Контрактор

      Чон Сурин не любила, когда что-то шло не по плану, но сегодняшний день обещал быть именно таким. Это не радовало. Стоило ей только проснуться и раздать все необходимые указания, как со второго этажа спустился супруг, при полном параде. Сколь сильно Чон Джион не придерживался высоких норм, даже он дома не носил костюм-тройку.              — Доброе утро, у тебя планы на сегодня? — миролюбиво, можно сказать, даже доброжелательно, поинтересовалась женщина.              — Да. Важная встреча.              — Ясно, к какому времени освободишься?              — После обеда буду. А в чём дело?              — Мы всей семьёй приглашены сегодня на ужин к Кимам, надеюсь мне не придётся краснеть из-за твоего опоздания, — она недобро зыркнула на мужчину, злясь и из-за его забывчивости, и из-за неожиданно образованных планов, которых изначально точно не имелось в наличии.              — Фрр, — фыркнул тот, явно удерживая себя от закатывания глаз, — нашла перед кем краснеть.              — Чон Джион! Харуки — моя подруга, будь добр относиться к ней соответственно, — холодно выдала Сурин, чуть приподняв подбородок.              — Я тебя услышал. Тогда, до вечера, пришли водителю адрес, — и, привычно чмокнув супругу в щеку, удалился по своим, несомненно важным делам.              — Какие это у тебя, интересно, встречи, неожиданно в воскресное утро появились, — прошептала она себе под нос, наблюдая в окно, как муж сел в машину, и та, отъехав, скрылась из её обозрения. Не будь он Чоном из главной ветви, омега из-за столь частого отсутствия супруга дома точно подумала бы о его похождениях налево. Но тот был тэнгу, ведущим род от самих императоров и ни за что бы не позволил секундной жажде любви подвергнуть риску репутацию своей семьи. Да и не была женщина уверена в его способности любить.              — Госпожа, завтрак готов, — неслышно подобралась к хозяйке поместья прислуга, вырывая старшую омегу из вороха её мыслей.              — Сделай мне, пожалуйста, кофе, и попроси Юса подготовить машину, — не оборачиваясь попросила она.              — Госпожа, вы который день пропускаете завтрак, — тихо проговорила женщина, с явной обеспокоенностью в голосе.              — Не хочу, — мотнула она головой и неспешно направилась на второй этаж. Сидеть в полной тишине и одиночестве особняка, давящего на неё всё сильней и сильней, она больше не могла. Сложно было передать то чувство облегчения, которое Сурин испытывала, стоило машине отъехать от территорий Чонов. И чем дальше они двигались, тем проще омеге дышалось.              Откинувшись на подголовник, женщина с наслаждением прикрыла глаза, отпуская всю свою напряженность. Ветер слегка трепал её волосы, и Сурин сильней приспустила окно, чтобы он напрочь снёс всё дурное и ненужное. Как было бы хорошо, будь их отношения с мужем куда более простыми и обычными. Но это была плата за её вознесение на верхушку кланов. Не многие могут похвастаться тем уровнем, на котором стояла Чон Сурин. Вот только, чем больше времени проходило, чем сильней от неё отдалялся муж, Хосок и малыш Гук-и, тем сильней она чувствовала собственное одиночество и бессилие. Наверное, именно поэтому, появление Хару в её жизни стало столь значимым событием. Поэтому она ухватилась за подругу двумя руками-клешнями, не желая потерять хотя бы её тепло и близость.              Машина тем временем приблизилась к территории клана Амонтерра, и Сурин невольно улыбнулась, сразу же прикипая к окну, за которым во всю резвилась малышня, зачастую в непотребном для Чонов, зверином виде. Но здесь это никого не смущало и не оскорбляло. Казалось, лисам было абсолютно всё равно на чужие рамки, запреты и ограничения. В их душах жила сама жизнь, за которой хотелось хотя бы наблюдать.              — Госпожа, мы на месте.              — Спасибо, Юс, — проговорила женщина, щёлкая ремнём безопасности. — Ты можешь быть на сегодня свободен.              — Но, госпожа, — мужчина повернулся с обеспокоенностью во взгляде, не зная, стоило ли ему продолжать говорить.              — Не переживай, Джион меня заберёт. Отдохни, раз выдаётся такая возможность, — добавила она, кивком головы благодаря за открытую дверь.              — Спасибо, госпожа. Хорошего вам дня, — пожелал он, и как примерный водитель встал у машины в ожидании, когда его хозяйка зайдёт в дом подруги, который в последнее время посещала часто и из которого всегда возвращалась в прекрасном расположении духа.              — Привет, а ты чего так рано? — удивлённо встретила подругу Харуко, она её в это время точно увидеть не ожидала. Тем более, одну. В эту конкретную секунду её любопытный нос отчетливо учуял нечто интересное. Посторонившись, она пропустила её в дом, приветливо кивнув знакомому водителю перед тем, как закрыть дверь.              — Муж уехал по делам, дети взрослые и тоже со своими делами, так что я осталась дома одна.              — Заскучала?              — Немного. Ты же не против?              — Я тебя умоляю, — захохотала та над растерянным выражением лица Сурин, только в этот момент осознавшей, что своим присутствием могла нарушить чужие планы. И дождавшись пока та разуется, повела её на кухню.              — Ой, ты уже начала готовить? — заметила омега высокую ёмкость, прикрытую полотенцем, и некоторые овощи, дожидающиеся своей помывки.              — Нет, только тесто замесила, пусть поднимается до прихода моих мальчиков, — отозвалась та, наливая воду в чайник и ставя его на плиту.              — Может, позвони Тэхёну, я сама тебе помогу, а они с Юнги пусть к ужину подъезжают. Чего детей отвлекать, — предложила Сурин отличный, на её взгляд, план. А то мало того, что приехала раньше, так ещё и отвлекать будет. Вот уж нет.              — Это бессмысленно, всё равно припрутся сюда ближе к двум, приговаривая, что я должна сидеть на жопе ровно и не мешать «не беременным ёкаям» готовить, — мгновенно отринула она озвученное предположение, легко и мягко посмеиваясь.              — Часто приезжают? Прям так, вдвоём?              — Они буквально не отлипают друг от друга. Живут вместе, на учёбу ездят вместе, учатся на одной специальности, даже в клубе неразлучны. Как в садике познакомились, так и приклеились на долгие годы, — махнула рукой Харуки, и полезла в шкаф за чашками и чаем.              — Ничего себе, вот это дружба, — восхищённо выдала женщина. Подобное увидеть в её окружении было довольно сложно. Ни она сама, ни муж, ни дети, не испытывали ничего, даже близко похожего. Неужели это потому что они не кицунэ, славящиеся своим тесным контактом с себе подобными? Если да, то она тоже хотела бы быть лисицей.              — Да там уже не дружба, а полноценное родство. Они же когда маленькими были, по одиночке даже не ночевали, спали либо у нас, либо в доме Юнги. С отпуском та же ситуация. Сначала проведут его с одними родителями, потом с другими, а если, не дай бог, те совпадут, для них, считай, земля разверзлась. Целых две недели не дышать одним воздухом. Драма. Но самый глобальный ужас происходит, когда Юнги родители увозят во Францию, ты бы видела эти концерты, по одному и второму сцена плачет.              — Забавно. А что не так с Францией? Не отпускаешь?              — Да пусть едет, себе на здоровье, — фыркнула кицунэ, ставя на стол красивые пирожные с мягким и воздушным, даже на вид, кремом. — Вот только Тэ по какой-то причине туда ни ногой. И я уверена, это не просто прихоть. Там явно произошла какая-то история, которую эти мелкие засранцы мне не рассказывают. Как сговорятся оба, то хоть пытай — ничего не выдадут. Твои такие же?              — Нет. В детстве, они чаще задирались и собачились друг с другом. Альфы, сама понимаешь, — выдала та обтекаемо, без лишних подробностей, что Харуки показалось очень странным. Подруга опять это делала — говорила, но недоговаривала, вызывая у лисицы ещё более отчаянное желание разузнать больше. И только опыт общения с тэнгу в прошлом сдерживал. Нужно было время, подготовка, терпение и подходящие условия, чтобы Сурин всё рассказала.              Ничего, она подождёт того момента, когда подруга будет точно уверена в себе и своём эмоциональной состоянии, с которым у неё точно не всё в порядке.              — Да, понимаю, частично, — засмеялась кицунэ, словно не заметила того осторожного и неохотного высказывания. — Я очень рада, что Тэхён оказался омегой, до последнего не знала, кто будет, в принципе, ничего не поменялось.              — Ты не знаешь, кто родится? — удивилась Сурин, а потом покачала головой, исправляясь: — Точно, срок же пока маленький.              — Мы, в принципе, и не планировали узнавать, пусть будет сюрпризом. Хотя, Тэхён и Юнги уверены, что родится омега-девочка, даже начали выбирать ей имя, — со смешком призналась женщина, заливая кипяток в чашки и с головой окунаясь в их вечерние дебаты по выбору подходящего имени у её ног. Перебирая подходящие, они то и дело спрашивали одобрение у ребёнка в животе, будто тот мог им дать знать, нравится ему или ей предложенное, или нет. Дети.              — А разве Хоран не хотел бы альфу? Продолжатель рода и так далее?              — Какая разница, кем будет ребёнок? Главное, чтобы был здоровым и счастливым.              — Ну, да, не могу не согласиться, — улыбнулась она, соглашаясь со всем сказанным, невольно вспоминая свою последнюю беременность. — Но признаюсь, когда я носила Чонгука, то искренне надеялась, что он всё же родится омежкой, будет моей милой, нежной, и ласковой прелестью.              — Да, уж, омеги — они такие.              — Вот-вот, мой Хоби уже в пять лет стал ершистым, мелким букой, вошедшим в активный и противный период «мама отстань», «не обнимай меня, я сильный и независимый мужик».              — Серьёзно? — весело захохотала кицунэ во весь голос. Так и представляя того юного и красивого альфу маленьким карапузиком с пухлыми щечками, что выговаривал свои возмущения донельзя милым голоском, после чего его однозначно хотелось пожмякать только сильней.              — О, да, не представляешь, как мне было обидно. Но, благо, в то время как раз родился Чонгук, и мне было куда выплеснуть всю свою нежность и любовь.              — В этом прелесть малышей — они не брыкаются, — с пониманием в голосе отозвалась Харуки.              — Да, прелестный возраст, проходящий так быстро. Я до сих пор помню, как Гук-и таскался за мной повсюду, улыбался своими передними зубками и трущил овощи. А потом в нём проснулись гены Чонов, — мигом её воодушевленность и блеск в глазах померкли, а на лице появилась недовольная гримаса. Момент, когда младший сын в одночасье от неё отдалился, всё ещё отдавался неприятным, ноющим чувством в груди. Это произошло слишком резко и неожиданно. И она оказалась банально не готова к такому поведению всегда мягкого и нежного сына.              — Ты же сама Чон.              — Гены императорских Чонов — противные гены, у меня таких нет, — резко заявила тэнгу, отворачиваясь от засмеявшейся в голос подруги.              — Да ладно, не может быть всё так плохо, — взгляд небесных, таких чистых и пронзительных глаз на миг заворожил Сурин, и она, недолго думая, выдала:              — Ой, не представляешь, мне порой так хочется взять что-нибудь тяжёлое и треснуть по пернатой голове Чон Джиона, — но быстро опомнившись, резко замолчала, плотно сжав губы. Это было недостойным поведением. Она не должна была так говорить. Вмиг омеге захотелось встать и покинуть дом подруги, настолько ей стало совестно и стыдно за свои слова.              — Да, я своего тоже порой хочу в окно выкинуть. Особенно в последнее время. Всё понимаю, забота о беременной супруге, но порой такую глупость творит, — Харуки прикрыла часть лица рукой и покачала головой. — Но самое забавное, когда я ему все свои претензии высказываю, он смотрит на меня своими огромными потерянными глазищами, как неразумный лисёнок, и всё — злость проходит. А стоит после довольно улыбнуться, как я таю на глазах. Чувствую себя в такие моменты пломбиром под июльским солнцем. Негодник.              Уголки губ Сурин чуть дёрнулись вверх. Она помнила улыбку Джиона, которую тот так часто дарил ей раньше. Но вот сейчас… женщина видела лишь её отражение в детях. В груди кольнуло. В последнее время они стали до такой степени безразличны и холодны друг к другу, что их связывала лишь общая фамилия, мальчики, и в редком случае постель. Именно тогда женщина ещё могла уловить её тень на губах мужа.              — Да, есть в них что-то завораживающее, — наконец, отозвалась она.              — Согласна. Просто гипнотизирующее. У моего Тэхёна улыбка точно такая же как у Хорана. Эх, был бы он альфой, всех омег у своих ног собирал. А так сидит в своём совете, света белого не видит, такой занятой, ужас просто. Ещё и Юнги каким-то образом в него заманил, хотя я уверена, что этот рыжий лис продался моему мелкому за конфеты.              — Мои — такие альфы, и поверь, это не круто и не шикарно.              — Точно, Чоны! — женщина с размаху хлопнула себя по лбу, с удовлетворением наблюдая, как подруга чуть ожила. Видимо, проблемы в семье имели основную свою направленность именно с супружеской стороны. Отметив данный немаловажный факт, она продолжила: — Вешаются и прохода не дают, как-то было с тобой?              — Хуже, омеги на них, как на кусок мяса смотрят. Становится жутко. А мои балбесы этого не понимают. Пышат своими феромонами во все стороны и счастливы. Пусть Хосок более-менее сейчас успокоился, всё же начинается период гнездования, но младший…              — О, мне рассказывали мальчики, да и на ужине что-то такое тоже упоминалось.              — Я недавно узнала, что по Чонгуку с его компанией ребят есть целый сайт сбрендевших омег, фотографирующих их везде и всюду.              — Да, я в курсе.              — Тэхён? — логично предположила Сурин, делая глоток чая.              — Юнги, а ты как узнала?              — Услышала, как Чонгук возмущался себе под нос, что омегам ещё бы в туалет к нему залезть. А то мало ли, говно не того цвета. Ой, — запоздало хлопнула себя по губам женщина, осознавая, что в точности, прям дословно, передала высказывание сына, но очередной хохот со стороны Харуки быстро её расслабил.              Наблюдая за такой яркой, живой и радостной подругой, сама тэнгу невольно начала ощущать, насколько рядом с той ей самой становилось проще. Кто бы вообще мог подумать ещё полгода назад, что Чон Сурин может высказываться такими словечками? Да ни в жизнь! А сейчас раз за разом ляпает языком, и ничего. Ни недовольного взгляда, ни словесного, язвительного замечания в свою сторону не ловит. Будто так было можно и позволительно не только другим, но и ей самой.              — Твои мальчишки, оба лакомые кусочки, — не признать данный факт, значит объявить себя во всеуслышание слепым и глухим ёкаем, поскольку остаться равнодушным, когда двое молодых, красивых, и пышущих энергией альф стоят так близко к тебе — невозможно. Даже она купилась на их очарование.              — Поэтому я и хотела омегу, нежного, домашнего малыша, которого не интересует, сколько побед удастся одержать, или скольких сразить своим феромоном.              — Думаешь, на неё бы не позарились потные, вонючие альфы?              — А на что моей драгоценности братья? — выпрямилась женщина так, будто у неё в наличии уже был ребёнок-омега.              — Короче, ты согласна присоединится к моему отделу пузатых, — сделала вывод Харуки, нежно поглаживая себя по незаметному животику.              — Не-а, — помотала головой та, и, заметив вопрос с лёгким флёром возмущения во взгляд подруги, тут же затараторила: — ну куда в моём-то возрасте? Тем более, у меня уже двое взрослых детей. Да и Джион…. — не договорив, она махнула рукой, не желая продолжать.              — Давай-ка разберёмся. Ты всего на пару лет старше меня. Дети у тебя, как ты правильно заметила, взрослые, а значит, у самих скоро будут детишки, вот тебе и няньки готовые, если не захочешь брать кого со стороны. Кстати, да, — она хлопнула по столу ладонью и кивнула пару раз сама себе. — Вокруг только плюсы. И мальчишек к дому привяжешь, и себе отдых, и им практика на будущее. По-моему, идеально!              — Я не уверена.              — Мысли же у тебя о ребёнке-омеге ведь не просто так возникли, — мягко улыбнулась ей Харуки, подталкивая ближе тарелочку с так и не тронутой сладостью. — А тут ещё и я под боком беременная. Могли бы вместе ходить на прогулки, встречаться и общаться о малышах, детские готовить, по врачам ходить уже не так скучно, как одной. Мужей этих, вечно занятых, поди, улови. А после рождения их подружим, чтобы было как у Тэ и Юнги. Да так, чтобы не разлей вода!              Соблазнительно. Очень. Сурин почти готова была сдаться. Вырисованная Харуки картина действительно выглядела очень приятно. И так живо, будто на мгновение мелькнула перед глазами и исчезла, унеся за собой всю яркость красок и радостных моментов.              — После Чонгука у меня не получалось забеременеть ещё раз, так что дело тут не в «хочу-не хочу», — грустно улыбнулась тэнгу, а в Харуки словно в этот конкретный момент кто-то вселился. Она вскочила со своего места и рванула в ванную комнату, чтобы прилететь назад уже спустя пару минут, с небольшой колбочкой в руках.              — Попробуй с ними.              — Что это? — женщина с интересом уставилась на этикетку, но длинное фармакологическое название препарата ей ни о чём не говорило.              — Ты ведь знаешь, что мой Хоран соучредитель клиники Ким-Ло, где всем заправляет госпожа Сатоми?              — Серьёзно?              — Да, он её сын, — приоткрыла завесу тайн кицунэ, добавляя: — Единственный.              — Что? Правда? Но…              — Они не слишком распространяют эту информацию, — качнула головой женщина, возвращаясь к тому, о чём хотела рассказать изначально: — Около десяти лет назад, под одной из своих дочерних компаний они начали разработку лекарства для омег, не способных зачать.              — Разве это такая масштабная проблема?              — Пока нет, но предпосылок очень много. Для госпожи Сатоми их стало в достаточной степени, чтобы она дала отмашку на разработку.              — И это результат?              — Не совсем. Скорей, один из образцов. Они изобрели полноценный комплекс. И этот — первый этап. Удивительно, но многие на нём и останавливаются, те же, кому не помогает, обычно идут в клинику, где врачи проводят анализы и назначают необходимые процедуры и препараты.              — Значит, его можно просто купить в аптеке?              — Не в каждой, но да. Если знаешь о существовании, — добавила она с некоторой долей загадочности.              — О чём ты?              — Общественность ёкаев довольно эмоциональна и порой не совсем стабильна, поэтому нашим правительством и твоим мужем в том числе, было принято решение не сообщать о проблеме с деторождением, чтобы не спровоцировать конфликт.              — Что за глупость? Кто в здравом уме начнёт высказывать своё возмущение из-за подобного?              — Ты удивишься. В общем, если надумаешь, то попробуй. Одну таблетку в день и, конечно, половой акт, желательно не один за всё время приёма. Если спустя полмесяца ничего не изменится, значит не помогло.              — Хару…              — Сурин, возьми. Захочешь — начнёшь принимать. Нет, значит в будущем отдашь той, кому будет нужно, — и закрыв ладонь подруги с лекарством, мягко улыбнулась, именно так, как умела делать исключительно Харуки.              — Хорошо. Я подумаю, — и баночка отправилась в небольшую сумочку женщины. На этом моменте тема с продолжением рода и возможной маленькой омежкой была закрыта, но сама Сурин то и дело отводила взгляд, а порой и вовсе выпадала из разговора, словно всё ещё находилась в размышлениях.              Видя некоторую загруженность подруги, кицунэ не мешала. Она говорила о малозначимых вещах, вещая обо всём и ни о чём одновременно, не мешая мысленным рассуждениям, на которые сама и подтолкнула Сурин. Время текло спокойно и неспешно. Обе омеги абсолютно не следили за его ходом, но им пришлось вернуться в реальность, когда входная дверь в доме хлопнула, и громко, по всему первому этажу, разнеслось:              — Мам, мы дома!              — Ой, — пискнула Харуки, глянув на циферблат, показывающий два часа дня. Они же с Сурин планировали начать готовить до прихода парней, но заболтались, а сейчас им всем четверым придётся носиться метеором по кухне, в надежде, что успеют всё доделать до прихода гостей.              — Ты чего не откликаешься? Ой, здравствуйте, Сурин-сан, — поздоровался юноша с гостьей, а затем перевёл взгляд на недовольного друга и тяжело вздохнул. Того всё ещё бомбило не по-детски. Радовало лишь то, что его злость не была такой же сильной как вчера, когда он носился за ёкаями, грозясь отправить тех к праотцам.              — Добрый день, — повторил за другом Юнги угрюмо, и, получив ответное приветствие, двинулся к холодильнику, выуживая оттуда пакет с соком.              — Юнги, ты чего такой хмурый? — поинтересовалась Харуки, глянув на, в секунду осушившего стакан, лиса. Его и так узкие глаза превратились в щёлочки, а желваки ходили ходуном. Что-то сильно взбесило парня, или кто-то.               — Да эти… — с трудом сдержав ругательство, так и стремившееся слететь с языка, он выдохнул и продолжил: — теннисисты опять со своими выкрутасами. Что за ёкаи? Мало того, что своих мозгов нет, так ещё пытаются выбить те у других! Я им точно спокойной жизни не дам. Если не превращу их корт в загон для скота, так отомщу иначе, — злобно прорычал Мин, наливая стакан сока и один заходом выпил содержимое.              — А, понятно, у нас, как всегда, только две вечные темы: Хосок и теннисисты, — хмыкнула женщина, кинув взгляд на затихшую подругу.              — Харуки! Не пали кантору! — взвизгнул парень, но было уже поздно.              — Ну, наконец-то, я снова стала Харуки, а не уважительной Харуки-сан или аджуммой, — хихикнула она, нежно поглаживая свой, пока ещё незаметный, животик и бросила хитрый взгляд на ошарашенную подругу.              — Мой Хосок?! — удивилась Сурин. Чего-чего, а этого она точно не ожидала. Нет, конечно, женщина знала, что старший очень популярен среди омег, да и о симпатии рыженького лисёнка к тому знала. Но, похоже, здесь речь уже шла не о простой симпатии, или ей показалось?              И всё же странно. Конечно, они с Харуки сами недавно говорили, но Хосок всё же был на пять лет старше миленького и невероятно активного лиса. По логике, его, скорее, должен был заинтересовать Чонгук, тот и по характеру более бойкий, но Хосок… хотя, пару лет назад он не давал «АНИМА» продыху своими выходками… Может, преисполнившись слухами, Юнги создал себе идеальный образ, или они встретились и ему пришёлся по душе более спокойный брат?              Мысли бегали как тараканы, кидая омегу с одного предположения на другое.              — Конечно, ваш, — почти не смущаясь выдал лис, крепко держа на своём личике полную невозмутимость, а затем пробормотал: — Вы такого красавчика родили, а мне теперь страдай из-за него.              — Не волнуйся, ты не одинок в своём страдании, — фыркнул Тэхён, похлопывая его по плечу.              — Ну да, я страдаю по Аполлону, а ты — по Тёмному принцу.              — Чего?! — едва не подавился воздухом блондин, мгновение назад так альтруистично подбадривающий друга. — Кто ещё по кому страдает!              — Прародительница, а вы знали, что ваш Чонгук весь фестиваль от Тэхёна не отходил? — сдал друга с потрохами Мин, довольно давя лыбу.              — Прародительница? — переспросила женщина, но вместо ответа омега приготовился лепетать про её старшего сына, как заворожённый.              — Так, даже не думай, — закрыл рот парню кицунэ, — достал уже за сегодня. Хосок всего лишь выложил сторис! Короткое видео! Ничего глобального, так что заткнись!              — Мвсмывсле нифефо глобфальномо, — промычал Юнги и откинул руку друга, — это целая сторис, он там даже говорит! Я чуть от радости с кровати не свалился, когда увидел!              — Тогда, думаю, сегодня тебя будут откачивать доктора, — закатив глаза, произнёс Тэхён, отлепляясь от друга, устроившего целое представление. — Не будет же твой Бог весь вечер молчать, хотя, думаю, он даже не успеет открыть рот, как ты от счастья шлёпнешься.              — Если он приедет, — отметила женщина, забавляясь с экспрессивности Юнги и в тоже время испытывая легкую толику грусти.              — Сурин?              — Я говорила Джиону об ужине, но он с самого утра куда-то умчался, вероятней всего с Хосоком, и от них до сих пор ни звонка, ни ответа на мои сообщения. Так что… — невесело хмыкнула тэнгу, стараясь не показывать свои эмоции, скрыв их натянутой и неестественной улыбкой, которая так не шла ей.              — Если не услышали, то мы до них донесём инфу методом пендаля, — выдал Тэхён нарочито бахвально, явно лишь для поднятия настроения женщине. — Мама будет бить вашего мужа, я Чонгука, а Юнги Хосока.              — Я не могу бить Аполлона! — мгновенно отозвался рыжий, приготовившийся отстаивать свою позицию, но не потребовалось. Пожав плечами, Тэхён предложил хорошую на его взгляд альтернативу:              — Тогда побьёшь Чонгука.              — Я не дотянусь до него.              — Ладно, я обоих побью, — закатив глаза, выдал омега, получая в ответ звонкий смех друга и двух женщин. Атмосфера в комнате разом поменялась, чему Харуки была несказанно рада. Комфорт подруги был для неё важен и видеть то, как она зажимается или картонно улыбается, было по-настоящему тоскливо. Конечно, кицунэ прекрасно понимала, Сурин давно не та юная особа, влезающая вместе с ней в неприятности, но она всё же надеялась, что яркая, живая и невероятно притягательная тэнгу всё ещё внутри неё, нужно лишь приоткрыть дверь, чтобы та вышла.              Ребята, недолго посидев со старшими, вскоре пошли в комнату Тэхёна. Ну как, пошли, их просто выперла Харуки. Они, видите ли, мешали и слишком часто причитали о её беременности и необходимости в этот период отдыхать побольше. Поэтому, получив от неё грозное:              — Сами справимся, а вы валите наверх, — решили не спорить с красноволосой кицунэ и, бурча недовольства под нос, ушли. Юнги привычно с разбегу рухнул на широкую кровать друга и, прижав к себе игрушку-лисёнка, выудил из кармана телефон, чтобы в очередной раз зайти на страничку старшего Чона. Тэхён не отставал, забравшись с ногами в удобное кресло, он проскролил соцсети и привычно заглянул на один небезызвестный сайт. В этот момент вся безмятежность и лёгкость улетучились. Посты сектантской группы поражали, и если сначала парень хмуро вчитывался в каждое новое сообщение, то спустя минут десять не выдержал, заливаясь смехом.              — Что там? Опять Сариён организовывает на тебя травлю?              — Пока нет, но тут проклинают контрактора.              — Чего? — не понял Мин, и, отбросив телефон в сторону, подошёл к другу, вглядываясь в экран. Первое, что привлекло его внимание, был огромный заголовок с кучей счастливых смайликов. К посту крепились фотографии, выкинутые вчера Тэхёном в сеть. Многие пользователи улюлюкали, строча о том, насколько мило Кацухиро смотрится на голове Чонгука. Кто-то делился фантазиями, как бы «господин совершенство» смотрелся в образе контрактора. И многие приходили к выводу, что ушки и хвост Тёмному принцу пошли бы не чуть не меньше, чем крылья.              — И чего ты ржал? — скользя по сообщениям, спросил кицунэ.              — А ты дальше читай, — хмыкнув, парень последовал совету друга и прихуел от написанного. Сразу после тонны сообщений о том, насколько горнолыжный козел прекрасен и божественнен, пошли странные сообщения, в которых отбитые и конченные, ну, или, фэндом Чонгука, начали выстраивать совершенно бредовую теорию, и касалась она Тэхёна и контрактора, да, именно так, не Тэхёна-контрактора, а двух разных ёкаев. По логике сектанток, хозяин архонта специально выпустил его на фестивале, чтобы напомнить о себе, а то как-то часто Чонгук ходил в студсовет и общался там с «золотым помощником».              — Смотри, оказывается, я послал Кацу не для того, чтобы стянуть штаны с Хосока, а чтобы Чонгук не забыл о моём существовании, — тыкнул пальцем в одно из сообщений юноша, забавляясь с предположений студентов. Вот это, конечно, фантазия у людей. Ему бы так.              — С какого хуя ты вдруг девушкой стал? Да ещё и пытающейся вырвать нашего горнолыжного козла из… собственных рук? Бля, это даже звучит странно, — протянул Юнги, отдавая телефон его владельцу и пытаясь состыковать воедино всё прочитанное.              — Они просто не могут допустить мысли, что контрактором может быть парень, — хмыкнул он, облокотившись на спинку кресла, — их логика такова: раз Чону нравятся девушки, значит и контрактор девушка.              — Максимально тупо. Все знают, по предводителю жирафов текут все омеги, парни в том числе, — отметил лис. И это было чистейшей правдой. В каких бы позах и со сколькими девушками не застукивали Чон Чонгука, меньше фанатов у него не становилось.              Парни охотно строчили и в чат Сариён и самому Чонгуку, сталкерили и сбивалась в группки, обожествляя тэнгу. Не малую роль играло и то, что он являлся именно вторым сыном, а значит, шанс стать избранником возрастал. Все отлично понимали, старшему сыну будет подобрана кандидатура со всей тщательностью, а вот у младшего могут быть определённые послабления. Вот только сам Чонгук не стремился соблазнять миловидных мальчишек, бегающих за ним по пятам, отдавая предпочтение девушкам. Впрочем, один заинтересовавший его парень был, но секта старательно отрицала хоть маломальскую симпатию своего Бога к Ким Тэхёну, так нагло ворвавшегося в жизнь их идола.              — И зачем так беситься?              — Серьёзно, не понимаешь?              — Чонгук ведь по девчонкам, тут и ежу всё ясно, чего конфликт на ровном месте разжигать?              — Да потому что если это парень, — начал объяснять ненавистный фанатками омега, — то все влюблённые дурочки, точнее, их фантазии, под угрозой. Конкурентость растёт, в то время как их надежда стать той самой госпожой Чон, летит вниз с астрономической скоростью. Ух, может, мне именно это им написать? — нехорошо улыбнулся лис, готовый подлить масла в огонь зарождающегося конфликта.              — Хочешь, чтобы эти бешеные ещё и к пацанам начали цепляться? — Юнги недовольно посмотрел на друга, сомневаясь в его разумности. Они, между прочим, тоже могут оказаться в зоне риска.              — Ладно, не буду. Хотя на тебя уже странно поглядывают.              — Это потому, что дебил Джин вечно за мной таскается, а его фанючки слухи распускают. Он же, в отличие от своего пернатого друга, не был замечен ни с омегами, ни с альфами. Вот и полезли на меня, — буркнул юноша, припоминая, с каким неприятием и злобой на него косился самопровозглашённый гарем первого контрактора.              — Да брось, у Джина не такая большая фанбаза, как у Намджуна и Чона.              — Конечно, он ведь на них внимание не обращает, удивительно, как ему ещё кличку по типу «Мрачный господин» или «Ледяной демон» не дали.              — Он контрактор песчаного архонта, какой, нахуй, лёд?              — Я ж образно, и вообще, это про характер было, — дальнейшую беседу друзей прервала трель телефона, который остался лежать на кровати. Спешно ответив на вызов, парень не предвещал ничего хорошего: — Привет, мам.              — Привет, родной, ты можешь сейчас приехать домой? — выпалила госпожа Мин, говоря чуть тише, чем обычно, только подтверждая подозрения Юнги. Но сдаваться так просто он не был намерен!              — Мам, ты серьёзно? — заныл кицунэ, как маленький, давно уловив слабость собственной матери к его хныканью. Уходить из дома друга он не хотел. Не тогда, когда возможность увидеть Аполлона мелькала перед глазами, как никогда ясно. Появление Хосока в жизни Юнги можно было считать полноценным сошествием звёзд. Всё же разница в возрасте давала о себе знать, мужчина не учился с ним в «АНИМА», и встретить того казалось настоящей удачей. А здесь третий раз за неделю, считай, подарок небес.              — У нас в столовой сейчас сидит твоя двоюродная тётя. Она сегодня из Франции припёрлась и долбит нам с отцом мозг, что, видите ли, прилетела, а её племянника нет.              — Только не она, — сокрушенно протянул рыжий кицунэ. Менять Хосока на заплесневелую, ворчливую, совершенно поехавшую тётку, из-за которой он буквально слёзы в детстве лил?! Да ни за что на свете! — А нельзя её посадить на самолёт и депортировать обратно в мир булок и багетов?              — К сожалению, нет, — ответила мама, по голосу которой сразу становилось понятно, что родственница её конкретно так задолбала и она с радостью поддержала бы предложение сына. — Слушай, я уже с ней не справляюсь, она нам с отцом весь мозг выколупала маленькой ложечкой.              — А я предлагал натренировать собак на её харю.              — С каждой минутой эта идея мне кажется, всё менее и менее жестокой.              — Ладно, мам, я меняю мужчину, который мне очень сильно нравится, на твоё с папой ментальное спокойствие. Это только потому, что я вас очень сильно люблю, — добавил парень, для пущего понимания ситуации.              — Я найду все данные на него, — мигом ответила кицунэ.              — Я уже нашёл и даже познакомился с его мамой.              — Вот это скорость, — госпожа Мин однозначно не ожидала подобной прыти и была немало озадачена. — Похоже, этот альфа действительно хорош, раз запал в твоё сердечко.              — А то, он буквально Аполлон, спустившийся из рая!              — Олимпа, лисёнок, — поправила его мама, быстро переключаясь: — В таком случае, обещаю следующий ваш с Тэ поход по магазинам за мой счёт.              — Ловлю на слове, люблю тебя.              — И я тебя, мой любимый сынок, — с улыбкой попрощалась кицунэ, но, прежде чем она успела сбросить вызов, Юнги успел услышать писклявый голос своей тётки, которую аджуммой не поворачивался язык назвать.              — Меня вызывают истребить адовое чудище, вырвавшееся из-под надзора французского правительства, — похоронно произнёс парень, повернувшись к другу.              — Оно же в Азию не суётся, говоря, что тут нет эстетичности и изысканных блюд на её, несомненно, утончённый вкус, — данную родственницу Тэхён знал, и, так же как и друг, искренне недолюбливал. Благо, встречались они по-настоящему редко. Но вот Юнги так, к сожалению, не везло. И он был вынужден терпеть её существование и посягательство на себя любимого куда чаще.              — Честно, ей хорошо было бы посидеть подальше от лягушачьих лапок, а то она на жабу уже похожа, — фыркнул Юнги, обречённо упав на кровать и зарывшись носом в подушку. — Тэ, это пиздец. Я не хочу развлекать женщину, кошмарившую меня всё детство.              — Ты лучше подумай о том, как культурно её послать, когда она в очередной раз заведёт свою шарманку о французских альфах, и насколько они великолепны и грациозны.              — Бля, — взвыл лис, — пусть только попробует сравнить жабоедов с моим Богом! — воскликнул Юнги, едва не улетев с матраса. — Мой Аполлон самый лучший, шикарный и невероятный мужчина в мире. Всем альфам нужно ещё очень постараться, чтоб даже на толику процента приблизиться к его охуенности!              — Так, всё, я понял, Хосок — Бог, остальные — простые смертные, — остановил очередное восхваление старшего Чона Тэхён. Ему хватило. Кто бы мог подумать, что кицунэ знает сколько эпитетов, описывающих невероятность и крышесностность одного альфы.              — Да-да, так что пусть только попробует мне что-то сказать о других мужиках.              — Я сочувствую твоей маме, — неожиданно выдал контрактор.              — Чего это?              — Того, что помимо твоей тётки, ей ещё придётся контролировать тебя, — поднялся с кресла парень, — а то мало ли, чего ты учудишь. Спалишь родственнице волосы, а ей потом отдувайся за твой бешеный характер.              — Спалить волосы… — задумчиво повторил юноша, шагая вслед за другом.              — Только попробуй, Юнги, — грозно зыркнул на лиса Тэхён.              — Да ладно, ладно, не буду я ничего такого делать, — пробухтел он, добавляя: — хоть и очень хочется. Я прекрасно понимаю, если сделаю фаер-шоу на её гнезде, то отдуваться за всё придётся маме.              — Приятно знать, что ты это осознаешь, — хмыкнул Ким, спустившись по лестнице на первый этаж.              — Мальчики, вы куда? — спросила выскользнувшая из кухни Харуки, вытирая руки полотенцем.              — Приехало исчадие ада, и мама попросила меня присутствовать.              — Оу, а что она забыла в Азии? — спросила женщина, сама не шибко любившая лисицу, вечно поласкающую азиатскую культуру на чём свет стоит. Как будто сама не кицунэ и не часть этой самой культуры. Смех, да и только.              — Хороший вопрос, — буркнул накуксившийся Юнги. Он бы тоже был не прочь узнать, чего эта женщина решила их проведать.              — Сочувствую, милый.              — Ага, я думаю, мне весь наш клан сочувствует, — очень тихо сказал парень, натягивая кроссовки.              — Определённо, — хмыкнула омега, глядя как парень, разогнувшись, состроил страдальческую мордочку и подошёл к ней, заключая в объятья.              — Удачи.              — Этого монстра удача боится, — улыбнувшись на данное заявление, Харуки потрепала парня по волосам и удалилась обратно в комнату, позволяя ребятам пошушукаться, хоть и прекрасно знала, о чём те будут говорить.              — Тэ, — обратился Юнги к другу со всей серьёзностью, — твоя задача на сегодня — это снимать Хосока. Фотки, видео… короче, ты понял. Чтоб скинул всё до ноль-ноль, я буду ждать.              — Ок, пиздуй уже, — фыркнул Ким, — за тобой машина приехала.              — Ты обещал, — вздёрнул пальчик вверх омега, сузив глаза подобно двум щёлкам, — госпожа Чон, до свидания.              — Юнги, ты уже уходишь? — удивилась тэнгу, глядя на обутого парня. Она-то надеялась, что мальчики засидятся с ними подольше, да и чего греха таить, она безумно хотела посмотреть на взаимодействия Юнги и Хосока, а он так быстро убегает.              — Ага, ко мне приехало вселенское зло, — траурно выдал рыжик.              — Кто?              — Его тётя, — подсказала подруге Харуки, — пока, родной, передавай привет маме. Она давно ко мне не заходила.              — Угу, передам, — произнёс он, и, помахав на прощание, поплёлся в сторону приехавшего за ним автомобиля.              Отъезд Юнги не сильно поменял планы Тэхёна. Он, как и планировал, пошёл на кухню, чтобы всё же предложить свою помощь. Женщины охотно согласились, ведь как бы Харуки не бухтела чего-то из разряда: «Я, вообще-то, беременная, а не больная, и спокойно могу и сама всё приготовить» дополнительную пару рук всё же приняла.              Пока омеги раскладывали, резали, чистили и жарили, их разговоры не стихали ни на минуту, даже когда приехал отец, мама лишь встретила его и побежала обратно в их омежий кружочек, а на попытки помочь выгнала его с кухни, приговаривая, что у них омежник, на что папа, засмеявшись, понятливо кивнул и пошёл в спальню.              — А она нам ещё говорила, что мы, видите ли, дрянные девчонки и мужей себе никогда не найдём, — делилась воспоминаниями Харуки, шустро помешивая мясо в сковородке.              — Вот только когда она сунула свой нос в твой телефон, места себе не находила, приговаривая: «что такой красивый альфа мог найти во взбалмошной лисице?» — продолжила Сурин рассказ подруги, расставляя блюда в смежной с кухней столовой.              — Ух, если бы эта курица навострила свои грабли в сторону моего Хорана…              Громкий сигнал прервал гневную тираду мамы. Заставляя Сурин двигать руками с поразительной скоростью и точностью.              — Ого, а они пунктуальны, — отметила госпожа Ким, посмотрев на часы. — Тэхён, открой, пожалуйста, я помогу Сурин. И позови отца!              Кивнув, парень быстренько вылетел из комнаты, и, постучав в кабинет отца, не останавливаясь побежал к двери, зная, что родитель точно поймёт сигнал и придёт на помощь маме и госпоже Чон.              Отворив входную дверь, Тэ уставился Чонгука, тот был как всегда в чёрном, но что было более примечательным — он приехал один. В руках тэнгу держал небольшую коробочку, на которой красовался знакомый парню логотип. Местная кондитерская была самым любимым и вкусным местом не только сладкоежки Юнги, но и Тэхёна.              — Молодец, ты смог избежать моего поджопника, — не приветствуя ёкая, сказал Ким, — да ещё тортик такой вкусный принёс, — добавил он, поглядывая на этикетку. Шоколад и кокос, ух, он сегодня точно запихнёт в себя если не весь, то половину этой радости.              — Чего? — не понял Чонгук, которого шустро схватили за руку и затолкнули внутрь.              — Твоя мама сказала, что у её альф есть привычка опаздывать. Вредные привычки надо искоренять, — начал пояснять контрактор, забрав из рук Чона кулинарный шедевр. — Мы выбрали телесный метод, но ты от него освобождаешься, раз уж пришёл вовремя.              — Странные у тебя предпочтения. То ты хочешь сделать меня секс-работником, то заковать наручниками и прицепить к батарее, то проявить на мне физическое наказание. Тэхён, твои намерения в отношении меня с каждым разом становятся всё более и более интригующими, — усмехнулся Чонгук, и, пользуясь тем, что они оказались одни, приблизился к рассматривающему сладость омеге, незаметно втянув носом его аромат. Юноша едва не зарокотал, дурея от крышесносного запаха мандаринов.              — В каком месте поджопник — интрига? — вставил Ким, обратив внимание не только на тортик, но и на альфу, оказавшегося как-то слишком близко к его скромной персоне.              — Ты убил всю атмосферу, — недовольно выдал Чонгук, с неохотой отстранившись о парня.              — Пошли, атмосфера, нас мамы ждут, — фыркнул лис, глянув на обиженную моську Чона, ну какая прелесть.              Тэнгу, грустно вздохнув, поплёлся следом, попутно рассматривая тонкую, изящную фигуру, идущую впереди него. Хрупкая талия, округлая задница и невероятно длинные ноги так и притягивали глаза Чонгука, а ещё руки, но их он старался держать при себе, пусть и давалось ему это не просто.              — Здравствуйте, госпожа Ким, господин Ким, — учтиво поздоровался ёкай с хозяевами дома, — привет, мам.              — Здравствуй, проходи, — обаятельно улыбнулась ему Харуки, указав на место прямо напротив Тэхёна. Хотя кицунэ, скорее всего, выбирала исходя из того, где сидит мама, но всё равно приятно. Второй раз на ужине и снова напротив золотого помощника — красота.              Однако самым большим отличием этой семейной посиделки было отсутствие Хосока и отца, способных перетянуть на себя внимание и разбавить разговор омег. Чону же было сложно вклиниться в беседу, да он и не особо пытался, чувствуя себя максимально неуютно, настолько, что даже сидящий напротив Тэхён не помогал.              — Как прошла тренировка, Чонгук? — неожиданно поинтересовалась Сурин, вырывая парня из водоворота мыслей.              — Хорошо, — кое-как ответил он, не понимая, чего это все резко затихли и переключились на него.              — Слышала, что у тебя скоро матч, — продолжила женщина.              — Угу, зимой, мы сейчас готовимся.              — Ты спортсмен? — полюбопытствовал Хоран, втягивая парня в разговор.              — Ага, баскетболист.              — Он не просто баскетболист, пап, а целый капитан баскетбольной команды, — влез младший Ким, чем несколько засмущал и так неуютно чувствующего себя тэнгу. Так странно он себя ещё негде не ощущал.              — Ты же, вроде, на втором курсе? — припомнил господин Ким, получая утвердительный кивок головой. — Для второкурсника стать капитаном немыслимая роскошь, должно быть ты очень способный игрок, — мужчина улыбнулся и было в его лице что-то такое тёплое и добродушное, от чего юноша почувствовал себя ещё более некомфортно. — Радостно слышать, что «АНИМА» не утратила своё величие.              — Вы тоже спортсмен?              — Ага, — продолжая ярко улыбаться ответил тот, стараясь понизить нервозность гостя и втянуть в непринуждённую беседу, которой парень поначалу чуть ли не сопротивлялся. Благо, спустя некоторое время, ему всё же удалось достичь своей цели. Юноша заметно расслабился, всё же тема разговора была ему не просто близка, а, можно сказать, профессионально любима. Да и горящие интересом глаза были определённо хорошим знаком.              А Чонгук сидел и удивлялся. Оказывается, Ким Хоран тоже учился в «АНИМА» и был спортсменом, пусть и говорил, что это не совсем его стезя, но парень был уверен, тот слегка лукавил. Да и госпожа Ким заливалась соловьём, вспоминая все матчи тогда ещё будущего супруга, на которых успела побывать. По её одухотворённым рассказам выходило, что Хоран конкретно так принижает собственные способности, впрочем, может, это Харуки просто была слишком ярой фанаткой собственного мужа.              Однако хорошее настроение постепенно уступало место нервозности и скрытой за маской добродушия печали. Особенно в моменты, когда Чоны невзначай скользили глазами по часам, чьи стрелки безжалостно бежали вперёд. И если Сурин от неприятных мыслей пыталась отвлечь подруга, то Чонгук попросту уткнулся в телефон, изредка отвечая Хоран-сану и Тэхёну. Его лицо становилось всё более хмурым, в то время как пальцы шустро набирали очередное сообщение или клацали по кнопке вызова. Не сложно догадаться, кому так старательно пытался дозвониться и дописаться младший тэнгу. Всё чаще его взгляд падал на маму, улыбающуюся совершенно не так, как в начале вечера. Эта улыбка была настолько картонной и притворно милой, что Чонгуку становилось не по себе, а телефон в который раз оповещал о невозможности дозвониться до набранного абонента.              Тем временем тихая вибрация прошлась по столу, а на экране огромными буквами высветилось «любимая тиранша». Довольно странный выбор наименования человека, но вспомнив, как именно у Тэхёна подписан Юнги, парень решил — это особенность семьи кицунэ.              «Хоть кто-то или кому-то смогли в этом доме дозвониться» — подумалось ёкаю, после чего он вновь набрал номер брата. После пятого вызова он понял: отец просто не возьмёт трубку, так что пришлось насесть на Хососка. Правда, тот тоже не отвечал. Никто из них даже не сбрасывал звонки, они просто не поднимали трубку. Будто выкинули свои телефоны куда-то вдаль, или засунули их в собственные задницы. Гнев продолжал нарастать, а внимание парня полностью концентрировалось на перегревшемся гаджете.              Блядь, Хоскок, вы где?       Ты время видел?       Мама просила вас приехать на ужин!       Эй, пернатая сволочь! Вытащи телефон из жопы!       Сука, если не хотел идти, надо было так и сказать, нахуя пиздеть, что задержитесь?       Ты, блядь, обещал приехать!              — Тэхён, — очень тихо прошептала Харуки сыну, когда тот задумчиво приглядывался к Чонгуку, размышляя, как бы его прижать с вопросом про отца и брата, об отсутствии которых слишком явно беспокоилась Сурин-сан.              — М?              Вместо ответа она качнула головой в сторону злого Чонгука. Всё было понятно и без слов. Мама решила вывести подругу на откровенный разговор, но, понятное дело, та не стала бы ни о чём говорить при сыне, даже несмотря на то, что он вообще ничего не слышит, полностью погрузившись в свой телефон. Кивнув, контрактор медленно поднялся.              — Чонгук, пойдём, поможешь мне, — произнёс золотой помощник, наблюдая за парнем, не сразу услышавшим его просьбу.              — А? — оторвался от экрана тэнгу, глядя на юношу потерянным взглядом.              — Пошли, мне нужна твоя помощь, — махнул он в сторону выхода из гостиной и пошёл вперёд, надеясь, что тэнгу последует за ним.              Чон, не выпуская их рук телефон, двинулся следом, оставляя мам в одиночестве.              — Чем я должен помочь? — спросил ёкай, когда они, миновав несколько комнат, вышли в коридор.              — Оставаться рядом со мной и не соваться к мамам, — без утайки сообщил контрактор, и, пройдя возле двери, за которой раздавался голос господина Кима, трижды постучал по дереву.              — Это сигнал? — поинтересовался тэнгу, слыша, что голос чуть затих.              — Ага, чтобы не выходил, пока мамы разговаривают.              Стоило только двери, разделяющей террасу и комнату, в которую они зашли, захлопнуться, как Тэхён чуть ли не накинулся с одним вопросом, который мучал его последний час, как минимум:              — Где, чёрт побери, шляются твой отец и брат? — и вместо ответа получил развёрнутый к себе экран телефона:              — Сам бы хотел знать, — выдал он сквозь зубы, поворачивая собственный телефон в сторону рассерженного кицунэ, где чётко виднелись десятки звонков, на которые ни один, ни второй, не соизволили ответить. А затем и сообщения, адресованные конкретно Хосоку, сначала с вопросами, потом с возмущениями и требованиями дать ответ, где они, а затем с откровенными ругательствами и наездами. Но заканчивалось всё таким детско-обиженным:              «Ты же обещал!»              — Оу…              — Это не просто «оу» — это пиздец! — буквально прорычал парень, сильно сжимая телефон в руке. Невооруженным взглядом было видно, насколько сильно сложившаяся ситуация его бесила. — Меня интересует одно, в какую жопу этот идиот засунул свой телефон?!              Не контролируя собственную ярость, он со всей дури ударил по перилам, отчего те жалобно задребезжали, а сам Тэхён, стоявший менее чем в метре от тэнгу, испуганно дёрнулся. Его взгляд с лёгкой опаской прошёлся по лицу Чонгука, на котором читалась чистейшая злость. Глаза сощурены, челюсть плотно сжата, а все мышцы напряжены до предела. Альфа походил на пружину, которая могла среагировать от любого неосторожного движения. И кицунэ, видевший парня в таком состоянии впервые, опасался стать последней каплей, которая приведёт того в неистовство.              — Чонгук, — всё же решил вмешаться Тэхён, ощущая немалое беспокойство за свои дальнейшие слова. Он не слишком хорошо представлял, что ему стоило сказать и как успокоить явно разбушевавшегося ёкая, который пока ещё держался, и то, исключительно благодаря своей силе воли.              — Я… Я говорил Хосоку об ужине, — стиснув пальцами перила, произнёс он, избавив лиса от судорожных попыток подобрать наиболее удачные, и в то же время нужные слова. — Он не мог так просто об этом забыть. Он тэнгу и не забывает важные даты, и помнит абсолютно каждую, — казалось, говоря всё это, Чонгук в первую очередь пытался убедить в сказанном самого себя. — Он даже график отца подбивает так, чтобы тот был свободен и не отвлекался ни в дни рождения, ни в годовщины. А об ужине ему говорила мама, я сам это слышал. Отец не тот, кто способен забыть нечто такое простое, а значит…              В очередной раз несчастные перила подверглись атаке, когда Чонгук с силой треснул по ним рукой. От пришедшего в его голову осознания реальности у него просто спёрло дыхание, а в глазах помутнело.              «Он не мог… не мог ведь, правда?»              Альфе не хотелось верить, что его отец настолько беспощаден, чёрств и груб. Он тяжело дышал, чувствуя, как ярость вновь пытается взять над ним верх, как злость прорывается сквозь, казавшийся ещё до недавнего времени идеальным, контроль. Тэхёну же оставалось только наблюдать и молчать, не зная, может ли вставить хоть что-то. И стоило ли?              — Чонгук, — но в этот раз простое обращение по имени не сработало. Опасаясь за возможную последующую реакцию, он осторожно вытянул руку и дотронулся плеча парня, который ощутимо вздрогнул от этого прикосновения. Чёрные, подобные самой бездне глаза вперились в голубые омуты кицунэ, перекрывая у того дыхание. Сглотнув, парень приоткрыл рот и тихо, на грани слышимости, выдохнул: — Не накручивай себя, ведь если всё, как ты говоришь…              — Да, — прервал его Чонгук, не давая подобрать более обтекаемую формулировку. — Он специально завалил Хосока работой, чтобы брат не смог, как обычно, влезть в его расписание. Вполне вероятно, что даже организовал сделку в ёбаное воскресенье! — парень горько усмехнулся, почти нисколько не сомневаясь в подобной возможности.              