещё раз подтверждение своим мыслям, а затем показать уже Шерлоку, что это нормально. Нормально хотеть мужчину, который вроде как твой друг, нормально хотеть подчиниться и отдать весь контроль человеку, которому доверяешь, нормально ощущать слабость в ногах от одного тяжёлого, осязаемого взгляда. Нормально сдавленно стонать в подушку, ощущая глубоко внутри чужую горячую плоть. Шерлок снимает перчатки, аккуратно складывает их в карманы пальто, которое, в свою очередь, вешает на стойку у входа. Ботинки устраиваются на коврике у двери, а мужчина проходит вглубь дома, пока Джон разбирается со своей одеждой-обувью. Совсем скоро камин начинает резво и тепло приветствовать их бревнышками, пожираемыми языками пламени. Шерлок присаживается на софу неподалеку от камина, устраивая ноги на пушистом ковре, и робким взглядом следит за Джоном, что умывается на небольшой кухне, что почти сливается с гостиной. Атмосфера совсем неуловимо меняется, но Шерлок уже привык чувствовать это щекочущее внутренности состояние. Как-будто в самом воздухе, в позе и каждом движении Джона слышится неуловимый приказ подчиниться, и все нутро Шерлока почти отчаянно отзывается на этот порыв. Закатанные по локоть рукава рубашки позволяют Шерлоку видеть крепкие руки, по которым струятся выпирающие вены — сознание вспышкой-воспоминанием рисует картину этих рук на беззащитной шее, и жар устремляется вниз живота. Джон подходит неспешно, будто играя на нервах, загоняя жертву в ловушку. Диван проседает, когда Джон ставит колено рядом с ногами Шерлока, нависая мощным телом над его уже ощутимо дрожащим телом. Пальцы скользят от уха по линии челюсти, привычно обхватывают подбородок и приподнимают, заставляя смотреть прямо и чуть вверх. Шерлоку кажется, что стук сердца слышно даже за километр, но это лишь будоражит нутро, что ещё сильнее подгорает при виде темного взгляда сверху. Поцелуй для него смазывается во что-то горьковатое, влажное и горячее, пока вторая ладонь скользит по напряженному телу, заставляя рефлекторно отзываться и двигаться ближе к касаниям, что так недостаточно ощущаются из-за одежды. Горячий настойчивый язык скользит по небу, сплетается с всегда робкими попытками ответить, а затем рука на затылке сжимает короткие волосы почти до боли, и Шерлок не успевает заметить, как оказывается стоящим коленями на пушистом ковре. — Раздевайся, полностью, Шер-ри, — тихий голос раскатывает р по нёбу, мужчина сглатывает, но послушно снимает с себя поочередно всю одежду. Это всегда особенно обжигает — оголяться самому, и Шерлок знает, что Джон знает, что ему это до горячего стыда нравится, и заставляет делать так почти каждый раз. Пушистый ковер щекочет колени и ступни, жар — Шерлок сомневается, что от камина, — опаляет все тело, а Джон неторопливо оглядывает его тело горячим взглядом. Он встает, подходит со спины и медленно скользит кончиками пальцев по широкой груди до шеи, на которой контрастно-резко сжимает руку, ощущая, как пульс под ней начинает ускоряться. Мужчина опускается на колени позади, прижимаясь горячим даже сквозь одежду телом к оголенной спине. Меняет правую руку на левую, сжимая ощутимее, а второй скользит по телу снизу вверх, привычно исследуя покрытую шрамами кожу. Они нравятся ему с особенной страстью, иначе не объяснишь то, с каким трепетом он обводит каждый, выученный наизусть. Горячая ладонь опускается на бедро, оглаживает, легко сжимая, не спеша стремится выше, по подтянутому животу, по рёбрам, испещренным следами — уже рук и зубов Джона. Два пальца с силой сжимают один из сосков между собой, и тихий скулеж глушится сжавшейся сильнее на шее рукой. Горячее дыхание опаляет шею, куда через мгновение прижимаются сухие губы в коротких, многочисленных поцелуях, пуская разряды тока по телу. Шерлок ощутимо плавится, ноги слабеют и дрожат, в животе скручивается узел, а горячие прикосновения лишь усиливают возбуждение. Кислорода начинает не хватать, и голова туманится. — Сегодня ты был особенно хорош, мой дорогой Шерри, — негромко шепчет прямо на ухо Джон, лаская меж пальцев бусинку соска, — я горжусь тобой. В ответ лишь слышится крохотный всхлип, когда Шерлок прикрывает глаза от ощущения резко загоревшихся щек. Джон тянет сосок пальцами, а рука на шее, пусть и не сжимает с той же силой, не даёт двигаться — Шерлок судорожно выдыхает, крепче прижимаясь к мужчине спиной. Ладонь опускается на бедро особенно звонким в интимной тишине шлепком, а затем ловкие пальцы обхватывают налившуюся кровью головку члена, что крепко стоит и прижимается к низу живота, пачкая его в предэякулят. Джон неспешно и очень самодовольно ведёт рукой вверх-вниз по стволу, перебирает мошонку, подушечкой пальца давит на влажную уретру и сжимает ладонь на головке. Он играется мучительно медленно, все сильнее ощущая дрожь красивого тела перед собой, а Шерлок всхлипывает и успевает лишь попытаться толкнуться бедрами навстречу, за