Тэхён лишь сильнее сжал руку на плече альфы. Сказать на это было нечего. Да и не стоило ему ничего говорить. Любая попытка что-то вставить, в таком состоянии может быть воспринята Чонгуком, как попытка защитить отца или настроить самого парня против него, что может вылиться в не самые хорошие последствия.              — Он знал! Понимаешь? — огромные глаза уставились на кицунэ, в попытке донести, до какой же степени Чон Джион был подл. — Мама ему говорила, а он ей выдал, что помнит. А сам даже Хосоку об этом не сообщил, он узнал об ужине от меня. Почему я об этом не подумал? Ещё удивился, но потом фестиваль этот, и я забыл.              Чонгук тараторил так, словно озвучивал часть мыслей, которые блуждали в его сознании, но основную направленность Тэхён понял. И от этого ему ещё тяжелее было смотреть альфе в глаза, которые не отрывались от его собственных.              — Отец сделал всё, чтобы они этот ужин пропустили! Хотя знал, до какой степени это важно для мамы. Будто она так часто его о чем-то просит, — он вновь усмехнулся, будто с самого себя и своей наивности. А затем отвернулся от кицунэ и парень смог задышать.              От эмоциональной нестабильности и раздрая тэнгу, становилось далеко не так просто рядом с тем находиться.              — Но даже сейчас он поступил как… как ёбаный глава. Раз он решил, то все должны просто согласиться. У них нет права голоса, — неожиданно альфа посмотрел на омегу, и тот не успел проконтролировать своё выражение лица в должной степени, и всё его мысли оказались прочитанным Чонгуком с удивительной лёгкостью. — Я так понимаю, у вас не так?              — Обычно нет.              — Чон Джион и его авторитарность, — выдал он, и Тэхён вновь ощутил эту грань, где каждое его слово или реакция может иметь не те последствия, к которым он сам мог бы вести Чонгука. Поэтому, сжав губы, парень просто стоял и молчал, готовый выслушать и дать злости альфы выплеснуться в пустоту. А самому тэнгу, кажется, именно это и было необходимо. Ощутив незримую, но весомую поддержку, он уже не способен был остановиться, хотя где-то совсем краем сознания понимал, что его заносит. И несёт-несёт…              — Он всегда так поступает, делает то, что считает нужным и расставляет приоритеты для других, не учитывая их волю. Вот скажи, по-твоему, это нормально? — каждый раз, когда Чонгук к нему обращался, он ставил Тэ в тупик. И тот неуверенно проблеял:              — Н-нет, — и не успел ничего добавить дальше, когда Чонгук, словно получив одобрение собственным размышлениям, продолжил:              — Вот именно. Неужели так сложно сделать то, о чём тебя просят? Это происходит, хорошо, если раз в год. Но нет! Чон Джиону так тяжело спуститься со своего пьедестала и сделать то, о чём тебя попросила жена. Жена! Не твой бизнес-партнёр, не друг, не бомж с помойки, а любимая омега! — кричал альфа, и Тэхён, обеспокоенный тем, что его могут услышать их мамы, вновь положил руку ему на плечо, в попытке хоть немного отвлечь и, если получится, чуть заглушить ту ярость, в которую он сам себя загнал. Парень уже и не был уверен, что того стоило выводить из комнаты. В гостиной, при посторонних, он держался точно лучше.              — Чонгук, успокойся, — он сильнее надавил на плечо, не зная, смогут ли хоть какие-то слова дойти до разъярённого сознания парня, который так сильно злился на собственного родителя.              — Прости, — выдохнул он, мгновенно теряя часть своего запала. Его плечи опустились, он сам согнулся, а голова упала на скрещенные руки, лежащие на перилах. Альфа в этот конкретный момент выглядел как никогда уязвимым. Будто сломленным. — Я не хотел показывать себя с такой стороны. Просто… очень больно и обидно за маму, которая ничем подобное отношение к себе не заслужила. Я, конечно, не идеальный сын, но, блядь, если не хотел никуда идти, ты мог просто об этом сказать! Я бы сам сопроводил маму, привёз и забрал, и она не чувствовала бы себя такой униженной и не смотрела бы на часы, в ожидании прихода того, кто и не собирался приезжать. А Хоби, где его телефон?              — Может, это стечение обстоятельств? — его рука, всё ещё касающаяся альфы, в успокаивающем жесте проходилась от одного плеча к другому, не останавливаясь.              — Как-то часто обстоятельства играют на руку отцу.              — Неужели, подобное происходит так часто? Я видел твоего отца, и он не показался мне тем, кто отстраняется от семьи, или напрочь её игнорирует, — своим вопросом Тэхён попытался воззвать к рациональной части альфы. Он ведь своими глазами видел их общение, и у него сложилось мнение о действительно неплохих отношениях сыновей с отцом и чуть более отстранённых с мамой.              — Показалось — ключевое слово.              — Но по какой-то же причине твоя мама его выбрала, — так и хотелось добавить что-то из разряда: «Не может он быть настолько плох», но Тэхён разумно проглотил данную фразу.              — Да. И для меня до сих пор загадка, как мама терпит такое отношение к себе. Судя по её реакции, она успела к этому привыкнуть, — перед глазами так ярко пронеслась та злополучная сцена, которая и положила начало тому, что сейчас испытывал Чонгук. Момент, когда он, растерявшись от грубости отца, направленной на маму, не смог и пошевельнуться, а вот она нисколько не показалась ни оскорбленной, ни удивлённой. И у парня от этого сжималось всё внутри. Он не раз и не два корил себя за своё малодушие и постоянную отстранённость от того, кто когда-то был так близок его душе.              — Может, ты просто не всё знаешь? Отношения родителей часто не выставляются на показ, тем более, своим детям, — Тэ почти ничего не знал о родителях Чонгука, но был уверен, тому не стоило вмешиваться и принимать решения сгоряча. Этим можно было сделать только хуже. Перед тем как действовать, требовалось хорошенечко во всём разобраться.              — Думаешь? — с надеждой в голосе спросил тэнгу, словно от одного ответа Тэхёна, его мнение об отце и его отношении к матери, могло кардинально измениться.              — Подозреваю, ты увидел ссору родителей, поэтому сейчас так остро реагируешь на произошедшее, — кицунэ не собирался ни защищать, ни обвинять Чон Джиона, с этим прекрасно при надобности справится и сам Чонгук. Но о сложности взаимодействия между людьми ему напомнить стоило однозначно. — Мы все порой ссоримся и злимся на дорогих нам людей. Самое главное — выйти из конфликта и обговорить причины, которые к нему привели, чтобы впредь подобного не происходило.              — Звучит так, как будто хорошо знаешь, о чём говоришь.              — Знаю. Вот как ты думаешь, мы с Юнги часто ругаемся? — парень довольно выдохнул, похоже, переключение сработало. По крайней мере, Чонгук с интересом и толикой любопытства смотрел на кицунэ, сначала внимая в заданный вопрос, а потом уверенно выдавая:              — Никогда.              — О, поверь, ты будешь сильно удивлён количеством наших ссор, — весело рассмеялся Тэхён, — которые порой доходили не только до драки, но и до взаимного поджога друг друга. Также были мелкие и незначительные моменты, забывающиеся в процессе обиды, но продолжающиеся отнюдь не по одному дню.              — Ого, по вам и не скажешь, что вы хоть когда-то ссорились.              — Отношения — это чуть ли не интимная вещь. На людях всё может быть хорошо, но об истинных нюансах знают только непосредственные участники.              — И к чему ты это?              — Давай на примере Адского Трио. Если сравнивать твоё взаимодействие с друзьями и братом, то с первыми ты явно ближе. Взять хотя бы фестиваль. Когда к вам подошли теннисисты, ты ушёл с Джином и Намджуном, а не остался с братом, и я уверен, что провёл бы с ними всё время, если бы на тебя не напала Сариён с камерой.              — Ты за мной следил?              — Видел, когда ты ушёл с АТ, а Сариён — это предположение.              — Очень точное, — хмыкнул он, и, отведя глаза, немного подумав, продолжил: — С Хосоком мы не так близки, в этом ты опять же прав, но на это есть ряд причин.              — Каких? — Тэхёну действительно было очень интересно. У него самого пока не было ни братьев, ни сестёр, только Юнги, который, пусть и являлся его слоумейтом, близким родственником точно не был.              — Самая основная — он старше меня на пять лет.              — Слабоватая причина.              — Мы с Хосоком не были особо близки даже в детстве. Он был в школе, я ходил пешком под стол. Я пошёл в школу, он стал чересчур самостоятельным подростком. Вырос я, он поступил в академию и уехал из дома, обосновавшись в собственной квартире. А когда в «АНИМА» пришёл я, он уже выпустился и вместе с отцом начал занимать бизнесом и политикой. Сейчас говорю и понимаю, я будто всю жизнь бежал за ним, но так и не смог догнать.              — Насколько я знаю, Хосок — друг Намджуна, а тот находится в твоей компании.              — Ты имеешь в виду фестиваль, да? На самом деле, я даже не знаю, почему он согласился. Я почти на сто процентов был уверен в его отказе, со ставшим уже привычным: «У меня работа». Наверное, было бы неплохо общаться с ним так же, как с Джином и Намджуном, но отчего-то уверен, что это одностороннее желание.              — Почему?              Вместо ответа, тэнгу продемонстрировал экран телефона с сообщениями. Всё ещё не прочитанными.              — Потому что я снова к нему бегу, а он не останавливается.              — Я с Хосоком общался не долго, но мне показалось, — запал с которым кицунэ начал говорить как-то быстро спал. Он замялся и не знал стоило ли продолжать то, о чём он подумал.              — Что?              — Ну…              — Говори, не покусает же тебя никто за это, — фыркнул Чонгук куда более спокойной и весело.              — Он будто хочет сблизиться, но не знает, как.              — Ты пообщался с моим братом час-полтора и успел это заметить? — он не планировал насмехаться, но в верности выводов кицунэ позволил себе усомниться.              — Он чуть ли не прямо об этом говорил.              — Когда?              — На ужине в вашем доме. Ты бы слышал, сколько тоски было в его голосе, когда речь зашла о моей близости с мамой, — проговорил Тэхён, старательно удерживая себя от желания отвернуться. Глаза тэнгу смотрели на него слишком внимательно, словно желали проникнуть внутрь и убедиться в правдивости и реальности сказанного. — Думаю, это из-за того, что он слишком рано повзрослел и осознал себя как наследник, но желание быть любимым мамой никуда не пропало, хоть он и пытается его притупить.              — По-моему ты преувеличиваешь, или что-то не так понял. В детстве именно я был близок с мамой, а Хосок её как будто сторонился. Прикрывался книжками, друзьями, учёбой и просто закрывался в своей комнате.              — Ни что не мешает ему жалеть о своём прошлом выборе. Ты сколько угодно можешь быть гениальным ребёнком, но это не даст тебе знание и умение обо всём на свете. Тем более, межличностные отношения — это в первую очередь твой собственный жизненный опыт.              — Он может просто подойти, и мама его всегда примет, — парень усмехнулся и покачал головой из стороны в сторону. Хотел в этом убедить себя, или Тэхёна? Если последнего, то всё зря. Он в этом плане был явно куда более подкованный, чем наследники клана Чон. — Так что в этом ты точно ошибаешься.              — А ты можешь так подойти? — светлые глаза уставились в чернеющие провалы, гипнотизируя и придавливая похлеще Аки. Сердце громко бахнуло в груди. И Чонгук понял. Нет. Не сможет. — Ваша мама готова принять вас в любой момент, вы сами этого не хотите и не делаете никаких попыток наладить отношения.              — Ты видишь наши отношения именно таким образом? — хрипло и неуверенно спросил тэнгу.              — Да. Для придания тебе уверенности, вот что скажу: Сурин-сан часто говорит о вас, и поверь, она по вам скучает.              На несколько секунд терраса погрузилась в тишину. Понимая, что сидят они здесь довольно долго, Тэхён кинул взгляд на дверь, намекая, что им пора бы закругляться, а то пройдёт ещё немного времени и их просто пойдут искать. Но в этом плане он ошибся. Стоило ребятам только подойти к гостиной, где и сидели старшие омеги, как до их слуха донеслась часть их разговора, которая совершенно точно не должна была иметь свидетелей.              — …е хотела вступать в этот брак…              В этот самый миг Тэхён оказался вплотную прижат к Чонгуку, а его ухо опалил тихий шёпот:              — Тихо, не двигайся.              «Ага, и не шевелись», — сам себе добавил кицунэ, сглатывая. Оказаться вплотную к альфе не было привычным делом, особенно когда тот, помимо своей несомненной близости, на всякий случай ещё и обхватил его руками. — «Это чтобы я не сбежал, что ли?»              Но долго предаваться рассуждениям парень не смог, поскольку точно так же, как и Чонгук, весь обратился в слух.              — Мы оба не были в восторге от этого брака.              — Ты сейчас серьёзно? — Харуки явно находилась в не меньшем удивлении, чем подслушивающие их разговор ребята.              — Абсолютно. Ни о какой любви не шло и речи. Всё, что между нами было в первые годы брака, это взаимопонимание и поддержка. Мы оба оказались в ситуации, в которой не хотели находиться. Поэтому смысла ставить палки в колёса ещё и друг другу, не видели.              — Тогда какого хрена вы оба находитесь в браке? — Чонгук в этот момент готов был расцеловать руки кицунэ, которая всё же озвучила его собственные мысли.              — Родители Джиона настояли.              — То есть, вас обоих заставили?              — Образно говоря. Глава клана пришёл к моим родителям и настоятельно рекомендовал им отдать меня за своего старшего сына. И когда глава Чон говорит — ты обязан слушаться. Мало кто будет спорить с тем, кто способен тебя свернуть в позу «зю» и оставить в ней до конца жизни, — добавила она со знанием дела, после фырка от подруги.              — Беспредел какой-то.              — Это были цветочки, поверь. Ягодки подоспели, когда я вошла в эту семью и госпожа Чон начала меня учить уму-разуму, — женщина хохотнула, а Тэхён слегка повернулся и посмотрел на Чонгука, который, не шевелясь, вслушивался в каждое слово.              — Прости, чего?              — Поверь, я сама была в немалом шоке, когда, переехав перед самой свадьбой в дом главы, столкнулась с её настоящим отношением к себе. Слышать о том, какая я криворукая неумёха, не способная ни на что, то ещё удовольствие. Причём, делала она это настолько завуалированно, что до меня даже не сразу доходило оскорбление. И только крутя в голове её слова вечером перед сном, я понимала, насколько меня в очередной раз макнули головой в дерьмо.              — То-то я удивлялась, насколько сильно ты за эти годы изменилась.              — Скажи за это спасибо Чонам. Благо, Джион всегда вставал на мою сторону, что делало этот бесконечный прессинг хоть немного легче. При нём свекровь особо не жестила, да и при свёкре не усердствовала. Однако, в любом случае диктаторские замашки не скроешь, они то и дело проявлялись. И однажды Джиону всё это надоело, и он заявил, что мы переезжаем в свой собственный дом. Не поверишь, насколько в тот момент я была счастлива.              — Даже представить сложно.              — Полная свобода действий, никакого контроля, и казалось, жизнь в полной мере налаживается.              — Но пиздец подкрался незаметно? — предположила Харуки, и по хмыку Сурин становилось понятно, насколько та оказалась права.              — Хосоку было года три, когда они показались на пороге нашего дома. Пришло время учить наследника рода, а самого Джиона свёкр, явно по наставлению госпожи Чон, начал нагружать делами рода все сильней и сильней.              — Подожди, — прервала кицунэ подругу, срочно нуждаясь в некоторых пояснениях. — Она приходила к тебе домой и начинала там командовать? Почему ты её просто не выперла?              — Мы — Чоны. А Хосок — наследник, которому нужны были наставники.              — В три года?              — Да, я тоже была в шоке, но традиций старшей семьи не знала и поскольку никто просвещать меня в этом плане не собирался, то мне ничего не оставалось делать, как уступить. Словами не выразить, насколько я сейчас об этом сожалею. Каждый раз, смотря на Хосока, я чувствую невероятную вину.              — Хей, даже не думай.              — Хару, ему было три года, и он думал, что я, его мама, бросила его! Я слышала, как он плакал и звал меня, но ничего не могла сделать! Рискни только ступить на место проведения занятий, и меня тут же изолировали бы от собственного ребёнка.              — У меня ощущение, будто ты рассказываешь о жуткой истории из дорамы, а не о собственной жизни, — в этом с женщиной были согласны все, кто стал свидетелем её слов. Тэхёну даже не нужно было смотреть на Чонгука, стоящего за спиной, чтобы в полной мере ощутить флюиды его злости. Слегка качнувшись назад, он запрокинул голову и тихо проговорил:              — Если ты не перестанешь, нас скоро засекут.              — Прости, — отозвался он, сжимая руку в кулак, отчего кожа на нем побелела от натяжения. Глубоко вздохнув, он несколько раз качнул головой, уверяя, что в порядке, и ребята вновь навострили ушки, подслушивая.              — …я не заменима. Это было так отвратительно, в то время я как раз носила Чонгука.              — Не могу даже представить, как у тебя хватило терпения и выдержки. Ты мне это рассказываешь, причём явно опуская подробности, а мне уже хочется вцепиться этой карге в шевелюру и хорошенечко ту повыдёргивать.              — Приходилось подстраиваться, чтобы быть достойной. Не скажу, что было просто, или что мне всегда это удавалось сделать. Помню, как с трудом сдержала свою вторую форму в узде и чуть не наворотила таких дел, — женщина покачала головой, и, глядя на любопытное выражение лица подруги, усмехнулась: — Расскажу я, расскажу.              — Давай. Надеюсь, ты её хотя бы потрепала.              — Не слишком сильно надейся. Дело было во время одного из сотни банкетов, госпожа Чон, в очередной раз пытаясь доказать мою никчёмность, активно подталкивала многочисленных омег к Джиону.              — Подожди. На приёме? Перед всеми на виду позволяла будущему главе клана крутить хвостом?              — Скорее, крутили перед ним, — поправила тэнгу подругу, хотя разница не большая.              — И, судя по всему, он был не особо против.              — Ты, как всегда, чересчур догадлива.              — Скажи мне, что ты не промолчала. Умоляю, — Харуки обхватила тонкие, изящные ладошки Сурин, и старалась остаться простым слушателем, а не вершителем судеб или судьёй. Она понимала, ей нужно было просто выговориться. Поделиться хоть с кем-то своими мыслями, эмоциями, страхами и переживаниями, которые она копила внутри себя так долго. Вот только при её-то характере, было невероятно сложно молчать и ничего не говорить.              — Стоило нам только прийти домой, как я, не отходя от двери впервые отчихвостила Чон Джиона за его поведение. Припомнила не только то прегрешение, но и все пришедшие в тот момент в голову. А он стоял и слушал. Молчал и, кажется, даже не способен был говорить.              — Шикарная сцена должна была быть.              — О, да, я потом ещё картинно развернулась и ушла, громко хлопнув дверью. И знаешь, он тогда даже извинился.              — Даже? Он должен был у тебя в ногах ползать, и прощение вымаливать за своё поведение и за идиотские идейки своей долбанутой мамаши! Это же нужно было додуматься подобное устроить. Она явно не в своём уме!              — К счастью, он признал свою ошибку и больше подобного не допускал. Даже пару раз стопорил свою мать, когда та заводила уже знакомую песню. Вот только, чем больше времени шло, тем сильнее притуплялось его чувство вины. И собственные проёбы теперь казались ему нормой, за которую не нужно было извиняться.              Чонгук сглотнул. Удивляться за сегодняшний вечер он просто устал. Его перегруженный открывшейся информацией мозг просто фиксировал данные, но был абсолютно не способен те обработать.              — Знаешь, у меня после всего сказанного возник один вопрос, и думаю, ты подозреваешь какой. Зачем они настояли на тебе? В смысле, если ты так сильно не устраивала, нахрена было принуждать твоих родителей отдавать тебя замуж за их прекрасное чадо, которому ты не соответствовала? — каждое слово Ким Харуки было наполнено сарказмом и язвительностью, не услышать которые было просто невозможно.              — Хару…              — Серьёзно. Вы оба были против брака, так зачем настаивать? Почему не взять любую другую омегу, готовую заглядывать в рот венценосной свекрови и скакать перед той на задних лапках?              — Сила.              — Ты про Аки?              — Да. Оказывается, пять и семь поколений назад мои пра родились в главной ветви клана и вышли замуж за другого Чона, а на мне эти две ветви сошлись, причём максимально удачно, и по подсчётам, при нашем с Джионом браке, дети смогут открыть в себе сторонную форму Аки. Так что какой бы дерзкой, мерзкой и взбалмошной я ни была, они бы от меня не отцепились.              — Вторая форма Аки? — удивлённо переспросила кицунэ, данная информация не была тайной, всё же род был императорским, о нём знали очень и очень многое. — Но она же пробуждается только во времена войн!              А вот Тэхён, в отличие от матери, понятия не имел, о чём шла речь. Потерянным и ничего не понимающим взглядом он посмотрел на Чонгука, не особо надеясь на пояснения, но тот, хмыкнув, выдал:              — Потом расскажу, — дыхание альфы прошлось по мягкой щёчке омеги, отчего ту опалил румянец. Тэ в очередной раз осознал, насколько же близко и плотно они стоят друг возле друга. Захоти кто протиснуться между ними — в жизни не получилось бы. Волнение и доля смущения волной окатили кицунэ, почувствовавшего себя слишком некомфортно. Но просто взять и уйти он не мог. Поэтому радуясь, что его взволнованное личико никто не видит, а гулко стучащее сердце не слышит, он обратился весь в слух.              — Для Чонов главное — сила, и не важно, какие у неё предпосылки. Как только Хосок или Чонгук раскроют вторую форму, родители Джиона будут ссаться от восторга, — брови Чонгука высоко взлетели, подобные высказывания от собственной матери казались откровенно нереальными, словно их произносила не она. А вот Тэхён, уже слышавший несколько, правда, куда более лёгких словечек, только беззвучно хохотнул.              — Когда Джион стал главой, у свёкра появилось на него больше влияния. Я не сразу обратила внимание, а когда заметила — стало поздно. Что он куда реже интересовался нашей семьёй и будто отстранялся от неё. Порой всё доходило до такой степени, что я думала взять детей и просто сбежать.              — Сурин.              — Чоны не дают развода, так что это был единственный путь, но, благо, я успела осознать собственную глупость и осталась. Решила, лучше я буду названной женой главы и со своими мальчиками, нежели той, кого запрут в дальнем поместье, говоря мои детям, что мама отдыхает за границей.              — Идём, — Тэхён сделал шаг назад, упираясь спиной в грудь Чонгука, а потом обхватил его ладонь и повёл на улицу. Они услышали достаточно. Больше не стоило. Он отчётливо слышал: ещё немного, и Сурин-сан заплачет.              Выйдя на веранду, альфа сразу же плюхнулся в стоящее боком ротанговое кресло, отчего то слегка сдвинулось назад, и запустил руки в волосы, упершись локтями в широко расставленные колени.              — Пиздец.              — Чонгук? — прикасаться к парню, который узнал так много об непростых отношениях своих родителей, в тщетной попытке успокоить, было глупой затеей.              — Развод, — выдохнул он, и, как совсем недавно, начал просто говорить: — Я даже не думал, что у мамы были такие мысли. Хотя если бы меня прессовали подобным образом несколько лет, я бы тоже, наверное, захотел сбежать. Пиздец, конченная карга. С детства её ненавидел, а тут, оказывается, эта сука ещё и шлюхами перед отцом крутила. Блядь… Да и отец тоже хорош! Ушёл с головой в клановые дела, напрочь забивая на семью. Ладно мы с Хоби, но мама?! Как он мог так поступить с ней? Даже представить боюсь, сколько всего ей пришлось за эти годы пережить.              — И тем не менее, это уже прошлое. Неизменно. Совершённое, — как бы грубо и бездушно это не звучало, но так всё и было. Он коснулся плеча альфы, будто пытаясь таким образом сгладить остроту своих слов.              — Знаешь, когда мы там стояли, я на мгновение подумал, что не хотел слышать всего этого. Потому что теперь я не понимаю, что мне со всем этим делать.              — Как минимум, быть с ней рядом, — подсказал Тэхён, поглаживая спину Чонгука, подняв свой потерянный взгляд, тэнгу посмотрел на него, ожидая пояснений. — Теперь ты знаешь часть её жизни и понимаешь, насколько ей тяжело. Она нуждается в твоей поддержке, Чонгук, даже больше, чем мы думали.              — Я знаю, но… что мне ей говорить? Как с ней общаться? Мы нормально не разговариваем уже много лет. Обычно обмениваемся простыми «привет — пока».              — Тогда для начала, добавь вопросы, например, «как дела?» Расскажи о том, как сам провёл день, спроси, не нужна ли ей помощь, своди в парк или кафе.              — А если она меня оттолкнёт?              — Не оттолкнёт.              — Почему ты так уверен?              — Потому что она одинока. Подумай сам. Твой отец постоянно на работе, Хосок вместе с ним, ты либо в академии, либо в собственной квартире, а она одна.              Чонгук нахмурился, анализируя слова Тэхёна, и понимал, насколько тот прав. Так всё и было. Годами. А он, её сын, даже никогда не задумывался о том, каким образом мама проводит свой день, когда они все покидали дом. А ведь это было так просто, всего лишь нужно было пошевелить извилинами.              — Сейчас у неё вновь появилась лучшая подруга в лице моей мамы, — продолжил свои рассуждения Тэхён, правильно замечая: — но подруга — не дети. Было бы хорошо и Хосока привлечь к сближению, но начать подбадривать её в любом случае должен ты, Чонгук.              — Ты думаешь, я справлюсь? — спросил парень в свою очередь, искренне поражая кицунэ своей неуверенностью, которая за этим альфой не наблюдалась никогда. Мама была для него действительно важна, и хорошо, что он осознал это хотя бы сейчас.              — Ты же Чон Чонгук, нет ничего, с чем бы ты не справился, — произнёс Тэхён, а затем смутился своих же слов. Уж слишком сильно его впечатлила искренность тэнгу. — Кххм, — откашлялся он, заглядывая в телефон, который пару минут назад издал слабую вибрацию от входящего уведомления. — Идём, мама написала, что они закончили секретничать.              И, не поднимая глаз, перешёл в другой чат — с отцом, давая ему знать, чтобы он заканчивал «говорить с бабушкой».              Атмосфера в гостиной значительно сменила свой окрас. Не сговариваясь, все присутствующие принялись накрывать на стол, молча решив не дожидаться опоздунов, задерживающихся более чем на полтора часа, и приступить к приятному времяпровождению без них. Правда, от Чонгука, решившего прямо сейчас показывать свою заботу по отношению к маме, ощущалась скованность и неловкость, которую видел абсолютно каждый за столом. Хоран, сидевший куда более близко к юному тэнгу, старался хоть немного прикрыть эту неуклюжесть, с которой он предлагал маме то налить сока, то подать блюдо или салат.              Несколько наигранная навязчивость смотрелась до такой степени кринжово, что Тэхён хорошенечко так долбанул Чона по ноге, взглядом показывая тому угомониться и вести себя более естественно. Посмеиваясь с ребят, взрослые, как ни в чём не бывало, продолжали ужин и разговоры. А Чонгук, отвлёкшийся от попыток придумать, каким же ещё странным и изощрённым способом угодить маме, не мог не заметить особую атмосферу, царящую между четой Ким. То, как Хоран-сан заботился о своей супруге и она о нём, невольно вызывало грусть. Они выглядели настолько естественными и по-настоящему любящими, что порой ему было неудобно за свои мысли.              Перед ним сейчас сидела идеальная семейная пара. И смотря на то, как старший альфа легко, словно невзначай касается Харуки-сан, как она светится и с улыбкой смотрит на своего мужчину, как он угадывает, что той необходимо, когда она ещё этого даже не произнесла… всё это вызывало желание получить то же самое. Конкретно в этот момент он сам захотел таких же отношений для себя. Не длинноногих, расфуфыренных омег, а спокойного, весёлого и близкого человека рядом с собой.              Вечер протекал своим чередом, разговоры становились всё более шумными, а смех громким. Присутствующие и сама Сурин с Чонгуком будто и забыли, что здесь должны были быть не одни, когда в дверь позвонили. В один миг за столом возникла тишина. Хоран кинул короткий взгляд на супругу и заметив её плотно сжатые губы, мысленно хмыкнул и встал.              — Я открою, сиди, дорогая, — не то, чтобы она собиралась вставать и радушно приветствовать опоздавших. Нет. Даже не думала. Наблюдая за не скрывающей своего недовольства кицунэ, Чонгук тоже поднялся и мягко проведя по плечам матери, которая тоже хотела подняться, произнёс:              — Сиди, мам, — и закрыв ей своим телом обзор, направился вслед за хозяином дома к двери.              Чон Джион и Хосок, как ни в чём не бывало, радушно приветствовали Ким Хорана, даже не соизволив извиниться за своё опазвание.              — Вы опоздали, — прервал излишне наигранную атмосферу своим замечанием Чонгук, встречая острый и пронзительный взгляд отца. Ранее всегда уступавший парень, на этот раз лишь приподнял подбородок, даже не думая отступать или отводить глаза в сторону.              — Идём, наши дамы уже заждались, — голос Хоран-сана прозвучал куда более мягко, но продя мимо Чонгука, мужчина пару раз хлопнул того по плечу, молчаливо высказывая полное одобрение его действиям. В коридоре остались только братья. И не видя нужды сдерживаться, младший тут же набросился на старшего:              — Где, блядь, твой телефон?              — В машине оставил, у нас был ужин с партнёрами, не хотел, чтобы отвлекали, — спокойно ответил тот, прекрасно зная характер мелкого с его, порой, необоснованными наездами в силу возраста.              — Ах, не хотел, чтобы отвлекали, ну, да, конечно, у Императоров номер один и номер два так много работы, что они спокойно забивают на свои обещания.              — Чонгук? — нахмурившись, Хосок взглянул на того недовольно, но был напрочь проигнорирован, точнее, его тон только больше того разозлил              — Что? Не нравится, ваше величество? А чё так? Неужто вину перед мамой почувствовал? Надо же, только сейчас? — каждая фраза была наполнена долей сарказма и яда.              — Да чего ты так психуешь, как будто мы первый раз…              — Действительно, — даже не удосужился выслушать того Чонгук, продолжая напирать: — Вы опаздываете так часто, что всем пора уже к этому привыкнуть. Как там говорят? Не императоры опаздывают, это просто другие рано припёрлись.              — Следи за словами, Чонгук.              — А ты за временем, — яростно прошипел он, и, развернувшись, ушёл, оставляя брата в полной прострации. Ничего не понимая, он хлопнул пару раз рукой по карманам — телефона не было. И тем не менее, это не помешает ему разобраться в том, что же так раздраконило младшего, отчего тот чуть не набросился на отца, а его самого впервые в жизни пристыдил за недостойное поведение.