что его лишают последних крох кислорода до кружащейся головы и потемнения в глазах. Тело горит от возбуждения, оргазм накатывает несмотря на нещадно-медленные движения, Джон отпускает его шею, чтобы прижать к себе поперек груди, а затем сжать крепко сжать пальцы на основании члена, не давая Шерлоку забрать свою разрядку. Тот жалко скулит-стонет, роняет голову на плечо мужчины, часто-часто дыша. Оргазм откатывается, и это ощущение потерянного обжигает все внутри. — Ну-ну, милый Шерри, не расстраивайся, — шепчет хрипло Джон, вновь начиная двигать рукой, на что тело перед ним сразу отзывается удовольствием, — ты обязательно заберёшь свою награду за то, каким умным и хорошим был на сегодняшнем деле. Но особенно сладок приз, который получаешь не сразу, ведь так? Шерлок находит в плавящихся мозгах каплю сознания, чтобы кив без слов признавая правоту Джона, и вновь на рефлексах толкается в кулак мужчины. Тот негромко смеётся, двигаясь чуть быстрее, и прижимается к шее в болючем укусе. — Смотри, Шерри, — говорит-приказывает Джон, и мужчина переводит плывущий взгляд на большое зеркало у дальней стены. Жгучий жар опаляет тело, что покрывается мурашками, а возбуждение бьет по нервам. — Так жалко и слабо выглядишь, когда пытаешься раньше времени получить то, что тебе не дают, — тихий смешок, на который Шерлок вздрагивает, сдерживая жалостливый скулеж. Дрожащий, с искусанными губами, блестящим от выделений животом и крепко стоящим членом, он в отражении выглядит действительно грязно и жалко, заставляя узел в животе скручиваться крепче. Джон за спиной отстраняется на мгновение, а когда вновь прижимается — с губ Шерлока слетает рваный стон, потому что он ощущает прижимающееся к пояснице чужое возбуждение. Оргазм не успевает вернуться, когда ладонь с члена исчезает. Другая рука давит на спину, и Шерлок, прикрыв глаза, послушно прогибается, оказываясь прижатым чувствительными сосками к пушистому ковру. Уязвимая, открытая поза обжигает нервы, мужчина прикусывает нижнюю губу, пряча лицо в сложенных пред собой руках. Джон шуршит позади, а затем два мокрых и прохладных пальца касаются кружочка мышц. Один толкается внутрь, растягивая податливый вход. Шерлок внутри горячий и тугой, но мышцы скоро подаются, пропуская два пальца по основание, и Джон чуть активнее двигает ими, разводя в стороны, подготавливая-растягивая. Когда внутри свободно скользят три, Шерлок сам подаётся навстречу, пытаясь насадиться глубже. Джон усмехается, вытаскивая пальцы, и наблюдает за тем, как мужчина перед ним дрожит и призывно виляет бёдрами. — Ну же, мой Шерри, скажи мне словами, чего хочешь, — вынуждает Джон, и Шерлок тихо скулит, прикусив ребро ладони. Стыд обжигает, синим пламенем по всему телу и алым-алым щекам, а член даже не думает падать, заинтересованно выделяя все больше предэякулята. — Я… п-пожалуйста, — выдыхает отчаянно мужчина, — хочу тебя внутрь… глубоко, прошу, Джо-он, — тянет Шерлок, прогибаясь в спине сильнее. Джон довольно улыбается, кладя горячие ладони ему на поясницу. Сам горит от желания оказаться во влажной тесноте горячих стенок. Крупная головка прижимается к красному истекающему смазкой входу, и Шерлок тут же двигается назад, пытаясь насадиться. Джон сжимает его бедра до синяков, и сам, медленно проталкивается внутрь. Замирает, давая привыкнуть растянувшимся мышцам, а затем одним толчком входит по основание, удачно попадая головкой по набухшей простате. Громкий стон срывается с губ неожидавшего резкости Шерлока, а Джон несдержанно толкается ещё, вырывая новые жалкие звуки. Мокрые шлепки двух тел заполняют тишину, заглушая и треск камина, и завывания ветра за окном. Шерлок теряется в наслаждении, ни о чем не думая, жадно насаживается на крупный член сильнее сквозь крепко сжимающие его бедра руки, но Джон и сам не медлит, вбиваясь в него с остервенелым рвением. Растянутый вход горит, каждый толчок выбивает из головы всю осознанность, оставляя лишь желание получить удовольствие, Шерлок уже не сдерживаясь стонет и скулит при каждом попадании головки по чувствительной железе внутри. Джон вторит ему хриплыми тихими выдохами, а затем накрывает его тело своим и кусает в загривок до ослепляющей боли, что и толкает мужчину за грань. Сперма пачкает мягкий ковер, Шерлок почти падает с колен, но Джон крепче сжимает его и с силой толкается по основание, когда стенки сжимают его до боли, доводя до разрядки следом за Шерлоком. Джон загнанно дышит ему в лопатки, изливаясь внутрь сильным, горячим потоком семени. Шерлок расслабляется под ним, таки падая на живот, совсем не заботясь о луже из спермы под собой, а Джон мягко целует ему спину, не спеша выходить из мокрой глубины. Он ложится сверху, горячим телом вжимая в ковер, и крепко обнимает, поглаживая руками по бёдрам. — Мой хороший, любимый Шерри, — слышит мужчина под ним и слабо улыбается в ответ, чувствуя, как сознание верно отключается от усталости.